Mass effect: во славу империи!

— Стройся! — орал капитан Славос.

Под палящим зноем богами забытой звезды в отдаленном закоулке вселенной, на плацу строился взвод.

"И это великая протеанская империя? Всё что осталось от расы когда-то правящей всем космосом? Как же низко мы пали", — думал молодой солдат, стоявший в окружении сослуживцев. Когда-то на этом плацу выходили на развод несколько тысяч солдат протеанской империи. Проводились праздничные парады с техникой. Прикоснувшись к старым плитам на земле, он мог буквально увидеть все величие и грозную мощь, тех, кто гордо нес звание солдат протеанской империи.

— Рядовой Залос! — окликнул новобранца капитан. — Проблемы?

— Никак, нет! — крикнул во всю мощь легких рядовой.

— Смирно! — было ему ответом.

Вытянувшись по струнке, рядовой Залос продолжил слушать мимо уха капитана и разглядывать этот старый, обветшалый плац. В последний раз. Хоть время и не властно над постройками протеан, и они простоят ещё многие века и эоны лет, но природа по своей сути неумолима. Через каменные плиты уже вовсю прорастала трава, впору было выпускать сенокосильщиков для уборки. Но их не было. Все механизмы переделали под боевых роботов. Всё для войны, все для победы. Во славу империи!

Примерно так и можно было кратко пересказать речь капитана. Всё во славу империи. "Какой империи?" — хотелось закричать в ответ на пламенную речь рядовому. — "Империя уже рухнула давно, задолго до нашего рождения. Сколько нас осталось? Сотня, две? Ладно, пускай несколько тысяч или даже десять тясяч. На всей территории, что раньше была протеанской империей. Жалкие крохи. И что могут сделать эти жалкие десять тысяч против них?"

Жнецы. Высокоразвитые машины, пришедшие из глубин космоса, для своего страшного покоса. И гордецы, считавшие себя раньше великой расой, непобедимой, властителями вселенной, оказалась сломлены в первые же годы сопротивления. Захват Цитадели, уничтожение всей императорской семьи и практически всего управленческого аппарата. Захват сети ретрансляторов, потеря крупных колоний. Предательства со стороны своих же поданных. Империя была уже обречена тогда. Чудо, что они смогли продержать ещё век, но и этот век был уже близок. Жнецы пробирались все дальше и дальше, захватывая одну систему за другой. Усиливали свое влияние в космосе, система контроля сознания, заставляла одурманенных протеан предавать свой народ, своих вчерашних друзей.

До этой колонии на планете Лусия, Жнецы ещё не добрались, слишком далеко она находилась от межзвездных путей. Но все понимали, скоро даже расстояние не помешает им, прийти за своей жатвой. И тогда этот плац, наполовину заброшенный космопорт, вымерший городишко, где последние из протеан волочили жалкое состояние, побираясь наследием великих предков, будут уничтожены. У них нет мощного флота, сильной орбитальной защиты, внушительной армии. Лишь небольшой военно-учебный корпус. И тот насчитывает десяток инструкторов, и те ветераны прошедших войн. Старые обстрелянные солдаты, командиры списанные "на берег". Но они уже слишком старые, без сомнения они будут храбро сражаться, но сколько они продержатся? Минуту, две, полчаса? И всё равно итог будет один. Их заберут одурманенные. Перебежчики, или просто пойманные Жнецами протеане, переработанные ими. А единственный взвод, прошедший обучение отправляют на далекий форпост, созданный для наблюдения за маленькой планетой, Землёй. Зачем? Что там такого важного? И если конец предрешен, то не лучше будет, хотя бы погибнуть дома, чем за далекие световые года, в неизвестном краю? Залос думал и не мог найти ответы на свои вопросы.

— Волнуешься? — тихо спросил его Мухараил.

— Солдат не волнуется. Он всегда спокоен, — так же тихо, по-уставному ответил Залос.

