Водяной. Посланник архимага

ВОДЯНОЙ. ПОСЛАННИК АРХИМАГА

Пролог

Беглец проверил, насколько легко вынимается кинжал из ножен на поясе. Сделал он это скорее инстинктивно, чем осмысленно. Большой, длиной в локоть клинок доброй веройской стали, не уступающий по остроте и крепости гномьим творениям, мог защитить от многого, но далеко не от всего на свете. То, чего опасался беглец, невозможно убить людским оружием. Разве что зачарованным мечом-драконом из эльфийских легенд. Беглец не боялся людей. Островок Сайтл, где он сейчас находился, необитаем.

Он долго карабкался по отвесным скалам, окружавшим берег, пока не наткнулся на расщелину, достаточно широкую для его тела. За ней начинались развалины древнего города, занимавшего почти весь остров. От крепостных стен остались разбросанные по земле каменные блоки, разрушенные здания оплела ползучая трава. Фундаменты давным-давно погрузились в грунт, крыши обвалились. Кое-где стояли, не сломленные напором неумолимого времени, увитые плющом пыльные колонны, среди них попадались обломки статуй. То там, то тут валялись алебастровые и мраморные головы, наполовину похороненные в грязи, тянулись из травы руки, словно взывающие о помощи. Красоту изъеденных влагой и ветром фигур уже не оценить. На месте ухоженных садов шелестели листьями беспорядочно выросшие деревья, размножившиеся кустарники скрывали останки выложенных разноцветными каменными плитками дорожек, на которые веками не ступала нога разумного существа.

Беглец тихо, будто боялся разбудить дремлющие на острове таинственные силы, шёл меж руин. Движения его походили на мягкую походку дикого кота, крадущегося через заросли шиповника. Внешностью он напоминал бродягу-наёмника, солдата удачи, каких полно в Лиге Свободных Городов. Выше среднего роста, поджарый, в мокром изорванном дорожном плаще с капюшоном, небрежно наброшенном на светловолосую голову. Ткань, перевязывавшая левый глаз, набралась кровью из открывшейся раны. На ногах видавшие виды сапоги, некогда бывшие дорогой обувью из тонко выделанной оленьей кожи, теперь же продырявленные, с немного оттопыренными подошвами. Под плащом топорщился заткнутый за широкий ремень кинжал, единственное оружие беглеца.

Он не торопился, ведь погоня отстала. Вряд ли призрачные волки Фоллгарда возьмут след у Туманного Озера. Вода смоет запах, туман рассеет остатки ауры в пневматическом слое. Преследователи, конечно, могут оцепить озеро магическим барьером. Для этого им нужно договориться с Престолом Вероя, который не привечает магов, тем паче иноземных. Орденцы Пяти Стихий отступят, плюнув на наглого преступника, укравшего их тайну.

Беглец очень устал. Часы, проведённые в холодной воде озера, давали о себе знать мелкой дрожью в коленях. Другой на его месте не проплыл бы и половины пути до острова. К счастью или на беду, беглец обладал поистине звериной выносливостью и железной волей, гнавшей вперёд израненное и измученное длинным переходом тело. Он забыл, что такое спокойный сон и какова на вкус варёная пища. Последнюю седмицу, пребывая на грани истощения, приходилось питаться размолоченной древесной корой, насекомыми, лесными ягодами и пойманными с большим трудом лягушками. О жареном мясе он и не мечтал. Ставить ловушки или разводить костёр попросту не хватало сил. Зато теперь он в относительной безопасности.

