"Белая луна"

Расстояние от Карависины до Лит-Латая внушительное, три недели ходу по прямой, но выбирать не приходится: лучшие пассажирские суда рождаются именно на верфях Карависины. И самые дорогие. Однако я, одиннадцать лет посвятив каботажным пассажирским перевозкам в солнечной системе Лит-Латай, скопил достаточно средств, чтобы без страха взять недостающую сумму в кредит и купить 'пассажира', предназначенного для межзвёздных путешествий. 'Белая луна' — малогабаритный транспорт с дедвейтом три тысячи тонн, но это судёнышко, только сошедшее со стапелей завода, теперь было моим, и теперь я не без трепета обходил свои новые владения. Машинный отсек блестел нетронутой новизной, шесть гравитаторов ещё ни разу не запускались. Просторный док с аппарелью пересекали четыре железнодорожных колеи, освещённые двумя прожекторами; пустые ниши для пассажирских шлюпок, флаеров и личных космических яхт вдоль бортов тонули во мраке. Скоро сюда, повинуясь командам из операторской рубки, начнут загонять летательные аппараты с пассажирами, и тогда док осветится сверху донизу.

Боевая рубка на 'пассажире' не предусмотрена. Как и всем перевозчикам, мне придется нанимать боевой эскорт для охраны судна от космических пиратов, которыми до сих пор кишмя кишат некоторые уголки Содружества. Разнокалиберные банды, промышляя, частенько появлялись на трассах. Поэтому крупные транспорты оснащались пушками. Обладать такими судами могли только солидные компании, но никак не самостоятельные кентавры вроде меня. Самостоятельность мелкого предпринимателя была ограниченной: приходилось объединяться в артели, чтобы не быть съеденным какой-нибудь особенно жадной акулой бизнеса.

Впрочем, я до сих пор в глаза не видел ни одного пирата и нанимал сопровождение только потому, что без него Судовой регистр не выпустит из космопорта ни одно судно с грузом или с пассажирами.

Третья палуба, предназначенная для пассажиров, так же стыла тишиной. Мои шаги почти не нарушали её, пружинящее палубное покрытие гасило звуки. Пассажирские каюты опечатал Департамент пассажирских перевозок, точнее, его представители на Карависине. Пломбы сорвут уже на Лит-Латае, и тоже работники Департамента, но только после того, как я обзаведусь лицензией на перевозку восьмисот человек, не считая членов экипажа. Готовую лицензию я получу по прибытии на Лит-Латай, а экипаж для 'Белой луны' агентство по найму уже укомплектовало.

Дома, на Лит-Латае, ждала семья — Антонина и трое детей, но увидимся мы только мельком, пока моя юная красавица будет бункероваться и запасаться провизией. Шипчандлер на Лит-Латае расторопный, всё сделает быстро, и можно сразу принимать первых пассажиров. Первые — они получат памятные подарки. Это обещает рекламный ролик, заказанный мною на местном телевидении. Артель перевозчиков доверила выгодный маршрут: Лит-Латай — Палладия — Марс — Лит-Латай с массой остановочных пунктов, и вряд ли 'Белая луна' будет путешествовать полупустой.

Наконец я добрался до ходовой рубки и окинул её собственническим взглядом. К ней примыкала тесная рубка связи без двери. Сложное хозяйство ещё спало, ожидая моёго прикосновения. До Лит-Латая судно можно перегнать самостоятельно, полагаясь на помощь автопилота, что я и намеревался сделать. Ничто не мешало сэкономить на боевом эскорте и на экипаже, когда пары рук было вполне достаточно.

Назначенный час настал. Я уселся в эргономичное кресло первого пилота. Под пальцами ожили навигационные приборы, осветились экраны и радары. Пульт сообщил о нормальной работе двигателей. Диспетчер Карависинского космопорта приветствовал меня привычной скороговоркой. Я включил все обзорные экраны. Освещение в рубке погасло автоматически, уступив натиску местного светила.

Под командами диспетчера два катера портофлота мягко потянули 'Белую луну' ввысь, набирая скорость. Меня вдавило в кресло: гравитаторы ещё бездействовали и не защищали от тяготения Карависины.

