Стёртакотова бездна (полный текст)

Стёртакотова бездна

Annotation

Конец 1930-х годов на очень альтернативной Земле.

В Австралию, которая вот уже двадцать лет как покинула пределы погибшей Британской Империи, прибывает пассажирский гидроплан с незваными гостями из Японского доминиона враждебной Белголландии. Цели их неясны, а намерения оставляют желать лучшего...

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4 и последняя

ПРИМЕЧАНИЯ

Стёртакотова бездна

Глава 1

Гигантский пассажирский гидроплан 'Белголландских Имперских Авиалиний' появился на горизонте одновременно с первыми лучами восходящего солнца. За его посадкой на водную гладь бухты Вестерлинг могли наблюдать многие из жителей города или работников порта, но два молодых человека — особенно пристально.

— 'Фоккер-Мицубиси', — сказал один из них, высокий, бледнолицый и голубоглазый, щелкая затвором фотоаппарата. — Модель К-35. Обрати внимание на пилоны и широкую хвостовую рампу. Сегодня он перевозит пассажиров, а завтра он доставит сюда же бомбы или морских пехотинцев — с тем же экипажем, под командованием того же капитана. Они готовятся, они постоянно готовятся; и когда придет день — они будут готовы.

Его напарник, походивший на своего товарища как младший брат на старшего — такой же бледный и голубоглазый, ничего не ответил, только молча кивнул и сделал несколько пометок в своем блокноте.

— Достаточно, — сказал старший после очередной серии щелчков. — После обеда должен прибыть еще один, — прибыть и задержаться до утра. А ночью мы попробуем подойти к нему поближе и заглянуть внутрь...

Младший снова кивнул — в военно-морской разведке Нового Альбиона он служил недавно, поэтому не только работал, но и работал на свою репутацию. Уж неизвестно, за какие заслуги один из начальников присвоил ему кличку 'Спартанец', но молодой агент старался вести себя соответственно — мало говорил, много слушал, быстро действовал. Необязательно в таком порядке.

Тем временем шестимоторный гигант К-35, плавно коснулся спокойных вод залива и заскользил к берегу, оставляя за собой широкую полосу белоснежной пены.

— Разумеется, — не собирался умолкать старший из агентов (у него было совсем другое прозвище, заработанное где-то в Европе, на одной из тамошних гражданских войн — 'Капитан Инферно'), — под зенитным огнем он не сможет так красиво приводниться. Но не сомневаюсь, что и белголландцы это понимают. Не будем считать, что нам противостоят идиоты. Поверь мне, я вдоволь насмотрелся на них в северных землях...

С точки зрения ново-альбионца все земли и страны кроме родной были северными, даже такие как Зулуланд или Чили, поэтому заявление 'Инферно' несло примерно ноль единиц полезной информации. Что только говорило в его пользу — он любил поболтать, но при этом ухитрялся ничего лишнего не выболтать.

— Ладно, поехали, — велел 'Инферно', и два альбионца проследовали к стоявшему у них за спиной спортивному кабриолету.

К тому времени К-35 'Имперских Авиалиний' уже стоял у берега, и работники порта притягивали его к причалу канатами. Вот затянулся последний канат, распахнулись широкие двери по левому борту, и на причал упали сходни. Первыми по трапу спустились стюарды, за ними потянулись пассажиры. В числе первых на берег ступила не то что бы странная, но загадочная троица. Эти люди вне всякого сомнения куда-то торопились, хотя изо всех сил пытались убедить окружающий мир в обратном.

— Я даже не успела позавтракать, — зевнула одна из них, миниатюрная веснушчатая девушка лет 20 плюс-минус, облаченная в темно-серый брючно-пиджачный костюм — далеко не самый дорогой, какой могли предложить магазины дамского платья в этой части света, но и не самый дешевый. Из-под легкомысленной соломенной шляпки выбивались непослушные рыжие локоны. — Может сначала перекусим где-нибудь, а уже потом делами займемся?

