Под их неусыпным вниманием штук тридцать осажденных, обнимая пустые бурдюки, одновременно скатились по насыпи в ров. И спящую равнину огласили жуткие, душераздирающие вопли. Усилия Преподобного не пропали даром. Его молитвами собственная канава стала для янычар убийственнее, чем чан с кислотой.

Некоторые из них, видимо, окунулись в воду с головой, потому что погибли на месте. Остальные, цепляясь за скользкий, крутой склон, полезли обратно. Демоны открыли по ним беглый огонь. Ров в мгновение ока озарился пламенем, от какого-то горящего трупа занялся деревянный столб, на который в опущенном состоянии опирался мост. А в крепости, поняв, что случилось, моментально закрыли ворота, лишая соплеменников последнего шанса на спасение. Через пятнадцать минут все было кончено.

Повелитель остался доволен. Бездарная вылазка фалимов говорила о том, что дела в цитадели плохи. Все их источники воды, как и предполагал Эспер, были связаны с подземным потоком, проходящим через ритуальный колодец, и оказались теперь совершенно непригодными для использования. Но напрашивался и еще один вывод. Тайный ход, который наверняка имелся в крепости, очевидно, вел не к лесу, а в какую-то другую сторону. Иначе фалимы не стали бы рисковать, а попытались набрать воды из протекающего там ручья.

После произведенного обряда пропахшего ладаном Мефодия приютили эльфы. Его отмыли, вместо лохмотьев выдали новую одежду и даже подарили жемчужный плащ, который, подвязав его задом наперед, священник использовал как рясу во время литургии. В таком облачении он и предстал перед Повелителем, когда в лагерь доставили очередную почту.

— А ничего. Выгладишь вполне прилично, — ухмыляясь, одобрил король, — Еще бы крест тебе на шею повесить. Такой, знаешь, пудовый, с каменьями...

— У меня есть, — тихо признался Мефодий, вытаскивая из-под одежды маленький деревянный крестик на кожаном шнурке.

— Спрячь, — посоветовал Мэрлин, — На нейтральных землях народ дикий. Могут неправильно понять. Встретите вэлтов — точно голову оторвут.

— Куда меня теперь? — спросил священник грустно.

Он понимал, что функцию свою выполнил и демону был больше не нужен.

— Мой фельдъегерь отвезет тебя в замок. Там спокойно и библиотека отличная. Отдыхай и жди меня. И постарайся подружиться с Варварой. Это та ведьма, о которой я говорил. Как только я закончу дела, мы с ней вдвоем уберем с твоего плеча знак. И тогда ты сможешь вернуться домой.

— А без этого не получится? — вздохнул Мефодий.

— Получится. Но с клеймом Преисподней ты никогда не переступишь порог Храма.

Священник побледнел. То, что являлось предметом досужных споров ученых мужей, оказалось суровой реальностью. И по странному стечению обстоятельств помочь ему выбраться из расставленного судьбой капкана взялся именно тот, с кем он всю жизнь боролся. Мефодий не мог решить, вправе ли он принять такую помощь.

— Не обольщайся, — хохотнул Мэрлин, в упор глядя на поникшего церковнослужителя, — В мире много вещей, от вас не зависящих. Людям не дано изменить существующий порядок. Да и к чему нарушать равновесие?

— Но ведь ты сам приказал освятить колодец! — Мефодий, кажется, уже ничего не понимал.

— Ну и что? Когда крепость будет взята, я просто в него плюну, — откровенно сообщил Повелитель, поправляя полы плаща.

Фалимов мариновали еще неделю. За это время проснулся вулкан. Не получив обычного подношения, он явно выражал недовольство. Утром в четверг над равниной пронесся грозный рев, сотрясая стены крепости и эхом отзываясь в горах. А потом над жерлом взметнулось красное облако. С ураганной скоростью преодолев четыре мили, оно зависло над цитаделью и оросило ее кровавым дождем.

