Повесть о тропе без цветов

В работе использована моя версия происхождения Джирайи, связанная с культурой японского театра кабуки. Поскольку этот феномен сам по себе очень сложен и интересен, информацию по большей части терминов пришлось вынести в отдельный файл. Рекомендую ознакомиться.

Повесть о тропе без цветов (POV Татияку[1] Джирайи)

Сикаодоси[2] звонко стучала по камню, задавая вечный как жизнь ритм танцу кисти по бумаге — которому, та, впрочем, никак не следовала, всё время выбиваясь из классических канонов... С другой стороны, вокруг были не театральные декорации, а вполне себе приличный хондзин[3] ; как раз то место, где может остановиться не самый богатый, но довольно обеспеченный вельможа, привёзший юного племянника на отдых в Страну Горячих Источников. Ну а пока почти взрослый — уже гэмпуку[4] проводить можно — непоседа заводил знакомства среди детей таких же приличных гостей (и не таких приличных местных, от чего служители гостиницы, увы, не смогли удержать "юного господина"), степенный родственник упражнялся в каллиграфии, несомненно составляя наставление будущим поколениям сорванцов.

Нечто подобное и увидел бы в нетолстой тетради любой излишне любопытный слуга, заглянувший в неё в отсутствие хозяина. А вот тонкую графировку фуин на корешке (а вы думаете, хенге можно только на человека наложить?) распознал бы не каждый обученный сенсор, не то что обычный шпик на полставки при гостинице. А уж сделать это, не дав знать хозяину, смогли бы очень немногие люди, немалая толика которых некогда училась вместе с ним... но такой уровень интереса означал бы, что провалено не только прикрытие, но и агентура как здесь, так и в Стране Травы. Из чего в свою очередь следовало бы множество интересных выводов, способных совершенно внезапно для большинства мнящих себя посвящёнными перевернуть политику Великих Селений...

Крепкий ещё, хотя и явно склонный к нездоровому образу жизни гокэнин[5] , про которого не всякий подумал бы, что ему нет и сорока лет, как числилось по документам (но уж точно никто не дал бы истинных пяти десятков) рассеянно отложил кисть и поднял порцию саке. Вечер был хорош. Пожалуй, слишком хорош, чтобы выдавливать из себя строки нового творения. Можно просто посидеть, наслаждаясь сделанным — первым серьёзным шагом в подготовке мальчика к его судьбе. Даже можно допустить, что имеешь право слышать в свой адрес "сенсей"... впрочем, нахальный блондинчик так его и не зовёт. И правильно. Недостоин зваться учителем тот, кто даже похоронить собственных учеников не может.

О-тёко[6] неслышно опустилось на стол, на полтакта опередив очередной удар опустевшего бамбукового коленца... и на пол-вздоха отстав от задумчивого постукивания кисти по тушечнице.

Тук. Так. Не в такт. Не так.

Как всегда, он не мог выдержать ритм; обстоятельство, которое и определило его путь...

Связь между кабуки и ниншу существовала издавна. Пожалуй, сейчас и не скажешь, то ли дзагасира когда-то стали брать на подработку курого[7] , способных без лишнего шума уладить вопросы, не решающиеся шкатулкой рьё и бумагой с печатью; то ли ушедшие из первых селений слабосилки нашли новый способ зарабатывать, зрелищный и относительно безопасный. И столько же веков действовало молчаливое соглашение — якуся[8] не мешают шиноби путешествовать с театром по своим делам, а каге не простирают свою руку над актёрами. Кабуки-тё были нейтральной территорией и порой случалось, что агенты враждующих кланов неделями работали в чёрном, не обмениваясь ни словом, пока не кончался сезон — это устраивало всех. Даже даймё, чьим гордым вассалам было легче "сделать подарок" ничтожным актёрам, чем лично обратиться к беззаконным ямабуси[9] .

Не так уж редко потерявшие всё калеки или недоучки, которым не нашлось места в иерархии кланах и скрытых деревнях, присоединялись к труппам; или же буйная молодёжь решала заработать побольше, уходя к ватари ниндзя. Обрывки нинпо обогащали стиль актёров, а сценические приёмы наводили на создание новых дзюцу. А уж связь между куноичи и юдзё-кабуки[10] давно стала классическим сюжетом сэва-моно и сёсагото.

Однако ничто не вечно в этом мире. Прошло время, когда наследники Мудреца Шести Путей выходили к людям, неся лишь смерть. Мир устал от войны, и всё, что требовалось людям — это голос, способный сказать "довольно" бесконечному дурману кровопролития; сказать — и быть услышанным. Так ли уж странно, что этот голос принадлежал Сенджу? Отец рассказывал — тогда это казалось несбыточной мечтой: превратить потаённые логовища в истинные гакуресато[11] .

