Александр. Продолжение похода 6

Как только ритуал был завершен, Херхорн клятвенно пообещал казнить каждого, кто только решиться переспать с Эвридикой. Увы. Этой казнью, он только подлил масла в огонь, превратив жизнь Эвридики в поиск утонченных страстей. Неизвестно каким образом, но всё мужчины храма знали, что двери спальни красавицы всегда открыты для них и ценой за сладострастие является их жизнь.

И желающие сыграть в смертельную игру находились. Их было не так много, некоторые были схвачены стражей, но сам факт вызова, брошенный самому Херхорну, имел огромное значений.

С подобным положением дел Херхорн не мог долго мириться и, в конце концов, принял решение подвести черту под пребыванием Эвридики в оазисе. Вызвав к себе главу черных дарфурцев, верховный жрец, объявил, что отдает царственную пленницу в их руки. При этом в отличие от царицы Олимпиады, Херхорн разрешал провести последний ритуал по более низкому рангу.

— Она не достойна тех почестей, что получила великая богиня Леда — произнес верховный жрец, брезгливо взмахнув своей правой кистью, тем самым, давая дарфурцу право самому решать время наступления последнего мига жизни Эвридики.

Против этого решения никто из высших жрецов храма Амона не рискнул, открыто высказаться, прекрасно понимая, что его заступничество может ему дорого стоить. Но, второй помощник верховного жреца Семхар все же осторожно спросил.

— Не слишком ли ты торопишься славный Херхорн, отдавая пленницу в руки дарфурцев. Мне кажется, что она ещё могла бы послужить храму великого Амона.

— Если ты имеешь в виду деньги Семхар, то плата за пребывание в наших стенах Эвридики, с момента её смерти перейдет на Европу. В этом меня заверила правительница Антигона. Если же ты говоришь о её теле, то оно становиться слишком опасным для нашего внутреннего спокойствия.

Херхорн холодно посмотрел на Семхара из-под седых кустистых бровей.

— Или ты знаешь, способ как её обуздать? Если это так, то скажи мне, и я охотно отменю своё решение в отношении Эвридики. Говори, я внимательно слушаю.

— Я говорил о деньгах славный Херхорн. Всем нам известно, что от пыльцы лотоса, что мы даём нашим храмовым проституткам для возбуждения, нет противоядия. Отдаваясь страстям, они быстро сходят в объятия смерти.

— Вот и прекрасно. Вопрос о деньгах и теле мы решили, а об её бессмертной душе, пусть позаботятся великие боги — сказал Херхорн и стукнул об пол своим жезлом, подводя черту под земным существованием Эвридики.

Ритуал таинства с артефактом великого Осириса был назначен через один день, о чем Эвридика была немедленно извещена и чему она очень обрадовалась, посчитав это проявлением слабости со стороны Херхорна. Вот уже четвертый месяц, как своенравная жрица, в воспитательных целях пребывала в карантине и это, привыкшей к мужской близости Эвридики порядком тяготило.

Весь прощальный ритуал с Эвридикой был очень во многом сходен с тем, который был оказан царице Олимпиаде несколько лет тому назад. Македонская царица полностью повторила путь своей приемной матери, прибыв в закрытом паланкине в подземный зал главного храма, где её дожидался почетный караул из черных дарфурцев.

И вновь в подземном храме, так же как и тогда звучно гремели африканские барабаны, звучали свирели и, сбросив с себя покрывало, женщина смело шагнула к каменному постаменту, дабы насладиться приятной негой от близости с божественным артефактом.

Разница заключалось только в продолжительности магического ритуала. По приказу Херхорна предводитель дарфурцев заметно урезал время близости своей жертвы с плотью бога, тем самым, принизив статус Эвридики против статуса царицы Олимпиады.

Предводитель дарфурцев внимательно следил за действиями своей подопечной, которая ничего не подозревая, страстно наслаждалась последними минутами своей жизни, совершенно ни о чем не подозревая.

Когда Эвридика находилась на вершине блаженства, сладко выгнувшись и замерев всем телом, тяжелая палица дарфурца резко опустилась на нежный затылок Эвридики, погрузив царицу в глубокий сон, из которого ей уже не было суждено выбраться.

Крепкие черные руки моментально подхватили обмякшую от коварного удара Эвридику, не дав царственному телу упасть на белый песок, устилавший храмовый пол. Осторожно сняв молодую женщину с каменного постамента, негры аккуратно уложили её на косой деревянный крест, прочно закрепив на нем руки и ноги царицы.

Предводитель дарфурцев пощупал шею Эвридики и удовлетворенно хмыкнул, пульс четко бился на белой шее божественной жертвы. Утвердительный кивок головы и крест уже установлен вблизи артефакта, а к широко раздвинутым ногам поднесена большая ритуальная чаша. Едва негр извлек из-за пояса каменный жертвенный нож, как без устали стучавшие барабаны разом замолкли, и в зале повисла напряженная тишина.

Помня категорический приказ Херхорна ни в коем случаи не портить кожу Эвридики, дарфурец осторожно приблизил нож к самому низу живота своей жертвы и коротким, но сильным ударом вогнал его внутрь.

