Сказка 2. Верховный жрец Кулаба

Верховный жрец Кулаба.

И когда Он снял вторую печать,

я слышал второе животное

говорящее: иди и смотри.

И вышел другой конь рыжий; и сидящему

на нем дано взять мир с земли, и чтобы

убивали друг друга; и дан ему большой меч.

(Откровение Святого Иоанна Богослова.

Глава 6).

Солнце кровавым померанцем неторопливо клонилось к закату. Ослы, флегматично качая мордами, все чаще кричали в ожидании воды и отдыха. Медленно умирал очередной день путешествия, казавшегося бесконечным.

Повсюду, насколько хватало глаз, простирался желто-зеленый ковер низкорослых степных трав. Однообразие, лишь иногда оживляемое легким дуновением ветра, гипнотизировало, туманило взор, погружая усталых путников в дремоту, притупляя чувство опасности. Им не было уже дела до стад слонов, иногда попадавшихся на пути, свирепых и беспощадных львов или разбойничьих банд воинственных южных кочевников. Равнодушие охватило людей. Погонщики, вяло ругаясь, лениво стегали плетьми утомленных животных. Ихетнефрет пытался бороться со сном, но усталость делала свое дело. Колышущиеся травы напоминали берега благословенного Хапи. Легкий шорох врывался в уши плеском Приносящего пищу, и в памяти всплывали картины недавнего прошлого.

Сын Имтес вновь видел волнение Зеленого моря. С тех пор, как корабли Херихора вышли из дельты на бескрайние морские просторы, прошло уже много времени, но величие увиденного не оставляло в покое. Ожидание необыкновенного томило целый день. Когда же заросли тростника отступили, и перед Ихетнефретом раскинулась сине-зеленая даль, где воды Рожденного во мраке растворялись щепоткой соли, брошенной в медный котел, удивлению не было предела. Все внутри сжималось от неожиданного восторга, воскрешая ощущения давно минувшего детства, когда отец дарил новую игрушку или брал с собой на охоту.

Ревущая масса воды, увенчанная пятнами белой пены, словно Священная река цветами лотоса, навсегда пленила хранителя свитков мощью и силой. Корабль безжалостно бросало из стороны в сторону, и мастера паруса были бессильны перед стихией.

Два дня Ихетнефрет не сходил с палубы, любуясь незабываемым зрелищем, и только крик чаек возвращал его к действительности, напоминая о цели и задаче путешествия, вселяя в душу волнение и трепет перед неизбежным.

Но волнам, катившимся в бесконечность, нет дела до людских сомнений. Приходя из будущего, они исчезали в бездне прошлого, не думая о настоящем, твердо уверовав в вечность собственного существования. Все ныне живущее исчезнет с лика земного, а они так же равнодушно будут нестись в неизвестность.

Огромные дивные рыбы преследовали корабли. Остроносые существа грациозно разрезали воду, подставляя солнцу скользкие черные спины и высокие плавники. Выходцы из морских глубин издавали странные чирикающие и щелкающие звуки, подобно птицам, прилетевшим зимовать на берега Хапи.

Появление диковинных созданий забавляло и успокаивало корабельщиков, поскольку считалось хорошим предзнаменованием и проявлением милости со стороны богов. Знамения и гадания также говорили о благоприятном исходе плавания. Ихетнефрет верил в это, пытался уловить знаки судьбы, надеясь на благосклонность Властелина Божественных Слов.

К середине третьего дня на востоке показалась серо-коричневая дымка далекого берега. Корабли все больше забирали вправо, взяв курс на неведомую сушу. Вскоре можно было уже различить очертания невысоких гор, скрывавшихся в дрожащем мареве дневного воздуха.

Паруса наполнялись соленым ветром, и суда в веселом задоре мчались наперегонки с волнами. Незнакомая земля приближалась, маня желто-зелеными пятнами отмелей и прибрежной растительности. Горы пологими склонами, изрезанными морщинами серо-коричневых уступов и скальных обрывов, спускались к ласковым водам моря.