— Не кислое предупреждение, — заметил Повелитель, оторванный от завтрака жутковатой картиной, — Пожалуй, надо поторапливаться. А то, как бы Источник все вокруг не разнес. Со стихией шутки плохи.

— Наконец-то, — обрадовался Хор, вскочивший из-за стола вслед за демоном.

За минувшие дни шпион отоспался, облазил все окрестности, включая лес на несколько миль вперед, и разработал себе маршрут для прогулок. Каждое утро, после завтрака, он доходил до прохода в утесе, поворачивал на юг через можжевеловые заросли, в брод перебирался через ручей и исчезал в чаще. А к обеду возникал, довольный, где-нибудь в районе командного пункта с парочкой куропаток или кроликов. Мантикр развлекался охотой. Больше в лагере, осаждающем крепость, заняться было нечем, а возвращаться он отказался наотрез. "За все время, что я на них работал, эти гады ни разу не пустили меня внутрь. Так что теперь я припрусь без приглашения", — заявил он Мэрлину. Тот возражать не стал. Да Хор, собственно, ему и не подчинялся, действуя на собственное усмотрение.

Фалимы держались стойко, белый флаг выбрасывать не торопились и продолжали постреливать из арбалетов. Но напомнивший о себе вулкан напугал их всерьез. По крайней мере, в тот же вечер они предприняли отчаянную попытку прорыва, очевидно стремясь убраться подальше от обманутой ими силы. Подъемный мост со скрипом встал на место, и полторы тысячи янычар, держа сабли наголо, устремились на позиции демонов. На склоне холма завязался бой.

Легионеры, казалось, только этого и ждали. Они лихо рубили мечами, насаживали противников на копья и резали длинными кинжалами, одним махом выпуская кишки. Встрепенувшиеся эльфы тоже приложили руку к общему делу, почему-то с завидной точностью попадая янычарам в правый глаз. Похоже, они заключили между собой пари, и приз победителя ожидал почетный. Но, надо отдать им должное, азарт не лишил их хладнокровия. Несмотря на чудеса скорострельности, которые они демонстрировали, в неразберихе общей свалки никто из них ни разу не задел своих.

Демоны, вдохновленные таким залихватским подходом, удвоили старания. От их натиска под ногами дрожала земля, осыпаемая летящими искрами. Кто-то в пылу битвы шарахнул по щиту подвернувшегося фалима разрядом. Голубоватая молния не отрикошетила, а неожиданно расколола заколдованный прямоугольник пополам. Магия защиты больше не действовала. У алооких выродков кончался договор и пролонгировать его человеческой кровью шансов не было. Осознав, насколько плачевно их положение, фалимы теперь дрались как дикие звери. И рычали также, совершая порой нелогичные, продиктованные голым инстинктом поступки.

Один из них, судя по виду, исполнявший роль офицера, окруженный сразу тремя легионерами, попытался вцепился в занесенный над ним клинок зубами. И тут же получил удар плашмя по голове. Пока он был в отключке, его связали, дотащили до главного шатра и бросили к ногам Повелителя.

Осмотрев добычу, Мэрлин брезгливо скривился.

— От него несет гашишем. Понятно, чего они сегодня такие храбрые. Укурились, ублюдки, и в атаку пошли.

Появившийся через пять минут Хор подтвердил его слова. Он волок за шиворот еще одну жертву. Эльфийский кинжал, приставленный к спине янычара между лопаток, заставлял того шевелиться.

— Я поле кукурузное вчера прочесал. Думал дыру найти. Хода там нет, зато конопля выше початков. Хоть наркотрафик открывай, — сообщил шпион, давая плененному пинка.

Тот упал в траву и вдруг начал кататься по ней, давясь от смеха и всхлипывая. Выглядел он совершенно безобразно и один из охранников Мэрлина, размахнувшись, со всей силы заехал ему в ухо. Стало заметно тише.

Схватка, тем временем, почти сошла на нет. Малая часть отряда, не успевшая далеко уйти от крепости, опять закрылась внутри, на этот раз оставляя мост в горизонтальном положении. Правда, они его за собой подожгли. Остальные же либо были уже уничтожены, либо продолжали отбиваться из последних сил, то и дело озаряя вспышками вечернее небо. Вырваться из окружения никому не удалось.

