Хроники Отдела Тайн: Гилдерой Локхарт

1.

Серая мантия сотрудника Отдела Тайн зачарована на отвлечение внимания. Взгляд соскальзывает с неё, и только самые внимательные способны ненадолго вспомнить, что да, сегодня они вроде бы видели невыразимца. Мантию носят с накинутым капюшоном, чтобы она защищала и голову. Лицо под капюшоном маскирует не чёрная пустота, которая пугает и этим запоминается — нет, искусные чары на одежде создают ощущение, что лицо-то как раз есть, но его трудно разглядеть, да не особо и хочется.

Поэтому было общеизвестно, что невыразимцы — невзрачные люди, других туда не берут. На работу они, как и все, проходили через камины Атриума, поэтому каждый из министерских сотрудников хоть иногда, да видел серую фигуру в капюшоне, безликую, незапоминающуюся и удручающе скучную.

Одна такая фигура шла сейчас по Атриуму к залу с лифтами. На входе в зал она прикоснулась палочкой к медному диску и получила подтверждающий кивок дежурного вахтёра. Отметившись на вахте, фигура направилась к одному из лифтов, где уже стояла такая же фигура, дожидавшаяся его возврата с верхних этажей, потому что невыразимцам было ни с кем не по пути. Все сотрудники ехали вверх, и только невыразимцы — вниз, на девятый считая от верха этаж, где располагался Отдел Тайн. Ещё ниже, на десятом, находился только главный зал судебных заседаний Визенгамота, обычно закрытый.

Обе фигуры были для всех одинаковы, но сами они друг друга как-то различали.

— Привет, Маверик, — негромко, приглушённо сказала первая, подойдя к лифту.

— Привет, Красавчик, — точно так же отозвалась вторая.

Они молча простояли с полминуты, пока перед ними не открылась дверца лифта. Вошедший последним нажал кнопку с номером девять, и вскоре они уже вышли в серый каменный коридор, освещённый магическими факелами. В конце коридора виднелась чёрная дверь Отдела Тайн. Таблички с названием отдела на ней не было — свои знали, что за ней находится, а чужие здесь без инструктажа не ходили. Она вела в круглую чёрную комнату с вращающейся стеной, по которой через равные промежутки располагалось около дюжины одинаковых чёрных дверей. Входная дверь ничем не отличалась от них, и если повернуться вокруг себя, то её и не найдёшь среди остальных. Зачарованные свечи в настенных подсвечниках между дверьми горели голубым огнём и отражались в чёрном мраморном полу, из-за чего казалось, что под ногами омут со спокойной тёмной водой.

Большинство дверей вело в демонстрационные залы, и только одна — в лабораторный отсек отдела. Этой дверью не пользовались давно, с тех самых пор, как на зал наложили перемещающие чары. Достаточно было подойти к центру помещения, подумать "в штаб", и сотрудника телепортировало в лабораторный комплекс.

Обе фигуры исчезли из чёрной комнаты, чтобы появиться в прихожей лабораторного отсека, и откинули капюшоны, не опасаясь, что их лица увидят посторонние. Из-под серой насыщенной чарами ткани показались две головы: одна — с короткой ровно подстриженной бородкой и со встрёпанными русыми волосами умеренной длины, породисто курчавящимися на концах, другая — гладко выбритая, зато с роскошной золотистой шевелюрой, крупными локонами спускающейся к шее.

Внешность обоих была сокрушительно далека от невзрачности, традиционно приписываемой невыразимцам. Маверик был жилист и сухощав, ростом чуть выше среднего, его лицо было если не красивым, то уж точно интересным и незаурядным, его не портили даже мелкие синеватые брызги, въевшиеся под кожу — явно след какого-нибудь взрывного эксперимента. А лицо Красавчика — оно и было лицом красавчика, причём не смазливого женоподобного дохляка, а мужественного такого красавчика, с которых пишут и рисуют главных героев. Сам он был широкоплеч, крепок и длинноног, ростом на пару дюймов повыше Маверика, так что его телосложение тоже было вполне героическим.

