Подарки судьбы. Часть 4.

Бабушка Намина молила Аллаха об избавлении. Третий день не могла она упокоиться с миром, металась по постели, бредила и стонала. Да только старший сын, любимый Гасан, не торопился помочь матери. Как не уговаривала она его привести Гюль, как не совестивила, призывая Пророка в свидетели, а все без толку. Видно, боялся сын. А чего бояться? Разве повредил ее дар когда-нибудь родне? Разве навлек на кого-то горе? Наоборот, все соседи уважали почтенную Намину, бежали к ней с любой болячкой. Кто просил заговорить младенцу грыжу, кто унять разнывшийся зуб. И всегда оставались довольны, и несли, порой, последнее, чтоб отблагодарить.

В маленьком турецком поселке, зажатом между горами и морем, не было раньше ни больницы, ни школы. Сколько помнила себя Намина, вечно ковырялась она от зари до зари в тяжелой, красноватой земле, раскатывала длинной скалкой тесто для лепешек и засыпала с иглой в руках, склонившись над очередной колыбелью. Это лишь в последние годы стали, как по волшебству, расти на побережье отели, дороги заполонили красивые автобусы и понаехали богатые туристы. Привычный уклад рухнул, кажется, в одночасье. Молодухи потеряли стыд и бросили носить платки. Мужчины все реже неспешно беседовали за кальяном. Да и мечеть во все дни, кроме пятницы, теперь стояла почти пустой.

Состарилась и одряхлела и сама Намина. Глаза ее перестали видеть, ноги с трудом слушались. Этой весной первый раз не смогла она подняться в горы, чтобы набрать целебных трав. Пора было собираться в дальний путь. Вот только дар ее должен был остаться здесь, среди людей. Передать его, подарить подрастающей внучке Гюль, просто пожав ее руку — это все, что нужно было Намине. И отошла бы она налегке к Аллаху.

Гюль в этом году исполнилось четырнадцать. С началом курортного сезона одна из ее родственниц, уже несколько лет подряд работавшая горничной в шикарном отеле "Rixos", обещала взять девочку в помощницы. Целый месяц ждала юная турчанка, и вот сегодня, наконец, получила-таки заветное место. Новость так обрадовала ее, что, забыв о запретах отца, кинулась Гюль в комнату бабушки.

— Меня взяли! Взяли! Я буду работать! — выпалила она с порога, — Я такая счастливая!

Намина слабо улыбнулась.

— Я не сомневалась, детка. Дай, я тебя поцелую.

Гюль нагнулась над старой женщиной, обняла ее за шею, прижалась губами к морщинистому лбу. И вдруг все поплыло перед глазами. Провалились в темноту стены, солнце, горы за окном. Потом стали появляться и исчезать незнакомые лица. Смутные очертания какой-то реки показались вдали. И лодка ткнулась носом в песок, приглашая девочку переправиться на другой берег. А там вышло ей навстречу странное животное с телом козы и змеиным хвостом, и поставило перед Гюль чашку с молоком. Никогда раньше не пила турчанка такого молока. Обжигало оно губы, разливалось огнем внутри. Но давало силу и знание. И допила девочка до последнего глотка и упала, как подкошенная, в прибрежный тростник.

Когда Гасан вбежал в покои матери, было поздно. Гюль лежала на потертом коврике у кровати, разметав длинные черные косы. Она спала, и плакала во сне, то ли от горя, то ли от радости, прижимая к груди сложенные, как для молитвы, руки. А бабушка Намина испустила, наконец, дух, приветствуя последней улыбкой что-то неведомое.