— А я вот очень волнуюсь. Никогда дальше одного парсека не отлетал от нашей планеты, — не обратил внимания на нарочно холодный ответ Мухараил.

Он не был протеаненом. Не коренным в смысле. Его раса влилась в протенскую империю, ещё до прихода Жнецов. В отличие от коренного протеанена, таких, как Залос, его раса не намного выше, тоньше в кости, глаз всего два, но зато они гораздо больше, кожа гладкая зеленоватого оттенка. На голове два роговых нароста. Их раса славится своим умением общаться с техникой. Из них получаются замечательные инженеры и конструкторы. Но война диктует свои правила и Мухараила записали в солдаты, а не оставили в порту, следить за приборами, как он просил. Над ним постоянно смеялись, уж больно на их вид походили полуразумные ящерицы — саларианцы. Такие же забавные и неугомонные. Некоторые, особенно голодные и злые предлагали, попробовать печень Мухураила, вдруг и она окажется деликатесом, как и у саларианцев.

— Муха, заткнись, без твоего нытья тошно, — оборвал его Ред.

Ред был их командиром взвода. Отличник боевой и биотической подготовки. Всегда подтянут, чист и опрятен. Образцовый солдат протеанской империи. Даже сейчас, не смотря на душные погоду, когда звезда заставила всех изнывать от зноя в своей броне, он выглядит будто ожившее воспоминание из кристаллов памяти о прошлом империи.

— Во славу Империи! — на громком выкрике закончил капитан, свою прощальную речь.

— Во славу Империи! — во всю мощь лёгких выкрикнул взвод.

Только так, только все вместе, как один. На этом и стоит... стояла, великая протеанская империя. Единый правитель, единый народ, вобравший в себя все остальные расы, единая цель. Выжить, уже нет. Их цикл подошел к концу, они последняя надежда. Но чего стоит эта надежда, если они сами в себя не верят?

Залос задавал и не мог найти ответы. На что надеялись командиры, отсылая единственный взвод, тридцать солдат — новобранцев, на усиление далекого форпоста? Кто мог им дать такой приказ? Или может, не было никакого приказа, а было старое предписание, ещё до вторжения Жнецов. С захватом Цитадели вся протеанская империя оказалось обезглавлена в один миг. В начале войны, ещё оставались генералы и наместники с далеких колоний, пытавшиеся возглавить сопротивление, построить остатки флота, для отпора врагу. Но или они оказывались одурманенными, или их убивали недавние друзья и союзники, попавшие под воздействие Жнецов. И кто теперь командовал протеанами, и командовал ли ещё кто-нибудь, остались ещё глупцы? Связь с остальными колониями была плохой и очень редкой. С другой стороны со всеми, у кого связь с остальными была в порядке, уже давно захватили Жнецы.

— Стройся! Равняйся! Нале-во! К посадочному модулю, шагом... Марш!

Провожать их вышел весь учебный корпус. Все жители, разоренного городишка. Все кто мог ходить. Матеря, отцы, братья, сестры, любимые. Все они провожали своих сыновей на войну, без надежды на возвращение. Никто не обманывал себя, это билет в один конец. Но, не смотря на весь упадок протеанской цивилизации, на столетие войны, они ещё не забыли про честь и гордость. Единый народ, единая цель. "Вот только цель эта уже поистрепалась за век войны", — грустно думал про себя Залос. — "И я иду маршем, под этим небом, к дороге в далекий космос, и я, скорее всего, умру вместе со всеми, потому, что это мой долг. Я винтик, а у винтиков нет своих мыслей. Всё во славу Империи, будь она проклята".

