Водяной. Посланник архимага

ВОДЯНОЙ. ПОСЛАННИК АРХИМАГА

Пролог

Беглец проверил, насколько легко вынимается кинжал из ножен на поясе. Сделал он это скорее инстинктивно, чем осмысленно. Большой, длиной в локоть клинок доброй веройской стали, не уступающий по остроте и крепости гномьим творениям, мог защитить от многого, но далеко не от всего на свете. То, чего опасался беглец, невозможно убить людским оружием. Разве что зачарованным мечом-драконом из эльфийских легенд. Беглец не боялся людей. Островок Сайтл, где он сейчас находился, необитаем.

Он долго карабкался по отвесным скалам, окружавшим берег, пока не наткнулся на расщелину, достаточно широкую для его тела. За ней начинались развалины древнего города, занимавшего почти весь остров. От крепостных стен остались разбросанные по земле каменные блоки, разрушенные здания оплела ползучая трава. Фундаменты давным-давно погрузились в грунт, крыши обвалились. Кое-где стояли, не сломленные напором неумолимого времени, увитые плющом пыльные колонны, среди них попадались обломки статуй. То там, то тут валялись алебастровые и мраморные головы, наполовину похороненные в грязи, тянулись из травы руки, словно взывающие о помощи. Красоту изъеденных влагой и ветром фигур уже не оценить. На месте ухоженных садов шелестели листьями беспорядочно выросшие деревья, размножившиеся кустарники скрывали останки выложенных разноцветными каменными плитками дорожек, на которые веками не ступала нога разумного существа.

Беглец тихо, будто боялся разбудить дремлющие на острове таинственные силы, шёл меж руин. Движения его походили на мягкую походку дикого кота, крадущегося через заросли шиповника. Внешностью он напоминал бродягу-наёмника, солдата удачи, каких полно в Лиге Свободных Городов. Выше среднего роста, поджарый, в мокром изорванном дорожном плаще с капюшоном, небрежно наброшенном на светловолосую голову. Ткань, перевязывавшая левый глаз, набралась кровью из открывшейся раны. На ногах видавшие виды сапоги, некогда бывшие дорогой обувью из тонко выделанной оленьей кожи, теперь же продырявленные, с немного оттопыренными подошвами. Под плащом топорщился заткнутый за широкий ремень кинжал, единственное оружие беглеца.

Он не торопился, ведь погоня отстала. Вряд ли призрачные волки Фоллгарда возьмут след у Туманного Озера. Вода смоет запах, туман рассеет остатки ауры в пневматическом слое. Преследователи, конечно, могут оцепить озеро магическим барьером. Для этого им нужно договориться с Престолом Вероя, который не привечает магов, тем паче иноземных. Орденцы Пяти Стихий отступят, плюнув на наглого преступника, укравшего их тайну.

Беглец очень устал. Часы, проведённые в холодной воде озера, давали о себе знать мелкой дрожью в коленях. Другой на его месте не проплыл бы и половины пути до острова. К счастью или на беду, беглец обладал поистине звериной выносливостью и железной волей, гнавшей вперёд израненное и измученное длинным переходом тело. Он забыл, что такое спокойный сон и какова на вкус варёная пища. Последнюю седмицу, пребывая на грани истощения, приходилось питаться размолоченной древесной корой, насекомыми, лесными ягодами и пойманными с большим трудом лягушками. О жареном мясе он и не мечтал. Ставить ловушки или разводить костёр попросту не хватало сил. Зато теперь он в относительной безопасности.

