Приговорённый

Я не знаю, когда свершится эта история: может, через год после того, как начал её описывать, а может, через два. А может, когда вы её прочтёте, она уже будет в полном разгаре. Не знаю. Столько времени прошло с тех пор, когда я 'влип' в неё, что я уже давно забыл, какой это был год.

Скажете — бред сумасшедшего? Ничего подобного! Просто меня в наказания за некоторые деяния (об этом — значительно позже) отправили в далёкое прошлое. Настолько далёкое, что у меня были все шансы не дожить до тех событий. Да только я оказался крепче, чем виделось моим судьям. Жил все годы моего столь изощрённого 'заключения', до сих пор живу и, надеюсь, ещё проскриплю немало годков. Вот только мне категорично запрещено видеться с главными героями этого повествования. Судьи мои панически боялись, что я как-то повлияю на то, что должно произойти, и наложили на меня заклятие: помру в муках, если осмелюсь о чём-либо заговорить с ними. Не с судьями, с героями, разумеется.

Я же считаю своим долгом рассказать, что их ждёт, когда всё закрутится-завертится. Может, поменьше ошибок совершат, может, сумеют освоить некоторые необходимые им навыки с меньшими муками, может, удастся даже спасти кого-то из тех, с кем я был знаком много-много лет назад. Я очень на это надеюсь.

За те непростые, а иногда и просто трагические десятилетия, прожитые после суда надо мной (а вы думали, что меня на курорт отправили?), я ничуть не разубедился в необходимости своего шага. Пожалуй, ещё больше укрепился в том, что эту историю я просто обязан рассказать тем, о ком я говорю. Но как, если даже десяток слов, сказанных им, будут стоить мне жизни? Да очень просто! Я не могу с ними говорить, но если они прочтут мои слова, заклятие не сработает. Потому, когда стало возможно писать и издавать всё, что хочет, я и решил воспользоваться этим шансом. Единственным шансом рассказать то, о чём в этом мире знаю лишь я один.

*

Всё началось холодным апрельским вечером, когда Васька Букашкин после трудного рабочего дня возвращался домой. Весна в наших краях, знаете ли, очень переменчивая. Бывает, что налетит какой-нибудь холодный циклон из Северной Атлантики, принесёт с собой промозглый дождь, на который зябко смотреть даже в окно тёплой квартиры. А то ещё и с мокрым снегом, как было в тот раз.

Это только в теории коммунальщики должны заботиться о благоустройстве дворов: ямы в асфальте латать, мешающие обзору кусты подрезать, перегоревшие лампочки менять. На самом же деле ничего этого не делается до очередной взбучки со стороны какого-нибудь большого городского или областного начальства, обратившего внимание на безобразие. Да и то — после долгих пререканий и жалоб на недостаточно финансирование. На виллы руководителей управляющих компаний, на из заграничный отдых и зарплаты в сотни тысяч рублей хватает, а вот на лампочки во дворах — нет.

Ещё только начало темнеть, и Васька не стал включать фары своего видавшего виды 'Ларгуса', пока выбирался из запутанного двора застройки начала 1970-х. Не будь у него навигатора, он бы и не нашёл, как пробраться к подъезду своего последнего за сегодня клиента. А всё дело в старушках, которых раздражают машины, проезжающие у них под окнами, чтобы 'срезать' крюк и перебраться с одной улицы на другую. Вот бабульки и перегородили прямой проезд импровизированной клумбочкой в виде шины от грузовика. Так что Василию пришлось давать кругаля по двору, а потом, развернувшись на крошечном пятачке в очередном тупике, тащиться назад той же дорогой, какой он сюда и приехал.

Двор старый, возле подъездов раскидистые черёмухи, рябины и липы. А в самом конце дома, где проложена пешеходная тропинка для мамочек, спешащих за детьми в соседний с домом детский сад, огромный густой куст сирени. Настолько густой, что даже сквозь по-весеннему голые ветки не видно, что за ним происходит. Букашкин даже успел подумать, насколько это опасное место...