Залос оглянулся и прощальным взглядом окинул старенький заросший плац, на котором он пролил столько пота. Обрушенный величественный город, в который он бегал вместе с друзьями ночью в самоволку. Гигантскую пирамиду — архив, хранивший кристаллы памяти с тех времен, когда они ещё были властителями вселенной. Жалко и больно покидать дом, в котором вырос. Пусть и все воспоминания связанны с казармой и младшими подготовительными классами при военной академии. Но эта планета была его домом. И если не природа, то Жнецы точно уничтожат все, до чего смогут дотянуться, как и на остальных планетах, которые они захватили. Но, не смотря на сожаление и грустную боль, Залос маршировал вместе со всеми. Он солдат, погибшей империи. И его долг сражаться до конца. И единственную эмоцию, которую он может себе позволить — это холодная ярость к врагу. Только так, и никак иначе. Его так воспитывали с детства. Солдат должен выполнять приказы. Быстро и четко. Думающий, рассуждающий солдат — это мертвый солдат. Это мертвый взвод, погибший из-за излишней задумчивости одного остолопа. И какие бы мысли не были в голове Залоса, на деле и на словах он всегда был и будет истинным подданным протеанской империи.

Старенький, потрепанный временем, челнок с мягким шипением открыл люк. Пилот не хотел впускать горячий воздух с улицы и держал его закрытым, как можно дольше.

— Быстрее, быстрее, — подгонял он солдат столпившихся перед погрузкой.

Родные, не вытерпев, подбегали к своим сыновьям, братьям, любимым и не стесняясь слез прощались. Капитан сделал вид, что этого не замечает и отвернулся, рассматривая кучерявые облака. Он понимал.

Залоса окружили мать и младшая сестрёнка. Они обнимали его, и он мог принимать в себя их чувства, переживания, боль от расставания. Из глаз выступили не прошеные слезы. Не его. Их. Их горе, их плачь. Женщины, не стесняются своих слез. Залос пытался их ободрить. Внушить им свою решимость, своё спокойствие солдата. Но у него не получилось. Всё его напускное спокойствие давало не слабую трещину под наплывом их чувств. Слов не требовалось. Да кому они нужны, когда протеане от природы могли передавать чувственную память через прикосновения. Если только Мухе с его родными. Вот они — то трещали без умолку. У его расы такой способности не было, как и у остальных, кто влился в состав империи. Через особые имплантаты они могли ещё считывать и записывать чувства и воспоминания на кристаллы памяти или маяки. Но вот между собой они общаться уже не могли.

— Все. Хватит! — прервал прощания капитан Славос. — Отправляющиеся на борт! И сынки... Не смейте там у меня умирать! Вам, все ясно?

— Так точно! — бодро отрапортовали ему солдаты.

И Залос был готов поклясться, что на миг на суровом лице железного капитана Славоса блеснула скупая слеза. Но уже через мгновения, капитан принялся наводить порядок своим громовым голосом. Не все могли отпустить своих сыновей в полет в один конец. Мамки и девушки тянули их обратно, подальше от челнока. Но никто из солдат не пошел вслед за ними. Ни кто не проявил слабости перед отцами — командирами и сослуживцами. Мягко отстраняясь от хватки матери и обняв последний раз младшую сестренку и чмокнув её в сухой шершавый лоб, Залос сказал последнее:

— Прощайте.

И залез в недра челнока, пока не все места перед иллюминатором заняли.

Зря. Последний не забитый прочими рылами сослуживцев иллюминатор выходил на сторону плаца, аккурат напротив матери и сестрёнки. И без того щемящее сердце, заныло сильнее. Мать плакала на плече сестрёнки. Сестра не плакала. Держалась, в отца пошла. Он погиб, когда они ещё были маленькие. Его задавило обрушавшейся крышей, не все постройки в городе были обработаны масс-полями для сохранности от воздействия времени. С тех пор они росли втроем. От Залоса пользы по дому было мало, он практически все время находился в учебной академии. Лишь на выходные курсантов отпускали домой. И сестре пришлось стать сильной, помогать матери. Но даже так, Залос не сомневался, что вечером его сестренка уткнётся в подушку и проплачет всю ночь. На глаза снова навернулись не прошенные слезы, но Залос держался. Он солдат, а солдаты не плачут.

Но вот все залезли в челнок, и капитан Славос в последний раз осмотрел своих вчерашних учеников.

