Лунная золушка

Виталик вдохнул волнующий мускусный запах мужского возбуждения полной грудью, впитывая его в себя, вспоминая. Но тогда, давно, почти в детстве, он был совсем другим, еще детским, не оформившимся толком, сейчас же он был настоящим, взрослым. Таким волнующим, что закружилась голова. Он потерся о член Ветра щекой прямо через белье, услышал над собой выдох сквозь сжатые зубы, и, не задумываясь, высвободил его из плавок уже полностью возбужденным. Обхватил рукой, взвесил на ладони. Большой, толстый, волнующе влажный, с блестящей на кончике капелькой смазки. Он никогда еще не видел такого крупного члена, у него самого он был куда меньше, да и у Дена из его юношеских воспоминаний, тоже. Он поднял глаза на Ветра, зная, что умрет прямо здесь и сейчас, если тот его остановит, снова оттолкнет, но тот улыбнулся, протянул к нему руку снова, разгладил пальцами морщинки на лбу, появившиеся от волнения, и прошептал.

— Не представляю, что буду делать, чтобы в голос не кричать от счастья.

— Лучше, что-нибудь придумай, — спохватился Лунтик, только сейчас вспомнив, где они с ним находятся, и какие в их общаге "картонные" стены. — А то весь этаж прибежит посмотреть, что я с тобой тут делаю, а у нас дверь не заперта.

— Так не проще её закрыть?

— А если ты передумаешь, пока я ходить буду?

— Хочешь, дам слово, что не передумаю?

— Нет. Просто пообещай.

— Хорошо, Лунтик, я обеща...ю — и прежде чем Стас договорил, тот метнулся к двери, наспех задвигая защелку, и почти тут же снов оказался на полу, между его ног. — Ну, ты даешь! — восхитился Ветер, у которого все нутро уже винтом закручивало от возбуждения.

— Даш тут, рядом с таким, как ты, — проворчал Лунтик и снова сосредоточил все свое внимание на его члене.

— Вредный, противный и вообще сынок богатеньких родителей, я помню, — не точно процитировал его Ветер.

— Давай ты забудешь и помолчишь, а?

— А когда ты мне скажешь, какой я, по-твоему, теперь?

— Не раньше, чем ты у меня тут кончишь! — выпалил Лунтик, и одним движением слизнул каплю смегмы и обхватил головку члена губами, посасывая и сжимая, словно леденец или мороженное.

Ветер задохнулся, напрочь растеряв все свои вопросы, ответы и даже улыбки. Широко распахнутыми глазами глядя на мальчишку, ласкающего его, он чувствовал, что задыхается и умирает, и понимал, что готов кончить от одного вида Лунтика с зажатым во рту членом. Шумно сглотнув, он зажмурился, надеясь, что хоть так сможет оттянуть неизбежный оргазм. Кажется, у него получилось. Но к тому времени, когда Ветру удалось хоть немного взять себя в руки, Лунтик уже полностью освоился и начал ласкать его уже по-настоящему. Пропихивая его толстый член чуть ли не до дыхательного горла, он совсем не думал о том, что может порвать губы, если будет так жадно его заглатывать, вовсе нет. Он плыл по восхитительным волнам накатившего внезапно возбуждения, и желал лишь длить и длить мгновения этого абсолютного в своей неприкрытости и откровенности счастья. Он урчал от удовольствия, заставляя совсем потерявшегося в ощущениях Стаса приподняться, стягивая с него джинсы чуть ниже, чтобы иметь возможность ласкать не только член, но и яички, все еще придавленные плотной тканью. Он обхватывал его мошонку потной от волнения ладонью, сжимал, в такт движений собственного рта на гладком, волнующе твердом на ощупь члене, а второй, свободной рукой, ласкал себя, сходя с ума оттого, что не может стонать в голос, лишь мычать от наслаждения. Он не отрывал взгляда от напряженного лица Ветра с крепко зажмуренными глазами, когда тот, не утерпев, все же прикусил ладонь, чтобы не закричать в голос. Он был счастлив в эти мгновения, и даже, когда Стас попытался оторвать его от себя, не поддался, глотая пряные струи горьковато-соленой спермы, уже понимая, что больше никогда не сможет отказаться от этого чувства всевластия над мужчиной, сильнее и старше его самого, уверенного в себе, сильного, но в этот миг полностью покорного его воле. А потом он кончил сам, откинув голову на бедро находящегося в прострации Ветра, и закатил глаза. Говорят, что после такого можно и умереть. Но ему, напротив, отчаянно захотелось жить. По-настоящему, не отрекаясь от себя, принимая таким, какой есть.