— Гублу! Гублу! — внезапно раздался крик одного из корабельщиков. Все члены команды устремили взгляды на северо-восток, туда, где в тумане водных испарений бледно-серыми полосами показались крепостные стены.

Город постепенно увеличивался, обрастая деталями. В центре Ихетнефрет заметил крупное здание, видимо, храм или резиденцию правителя. Вокруг сиротливо ютились скромные жилища горожан.

Светлое пятно распадалось на части, открывая взору довольно широкие улицы. Теперь уже видны базарная площадь, отдельные строения и порт, где у пристани стояло несколько крошечных суденышек.

Херихор приказал спустить парус цвета вечерней зари, и гребцы дружно налегли на весла. С каждым криком надсмотрщика, с каждым взмахом могучих рук таинственный берег становился ближе. Напряжение в душе Ихетнефрета нарастало. Любопытство и страх пытались перебороть друг друга. Что откроет он для себя в чужой стране? Какие сюрпризы приготовила судьба? Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, Ихетнефрет спустился в трюм и позвал Мафдет вместе с Ихи.

Старая рабыня, одолеваемая неосознанными страхами, почти все путешествие провела внутри судна. Ее пугало свидание с утраченным в далекой молодости отечеством, ставшим абсолютно чужим. Как-то оно встретит свою блудную дочь? Выйдя на палубу, Ихи с тревогой всматривалась в приближающийся город, и сердце ее забилось в такт ударам весел, а лицо окаменело от ужаса. Она боялась изменившегося Гублу и живших в нем людей, боялась, что не сможет произнести ни одного слова на родном для нее когда-то языке, боялась остаться наедине с собственной опустошенностью.

Внезапно, разразившись громкими рыданиями, Ихи бросилась на грудь Ихетнефрету. Молодой хозяин и Мафдет напрасно пытались успокоить ее. Но, выплакав, видимо, все слезы, старуха затихла, лишь изредка всхлипывала и утиралась одеянием сына Имтес.

На пристани наблюдалось оживление. Гублу полнился самыми невероятными слухами о появлении нежданных пришельцев. Кто они, разбойники или купцы, завоеватели или мирные путешественники? Оповещенный о прибытии чужеземцев местный правитель выслал к гавани вооруженный отряд, а сам отправился в храм богини Баалат, испросить совета и поддержки.

До ушей моряков долетали обрывки незнакомой речи. Горожане пребывали в неведении и волнении. К чему готовиться: к кровопролитному бою или к встрече друзей?

На судне также началось движение. Резкие команды, шлепки босых ног по палубе, крики матросов... Кормчий дал командут поднять весла и править кораблем только при помощи кормового руля. Воины ощетинились десятками медных копий, готовые ввязаться в битву, но несколько слов, произнесенных на местном наречии одним из корабельщиков, положили конец утомительному ожиданию. Теперь жители Гублу знали, что пришельцы принесут им не кровь и смерть, а золото и заморские товары. Гонец с доброй вестью поспешил во дворец, и все находившиеся как на берегу, так и на кораблях с нетерпением ждали ответного слова.

Солнце клонилось к горизонту, красно-оранжевые блики проложили по морской глади дорогу на запад... Тревога поселилась в сердцах людей. Лица стали хмуры, словно опаленные злым ветром.

Наконец, радостный крик разорвал вечерний воздух, где только тихий шепот волн был абсолютным властелином. Боги благосклонны к чужеземцам, и правитель ждет их начальника во дворце.

Загорелые сыны Та-Кем поспешили в трюм приготовить дары городскому владыке. Вскоре делегация с подарками в сопровождении нескольких легковооруженных воинов сошла на берег и вместе с царской охраной отправилась в резиденцию хозяина Гублу.

Ихетнефрет и Мафдет стояли на палубе, осматривая незнакомый город. Старая Ихи осталась внизу, так и не переборов волнения и страха.

