Александр. Продолжение похода 6

АЛЕКСАНДР. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОХОДА.

Часть шестая.

ХРОНИКА СЕВЕРА.

К ПОНТУ ЭВКСИНСКОМУ.

Пролог:

У любого великого деяния бывает свой логический конец, который может быть совершенно неожиданным для главного героя. Александр Великий создал огромное царство, в котором он собирался жить долгой и счастливой жизнью. Судьба распорядилась по-своему, подарив ему, смерть молодым, в ореоле величественной славы не дав испытать горечь поражений и разочарований, сделав его кумиром для многих поколений.

И как закономерный исторический финал, произошел незамедлительный развал огромного царства Александра, торопливо разорванного на куски, диадохами, новоявленными наследниками великого царя, выражавшие ему преданность при жизни и погубившие его дело своими кровавыми интригами, сразу после смерти.

Так было раньше, так было после Александра, неумолимо подтверждая этот неписаный исторический закон, неоднократно доказанный морем пролитой крови и слез, многочисленными соискателями, жизненных истин. Никто из диадохов не ведал жалости и сострадания к семье и близким умершего властителя, каждый спешил насладиться жизнью за счет более слабого и неприспособленного к жестокой схватке за власть.

В нашем повествовании, Александр также не избежал горькой чаши. Пока великий царь успешно осваивал южные и восточные просторы Ойкумены, серьезная опасность для его родной Македонии появилась с севера, в лице галльского племенного союза во главе с Винцерингом. Получив отпор в Италии мощный кельтский поток, которому было ужасно тесно в северо-западном углу Европы, решил еще раз попробовать воинского счастья на этот раз в землях Македонии и Эллады, благо Александра не было в его царстве.

Вместе с трибаллами и фракийцами галлы вторглись в Македонию и приблизились к ее старой столице Эггам. Помня свой прежний успех в борьбе с северными народами, Птоломей решил сам сразиться с варварами и обуянный гордыней не обратился за помощью к Эвмену. Именно в это момент в Вавилоне объявился сам Александр, наконец-то вернувшийся из своего затянувшегося похода.

Едва узнав о нашествии северных племен, он немедленно приказал Эвмену готовить войско к походу и уже через восемь дней покинул Вавилон, держа путь на север, для спасения своей родины.

Итак, зима 312 года до н.э. Византий. Босфорской пролив.

Глава I. Нерадостное возвращение домой.

Полог царского шатра, основательно промокший от дождя со снегом, тяжело колыхался на ветру, непременно норовя, зацепит своими концами основательно озябших стражников великого царя. Промозглой погодой встретили берега Геллеспонта войско македонского правителя. Дождя вперемешку со снегом, постоянная грязь и слякоть, преследовали солдат Александра все-то время пока они стояли на азиатском берегу пролива в ожидании кораблей. Византийский правитель оказался не очень расторопным, продержав на противоположном берегу целых три дня, прежде чем началась переправа.

Это вызвал сильное недовольство царя, видевшего, как страдают от холода и дождя его воины. Александр хотел наказать его за такую неорганизованность, но за него вступился Эвмен, указав, что у правителя было мало своих кораблей, и он никогда ранее не организовывал перевоз такого числа воинов. Подобные объяснения успокоили царский гнев, что была большая радость для царской свиты. С момента возвращения из южного похода, царь очень часто находился в скверном настроении. Два умело организованных мятежа, смерть матери, сестры Клеопатры и сына Персея, неожиданный уход Эвридики в храм Амона изменили характер Александра далеко не в лучшую сторону.

Отныне он во всем видел скрытый покушения на его верховную власть, и в каждой неудаче или плохой вести ему мерещились новые заговоры, чудовищные происки тайных врагов ждущих своего часа. Единственными людьми, которым он относительно доверял, были Эвмен и Нефтех. Первый дважды, находясь один на один с более сильным противником и при неблагоприятных условиях, успешно подавлял опаснейшие мятежи, только благодаря своему воинскому таланту и искусству, спасая александорово царство от неминуемой гибели.

Второй, по мнению царя, был прекрасный администратор, обладал светлым умом, давал Александру в трудные моменты жизни советы, которые всегда оказывались правильными. Последнее качество Нефтеха, монарх всегда ценил и одновременно опасался, и потому не отпускал египтянина от себя ни на шаг.

Решение Птоломея в одиночку сразиться с войском галлов вызвало у македонского царя недовольство. Гонец от хилиарха Запада встретил совершающее дневной переход царское войско в Каппадокии, когда оно уже перевалило горные проходы Тавра, и было на полпути к проливу. Прочитав письмо своего старого товарища, царь громко выругался и приказал спешно писать ответное письмо, с приказом не вступать в бой и ждать подхода Александра с главными силами. Новый гонец отбыл в тот же день, но полной уверенности в том, что Птоломей исполнит царскую волю точь в точь, не было ни у Эвмена с Нефтехом и даже у самого Александра.

