"Белая луна"

Прошло ещё пять часов, прежде чем след 'Адмирала' оборвался: крейсер вышел в обычное пространство. Я вывел 'Белую луну' и тут же обнаружил на радарах два корабля. Они находились неподалеку, дрейфуя в одном направлении. Прибыв туда, я стал свидетелем сражения: корабли обстреливали друг друга. Пространство прошивали длинные белые веретёна, летели мимо кораблей, но часть втыкалась в обшивку и разлеталась ослепительно-белым. Разобравшись, кто есть кто, я крепко пожалел, что на 'Луне' нет даже самой захудалой пушки. Вдвоём мы бы махом прижали пиратам хвост! Я кипел от бессильной злости.

Пока шёл бой, я предусмотрительно держался в стороне: близкое присутствие 'гражданина' могло сильно осложнить положение безопасников, да и не хотелось получить торпеду в борт. Скоро перестрелка окончилась. Оба корабля источали дым. На 'Прытком' орудийная башня раскалилась до красного свечения — видимо, там полыхал пожар. 'Адмирал Пилипас' пошёл на сближение. Пираты развернули крейсер к нему носом, убирая из-под обстрела стыковочный узел на корме. 'Адмирал' выпустил несколько шлюпок, которые обошли 'Прыткий' вокруг и исчезли за его громадой. 'Состыковались', — догадался я. Какого чёрта я здесь рассиживаюсь? Бросился в каюту, достал из сейфа парализатор — хоть какое-то оружие! — и побежал к шлюзам. Торопливо упаковался в лёгкий скафандр, который не сковывал движений, и понёсся в док. Выбрав челнок, я выехал на нём по рельсам в переходный тамбур. Пришлось ждать, пока кингстоны откачают воздух. Затем язык причала выдвинулся в пространство вместе с челноком, и я стартовал в сторону пиратского крейсера.

Заговорил эфир:

— Говорит кавторанг Неботко. Немедленно покиньте поле боя! Повторяю: немедленно покиньте поле боя!

Я отключил связь. С пиратского борта, невидимого для 'Адмирала', в меня выпустили одну за другой две ракеты. Я увернулся от обеих. Кровь во мне кипела до рези в глазах. Состыковавшись рядом со шлюпками УОБа, я выскользнул из люка и оказался на борту пиратского корабля. Едва дождавшись, пока переходный тамбур наполнится воздухом, я скинул с головы шлем и с парализатором в руках осторожно переступил через комингс.

Коридор был пуст. Я осторожно заглянул в ближайший иллюминатор и увидел сверху громадный док крейсера. Там дежурили люди в форме уобовцев. В топливно-двигательный отсек я решил не спускаться, добежал до трапа и поднялся на третью палубу. Там тоже было тихо и безлюдно, зато я увидел следы недавнего боя: оплавленные зарядами стены, пятна, подозрительно похожие на кровь, и какие-то обломки на полу. Обежав все коридоры, я никого не увидел. Трупы я старательно обошёл, а в помещения не стал заглядывать. На четвёртой палубе я услышал приглушенную расстоянием перестрелку. Здесь тоже были убитые. Точней, всего один. Даже краем глаза я уловил, что с ним что-то не так. Я подобрался к трупу и понял, в чём дело: бандит скончался не от огнестрельных ран. Его зарезали, причём жестоко, исполосовали ножом лицо, грудь и живот. Подавив рвотный рефлекс, я отступил от трупа и метнул настороженный взгляд по сторонам.

А ведь это она... Безопасники оставляют другие раны. А у неё когти — двадцать превосходных ножей.

Идти в сторону перестрелки не хотелось. Моя задача — найти Ямай, а не ввязываться в бои, где меня, почти безоружного, бандиты подстрелят без лишних разговоров. Найти Ямай, если она ещё жива.

В коридоре я наткнулся ещё на один труп с перерезанной шеей. Руки у него... искусаны, что ли? Значит, я иду по верному следу. За поворотом послышался шум. Я приоткрыл первую попавшуюся дверь и юркнул туда. Мимо прошли два безопасника, силой волоча бандита со связанными за спиной руками. Тот хрипел, злобно дёргался и сыпал проклятиями. Если безопасники меня обнаружат, а я откажусь 'покинуть поле боя', меня наверняка отволокут в шлюпку точно таким же способом.

