Происходит великое изменение — рождается новая Россия. Думали, что это вот-вот случится в двадцатом веке. Надеялись, что произойдет в двадцать первом. Началось только сейчас.

Веками над Россией висели проклятием страшные пророчества Чаадаева:

"Мы ничего не дали миру, ничему не научили его, мы продолжаем жить лишь для того, чтоб послужить каким-то важным уроком для последующих поколений." Их изучали, о них спорили, пытались опровергнуть (безрезультатно), кричали, что ключ к спасению был дан Петром Яковлевичем там же, в "Философских письмах". Чтоб спасти Россию, нужно оживить в ней веру.

Чаадаев был великим пророком. Его пророчества начали исполняться.

Проблема и великий юмор ситуации в том, что вера начала оживать в космическую эпоху, когда для бога не осталось места. Умерли все мировые религии: агрессивные — агрессивно погибли, мирные — незаметно канули. И вдруг в России стремительно развилась новая вера, подхватила людей и повлекла в будущее могучим потоком... Впрочем, это Россия.

А начиналось так...

Шаг первый

Луна-4, летная академия военно-космических сил России

Он проснулся в начале первой вахты. Потолочная панель экономно засветилась. Соскользнул со спальной доски, одним движением убрал в стену каремат, другим — шлем виртуальной реальности в нишу. От спальной доски до входной перепонки можно было запросто достать рукой, но его не смущала теснота. Рожденные в космосе недолюбливали большие пространства из-за их потенциальной опасности, ну а аскетизм им воспитывали вполне сознательно, объясняя тем, что шикануть много кто хочет, а ресурсов мало. Оставалось непонятным, почему и на Земле воспитывают в аскетизме, уж там ресурсов полно, одной только атмосферы вон сколько, и почему земляне аскетизм предпочитают называть нищетой... но на Земле он не бывал и судить о незнакомом воздерживался. То есть о Земле он знал побольше среднего землянина, но то по видеомирам, а видеомиры и жизнь ничего общего между собой не имеют, достаточно разок посмотреть что-нибудь о космосе, чтоб удостовериться.

У выпускника летной академии космофлота России все необходимые вещи умещались в боксе под спальной доской, и еще место оставалось. Заполнить можно было, но для этого требовалась определенная деловая нечистоплотность. Поэтому он сразу решил, что не нуждается ни в чем сверх установленного внутренними правилами академии и выдаваемого бесплатно. От чего он не отказался бы, так это от собственного гидроузла, да и то потому лишь, что к пункту удаления отходов жизнедеятельности всегда очередь. В очереди, конечно, можно было поболтать, обсудить новости, но это для землян притягательно, а рожденные в космосе любили уединенность, почти недостижимую в тесноте жилых куполов, пещерных лабиринтов и жилых модулей внешних станций. Но собственный гидроузел могли позволить себе разве что старшие офицеры, стоил он ого сколько, а место под него еще больше.

Вторым и последним его личным желанием было приобретение кокона полной виртуальной реальности, пусть даже российской "Мрии" со всеми ее программными заскоками, самыми, мать их, впечатляющими заскоками в мире. Кокон давал эффект полного присутствия, в отличие от шлема, в котором только посмотреть и поболтать. А полное присутствие в некоторых ситуациях — это... ну, могут же быть у юного лейтенанта тайные мечты?

Он привычно быстро обтерся влажной губкой. Достал из бокса и придирчиво осмотрел парадную форму на предмет, не забыл ли где поменять курсантские буковки на лейтенантские звезды. Оделся и сразу почувствовал себя неуютно. Рожденные в космосе всем видам одежды предпочитали скафандр, ну или хотя бы подскафандровую фибру. А парадка — какая от нее защита? Российские жилые модули, хоть и самые надежные модули в мире, но ломались на удивление часто, и скафандр на теле вовсе не считался излишней предосторожностью. Может, именно потому российские скафандры действительно являлись самыми надежными в мире? За свои немногие годы он побывал в авариях десятки раз, и дважды только скафандр спасал ему жизнь. Так что парадная форма напоминала каждым прикосновением, что случись пробой купола, и ему конец. Неуютней же всего он чувствовал себя в борцовском эласте, и потому на ковре сразу шел в яростную атаку, чтоб поскорей все кончилось, чтоб можно было вернуться в привычную фибру. Так что кличку "Псих" он получил не зря. Получил не только за спортивную ярость, конечно, и не столько из-за специализации военного психолога, но, если служба собственной безопасности академии ничего не нарыла, значит, ничего и не было.

Его жилая сота находилась на третьем ярусе. В космосе, где жизненные ресурсы строго лимитированы, теоретически все должны бы находиться в равных условиях — но русские свою уголовную манеру жить протащили и в космос, и потому третий ярус среди вроде бы равных считался непрестижным. Якобы подниматься по лесенке с занятыми руками неудобно... непрестижно, короче. Первый ярус — иное дело, первый ярус — это люкс. Все выпускники академии жили исключительно на первом ярусе. И только он — на третьем. Недоуменные вопросы по этому поводу ему задавали часто, он отвечал по-разному, неизменно вежливо, потому что спрашивали и преподаватели, но суть ответа в принципе можно было выразить фразой "а мне ... на ваше мнение". Умники об исходной форме ответа догадывались, но обижаться боялись — Псих же. А ему на верху просто было спокойней. Никто не шарахался, не толкался в перепонку посреди третьей вахты, как на первом ярусе.