В новых заботах незаметно полетели дни. Минула большая часть лета. А в самом начале августа, на пике сезона, в одноместный номер "Rixos"а заселился солидный постоялец. Приятный мужчина, лет сорока пяти на вид, свободно говорил на нескольких языках, носил дорогие вещи и всегда оставлял чаевые горничным. Юная Гюль старалась угодить изо всех сил, выбирала белоснежные полотенца для ванной и до блеска натирала зеркала. И отчего-то постоянно краснела, встречаясь с мужчиной взглядом. Но тот, казалось, на девочку никакого внимания не обращал, пропадал где-то целыми днями и иногда вовсе не ночевал в отеле. Только однажды утром, заявившись в номер во время уборки, вдруг сказал на турецком "Спасибо" и вместо привычного доллара протянул горничной шоколадку. От неожиданности девочка так смутилась, что чуть не уронила подарок на пол. А постоялец сделал вид, что не заметил и произнес ласково:

— Меня зовут Михаил. Твой цветок очень красивый, — он кивнул на благоухающую в стакане огромную розу, сорванную Гюль в собственном саду специально для него, — Хочешь, покатаемся на яхте?

Девочка отпрянула и замотала головой.

— Ты боишься меня? Напрасно. Ничего такого. Просто прогулка. Я тут буду жить, наверное, еще неделю. Так что подумай. Если все-таки соблазнишься, дай мне знать, — мужчина улыбнулся, — Ты меня понимаешь?

Гюль кивнула, краснея больше обычного.

— Значит, договорились, — удовлетворенно произнес постоялец и ушел, махнув рукой на прощание.

Девочка не находила себе места до самого вечера. Все валилось у нее из рук, билась посуда и опрокидывались стулья. Даже тетка, пристроившая ее в помощницы, в конце концов накричала на родственницу и отослала домой.

— В каких облаках ты витаешь? — злилась она, — Будешь и завтра так работать — можешь не приходить. Желающих и без тебя целая очередь. Не нужны деньги — катись к шайтану.

От обиды Гюль едва сдержала слезы и побрела по освещенной неоновыми вывесками улице, натыкаясь на шумных туристов. Она, казалось, ничего перед собой не видела. Но вдруг, повинуясь какому-то импульсу, подняла голову и разглядела за огромной стеклянной витриной местного турагентства Михаила. Тот оживленно беседовал с менеджером. Молодой турок в алой футболке, видимо, соловьем разливался, чтобы привлечь клиента, скалился и тыкал пальцем в разноцветные буклеты.

Девочка похолодела. Было что-то в этом парне жуткое, страшное, хотя и выглядел он на первый взгляд вполне обычно. Она уже встречала таких. Они стали крутиться здесь в начале лета, и не только в их поселке, но и в ближайшем городке. Всегда неприветливые, отчужденные, они смотрели исподлобья, носили одинаковую одежду и чем-то ужасно походили друг на друга. Издали узнавая их по алым майкам, Гюль инстинктивно старалась держаться подальше.

Едва дождавшись, когда добрый постоялец выйдет из офиса, девочка бросилась к нему.

— Господин Михаил! Не ездите с ним, — выпалила юная турчанка, — Он злой!

— Почему ты так решила? — очень серьезно спросил мужчина. Никакого удивления он не выказал.

— Я чувствую, — растеряно протянула Гюль. Объяснить свои опасения более доходчиво она была не в состоянии.

Мужчина постоял с минуту молча, а потом произнес медленно, как бы решившись:

— Скорее всего, ты права. Но мне надо. Если я не вернусь завтра утром, окажешь мне одну услугу?

— Да.

— Меня, наверное, будут искать. Передай тому, кто придет, вот это, ладно? — он протянул Гюль серый медальон на тонкой цепочке, всю поверхность которого покрывали чуть мерцающие письмена.

— А кто придет? — спросила девочка.

— Не знаю. Но, мне кажется, ты поймешь, — уверенно заявил Михаил и добавил, похлопав Гюль по тонкой ручке, — Из тебя получится славная ведьма.

Экскурсия "Ночная Химера", которую оплачивал в турфирме Михаил, предполагала поездку вдоль побережья и подъем на гору, где из расселин в камнях уже многие века бил огонь. Рушились города, менялись цивилизации, но люди все также с суеверным страхом взирали на горящие в темноте костры, карабкались вверх по скале, загадывали желания. Что-то продолжало тянуть их сюда даже в эпоху компьютеров и спутниковой связи.