Седовласый негр знал куда бить и когда он извлек свой нож, из пробитой матки, бурным потоком хлынула алая кровь, а вместе с ней вернулись к жизни барабаны. Их ритмичный грохот длился все — то время, пока жизненная влага Эвридики переливалась из её тела в жертвенные чаши, которые дарфурци проворно меняли одну за другой стоя у креста.

Вот обескровленное тело конвульсивно забилось в крепких путах и, выказывая милость к царице, предводитель негров вновь ударил своей палицей по затылку Эвридики, полностью прекратив её существование.

Как только женщина была снята с креста, немедленно отворилась потайная дверь и в зал, вошел Херхорн тайно наблюдавший за церемонией через специальный глазок. Он даже не подошел к распростертому на полу мраморному телу Эвридики а, приблизившись к предводителю негров что-то, негромко сказал тому на ухо и тот согласно кивнул головой. Подхватив за ноги свою жертву, дарфурец легко забросил её себе за спину, отчего тело Эвридики безвольно повисло вниз головой, касаясь белого песка пальцами рук. Словно работая на невидимого зрителя, седовласый величественно направился к выходу из зала и при каждом его шаге, безжизненная голова молодой женщины, с широко открытыми глазами моталось из стороны в сторону подобно огромному хвосту дарфурца.

Уже к вечеру, благородная царица дома Аргидов была выпотрошена, вымочена и поджарена по всем правилам поварского искусства черного народа. Её кожа, тщательно снятая с тела была отдана египетским мастерам, которые по прошествию времени подарили верховному жрецу Херхорну новую статую, которая в отличие от первой имела коровью голову, и олицетворяли великую богиню Исиду.

Через два с половиной месяца после этих событий, верховный жрец оазиса Амона лишний раз смог убедиться в прозорливости Нефтеха, настойчиво рекомендовавшего через свою жену сократить бренное пребывание Эвридики на земле. Когда неожиданно в оазис Амона прибыл отряд солдат с повелением великого царя Александра забрать из стен храма его жену, то Херхорн с великим почтением передал македонцам золотую урну с прахом недавно усопшей великой жрицей храма бога Амона, хранимую в оазисе как великую святыню.

Когда траурная процессия македонян скрылась за горизонтом, Херхорн велел привести из тайного узилища Европу, третью царственную узницу этих стен. Желая полно и бесповоротно сломить волю молодой бунтарки, египтянин позволил ей лицезреть самую последнюю картину событий из жизни Эвридики.

То, что увидела Европа через потаенный глазок в стене, произвело на неё сильное впечатление. Пережив в своей жизни царственные взлеты и падения, пройдя по самому краю между жизнью и смертью, молодая авантюристка впервые была потрясена до глубины души от осознания многообразия принятия смерти. С самого раннего детства, Европе постоянно говорили, что она царская дочь и именно эта вера помогала ей мужественно переносить все жизненные трудности и невзгоды, свято веря в свое высокое предназначение. Теперь же увидев, какую позорную смерть на кресте приняла её кровная родственница, девушка полностью осознала, свою полную уязвимость в этих храмовых стенах, где проводят столь ужасные ритуалы, не боясь никаких последствий.

Старый жрец моментально прочитал по лицу узницы всё то, что творилось в её душе, и радостно улыбнулся про себя. Преподанный урок явно достиг своей воспитательной цели и Херхорн с удовлетворением отметил, что ещё продолжает хорошо разбираться в людях.

— Я вызвал тебя Европа, для того чтобы определить твою дальнейшую судьбу. Многие из тех, кто находиться в стенах оазиса и те, кто пребывают за ними, желали видеть рядом с погребальной урной Эвридики и твою урну.

Судорога страха промелькнула на лице молодой пленницы, но она сдержалась от крика и мольбы, чем вызвала определенную долю уважения у Херхорна. Сделав многозначительную паузу, верховный жрец Амона продолжил говорить.

— Скажу сразу, что подобные речи мне не по душе и ты по-прежнему все еще жива, однако это совершенно не потому, что я испытываю к тебе какую-то симпатию. Вовсе нет, все вы интересуете меня только по одной причине, принесения пользы этому храму и не по какой-либо другой.

Говорю, это тебе только для того, чтобы ты как можно лучше осознала своё положение в этих стенах и не строила никаких иллюзий. Только польза для великого бога Амона продлевает твое существование на этой бренной земле и только. Надеюсь, что ты все хорошо поняла, ибо для непонятливых у меня существуют медные чаны дарфурцев — с нажимом произнес Херхорн и по лицу пленницы вновь пробежала тень страха. Как и все обитатели оазиса, она слышала о каннибализме черных слуг верховного жреца.

— Произнеси хоть слово дорогая, а то мне уже надоело говорить одному — властно произнес жрец.

— Да мне все ясно господин — послушно произнесла пленница и Херхорн, впервые за время свидания с Европой открыто улыбнулся.

