Демон

Шерер И.

фантастический роман

"Демон"

г.Сочи

Фантастический роман "Демон" И.Шерер

Аннотация.

Действие книги происходит в наше время.

Музыкант, преподаватель, ведущий образ жизни обычного середнячка, довольствующийся семьей и иногда любящий "оттянуться" на стороне, неожиданно оказывается в центре фантастических событий.

По воле судьбы, именно в нем заложен генный код, по которому демоны раз в тысячелетие могут проявляться в нашем мире. В это время, среди падших ангелов начинаются раздоры: Люцифер решает уничтожить Землю, а души умерших подчинить и переселить на планету демонов — Ялмез. Но здравомыслящее окружение противится этому. Противостоять Люциферу не может никто, поэтому у заговорщиков возникает план воплощения демонического естества у человека, придание ему сил большинства высших демонов. Если даже Люцифер окажется сильнее, то ставка делается на то, что Всевышний должен будет заступиться за новоявленного демона, в котором преобладает человеческая сущность, за человеко-демона, который борется за выживание человечества.

Так, начинается история перерождения человека. Поступки и действия его, становятся противоречивыми и порой неуправляемыми. Множество качеств, вложенных демонами, делают его суперчеловеком. Изменяется вся его земная жизнь. Похоть, разврат и себялюбие овладевают им. Но он находится под постоянным контролем обучающего его высшего демона. Не только Земля, но и планета обитания демонических существ, просторы Вселенной — раскрывают ему свои тайны.

Приспешники Люцифера раскрывают заговор и начинаются события, к которым готовили супердемона. Битвы в космосе и на планетах, глобальные баталии на Земле, приводят к тому, что Люцифер близок к победе, но, как и предполагали заговорщики, Всевышний решает положить этому конец. Люцифер сослан в другие миры на долгое изгнание. Человечеству дарована свобода на несколько тысячелетий. Главный герой возрожден к жизни, но расстается с демоническими качествами.

Как оказалось не со всеми...

Началось все неожиданно и довольно-таки неприятно...

Сначала не мог спать ночами, но это я, как и любой другой на моем месте, приписывал сильной усталости после работы, так как нагрузка в последний месяц на меня легла просто непосильная. Работа в училище искусств, по совместительству в музыкальной школе, куча концертов и другие, навалившиеся как всегда не вовремя дела, забивали голову и не давали расслабиться даже ночью. Но не высыпаясь день, два, неделю, другую — я стал понимать, что дело не во мне...

И, наконец, в начале третьей недели, когда совсем измотался от бессонных ночей, со мной произошло то, что впоследствии перевернуло всю мою жизнь...

Проснувшись примерно во втором часу ночи, вдруг почувствовал, что нахожусь в комнате не один. Чей-то шумный вздох, сумеречное движение в углу... и приближающееся с неясным бормотанием темное пятно заставило меня одним прыжком вскочить с постели и кинуться к выключателю, но меня обдало холодом и, проваливаясь в бездну, я еще успел подумать о том, что все это жуткий сон и неплохо бы было побыстрее проснуться. Но, увы — это, как оказалось впоследствии — было лишь началом той лавины событий, которая поставила меня над всем.

I

Жизнь мою можно назвать существованием обычного середнячка, хотя я и считаюсь очень даже неплохим профессионалом в своей области. А областью этой является музыка, можно сказать, во всех ее проявлениях.

Окончив в свое время музыкальную школу, затем училище и консерваторию, я умудрился получить второе высшее музыкальное образование, но уже по другой специализации. В консерватории познакомился с очаровательной хохлушкой, которая впоследствии стала моей первой и на сегодняшний день последней женой. Она родила мне двух очаровательных, но очень разных, и каждого по своему любимых детей: старшего сына и младшенькую дочку.

После окончания консерватории, как и почти все молодые люди, мы переехали жить к моим родителям и довольно долго ютились в двух комнатушках, пока мы с отцом не решили начать строительство своего дома в два-три этажа, который с успехом и завершили через несколько лет.

Переехав в новый дом, мои родители заняли первый этаж, мы с женой и детьми второй, а третий — так как мы живем в прекрасном курортном городке — решили сдавать на летний сезон отдыхающим.

Первые два года, пока мы благоустраивались на новом месте, нас ничего не беспокоило, но затем стало проявляться некое отрицательное воздействие ...

Сначала мы стали спать с женой в разных комнатах. Затем стали меняться спальнями, но каждому не на своем месте спалось скверно. Буйные кошмарчики и сон урывками никому еще не сослужили хорошей службы. И вот, когда мы точно определились со своими комнатами, и начались мои странности, которые привели меня к настоящему положению дел ...

Очнувшись утром рядом с тахтой, на которой спал, я с трудом смог припомнить ночной кошмар. Присев на краешек дивана и все еще пытаясь прояснить для себя: что это было — сон или явь? — услышал из спальни голос жены, будившей детей в школу:

— Засони, подъем!