На этот раз в джипе, резво катящем к подножью горы, компания подобралась разношерстная. Двое средних лет немцев, изрядно накачавшихся пивом, все время громко смеялись на заднем сидении. Они попеременно пытались заигрывать с симпатичной русской из Екатеринбурга, не понимавшей из их болтовни ни слова и лишь виновато улыбавшейся в ответ. Четвертым в группе был Михаил. Он расположился рядом с водителем, тем самым парнем в алой футболке, что еще час назад продавал в офисе билеты. Закладывая виражи на грунтовой дороге, тот отпускал шутки на ломаном английском и при этом как-то странно кривил рот. Но Михаилу было не до веселья. К местной достопримечательности влекло его отнюдь не любопытство.

Трения с Советом начались у Объединенного Королевства демонов несколько недель назад и совершенно неожиданно. По дипломатическим каналам была получена нота, в которой указывалось на недопустимость нарушения квот. Соглашение о количестве людей, по тем или иным причинам переправляемых на другую сторону, было подписано давно и всеми неукоснительно соблюдалось. А тут вдруг выходило, что, по сведениям Совета, Королевство за последние месяцы превысило лимит аж на несколько тысяч.

Огромная цифра повергла Повелителя демонов в недоумение.

— Миш, я ничего не понимаю, — признался он своему внештатному агенту, прочитав бумагу, — Откуда они это взяли?

— Конечно, процесс невозможно полностью контролировать. Договор о тайне передвижения никто не отменял... Но, говорят, людей проводят через общий Портал. Просто, в какой-то момент их стало так много, что маги забеспокоились, — пояснил Михаил.

— Ерунда какая-то. На фига нам столько народу? Что мы тут с ними делать будем?

— Не знаю, — Михаил пожал плечами, — А зачем демонам вообще здесь люди нужны?

— Ну, некоторые служат. Как ты, например. Но таких единицы. Часть используется, как технический персонал. Их, опять же, немного. Как правило, они тоже шляются туда-сюда сами, по сезонному разрешению. Их вообще никто не учитывает. Ну, и Преисподняя, разумеется, — Повелитель развел руками.

— А рабов вы не держите? — поинтересовался дипломат.

— Нет. Королевство признало людей самостоятельной расой черти когда. Так что, для тяжелых работ мы обходимся местными. И то, это скорее наемники, а не рабы. С ними формально подписываются контракты. Правда, на неприсоединенных землях легко можно и в невольники угодить к каким-нибудь вэлтам. Но мы к этому уже никакого отношения не имеем.

— Куда же, в таком случае, подевалась такая уйма народу?

— Ума не приложу. Может, в Портале просто магия глючит? Миш, ты договорись с Советом. Надо бы комиссию совместную создать, эльфов привлечь. Короче, проверить, что там реально с Воротами. Сделаешь? — попросил Повелитель, — А заодно, сам посмотри на них с обоих сторон. Может, идея какая возникнет...

До Совета дипломат так и не добрался. Идея пришла к нему раньше, когда он столкнулся возле Портала со странным человеком, сидящим в пыли у самой обочины дороги. Молодой мужчина, одетый в шорты и шлепанцы на босу ногу, был жгучим брюнетом с раскосыми глазами и очень походил на японца. Он раскачивался из стороны в сторону и периодически затравленно озирался, бормоча себе под нос какую-то галиматью.

— Вам плохо? — спросил Михаил, вплотную подходя к незнакомцу.

Тот не ответил, окинул нежданного собеседника взглядом, полным неподдельного ужаса и прошептал:

— Кемера... фойер... там.

Он зачем-то указал на свою руку, обмотанную выше локтя замызганным платком, и махнул в направлении возвышавшейся чуть поодаль ротонды. Сложенная из огромных камней, она-то, собственно, и служила общими Воротами.

Дипломат растерялся. Было совершенно непонятно, каким образом парень, явно не имевший представления, где находится, вообще сюда попал. Конечно, предположения Мэрлина о сбое в магических барьерах вполне могли оказаться справедливыми. Но не до такой же степени! Ни один человек без сопровождения не прошел бы в этот мир. Разумеется, за исключением посвященных. Но несчастный японец, похоже, о колдовстве даже понятия не имел. По крайней мере, вид у него был такой, будто он проснулся на Луне и увидел на небе заходящую за горизонт Землю.