— Лунтик, — позвал Ветер через какую-то совсем незначительную вечность.

— М? — уперев подбородок в ладонь, которую положил на его бедро, повернул к нему лицо тот.

— Давай, договоримся.

Лунтик напрягся, — О чем?

— Что, если тебя в ближайшее время, да, пусть даже не в ближайшее, снова потянет на эксперименты...

— Тебе не понравилось?

— Я не договорил. Так вот, пообещай мне, пожалуйста, что мы просто поедем ко мне, или хотя бы в какой-нибудь отель, иначе я рискую концы отдать сразу после оргазма.

— С чего это вдруг? — испытав облегчение и даже самодовольную гордость за себя любимого, тем не менее, почти оскорблено бросил он.

— Хотя бы вот с этого, — откликнулся Стас и продемонстрировал ему тонкую алую струйку, стекающую от прокушенной ладони к локтю.

— Ой! — воскликнул Лунтик и тут же вскочил, даже штаны забыв застегнуть. Но быстро опомнился, в одно мгновение привел себя в порядок и кинулся к аптечке. Ветер, наблюдая за ним, слизнул с руки кровь, поднялся на ноги и, лишь застегнув джинсы, позволил Лунтику заняться своим лечением.

— Ну, так как, договорились? — поинтересовался он у занятого йодом и пластырями Лунтика.

— Угу. — Буркнул тот, смущенно. Ему было стыдно, что его неожиданная прихоть привела к такому вот результату. Конечно, если бы ему представилась возможность все переиграть, он никогда бы не отказался оттого, что сделал, но то, что Ветру пришлось покалечить себя, чтобы не закричать, его огорчало.

— Вот и договорились, — улыбнулся ему Ветер, перегнулся через стол и поцеловал. — Я люблю тебя, Лунтик. Не забывая об этом.

— Не забуду, — вместо так и просящейся на язык колкости, серьезно и честно ответил тот, — Правда.

— Я верю, что ты мне не врешь.

* * *

А потом пришел Дождь, которого на этот раз никто не ждал. Лунтик как раз убежал на кухню "готовить хавчик для ветреных троглодитов", поэтому пропустил явление лучшего друга, по совместительству бывшего и младшим братом его соседа. На самом деле Виталик не то чтобы был так увлечен готовкой, что не заметил, как Кирилл со свистом пронесся мимо кухни в сторону их со Стасом комнаты. Скорее, наоборот, делал весь необходимый набор действий на полном автомате, не замечая ничего вокруг. А мысли его тем временем крутились вокруг лишь одного, пусть и идиотского вопроса. А можно ли их с Ветром теперь назвать любовниками? Он почистил зубы, прополоскал рот, но все равно ему все время казалось, что он все еще чувствует солоноватый привкус на языке. От этого горели уши, а в горле стояла удушливая сухость. Хотелось пить. Но он даже не косился в сторону раковины, не хотел, чтобы это волнующее, покалывающее ощущение на языке закончилось, будучи смыто водопроводной водой. Глупо, правда? Конечно, глупо! И еще как. И Лунтик сам понимал это, но сделать с собой ничего не мог. А еще он уже сейчас думал о том, когда сможет повторить это. Но не с каким-нибудь гипотетическим парнем, вовсе нет. Он хотел этого и даже больше именно с Ветром. И такое желание уже не смущало, а пугало его.

— Знаешь, я схожу с ума, — объявил Лунтик прямо с порога, внося в комнату сковородку со все еще лениво скворчащим на ней маслом, и замер прямо на пороге, не ожидав застать Стаса не одного.

— Привет-привет! — радостно воскликнул Дождь. — А я прямо с семинара к вам.

— Зачем? — Виталик наконец отмер и моргнул. Потом спохватился и все же шагнул в комнату, прошел к кухонному столу и водрузил свою ношу на подставку, предусмотрительно выложенную Ветром.

— Да, вот думаю вас на свидание позвать.

— Что, прямо обоих? — заинтересовался Лунтик, покосившись на Ветра, отстраненно курившего у раскрытого окна спиной к ним с Дождем.

— Ага, — энергично кивнул Кирилл, подсаживаясь к столу и с интересом разглядывая очередной кулинарный шедевр друга. — Я предлагаю устроить свидание втроем.

— С ума сошел? — с подозрением уставился на него Лунтик, но не смог не покраснеть. Все его мысли так и витали вокруг всяких непристойностей, вот в их свете он и вообразил себе невесть что, да еще так живо, что сам смутился.

— А что в этом такого? — пожал плечами Дождь, посмотрел на него, и тут же с подозрением протянул, — А ты чего это покраснел друг мой "действенно прекрасный"? Неужели представил, как мы втроем...

— Хватит! — коротко бросил Ветер, и повернулся к ним.

Лунтик прятал глаза. Его трясло. И как он только мог быть таким нелепым и неосмотрительным. Он же совсем забыл, какой язвочкой может быть его лучший друг, и что вообще рядом с ним лучше не расслабляться. Зато не забыл Ветер и вовремя осадил его. Подошел к совсем притихшему Лутнику со спины и, не отрывая взгляды от лица, брата положил руку на плечо мальчишки, осторожно сжимая его. Виталик не протестовал, но и глаз от стола так и не поднял.

— Ну, так как, пойдем? — напомнил о своем предложении Дождь, не взирая на все представшее перед его глазами.

— Нет.

— А куда?

Ветер и Лунтик заговорили одновременно, и оба замерли, услышав противоречие в словах друг друга.

— В одно модно место, — ответил на вопрос Виталика Кирилл, и с хитрым прищуром взглянул на застывшее лицо брата. Он точно знал, как на него надавить, если согласиться Лунтик, который явно продемонстрировал, что предложение его заинтересовало, то и Ветер увяжется за ними. Спросите, зачем ему тащить собственного брата и их уже, как он надеялся, общего друга, в какое-нибудь злачное место и называть это "свиданием втроем"? Все просто, он искренне желал им обоим счастье. Но и доподлинно знал, что за три недели "совместной" жизни они так и не продвинулись в том направлении, в котором он их так активно подталкивал. Поэтому Дождь решил, что пора действовать, иначе эти двое тугодумов никогда не сойдутся, и сцена, устроенная Лунтиком пару часов назад лучшее тому подтверждение.

— Я надеюсь, это не будет какой-нибудь гей-клуб, — явно с трудом выдавил из себя смущенный Виталик. Дождь в очередной раз подивился, как у этого мальчишки получается выглядеть таким обояшкой, но в тоже время быть достаточно стойким и твердолобым, упрямо не подпуская к себе все того же Ветра.

— Зря надеешься, — весело отозвался он, хотел добавить от себя что-то еще, но не успел.

— Кирилл. — Очень ровно и, кажется, даже отстраненно, произнес Стас, но руку с плеча тихого, как никогда Лунтика, не убрал, наоборот, от внимательного взгляда Дождя не укрылось, как он и вовсе начал ненавязчиво поглаживать его большим пальцем. У Кирилла даже мелькнула мысль, что, возможно, он уже запоздал со своим вмешательством. Но он отмел её как несостоятельную, и миленько улыбнулся в ответ на строгий взгляд братца, зная, что, когда тот начинает говорить таким мнимо отстраненным тоном, ему все же лучше не перечить. Себе дороже.

— Ну, хорошо. Не хотите в тематический, пойдем в такой клуб, где на вас хотя бы коситься не будут, если, к примеру, поцеловаться захочется прямо на танцполе. — Примирительно произнес он, и чуть не подавился вздохом, когда Лунтик неожиданно вскинул на него блестящие глаза, завораживающие своим необычным цветом из-за правильно подобранных цветных линз.

