Приказано выжить (Ирис)

ЧАСТЬ 1

ЖИЗНЬ

Академия Магических Искусств поражала своим видом.

Нет, конечно, почти тринадцатилетнюю меня в этом большом красивом городе поражало абсолютно все, но Академия и тут отличилась. Огромный замок-цитадель, укрытый высокой каменной стеной примерно в два-три человеческих роста, мне снизу только и видны торчащие белые башни, с разными крышами. Ворота под стать: огромные кованные, но одновременно изящные. В такие страшно входить, мало ли.

Но стоять с открытым ртом, теребя свою куцую рыжую косичку, понятное дело, мне никто не дал, иначе законы вселенской несправедливости просто рухнули бы под тяжестью суровой правды: девчонке И'рис ар-э-ди Заор'анн не везет ВСЕГДА.

— Чего стоишь тут? — разорался какой-то мужик в мантии мага, споткнувшись о мелкую меня и окатив брызгами грязи свои роскошные сапоги. Что при этом я уселась в эту самую грязь попой, его волновало мало. — Милостыню здесь не дают! Пр-рочь, паршивка!

Пришлось улепетывать на четвереньках, не вставая, иначе к пинку под зад получила бы еще один по спине, а это, учитывая кованые носы сапог мага, весьма опасно.

Выпрямилась у стены, оглядела изгвазданную до неузнаваемости одежду и решила, что хуже быть не может. И вошла в открытые настежь, по случаю приемного дня, ворота.

Тут во дворе толпилась целая куча разномастного народа в основном конечно детей аристократов и их сопровождающих. Как известно, Дар дает лишь чистая кровь древних родов, и чем меньше в ней примесей, тем больше Дар. А древние рода — это сплошь аристократия, так что я в своих обносках смотрелась тут, среди важных мальчишек и девчонок, обряженных в парчу и бархат, едва ли не хуже дворовой собаки.

И конечно, ждать очереди в приемный кабинет мне пришлось дольше всех, но была и отрада: никто не лез с насмешками, вероятно, опасаясь замарать костюмчик и честь разговором с безродной, неясно как затесавшейся в высокую компанию. И то хлеб. Которого я, к слову, не видела уже дней пять, никак не меньше.

Но, наконец, настала и моя очередь. Кое-как подняв ослабшее, замерзшее тело на ноги, пересекла опустевший двор, попыталась оттереть босые ноги от грязи пучком травы, чтобы особо не замарать резное крылечко. Толком ничего не вышло, но хотя бы совесть чиста: постаралась.

— Войдите! — отозвался на стук усталый голос.

Я тихонько прошмыгнула в приемный кабинет, постаравшись встать так, чтобы как можно больший процент тела прикрывался тенью. Все не такое убогое зрелище.

Немолодой усатый маг лишь окинул меня безразличным взглядом и снова уткнулся в свои записи. Я молчу. Молчу. Молчу! Снова поднял глаза на меня. Кивнул в сторону зажженной свечи:

— Потуши.

Без проблем. Легкий взмах ладонью — огонька как не бывало.

— Зажги снова.

Это уже сложнее, как и все действия из разряда 'сделать что-то из ничего', и по идее на это способны только самые сильные и умелые. Но тут я знала, как схитрить — не тушить огонь полностью, а оставить небольшой тлеющий участок фитиля, который теперь заставить снова разгореться — раз плюнуть.

Маг удивленно приподнял брови, но видно решил, что для учебы я сгожусь, раз достал чистый лист, перьевую ручку и выжидательно на меня уставился. Что?

— Имя, — несколько раздраженно напомнил.

А, ну так бы сразу! Откуда же мне знать, чего вам там надо?

— Ирис ар-э-ди Заоранн.

— Возраст?

— Почти тринадцать.

— Поточнее.

— Двенадцать полных лет и одиннадцать месяцев.

— Семья?

— Отсутствует.

— Откуда родом?

