|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Часть II
Глава 1.
Что мне нравится в мужчинах? Настойчивость и целеустремленность. Очень правильные и нужные качества для свершения великих дел. Что меня раздражает в мужчинах? Настойчивость и целеустремленность! Даже не верится, что кардинал Ришелье и правящая семейка Борджиа, по крайней мере те, кто в основном диктовал историю, были мужчинами. Какие они интриги плели, как издалека подводили к нужным им целям! Зак явно не из них, тех дипломатичных мужчин. Этот поганец предпочитает переть напролом, считая, что прямая есть самое верное направление движения. Хуже всего, что он, не гнушаясь ничем, привлек Низу, растрепав ей о приглашении на конференцию. Совместными усилиями меня ломали, пытаясь заставить ехать. Заку хотелось на планету, на любую, а Низа подсчитывала возможную упущенную прибыль. Страшнее алчной женщины только доставучий подросток. Э-эх, Анна Дмитриевна, попали вы, как кур в ощип! Я упиралась, как могла и не могла, уже давно изучив так и не вскрытый конверт и по почтовым отметкам определив, откуда пришло послание. Таурин. Черта с два, три и четыре я полечу на эту планету! Даже если я больше не заключу в своей жизни ни единого прибыльного контракта, а 'Крылья' вместе со мной пойдут с молотка! Даже если Заку не видать больше ни одной планеты! Да, именно вот так! Надо быть стойкой и не поддаваться на провокации.
Я поднялась с жесткой скамейки, и до хруста потянулась, приподнявшись на цыпочки. Дверцу шкафчика заело, но я за столько времени успела изучить ее прескверный характер, так что не стала дергать за ручку, а пнула по гулкой железке, метя в правый угол на пару ладоней ниже завеса. Дверца протестующе громыхнула и открылась. Поздравляю, доктор, вы победитель! И можете получить, как заслуженный приз, свою одежду. Я уже заканчивала переодеваться, сидя на лавочке шнуровала ботинок, когда дверь в раздевалку нервно распахнулась и на пороге возникла бледная медсестра.
— Анна Дмитриевна, там ваш...
— Что там мой? — поторопила ее я, неприкрыто поглядывая на часы, опаздывать в зал на тренировку очень не хотелось. Тренажеры расписаны по минутам и ждать зазевавшегося посетителя никто не станет.
— Зак ваш... он...
— Что мой Зак? — я медленно опустила на пол рюкзак, прикидывая, где лежат хирургические халаты, сколько крови нужной мне группы есть в наличии и сколько успеют разморозить, если понадобится сверх того.
Девица таращилась на меня круглыми от страха глазами, очень хотелось двинуть промеж этих огромных застывших глаз.
— Что с моим Заком? — процедила я сквозь зубы. Еще секунда и я впечатаю ее в стену, чтобы заполучить возможность выйти из раздевалки.
— Он... он улетел!
— Что?
— Он улетел, — девица неопределенно взмахнула рукой.
— Куда улетел? Кто вам это сказал? — я нахмурилась не зная, радоваться ли мне или впадать в панику.
— Из диспетчерской звонили, — пояснила медсестра, — попросили отыскать вас и сказать, что ваш Зак захватил учебный бот и улетел!
— Твою в бога душу... — рыкнула я, выскакивая из раздевалки, девица едва успела посторониться, не дав размазать себя по двери.
У лифтов собралась толпа народу, я пристроилась в хвост, но сообразив, что из четырех работает только один, развернулась и побежала к лестнице. Быстрее преодолеть с десяток пролетов ножками, чем дожидаться кабины, куда сумею втиснуться. На лестнице было многолюдно, толпа таких же нетерпеливых дисциплинированно разделилась на два потока и двигалась в строго необходимом направлении. Вверх или вниз. Я вклинилась в этот поток, заняла свободное место и с раздражающей медлительностью поползла вниз, настрого запрещая себе думать о причинах, побудивших подростка на столь бессмысленный поступок. На учебном боте далеко не улетишь, там горючки чуть и воздуха заправлено на два часа полета. А станция сейчас дрейфует в самом пограничье, до ближайшего человеческого поселения три часа с гаком на суденышке того типа!