Как бы ни был я осторожен, на бандита всё ж наткнулся неожиданно. Он выстрелил в меня из-за приоткрытой двери. Я ответил из парализатора, но безрезультатно. На выстрелы объявились двое безопасников. 'Ну, всё, кончилась моя самодеятельность', — решил я. Меня махом ткнули в стену лицом, отобрав энергомет.

— Я — владелец 'Белой луны', — заявил я.

— И, конечно, будешь жаловаться, — едким тоном ответил один из уобовцев. — Пшёл отсюда!

Я бы пошёл, но бандит за дверью перегораживал дорогу, а возвращаться к челноку я не собирался. А может, Ямай уже нашли?

— Озийка нашлась? — спросил я у спины безопасника.

— Ты ещё здесь? — рыкнул тот. — Иди отсюда!

— Нет, — бросил через плечо второй уобовец, отвечая на мой вопрос.

Я на всякий случай отодвинулся, прикидывая, как бы половчее подобрать парализатор. Но увы — моё оружие уобовцы швырнули под дверь, чтобы бандит не мог её задвинуть. Тот попытался выдернуть парализатор, и на этом попался. Дверь получила пинок с ребра и с грохотом влетела в паз, а безопасники повалили бандита на пол. Пробегая мимо помещения, я успел увидеть, как они скручивают негодяю за спиной руки, а тот извивается под ботинками с гравлипучками на подошвах.

Покружив по коридорам, я услышал неясный шум и пошёл на него. Не похоже, чтобы там воевали. Вскоре я отыскал источник шума. Рядом с лифтом толпилось несколько уобовцев, похожих на стаю хищников, загнавших добычу, один из них держал наготове развёрнутое одеяло. 'Одеяло! Они пытаются поймать Ямай!' — понял я и осторожными перебежками подобрался ближе. Из лифта послышалось злое шипение.

Меня услышали и обернулись.

— Я не бандит, — крикнул я на всякий случай и поднял руки.

— Какого чёрта? — рявкнул один из безопасников.

За его спиной я увидел Ямай. Она сидела в лифте, забившись в угол. Все двадцать 'стилетов' были наготове, голова ощетинилась иглами. Безопасник с одеялом попробовал сунуться в лифт, был встречен львиным рыком и отпрянул.

— Придётся усыплять, — озабоченно произнёс кто-то из безопасников.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — повторил вопрос уобовец, повернувшись ко мне.

— Не надо её усыплять, — крикнул я. — Ямай!

Она не услышала, продолжала делать ложные броски на людей и шипеть. Внезапно я вспомнил её полное имя:

— Ямайсуунмахангардвсхш!

Ямай стрелой проскочила между безопасниками и повисла на мне, обхватив меня руками и ногами и прильнув трясущимся телом. И страшно завыла. Я выставил вперёд обе ладони, предотвращая атаку уобовцев:

— Всё, всё! Всё хорошо.

От её воя кровь стыла в жилах. Иглы она спрятала, и я, придерживая снизу её тело, погладил по голове:

— Всё хорошо, Ямай, это я, Юра.

Вой оборвался.

— Куда? — спросил я уобовца, которого посчитал руководителем группы.

По его знаку меня со всех сторон обступили четверо безопасников, в том числе он сам, и мы зашли в лифт.

Выходя из лифта, я уловил за ближайшим углом движение и с Ямай на руках крутнулся на сто восемьдесят градусов, подставляя под выстрел спину. Выстрел бандита прозвучал одновременно с выстрелами уобовцев. Прикрыть озийку я не успел, заряд достался ей, а не мне. Кровь брызнула фонтаном, а тело Ямай судорожно дернулось и обмякло.

— Ямай! — вскрикнул я.

Часть группы уже скрылась за злополучным поворотом, остальные быстро развернули тент, забрали у меня тело Ямай, положили на тент и понесли к переходному тамбуру, мимо товарищей, которые деловито выкручивали руки бандиту. Тот не сопротивлялся, зато проводил Ямай таким взглядом, что мне захотелось пнуть его в лицо. Я бы так и сделал, не будь он уже 'спеленатым'.