Тут я сморщилась, как от зубной боли. Ладно, врать не стану, хватит, если решила начать жить заново, значит, обойдусь без уверток.

— Леса Инор'ета.

Маг ничем своего удивления не выдал. Ладно-ладно, сделаю вид, что поверила в вашу безразличную маску и что не понимаю, как ко мне теперь станут относиться.

— Приходи завтра с утра. Всех поступивших будут распределять по факультетам.

Так сегодня что последний приемный день, что ли? Здрасьте новость, вот это да!

— Хорошо, спасибо.

— Иди уже...

Вышла я на свежий воздух, окрыленная внезапным облегчением: получилось! Меня приняли!

Столица Риан'онской Империи, Анд'аста на одном из западных наречий означает 'светлая', 'осененная светом'. Сейчас, в наступающих сумерках еле разгоняемых уличными фонарями, грязная и зловонная она ничем не напоминала тот город-чудо, город-сказку о котором мне рассказывали в детстве.

В тенях между домами ютились бездомные, греясь от пропитавшихся за день теплом камней. В кругах света от немногочисленных фонарей, зазывно ворковали ярко раскрашенные женщины. Бродили, шатаясь, пьянчужки, или просто перебравшие нынешним вечером работяги. Торговцы сворачивали лотки, и выгоняли на пороги лавок массивных собак. То тут, то там мелькали одетые в неизменные коричневые платья с белыми воротникам и чепцами служанки, пугливо прижимающие к животам объемные корзины с бельем, тряпками, реже — с едой.

Иногда, словно волна сглаживающая разводы песка, проносились запряженные красивыми лошадьми кареты и повозки — то благородные аристократы спешили по своим делам...

Все как везде.

Как в любом другом человеческом городе. Ну, может и есть отвлекающие маневры в виде статуй, фонтанов, дивной красоты зданий... Да только голодному бездомному путнику не с руки любоваться красо'тами. В остальном же, легендарная Андаста ничем не отличалась от любого другого города империи.

Все как везде.

Все хорошо, пока у тебя все хорошо. Пока есть деньги, друзья и нет проблем. На что угодно готова поспорить — каждый из этих бездомных был раньше обычным, добропорядочным или не очень, горожанином. Потом случилось 'что-то', перевернулись несколько жизней, и пожалуйста: все снова спокойно, город даже не заметил. Только безликих, голодных и несчастных теней стало больше.

Среди низов общества свои законы, и от города к городу они не сильно меняются. Все самые лучшие места давным-давно заняты и охраняются с жестокостью лютых цепных сторожей, места похуже частично распределены, частично временно свободны, но за них идет постоянная борьба. Люди низа друг друга знают, и новичков приблудших не терпят.

Самое главное для человека на улице — это тепло. Только полный идиот, не знавший в своей жизни бед, назовет теплой летнюю ночь в городе. О, нет, за пределами города, в лесу, вполне возможно выжить, приютившись на горке листьев или веток, спрятавшись в кустах от ветра... Но не в городе. Нагретые за день камни остывают довольно быстро. Обычно, к полуночи они остывают окончательно и горе тому, кто не успел найти себе пристанища...

Если судить с позиции бездомных, то столица наверняка самых сложный для выживания город. Здесь нет деревянных зданий, деревянного настила на дорогах. Здесь только камень, камень, камень... И ледяные ветра с моря, которые, постоянно спотыкаясь о тупики узеньких улочек, совсем звереют. И ночная стража города, гремящая латами. И Черные Гильдии.

Последние, впрочем, предпочитают тепло и уют, так что вряд ли их представителей можно застать праздно шатающимися в трущобах. Нет, для них только белые кварталы и лучшие бордели.

Люди...

Отец мне рассказывал, что когда-то магов тоже причисляли к людям. Потом одумались, перестали и правильно: существо, живущее больше двух столетий, и это минимум, не может считаться человеком, какую бы внешность не имело. То, что маги, рождающиеся среди людей, выглядят как люди, еще не значит, что они ими являются. В пользу этого говорит и то, что не было еще ни единого случая, когда маг родился бы в какой-нибудь крестьянской семье. Нет, только древние семьи, только аристократическая кровь.

