Лунная золушка

Лунная золушка

Парень сидел в своей комнате в институтской общаге на широком подоконнике, какие бывают лишь в старых, прошедших огонь и воду, домах, и дул на ногти правой руки, накрашенные ярко-алым лаком, ему предстояло накрасить еще и левую. За окном занимался рассвет. День обещал быть длинным. А кто говорит, что расплачиваться по долгам, даже если они не твои собственные, легко?

* * *

— Милочка, а как вы познакомились с моим внуком?

— О, не поверите, это такая романтичная история... такая... — Лунна томно закатила глаза к потолку и облизала ложечку от воздушного крема, которой ела свой кусочек божественного йогуртового торта.

Все присутствующие за столом на открытой летней веранде роскошной виллы, как назвали бы такой дом за границей, отвлеклись от вкуснейшего торта, заинтересованно поглядывая в её сторону. Умела же чертовка обращать на себя внимание! Но как бы белокурая грация с огромными глазами, глубокого синего оттенка не была мила, какой все же необычный выбор для наследника многомиллионного состояния.

Саму же Луну интересовали за этим столом только двое. Она их называла Ветер и Дождь. Став на этот безумный день избранницей Ветра, она была другом Дождя и старалась в первую очередь ради него. Что не сделаешь для сероглазого мальчишки с длинными прямыми волосами до середины спины удивительного не пепельного, а темно-серого оттенка, особенно если он твой лучший друг, даром что однокурсник, и сам не раз выручал тебя, если он, конечно, ну, очень попросит? А Дождь просил не просто очень, а слезно, чуть не плача, во всех красках расписывая коварство старшего брата, которому умудрился проиграть глупейшее пари. Лунна и согласилась на этот маленький розыгрыш, точнее, согласился Лунтик. Виталик Лунев, вот как звали его на самом деле, но знал об этом только Дождь, как думал Лунтик, не подозревая, что знает и Ветер.

— Так как же, дорогая? — поднеся к губам изящную ручку с длинными ноготками, выкрашенными в ярко-алый цвет, в тон летнему платью, лукаво взглянул на девушку Ветер. — Расскажи. Посмотри, как все ждут. — И умудрился, пока Лунтик собирался с мыслями, не отрывая взора от синих глаз "невесты" поцеловать каждый пальчик.

Для всех девушка трогательно зарделась, смущенная внимание жениха. Лунтик судорожно сглотнул. Врать он умел вдохновенно, правдиво и со вкусом. Вот только этот несносный Ветер явно вознамерился расширить рамки заключенного лишь утром договора, заканчивающегося сегодня ровно в полночь. Не дождется! Он, Лунтик, не такой! И вообще, в отличие от того же Дождя, парнями не интересуется. Вот так-то! Но, посмотрев в нахальные голубые глаза цвета неба, Лунтик почувствовал, как в душе вскипела злость. Он обломает этого пафосного притворщика, как есть обломает. Будет знать, как заключать пари с собственным братом, ага.

— Это случилось несколько месяцев назад, в метро. Вы не поверите, меня толкнул какой-то неприятный тип, когда я спокойно ждала на платформе поезд. Я чуть не упала прямо на рельсы. Это было так ужасно. Я думала, что умру. Но тут меня подхватили сильные руки, и я утонула в небесных глазах вашего внука, а через секунду мы уже целовались. Хотя я никогда бы такого не сделала, но в тот момент всем правила судьба.

— О, да, я тоже верю в судьбу, дорогая, — растроганно воскликнула пожилая дама, облаченная в нежно-персиковый костюм и изящную шляпку, с умилением глядя на внука и его "невесту".

Лунтику даже стало не по себе. Когда так верят, обманывая, чувствуешь себя грязным. Очень захотелось принять душ, но куда там! До полуночи ни-ни, грим потечет. Придется терпеть и это тоже. Но мало ли он в своей жизни терпел?