Уж больно хитро и ловко действовал хилиарх Запада все время, пока царь был в походе. Оба раза, когда возникал мятеж, Птоломей оставался в стороне, не оказав Эвмену никакой военной помощи в самые критические моменты судьбы македонского государства. Подобно стороннему наблюдателю он созерцал за развитием мятежа и был активен только в самой последней его части, в преследовании разбитых мятежников и уничтожении их сторонников.

Правда, оба раза у хилиарха были вполне убедительные оправдания, внутренний мятеж и нашествие галлов, но они удовлетворяло царя, когда он сражался на краю света, и переставали убеждать сейчас, когда все случившее в его отсутствие, Александр стал воспринимать и оценивать совершенно другими глазами. Особенно когда один за другим стали уходили в иной мир члены царской семьи. Словно кто-то невидимый, ловко выметал всех, кто только находился в прямом родстве с Александром.

Тот факт, что во время последнего мятежа вместе с царевичем Персеем погибла семья самого Птоломея, нисколько не снимал царских подозрений с хилиарха Запада в теневой причастности к проискам врага. Не вернись Александр из похода и лучшего приемника на его наследство кроме Птоломея и не отыскать. Чистокровный македонец, благородного происхождения, хилиарх запада. Глядишь, и откуда не возьмись появиться примесь царских кровей, чем не полноправный наследник, ведь с греком Эвменом македонская знать и разговаривать не будет.

Все это тяжелыми жерновами ворочалось в голове у Александра, куда эти мысли ему ненавязчиво вложил египтянин Нефтех. Конечно, царский советник очень рисковал попасться, но за время знакомства досконально изучив царский характер, он смог сделать это так тонко и незаметно, что царь был полностью уверен, что сам дошел до этих выводов.

Уже достигнув берегов Босфора, Александр получил известие от хилиарха Запада ещё больше увеличившее его подозрительность. Птоломей писал, что Винцеринг со своим войском подступил к Эггам и у него, нет более возможности ждать прихода царя с войском, поэтому со дня на день он вступит в бой с противником. Особой радости это известие царю не принесло, и он непрерывно требовал от Эвмена скорейшей переправы войска, на европейский берег пролива.

По сути, это было войско Эвмена, который после подавления второго бунта, принялся спешно набирать новых новобранцев из своей части империи. Когда царь прибыл в Вавилон, войско было уже полностью готово, и вот его и повел Александр на защиту Македонии от северных варваров. В нем были македонцы и греки, персы и сирийцы, скифы и египтяне. Все вместе они двинулись на запад под знаменами великого Александра, ведомые хилиархом востока Эвменом.

Вместе с собой, Александр взял в поход жену Роксану и своего единственного наследника сына Александра. Словно опасаясь, что неведомый рок смахнет в царство Аида и их, монарх приказал им оставить ставший для них родным Вавилон и следовать за войском, чего ранее никогда не было.

Переправившись через морской пролив, царь дал своему войску ночь отдыха, что бы на заре устремиться к старой македонской столице Эгги. Александр повел свое войско к северной переправе через Геллеспонт у Византия, только по одной причине; Абидос, южная переправа, сильно пострадал от рук мятежников и еще не был восстановлен в полную силу. Идти к нему значило терять еще больше времени, что сложившейся ситуации было для царя недопустимым.

Едва только стало известно, что македонское войско идет к Византию, правитель Вифинии царь Никомед, немедленно явился к македонскому царю и выразил свою полную покорность великому царю. Вифиния в чьё владение входили азиатские земли Босфора, долгое время осталась непокоренным осколком персидской державы только из-за того, что её покорение было совершенно не нужно великому полководцу.

По прошествию времени, когда Александр вернулся из Индии, вифинский правитель Никомед, поспешил выразить царскому сатрапу Антигону Одноглазому свою готовность заключить союзный договор с покорителем Ойкумены, в обмен на признание его власти в Вифинии. Антигон тогда преследовал свои тайные цели и не особо рвался терять своих солдат, ради того, чтобы посадить в Гераклеи македонского наместника и потому подписал с Никомедом союзный договор.

Теперь же пришла пора доказать делом свою преданность великому царю Александру и Никомед, покинул свою скромную столицу Гераклею, гоня вместе со своей малой свитой большое количество скота, для прокорма великой армии монарха.

Никомед был благосклонно принят Александром и за свое усердие получил звание друга македонского народа и большую золотую цепь. Взамен монарх потребовал предоставление вифинских кораблей по первому своему требованию, что было незамедлительно сделано, при переправки царского войска через Босфор.

Миновав Византий, царское войско двигалось спешным маршем второй день, а вестей от хилиарха запада всё ещё не было, что наводило на грустные размышления. Навстречу войску никто не попадался и Александр двигался вперед ничего, не зная, ни о противнике, ни о Птоломеи.