— Сама виновата, соня, — буркнул один из ее спутников — такой же рыжеволосый, но не зеленоглазый, на вид заметно старше, гораздо ближе к тридцать годам, чем к двадцати — то ли старший брат, то ли кузен, но вряд ли супруг. Внимательный глаз мог бы обратить внимание на то, что этот мужчина едва заметно прихрамывал, а его лицо украшал когда-то сломанный нос — как у боксера, — и мелкая сеточка шрамов. — Нечего было спать до самого последнего момента. Первым делом — телефонный звонок. Там видно будет. Франк, — 'кузен' повернулся к последнему члену маленькой команды, — проследи за нашими чемоданами. Пожалуй, и такси заодно поймай. Встретимся у северных ворот порта.

Молодой азиат среднего роста, скорей всего — японец, на год-два старше девушки, послушно кивнул и зашагал вдоль причала к хвостовой части гидроплана, откуда на берег уже выгружали багаж пассажиров. Широкая хвостовая рампа была опущена и нависала над водой, но если бы самолет развернулся задом к берегу, по этой рампе мог бы запросто съехать на сушу радиофицированный командирский автомобиль или даже легкий броневик. Или сразу два пулеметных носителя — если как следует потесниться и выбросить за борт все лишнее.

Капитану Инферно еще только предстояло об этом узнать.

Пока японец по имени Франк следил за выгрузкой чемоданов, его спутники успели пересечь причал и уткнуться в павильончик, на котором красовалась вывеска 'Таможенный досмотр'.

— Совсем забыл, — вполголоса выругался 'кузен'. — Давно не выбирался за границу...

— Добро пожаловать в Австралию! — навстречу загадочной парочке шагнул офицер в темно-синей униформе Пограничного Патруля — молодой, но достаточно опытный, чтобы с первого взгляда опознать иностранных гостей, а не соотечественников, возвращающихся на родину из заграничного турне. — Леди, сэр. Добро пожаловать. Прошу сюда. Позвольте ваши документы и... вы без багажа?

— Багажом занимается наш слуга, — нетерпеливо сказал хромой иностранец. — Он подойдет попозже. Нельзя ли побыстрее, офицер? Мы спешим по важному делу.

— Хм. Гм, — замялся таможенник. — Будет лучше, если вы его подождете. Вашего слугу. Я обязан досмотреть багаж, и будет лучше, если вы будете присутствовать при этом — во избежание каких-либо недоразумений. Я уверен, что с вашим багажом все в порядке, — поспешно добавил австралиец, — но вы должны понимать, строгие служебные инструкции...

'Кузен' заметно нахмурился, набрал полную грудь воздуха, распахнул рот и... ничего не сказал. Ему было что сказать — в каком-нибудь другом месте, при каких-нибудь других обстоятельствах, но сейчас это не имело смысла. Австралийский офицер был безукоризненно вежлив и, судя по всему, действительно всего-навсего честно исполнял свой долг. Вряд ли он был из тех австралийских чиновников, которым доставляет удовольствие тем или иным способом измываться над белголландскими визитерами. Слишком молод, во время последней войны был совсем ребенком, и вряд ли успел затаить ненависть. Особенно если его отец вернулся домой, а старшего брата даже не успели мобилизовать.

Маркус ван Борман не мог похвастаться ничем подобным. Его отец погиб на той самой войне, а старший брат — чуть позже, когда наводил порядок в оккупированном Сараваке...

Появление Франка Адачи, который толкал перед собой неизвестно где добытую четырехколесную тележку с багажом, избавило Маркуса от дальнейшей необходимости погружаться в воспоминания о военных потерях далекого прошлого. К тому времени до павильона таможни добрались и другие пассажиры, но давешний офицер, словно стараясь искупить свою несуществующую вину, велел своим людям пропустить Маркуса и его спутников без очереди. Молодой австралиец попросил открыть чемоданы — как и предупреждал, но не стал слишком тщательно в них копаться. Как будто чувствовал, что никаких запретных веществ или товаров там не найдет. Задал несколько вопросов из серии 'когда вы в последний раз прививались от той или иной тропической лихорадки?', быстро проштамповал паспорта, еще раз произнес 'Добро пожаловать в Австралию!' — и на этом пересечение государственной границы завершилось.