Змея ходоков, наконец, доползла до нужного мне уровня и я, резво отделившись из общего потока, тыкнула в прорезь двери карточкой ключа. Недовольно зашипела пневматика, открывая передо мной тяжелую, многослойную дверь ангарного отсека.
Вахтенный шагнул навстречу, сурово поинтересовавшись, что я тут забыла. Пришлось открыть чистую правду — произошло ЧП, а я доктор, которого вызвали на тот случай, если кому-то понадобится помощь. Меня окинули критическим взглядом, явно намекая на излишне цивильный вид, пришлось помахать перед носом стража своим удостоверением. Парень внимательно изучил карточку, искоса поглядывая на меня. Все верно, бдительность превыше всего, но... если потянет еще минуту, я его оглушу его же дубинкой! Наконец, офицер решил, что я это все-таки я и посторонился, позволяя попасть в длинный коридор, ведущий к посадочным площадкам, крикнув вслед, чтоб была поосторожнее, в ангарах сегодня самый натуральный бардак. Я махнула рукой, показывая, что поняла и понеслась вперед.
Выскочив в зал, тормознула проезжающий мимо электрокар, попросив довести до диспетчерской зоны. Паренек, лет тридцати, одетый в техническую робу, сперва попытался возразить, что едет в другую сторону, но глянув на меня повнимательнее, только махнул рукой на подножку, мол, устраивайся. Интересно мне, чего он там такое увидел, что наплевал на маршрут следования? Техник ворчал всю дорогу, поминая всеми недобрыми словами мальчишку, глупой выходкой парализовавшего всю работу. Если техник так злится, то в каком же бешенстве пилоты?! Я передернула плечами, просчитывая как половчее вывести мальчишку после посадки и не встретить по дороге толпу разъяренных мужиков. Каждая минута простоя это выход из графика, а значит, лишний напряг для пилотов вынужденных нагонять отставание.
Прогрохотав ботинками по металлическим ступеням, остановилась на платформе, усилием воли душа накатившую панику. Из-за закрытой двери долетали звуки явного скандала. Да они что — офонарели там все, что ли?! У меня мальчишка болтается непонятно где, а они скандалить изволят! Коротко выдохнув, толкнула металлическую дверь, стремительно врываясь в диспетчерскую. Мужчина, в летной форме с нашивками инструктора, до этого оравший, заткнулся на полуслове и развернулся ко мне.
— Кто пустил сюда посторонних?
— Вахтенный, — буркнула я, протискиваясь к Алисе. Присев на подлокотник ее кресла, уставилась на экран, пытаясь определить, какая из россыпи точек на радаре бот Зака.
— Связь есть?
— Пока нет. Я вызываю его в автоматическом режиме, вызов идет каждые тридцать секунд, он не отвечает.
— Как это вообще случилось?
— Точно не могу сказать, — быстро заговорила Лиса, очерчивая маркером нужную мне точку, — я заступила минут двадцать назад. Все, что я знаю, это, проводились запланированные полеты. Твой парень должен был лететь с инструктором, но, почему-то, улетел один. Я предполагаю, что произошел сбой...
— Какой сбой?! Это диверсия! Захват! — вновь прорезался мужской голос.
— Что собираетесь предпринимать? У мальчишки воздуха на полтора часа.
— Думаю выстрелить щупом и попытаться зацепить. Видишь, он недалеко ушел, дрейфует спокойно. Но сперва решила вызвать тебя, время еще есть. Да что ж ты! — воскликнула Лиса, глядя, как выделенная из общего хаоса точка заметалась, по экрану радара, удаляясь от станции. — Ань, он маршевые врубил!
— Прикажите ему возвращаться! — вклинился в наш разговор недовольный мужчина.
— Он бы вернулся, — любезно пояснила я, неотрывно глядя на экран,— если бы умел! Алис, кто это и чего орет?
— Это тот самый инструктор, который должен был сопровождать ученика. Теперь он дико боится неприятностей.
— Да уж, — хмыкнула я, — ЧП чистой воды. Адмиралу уже сообщили?