От попавших в плен фалимов были получены кое-какие сведения. По их словам, гарнизон изначально насчитывал пятнадцать тысяч, но постепенно сократился до десяти. Значительное количество было убито при вылазках. Многие, особенно занимавшие низшее положение в табели о рангах, умерли от обезвоживания и развившейся на этой почве горячки. Или пребывали в таком состоянии, что почти не отличались от трупов. До их участи управляющей верхушке дела не было.

Руководство сосредоточилось в центральной башне, куда не долетали эльфийские стрелы и огромные камни из собранных демонами метательных машин. Оно представляло собой триумвират, но реальную власть все же имел Верховный жрец. Именно он наблюдал за жертвоприношениями и считался у фалимов непревзойденным магом. Своего лица он никогда не показывал. При совершении массовых церемоний коленопреклоненные янычары могли созерцать только длинный, огненно-красный плащ с островерхим капюшоном, да такого же цвета платок, до самых глаз натянутый на физиономию жреца. И эмир, в чьем подчинении находились воины, и комендант, ведающий хозяйственным обеспечением, боялись его до дрожи. И не зря. После того, как в крепости возникли сложности с водой, комендант был утоплен во внутреннем колодце по личному распоряжению духовного лидера.

В центральной постройке, гордо именуемой "башней Новых", кое-какие запасы имелись. Во всяком случае, тем, кто принимал непосредственное участие в обороне крепости, сначала выдавалось в день по полкружки слегка протухшей воды. Но в конце прошлой недели эту норму урезали до четверти, а последние двое суток они не получали и этого.

Кроме того, внезапно начались проблемы с магией. Во время кровавого дождя, принесенного с вулкана, в наклоненном надо рвом бастионе рухнули внутренние перекрытия. И погребли под собой всех находившихся там защитников. А потом забарахлили заклятья на оружии. Арбалетные болты стали выгибаться, словно пластилиновые и, вместо того, чтобы лететь вперед, липли к тетиве. Пришлось заряжать самострелы обычными боеприпасами.

Все это вкупе и заставило фалимов решиться на вылазку. Даже рядовые понимали, что время против них и колдовскими примочками, подкрепленными мощью Источника, осталось пользоваться недолго. А тягаться с эльфами или демонами только собственной магией было все равно, что идти на железные ворота с детской погремушкой. Шуму много, а толку никакого.

Новости, в общем-то, радовали. Единственное, что не понравилось Мэрлину — тот фанатичный трепет, с которым фалимы говорили о своем жреце. Судя по описанию, он был не из тех, кто сдает крепости без боя, вынося ключи на блюдечке с голубой каемочкой. Такие клали всех, до последнего бойца, и, в конце концов, припертые к стене где-нибудь в подвале, вспарывали себе живот. Или сбегали, что случалось гораздо чаще.

Кстати, о так и не найденном подземном ходе плененные фалимы не знали ничего.

Варвара проснулась от ужаса. Все последние ночи ей снился один и тот же сон. Она на ощупь пробиралась по бесконечному, черному туннелю и, сделав очередной шаг, проваливалась в колодец с липкой кровью. Высоко над ней, в круге красноватого тумана, танцевала безумная луна, алая, как зрачок фалима. Девушка пыталась выбраться, упиралась ладонями в скользкий, влажный камень, и, преодолев половину подъема, неизменно срывалась и падала. И вскакивала на постели, давясь собственным криком.

Сначала ведьма боролась с кошмаром сама. Перед тем, как лечь, она по полчаса стояла под горячим душем и глотала снотворные. Толку было чуть. Тогда она призвала на помощь Татьяну. Колдунья нашептала в подушку какое-то заклинание, пожелала спокойной ночи и, выходя, задула лампу. Все повторилось, лишь с той разницей, что Варвара никак не могла очнуться и бултыхалась в проклятом колодце до утра. За завтраком она была больше похожа на приведение, чем на живого человека.