Подойти к Ямай мне не дали. Её оперативно погрузили в одну из шлюпок, из которых, в отличие от челнока, не надо откачивать воздух. А мне пришлось отчаливать с 'Прыткого' на своей скромной лодчонке, упаковавшись в шлем.

Ступив на 'Луну', я убедился, что на транспорте уже работает карантинная команда. Деловитые ребята в скафандрах с характерными эмблемами нежно подхватили меня под белы руки и заперли в каюте капитана. Держали взаперти недолго, пять часов. А так как оба крейсера проследовали прямиком в космопорт — уобовское и отбитое у пиратов, то, задав 'Луне' курс, я бегом ринулся на камбуз: гостей не следует держать голодными. Со мной по-прежнему не церемонились: сразу после обеда врач заполучил мою персону на медосмотр, благо 'Белая луна', как и любое другое пассажирское судно, располагало внушительным медицинским блоком. Пломбы со всех дверей ещё раньше сорвали карантинники. Результаты медосмотра я отослал в медцентр — код предоставил врач. Моя кровь оказалась чиста. Врач объяснил: если что и попало чужеродное, иммунная система с успехом справилась. Я впервые забеспокоился о том, справится ли озийский иммунитет с моими 'микрожителями'? На мой вопрос врач лишь развёл руками.

Выведя судно из подпространства неподалёку от Лит-Латая, я побеседовал с генеральным УОБа.

— Вам посчастливилось познакомиться с бандой Репьёва, — сообщил Коротаев то, что я уже знал от карантинников. — Крейсер 'Прыткий' стоит на вооружении УОБа. Часть команды сговорилась и угнала корабль, высадив несогласных в шлюпке в глубоком космосе. Наших людей нашли только чудом.

— 'Прыткий' вроде не наш.

— Не наш. Он приписан к Палладии. Мы перегоним его на военный судостроительный завод Земли, где он отремонтируется и вернётся под флаг УОБа.

— Зачем они похитили Ямай? И как узнали?

— Обычно, как. Слушали эфир, решили затребовать выкуп. Только вот удрать не успели. В ходе переговоров стало ясно, что бандиты упустили на корабле заложницу, и тогда было решено атаковать.

— Много погибло?

— Среди безопасников погибших нет. Четверо пиратов погибло в перестрелках, да ещё троих уничтожила озийка. Леди, оказывается, шутить не любит.

— У неё не было другого выхода. На ней вся одежда была в клочья разодрана! Уж она-то не стала ждать, что с ней сделают пираты. Она жива?

— Жива. Сейчас она находится в медблоке 'Адмирала', а по прибытии на Лит-Латай немедленно будет доставлена в столичный медицинский центр. Мы уже отправили сообщение на Озийих, наверняка оттуда понадобится врачебная помощь. Вас на Лит-Латае ждет медосмотр, результаты будут переданы лечащему врачу озийки.

Когда 'Белая луна' встала на орбитальный якорь Лит-Латая, карантин был снят, а меня, не спрашивая согласия, карантинники увезли в свой собственный медцентр для более тщательного осмотра. Пришлось набраться терпения. Я не протестовал, опасаясь притащить домой неведомую заразу. В медцентре я выспался, казалось, на сто лет вперёд.

Наконец меня поздравили с отменным здоровьем и отпустили восвояси. Я взял на стоянке флаер-такси и полетел домой.

Лит-Латай — планета с одним-единственным городом, который и есть административный центр, а вокруг него разбросаны сотни посёлков. В одном из таких посёлков и жила моя семья. По пути я позвонил Тоне, она тут же отпросилась с работы, забрала с детсада младшую и приехала домой. Хотела меня обнять, но дочка опередила, запрыгнула с писком ко мне на шею. Тоня обняла уже нас обоих. Ну, вот я и дома! Я и радовался дочке, и досадовал, что любовь плотскую придётся отложить до ночи.

Сыны пришли позже, когда окончились занятия в секциях. Старший, двенадцатилетний пацан, увидев меня, попытался сохранить солидный вид, да ничего у него не вышло.

Я вышел на связь с артелью и узнал, что 'Белую луну' заменили, а мой рейс придётся обождать две недели. Меня это устраивало, потому что я собирался поставить красавицу в ремонт. За это время её как раз приведут в порядок. Придётся брать новый кредит, вот это плохо.