Вечер догорал. Священная Ладья Миллионов Лет опустилась в бездонное море, озаряя умирающими лучами редкие облака. В небесах вспыхнули одинокие звезды. В жилищах загорались очаги, освещая бледным дрожащим светом стены, выложенные из рваного камня. Смешанный с рубленой соломой сухой навоз был скверным топливом и распространял отвратительный запах. Редкий лай собак, дым, стелившийся по склонам молочным туманом, огни в домах и тихие беседы на пристани успокаивали и завораживали. Сторожевые костры выхватывали из темноты едва различимые лица солдат, с опаской поглядывавших на корабли. Там, вдали, Ихетнефрет видел чужую землю, страстно желая ступить на нее, избавиться от ненадежной скрипучей палубы.

После короткого ужина команда улеглась на отдых, выставив часовых. Но хранитель свитков не хотел спать. Неведомое, находившееся на расстоянии вытянутой руки, не давало покоя. И только Мафдет, нежная, милая, кроткая, заставляла забыть на время о гнетущих сознание мыслях.

Утро пришло внезапно, озарив окрестности живительным светом. Горы приобрели резкие очертания, словно стали чище, и воздух казался более прозрачным. Темно-зеленые пятна растительности оживили могучие склоны, вселили жизнь в мертвые камни городских улиц.

С рассветом вернулись и посланцы Черной Земли из дворца правителя Гублу. Все они, включая охрану, оказались навеселе, и сразу услышать рассказ о царском приеме не удалось. Обессилевшие посланники, ступив на корабль, мгновенно погрузились в сон. Как видно, богатые дары — топоры, ножи, бусы, расписные каменные вазы и медная посуда возымели действие, расположив владыку города к пришельцам.

К обеду стало ясно, что местный властитель в обмен на золото готов предоставить сынам Та-Кем ценную кедровую древесину, оливковое масло и вино, определив лишь одно условие — мореходы не выйдут за крепостные стены и весь необходимый товар получат прямо на пристани. Это озадачило Ихетнефрета, так как затрудняло будущее путешествие. Но он не терял надежды. Смешавшись с толпой горожан, он мог узнать много интересного и полезного, да и скрыться от царской стражи в одиночку было гораздо легче. Только судьба Ихи беспокоила его. Старая рабыня не переживет новых скитаний и лишений, а отправлять ее назад в Унут не имело смысла. Пребывание в Гублу грозило множеством опасностей, но иного выхода Ихетнефрет не видел, втайне надеясь найти кого-либо из ее родственников.

Вечером возбужденная команда сошла на берег, желая расслабиться в портовой харчевне за кубком вина после тяжелого и утомительного плавания. Ихетнефрет вместе с Мафдет присоединился к корабельщикам, предварительно нарядившись в парадные одежды. Хранитель свитков пристегнул для пущей важности к поясу подарок верховного жреца Горизонта Тота. Все начиналось прекрасно. Но Мафдет надела традиционный для Черной Земли каласирис, не скрывавший грудь, чем вызвала массу кривотолков среди горожан. Пришлось возвращаться на корабль и искать более строгое одеяние, дабы не шокировать острую на язык местную публику.

Писец не сомневался в безопасности возлюбленной. Никто бы не посмел ее обидеть, глядя на богато одетого и вооруженного спутника, но запретить пялить глаза и отпускать в адрес девушки двусмысленные шутки он был не в силах.

К своему удивлению избранник Тота довольно сносно понимал речь жителей Гублу. Время учебы оказалось потраченным не напрасно, и он не чувствовал себя чужим в этом пестром и многолюдном городе. Более того, он присматривался ко всякому, прислушивался к каждому слову, пытаясь понять незнакомый образ жизни, нравы и обычаи, услышать среди полупьяных бесед что-то полезное.

