|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава первая
Девушка и змея, Змей и девушка, королевский бал и прочие вехи пути
Изломанные крыши Рюнцэ скрывал снег. Снегопад продолжался уже больше недели, и дворники, плюнув на свои обязанности, сочиняли совместное письмо бургомистру, прося одолжить господина мага, или хоть какого завалящего ученичка. Знаменитые башни Собора, похожие на трубы органа, терялись в метели. Не менее знаменитые розовые ступени северного портала, на которых первый король — Теодор — пронзил последнего из скользких — Шассимаса, оказались погребены под сугробами. Разноцветный Рюнцэ стал белым. Даже ярко-алое здание Университета, вытянувшееся вдоль набережной, в этот снежный день казалось чуть розовым.
Во внутреннем дворе студенты протоптали три тропинки. Одна вела от жилого крыла к столовой, вторая — от профессорских квартир к воротам, а третья связывала учебный корпус со знаменитыми университетскими винными подвалами. На пересечении всех трех дорог возле памятника Теодору Мудрецу (за своеобразное исполнение прозванному среди студентов "Мокрецом") стояла Нимуэ Граншанж и во все корки ругала свою нелегкую судьбу. Благодаря отличному воспитанию и заботе о репутации рода Граншанж, третьего по значимости в королевстве, девушка делала это едва слышно, и все же была поймана на месте преступления. Леди Трейси, почтенная метресса женского отделения, побледнела, потом покраснела, потом сделалась бледно-зеленой, как покойница. Нимуэ наблюдала за этими метаморфозами наставницы со все возрастающим ужасом. Наконец леди Трейси сделала глубокий вдох и выдавила:
— Действительно, ужасная погода.
Нимуэ, будучи единственной дочерью лорда Граншанжа, столпа юга, баловалась с малолетства и отцом, и пятью старшими братьями. Надежд на то, что девицу мирновыдадут замуж всегда было мало, а уж когда у юной леди обнаружился магический дар, тайком взвыл весь славный Рюнцэ, содрогаясь целиком от громадины Собора, до мелочных лавок на торговой стороне. И ведь дева Граншанж и избалованной-то по большому счету не была, несмотря на избыточно счастливое детство. Просто голос у девушки был недостаточно тихий, а суждения — не вполне традиционные. И все же, леди Трейси втайне ею гордилась. Из всех нагендри*, обучающихся сейчас на женском отделении, Нимуэ была самой способной и прилежной. С тем, что зык у нее по слухам раздвоенный, как у змеи, приходилось смериться.
Леди Трейси надвинула ниже капюшон и направилась к воротам. Нимуэ последовала за ней, увязая в снегу и негромко ругаясь. Почтенная метресса предпочла сделать вид, что ничего не слышит. Привратник поспешно распахнул перед дамами калитку и помог им усесться в коляску.
— Трогай, — велела леди Трейси.
Нимуэ откинула капюшон и убрала с лица слегка влажные черные пряди. Весь ее вид выражал смирение и послушание, которые университетским наставникам и не снились.
— Куда мы едем, миледи? — спросила девушка.
Леди Трейси не ответила. Глаза ее, окруженные лучиками морщин, изучали заиндевевшее окно.
— Расскажи о Змеях, — велела наставница.
Нимуэ едва заметно поморщилась. Этот вопрос успел уже ей надоесть. Задавался он с завидным постоянством, и ответа требовал самого обстоятельного. Нимуэ, впрочем, как могла боролась со скукой и всякий раз выбирала новый стиль изложения.
— Есть три вида Змеев, — начала она, подражая тону нудного и пространного учебника. — Есть аспиды, укус которых ядовит. Слюна их содержит лютую смерть, как и помыслы их. Оборачиваются аспиды в статных мужчин и женщин и завлекают людей на ложе...
Нимуэ, до того зажмурившаяся, приоткрыла один глаз. Леди Трейси, успешно пережившая три счастливых вдовства, залилась краской. Юная нагендри предположила про себя, что лорды Колби, Колби-Дюктон и Трейси скончались от тоски и одиночества, и невозмутимо продолжила, вновь смеживая веки.