— Вы точно с нами не полетите? — спросил его Ред.

— Увы. Я уже слишком стар для таких полётов. Будь я хоть на десяток лет моложе, не за что бы вас одних не оставил, вы же сосунки ещё... Эх, прощайте парни, лёгкой вам дороги. На корабле, до совершения посадки будите под командованием командира корабля.

— Мы помним, — прервал его Ред.

— Ну да. Ну да. Прощайте, не подведите старика.

— Рады были служить и учиться под вашим руководством, — за всех сказал Ред.

— Я тоже был рад, воспитывать таких славных солдат, как вы. Прощайте.

— Прощайте.

Капитан Славос вышел из челнока и пока закрывался люк, приложил руку в извечном символе "от сердца — к небу", провожая их. Солдаты, повинуясь моменту, отсалютовали ему в ответ.

Залос бросил последний взгляд на дом в маленькое окошко иллюминатора, яростно сжимая кристалл памяти. Он хотел запечатлеть этот момент. Хотя он и так всегда будет с ним. Пыльный городок, изнывающий от бедности и вечного зноя летом и дикого холода зимой. Покрытый пылью, наполовину заросший архив. Космопорт, ставший приютом для всякого рода отребья. Осточертевшую казарму с унылыми стенами и планировкой, но ставшей домом. И вот облака скрыли поверхность, затрясло от перегрузки во вхождение в плотные слои атмосферы и они преодолели силу притяжения. Краткий миг и он больше не дома. Теперь пути обратно точно нет, и что будет дальше, ни знает никто.

— Скучаешь? — спросил его Мухараил.

— Мы только что покинули планету, — сухо ответил Залос.

— Да, я знаю. А я уже скучаю.

— Муха, сядь уже, скоро на посадку пойдем, — остудил его пыл Ред.

— Да, командир. Ты ведь наш командир, да? Ну, пока мы не прибудем на корабль?

— Ваш командир на этом челноке, только я, сосунки, — громогласно крикнул со своего места пилот. — Тоже мне, мясо расшумелось, а ну тихо, бездна вас дери.

Для транспортировки взвода усиления, к ним прислали видавший виды транспортник, висевший сейчас на орбите планеты. Сам факт того, что его прислали, внушал надежду, значит, ещё где-то сохранилось единое командование. О них помнят, в них нуждаются.

На орбите висело два корабля. Один старый, потрепанный в битвах дредноут "Последняя надежда". Единственная космическая защита для планеты. И другое, ещё более древнее корыто, по ошибке поднятое в космос. Как он не развалился на ходу ещё.

— И на этом ведре мы полетим? — практически хором, сказали все, увидев транспортник.

— А ну заткнулись, быстро, — прикрикнул на них пилот. — Это корыто единственное, что может увезти вас с вашей дыры. Не один Жнец ещё его не догнал и не догонит, бездна вас забери. Наш корабль "Звездная вдова", самый быстрый корабль во всем проклятом протеанском флоте, оставшемся на ходу.

— А кто сейчас командует? — спросил его Ред.

— Жнецы, — заржал пилот. Шутка его так рассмешила, что он смеялся во время всего полета, пока не достиг ангара.

Челнок аккуратно сел на посадочную полосу. На выходе их уже ждал капитан корабля со старпомом. Подтянутый протеанин в выцветшем мундире капитана межзвездного флота.

Ред построил взвод и доложил о прибытии.

— Вольно, — скомандовал капитан корабля. После громового гласа капитана Славоса, его голос звучал практически шепотом. — Я капитан Зорд, командир этого корабля, и пока я не доставлю вас до пункта назначения, вы находитесь под моим руководством. Каюты, вам уже выделили, кормежка по расписанию. Гальюны и прочие нужные комнаты, на палубе, вам покажет экипаж. Жить будем тесно и дружно. Ясно? Для особо шустро соображающих, повторяю, драки, мне на корабле не нужны, буянов буду наказывать. Вопросы?