Накаркал! В полутора метрах перед его машиной на проезжую часть выскочила невысокая, худенькая девушка, одетая во всё тёмное. Идиоты! Почему люди любят одеваться в такую мрачную погоду во всё тёмное? Их же просто не видно на мокрой дороге: остатки асфальта чёрные, всё вокруг серое, одежда, даже если на них светят фары, а не габаритные огни, как у него, поглощает свет.

Доля секунды на то, чтобы увидеть растерявшуюся и замершую на месте девушку, ещё одна, чтобы сообразить, какое-то время на то, чтобы лягнуть педаль тормоза... Но лёгкое 'бум' спереди, со стороны капота, всё-таки послышалось.

— Ты цела?

Ошарашенная жертва ДТП сидела на мокром асфальте и тупо смотрела на Василия.

Удар не мог быть сильным. Ему до полной остановки не хватило, пожалуй, сантиметров пятнадцати. Даже вмятинки на капоте от касания с пешеходкой не осталось.

Васька, перепуганный не меньше девушки, присел рядом с ней.

— Ничего не поломала.

— Кажется, что-то поломала, — произнесла девушка, и сердце у Букашкина упало, как гаечный ключ в смотровую яму.

Всё! Посадят! А если не посадят, то, как минимум, прав лишат: пешеход травмирован, значит, виноват водитель...

— Вот! — наклонившись на один бок, вынула она из-под 'пятой точки' сплющенную баночку из-под йогурта.

— Да я тебя про руки-ноги спрашиваю! Кости у тебя целы?

— Кости? Руки? Ноги? Всё цело.

Девушка говорила с сильным акцентом, и Букашкин пока не мог определить с каким именно.

— Встать можешь? Идти сможешь? Может, тебя в больницу отвезти?

— Не надо в больницу. У меня ничего не болит. Только тут, — ткнула она пальчиком в ту ягодицу, из-под которой вынула останки пластиковой баночки.

Она резво вскочила и потопала подошвами кроссовок, пошевелила плечами и... ощупала попу.

— Всё в порядке. Не надо в больницу.

— Тогда, может, я тебя до твоего дома довезу?

— Я не помню, где мой дом.

Час от часу не легче! Кости целы, зато мозги сильно стрясла. Так, что память потеряла. Нет, точно права отберут! А что он будет делать без прав? И так его интернет-магазин еле-еле успевает развезти заказанные товары, а тут ещё директор, время от времени (как, например, сегодня) подменяющий приболевших курьеров, останется без 'колёс'.

— Я только два дня в городе, и не могу найти свой дом. Как это у вас говорят? Вот, вспомнила! За-блу-ди-лась.

— Что значит 'не помню'? Адрес знаешь? Я довезу, если скажешь.

— Не помню. Какое-то сложное имя улицы. У вас они все так сложно называются. Я искала. Долго искала, но не нашла.

Точно иностранка! Выглядит не по-нашему: лицо почти круглое, смуглое, глаза небольшие и чуть раскосые. Но не тёмно-карие или чёрные, как у азиатов, а... пронзительно зелёные (единственный на весь двор фонарь наконец-то включили, к тому же место происшествия пару раз подсвечивали фары машин, подъезжающих к соседнему дому, стоящему параллельно тому, на углу которого всё случилось). Намокшие от дождя густые чёрные волосы беспорядочно свисают чуть ниже плеч. Ноги коротковаты для её пропорций, как бывает у азиатов, но нос — не круглая 'кнопка', а вполне себе крупный. Тонкий и крючковатый, как у ведьмы, какими их рисуют в иллюстрациях детских сказок. Тем не менее, он не делает её лицо непривлекательным. В общем, совсем как у Карлсона, описывавшего лучшее в мире привидение с мотором — дикое, но симпатичное.

Следующая машина, въехавшая во двор, остановилась в десятке метров от 'Ларгуса' и не только помигала фарами, но и принялась сигналить. Ага. Явился, значит, жилец домой, хочет поскорее поужинать, а тут какой-то чужак дорогу перегородил, проезду мешает...

— Садись в машину, — подхватил Васька пострадавшую под локоток и подвёл к пассажирской двери. — Давай, освободим проезд, а потом разберёмся, куда тебя везти.