— Предаваясь утехам, они изворачиваются и вонзают клыки свои человеку прямо в сердце. Через полминуты наступает паралич, и тогда аспид приступает к трапезе своей, начиная с головы человека.
Нимуэ открыла глаза и посмотрела на наставницу. Леди Трейси задумчиво кивнула. Мысли ее сейчас занимало что-то совершенно иное, и к словам нагендри метресса особенно не прислушивалась. Однако же, умолкать не следовало. Нимуэ вздохнула.
— Есть еще боа. Эти змеи вырастают до семнадцати ганей* и способны проглотить свою жертву целиком. Охотятся они в обличье тварей, а потом оборачиваются людьми, очень высокими и худыми, и продают драгоценности и одежду жертв своих, которую изрыгают.
Юная нагендри в этом месте неизменно кривилась, потому как этот пассаж, бывший по сути гадостью несусветной, не обходила ни одна книга и ни один из профессоров.
— Есть еще амфиптеры, крылатые гады, изрыгающие огонь. Обернуться человеком они могут только в лунный день раз в семь лет и не более, чем на час и семь минут. Питаются амфиптеры мелким скотом и детьми, неосторожно гуляющими в полях ржи, которые змеи избирают для своих гнездовищ.
Нимуэ замолкла, облизнула губы и все же добавила:
— Последнее, по-моему, глупость. Уж слишком эти амфиптеры походят на описание легендарных драконов, "коии не более, чем сказки", как написано в поучении преподобного Юрия. Кроме того, кто этих амфиптеров вообще видел? У нас Змеев последние двести лет если и знают, то по паршивым гравюрам.
На губы девушке тотчас же опустилась лайковая перчатка, прохладная и пахнущая духами. Била леди Трейси без желания причинить боль, но вышло, тем не менее, неприятно, а главное — обидно.
— Не тебе, ледиз* Граншанж оспаривать слова старших!
Нимуэ покаянно опустила глаза и принялась рассматривать мыски своих сапожек, дожидаясь, пока леди Трейси остынет. Наконец возмущенное пофыркивание стихло, и метресса произнесла:
— Лорд Кай тобой очень заинтересовался.
— Л-лорд Кай?! — переспросила Нимуэ значительно громче, чем требовалось.
В кои то веки оплошность была ей прощена. Леди Трейси даже ласково улыбнулась. Не каждый день к двадцатилетней нагендри, пусть и вступающей в последнюю стадию обучения, но все равно слишком юной и неопытной, проявлял интерес сам лорд-протектор. Кай, известный также, как Князь Крысолов, стоял по правую руку от трона, властвовал над портами запада и уже больше десяти лет давал вдовствующей королеве Анне мудрые советы. Нимуэ, конечно же, видела его на своем первом балу, когда ее допустили наконец в королевский дворец, но и не чаяла, что загадочный красавец лорд ее запомнит. Справедливости ради следует признать, что ледиз Граншанж была влюблена в лорда-протектора почти по уши, так что даже саму ее это раздражало. Очевидно, излишние чувства отразились на лице девушки, потому как раздалось еще одно неодобрительное фырканье, заставившее Нимуэ опустить лицо еще ниже. Зашелестела ткань.
— Лорд-протектор изучил твои работы, и все контрольные, которые ты выполнила. И ты блестяще сдала теорию, дорогая моя, — голос леди Трейси потеплел. — Кроме того, у тебя явные способности к магии огня и пограничной магии*.
Нимуэ почувствовала, как все сильнее (куда уж больше!) заливается краской. Святый Юрий! Неужели и на это лорд Кай изволил обратить внимание?!
— Лорд-протектор решил, что ты готова получить это, — продолжила леди Трейси. — Взгляни, девочка моя.
Нимуэ подняла осторожно голову. Леди Трейси держала в руках раскрытую шкатулку, в которой лежал на бархатной подушечке тяжелый перстень из странного матово-черного металла с крупным молочно-белым камнем. У Нимуэ от сладкого предвкушения и восторга перехватило горло.