Особенно Ангелина.

Какой идиот догадался протащить в академию интим-роботессу, не смогла выяснить даже служба собственной безопасности. Но то, что это сделал идиот, очевидно. Большинство курсантов родились и выросли в космосе, а в пространстве отношения между полами существенно отличались от практикуемых на Земле... ну, если судить по видеомирам. То есть они, эти отношения, не то чтобы отличались, а их просто не было. По ряду причин физиологического и психологического характера раздельное существование мужчин и женщин в космосе оказалось более предпочтительным, а клонирование давно стало удобным способом воспроизводства. Поэтому Псих за свою жизнь к женщинам не притрагивался ни разу. И детей в жилых сотах не встречал — не было их там. Дети — в интернатах, то любому рожденному в космосе известно. А для чего нужны интим-роботессы — неизвестно. То есть известно, конечно, видеомиры для того и существуют, чтоб просвещать в данном вопросе, особенно если через кокон полной реальности... так что известно хорошо — но непонятно. В результате безобидное, но страшно назойливое электронное существо зря семенило полными ножками по жилым сотам, торчало у постов удаления отходов жизнедеятельности — самых, мать их, эффективных в мире постов! — и набивалось на общение. Сначала ее считали забавной игрушкой, целыми курсами старались уличить в электронной ограниченности, но роботесса для интимных дел на поверку оказалась сообразительней большинства курсантов, а на оскорбления разработчики программ вшили ей беспомощное выражение кукольного личика и слезы в кулак в голубых глазах под светлой челкой — так что и это развлечение быстро приелось. Потом совершенно неожиданно навалились зачеты и экзамены, и роботессу стали посылать по инерционной уже на полном серьезе. А кому понравится, когда посреди бессонной вахты перед экзаменом по двигательным установкам в соту втискивается полуобнаженное нечто, плюхается на коленки и начинает щебетать, прижимаясь полной грудью и ерзая мягкой задницей? Так что гоняли роботессу всей академией. Но Ангелина оказалась механизмом упорным и целеустремленным, и, если б не исчезла вдруг, быть бы в академии акту вандализма в групповой форме. А Псих благодаря положению его соты оказался вне этой некрасивой истории. И целого ряда других, еще более некрасивых. Ему учиться хорошо никто не мешал. Потому сегодня на его погонах — лейтенантские звезды. То есть звезды на погонах у всех, как принято в России, но у него — по праву. И две военно-учетные специальности в дипломе — тоже по праву. И сегодня он в последний раз убирает каремат, и торчит в очереди у поста удаления отходов жизнедеятельности, м-мать его, самого эффективного поста в мире, и мается на торжественном построении, настороженно поглядывая на высоченные потолки плац-зала, вообще все в академии делает в последний раз, потому что на второй вахте — распределение, а уже завтра — война, и, может быть, сразу смерть. И оттого холодно и неуютно в животе, и очередь у поста отходов жизнедеятельности кажется нескончаемой...

Впрочем, оказалось, кое-что в академии приходится делать в последний день, но в первый раз.

— Псих! — окликнул его дежурный по академии сразу после торжественного построения. — В третий блок! Немедленно.

Он даже вздрогнул от неожиданности, потом быстро перебрал все свои невыявленные преступления. В третьем блоке находилось много чего, но в основном служба собственной безопасности, а это... ой-йо, и даже хуже.

В третьем блоке его проводили к помещению без сигнатур, втолкнули и защелкнули диафрагму. Он быстро оценил ситуацию. Три человека смотрели на него внимательно и цепко. Все — старшие офицеры. Понятно. Он невольно выпрямился и вытянул руки по швам, как любил говаривать инструктор по строевой подготовке. Где старый хрыч взял эти неведомые швы, никто не знал, но выражение пользовалось популярностью в академии не один десяток лет.

— Знаешь, кто мы? — спросил полковник снисходительно.

— Да. Флотская контрразведка.

— Откуда?

— Все выпускники проходят через вас, потом делятся впечатлениями.

Полковник кисло усмехнулся.

— И о чем речь пойдет, знаешь?

— Подписка о неразглашении, инструктаж на случай встречи с вербовщиками противника...

— Верно! — признал полковник. — Но не в твоем случае. Тебе мы собираемся предложить работу в нашей структуре. Что скажешь?

Он в затруднении промолчал.

— Понимаю, — снова усмехнулся полковник. — Да, разведка и особенно контрразведка утратили ореол избранности. И противнички постарались, и сами себе подгадили неумелой пропагандой. Тайную службу больше не уважают! Кстати, как на флоте обзывают офицера-контрразведчика, знаешь?