Скинув мантии, оба невыразимца повесили их в персональные шкафы для одежды, ряд которых располагался вдоль стены и различался анимированными картинками на дверцах. Если галка на дверце шкафа русого невыразимца только лениво приоткрыла мутный серо-голубой глаз, то огненная ящерка золотоволосого завертелась вьюном, приветствуя хозяина.

Оба ненадолго задержались у широкого ростового зеркала, чтобы привести себя в порядок. Первый прищёлкнул пальцами, устраняя встрёпанность на голове, второй только удостоверился, что выглядит безупречно.

— И почему они у тебя под капюшоном никогда не лохматятся? — почти риторически вопросил первый, сравнивая обоих в зеркале. — У меня почему-то всегда встают дыбом.

— Специальный гель, собственная разработка, — второй беспечно улыбнулся. — Подарить флакон?

— Обойдусь, — решил его коллега после некоторого размышления. — Мне проще пальцами щёлкнуть, чем возиться с гелем.

— Ситуации всякие бывают. Иногда и дыхнуть лишний раз нельзя, не то что пальцами щёлкнуть, или руки заняты, а волосы в глаза лезут.

— А ты постригись покороче.

— Ты ещё скажи — побрейся наголо. Гель мне нужен, чтобы волосы где не надо не терять, а так они у меня и без геля нормально лежат.

— Везёт же некоторым... Зато я свои не крашу.

— Цвет волос — это личное дело каждого, — золотоволосый поучающе поднял палец и снова улыбнулся, да так заразительно, что собеседник в конце концов не смог подавить ответную улыбку.

— Вот как это у тебя получается, Гил? — первый попытался подобрать невольно расползающиеся губы. — Хоть бы разок удержаться.

— Ничего-то ты, Август, не сделаешь против пятикратного победителя конкурса на самую обаятельную улыбку, — с шутливой назидательностью сообщил ему второй. — Смирись, против меня ты бессилен — и вообще позитив надо распространять.

В отличие от внешнего холла, где бывали не только невыразимцы, в коридорах лабораторного комплекса не было ничего чёрного. Светло-бежевый пол и, бледно-серые, почти белые стены освещались здесь встроенными в стены магическими светильниками-полусферами, источавшими мягкий золотистый свет. Короткий коридор привёл невыразимцев в Круглый зал, где иногда проходили общие собрания сотрудников Отдела Тайн. Это был не только общий зал, но и крестообразная развилка, от которой, помимо входного, отходили ещё три коридора. В правом располагались личные кабинеты сотрудников, в левом — склады и бытовые комнаты, а коридор напротив вёл в рабочие помещения.

Оба невыразимца свернули направо. Вскоре Маверик скрылся за дверью с точно такой же серой галкой, а Красавчик — с точно такой же огненной ящеркой, как на дверцах шкафов в прихожей. Эти зачарованные тварюшки открывали дверь перед хозяином и подавали ему сигнал, если к ним прикоснулся кто-то другой.

Личные кабинеты были невелики, согласно правилам отдела в них разрешалось держать только бумаги и безвредные магические поделки для личных нужд. Кабинет Красавчика не был исключением: мебелировку здесь составляли только дубовый двухтумбовый стол в половину противоположной от входа стены, рабочее кресло перед ним и пара шкафов с черновиками, документацией и рабочими бумагами у боковых стен. Из мелочей здесь была тройная полка с книгами над столом, поблёскивающий металлом напольный сейф высотой около четырёх футов и небольшое, без изысков, настенное зеркало слева от двери. Под книжной полкой, прямо напротив рабочего кресла, на стене висел овальный портрет величиной с мужскую ладонь, на котором была изображена молодая и очень красивая блондинка с яркими голубыми глазами.

Красавчик походя улыбнулся и подмигнул своему отражению в зеркале — позитив надо распространять, в том числе и на себя самого. Усевшись в кресло, он ненадолго задержался взглядом на портрете, а затем углубился в разложенные на столе бумаги, оставшиеся со вчерашнего вечера.