— Мы едем в Кастербрис, — улыбнулась леди Трейси.
Не сумев перебороть это желание, Нимуэ кинулась к наставнице на шею. Леди Трейси ничуть не рассердилась и даже подставила холодную с мороза гладкую ароматную щечку для поцелуя.
— Значит, я увижу настоящего Змея?!
От охватившего ее радостного возбуждения Нимуэ не могла усидеть на месте. Ей хотелось вскочить и проделать весь оставшийся путь до старинной крепости бегом, потому что коляска ехала слишком уж медленно. Леди Трейси успокаивающе похлопала свою ученицу по руке.
— Непременно, моя дорогая, непременно. Надень сейчас же перстень, мы почти приехали.
Перстень оказался значительно тяжелее тех колец, которые привыкла носить Нимуэ. И тем не менее, его тяжесть на пальце была приятна. Одного взгляда на тусклый металл и молочный камень хватало, чтобы ощутить невероятную власть. Казалось, младшая дочь столпа юга, Нимуэ Граншанж сравнялась если не с ангелами божьими, то с созвездиями.
— Это будет нелегко, — посочувствовала леди Трейси. — Но испытание непременно надо пройти с честью.
Нимуэ тотчас же вернулась с небес на землю. Власть, как же. Будто бы она не читала книг и не знает, что из себя представляют Змеи. И как с ними следует поступать. Годы она потратит на то, чтобы научиться управлять пресмыкающейся тварью. До того момента ни о какой власти и речи быть не может. Нимуэ тяжело вздохнуло. Падение на грешную землю было весьма болезненным, все-таки. Теперь ее начали охватывать страх и сомнение. А что, если она вообще не сумеет сладить со Змеем? Что, если она не пригодна? Знание теории не поможет. Это как знать все слова заклинания, но не уметь совладать со стихией.
— Мы приехали, — сообщила леди Трейси.
Коляска остановилась. Помешкав, только для того, чтобы накинуть на голову отороченный мехом капюшон, метресса спустилась на вымощенную камнем площадь. Нимуэ последовала за ней., и сразу же позабыла и о своей гордыне, и о своих страхах. Прямо перед ней высился замок Кастербрис.
В хорошую погоду его было видно и их города: высокие остроконечные башни, выстроенные над древней крепостью две сотни лет назад, четко вырисовывались на фоне неба. Когда-то замок был королевской резиденцией Змеев, одного из рода Аспидов (названия рода Нимуэ не помнила, этого от нее и не требовалось). В первые годы после победы короля Теодора Кастербрис использовали, как тюрьму для пресмыкающихся, но за двести лет почти все они умерли. Те несколько Змей, кто еще был жив, сидели в глубоких подвалах замка. Честно говоря, Нимуэ считала их легендой. До последнего мига она не верила в существование созданий, умеющих оборачиваться и змеями и людьми, и имеющих магическую власть над людьми. Против воли она покосилась на перстень. Именно он — священный символ нагендри — должен защитить ее от опасности быть съеденной. А также помочь уберечь от ярости Змея других людей.
Нимуэ ощутила, как у нее дрожат колени, а ноги прирастают к слегка заледеневшим камням двора. Леди Трейси уже давно невозмутимо направлялась к дверям, и пришлось нагонять ее.
Парадный портал, украшенный по бокам рельефом — чередой змееголовых фигур в балахонах с дарами в руках — остался от тех времен, когда Кастербрис был королевской резиденцией. Однако какой-то шутник, сколов скульптуру в тимпане над центральной дверью, вырезал в камне надпись: "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Судя по уставному шрифту, сделана она была в первые годы после войны. Нимуэ вновь поежилась. Мрачный шутник. Впрочем, возможно, поежилась она из-за порыва ветра.