В ответ, как всегда, слышалось сонное бормотание и возражения:

— У нас первым уроком физкультура, а моя форма после вчерашней стирки еще не высохла. Или:— У нас, кажется, математичка заболела, и сказали, что первого урока вроде бы не будет.

Хорошо слышно, как жена, давно изучившая все их уловки, стаскивает с них одеяла. Тепло, а с ним и сонливость улетучиваются, и дети, словно вихрь, бегут через зал, где я все еще прихожу в себя, соревнуясь — кто же первым попадет в ванную. За ними следом, подпоясывая халатик и мило улыбаясь, появляется жена:

— Привет, милый. Ну, как спалось?

— Не очень. Как, впрочем, и все последние недели.

Я уже решил, что о ночном кошмаре и последующем за ним провале памяти рассказывать не буду. Не хотелось казаться трусливым и вдобавок ко всему сумасшедшим.

— Леонид, — слышу голос жены из кухни, — что лучше сделать на завтрак: яичницу или бутерброды?

Странно, но меня никогда с утра не волнуют проблемы питания. Поэтому, как всегда, отвечаю:— Да мне все равно.

Каждое утро один и тот же вопрос. Каждое утро один и тот же ответ. Каждое утро кажется однообразным и постылым, но не сегодня ...

На ходу одеваясь и проходя мимо угла комнаты, который сегодня ночью так меня испугал, вдруг увидел две длинные черные полосы на свежих обоях, которые клеил всего полгода назад. Поэтому сразу взял в оборот детей, выскочивших из ванной и весело отфыркивающихся:

— Вы что думаете, я каждый год буду переклеивать новые обои по всей квартире? Вчера в зале испачкали — вон, видите какую грязь на обоях развели, — преувеличивал я, так как черные полосы были еле видны, — а сегодня где пакостить будете?

Дети с неподдельным изумлением вглядывались то в полоски, то в мое лицо, соображая, откуда исходит более видимая угроза, но, так ничего и не надумав, принялись в голос убеждать меня, что это не их рук дело. Тут в спор вмешалась Ольга, прибежавшая на шум из кухни:

— Не кричи на них, я вчера делала влажную уборку и точно знаю, что этих полос здесь не было.

— Ну, не было, так не было, — решил я прекратить спор, — но откуда-то же они появились?

На кухне, за завтраком, все мы изучающее смотрели друг на друга, но так никто и не решился озвучить свои предположения.

Быстро побрившись после завтрака, я оделся и, выйдя из дома, быстрым шагом направился к остановке. Педант по жизни — я не любил никуда опаздывать, тем более на работу. Хотя я и торопился, но красоты солнечного утра не могли не тронуть меня.

Октябрь на юге — это что-то среднее между концом лета и началом осени. Буйная зелень вечнозеленых лавровишен, магнолий и пальм осыпана причудливыми багряными узорами из опадающих листьев тополя, клена и платана. А ровные, темно-зеленые "свечки" кипарисов до сих пор не дают привыкнуть к тому, что и здесь бывает зима. Ласковое яркое солнышко, утреннее щебетанье птиц, игра красок на листве — все это привело меня в благодушное настроение, и, забыв о ночных страхах, я забрался в маршрутку.

До работы мне добираться не более десяти минут, но обычно за это время я успеваю настроиться на деловой лад, мысленно составить распорядок сегодняшнего дня и подумать о перепетиях следующего.

Выйдя из маршрутки и сделав несколько шагов по направлению к работе, вдруг почувствовал слабость, стали подкашиваться ноги. Чтобы не упасть, я прислонился к дереву, — и вдруг услышал где-то внутри самого себя неясный мотив, что-то вроде `Чижика-пыжика', то удаляющийся, то приближающийся, будто кто-то хотел настроиться на мою мысленную волну по принципу `жарко — холодно'.

В моей голове все закрутилось, перемешалось и, чувствуя, что сейчас смогу опять потерять сознание, я собрал все свои силы, чтобы не растянуться посреди улицы. Прохожие недоуменно косились на меня, — вроде прилично одетый человек, а уже набрался с утра, другие же, с жалостью и сердобольностью устремились мне на помощь, предчувствуя недоброе. Опять в моей голове что-то защелкало, и я вдруг обнаружил, что меня захлестывают эмоции окружающих людей. Я читал их мысли!!!

Увидев подростка, спешащего ко мне, я уже знал, что ничего хорошего от него не увидишь — ему лишь бы незаметненько в толпе успеть проверить мои карманы. Остановившаяся старушка, с трудом вспоминая, взяла ли сегодня с собой сердечное лекарство, в спешке открывала сумочку. Тормознувший рядом с тротуаром частник, участливо поглядывая на меня, думал о неожиданно подвернувшемся приработке, — все равно ведь придется подвезти то ли к дому, то ли к больнице.

Я же вдруг почувствовал необычайную легкость и обнаружил, что небольшим усилием воли могу отключиться от людских мыслей. В голове у меня прояснилось и, оторвавшись от дерева и смущенно улыбаясь обступившим меня людям, я пока медленно и неуверенно двинулся по привычному для меня маршруту, на ходу обдумывая:"Что же происходит со мной? Что мне делать?! Может, отпроситься с работы? Со слабостью еще можно бороться, но как себя в дальнейшем поведет моя голова? " И все-таки решив довести рабочий день до конца, открыл двери училища.