Часа через полтора его отвлёк сигнал, пришедший от ящерки с наружной стороны двери. Ответным мысленным посылом Красавчик дал команду открыть дверь и поднялся с кресла, чтобы встретить посетительницу.

В распахнутую дверь вошла живая копия портрета над столом — может быть, чуть-чуть постарше. Он легко прикоснулся губами к её протянутой для поцелуя руке и радостно улыбнулся:

— Привет, Геката.

— Привет, Красавчик, — ответила она такой же открытой, щедрой улыбкой.

— Чем обязан твоему визиту, мама? — спросил он, потому что Лигейя Певерелл, известная в отделе под кличкой Геката, никогда не приходила в его кабинет просто так.

— Сейчас мы с Кондором снова обсуждали недавнее происшествие в Хогвартсе и всё-таки решили, что Отдел Тайн должен вмешаться. Разговор будет долгим, поэтому идём в столовую, заодно и чаю выпьем.

— Кондор уже там? — спросил он, пока они шли по коридору.

— Кондор пошёл в архивы, кое-что посмотреть в связи с этой историей. Он вызовет тебя позже, а пока я введу тебя в курс дела.

— В курс дела, говоришь? Значит, главным исполнителем буду я.

— Ты, как всегда, догадлив, Гил.

— А когда у нас было по-другому?

В столовой еще никого не было. Едой не пахло, два квадратных обеденных стола, каждый на восемь персон, пустовали. В праздники их сдвигали вместе, но сейчас был обычный будний день. Кухонные устройства и принадлежности располагались вдоль дальней стены столовой — две плиты с магическим обогревом, мойка, разделочный стол, буфет с посудой и два стасисных шкафа с продуктами. Домовиков здесь никогда не бывало. Они ставили под угрозу секретность, поэтому весь отдел был защищён от бестолковых ушастиков не хуже, чем Гринготс, и лучше, чем Азкабан. Ставки повара отделу тоже не полагалось: такие продвинутые умы, как невыразимцы, были вполне способны освоить элементарную кулинарию хотя бы до уровня перекуса, поэтому готовили сами.

Гилдерой Певерелл, числившийся в отделе под кличкой "Красавчик" и известный в миру как Гилдерой Локхарт, автор нескольких приключенческих бестселлеров и кумир британских домохозяек, уселся на угловом кожаном диване и, откинувшись на спинку, от нечего делать наблюдал, как его мать готовит поздний завтрак. Все действия она совершала с помощью магии, не утруждаясь доставанием палочки — беспалочковым невербальным колдовством на бытовом уровне владели все сотрудники отдела.

Наполнив чайник водой посредством Акваменти, она поставила его на одну плиту, а на другую водрузила огромную чугунную сковороду и одним режущим заклинанием разом покрошила туда соломкой большой кусок бекона. Когда бекон обжарился и вытопил жир, Лигейя точно так же порезала туда десяток мелких помидорин. Несколько минут спустя она высыпала в сковороду банку зелёного горошка "Мэйд ин Мугляндия" и добавила зелени, а ещё через несколько минут разбила туда десятка полтора яиц, посолила, посыпала чёрным перцем и слегка перемешала. Закрыв сковороду крышкой, Лигейя оглянулась на сына:

— Что заваривать, "Эрл Грей" или цейлонский красный?

— "Эрл Грей", — отозвался Гилдерой после секундного размышления.

Когда яичница дошла до готовности, Лигейя отделила лопаточкой две порции, разложила на тарелки и вместе с двумя чашками крепкого чая левитировала на стол.

— Ты, конечно же, дома не завтракал, — с упрёком констатировала она, когда они принялись за еду.

— Ты же знаешь, что по утрам я не ем. Так что у вас за дело, мама?