— Кэптэн Джонс.

— Во! — наставительно поднял палец полковник. — Вот она, идеологическая диверсия! ТТХ истребителей не знаете, а презрительные прозвища знаете!

— Я знаю ТТХ, — тихо возразил он. — И правильнее говорить — ПВХ. Потенциально возможные характеристики. При современном уровне сложности оборудования технические характеристики существенно зависят от квалификации эксплуатирующего персонала...

— Да, спецслужбы не в почете сегодня! — продолжил полковник, отмахнувшись. — Но мы по-прежнему держим флот, понял? Мы по-прежнему сила, лейтенант! И любой разумный человек старается быть к нам поближе. И ты старайся. Понял?

— Понял.

— О, правильный ответ! — обрадовался полковник. — Будь наш, и тебе все будет! Вот образец рапорта, подпиши.

— Сразу?!

— А чего тянуть?

Он подумал, пожал плечами — и протянул руку к бумаге. Полковник внимательно проследил за процедурой подписывания.

— Молодец! — одобрил он. — Писать, как большинство, не разучился. И идешь к нам по зову сердца, сразу видно. Ни об окладе не поинтересовался, ни о прочих условиях. А оклад у тебя будет для начала капитанский — это помимо того, что станешь получать по месту официальной службы. А через десять лет, по истечению срока контракта, тебе достанется на Земле личный загородный дом со всеми положенными документами. Ниццу, сам понимаешь, не обещаю, с началом политики изоляционизма такое затруднительно проделать, но Валдай — точно! Ах, какие изумительные места есть на Валдае! Бывал на Валдае?

— Я не был на Земле, я в инкубаторе рос.

— О, элита нации, избранный генофонд! Завидую! Ну, тогда у тебя вообще все впереди! Так, вопросы есть?

— Чем мне предстоит заниматься? — неуверенно спросил он. — Если это не секрет.

Полковник мгновенно утратил веселый вид, взгляд его заледенел.

— Для тебя — не секрет, — тяжело сказал контрразведчик. — По большому счету мы занимаемся одним главным делом — сохраняем в неприкосновенности империю. Чтоб ни одна сволочь...

— Безопасность империи не входит в задачи флотской контрразведки, — возразил он. — Этим госбезопасность занимается.

— Слушай, кому лучше знать, что входит и что не входит в задачи контрразведки? — удивился полковник. — Тебе или мне? Ты вообще чего возражаешь старшим офицерам? Звездочки в голову ударили? Так снять недолго! Госбезопасность у него, видите ли... Хорошо, скажу проще, чтоб понял даже выпускник академии! В России есть всего одна сила, способная захватить государственную власть — космофлот. Флот — это огромное количество высокоорганизованных людей, у нас свои заводы, институты. У нас оружие. У нас автономное руководство, разведка и контрразведка. У нас собственная полноценная экономика. Космофлот — государство в космосе. Наши противники делают все, чтоб российский космофлот предал интересы империи. А мы делаем все, чтоб этого не допустить. Вот и весь расклад, лейтенант. Поверь, на тайном фронте сейчас идет важнейшая из битв. И ты примешь в ней участие. Сначала — офицером добывания информации...

— Следить за своими?

Полковник сбился и внимательно посмотрел на строптивого лейтенанта.

— Ох и каша у вас в головах, — заметил он. — Надо будет сделать внушение руководству академии. Следить, говоришь? Ну да, следить. И не только следить, но и стрелять двурушников без жалости! Лейтенант, мы понимаем, что западный образ жизни привлекателен для многих. Но мы же не препятствуем отъезду! Нравится там — пожалуйста! Подпиши отказ от гражданства, верни средства, затраченные на тебя государством — и катись! Трущобы Южной Европы ждут не дождутся! Но вот те, кто остаются в рядах наших вооруженных сил и одновременно тайно сотрудничают с противником, способствуют нашему поражению — они предатели, и нет им пощады! Вот так-то, лейтенант.

— Понял.

— Еще вопросы?

— Я должен пройти специальное обучение?

— Зачем? — удивился полковник. — Ты закончил военную академию, всему научился, чего тебе еще надо? Еще вопросы?

— Почему я? — лейтенант впервые твердо глянул на вербовщиков. — Я не лучший из выпускников. Хороший, но не лучший.

Полковник хмыкнул. Встал, походил по комнате в раздумьях.

— Не принято говорить, но именно тебе скажу, — решил наконец полковник. — Ты выбрал дополнительными предметами иностранные языки. В век электронных переводчиков это редкость, очень полезная для нас...

— Я их плохо усвоил.

— Плохо — гораздо больше, чем ничего! — отрезал полковник. — Кроме того, у тебя отличные характеристики по аналитике. У тебя нестандартное мышление, лейтенант. Для офицерской карьеры это страшная помеха — зато жизненно важное качество для бойца невидимого фронта. Но...

Маленький сухой полковник приблизился к лейтенанту и дружески положил ему руку на плечо.

123 ... 464748

↓ Содержание ↓