Из этого правила есть одно-единственное исключение.

Но зато какое!

Алвы — маги. И нимфы тоже. И фэйри, и морские лаонн'иты, и гномы. Над этим феноменом человеческие маги бьются до сих пор. Отец же когда-то объяснил просто: людям Дар не был дан изначально. Остальные имели его всегда, с сотворения мира, ибо созданы были из плоти и магии, являвшейся самой их сутью.

Как у людей появился Дар, он не знал. Немного в мире существовало того, чего бы он не знал.

Так я мыслила, сидя на крыше какого-то трактира в обнимку с печной трубой. Расчет оказался верен — печи в трактире топят постоянно, а вот залезть на крышу немногие способны, и еще меньше могут додуматься до этого.

Я усмехнулась криво. Год в дороге научил меня делать все, что угодно лишь бы выжить.

И мой единственный шанс жить — это поступить в Академию и продержаться там хотя бы пока не наступит мое пятнадцатилетие, а если получится то и дольше. И только там, среди магов я смогу сохранить свою честь...

Конечно, мне только двенадцать лет, но за последний год меня пытались изнасиловать больше десятка раз. Больше десяти! Каждый раз я спасалась лишь чудом, но оно, к сожалению, не вечно. В следующий раз может и не повезти. А я этого не... не переживу. Лучше умереть.

Но в Академии учатся и работают маги. А все маги — аристократы. И есть закон, древнейший и нерушимый, запрещающий аристократам спать с простолюдинами. Любыми, неважно. Наказание за нарушение — смерть обоих, страшная и показательная. Ее не избежать никак, будь ты хоть самим Императором. Закон есть закон. Все. Табу.

А я не аристократка, значит, меня не тронут.

Правда тут есть еще один неприятный для меня момент. Этикет не позволяет аристократии мешаться с представителями низших сословий, и в заведении где любые неуставные отношения легко раскрыть, обнародовать и утопить тем самым репутацию в сточной канаве за соблюдением писаных правил следили более, чем строго.

Так что волноваться за свою честь не стоит, а вот прижиться будет сложно, да и как иначе, если они считают зазорным даже смотреть на меня? Впрочем, это все мелочи, переживу. Главное, поступить и продержаться. Пока, конечно, только поступить.

Что я практически уже сделала.

Вот пережду ночь, а утром...

В животе обреченно буркнуло. Да-да, я знаю. Поем завтра, надеюсь, в Академии кормят бесплатно. Иначе придется что-то придумывать, потому что денег у меня нет никаких, ни крупных, ни мелких. И даже продать нечего, вот засада. Так что придется искать работу так или иначе, потому что от одежды уже одно название осталось. Про прочее умолчу, пожалуй.

Главное тепло. Пусть ветер ледяной, пусть он нещадно треплет волосы и лохмотья одежды, но пока я, вот так, обхватив теплую трубу руками и ногами, сижу и мыслю, я переживу эту ночь, не заболев. А там, глядишь, праотцы и позволят дожить до следующей.

Двор Академии блистал. Не сам по себе конечно, но под толпой абитуриентов, студентов и их многочисленной родни, булыжника его укрывающего видно не было абсолютно. Только толпа разряженных в пух и прах лордов, леди и их отпрысков. Почти весь цвет Рианонской империи в одном месте, подумать только.

Я нашла себе пристанище у самой стены окружавшей Академию, и естественно не слышала и не видела ничего из того, что было на торжественной части. Да меня, строго говоря, все это не особо и интересовало, в конце концов, ну что полезного пустая болтовня мне даст? Намного важнее распределение по факультетам, а оно будет позже.

А люди радовались. Лорденыши, будущие студенты этой Академии с такой гордостью взирали на помост, с которого вещал ректор, что мне было даже немного завидно. В моей-то чахлой жизни уже вряд ли найдется место этому детскому восторгу...