— Что-то долго нет гонцов от Птоломея — сказал македонский царь, сидя в походном кресле и кутаясь в теплый плащ. Желая показать свое единение с простыми воинами, из-за нехватки углей и дров, Александр запретил командирам разжигать в своих шатрах жаровни, отдав весь запас топлива в обоз, больным и женщинам.

— Как ты думаешь Эвмен, когда мы получим известие от хилиарха?

Кардиец сидел рядом на маленьком походном табурете и его лицо, тускло освещала походная лампа, спускавшееся на веревке с вершины шатра. Отправляясь на помощь Птоломею, Александр запретил брать большого обоза, ради быстрого продвижения войска. Поэтому обстановка в шатре великого царя была более чем скромна.

— Возможно, гонцы хилиарха спешат в Сест, полагая, что мы будем переправляться у Абидоса? — высказал предположение Эвмен.

— Они уже давно должны были быть здесь, — недовольно буркнул царь, — конные разведчики высланы?

— Да, государь. Я отправил скифов Гексона, с наказом узнать как можно больше нового.

— Почему его, а не всадников Зопириона?

— Они лучше знают эти места. К тому же, я подумал, что фракийцы могут поддержать сторону галлов, а скифы всегда враждовали с ними и будут постоянно настороже.

— Хорошо, но что ты думаешь о войске Птоломея? — не унимался царь.

— К чему зря попусту гадать царь. Дождемся утра, когда вернуться разведчики и будет что-то ясно. А пока следует исходить из принципа, что хорошие вести доходят медленнее, чем плохие.

— Хорошо, дождемся утра Эвмен. Отправляйся спать, и если будут известия, немедленно буди, какие бы они ни были.

Кардиец быстро покинул царский шатер, оставив Александра наедине со своими думами. Великий царь долго не мог заснуть, а когда уснул, сон его был короток и пустынен подобно туману над водой.

Вести, которые доставили скифские разведчики в царский лагерь к утру, были не утешительными. В полудне пути от македонского лагеря, пронырливые скифы обнаружили тела царских гонцов, убитых фракийскими стрелами. Оба гонца были убиты совсем недавно, и тлен не сильно тронул их тела. Скифы самым тщательным образом осмотрели прилегающую территорию, но следов засады не обнаружили, из чего следовало, что фракийцы просто преследовали гонцов и, настигнув, убили.

Узнав о гибели гонцов, Александр сразу приказал выдвинуть конницу для защиты флангов выдвигающегося походной колонной войска. Все воины были готовы к внезапному нападению, но часы шли за часами, а врага не было видно. Так прошел целый день и только к средине следующего, конные разведчики донесли, что за грядой холмов обнаружен большой фракийский лагерь. Судя по штандартам, которые были вывешены у входа в лагерь, там находился сам Севф, царь одриссов.

Об этом правители фракийцев было известно, что он поддержал мятеж командира наемников Мемнона, в то время как Александр покорял Мараканд и гонялся за Спитаменом. Антипатр с трудом смог его подавить и Севф отделался выплатой штрафа ввиду малочисленности войска македонского наместника.

Получив отпор, хитрый царь фракийцев присмирел на время и даже числился в союзниках македонского царства, хотя особой помощи он не оказывал, кроме не препятствия работе македонских вербовщиков, набиравших новых солдат в армию Александра.

Долгое отсутствие царя на родине и вторжение галлов, видимо вновь подтолкнули царя одриссов к активным действиям. Перейдя горные перевалы, он вышел на приморские равнины, намереваясь вернуть их под свою власть. Как донесли разведчики скифы, в царском лагере в основном были пехотинцы и обоз, фракийских конников не было видно.

Решение Александра пришло как всегда сразу, атаковать и немедленно. Для этой цели полководец отправил всю свою конницу, разделив её на два отряда; катафрактов и легкую кавалерию. Тяжелую кавалерию возглавил сам царь, второй отряд повел опытный Леонтикс.

Фракийцы слишком поздно заметили приближение царских конных, посчитав сначала, что это едут свои. Тяжелым тараном прошлись катафракты по лагерю фракийцев, безжалостно уничтожая всех на своем пути. Застигнутые врасплох одриссы, все же вступили в бой, находясь в невыгодном для себя положении. Лучники, пельтеки и воины вооруженные изогнутыми мечами, пытались оказать сопротивление македонским всадникам, ворвавшимся в расположение лагеря.

Оказавшись внутри лагеря и вступив в бой с его защитниками, катафракты вскоре утратили свою ударную силу, что было только на руку фракийцам. Тяжеловооруженные всадники среди палаток и шатров становились малоподвижными и иногда одриссы одерживали вверх над одним катафрактом, напав на него впятером. Один из дротиков брошенный фракийским пельтеком в царя Александра, попал в его поножни на левой ноге и повредил икру.

Когда гипасписты под командованием Эвмена достигли фракийского лагеря, македонская конница уже переломила сражение в свою пользу. Фракийцы, не смотря на большие потери, продолжали упорно биться с врагом все это время, и только появление на поле боя царской пехоты заставило их сложить оружие или бежать.