Остров Сайтл терялся среди десятков подобных ему небольших клочков суши, разбросанных по огромному Туманному озеру, в древности считавшемуся высыхающим внутренним морем Веридана. Согласно летописям, повествующим о Допотопной Эпохе, когда-то острова были единым целым, священным местом поклонения языческих культов. Сайтл являлся центром тёмной, додраконианской религии, сведения о которой хранятся в запечатанных подземных библиотеках магических орденов и закрытых монастырях драконианских клириков. Город, возведённый на острове, упоминался в древнейших хрониках рассвета Иридийского царства, первой державы людей, далёкой предшественницы Веройской империи. Город Желаний, так звали предки нынешних вериданцев таинственную столицу Сайтла. Там осуществлялись желания, иллюзии становились реальностью. Там жил Создатель Сущего, из чьих мыслей соткалось мироздание. Потом произошёл Потоп, вызванный мятежом Драконов и оскудением людских душ. Слёзы Создателя, созерцавшего нечестие любимых творений, переполнило Чашу Терпения, установленную перед Престолом Его, и вылились дождём, длившимся сорок дней и сорок ночей. Агиасма покрыла землю, и в ней зародились Дракон воды Мийран и младший брат его, Дракон морей Аммуган, поставленные наместниками воли Создателя. Так утверждали иридийцы, так учили отступники Мийранской пентады. Клирики же полностью отвергали участие Создателя в состворении мира, утверждая Драконов первыми разумными существами, зародившимися из первоначального Хаоса.

Высокообразованные книжники полагали Туманное Озеро средоточием разнообразных аномалий. Здесь не действовала магия. Клирики драконов Эфира тоже не могли сотворить и простейшей бенедикции. Попытки узнать причину заканчивались печально. Отправленные на озеро экспедиции, в состав коих входили опытнейшие маги, бесследно пропадали. Озеро поныне выделялось белым пятном на карте исследованных многочисленными гильдиями и орденами земель Веридана. Самой знаменитой странностью считались, впрочем, не полное отсутствие магической активности, а иллюзии, появляющиеся во влажном мареве. Местные рыбаки шептались о выходящих из тумана витязях, о вырастающих в предутреннюю пору на озере шпилях стройных башен удивительной красоты. Едва вставало солнце, видения растворялись, но туман продолжал висеть над озером, презирая законы мироздания. Поэтому выходить на озеро не решались даже самые отчаянные рыболовы и исследователи маги.

Беглецу повезло. Он избежал зубов озёрных чудовищ, чудом попал на остров, который искал. Наверняка преследователи не сунутся сюда, быть может, сочтут его погибшим, хотя вряд ли, они ведь знают его лучше кого бы то ни было.

Над руинами возвышался серый купол храма. Пробоина на вершине образовывала звезду, от лучей тянулись трещины, доходящие до основания. Сооружение грозило вот-вот рассыпаться. Отбросив опасения, беглец проник внутрь, воспользовавшись найденной у самой земли прорехой, затянутой колючей лозой. Запах тлена, утопающий в полумраке круглый зал. Центр занимает трёхступенчатый пьедестал. Третий ярус возвышения предназначен для небольшого трона. На нём кто-то сидит, тёмная бесформенная фигура.

Беглец замер, перестал дышать. Сердце, кажется, остановилось, потом упало вниз, породив неприятное ощущение холода в животе. Зашевелились волосы на затылке.

Аура страха и невероятной мощи распространялась от сидящего на троне, точно волны от брошенного камня. Пересиливая себя, беглец сделал несколько шагов вперёд. Силуэт проступил чётче, обрисовались черты человека, словно присевшего отдохнуть после тяжёлого труда. Ноги выпростаны, закинуты друг на друга, одна рука свисает из разреза одежды на груди, подобно сломанной, покоящейся в своеобразном лубке конечности. Вторая скрыта под плотной чёрной тканью просторного плаща. Смоляные длинные пряди обрамляют продолговатое аристократическое лицо, немного усталое и спокойное. Такие лики вырезают скульпторы Морского Союза Архэ, ваятели героев. От уголков закрытых глаз тянутся две расходящиеся морщины, придающие сидящему скорбный вид.

— Ты, — произнёс беглец, не узнав собственного голоса. Хриплый, дрожащий, полная противоположность привычного уверенного тембра, — хозяин Острова Видений?

Сидящий молчал. Будто спал, не замечая ничего вокруг. Затем тонкие губы разомкнулись, выпуская равнодушную фразу.

— Я. — Подтвердил он. — Ты пришёл издалека. Почему искал меня?