* * *

Сад при доме, или вилле, как называл его про себя Лунтик, поражал воображение. Настоящий английский лабиринт. Знаете, которые строят из целых секций высоченной живой изгороди и в которых, действительно, можно заблудиться, если не знать все выходы и входы наверняка. Как это чудо умудрились вырастить в их широтах, Виталик представлял себе смутно. Зато слишком хорошо представлял, зачем Ветру вздумалось тащить его туда, под благовидным предлогом показать любимой девушки прекрасный сад. Поэтому-то стоило им немного углубиться в лабиринт, под пристальным присмотром бабушки Дождя и Ветра, госпожи Алевтины Эдуардовны Весновой, как Лунна, не задумываясь, сбросила с себя босоножки, больше напоминающие шлепанцы, только на высоком, толстом, но сужающемся к низу каблучке, и побежала. Вперед, не оглядываясь и хохоча в голос. Плевать, что не девчачьим смехом. Сердце запело в горле, от азарта, предвкушения чего-то неведомого и волшебного чувства полета. Больше ни о чем не думая, Лунтик раскинул руки и полетел. Как же было здорово! И плевать, что ноги порой кололи какие-то веточки и камешки. На все плевать. И даже на парня, что остался где-то позади, было плевать. Лишь ветер в ушах и в сердце, самый настоящий ветер, а не человек с его прозвищем, и он, наедине с ним и с самим собой, как же прекрасно!

Но счастье, как водится, было не долгим. Полет всегда заканчивается падением, вы не знали? Лунтик тоже не знал. Не знал, что та ветвь лабиринта, по которой он так необдуманно несся, заканчивается обрывом. Песчаной косой и довольно глубокой, хоть и не широкой речкой. Он вылетел из кустов, постриженных в виде стен, зеленого коридора так внезапно, что просто не успел затормозить. Бежал и бежал, осознавая уже, что в пропасть, уже предчувствуя падение после полета.

Упасть ему не дали сильные руки, сомкнувшиеся на груди и резким рывком повалившие на кого-то мягкого и теплого.

— Ветер! — скатываясь на траву, с распростертого под ним парня, почти беспомощно выдохнул Лунтик. Его протряхивало, ведь падение казалось неизбежным.

— А что с ним? — перевернувшись на бок и посмотрев в его раскрасневшееся, даже под слоем грима, лицо, уточнил светловолосый парень года на три старше самого Виталика, с большими, круглыми, как у новорожденного теленка, глазами, совершенно изумительно, как не странно, смотрящимися на фоне довольно резких, нордических черт лица, обрамленного копной золотистых волос, легкой волной струящихся к плечам, но не дальше.

— С кем? — не понял Лунтик.

— С ветром.

— Глупый, это ты.

— О! — воскликнул тот пораженно, на самом деле его звали Стасом.

— А ты думал, — хитро прищурился Лунтик и попытался подняться, но Ветер неожиданно довольно ощутимо надавил на его плечо, вновь прижимая к земле. Все благостное настроение из взгляда его так называемой "невесты" сразу же улетучилось. — В чем дело?

— Ни в чем. — С улыбкой отозвался тот, и поспешил отвлечь вопросом, — А брата моего ты как называешь?

— Дождем.

— Почему?

— За общую серость.

— О, даже так? А меня Ветром за что?

— За вредность и противность.

— С чего это ветер у тебя с такими не очень-то приятными качествами ассоциируется?

— Это не ветер, а ты у меня с ними ассоциируешься, — буркнул Лунтик и снова попытался хотя бы сесть, — Пусти!

— Нет, лежи, — коротко бросил Стас и навис над ним, прижимая плечи к земле.

— Да, пусти же! — рванулся из-под него Виталик.

Не преуспел. Ветер был куда сильнее Лунны, и даже Лунтика. А потом Стас медленно склонился над ним, неотрывно глядя в яростно сверкающие голубые глаза, и поцеловал. Медленно, дразняще, быстро входя во вкус. Но Лунтик был не из тех, кого можно было так просто пронять. Стас дернулся инстинктивно, так отдергивается рука от горячей кружки, обжегшись. Из уголка губ на подбородок потекла кровь. Лунтик даже лежа умудрился вскинуть голову, гордо, непримиримо. Ветер отпустил. Сел на пятки, поднял руку к лицу, проведя по нему ладонью, и слизнул с губ кровь. Зубки у Лунтика были остренькими, впрочем, как и язычок, в чем Стас успел убедиться еще сегодня утром при заключении их весьма необычного договора.

Лунтик тоже сел, одернул платье и хотел уже встать, но замер, услышав.

— Думаешь, я не знаю, что ты мальчик?

— Что? — Лунтик растерялся, и даже ладонью по волосам провел, словно пытался тем самым мысли в одну коробочку уложить.

— Виталий Лунев, думаешь, я не знаю?

— Тогда какого хрена ты меня целуешь?! — взвился Лунтик, вскакивая на ноги и весь кипя от гнева.

— Потому что захотелось, — безразлично пожал плечами Ветер и тоже поднялся. Шагнул к нему, Лунтик отшатнулся.