В кои-то веки Учиха не сказали "нет" предложению вечных своих врагов. Среди младших кланов нашлись те, кто пришёл и поверил. Решились рискнуть семьи потомственных наёмников, ютившихся по глухим углам. Даймё по здравом размышлении утвердил свиток с вольностями и привилегиями новой силе, обещающей покончить с вольницей бандитов и наёмников на его землях без растраты казны... и способной обещание выполнить. Подтянулись на новое дело купцы, пошли за призраком — не благополучия, хотя бы безопасности! — мастеровые и крестьяне, уставшие от горящих полей и домов. Другие кланы, посмотрев на всё это, принялись скидываться на собственные оплоты против бесконечной резни...

Времена менялись, а с ними должно было измениться и театру. Труппа из числа "старых друзей" Тысячеруких[12] решила осесть в новоотстроенном городке — и Хаширама-доно охотно пошёл актёрам навстречу, а достопочтенные кланы Нара, Акимичи и Яманака даже вложились в театр. Популярность начали набирать дзан-гири-моно, да и сиранами-моно хорошо шли в поселениях шиноби. Актёры не призывали к мятежу; напротив, спектакли смягчали страхи простого люда, да и настроения отслеживать было удобнее по реакции на репертуар. Впрочем, сумрачный вождь носителей Веера игрушки новообъявленных союзников игнорировал (однако многие из краснооких не был столь брезгливы, и даже его брат нередко посещал гэза-онгаку); хотя Учиха никогда не были сторонниками столь "примитивных" методов контроля умов. Которые, однако, работали достаточно хорошо, чтобы кое-кто из актёрских семей ушёл со сцены в дипломатическую службу Селения или же преподавателем в Академию — и не пожалел.

Впрочем, те, кто продолжил труд предков, не жалели тоже. Селение споро росло, неправдоподобно бурно по меркам прошлых веков; ведь теперь страшные шиноби созидали и распространяли самый ходовой товар в мире — безопасность, оптом и в розницу. И в самом деле, кто посмел бы напасть на место под защитой одновременно Учиха и Сенджу? Другие Селения, которые потом назовут Великими, ещё только строились и усмиряли свои Страны...

Люди усердно трудились и желали хорошо отдыхать, а потому Кабуки-тё[13] не оставался без внимания — и тоже рос. Так ли удивительно, что актёры старались покрепче зацепиться в столь благодатном месте? Было бы странно, не приди кому-то в умную голову мысль породниться с его хозяевами не только традиционно, через брак. А если мальчик хоть и запоминает роли без труда, но склонен отвлекаться и не следить за дыханием — ну, можно конечно это переломить, но зачем? Если есть полезный для семьи, да и более достойный[14] , в некотором смысле, путь.

Сквозь сейдза[15] прорвался топот. Всё-таки смешно, что мальчишка, во время подготовки шалостей способный прокрасться мимо опытных вроде бы чунинов, в обычной жизни производит столько шума. Старик в кресле стряхнул настроение, больше подходящее сказителю, растягивая рот в ухмылке; никогда ему не давалась роль оядзи-гата[16] — так не стоит и начинать.

— Эй, старик, — да уж, хорошо хоть "эро-сеннином" не назвал по привычке. Впрочем, в роль шалопаистого непоседы вписывается неплохо. Всё же в шпионах мальчику делать однозначно нечего, даже если бы начали учить актёрскому мастерству как положено, ещё до Академии. — Тут вот...

Старик слушал детский словесный поток, вылавливая на удивление образные и точные даже по стандартам АНБУ характеристики всех встречных-поперечных — ну да, всё-таки уже полгода путешествуют, стыдно было бы не подучить ребёнка выражать свои мысли. В конце концов, писатель он, или погулять вышел? Мелкому и так тяжело будет...

Жизнь будущего шиноби на первый взгляд мало отличалась от учёбы на лицедея — те же ранние подъёмы, те же тренировки до упаду; разве что технику боя ставили с упором не на эффектность, а на эффективность, да вместо хикинуки пришлось осваивать хенге (ну, вообще-то не упускать ни то, ни другое). Пожалуй, главной проблемой были соученики.