Сколько раз я наблюдал, как планета проваливается вниз, выгибаясь горбом, то коричневым, то бело-синим, как темнеет и загорается звёздами небо, и не мог налюбоваться. Карависина — планета многоводная, голубая. Прямо подо мной закручивалась белая спираль циклона. Возник соблазн сгрести ложкой эту аппетитную на вид 'пену' и съесть.

В рубке снова зажглось освещение.

На высоте тысячи метров катера дружно отвалили от бортов моёй красавицы и ушли вниз. Дальше я действовал самостоятельно, выводя 'Белую луну' на орбиту, разрешённую диспетчером. Пространство заполняли корабли, прибывающие и убывающие, а заодно и летательные аппараты, которые работали на благо жителей Карависины. Совсем близко от 'Луны' прошёл орбитальный мусоросборщик, сияя многочисленными огнями, за ним, мельтеша, пролетел длинный состав из мусорных контейнеров, следом протащилась огромная магнитная ловушка, замутив звёздное небо. Мы с капитаном поприветствовали друг друга — просто потому, что оказались рядом.

Больше 'Белая луна' никогда не опустится на земную твердь. Пассажиров суда принимают на орбите. И даже демонтируются на орбите, когда доживают до почётной старости.

Что и говорить, жизнь прекрасна!

Отойдя от планеты на расстояние, предписанное Галактическим Кодексом, я включил гравитаторы и увёл свою 'девочку' в подпространство.

...Прошли две недели пути. Время тянулось убийственно медленно. Я гнал порожнюю 'Луну' по прямой, вдали от трасс, и автопилот до сих пор ни разу не известил о близости другого транспорта. Гравитаторы в подпространстве работают исправно девять часов подряд, а потом начинают шалить, 'проваливать' судно, по ощущениям — настоящая качка, будто в море. Поэтому каждые девять часов я выводил красавицу из подпространства. Слушал эфир, но в космосе было тихо. Других дел у меня не имелось. От скуки по несколько часов в день я занимался в тренажёрном зале.

Теперь я остро жалел, что не нанял напарника. А чем напарнику заниматься на пустом судне, которое пилотируется в автоматическом режиме?!

Однажды мне показалось, будто на 'Луне' стало чересчур уж тихо. Музыку я выключил пару дней назад — надоела, да и в голове она крутилась даже тогда, когда не играла. Я высунулся из каюты и прислушался. Коридор каким был пустым, таким и остался, и я вернулся назад. Да, вот в чём дело: перестали тикать часы. Я смотрел на неподвижные стрелки, и они казались мне мертвее мёртвого. Вокруг сгустилась гробовая тишина, плотная, как вата, пространство съёжилось и сдавило меня со всех сторон. Волосы на голове шевельнулись. Я отступил от часов и бросился вон. Торопливые шаги прозвучали в пустом коридоре пугающе гулко. Я влетел в рубку, задвинул дверь, словно за мной гнались, и уставился на хронометр. Бездушный, холодный, он безмолвно отмерял секунды бытия. Время не остановилось, жизнь по-прежнему текла вперёд.

Я рухнул в кресло пилота, глотнул сухим горлом и оттёр со лба пот. Гравитаторы исподволь покачивали судно, я повернулся к пультам и вышел из подпространства.

Приборы перемигнулись: 'Луна' огибала неведомое препятствие. Включить обзорные экраны я не удосужился.

Отсидевшись, я побрёл в каюту. Там сменил у часов 'севшую' энергопластинку — руки ещё тряслись. Часы снова затикали.

Прошли, значит, всего две недели одиночества, а я уже на грани нервного срыва?! А впереди ещё неделя! Что мешало нанять этот чёртов эскорт, который бы маячил в обзорных экранах, да с ребятами можно было поговорить хотя бы дважды в сутки, пока суда идут в обычном пространстве?

Я перенёс пожитки в ходовую, решив поселиться здесь окончательно. Спать можно и на полу, на матрасе. Заодно решил следить за временем и больше так не попадаться. Даже часы с собой забрал, чтобы слышать тиканье, и подсоединил их к пульту управления — на случай, если вдруг энергопластинка снова сядет.