Беглеца затрясло. Глубокий, властный голос сидящего приковывал, давил незримым грузом силы, которую невообразимо даже представить человеку, пусть и посвящённому в таинства магии. Захотелось рассказать всю историю бегства из Фоллгарда, Города-Водопада, не пропуская мелочей и ничего не утаивая.

— Позволь стать твоим учеником, — вырвалось у него. Не выдержавшие напряжения ноги подломились в коленях, заставив беглеца рухнуть.

Хозяин Сайтла безмолвствовал. Затем вдруг распахнул глаза, зажёгшиеся рубиновым пламенем. Оно поглотило трон, сидящего, в мгновение заполнило зал. Беглец беззвучно завопил от боли. Пламя испепелило волосы, сожгло кожу и плоть, обуглило кости. Странным образом человек видел свои останки, пожираемые огнём, и кричал, хотя было нечем...

Пробуждение свершилось мгновенно. Беглец стоял невредимый, уставившись в невидимую точку. В центре зала по-прежнему возвышался трон, на нём отдыхал хозяин Острова Видений, прикрывший веки в сонной дремоте.

— Уходи, — бросил он. — Тебе не стать моим учеником.

Глава I. Ужас в ночи

По просёлочной дороге, вьющейся меж холмов, ехала чёрная карета, запряжённая четвёркой огромных вороных коней. На козлах правил седой маленький мужичок в волчьем тулупе мехом наружу. Не было ни гербов, ни отличительных знаков, указывающих на принадлежность экипажа какому либо благородному дому. Простолюдины в каретах, да ещё запряжённых столь дорогими лошадями, не ездят. Такими пользуются хмурые лекари, борющиеся с чумой. Проезжающие мимо повозки поспешно уступали путь. Селяне осеняли себя священным коловоротом, завидев рвущихся вперёд страшных коней, взмыленных, фыркающих белесой пеной, скалящих зубы. Пышные гривы развевались чёрным пламенем, глаза яростно сверкали, а извозчик, знай дело, хлестал по хребтам длинным кнутом, подгоняя без того скачущих во весь опор животных.

Едущий в салоне Лонгин проснулся задолго до заката и сейчас щурился на садящееся за холмы солнце. Оно просвечивало алым пятном через плотную ткань, занавешивающую окна. Ненавистное светило слишком медленно закатывалось в преисподнюю, чтобы мучить ночных жителей на той стороне вселенной. Собратьям по несчастью он не желал зла, просто хотел себе скорейшего окончания долгого дня, преисполненного неудобствами от дневной бешеной скачки по ухабам. Смертоносное для вурдалаков и упырей солнце не причиняло ему боли. Под лучами движения замедлялись, ослабевало зрение, делая из сильного, быстрого воина немощного старца, которого мог взять на вилы любой встретившийся днём смелый крестьянин. От солнца приходилось скрываться, чаще всего в глубоких, тихих пещерах или подземельях, где никто не потревожит чуткий сон. Нынешняя поездка неприятное исключение, обусловленное срочностью полученного заказа. Лонгин привык просыпаться в полночь от легчайшего прикосновения лунного света к нежной коже, когда Мать Ночь воцарялась в землях смертных рас. Свет луны чувствовался им сквозь тучи и каменные стены дневных убежищ. Лонгин принадлежал к древнему народу Лайли Зуриат, Детям Ночи. Маги называли их высшими, или высокорождёнными, вампирами. О них говорили как о беспощадных ужасных кровопийцах, и, надо признать, считавшие так недалеки от истины. Вампиры действительно испытывают к смертным жалости не более, чем другие к собственному ужину. Об ужасности кровососов, конечно, наговаривают. Дети Ночи полагают свой облик прекрасным, добрая половина жертв того же мнения, особенно переродившиеся. В Лонгине люди видели не кровожадное чудовище, а высокого молодого эльфа с тонкими аристократическими чертами. Густые белые волосы, перехваченные у затылка синей шёлковой лентой, опускались ниже лопаток, на тёмную ткань плаща, струящегося волной тьмы до пят. От человека он отличался бледной, с неестественно голубым оттенком кожей, излишне длинными синими ногтями, слегка заострёнными кверху ушами и красными, точно у альбиноса, глазами. Эти признаки делали его похожим скорее на теневого эльфа, нежели на чудовищного кровососа, и вампир пользовался сходством, представляясь выходцем с эльфийского материка Веналаса. Правда, встречи случались всё реже, дела вёл от его имени первый помощник Доминго. Находиться на людях было опасно из-за отсутствия отражения в зеркале. Мало того, стоило высшему вампиру пройти мимо зеркала, оно тут же трескалось, привлекая ненужное внимание к скромной персоне мирно идущего по своим делам Лонгина.