— Тогда давай решим с тобой одну проблему и разойдемся по своим делам, в отличие от тебя мне очень дорого моё время — двусмысленно произнес жрец. Подойдя к столу, он поманил к себе пленницу, а когда та приблизилась, отбросил в сторону кусок белой материи и перед глазами Европы, оказались два хорошо знакомые ей предметы. То была золотая полумаска в виде хищной птицы и царственная диадема, еще недавно украшавшая голову Эвридики.

— Перед тобой выбор Европа и я совершенно не хочу оказывать на тебя давление при принятии решения. Либо ты продолжаешь свою работу на пользу храма в этой маске, либо проходишь, ритуал посвящения и, надев эту диадему, занимаешь место Эвридики. Как видишь выбор не очень сложный, решай и чем, скорее тем лучше для всех нас.

Лицо девушки в третий раз колыхнулось от страха. Херхорну было легко говорить о простоте выбора, тогда как для Европы это был вопрос жизни и смерти. Два чувства, инстинкт самосохранения и желания почести и власти, пусть даже в стенах своей опостывшей ей тюрьмы усиленно боролись в душе македонянки. Херхорн с непроницаемым лицом следил за лихорадочными метаниями и раздумьями девушки. Верховному жрецу было интересно что, в конце концов, победит и вскоре он получил ответ. Отбросив сомнения, Европа твердой рукой взяла маску и с вызовом взглянула в лицо своему мучителю, но оно было абсолютно спокойным.

— Да будет так — только и произнес Херхорн и взмахом руки отпустил Европу. Лицо Херхорна оставалось невозмутимым даже тогда, когда он остался один, хоть в душе египтянина царило ликование. Жрец вовсе не собирался возводить Европу на место Эвридики, это было очень хлопотно и рискованным шагом. Ему было очень важно узнать, как глубоко и основательно проник страх в душу молодой пленницы, и он остался доволен своим открытием.

Была ли Европа в действительности дочерью царя Филиппа или нет, Херхорна это мало интересовало. Правительница Антигона исправно платила деньги за её содержание, и это вполне устраивало верховного жреца. Однако, прожженный хитрец, Херхорн не исключал возможности, что в один прекрасный день Европа вновь станет важным элементом в сложной династической игре, и египтянин был не прочь погреть на этом свои костлявые руки. И ему было очень важно, чтобы к этому моменту строптивая пленница находилась под его полным контролем.

В то время как верховный жрец Амона занимался психологическими этюдами, царский советник Нефтех был занят более важным и полезным делом. Уединившись в своем походном шатре, он созерцал "песок времени" желая приподнять завесу над грядущим и в этом не было ничего магического.

Расставив в определенном порядке на походном столике маленькие светильники, Нефтех высыпал на белый холст желтый песок, разгладил его, а затем погрузился в созерцание. Это умению его научили в жреческой школе бога Тота, а затем, находясь в Индии и общаясь с представителями жреческой касты, он сумел довести уровень своего мастерства до совершенства.

Погрузившись в свое подсознание, Нефтех мог с таким блеском анализировать и сопоставлять всё происходившее в окружающем его мире, что выданные им потом предсказания поражали и пугали современников своей верностью и точностью. Именно за эти предсказания царь Александр предпочитал держать Нефтеха рядом с собой, резонно опасаясь, что кто-то другой может воспользоваться этим талантом египтянина в своих корыстных целях.

Нефтех не очень часто прибегал к медитации над песком, поскольку каждый такой сеанс оборачивался боком для его здоровья. Завершив поход в будущее, египтянин чувствовал себя подобно лимону или апельсину, полностью выжатым чей-то могучей рукой. Завершив гадание, Нефтех был настолько слаб, что для восстановления хотя бы части сил, ему требовался полный покой.

Вот и на этот раз, едва только пелена спала с глаз советника, как он с большим трудом смог ссыпать обратно свой знаменитый песок, прежде чем рухнуть на походное ложе. Впрочем, Нефтех никогда не жалел о содеянном так как каждый раз он становился богаче всех вместе взятых в лагере людей, ведь он обладал тайной. Вот и теперь, лежа на спине, он не обращал на звон в голове и яркие точки перед глазами. Нефтех сосредоточенно думал над тем, что он видел в своем трансе и это, сильно обеспокоило его.

Долгое время, находясь рядом с Александром, египтянин постоянно поддерживал все его действия и планы, ревностно и старательно оберегая монарха от любых угроз со стороны. Однако наступил момент, когда интересы Александра и тайного дуумвирата в лице Нефтеха и Эвмена стали решительно и неотвратимо расходиться все дальше и дальше. Попросту говоря, оба они уже переросли отведенные им монархом роли, и теперь их жизненные рамки стали тесны им. Это был вполне логическим шагом для таких ярких личностей, какими были кариец с египтянином.

Продолжая верно служить своему монарху, они исподволь стали готовить себе будущее, вступив на скользкую дорогу, по которой до них ранее вступали знатные македонцы, сподвижники царя Александра. Однако, решив отойти от монарха, Эвмен и Нефтех должны были неизменно столкнуться с родовитой македонской аристократией, ряды которой хоть и были основательно прорежены прежними репрессиями царя, но даже в таком виде она представляла большую угрозу для незнатных особ.