Успокоившись, я вдруг почуял, что на судне что-то не так. Окинул беглым взглядом приборы. Радар чернел пустым полем. Что не так?!! Неужто и в самом деле нервный срыв? У меня?! Быть того не может!

Дверь в рубку была открыта, и я отчетливо услышал посторонний звук... Галлюцинации — немедленно решил я и посмотрел на экран индивид-счётчика. В ходовой рубке, как и положено, присутствовала одна 'индивид-единица', то есть я. И ещё одну 'единицу' я узрел на третьей палубе!

Я пулей вылетел из кресла и метнулся из рубки в коридор. В голове билась одна-единственная мысль: пираты!

Никогда ещё дорога из ходовой до каюты капитана не казалась настолько длинной. Там, в каюте, я хранил единственное сейчас на судне оружие — сороказарядный парализующий энергомёт орзусской сборки. Торопливо отперев сейф, я выхватил парализатор и громко клацнул затвором. Прыжком выскочил из каюты. В коридоре — никого. Наступая пальцами ноги на пятку, стянул обувь. Бесшумно ступая босиком, дошёл до лифта. Здесь посторонний звук был отчётливей, и доносился он из пассажирского отсека.

В лифт я не пошёл, чтобы не шуметь. Тихо спустился по трапам на третью палубу. Кто-то, не таясь, расхаживал по коридорам и грохотал дверями неопломбированных помещений. И ещё этот кто-то зазывал:

— А-а-а-у!

Звук 'а' он удлинял, заканчивая коротким 'у'. 'Что за нерусь? — удивился я, нервно сжимая увесистый парализатор. — И, главное, где остальные?'

Осторожно сойдя с трапа, я прижался к стене. Полное освещение включалось из помещения бортпроводников или из ходовой, а на присутствие человека срабатывало только аварийное, которое позволяло не заблудиться впотьмах. Чужое присутствие я скорее почувствовал, чем увидел. А увидел сначала два светящихся жёлтых глаза. Меня посетила дурацкая мысль: бандиты состыковались с 'Луной' и зачем-то подбросили какую-то зверюгу. Я вскинул ствол.

В ответ на воинственный жест глаза презрительно фыркнули. При скудном свете проявилась фигура в лёгком скафандре с откинутым шлемом. И только разглядев голову, я догадался: озиец!

Это и впрямь был озиец, человекоподобное существо с плешивой головой на изящной шее. Округлые уши на макушке стояли торчком. Я не разбираюсь в озийской мимике, но тот, похоже, улыбался, причём с нескрываемым превосходством.

Ни разу в жизни я не видел озийцев 'вживую'. Контакт с ними наладить не удавалось, озийцы запрещали людям опускать на свои планеты шлюпки и челноки. За разбой соотечественников-пиратов власти Озийих отвечать отказывались.

Так что, столкнувшись с представителем загадочной расы нос к носу, я остолбенел. И испугался пуще прежнего: озийцы-пираты отличались невероятной жестокостью. Астронавты между собой поговаривали, будто те и человечинкой не брезгуют...

Я прощупал взглядом скафандр чужака, но оружия не заметил. А кто их знает, какое они носят оружие?

— Где остальные? — хрипло спросил я и удивился звучанию собственного голоса, от которого успел отвыкнуть.

— А ты-и-и — дикий! — выдал вдруг озиец и рассмеялся.

Я был поражен. Во-первых, я не предполагал, что представитель иной расы умеет смеяться, а во-вторых, голос оказался похожим на женский и оттого неприятно резанул слух.

— Где остальные, я спрашиваю?! — рявкнул я.

— Больше никого.

Озиец говорил по-русски, неумело растягивая слова, но вполне разборчиво.

— Что ты здесь делаешь?

— А ты-и-и? Здесь не летают даже... ваши мухи.

— Что? Какие мухи?

Что за чепуху он мелет? Отвлекает?

— Что ты здесь делаешь? — повторило существо.

— Я — владелец этого транспорта. Выметайся отсюда, пока заряд не слопал!

Озиец приблизился почти вплотную и произнёс:

— Дай води. Я хочу пить.