— Эта недавняя история в Хогвартсе, с исчезновением преподавателя ЗоТИ. Она с самого начала выглядела подозрительной. Кондор на днях пробрался в Хогвартс и разыскал место его гибели. В предсмертных эманациях преподавателя ощущалось присутствие ещё одной сущности, причём её следы были явно замаскированы. Квиринус Квиррел, он же с тобой на одном потоке учился?

— Нет, он закончил на два года раньше. Не самый блестящий ученик, но усидчивый, преподаватели любили его и пророчили большое будущее. Для полукровки он очень сильный колдун. Был.

— И ещё он почти без родни. Его мать-колдунья умерла года два назад при странных обстоятельствах. Лекари написали, что от драконьей оспы.

— Я слышал уже про несколько странных смертей от драконьей оспы. Прелат занимался этим и не нашёл никаких концов.

— Вот-вот. А тут молодой мужчина, из родственников у него только отец-магл, никто его не хватится, если вдруг что. Кондор позавчера навещал Квиррела-старшего и обнаружил, что тот не помнит, что у него был сын.

— Обычное дело. — Гилдерой отвлёкся от тарелки и глянул на мать. — Знаешь же, что когда маглорожденный погибает, у его магловского окружения полностью подчищают память, словно его и не существовало. Для этого даже было разработано специальное заклинание, вскоре после введения Статута, самим Виндиктусом Виридианом.

Лигейя согласно покивала.

— Да, каждый факт в отдельности выглядит самым обычным. Но, Гил, вместе они составляют подозрительную картину. Мало того, в этом серьёзно замешан Мальчик-Который-Выжил, тот самый маленький герой.

— О существовании которого постоянно напоминали на протяжении десяти лет, хотя его нигде не видели до Хогвартса?

— Видели, я интересовалась. В каком-то маленьком городишке, у маглов. У него, как и у Квиррела, нет близких людей в магическом мире. Кондор опасается, что мальчик тоже оказался в группе повышенного риска и может стать жертвой странной смерти, а он всё-таки последний Поттер. Наш отдел следит по возможности, чтобы старые роды не вымирали, поэтому за мальчиком нужно присмотреть. Ну, и разобраться наконец, что же в этом Хогвартсе происходит.

— Ещё какие-нибудь сведения есть?

— Кондор всё тебе расскажет.

Гилдерой задумался, машинально поедая яичницу. Мать посматривала на него, но не отвлекала от размышлений. Быстрые шаги в коридоре привлекли внимание обоих, заставив повернуть головы ко входу. Мгновение спустя в столовую вошёл черноволосый молодой мужчина, высокий и худощавый. Узкое лицо и нос с горбинкой могли бы выдать его за испанца, если бы не серые глаза и белая кожа.

— Добрый день, Геката, Красавчик, — он огляделся и демонстративно принюхался к запаху еды. — Как вкусно пахнет, и Рина еще нет!

— Привет, Декстер, — откликнулись оба.

Тот устремился к плите и минуту спустя уже шёл к столу с тарелкой и чашкой в руках. Гилдерой заулыбался навстречу коллеге. Будучи лёгкого нрава, он улыбался часто и охотно.

— Подсаживайся, Рег.

Декстер поставил тарелку с чашкой на стол и уселся на указанное место.

— Спасибо, Геката, — он кивнул на тарелку. — Не знаю, что бы мы без тебя делали.

— А куда мне деваться? — её лицо было спокойным, но глаза улыбались. — Если я не накормлю этого оболтуса, он так и будет ходить голодным.

— У-у, вкуснятинка! — раздалось от двери. Вошедшая женщина выглядела лет под сорок, а это означало, что ей около шестидесяти. — Всем привет, — обронила она на ходу, направляясь к сковороде.

— Привет, Медуза, — откликнулись из-за стола.

Не успела она усесться за стол, как в дверях показался массивный высокий мужчина, из тех, кого называют шкафами.

— Привет всем, кого не видел, — он тоже устремился к еде, предвкушающе потирая ладони. — Ух, какие остатки!

Взяв тарелку побольше, он выгрёб туда содержимое сковороды, которого оставалось чуть меньше половины, и присоединился к компании за столом.