Гастарбайтерша из какой-то дикой глубинки? Похоже, если учесть то, с каким удивлением она осматривается в машине.

— Ты точно ничего себе не повредила? В полицию на меня заявление не будешь подавать?

— Куда? Что давать? У меня ничего нет, чтобы куда-то что-то давать?

— Слушай, как тебя зовут?

— Ная.

— Ная, куда тебя отвезти?

— Я не знаю. Ты говорил, что отвезёшь меня в мой дом.

— Отвезу. Но мне нужно знать, где твой дом. Назови адрес.

— Я не знаю адрес. Я помню, как выглядит мой дом. Не так, как эти, — ткнула она пальцем в проплывающие за окном 'человейники'. — И я помню, как он выглядел днём, а не ночью.

Что же с тобой делать-то? Не возить же тебя всю ночь по городу, где живёт несколько сотен тысяч жителей.

— Знаешь, что? Поехали ко мне. Приведёшь себя в порядок, а потом мы с тобой по яндекс-панорамам попытаемся найти твой дом. А я тебя туда отвезу.

Падение на асфальт действительно не прошло бесследно, и одежда девушки нуждалась в сушке и чистке, если не в стирке. Кроме того, Василий хорошо помнил, что зачастую участники ДТП, будучи в шоке, не чувствуют полученных травм. Особенно — внутренних, не связанных с переломами. Лучше уж он при первых же признаках недомоганья отвезёт Наю в больницу, чем потом его будут искать из-за обнаруженного трупа девушки, скончавшейся от повреждений внутренних органов.

*

Василий Анатольевич Букашкин родился за тридцать лет до начала этой истории. Рос обычным пацаном. Не гигант, но и не коротышка, не красавец, но и не урод, не вундеркинд, но и не дурак. В общем, обыкновенный среднестатистический пацан. Даже в школе ходил середнячком: не отличник, но и с двойки на тройку не перебивался. Поэтому, когда встал вопрос о том, куда пойти учиться, выбрал специальность, на обучение которой его точно примут: 'технология обработки металлов'. А что? Одноклассники толпами ломились в менеджеры да экономисты, но поскольку институты не успевали наращивать количество групп для обучения, при приёме существовал некоторый конкурс, и Васе с его очень уж средним баллом аттестата там 'не светило'. Да и требовалось хорошее знание математики, а у него оно было... В общем, среднее. В артисты, как девчонки, или в дипломаты и программисты, как школьные заучки, ему тоже дорога была закрыта. А недостаток студентов на производственные факультеты был такой, что брали желающих чуть ли не без экзаменов, лишь бы желание изъявил.

Вот говорю про него 'всё у него было среднее', а это не совсем правда. Васька ещё лет в четырнадцать обучился неплохо играть на гитаре, а после неизбежной ломки голоса у него проявился просто шикарный голос. Такой глубокий, проникновенный баритон, от которого млели все дворовые девчонки. Сначала дворовые, а потом общежитские. А Букашкин пользовался их благосклонностью. Раньше девятого класса, конечно, до 'этого самого' дело не доходило: и он стеснялся, и далеко не все девчонки были настолько 'продвинутыми', чтобы согласиться. Так что ограничивался он поцелуйчиками в тёмной аллейке да лёгкими прикосновениями к девичьим прелестям. Повторяю — до второй половины девятого класса, когда после вечеринки в честь 23 февраля одна из девочек классом старше (не будем называть её имени), очарованная васькиным пением, не решила 'поздравить' его особым способом. Да ещё и научила кое-чему скромнягу.

Вот после этого проявился и второй его талант: охмурять женщин на секс. Был он с ними невероятно обходителен и нежен, просто окутывал лаской и вниманием, обволакивал со всех сторон. И те, у кого он побывал в постели, жаловались подружкам, что были просто не в состоянии ему отказать. Если он хотел женщину, он её непременно добивался. Да и вообще был везуч не только в делах любовных. Например, получив 'незачёт' от преподавателя (а ещё вероятнее — от преподавательницы), он пускал в ход всё своё обаяние, и так забалтывал 'преподов', что те ставили положительную оценку, только бы отбиться от его вкрадчивого, забивающего мозги красноречия.