Я колебался, стрелять или нет, мысли мои метались.

— Пушку убери, — посоветовал озиец и вдруг добавил совсем по-русски:

— А, пошёл ты-и...

Он прошествовал мимо меня к лифту и повернулся спиной к энергомету. И я опустил ствол...

Чертыхнулся я только тогда, когда цепкие пальцы озийца стиснули моё горло, а его колено вдавилось мне в живот. Я оказался прижатым к стене. Парализатор брякнулся под ноги. Чертыхнулся я только мысленно, н-да... Потому как не мог произнести ни одного членораздельного звука.

— Я слишал, что люди, точно русские, знаменитие гостем... гостепримством. Я хочу пить. Дай мне води.

Озиец разжал хватку. Я закашлялся, согнувшись и схватившись за горло. Отдышавшись, я повёл озийца в свою каюту. Со злостью схватил первую попавшуюся кружку (попалась полулитровая), набодяжил воды аж с горкой и грубо сунул чужаку в лапу. Тот приник к воде и закатил глаза от удовольствия.

Вторую кружку он пил медленней. Я боролся с острым желанием дать сдачи, пока он пьёт, но этот было бы... неблагородно.

Чужак опустошил кружку, вперил в меня ледяной взгляд и представился:

— Ямайсуунмахангардвсхш.

Услышав длинное непроизносимое имя со змеиным шипением в конце, я даже ухом не повёл. Недаром я одиннадцать лет проработал с клиентами! Имена попадались самые разные.

— Юрий Викторович Табунов, владелец пассажирского транспорта 'Белая луна', — представился, в свою очередь, я.

Светло-жёлтые круглые глаза с яркими крапинками не мигали. Огромные чёрные зрачки сузились и превратились в хищные вертикальные полоски. Точно так же на меня смотрел из-за ограждения лев в саванне. От взгляда озийца мне было сильно не по себе. Съесть он меня, что ли, хочет? Я был готов к отчаянной схватке. Голыми руками задавлю, но живым не дамся!

— Вы не ответили на вопрос, — сказал я. — Где ваши товарищи?

— Нет никого. Я одно. Один.

— Что-то верится слабо.

Меня так и подмывало броситься в ходовую и посмотреть на индивид-счётчик. Я был уверен, что 'Луна' уже захвачена озийскими пиратами, а эта особь только отвлекает меня.

А, в сущности, чего ради меня отвлекать? Их целая банда, а я один. Какую опасность я для них представляю? На горле ещё горели следы от коротких озийских пальцев, да и живот, похоже, болеть будет долго.

— Метеорит повредил мой корабль, — ровным голосом сообщил чужак. — Если я не удалось запеленговать твой судно, я погиб. Только поэтому я здесь.

В голосе, самым мерзопакостным образом напоминающим женский, отчётливо сквозило презрение.

— Где твой судно? — неприязненно буркнул я, невольно повторяя акцент неприятного собеседника.

— Пристыкован к твой.

Тут озиец широко улыбнулся, обнажив два ряда настоящих зазубренных клыков. Улыбка, тем не менее, показалась мне до обидного приятной. Я злобно плюнул под ноги чужаку и спросил:

— Чего ты от меня хочешь?

— Мы-и-иться и спать. Говорить... завтра.

— Мыться? — тупо переспросил я.

Я представил, как чужак моется в душевой для обслуживающего персонала (пассажирские были опломбированы), и от омерзения покрылся мурашками. Он, паскуда, помоется, а мне где потом мыться прикажете?!

— Миться, — повторил озиец, не отводя леденящего взора.

Я подумал о зазубренных клыках, машинально потрогал шею и скрепя сердце повёл незваного гостя в душевую. По пути размышлял, куда уложить его спать. И, главное, серьёзны ли повреждения его транспорта. От степени повреждений напрямую зависело, когда эта цивилизованная бестия уберётся отсюда. Озиец шёл следом, громко бухая тяжёлыми сапогами, и от его присутствия за спиной мне сводило лопатки. Я не исключал внезапного нападения. Он уже раз напал... когда стоял ко мне спиной. По пути я ткнул пальцем в хозяйственный отсек: