Рыцари Старой Республики 2: Тень Ревана

Рыцари Старой Республики 2: Тень Ревана

Annotation

Рыцари Старой Республики 2: Тень Ревана

Направленность: Джен

Автор: Дарт Макменде

Соавторы: naivisshiyilluminati

Фэндом: Star Wars: Knights of the Old Republic II — The Sith Lords, Звездные Войны, Star Wars: Knights of the Old Republic (кроссовер)

Пейринг или персонажи: Реван/Бастила

Рейтинг: PG-13

Жанры: Фантастика, POV, Попаданцы

Предупреждения: OOC

Размер: планируется Макси, написано 188 страниц

Кол-во частей: 59

Статус: в процессе

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора: Космос мёртв. В его насмешливой глубокой Пустоте скитаются потерянные души. По поверхности проклятых и забытых планет бродят опустевшие тела. Иногда душа находит себе тело. Чаще — тело теряет душу. Мы не знаем, что страшнее. Мы знаем только, что некоторым душам удаётся говорить с Пустотой. Они могут спорить, кричать, грозить… итог почти всегда один. Лишь самые одинокие и упрямые из них умоляют Пустоту связать то, что не может быть связано. Иногда Пустота прислушивается к этим мольбам: она пуста, ей тоже бывает одиноко. Но всякая сказка, решившая подменить реальность, непременно имеет свою цену. Ты готов заплатить? Публикуется: http://padawan.ru/authors/book.html?id=35 https://ficbook.net/readfic/5179624 http://samlib.ru/m/makmende_d/revansshadow.shtml

Описание: Книга вторая.

Пролог

Глава 1. На дне (полностью)

Глава 2. Я, не Реван (части 7, 8, 9)

Глава 2. Я, не Реван (часть 10)

Примечание к части

Глава 2. Я, не Реван (часть 11)

Глава 2. Я, не Реван (часть 12)

Глава 3. Вместо меня (часть 13)

Глава 3. Вместо меня (часть 14)

Глава 3. Вместо меня (часть 15)

Глава 3. Вместо меня (часть 16)

Глава 4. По дороге с облаками (часть 17)

Глава 4. По дороге с облаками (часть 18)

Глава 4. По дороге с облаками (часть 19)

Глава 4. По дороге с облаками (часть 20)

Глава 5. Владыка Голод (часть 21)

Глава 5. Владыка Голод (часть 22)

Глава 5. Владыка Голод (часть 23)

Глава 5. Владыка Голод (часть 24)

Глава 6. С широко закрытыми глазами (часть 25)

Глава 6. С широко закрытыми глазами (часть 26)

Глава 6. С широко закрытыми глазами (часть 27)

Глава 6. С широко закрытыми глазами (часть 28)

Глава 7. Сквозь строй (часть 29)

Глава 7. Сквозь строй (часть 30)

Глава 7. Сквозь строй (часть 31)

Глава 7. Сквозь строй (часть 32)

Глава 8. Жизнь замечательных (часть 33)

Глава 8. Жизнь замечательных (часть 34)

Глава 8. Жизнь замечательных (часть 35)

Глава 8. Жизнь замечательных (часть 36)

Глава 8. Жизнь замечательных (часть 37)

Глава 9. Хозяйка снежной горы (часть 38)

Глава 9. Хозяйка снежной горы (часть 39)

Примечание к части

Глава 9. Хозяйка снежной горы (часть 40)

Глава 9. Хозяйка снежной горы (часть 41)

Глава 9. Хозяйка снежной горы (часть 42)

Глава 10. Падение (часть 43)

Глава 10. Падение (часть 44)

Глава 10. Падение (часть 45)

Глава 10. Падение (часть 46)

Глава 10. Падение (часть 47)

Глава 11. Восхождение (часть 48)

Глава 11. Восхождение (часть 49).

Глава 11. Восхождение (часть 50)

Глава 11. Восхождение (часть 51)

Глава 11. Восхождение (часть 52)

Глава 11. Восхождение (часть 53)

Глава 12. Живые и прочие (часть 54)

Глава 12. Живые и прочие (часть 55)

Глава 12. Живые и прочие (часть 56)

Глава 12. Живые и прочие (часть 57)

Глава 12. Живые и прочие (часть 58)

Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 59)

Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 60)

Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 61)

Глава 13. Страх и ненависть в далёкой-далёкой галактике (часть 62)

Глава 14. Старые раны (часть 63)

Глава 14. Старые раны (часть 64)

Глава 14. Старые раны (часть 65)

Пролог

Пролог

Сейчас ты — это ты.

Редкий, зыбкий всполох почти свободы. Почти жизни.

Промежуток между глотками кислорода и убикина.

Вдох. Выдох. Пауза. Вдох. Выдох. Дозатор дыхательной смеси безразлично переключает режимы подачи.

Если дышать через раз, то мир за ледяным забралом шлема истончается и понемногу тает. Если достаточно долго игнорировать аэрозоль, то лживые контуры мутнеют, сменяясь сумраком правды.

Или очередной лжи. Это более вероятный вариант, потому что «правды» для тебя больше не существует. Просто тебе необходима точка отсчёта, хоть какая-то опора.

Без опоры погружаться в пустоту было бы ещё легче. Но ты слишком хорошо знаешь, что утонуть не дадут. Единственная почти свобода, что тебе осталась — это свобода сдерживать дыхание.

В паузах между щелчками дозатора ты слышишь удары своего сердца. Оно работает, как выносливый, хорошо отлаженный механизм, столь же безразличный, как механика скафандра. В такие моменты кажется, будто это не твоё сердце.

В такие моменты кажется, будто ты способен обойтись без убикина. Да и без кислорода заодно: может быть, разница не так уж велика.

Ты размыкаешь пневмолинию. Дозатор щёлкает равнодушно, словно понимает, насколько бесплоден твой робкий бунт. Дыхательная смесь с тонким свистом вытекает в атмосферу. Мир по ту сторону забрала не меняется: эта планета слишком голодна, чтобы насытиться дыханием одного разумного.

Она бесконечно голодна, сколько бы жизней ни выпила.

Может быть, однажды она расщедрится — и выпьет твою.

Сейчас?..

Тебе плевать. Многие дышат лишь по привычке, и мало кто из них живёт.

Ты не обязан дышать. И не обязан жить.

Сейчас ты ничем никому не обязан. Сейчас тебе ничего не нужно.

Даже кислород.

Скоро в биологический объём скафандра, в опустевшие лёгкие, а затем и в сознание проникнет нечто большее, чем кислород, чем странная почти жизнь в рабстве у Обмена.

Ты закрываешь глаза. Разжимаешь сухие ладони. Пальцы привычно нащупывают крышку входного отсека пневмолинии. Пустой баллончик из-под аэрозоля падает в пепельную грязь. Другая рука вставляет в освободившееся углубление полный патрон, накалывает диафрагму.

Ты слышишь подтверждающий писк автоматики.

Убикин.

Очень скоро новый патрон опустеет. На этой планете всё пустеет слишком быстро. Но не сейчас. Сейчас у тебя есть несколько десятков минут отката — наиболее работоспособного состояния органической ткани. Надо успеть выбрать сектор перспективных раскопок.

Ты наклоняешься, выискивая взглядом пустой патрон из-под убикина. Баллончики положено сдавать вместе с найденными за смену артефактами и ресурсами, иначе следующую дозу сократят вдвое.

Сейчас ты не хочешь терять ничего, особенно — будущих иллюзий.

Ты подбираешь патрон, распрямляешься, чувствуя, как надёжно работают мышцы, связки и суставы. Губы, полость рта, горло заливает ощущение прохлады. Тело готовится отдаться освобождающему полусну-полуяви, водовороту воспоминаний и грёз, которые ты давно разучился различать, а потому перестал считать сколько-нибудь важными.

Не размыкая век, ты смотришь вниз по склону, базальтовая крошка осыпается под тяжёлыми шагами. До подножия их ещё около сотни. Картинка перед закрытыми глазами меняется. Чёрное небо уходит, скрываясь за далёкими холодными скалами.

Девяносто шагов до подножия.

Падающие звёзды разъезжаются в параллаксе, бледнеют пылевые скопления. Капли влаги собираются в дождь.

Восемьдесят шагов.

Дождь не может вечно идти в пустоте. Он полон силы, этот надменный ливень, и он сам выбирает себе точку опоры: теперь он низвергается в джунгли. Туман застилает скалу, покрытую тропической зеленью.

Семьдесят.

Ты понимаешь, что больше не слышишь воя ветра.

Шестьдесят.

Ты слышишь только скрежет дождя и медленные, далёкие вскрики собственного сердца.

Пятьдесят, половина пути.

Ты чувствуешь тепло небесной воды и проталкиваешь себя сквозь её шершавое тело. На этой планете не бывает дождей из воды, и ты понимаешь, что опять погрузился то ли в сон, то ли в память.

Сорок шагов.

Теперь ты почти у подножия, так низко, что разница между верхом и низом стёрлась, как грань между сном и явью. Ты смотришь вниз и видишь вершину.

И монумент.

Тридцать. До него лишь тридцать шагов.

Это бог.

Статуя бога, имя которого тебе неизвестно. Ты даже не знаешь, почему вспомнил это слово — «бог»: здесь, в вечной пустоте, богов не бывает.

Тем не менее, это бог. Очень известный где-то там, за границами твоей пустоты. На планете, которую ты когда-то видел. Или мог видеть. Или выдумал. Ведь всё это одно и то же.

Двадцать.

Бог раскидывает серые руки, словно навстречу. Заглядывает в твои закрытые глаза. Ты теряешь почву под ногами.

Десять.

Последние десять шагов ты словно паришь, облетая колоссальных размеров голову бога по окружности, как дроид-разведчик над вражеским укреплением.

«Укрепление»?

Нет.

Ты слышишь другое слово.

Невозможный бог смотрит в тебя закрытыми глазами.

Он плачет. А затем исчезает. И навстречу тебе из зелёной тьмы забвения выступает совсем иной образ.

Высокий разумный в тяжёлой броне и с мандалорской маской вместо лица.

Убийца.

Ты.

Ты — убийца.

Отражение в стекле забрала тянется к тебе горящими разрезами глазниц. Ты отшатываешься, бьёшься головой о назатыльник шлема.

Убикин.

Ты не хочешь, но шлем подстраивается под изменение позы, возвращая голову в физиологически выгодное положение. Подбородок сам нажимает на клавишу переключения режимов.

Вдох. Выдох. Пауза.

Ты раскрываешь глаза.

Всё хорошо.

Ты жив. Ты в пустоте.

Ты на Малакоре.

Глава 1. На дне (полностью)

Глава 1. На дне

1.

Под действием убикина Кондору мнились очень разные, но всегда удивительные вещи. Например, что его настоящее имя вовсе не Кондор. Что он успел прожить множество жизней. Других жизней. Давно. Очень далеко отсюда.

Потом действие убикина заканчивалось. Человек в скафандре стряхивал с себя сладкое оцепенение и продолжал работу. Но некоторые моменты сновидений оказывались такими яркими и повторялись так регулярно, что забыть их было невозможно.

В этот раз, на излёте последней дневной дозы, перед мутным внутренним взглядом Кондора проступила очередная сцена. С очередной актрисой.

Твилекка. Совсем молодая… несмотря на то, что в снах не существовало времени. Они сражались, Кондор победил. Всё было честно, но в последний момент твилекка запросила пощады. Её голос дрожал — искренне, по-женски талантливо:

— Стой! Отпусти... Ты же не убийца... Я слышу, в тебе звучит голос совести. Подумай о своей душе.

— Я не знаю, о чём ты, — с недоумением ответил Кондор.

Это не было ложью: он действительно не понимал, о чём говорит твилекка. «Душа»? Странное верование.