Солнечный диск, наконец, закатился за холмы, оставив небо гореть закатным огнём. Налитые багрянцем облака напоминали королевские одежды, пропитавшиеся кровью из нанесённых вероломным убийцей ран. С востока неспешно надвигалась темнота, вскоре зажглась первая звезда, знаменуя конец вечернего часа и начало властвования Матери Ночи.

С каждым мгновением Лонгин ощущал прилив сил. Днём высший вампир способен существовать, лишаясь большей части способностей, ночью к нему возвращаются магия, скорость, обострённое восприятие, заживление ран и возможность изменения телесной формы. В ноздри ударили десятки новых запахов, глаза видели бессчётное число оттенков серого и чёрного. Тьма непроглядна только для дневных существ наподобие людей, Лайли Зуриат она открывает целый мир, насыщенный и безграничный. В нём Дети Ночи чувствуют себя хозяевами.

Вдоволь надышавшись ночным благоуханием, Лонгин вспомнил о предстоящем деле. Земли вольного города-государства Фероля, южной окраины Лиги Свободных Городов, простирались на многие мили вокруг. Севернее начинались владения Сеана, вечного конкурента Фероля по морской торговле. Лонгин побывал во всех городах Лиги, истоптал лежащее на восток древнее Веройское королевство, заглядывал в прохладные гномьи царства Стондоменера, изнывал от жары пустынных султанатов Шаддаха, и везде у него имелись дела.

Он, младший сын Владыки рода Пишачи, служил наёмником у смертных. Родовой замок, согласно Скрижалям Ночи, наследовал старший сын, второй получал половину движимого имущества вместе с рабами и слугами, третьему доставалось одно сокровище на выбор, обычно могущественный артефакт. У главы рода Пишачи родилась дюжина сыновей от разных жён, без учёта бастардов-полукровок, не относящихся к высокорождённым вампирам. Владыка, топчущий подлунный мир уже три тысячи лет, не собирался отправляться в Мир Вечной Ночи, хотя, по мнению старших потомков, давно пора. Лонгин решил не дожидаться кончины родителя и отправился искать счастья в странах людей. Когда-нибудь он мечтал вернуться домой, в горы родного Кинжального Хребта, мечтал вернуться со славой, построить замок и создать клан. Судьба завела его на запад, он исходил вдоль и поперёк королевства Веридана, познал быт людей, выучил их языки. И сколотил небольшой наёмный отряд "Острые Клыки", куда входили воины разных рас. Узнай о том отец и братья, возненавидели бы его и послали за ним убийц. Скрижали Ночи запрещают служить смертным, ибо удел Лайли Зуриат править смертными и уничтожать бессмертных, противящихся закону Скрижалей. Поэтому, вероятно, высокорождённые вампиры медленно терпели поражение в борьбе с другими расами. Они крайне редко выступали кому-то союзниками, предпочитая проводить опустошительные набеги на соседей ради рабов и грабежа. Арукад Диаборо, Повелитель Владык, старейший из ныне сущих Детей Ночи, не привык менять политику народа вампиров за последние тысячелетия. А зря. Опыт научил Лонгина, что союзники из смертных порой гораздо полезнее рабов, и золото одинаково ценится во всех руках, без разницы, кто платит, вампир-патриарх либо дворянин, вознамерившийся покончить с соперником.