Остров Сайтл терялся среди десятков подобных ему небольших клочков суши, разбросанных по огромному Туманному озеру, в древности считавшемуся высыхающим внутренним морем Веридана. Согласно летописям, повествующим о Допотопной Эпохе, когда-то острова были единым целым, священным местом поклонения языческих культов. Сайтл являлся центром тёмной, додраконианской религии, сведения о которой хранятся в запечатанных подземных библиотеках магических орденов и закрытых монастырях драконианских клириков. Город, возведённый на острове, упоминался в древнейших хрониках рассвета Иридийского царства, первой державы людей, далёкой предшественницы Веройской империи. Город Желаний, так звали предки нынешних вериданцев таинственную столицу Сайтла. Там осуществлялись желания, иллюзии становились реальностью. Там жил Создатель Сущего, из чьих мыслей соткалось мироздание. Потом произошёл Потоп, вызванный мятежом Драконов и оскудением людских душ. Слёзы Создателя, созерцавшего нечестие любимых творений, переполнило Чашу Терпения, установленную перед Престолом Его, и вылились дождём, длившимся сорок дней и сорок ночей. Агиасма покрыла землю, и в ней зародились Дракон воды Мийран и младший брат его, Дракон морей Аммуган, поставленные наместниками воли Создателя. Так утверждали иридийцы, так учили отступники Мийранской пентады. Клирики же полностью отвергали участие Создателя в состворении мира, утверждая Драконов первыми разумными существами, зародившимися из первоначального Хаоса.

Высокообразованные книжники полагали Туманное Озеро средоточием разнообразных аномалий. Здесь не действовала магия. Клирики драконов Эфира тоже не могли сотворить и простейшей бенедикции. Попытки узнать причину заканчивались печально. Отправленные на озеро экспедиции, в состав коих входили опытнейшие маги, бесследно пропадали. Озеро поныне выделялось белым пятном на карте исследованных многочисленными гильдиями и орденами земель Веридана. Самой знаменитой странностью считались, впрочем, не полное отсутствие магической активности, а иллюзии, появляющиеся во влажном мареве. Местные рыбаки шептались о выходящих из тумана витязях, о вырастающих в предутреннюю пору на озере шпилях стройных башен удивительной красоты. Едва вставало солнце, видения растворялись, но туман продолжал висеть над озером, презирая законы мироздания. Поэтому выходить на озеро не решались даже самые отчаянные рыболовы и исследователи маги.

Беглецу повезло. Он избежал зубов озёрных чудовищ, чудом попал на остров, который искал. Наверняка преследователи не сунутся сюда, быть может, сочтут его погибшим, хотя вряд ли, они ведь знают его лучше кого бы то ни было.

Над руинами возвышался серый купол храма. Пробоина на вершине образовывала звезду, от лучей тянулись трещины, доходящие до основания. Сооружение грозило вот-вот рассыпаться. Отбросив опасения, беглец проник внутрь, воспользовавшись найденной у самой земли прорехой, затянутой колючей лозой. Запах тлена, утопающий в полумраке круглый зал. Центр занимает трёхступенчатый пьедестал. Третий ярус возвышения предназначен для небольшого трона. На нём кто-то сидит, тёмная бесформенная фигура.

Беглец замер, перестал дышать. Сердце, кажется, остановилось, потом упало вниз, породив неприятное ощущение холода в животе. Зашевелились волосы на затылке.

Аура страха и невероятной мощи распространялась от сидящего на троне, точно волны от брошенного камня. Пересиливая себя, беглец сделал несколько шагов вперёд. Силуэт проступил чётче, обрисовались черты человека, словно присевшего отдохнуть после тяжёлого труда. Ноги выпростаны, закинуты друг на друга, одна рука свисает из разреза одежды на груди, подобно сломанной, покоящейся в своеобразном лубке конечности. Вторая скрыта под плотной чёрной тканью просторного плаща. Смоляные длинные пряди обрамляют продолговатое аристократическое лицо, немного усталое и спокойное. Такие лики вырезают скульпторы Морского Союза Архэ, ваятели героев. От уголков закрытых глаз тянутся две расходящиеся морщины, придающие сидящему скорбный вид.

— Ты, — произнёс беглец, не узнав собственного голоса. Хриплый, дрожащий, полная противоположность привычного уверенного тембра, — хозяин Острова Видений?

Сидящий молчал. Будто спал, не замечая ничего вокруг. Затем тонкие губы разомкнулись, выпуская равнодушную фразу.

— Я. — Подтвердил он. — Ты пришёл издалека. Почему искал меня?