— Откуда ты? — что-то подсказало Михаилу, что сложные вопросы задавать бесполезно.

— Окинава, — меланхолично отозвался мужчина.

Он, кажется, начал впадать в прострацию. Причем реакция торможения развивалась с такой скоростью, что дипломат больше не успел выяснить ничего. Видимо, тот, кто проводил японца через Портал, не удосужился проверить, подействовало ли его заклинание забвения должным образом. А теперь эффект, наконец, сказался. Просто он очень запоздал.

Поразмышляв несколько минут, что предпринять, Михаил решил все-таки отправить парня поближе к родным островам. Гадать, какой выход был конечной целью путешествия японца, являлось делом неблагодарным. Создавалось впечатление, что он то ли потерялся, то ли сбежал от сопровождающих внутри самих Ворот. Но не бросать же человека посреди дороги. А на той стороне, если очень надо, его снова найдут.

В живописном парке с плакучими ивами и маленьким прудиком дипломат пристроил полусонного японца на лавку. К счастью, тот в себя так и не пришел и дополнительных хлопот в Портале не доставил. Кстати, насколько мог судить Михаил, с магией там все было в порядке. Во всяком случае, никаких, бросающихся в глаза отличий, по сравнению с обычной процедурой, он не заметил. Хотя, конечно, опыт у дипломата пока еще был невелик.

Зато в окрестностях Наха, где он сейчас очутился, не обнаружилось ни одного местного жителя в пляжной одежде. Наоборот, тут все предпочитали строгие костюмы и галстуки. Да и погода в этой части Страны Восходящего Солнца к загаранию вовсе не располагала. Резкий ветер гнал по небу свинцовые тучи, то и дело начинал моросить дождик, а температура была градусов пятнадцать, не больше.

Становилось очевидным, что японца выдернули на ту сторону из какого-то другого места. "Может быть, "кемера" — это Кемер? А парень просто отдыхал на курорте?" — внезапно посетила дипломата догадка. Версия выглядела вполне правдоподобной. С их любовью к странствиям, японцев в последнее время можно было встретить везде. Михаил вспомнил, как в очередной раз посещая гостеприимную Турцию, он наблюдал их целую толпу. И, коли он все равно оказался у Ворот, грех было не попытать удачу.

С тех пор прошло больше недели. Поначалу дипломат просто намеревался найти в районе Кемера отель, в котором останавливалась жертва безграмотных перемещений. По обыкновению, поселившись в "Rixsos"е, первые двое суток он методично обзванивал все подходящие, на его взгляд места. И обнаружил-таки нужное. В четырехзвездочных апартаментах по соседству уже несколько дней на ушах стояла администрация вкупе с гидами. Они разыскивали невесть куда подевавшуюся японскую группу. Шесть человек как в воду канули. В итоге чартер накануне улетел без них.

Это показалось Михаилу подозрительным. Если проход на другую сторону планировался заранее, почему никто не позаботился о прикрытии? Обычно о таких вещах пеклись. Или соответствующим образом подгоняли течение времени. Лишний шум никому нужен не был. А в данном случае вырисовывалось что-то странное. И дипломат осторожно занялся расследованием.

— Приехали! — сообщил водитель в алой футболке, выводя Михаила из задумчивости.

Он вручил каждому из экскурсантов по фонарю и жестом пригласил их следовать за ним.

Подъем на гору в темноте по вырубленным в осыпающейся породе ступенькам оказался не слишком-то легким. Немцы то и дело чертыхались, спотыкаясь о камни, и в конце концов отстали. Русская же, назвавшаяся Светланой, видимо, не привыкла жаловаться на превратности судьбы. Пару раз ухватившись за локоть Михаила, и успешно сохранив равновесие, она теперь шла рядом и беззаботно щебетала. Ее восхищали ночь, природа, поселок, светящийся огоньками далеко у моря.