Прикрываю глаза, болящие от солнца. Под веки словно раскаленного песка насыпали — надо было хоть немного поспать ночью. Но да ладно, что теперь об этом думать. Задним умом, поди, все мудрецы...

Толпа колыхнулась и, наконец, распалась собственно на поступающих и всех остальных. По правилам, в Академию поступали с восьми лет, только не у всех Дар просыпался так рано. Так что тут были и совсем мелкие детишки и рослые уже подростки с прыщавыми лицами. И те и те косились на меня с презрением.

Атата, детки. Я не про ваш профиль.

Распределение проходило так: всех поступающих разбили на шесть групп, и каждая выстроилась очередью к одному из шести же распределяющих. Я, естественно! стояла последней. И слава праотцам.

Очереди двигались быстро, очевидно раздражать излишне влиятельных господ задержками не хотел никто, что мне было лишь на руку. О, вот и мне пора выяснить свою судьбу. Распределяющим оказался мужчина средних лет с необычной клиновидной бородкой и светлыми кудрями.

— Имя?

— Ирис ар-э-ди Заоранн.

— Есть такая.

Теперь меня осмотрели досконально, включая босые ноги, и грязь под ногтями. Ну, уж простите, что марафет не навела, случая как-то не представилось.

— Из обедневших? — сочувствующе уточнил маг.

Согласно кивнула:

— Есть такое.

— Не повезло тебе, деточка, — по-доброму улыбнулся.

— Это с какой стороны посмотреть... Так что делать-то надо?

— Давай руку.

Ну на, держи. Надо же взял и не скривился, терпеливый какой. Хоть один нормальный из этой ярморочно-попугайной толпы. Интересно только, зачем ему моя конечность понадобилась, ведь даже не рассматривает как уличные гадалки, так, глазки закрыл и словно прислушивается к чему-то. Колдует? По всей видимости, иначе, отчего это у меня такое ощущение, что по затылку, словно пером щекотнули?

Маг открыл глаза и внимательно уставился на меня льдисто-серыми глазами.

— Странно, не могу понять... У тебя есть тяга к чему-нибудь? К какому-то особенному делу?

— К животным, — не раздумывая, ответила.

— Подожди минутку.

Здорово. Встал и отошел к одному из остальных распределяющих. Что, мою фразу приняли как признание в извращении? Ну, взрослые люди же, что за тупые шутки!

О том, что маг что-то понял и Академия мне теперь не светит, думать совсем не хотелось.

Не хотелось. Совсем.

Нет, дорогие праотцы, если вы мне не поможете, то!..

Маг вернулся. Да не один, а вместе с другим, лет сорока на вид, чернобородым и темноглазым. Ой-ой, что будет!

Но ничего страшного не произошло, гром не грянул, молния в меня не ударила, даже из Академии меня за шкирку не вышвырнули.

— Дай мне руку, пожалуйста, девочка, — любезно попросил.

Да бери на здоровье! Мне пока не жалко.

Но что-то он долго.

— Все понятно. — Через некоторое время отпустил мою руку маг. — Просто среди девушек нечасто есть Наездники. Поздравляю, юная леди.

Сердце, споткнувшись, пропустило удар. Что?

— Не леди, господин маг.

— Не суть важно. Идем, я сам запишу тебя.

На меня оглядывались.

Маг завел меня в самое большое здание, провел через гулкий холл, свернул в коридор, впустил вперед себя в первую же дверь. Комната оказалась кабинетом, с большим письменным столом и кучей шкафов с книгами. У матери был похожий, только куда более уютный. И никаких шкур на полу она не терпела. Фу, какая гадость.

— У меня тут списки всех поступающих, — зачем-то пояснил, кивая на стопку бумаг на столе. — Говори имя.

— Ирис.

— Угу. Вот, нашел. Говоришь семьи нет.

— Нет.

— И жила ты в Лесах Инорета.