Беглеца затрясло. Глубокий, властный голос сидящего приковывал, давил незримым грузом силы, которую невообразимо даже представить человеку, пусть и посвящённому в таинства магии. Захотелось рассказать всю историю бегства из Фоллгарда, Города-Водопада, не пропуская мелочей и ничего не утаивая.

— Позволь стать твоим учеником, — вырвалось у него. Не выдержавшие напряжения ноги подломились в коленях, заставив беглеца рухнуть.

Хозяин Сайтла безмолвствовал. Затем вдруг распахнул глаза, зажёгшиеся рубиновым пламенем. Оно поглотило трон, сидящего, в мгновение заполнило зал. Беглец беззвучно завопил от боли. Пламя испепелило волосы, сожгло кожу и плоть, обуглило кости. Странным образом человек видел свои останки, пожираемые огнём, и кричал, хотя было нечем...

Пробуждение свершилось мгновенно. Беглец стоял невредимый, уставившись в невидимую точку. В центре зала по-прежнему возвышался трон, на нём отдыхал хозяин Острова Видений, прикрывший веки в сонной дремоте.

— Уходи, — бросил он. — Тебе не стать моим учеником.

Глава I. Ужас в ночи

По просёлочной дороге, вьющейся меж холмов, ехала чёрная карета, запряжённая четвёркой огромных вороных коней. На козлах правил седой маленький мужичок в волчьем тулупе мехом наружу. Не было ни гербов, ни отличительных знаков, указывающих на принадлежность экипажа какому либо благородному дому. Простолюдины в каретах, да ещё запряжённых столь дорогими лошадями, не ездят. Такими пользуются хмурые лекари, борющиеся с чумой. Проезжающие мимо повозки поспешно уступали путь. Селяне осеняли себя священным коловоротом, завидев рвущихся вперёд страшных коней, взмыленных, фыркающих белесой пеной, скалящих зубы. Пышные гривы развевались чёрным пламенем, глаза яростно сверкали, а извозчик, знай дело, хлестал по хребтам длинным кнутом, подгоняя без того скачущих во весь опор животных.

Едущий в салоне Лонгин проснулся задолго до заката и сейчас щурился на садящееся за холмы солнце. Оно просвечивало алым пятном через плотную ткань, занавешивающую окна. Ненавистное светило слишком медленно закатывалось в преисподнюю, чтобы мучить ночных жителей на той стороне вселенной. Собратьям по несчастью он не желал зла, просто хотел себе скорейшего окончания долгого дня, преисполненного неудобствами от дневной бешеной скачки по ухабам. Смертоносное для вурдалаков и упырей солнце не причиняло ему боли. Под лучами движения замедлялись, ослабевало зрение, делая из сильного, быстрого воина немощного старца, которого мог взять на вилы любой встретившийся днём смелый крестьянин. От солнца приходилось скрываться, чаще всего в глубоких, тихих пещерах или подземельях, где никто не потревожит чуткий сон. Нынешняя поездка неприятное исключение, обусловленное срочностью полученного заказа. Лонгин привык просыпаться в полночь от легчайшего прикосновения лунного света к нежной коже, когда Мать Ночь воцарялась в землях смертных рас. Свет луны чувствовался им сквозь тучи и каменные стены дневных убежищ. Лонгин принадлежал к древнему народу Лайли Зуриат, Детям Ночи. Маги называли их высшими, или высокорождёнными, вампирами. О них говорили как о беспощадных ужасных кровопийцах, и, надо признать, считавшие так недалеки от истины. Вампиры действительно испытывают к смертным жалости не более, чем другие к собственному ужину. Об ужасности кровососов, конечно, наговаривают. Дети Ночи полагают свой облик прекрасным, добрая половина жертв того же мнения, особенно переродившиеся. В Лонгине люди видели не кровожадное чудовище, а высокого молодого эльфа с тонкими аристократическими чертами. Густые белые волосы, перехваченные у затылка синей шёлковой лентой, опускались ниже лопаток, на тёмную ткань плаща, струящегося волной тьмы до пят. От человека он отличался бледной, с неестественно голубым оттенком кожей, излишне длинными синими ногтями, слегка заострёнными кверху ушами и красными, точно у альбиноса, глазами. Эти признаки делали его похожим скорее на теневого эльфа, нежели на чудовищного кровососа, и вампир пользовался сходством, представляясь выходцем с эльфийского материка Веналаса. Правда, встречи случались всё реже, дела вёл от его имени первый помощник Доминго. Находиться на людях было опасно из-за отсутствия отражения в зеркале. Мало того, стоило высшему вампиру пройти мимо зеркала, оно тут же трескалось, привлекая ненужное внимание к скромной персоне мирно идущего по своим делам Лонгина.