Академия ещё только формировалась, даже деление по классам ещё не было приведено в систему. Студентов из простых семей практически не было; почти все дети пусть не из клановых, но всё же потомственные шиноби. Естественно, на "актёрчика" здесь смотрели как на дурачка, вне зависимости от прилежания или успехов. Все, даже преподаватели — и обижались, если обманывались в своих ожиданиях. Впрочем, ничего нового в этом не было: те, кто восхищался мастерством игры на сцене, в обычной жизни часто ставили актёров немногим выше голоногих бродяг. И тактика здесь была простая, по крайней мере, для рождённого на подмостках. Если окружающие желают видеть дурачка — пусть видят. Не так уж сложно пару раз встать в миэ или разразиться монологом, когда это не мешает делу. В конце концов, суть роли докэгата[17] в том, чтобы делать всё невпопад. А главное — погромче кричать, что ты самый лучший! Тогда точно не поверят, даже не заглядывая в бумаги. В конце концов, ему нужно было заполучить в семью хитай-ате, а не стать легендой мира шиноби.

Лохматый (и ведь причёсывали с утра!) подросток закончил с болтовнёй и сел обновлять грим. Смешно, но в мире, где распространены маскировочные дзюцу, простая краска порой куда эффективнее... Что ж, судя по тому, как тщательно непоседа замазывает шрамы, этот урок он усвоил. Не первый, но и далеко не последний — учить придётся много и многому; хорошо, хоть не переучивать. Для него хорошо, не для Селения, как-то умудрившегося не дать значимому в будущем (причём в ближайшем, если его опыт хоть чего-то стоит!) активу в приемлемом объёме даже базовых навыков.

Всё-таки в возрасте Учителя непросто... было... разом и исполнять обязанности, и присматривать за молодым поколением... а положиться оказалось не на кого. Взять хоть его самого — уже и не скажешь, что волосы были светлыми от рождения, а не поседели с годами, а всё как мальчишка скачет по Странам; то-то они с мелким так легко сошлись — не в излюбленных масках тут дело. Пусть даже они и давно подменили собой данную от рождения шкуру...

То решение — первое, которое он мог бы назвать взрослым — принесло немалые последствия. У знающих о нём людей (каковых с годами становилось всё больше) сама мысль про иное амплуа бабника и раздолбая Джирайи, и саннином-то наверняка ставшего за компанию, вызывала смех. Сильный такой, прямо умереть не встать... Даже ровесникам, на личном опыте познавшим, как обманчива видимость, с трудом удавалось поверить, что это не байки про Легендарного высосаны из его же книжек, а его повседневная жизнь вписывается в каноны драматургии.

Кто знает, может это и принесло ему успех на новом поприще, когда война встала поперёк горла уже всем. Беловолосый бродяга был столь убедителен, что не всякий мэцуке[18] хотя бы задумывался, что полуночный дипломат со знаком Листа фигурой очень напоминает громко кутящего в соседней — даже для обычного джонина половина суток бегом — стране знаменитого писателя с эпатажно-вычурным "замасленным" хитаем. И никто не задумывался, что если уж твоим фирменным приёмом является превращение волос в оружие, то уж что-то попроще, вроде смены масти и длины провернуть куда как проще. Братья актёры, конечно, знали, но их-то кто спрашивать будет? А зря — ведь политика, если смотреть в корень, это противостояние символов и настроений, а кому о них знать, как не зарабатывающих на миску лапши чужой фантазией...

Тонкая пока мальчишеская рука отвела светлую прядь, подставляя безжалостному свету лампы скулу — не просвечивает ли штрих старого шрама?... Старик в кресле молчал, не давая подсказки. Подопечный должен уметь учиться, даже если наука выглядит не слишком нужной для назначенного ему пути... хех, для малолетки так и есть, да и для простых бойцов Селения тоже. Вот только джинчурики это не просто шиноби и даже не "последний довод Каге"!...

...потому что с тех пор, как Хаширама решился запечатать всех Хвостатых Демонов и раздать новосозданное "абсолютное" оружие по ключевым странам континента, в мире бесконечных войн родилась совершенно новая форма гарантий мира — равновесие страха. Неразумно доводить до края тех, кто может спустить на тебя разъярённое до предела наследство Мудреца, тут нужны более тонкие методы. Кто знает — может, потому Третий и простёр покровительство над остатками безумцев Цутигумо, что те наглядно доказали — всеистребляющая сила не должна становиться товаром?..

И в этом новом, столь похожем и не похожем на прежний, мире, джинчурики были не столько оружием, сколько символом. Элементом Большой Игры, охватившей весь ведомый мир. Потому учить их стоило бы знанию не столько дзюцу, сколько людей — особенно богатых, знатных и прочих, что считали свою роль на подмостках важнее прочих. И дать сорванцу это знание почти также важно, как подарить чуть больше, чем память о ненавидящем его, за парой исключений, городе. Горизонты надо расширять... и принимать решения. И их последствия.