— Так, — протянул Виталик хмуро, — У вас с Дождем это что, семейное?

Ветер усмехнулся, — А ты думаешь, кто был его первым любовником?

— Ты спал с собственным братом?

— Мы сводные.

— И что? Зачем тебе понадобилось разыгрывать всю эту комедию, Ветер?

— Я выбрал тебя.

— Что? Постой, — протянул Лунтик, недобро глядя на него, — Но я никого не выбирал и вообще с парнями не сплю.

— Я знаю. Но мне было нужно, остаться с тобой наедине хотя бы на какое-то время.

— Зачем?

— Я думаю, что сумею тебя переубедить.

— О, так только что это была та сама попытка переубеждения? — скептически протянул Лунтик.

— Нет. Это было лишь начало, — улыбнулся ему Ветер и вновь шагнул к нему. Лунтик уперся руками ему в грудь, не подпуская ближе.

— Твоя попытка провалилась. Отвали. Мы договорились только на этот вечер, и о поцелуях не было ни слова.

— Но я надеюсь, ты согласишься, продлить и расширить наш договор.

— С какой стати?

— Я сумею переубедить тебя.

— Вот уж дудки! Повторяю, Ветер, отвали, — отступая от него и опуская руки, тяжело выдохнул Лунтик. — Я не собираюсь становиться геем лишь потому, что какому-то богатенькому уроду так захотелось.

— С последним, я бы поспорил.

— С чем? — хитро прищурился Лунтик, — С тем, что богат или с тем, что уродлив?

— Все говорят, что красив.

— Красота, Ветер, это не только внешнее качество, с этим у тебя все в порядке, не сомневайся.

— А какое еще?

— Внутреннее. А душа у тебя, Ветер, гнилая изнутри.

— Ты так легко читаешь в душах или просто ерничаешь и судишь по стереотипам?

— Сужу! — запальчиво объявил Лунтик, — Ты принуждаешь меня!

— Хотел бы принудить, давно бы принудил. Еще два года назад.

— О чем ты?

— Ты не помнишь. Я так и думал, — произнес Ветер немного печально, проходя мимо него в сторону зеленого коридора. Лунтик растерянно хлопал глазами ему в спину. Он не помнил, в этом Ветер был прав.

— Ты идешь? — обернулся к нему через плечо тот и протянул руку.

Лунтик вздохнул. День еще не закончился. Значит, игра продолжается. Только ли игра? Самое забавное, что, идя рядом с Ветром и периодически кидая на него заинтересованные взгляды, он понимал, что лукавил. Не было в этом парне того уродства, о котором он тут распинался. Но в тоже время, в душе, Лунтик вовсе не чувствовал себя готовым перейти ту черту, которую когда-то, еще в школе, установил для себя. Хотя, к примеру, тот же Дождь периодически и полапать его пытался невзначай, и прижаться, и, иной раз, даже чмокнуть, то в нос, то в щеку, а то и, в конец обнаглев, под настроение, в уголок губ. А с другой стороны, Виталик всегда был мальчишкой пытливым и любопытным, и честно себе признавался, что ему было безумно интересно, из-за чего все тот же Дождь так тащится от секса с парнями. Но было немного страшно, да и воспоминания об одном давнем инциденте, не давали воспринимать все это как забавную, ни к чему не обязывающую игру. А вот с Ветром все было странно и непонятно. С одной стороны этот напыщенный, явно знающий себе цену парень его раздражал, причем с первого взгляда, как только Дождь представил их сегодня друг другу. Но с другой, он как-то странно его притягивал и даже завораживал. Вроде бы внешне такой холодный и отстраненный, но только что, Лунтик воочию убедился, как призрачна и ненадежна вся эта его отстраненность и холодность. Но в тоже время, желание обломать его не ослабевало.

— Хорошо, — вышагивая рядом с ним по мягкой траве, в которой заросшая тропинка была едва заметна, пробурчал Лунтик под ноги. — Хочешь переспать со мной, давай расширим договор на одну ночь.

— В смысле? — Ветер остановился, не выпуская его руки. Лунтик, ушедший чуть вперед, тоже встал и повернулся к нему.

— В том смысле, Ветер, что я позволю тебе этой ночью оттрахать меня так, как тебе захочется. Столько раз, насколько у тебя встанет...

— Но?

— Но только этой ночью. А взамен, ты дашь мне письменное обязательство, что никогда больше в этой жизни не притронешься ко мне и не приблизишься ближе, чем на два метра.