Но было это уже после года, проведённого в армии. В войсках по охране ракет стратегического назначения. Именно там Букашкин научился прекрасно водить автомобиль и стрелять из всех видов стрелкового оружия, от пистолета до крупнокалиберного пулемёта. Причём, отлично стрелять! Казалось порой, будто он прямо в полёте меняет траекторию пули, и она попадает именно туда, куда надо. Ему даже предлагали остаться снайпером-контрактником, но Васька отказался наотрез: официально — сообщил вербовщику, что хочет учиться, а на самом деле — ему претило ещё несколько лет месяцами не видеть женщин, обитая 'на точке'.

Как и большинству студентов, во время учёбы стипендии ему катастрофически не хватало: мать, воспитывавшая парня в одиночку, олигархиней не была. Если мягко выражаться. А если не мягко, то еле-еле сводила концы с концами. Вот и подрабатывал Василий 'канадским мальчиком'. Помните таких? Ну, тех, кто правдами и неправдами прорывался в офисы с какой-нибудь сумкой или чемоданчиком и начинал свою речь словами: 'Здравствуйте, я представитель всемирно известной фирмы

* * *

! Вам сегодня невероятно повезло!'.

Нужно ли рассказывать, что в тот день невероятно везло именно 'канадскому мальчику', а не тем, кто покупал у него совершенно бесполезный низкокачественный хлам? Причём, прекрасно знали, что такие 'коробейники' торгуют лишь бросовым, 'мусорным' товаром, но не могли устоять перед васькиным очарованием, и тратили деньги на то, что в другой ситуации, из рук любого другого человека никогда в жизни не купили бы. Особенно это касалось женщин. Они тратили деньги, он получал комиссионные, часть которых отсылал матери, часть расходовал на свои нужды, а оставшимися делился с менее удачливыми товарищами.

Под самую защиту диплома мать ошарашила его новостью: 'Я замуж выхожу'. Оказалось, в их городок вернулся её бывший одноклассник, военный пенсионер, мужчина разведённый и относительно состоятельный. И в начале лета 'молодые' уезжают в купленный им в пригороде коттедж.

— А квартиру, Васенька, я тебе оставляю: живи в ней, когда учёбу закончишь.

Только не вернулся в неё Васька, остался жить в соседней области, где и учился. А поскольку на еле дышащем после руководства 'эффективными менеджерами' заводе нужны были только 'специалисты с опытом работы по специальности не менее пяти лет', пошёл работать в фирму, торгующую металлопрокатом. Не совсем по специальности, конечно, но хоть что-то. И опять стал лучшим по объёмам продаж. Да только угораздило его положить глаз на секретаршу, любовницу шефа. И так неосторожно, что вылетел с работы, как пробка.

Тут подоспели деньги за квартиру, которую наконец-то продала мать, и стал Букашкин бизнесменом. Владельцем одного из только-только появляющихся в нашем городе интернет-магазинов.

Пока не было серьёзных конкурентов, купил Васька себе двухкомнатную 'хрущёбу' и универсал 'Ларгус', уже знакомый вам. Планов завоевания мирового господства в области интернет-торговли не строил. Денег на безбедное существование ему и небольшому коллективу сотрудников фирмочки хватало, и ладно.

Вы уже поняли, что Букашкин на тот момент холостяковал? Но так было не всегда. На втором курсе он женился на донельзя сексапильной девице из параллельной группы, но сексапильность оказалась отнюдь не главным условием благополучной семейной жизни. Тем более — студенческой. Год промаялись и разбежались. Благо, не додумались ребёнком обзавестись. Обжёгшись единожды, Василий впоследствии предпочитал 'дуть на воду': не бежал сразу в ЗАГС, а пытался некоторое время пожить с потенциальной супругой в гражданском браке. Но... темперамент давал о себе знать, и всё заканчивалось тем, что очередная женщина исчезала из его квартиры. Кто-то потому что, как в советское время писали в заявлениях о разводе, 'не сошлись характерами', кто-то после очередного васькиного 'похода налево'.