В училище искусств, где я работал преподавателем на народном отделении, у меня была очень приличная нагрузка. Я вел как индивидуальные, так и групповые занятия. И сейчас, вызывая очередного студента к доске, я со смехом наблюдал за его потугами, так как телепатически уже знал, что он не знаком даже с первой страницей задания, не говоря уже о заданной главе. Мысленно обратившись к лучшему студенту, я отчетливо "увидел", что и у того нет ничего в голове от заданной темы. Покопавшись поглубже, выяснил, что курс вчера рьяно отмечал день учителя — все ведь будущие учителя — и абсолютно не подготовлен к предмету.

— Кто готов к сегодняшней теме? — спросил я. В ответ вытянулось две руки, из чего можно было заключить, что и в этой бочке меда есть своя ложка дегтя.

Мысленно покорив врунов, я вдруг четко увидел проступивший на их лицах румянец и мысленное смятение.

"Так значит, я не только могу читать чужие мысли, — подумал я, — а еще и передавать свои. Чудеса, да и только. Боже милостивый, за что же ты меня так одарил? Вроде и молнией не шарахало и током не било, ни сильных стрессовых ситуаций не было, если не считать сегодняшнюю ночь. Стоп! Неужели ночные события и мое нынешнее состояние взаимосвязаны между собой? Да, но пока это только мои предположения ..."

Студентам, видимо, передалось мое состояние, и они застыли в настороженном молчании. Чтобы разрядить обстановку, я прервал опросы и большим усилием воли заставил себя начать рассказывать новую тему, стараясь вложить ее в головы студентов при небольшой помощи моих открывшихся способностей.

Немного забегая вперед, скажу, что с этих пор в моих группах не стало отстающих. Новый материал как бы прописывался на подкорку головного мозга учащихся и слава о "новом методе" преподавания летела далеко впереди меня.

С трудом закончив рабочий день, я уже выходил из дверей училища, когда меня окликнула секретарша директора:

— Леонид Петрович, директор просил вас зайти к нему.

С неохотой поднявшись на второй этаж, я увидел директора нашего училища — Сидоренко Ефима Павловича — который нетерпеливо препроводил меня в свой кабинет.

— Леонид Петрович,— начал он и осекся, так как я уже знал, о чем будет разговор и опередил его, потом только подумав, что сделал досадный промах.

— Нет, нет, Ефим Павлович, я не смогу взять заведование народным отделением в свои руки, — начал я, зная, что это принесет мне уйму дополнительных хлопот и копеечную прибавку к зарплате. — Вы же знаете, что помимо училища я преподаю в музыкальной школе, пишу сборники и методички для издательств, много аранжирую и инструментую, пишу фонограммы, да и на мое хобби — изготовление гармошек всевозможных размеров — не будет оставаться времени.

— Знаю, и могу добавить, что помимо этого вы еще и пишете свою музыку, дополнительно занимаетесь с одаренными ребятами, да еще вечерами берете надомную работу по распечатке рефератов и дипломных работ. Но мое предложение — это же ваш профессиональный рост, и как вы можете вот так сразу от этого ..., — директор осекся во второй раз. До него, видимо, стало что-то доходить.

— А как вы, собственно, узнали, зачем я вас вызывал? Эта тема еще ни с кем мною обсуждаема не была! Вы первый об этом сейчас услышали, — удивленно спросил он.

Тут он застал меня врасплох, потому что только сейчас я понял, что еще не умею быстро контролировать свои эмоции в силу открывшихся у меня способностей. Но мозг мой теперь работал намного быстрее и четче, поэтому уже в следующую секунду я нашелся и успокоил его:

— Все дело в том, что мы с заведующим отделением обсуждали эту тему. Его пенсионный возраст и отсутствие желания работать на этом месте уже муссировались нами. Мне уже под 40 лет, у меня четко определенный круг обязанностей и менять их мне не хотелось бы.

— И все же, Леонид Петрович, мы к этому разговору с вами еще вернемся, — Ефиму Павловичу неприятен был мой отказ, — вы должны свыкнуться с этой мыслью. Мой выбор определенно пал на вас.

Уходя, я спиной чувствовал задумчивый взгляд директора. Видимо, мои объяснения не показались ему столь убедительными. — — 3

Приехав домой, я первым делом был атакован детьми, которые за целый день соскучились по нашему общению.

— Пап, а мне училка сегодня трояк по русскому поставила, хотя я ей все ответила нормально, — сразу приступила к разбору "полетов" дочка.

И хотя " просканировав " ее мозг, я уже видел, что тройка, в силу невыученных двух правил, была заслуженной, говорить ей об этом я не стал, так как побоялся опять выдать себя. — Ну что же, Анюта, со всеми бывает, — ободрил я ее. — А как, Максим, у тебя дела в школе? — поинтересовался я, раздеваясь.