— Нет.

— Почему-то я так и думал, — притворно опечалился Лунтик и сразу же победно ухмыльнулся, — Ну, милый, значит, не судьба. — И панибратски похлопал напряженно замершего Стаса по плечу.

— Неужели? — отмер тот и вернул ему ухмылку. — Ведь теперь у меня развязаны руки.

— Для чего это они у тебя развязаны? — буркнул Лутник, нахмурившись.

— Для того, чтобы добиться твоего расположения, — витиевато загнул Ветер, и снова потянул его за собой.

— Лучше бы им обратно связаться, — бросил Виталик раздраженно. Ветер, однозначно, его просто бесил.

— А вот это, дорогая Лунна, будет зависеть только от тебя.

— Тогда я говорю "нет"!

— Пока нет.

— Вообще "нет", насовсем.

— Ты еще не знаешь, от чего отказываешься, — протянул Ветер многообещающе. И насторожился, увидев реакцию Виталика на свои слова.

— Знаю, Ветер, — очень тихо произнес тот, глядя в сторону роскошной виллы, уже виднеющейся в просвете зеленого коридора. Где-то здесь Лунна сбросила босоножки. Надо бы найти.

— Вит, — шагнул к нему Стас, протянул руку, но коснуться не успел.

— Не трогай меня, — отрезал Виталик, нагнулся за обнаруженными туфлями, надел их и пошел обратно в сторону веранды, на которой они еще совсем недавно так "мило" попивали чаек с тортиком.

Ветер смотрел ему вслед. Долго смотрел, но потом все же быстро догнал и галантно согнул руку в локте, предлагая. Лунна покорно приняла его руку. Но именно Лунна, улыбчивая и легкая, как летний ветерок, колышущий её немного растрепавшиеся белокурые локоны и подол ярко-красного платья, но не Лунтик, гордый, строптивый, насмешливый и безумно одинокий мальчишка. Правда, о последнем, Ветер догадался лишь только что.

Дождь был ветреным и бесстыжим. Но очаровательным, этого было не отнять. А еще, он всегда знал, чего хочет и, что не маловажно, кого. Когда-то он захотел попробовать переспать с парнем и выбрал собственного старшего брата, по счастливой случайности, оказавшегося сводным, но даже, если бы это было не так, это бы его не остановило. Вот это и было его главной проблемой. Останавливаться Дождь не очень-то и умел, да, и не любил, чего уж теперь. Со Стасом получилось лучше некуда, тот оказался внимательным и очень нежным любовником. Дождь остался доволен своим первым разом, а потом уже без зазрения совести кинулся во все тяжкие, но, разумеется, не перестал питать к старшему брату нечто большее, чем просто братскую привязанность. Но и любовью в традиционном смысле слова то, что он к нему испытывал, невозможно было назвать. Тем не менее Дождь искренне желал брату счастья. По его сугубо личному мнению ни одна из его прежних девиц ему категорически не подходила. И везло же Стасу на размалеванных стерв! Дождь же считал, что ему нужно совсем другое, точнее другой. Некто, о ком его брат смог бы заботиться. Кто-то, диаметрально противоположный ему. Вот таким представлял себе Дождь, которого, кстати, звали Кириллом, будущего избранника своего брата, отчего-то не сомневаясь, что им будет именно парень, а не очередная девица. Так и случилось, вот только даже во сне он не мог предположить, что им станет Лунтик. Его Лунтик. И пусть Дождь уже давно оставил надежды завоевать этого своенравного чертенка, он все равно его считал своим. Родным что ли. Поэтому обнаружив нездоровый интерес брата к своему другу... обрадовался. Не передать словами как сильно. Виталик как нельзя лучше подходил Стасу. Просто идеально. И как только сам Дождь этого сразу не понял? Поэтому-то он и разыграл всю эту комедию с пари, которое намеренно проиграл, чтобы облегчить брату задачу. Поэтому-то и спрятал лукавство взгляда, завесив лицо длинной кососрезанной челкой, увидев возвращающуюся из лабиринта парочку. У Стаса была прокушена губа, что тот неумело прятал, а Лунтик в лице Лунны был явно слегка помят и потрепан. Чтобы там между ними не случилось, начало явно было положено. Дождь откинулся на спинку плетеного кресла, хорошо, что бабушка отправилась в свою комнату, как она выразилась, прилечь отдохнуть. Теперь можно было поговорить без свидетелей. Интересно, а Лунтик уже в курсе, что Стас знает, кто он на самом деле?