Сцена перестала быть интересной. И немедленно угасла. Кондор не знал, погибла ли твилекка, нанёс ли он удар. Незавершённость сцены придавала ей оттенок постановочности, убедительной, но лжи.

Так обрывались все его грёзы.

А затем, словно болезненный сон демонстрировал очередной подлежащий искуплению грех, приходилось возвращаться в мир-наказание.

Малакор-V.

Забытый Силой и властями планетоид, заваленный обломками военной техники. Когда-то над его поверхностью бушевали звёздные войны, оставившие после себя радиацию, выжженную почву, дюны пепла и непригодную для дыхания атмосферу.

Точнее, временно пригодную. Минуты на полторы примерно. Если не затягиваться.

Кондор был стандартным человеком и дышал стандартным воздухом. Азот для дыхательной смеси закачивался в скафандр извне, естественно, после глубокой очистки. Кислород подавался из наплечных регенераторов. Убикин — по пневмолинии.

Нет, в состав стандартной атмосферы наркотик, разумеется, не входил. Но без регулярной смены патронов с убикином дозатор скафандра работать отказывался. Попытаешься умереть — потеряешь сознание, очнёшься в бараке, следующую неделю будешь работать на половинной дозе.

Просто, эффективно, надёжно. По-своему даже приятно... если принять правила игры.

До следующей порции аэрозоля оставалась половина местных условных суток.

Кондор поднял бронированную руку, подкинул пустой баллончик. Не глядя отправил его в карман набедренной сумки. Машинально провёл ладонью по кирасе скафандра. Пальцы в перчатке не чувствовали ни биения сердца, ни неровных символов, отпечатанных на нагрудной пластине.

В тонких осязательных ощущениях не было необходимости. Сердце работало, Кондор мог видеть это на биомониторе, в левом верхнем углу забрала. А символы…

Символы следовали за ним так давно, что Кондор не мог вспомнить себя без них. Впрочем, это ровным счётом ничего не значило: он даже не знал, как очутился на Малакоре, среди копателей-мародёров.

В низшей касте полулегальной организации, называемой «Обмен» или «Рынок». Эта галактическая мафия собирала по планетам Внешнего Края опустившихся разумных, свозила на Малакор, заковывала в скафандры. И заставляла рыться в останках упавших на планету кораблей.

Современное, высокоэффективное рабство. Тройное: в плену у Обмена, у наркотика, и у собственной брони.

Кондор не мог вспомнить случая, чтобы ему довелось снять скафандр полностью, а не только шлем. Он даже не был уверен, что бронесуставы выполнены в разъёмном исполнении. Как-то так получилось… Кондор и сам не знал, как. Не возникало необходимости, не выпадало случая. Физиосистемы справлялись с гигиеной и микростимуляцией, наркотический сон сменялся условно-ночным забытьём в бараке. Тянулись секунды, дни, годы… на Малакоре не существовало времени.

Надпись на своей кирасе человек в скафандре впервые увидал, когда служебные дроиды прорезали обшивку очередного корабля. Там, в пустоте давно мёртвой кают-компании нашлась уцелевшая зеркальная панель.

Человек заглянул в отражение.

Высокий разумный в тяжёлой броне и с ледяным забралом вместо лица.

Кажется, тогда человеку в скафандре захотелось плюнуть на всё и снять шлем. Даже понимая, что внешняя атмосфера выжжет зрачки быстрее, чем он успеет рассмотреть своё лицо.

Затем он увидел надпись на груди.

Смешно смотрелась эта надпись: неровная, на истерзанной бронепластине кирасы, да ещё и в зеркальном отражении. Некоторое время ушло на то, чтобы вспомнить, как читаются буквы. Ещё немного — чтобы понять, что разобрать удастся лишь первую и последнюю из них.

Первая. «М». Впрочем, это могла быть и «К».

Зато последняя — «Р», без сомнений.

Он долго думал, как расшифровать надпись. «М-Р» могло означать «Малакор». Логично. Но человек в скафандре так сильно не хотел носить на себе это слово, что предпочёл остановиться на сочетании «К-Р».