Дома я успокоился. Свозил, как и собирался, семью на природу, и даже не раз. Ежедневно наводил справки, как продвигается ремонт 'Белой луны'. Возился с детьми. Отдыхал, занимался на тренажёрах, смотрел новости.

Почти в каждом выпуске сообщалось о том, как идут переговоры с Озийихом и о состоянии Ямай. Собственно, переговоры почти не шли, хотя озийцы отправили на Лит-Латай судно за своей соотечественницей. А состояние Ямай не менялось — как было 'стабильно тяжелым', так и оставалось. Последнее меня волновало гораздо больше, чем контакты с иноземным разумом. Видно, я уже наконтактировался. Скупые сводки меня не устраивали, и я решил проведать Ямай в больнице. Неужели мне запретят побеседовать с ней, ведь я первый, кто вступил в этот самый пресловутый контакт? Мне позарез необходимо было с ней поговорить.

Меня принял сам главврач медицинского центра. На угощение он предложил чашку крепкого зелёного чая без сахара и сушки с маком.

— Стабильно тяжелое, — повторил он то, что я ежедневно слышал в новостях.

— Она в сознании?

— Нет. Её жизнь поддерживает система жизнеобеспечения. Время от времени она приходит в сознание, но ненадолго.

— Она говорила что-нибудь?

— Лопотала что-то на своём... Сложно сказать, бредила или говорила здраво. Организм нечеловеческий, вот в чём сложность.

Я вертел в пальцах сушку. Слова врача мне, мягко говоря, не нравились.

— Вы сможете поставить её на ноги?

Врач посмотрел в окно долгим взглядом.

— Мы с самого начала запросили помощь на Озийих. Однако складывается впечатление, что медицина там в зачаточном состоянии.

— Почему?

— Да потому что в ответ её папаша понёс несусветную чушь. — Сказал, что Ямай нужен не врач, а близкий человек. И что он сам прилетит сюда — этого, мол, достаточно.

— Ерунда какая-то.

— Вот именно. Я наводил справки: на судне, которое они сюда отправили, даже судовой врач отсутствует.

Я раскрошил в пальцах сушку и взял следующую.

— Я могу её увидеть?

— Вы никак не можете её увидеть. Более того, палата находится под охраной. Охрану поставил не я, а УОБ. Вот так-то. Даже не будь охраны, я бы всё равно вас туда не пустил.

Я попытался его уговорить — бесполезно. Максимум, на что удалось уломать врача — показать палату реанимации, где она находится.

Рядом с дверями скучали два безопасника, я узнал их по форменной одежде. Они не пустили меня к прозрачной двери, никакие уговоры не помогли. Не драться же с ними, в самом деле...

Покинув больничный корпус ни с чем, я задрал голову и оглядел здание. Восемь этажей, палата располагается на четвёртом. Не так уж и высоко. Вычислив крыло, в котором держали Ямай, я обошёл корпус и высчитал окно. Здесь охрану не поставили. Воровато оглянулся. Люди вокруг были, но немного: вдали за деревьями прогуливались пациенты, да ещё кто-то сидел на лавочке. Рядом с крылом располагался уютный дворик, окружённый симпатичной металлической оградой. Калитка была заперта.

Эй, что это я удумал?!

Во флаере по пути домой я размышлял о том, что увидеть Ямай всё-таки необходимо. Невысказанное жгло меня и требовало выхода. Почему она обиделась? Может, её тоже мучает недосказанность? Хотя нет, ей сейчас совсем не до того... Но врач сказал, что она временами приходит в себя. Я опасался, что она умрёт, так и не разобравшись во всём, не простив меня. Ещё больше боялся, что она просто умрёт. А ещё я понимал, что завёлся и уже не успокоюсь.

Дома я взял кое-какие инструменты и вызвал флаер-такси, чтобы не 'светить' собственную машину. Медицинский центр утопал в тишине, приголубленный вечером, но уличное освещение ещё не зажигалось. Море зелени обнимало бело-бежевые строения лечебного комплекса, прятало в тенистой глубине упругие пластиковые тропинки и резные скамеечки. Под шатром деревьев было тихо, свежо и, главное, почти безлюдно.