Внутри оказалось тепло и по-своему уютно. Центральный зал, отданный под канцелярию и одновременно библиотеку, был ярко освещен множеством ламп в стеклянных абажурах. Большие окна украшали витражи, рисунки на которых прославляли победы короля Теодора. Свободные простенки завесили коврами и шпалерами. Витания отличалась дурным климатом, особенно это касалось столицы с ее суровыми зимами, дождливым летом и короткой, пускай и солнечной, весной. Помимо столов и шкафов с книгами в зале стояло множество неудобных жестких кресел, покрытых резьбой; тоже, скорее всего, змеиное наследство. Леди Трейси степенно опустилась в одно из таких и сложила руки на коленях. Нимуэ так и осталась стоять, положив руку на спинку.
Последующее действо ее не впечатлило. Наставница представляла свою нагендри коменданту, помахивала у него перед носом бумагой, подписанной самим лодром-протектором и обворожительно улыбалась. Комендант же недоверчиво осматривал Нимуэ с ног до головы и ворчал, что Змей остался всего один, до того строптивый, что все прежние нагендри давно разбежались. Победила в споре, что было весьма предсказуемо, леди Трейси, так что Нимуэ получила толстую папку, заполненную истрепанными листками.
— Изучи, — коротко велела наставница. — Там все сведения об этом Змее. Прежде, чем ты с ним встретишься, следует это прочитать.
Нимуэ опустилась наконец в кресло, дьявольски неудобное, и развязала выцветшие тесемки. "Все сведения" оказались скупы. Подлинное имя Змея было выписано странными значками, древней письменностью, а ниже стояла пометка "называть его — Хассель". Был он аспид из какого-то важного рода. Единственное, пожалуй, что впечатляло, так эта дата рождения: 36 год до н.э.*. Получалось, что аспиду, которого следует называть Хасселем, уже двести сорок лет. Все прочие бумажки в пухлой папке были не более, чем жалобами, написанными многочисленными нагендри. Самая первая была датирована 7 годом новой эры, и с тех пор он извел не менее ста семидесяти женщин. Вот тебе и "завлекают людей на ложе"... Сомнения охватили Нимуэ с новой силой. Что сможет она там, где отступили сто семьдесят опытных нагендри прошлого. Самые первые из них, небось, еще сражались со Змеями в легендарных битвах и освобождали Витанию от власти этих пресмыкающихся тварей.
— Не так уж он и страшен, — утешила свою ученицу леди Трейси.
Нимуэ перевела взгляд на жалобу, которую в тот момент держала в руках. В самом низу стояла твердая подпись: ледиз Глория Мираиль, а рядом дата "16 мая 168 года". Спустя два года Глория Мираиль стала леди Колби.
Леди Трейси продолжила улыбаться, но теперь уже как-то кривовато.
— Сегодня мы только посмотрим на аспида. Посмотрим, и ничего более. Помни, дорогая, в этом замке и тем более такой холодной зимой он бессилен.
Чтобы взглянуть на плененного Змея пришлось спускаться в подвалы. По легендам, порожденным главным образом неуемным воображением студентов рюнцесского университета, под замком Кастербрис на сотни карусов* простирались темные и сырые подземелья, где хранители Виттании прятали свои страшные тайны. Хранители также были господами из области легенд. Нимуэ почти поверила во все это, потому что спускаться пришлось неимоверно долго, пожалуй, до самой преисподней, где заключен во льдах сброшенный Богом в пропасть Противник Змей Кикоша*. Становилось все холоднее, стены в коридорах и на лестницах были покрыты изморозью, а под ногами кое-где попадался лед, на котором легко было поскользнуться.
— Холод не дает Змеям бунтовать. Они засыпают, как и обычные, лишенные магии рептилии.
— Их здесь много? — вежливо спросила Нимуэ. У самой зуб на зуб не попадал, и гораздо интереснее было, где здесь печка или теплый плащ.
— Увы, уже нет, — ответил жизнерадостно привычный к холоду комендант. — В прежние времена и по десять особей бывало. Ну так мрут они все же, от старости, от болезней. Одна тварь себе язык откусила...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