Расхаживая по базарной площади, находившейся у самой гавани, Ихетнефрет замечал много нового и необычного. Особенно поразили его ослы, запряженные в громоздкие деревянные повозки, двигающиеся с помощью диковинных кругов, надетых на длинные палки. Никогда у себя на родине он не видел ничего подобного, но, пытаясь не выглядеть невеждой, не задавал вопросов погонщикам. Вскоре выяснилось, что странный предмет называется колесом и используется как для перевозки грузов, так и для производства великолепной глиняной посуды. И действительно, местная расписная керамика могла поспорить с лучшими сосудами Пер-Ао.

Здесь же, на базаре, Ихетнефрет проведал о том, что жители Гублу ведут оживленную торговлю с северными и южными соседями. Особенно ценными оказались сведения о восточных странах. Теперь он знал, что за горами лежит бесконечная степь. Много дней пути нужно потратить на то, чтобы перейти ее. На границе степи текут не одна, а две могучих реки. Караваны местных купцов достигали города Мари, лежащего на берегах одной из них. Правда, никто из торговцев не слыхал об Уруке. Это разочаровало сына Имтес, но не поколебали надежду. Возможно, Урук расположен много южнее Мари, ведь та река, по словам путешественников, несет свои воды далеко на юг и должна впадать в какое-то неведомое море.

Взор Ихетнефрета остановился на длинноволосом человеке с огромной черной бородой и мужественным обветренным лицом, в широкой, по местной моде, шерстяной накидке. Потертая, местами латаная одежда, говорили о том, что ее владелец не отличается особым богатством и проводит много времени в далеких странствиях.

Торговец предлагал для обмена чужестранные товары и мог знать что-нибудь о восточных землях. Рядом с ним сидел полуобнаженный подросток, разглядывавший глиняную табличку, испещренную какими-то непонятными письменами.

Среди выставленных товаров Ихетнефрет видел оливки, орехи, высокие ребристые кувшины с вином и несколько великолепных ослов. Незнакомец лениво, больше по привычке, зазывал покупателей. Любопытствующие не донимали продавца, и хранитель свитков, увлекая за собой Мафдет, смело двинулся в сторону бородача.

Разговор завязался легко и непринужденно. Да и сам житель Гублу, назвавшийся именем Чекер, живо интересовался кораблями пришельцев.

Ихетнефрета охватила радость, и мысленно он возносил хвалу богам. Чекер состоял на службе у местного купца, совершал дальние походы и знал все окрестные страны. Он не только побывал в Мари, но и встречался с купцами из самого Урука!

Не задумываясь ни на мгновение, Ихетнефрет предложил Чекеру стать проводником. Выслушав равнодушно, он не проявил видимого интереса, но, когда увидел массивное кольцо золота, улыбнулся, пообещав на досуге поразмыслить над услышанным. Договорились встретиться завтра в полдень на пристани.

Ихетнефрет уже собрался уходить, но вспомнил об Ихи, и попросил нового знакомого узнать, не осталось ли в городе родственников старой рабыни.

Ихетнефрет и Мафдет спешили до захода солнца попасть на корабль и поделиться радостной вестью с Ханусенебом. Немногословный советник Тотнахта рекомендовал не спешить с решением, пока окончательно не станет ясно, кто такой Чекер.

Каменное, ничего не выражающее лицо жреца бесило писца. Неужели служитель Тота, ни разу так и не сойдя на берег, лучше понимает, что необходимо, а что излишне? Его молчание и невозмутимость могли выражать либо полное равнодушие, либо глубокую мудрость, но последней Ихетнефрет как-то не замечал. Да и вообще, Ханусенеб приставлен шпионить за ним. Так стоит ли доверять ему, не проще ли все сделать самому? Раздраженный непониманием, хранитель свитков поужинал на скорую руку и отправился спать.

Ночь прошла без сновидений. Он часто просыпался в необъяснимой тревоге, и только теплое равномерное дыхание Мафдет дарило успокоение. Мысли о грядущем дне лишали покоя. Что готовит будущее, явится ли в назначенный срок Чекер и как поступить с Ихи?