— Нет еще. Но придется. Как-никак человек за бортом. Есть какие-нибудь мысли?
— Есть. Лиса, пусти меня, я сяду. Я знаю, что не положено, но...
Алиса не тратя время на возражения, раскидала свой сектор между тремя оставшимися диспетчерами и уступила мне место.
— Ребята, расчистите коридор для этого бешеного, а то он нам устроит техногенную катастрофу.
Защелкали тумблеры и в эфир полетели корректировки курсов подлета. У кого топлива было побольше отводили в зону ожидания, те, кому требовалась срочная посадка, заходили по широким орбитам, стараясь не пересекать тщательно вычищенную зону, в которой хаотичными зигзагами скакал учебный бот с неумехой-пилотом на борту.
— Зак. Зак, ты меня слышишь? Отзовись, — нарушая все регламенты ведения полетных переговоров, монотонно заговорила я, наклоняясь поближе к микрофону и строго контролируя тембр. Нельзя, чтоб голос дрожал, даже если внутри все холодеет и сжимается от страха. Никакой паники, никакого недовольства, вообще никаких эмоций. Тот, кто находится на другой стороне эфирной волны, должен слышать, лишь безграничное спокойствие и уверенность. Паниковать, орать и закатывать истерики с избиением младенцев можно будет потом. После посадки. Какое восхитительное слово — потом! Пять простых букв вобравших в себя все. И ворчание по утрам, и потерянный носок, и пролитый на белый костюм кофе, и тихую радость, что всё это есть.
— Зак, отзовись...
Ничего. Медленно выдохнув, начала командовать, даже не зная, слышат меня или нет.
— Зак, пересядь в кресло командира экипажа. Пристегнись. Справа от твоей коленки рычаг управления двигателями. Сдвинь рычаг в нижнее положение. Сейчас бот немного 'просядет', это нормально, тяга двигателей минимальна. Зак, положи обе руки на штурвал и медленно переведи его в строго вертикальное положение. Он должен находиться на уровне твоих коленей.
Маркированная точка на радаре перестала скакать по сектору и установилась на одном месте, слегка смещаясь, но уже не так критично, как раньше.
— Молодец! Умница. Теперь протяни руку влево и сдвинь тумблер микрофона на приборной панели в режим ответа.
— Анька! — тишину диспетчерской взорвал перепуганный голос мальчишки, — Ань, я ничего не делал!
— Успокойся. Не кричи.
— Я ничего не делал, — повторил он тише, но никак не спокойнее, — меня спросили 'готов'? Я сказал 'готов'! Я даже кнопки не трогал!
— Зак. Успокойся. Ничего страшного не произошло.
— Что значит, не произошло?! — вклинился в наши переговоры инструктор, — Ты понимаешь, мелкий негодяй, что ты сотворил предпосылку к летному происшествию?! Тебя отдадут под трибунал!
— Аня, я... — начавший было успокаиваться подросток, получил новую пищу для паники.
Я дернула плечом и, положив ладонь на микрофон, тихо попросила в пространство, продолжая неотрывно следить за радаром.
— Уберите его отсюда, как людей вас прошу. Уберите, я за себя не отвечаю.
— А чего это ты за себя не отвечаешь, а, Анна Дмитриевна? — в разговор вклинился суровый голос, которому еще, по идее, никто ничего не сообщил. — Госпожа Кручина, почему посторонние в кресле? И что за бардак здесь происходит?
Тьфу черт, принесла нелегкая, с молчаливой досадой вознегодовала я, но переиграть что-то уже нет возможности. Адмирал уже притащился сюда. И откуда ты, родной, взялся?! В сверхчувствительность адмирала верилось с трудом, а значит, кто-то сдал!
— Адмирал, с одним из учебных ботов произошел ошибочный выброс на орбиту без инструктора на борту... исправляем положение... расчистили коридор... ведем коррекцию... — голос Алисы со спокойной деловитостью вводил начальство в курс дела. Меня это уже мало трогало, Дэмон не посмеет согнать меня с кресла, впрочем, может попробовать...