А сегодня луна начала убывать. Она перескочила фазу, сразу урезавшись вполовину, и напугала девушку до одури. В ее колодце стало в два раза меньше света.

Все, что дальше делала Варвара, не подчинялось разуму. Она шла на поводу у интуиции, того шестого чувства, которому, в отличие от большинства людей, привыкла доверять. Она быстро оделась и, покидав в дорожный рюкзачок самое необходимое, выскользнула через черный ход.

Во дворе было темно, хоть глаз выколи, и на пути к конюшне девушка споткнулась и чуть не грохнулась. Но на всякие колдовские примочки почему-то не тянуло. Впрочем, чтобы хоть что-то рассмотреть в стойлах, все же пришлось зажечь фонарь.

Конь Хора, серый в яблоках, удивленно скосил на ведьму глаз. Однако седло затащить на себя разрешил и даже подобрался, помогая затягивать подпругу. И двинулся через ночь уверенно, широкой рысью, словно отлично понял, что значит: "Мне надо к эльфийскому Порталу".

Фельдъегерь, в отличие от коня, оказался не таким сговорчивым.

— Какая тебе зеленая долина? — возмущался он, переминаясь у круга, начертанного Варварой прямо за углом эльфийской таверны, — Там война. Если с тобой что случится, Повелитель прихлопнет меня, как муху.

— Подумаешь! Наврешь ему, что я тебя настоящим именем вызвала.

— Да ему плевать на мои трудности, — огрызнулся Тоф, — Так что, забудь. Я не стану из-за твоих капризов подставляться.

Напрасно девушка упрашивала, приводила весомые доводы и взывала к совести. Курьер был непреклонен. Он не желал ничего слушать и в конце концов опустился до банальных оскорблений, обозвав Варвару упрямой дурой.

Ведьма вышла из себя. Она присела и начала стирать ладонью знаки по углам пентакля.

— Что ты делаешь? — с подозрением спросил фельдъегерь.

— Далеко не уходи, — посоветовала девушка, продолжая изменять рисунок.

— Прекрати немедленно! — завопил курьер.

Он попытался прорвать круговой барьер, но ничего не вышло. Магическая защита была сработана по всем правилам и добраться до ведьмы не удалось.

— Ничего. Сейчас ты у меня попляшешь, — бурчала она себе под нос, — Будешь слушаться, как миленький...

— Не надо! — Тоф сдался и опустил голову, — Я провожу тебя в долину. И если Повелитель меня прибьет, я, по крайней мере, буду знать, что пошел на это добровольно. Давай мириться...

Начало штурма Мэрлин проспал. Накануне они с Эспером, склонившись над наскоро составленной картой долины, пытались поделить будущие зоны влияния. Дело шло туго. Территория оказалась обширнее, чем представлялось в начале кампании, заливные луга перемежались лесом и тяжелыми, каменистыми почвами, и каждый, естественно, хотел оттяпать кусок получше. Под утро споры Повелителю осточертели и он разорвал карту пополам, от Портала до прохода в горной гряде.

— Левая или правая? — спросил он эльфа.

— Правая, — вздохнул Эспер, — И сто шагов в обе стороны в общее пользование.

— Хоть двести, — легко согласился демон, — Только мерять сами будете. Край какой-то неровный получился...

Судьбоносное решение, как водится, отметили. После чего Мэрлин завалился спать с чувством выполненного государственного долга. А так как никаких распоряжений относительно себя он не отдавал, то и тревожить его не посмели.

В итоге, как ухнулась вниз внешняя часть северного бастиона, Повелитель не увидел. Хотя сам еще вечером приказал обстреливать именно его. Конструкция, лишенная, благодаря кровавому дождю, горизонтальных стяжек, долго не продержалась. Десятый по счету валун, с превеликим трудом загруженный демонами в чашу метательной машины, доконал ее окончательно. Наружная стена рухнула в ров, ставший больше похожим на сточную канаву.