Оказавшись по ту сторону, Маркус ван Борман слегка изменил свои прежние приказы:

— Франк и Фамке, идите ловить такси и ждите меня у северных ворот. Я пока поищу телефон.

Но ближайшая свободная будка с общественным телефоном нашлась у тех же северных ворот, так что им даже не пришлось разлучаться. Маркус бросил в щель заранее приготовленную монету и назвал телефонистке одному ему известный номер. Дождался 'Алло?' на том конце провода и произнес несколько пустых и на первый взгляд незначительных фраз. Дождался ответа, пробормотал 'спасибо' и тут же повесил трубку. По ту сторону раздвижной дверцы телефонной будки уже стоял немного старомодный автомобиль с откидным верхом, куда Франк и девушка по имени Фамке грузили сумки и чемоданы. Когда последний чемодан перебрался в багажник, японский 'слуга' отбуксировал опустевшую тележку к ближайшему тротуару и оставил ее там, но перед этим бросил одну из своих монет в жестяной ящик, приваренный к кузову.

— Мне объяснили, что здесь так принято, — ответил Франк Адачи на немой вопрос своих спутников. — Потом кто-нибудь из местных работников ее заберет. Очень удобный сервис, — он употребил английское слово.

В таксомоторе, впрочем, сидел вполне себе живой водитель, скучный белый австралиец лет за 40 ('Этот может хорошо помнить войну', — подумал Маркус), который недовольно покосился на японского пассажира, занявшего место рядом с ним, но тут же повернулся к ван Борману:

— Куда прикажете доставить даму и джентльменов?

Маркус назвал адрес. Таксист согласно кивнул и запустил двигатель.

— Он на месте? — Фамке перешла на зубодробительный фрисландский диалект, который сама с трудом понимала — кто знает, на кого работает этот шофер. Маркус только кивнул в ответ.

— Поедем прямо к нему? — продолжала девушка. — Не будем заметать следы?

— Нет смысла, — ответил ван Борман. — Мы это еще дома обсудили. Таков был план.

На сей раз кивнула Фамке — не только кивнула, но и пожала плечами. Потом принялась вертеть головой по сторонам и делать вид, что любуется пейзажем.

По левую руку от хорошей бетонной дороги протянулась сплошная стена эвкалиптов, пальм, апельсиновых деревьев и других подобных древесных стволов, характерных для этих мест. По правую руку солнце продолжало подниматься в зенит над Великим Австралийским Озером, Внутренним Морем, Морем Стёрта — у него было много имен. И оно действительно было морем — огромным, титаническим, потрясающим. Одно из величайших внутренних морей планеты, добрых полмиллиона квадратных километров — больше, чем Черное, гораздо больше, чем Каспийское; в два раза больше, чем Великие Озера Северной Америки. Только внутренние моря Нового Альбиона могли сравниться с ним — и далеко не все. Настоящее море, с могучими штормами и быстрыми течениями — но этим утром оно выглядело спокойным и безмятежным, и Маркус ван Борман увидел в этом добрый знак, хотя кто-нибудь другой на его месте не увидел бы ничего, кроме затишья перед бурей. Возможно, оба они оказались права, ибо не всегда грядущая буря становится врагом — если ее вовремя оседлать, она может стать добрым и надежным союзником.

Именно это Маркус и собирался сделать. Оседлать бурю, пока не станет слишком поздно.