Солнечный диск, наконец, закатился за холмы, оставив небо гореть закатным огнём. Налитые багрянцем облака напоминали королевские одежды, пропитавшиеся кровью из нанесённых вероломным убийцей ран. С востока неспешно надвигалась темнота, вскоре зажглась первая звезда, знаменуя конец вечернего часа и начало властвования Матери Ночи.

С каждым мгновением Лонгин ощущал прилив сил. Днём высший вампир способен существовать, лишаясь большей части способностей, ночью к нему возвращаются магия, скорость, обострённое восприятие, заживление ран и возможность изменения телесной формы. В ноздри ударили десятки новых запахов, глаза видели бессчётное число оттенков серого и чёрного. Тьма непроглядна только для дневных существ наподобие людей, Лайли Зуриат она открывает целый мир, насыщенный и безграничный. В нём Дети Ночи чувствуют себя хозяевами.

Вдоволь надышавшись ночным благоуханием, Лонгин вспомнил о предстоящем деле. Земли вольного города-государства Фероля, южной окраины Лиги Свободных Городов, простирались на многие мили вокруг. Севернее начинались владения Сеана, вечного конкурента Фероля по морской торговле. Лонгин побывал во всех городах Лиги, истоптал лежащее на восток древнее Веройское королевство, заглядывал в прохладные гномьи царства Стондоменера, изнывал от жары пустынных султанатов Шаддаха, и везде у него имелись дела.

Он, младший сын Владыки рода Пишачи, служил наёмником у смертных. Родовой замок, согласно Скрижалям Ночи, наследовал старший сын, второй получал половину движимого имущества вместе с рабами и слугами, третьему доставалось одно сокровище на выбор, обычно могущественный артефакт. У главы рода Пишачи родилась дюжина сыновей от разных жён, без учёта бастардов-полукровок, не относящихся к высокорождённым вампирам. Владыка, топчущий подлунный мир уже три тысячи лет, не собирался отправляться в Мир Вечной Ночи, хотя, по мнению старших потомков, давно пора. Лонгин решил не дожидаться кончины родителя и отправился искать счастья в странах людей. Когда-нибудь он мечтал вернуться домой, в горы родного Кинжального Хребта, мечтал вернуться со славой, построить замок и создать клан. Судьба завела его на запад, он исходил вдоль и поперёк королевства Веридана, познал быт людей, выучил их языки. И сколотил небольшой наёмный отряд "Острые Клыки", куда входили воины разных рас. Узнай о том отец и братья, возненавидели бы его и послали за ним убийц. Скрижали Ночи запрещают служить смертным, ибо удел Лайли Зуриат править смертными и уничтожать бессмертных, противящихся закону Скрижалей. Поэтому, вероятно, высокорождённые вампиры медленно терпели поражение в борьбе с другими расами. Они крайне редко выступали кому-то союзниками, предпочитая проводить опустошительные набеги на соседей ради рабов и грабежа. Арукад Диаборо, Повелитель Владык, старейший из ныне сущих Детей Ночи, не привык менять политику народа вампиров за последние тысячелетия. А зря. Опыт научил Лонгина, что союзники из смертных порой гораздо полезнее рабов, и золото одинаково ценится во всех руках, без разницы, кто платит, вампир-патриарх либо дворянин, вознамерившийся покончить с соперником.