— Зак, что там у тебя?
— Удерживаю в дрейфе, — голос мальчишки дрожал от страха и напряжения.
— Хорошо. Все хорошо. Ты молодец. Закрой глаза, откинься на спинку, расслабь плечи. Слушай меня. Только меня. Остальные по боку. Только мой голос. Минута тишины и начинаем посадку.
— Я не смогу!
— Сможешь. Я тебя веду. А пока, минута тишины.
Я выключила микрофон и развернулась к залу.
— Мне нужна площадка недалеко от внешнего шлюза под аварийную посадку.
— Романова, я вас оштрафую, — заявил адмирал, гневно сверкая пламенным взором, — а вашего подопечного определю на гауптвахту до окончательного выяснения обстоятельств.
— Да пожалуйста, — дернула я плечом, — чек прям щас выписать или попозжее?
— Романова!
— Адмирал!
— Аня?
— Я здесь, Зак. Ты готов?
— Да... кажется...
— Хорошо. Начнем с корректировки курса. Тебе не надо заниматься расчетами, потому что станция находится в прямой видимости. Посмотри в иллюминатор и скажи мне, что ты видишь?
— Половину экрана занимает бок станции, а дальше космос.
— Тебе нужно развернуться, так, чтоб ты видел станцию и отметку шлюза. Она выкрашена черной краской и по краям мигают маяки, так что не пропустишь. Положи правую руку на рычаг тяги двигателя. Другой рукой переведи тумблер управления двигателем, он слева на пульте, так, чтоб зажегся только крайний левый индикатор.
— Сделал!
— У тебя будет работать только левый двигатель. Теперь начинай медленно увеличивать тягу.
— Ой!
— Что — ой? — переспросила я, чувствуя, как люди, стоящие за спинкой кресла, дружно затаили дыхание.
— Я перевернулся! Анька, я вишу!
— Конечно, висишь, — подтвердила я. — Плавно потяни штурвал вправо и выровняй бот.
В динамиках послышалось сосредоточенное сопение, а затем тихая ругань. Кое-кто, сделав полный оборот вокруг своей оси, вновь оказался вверх тормашками.
— Зак, плаааавно потяни штурвал, плаааавно!
Несколько секунд тишины, а затем победоносное:
— Ага!
Находящиеся в диспетчерской, не исключая меня, облегченно выдохнули.
— Выровняй штурвал и больше его не трогай! Он тебе пока не понадобится. Поворачивай бот к станции.
То, на что обычно пилоту с маломальским стажем требуется около минуты, у нас с Заком заняло никак не меньше получаса. Конечно, всех больше бы устроило выпустить щуп, как предлагала Лиса и, зацепив непослушный бот, затащить его на станцию насильно. Меня лично, больше бы устроило наличие инструктора в кабине рядом с Заком, а раз нет, то будем садиться так, как получается. Должен же мальчишка научиться! Слава богам, адмирал ворчал не очень активно, скорее, для проформы. Естественно, мне потом придется отвечать за устроенное безобразие, и штраф я оплачу, как миленькая, и неустойку, если торговые были на подлете, а по вине Зака им пришлось повисеть зоне ожидания. Хотя, какая тут вина, обычная нестыковка, боты-то выстреливают автоматически, после подтверждения готовности. Парня спросили — 'готов' и тот с дуру и ляпнул — 'готов', легкое нажатие клавиши и перепуганный ученик уже в состоянии самостоятельного полета. Такое случается. Редко, но бывает. Где в тот момент находился инструктор — в сортир выбегал или языком с барышней зацепился — меня волнует мало, пусть об этом у адмирала голова болит, хотя и подмывает хорошенько съездить дяденьке по лицу, однако ж не дадут... Хорош мечтать, доктор, сейчас главное, мальчишку мягонько посадить.
Я прикрыла глаза, стараясь до мельчайших подробностей представить кабину учебного бота, командовала малолетним пилотом, изредка ловя себя на том, что руки сами собой тянутся к несуществующим рычагам. Мальчишка справлялся пристойно, под моим руководством вполне уверенно маневрируя всеми тремя двигателями.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