Почти вся поверхность Вестерлингского залива была усыпана морскими и воздушными судами всех классов, цветов и размеров — гидропланы, пассажирские пароходы, рыболовные шхуны, огромные торговые контейнеровозы, роскошные яхты богачей, быстроходные полицейские катера, призванные охотиться на контрабандистов — и только военных кораблей здесь не было. Их и не должно было быть.

И не только потому, что все Море Стёрта, целиком и полностью, находилось в пределах одного государства — одного из самых больших осколков погибшей Британской Империи. Осколка большого, но далеко не могущественного.

'Так и должно оставаться, — думал Маркус ван Борман, — особенно сейчас, когда мы собираемся всеми силами обрушиться на тайпинский Китай — и покончить с ним раз и навсегда. Англосаксы — и австралийцы в том числе — проиграли Великую Войну, и поэтому должны знать свое место. А если они вдруг посмеют об этом месте забыть — наш долг заключается в том, чтобы им напомнить. Поэтому я здесь'.

'Поэтому все мы здесь'.

Порт остался далеко за спиной; дорога все еще пролегала вдоль берега моря, но теперь это была благоустроенная набережная в пределах городской черты — ровные ряды карликовых пальм, бетонные заборчики, аккуратные прогулочные дорожки. В это время суток они практически пустовали — утро понедельника, как-никак, и судя по встречному и обгоняющему транспорту, жители города спешили на работу, чтобы занять свои места у станков, в портовых доках и в офисах по всему городу.

Вестерлинг-Сити, главная гавань западного берега — город, который прямо сейчас раскинулся перед белголландскими визитерами, рос как на дрожжах, и продолжал расти прямо сейчас. Конечно, ему было еще очень далеко до богатых и населенных городов южного побережья, но он уже успел оставить далеко позади такие известные северные поселения как Марченвилль и Стёртенвилль. Вестерлинг куда больше напоминал новые американские города с их небоскребами из стекла и бетона, чем старые австралийские столицы на берегах Тихого или Индийского океана, вроде Сиднея или Мельбурна. Некоторые из этих небоскребов уже гордо возвышались над окружающим пейзажем; другие, в свою очередь окруженные гигантскими кранами, находились на той или иной стадии постройки.

У парадного подъезда одного из таких небоскребов — практически достроенного и частично населенного, — таксомотор и остановился.

— Доставьте наш багаж в отель, — Маркус ван Борман назвал шоферу еще один адрес и вложил в его ладонь несколько банкнот Белголландского Имперского Банка. — Полагаю, этого достаточно? Мы только что прибыли в страну и не успели обменять наши рейксдальдеры на ваши фунты...

— Более чем достаточно, сэр! — в голосе таксиста было столько неподдельной благодарности, что Маркус твердо решил: таксист — настоящий. Не шпион и не агент австралийской контрразведки.

Или очень хороший агент, если так замечательно притворяется...

— 24-й этаж, — сказал Маркус, после того как он сам и его спутники оказались в кабине лифта. Темнокожий австралийский абориген в роскошной ливрее вежливо кивнул и повернул рычаг. Добрались без приключений, поэтому лифтер тоже честно заработал парочку банковских билетов, принятых с необыкновенным достоинством.

— Это здесь он лифтер, — шепнула Фамке, когда они оказались на 24-м этаже, а лифт двинулся в обратном направлении. — В своем племени каннибалов и охотников за головами он как минимум принц, а то и целый король.

— Совсем как у нас, — задумчиво пробормотал Маркус, вспоминая индонезийских и новогвинейских подданных Империи.

— Чем могу служить? — ван Борман сам не заметил, как оказался в просторной приемной. По левую руку — ряд стеклянных окон в человеческий рост, за которыми раскинулся город и Вестерлингский залив; по правую руку — несколько рядов кресел и журнальных столиков, стремительно заполняемых прибывающими людьми всех возрастов, цветов кожи и обоих полов. А навстречу, из-за барьера, отделанного черным деревом, поднимается кукольная секретарша в пышной прическе-башенке.