— Хорошо. Я пойду, — выпалил Виталик на одном дыхании, и резко отклонившись назад, прижался спиной к Ветру, и запрокинул голову, заглядывая ему в глаза, — А ты?

Тот глубоко вздохнул, прикрыл на миг глаза, словно ослепленный светом внезапно выглянувшей из-за осенних туч луны, и тихо произнес.

— Я не позволю тебе пойти одному.

— А он и не будет один, даже если ты откажешься, — лукаво бросил Дождь, внимательно следящий за ними, — Не беспокойся, братец, я легко найду под чей теплый бок пристроить моего любимого друга.

— Неужели, даже не под свой собственный? — в тон ему полюбопытствовал Ветер, вот только глаза у него недобро сузились.

— Ну, я не жадный. Надо и с окружающими порой делиться.

— А я вот жадный, — неожиданно склонившись к самому уху Лунтика, не вмешивающегося в их с братом обмен любезностями, выдохнул Стас. Виталик непроизвольно вздрогнул и поежился, ощутив, как по спине от горячего дыхания Ветра побежали предательские мурашки. Он нервно сглотнул и попытался от него отстраниться, но тот положил и вторую руку ему на плечо и легко удержал возле себя, неотрывно глядя в смеющиеся глаза брата.

— А что об этом думает твой ненаглядный? — задал провокационный вопрос Дождь.

— Думаю, что есть пора, а то остынет. Что ж я зря что ли готовил? — ворчливо отозвался Лунтик, и Ветер с коротким вздохом, который уловил лишь прижатый к нему Виталик, отстранился. Подтащил к столу еще один стул и уселся на него верхом, вертя в пальцах переданную ему Лунтиком вилку.

— Ну, значит, договорились, — объявил обрадованный Дождь, вожделенно потирая ручки. — О, нет-нет, дорогуша, я покушаю у себя. А вам приятного аппетита и до вечера. — Подмигнув им, он быстро собрался и вышел за дверь, не забыв плотно прикрыть её за собой.

Стас вздохнул с видимым облегчением. Но не тут-то было. Лунтик покосился на него украдкой, облизался, как котенок, готовящийся к изысканной трапезе, и невинно поинтересовался.

— Ревнуешь?

Ветер, уже успевший отправить в рот порцию картошки с грибами чуть не подавился. Взглянул на него недоуменно, и закатил глаза к потолку, не утерпел.

— Конечно, ревную, — отозвался он, прожевав.

— А почему? — полюбопытствовал Виталик, неприлично лукавым тоном.

— Потому что люблю, — лаконично отозвался тот, но Лунтика в этот раз явно не удовлетворил такой ответ.

— Почему? — упрямо повторил он, не спеша приступать к еде, — Я никогда не целовал его так, как тебя. Никогда не делал для него то, что делаю для тебя.

Ветер прямо посмотрел на него, но, увидев направленный на себя такой же твердый взгляд, серьезно задумался. Действительно, почему? Тем более зная, что Кирилл однозначно одобряет его выбор в плане Лунтика, и просто прикалывается выставляя на показ свои более чем дружеские отношения с ним.

— Хотя бы потому, — навскидку предположил он, — Что меня бесит одно то, что ты смотришь на него, слушаешь, улыбаешься. Соглашаешься на глупейшее предложение, и смущаешься от его взглядов, а не от моих.

— Вообще-то, я смутился не потому, что он смотрел! — запротестовал было Лутник, и резко оборвал себя, совсем детским жестом прикрыв рот ладонью, когда понял, что сболтнул лишнего. Стас на миг застыл, а потом с любопытством взглянул на него. Виталик зарделся и порывисто отвернулся, избегая взгляда льдисто-голубых глаз.

— А почему? — поинтересовался Ветер, зная, что вряд ли получит ответ, но просто не мог не спросить. А Лунтик взял и ответил, в очередной раз удивив его.

— Потому что думаю лишь о том, как все повторить...

— Что повторить? — притворился, что не понял, Стас. И снова не ждал ответа.

— То, что я... чем мы... — с трудом подбирая слова, мученически выдавил из себя Лунтик, — Все повторить... и поцелуи, и прочее.