Вчера вечером к Доминго пришёл посланец герцога Себастьяна Герачио, в народе прозываемого Красным Охотником за страсть к вину и охоте. У герцога возникла проблема с графом Тимоном Разорским, вассалом короля Фероля и дальним родственником правителя. Графу выпало несчастье быть соседом жадного до чужого добра Герачио. Произошло несколько крупных стычек, окончившихся смертью нескольких десятков дружинников с обеих сторон и сожжением пограничных деревень. Пожилой граф обратился к королю за справедливостью, и тот ответил запретом на притязания Красного Охотника. Герцог, опасаясь королевского гнева, тайно хотел нанять отряд Лонгина. Доминго сомневался, браться ли за столь опасную работу, как штурм укреплённого замка, однако принесённый посланцем мешочек золота перевесил колебания старого пса войны. Лонгин одобрил сделку. По заказу Красного Охотника, замок должен сгореть, а все, находящиеся в нём на момент штурма, погибнуть — не от стали, так от огня. Нападение необходимо обставить так, будто графа со свитой и замковыми слугами вырезали разбойники, промышляющие в ферольских лесах.

Лонгин поднёс к лицу массивный золотой перстень, всматриваясь в омут большого рубина. Кольцо Вызова несло в себе древнюю магию Лайли Зуриат, помогающую связываться обладателю со слугами, чью кровь "помнил" самоцвет, изготавливавшийся из сгустившейся крови высокорождённого вампира. Капелька чужой жизненной влаги навеки запечатлевалась в камне, создавая нерушимую астральную связь с объектом. На сосредоточение, построение воображением точной копии вызываемого ушло несколько секунд. Тонкие губы произнесли короткое заклинание-зов, глубины самоцвета замерцали. Искра постепенно выросла в пульсирующий огонёк, манящий взгляд, точно магнит. Рубин вспыхнул, выпустив мгновенно разросшееся облако пурпурного светящегося тумана, оформившееся в человека, сидящего напротив Лонгина. Из мглы проступило суровое лицо, на голове жёсткая щетка коротко остриженных седеющих волос.

— Доминго, — тихо позвал высокорождённый. — Доминго, ты слышишь меня?

Астральная проекция наёмника взглянула на капитана. Кольцо Вызова давало возможность обоюдного общения.

— Мы у стен замка, сеньор, — доложил Доминго. — С виду ничего сложного, замок как замок. Стоит на холме, окружён широким рвом, да мы не такие с вами брали. Гарнизон воинов пятьдесят, по словам местного конюха. Всё готово к штурму. Только... Вы бы сами посмотрели, ваша милость.

— Что-то не так?

— Ночь, а ворота настежь открыты. Через ров мост переброшен. А людей внутри не видно, и света никакого в окошках. На стенах дозорных нет. Нехорошее у меня предчувствие, сеньор.

Лонгин насторожился. Доминго, старый пёс, не раз предупреждал об опасности, спасая жизни бойцов отряда. Воин чуял угрозу внутренним, недоступным молодому вампиру чутьём, и никогда на его памяти не подводил, хотя всё бывает впервые.

— От замка разит смертью, — отрезал наёмник. — Прошу вас, приезжайте побыстрее.

— Интересные вещи ты говоришь, Доминго, — произнёс задумчиво вампир, бросив на прощание: — Жди.

Помощник кивнул, фигура пропала. Заклубившийся на её месте зыбкий пурпурный туман уменьшился, втягиваясь в магический перстень. Не прошло и минуты, как внутренность кареты затопила тьма. Лонгин откинулся на обшитую бархатом подушку, венчавшую сидение. Слова наёмника посеяли беспокойство. Ситуация действительно кажется странной. Неужели замок графа ловушка? Вряд ли. Будь на самом деле так, ничего необычного в охране замка не было бы. На стенах расхаживали бы дозорные, ворота, как всегда по ночам, оказались бы запертыми, дабы не возникло подозрений у нападающих. Нет, здесь что-то нечисто. Доминго прав, следует поторопиться.

Ночь даровала своим детям магию лунного света и призрачных теней. Лайли Зуриат пользовались ею легко, будто ребёнок, играющий локонами матери. Мысленно представив результат магического действия, высокорождённый волевым усилием зачерпывал разлитую вокруг пневму и преобразовывал её по собственному желанию.

Шестёрка запряжённых коней обернулась чёрным пламенем, понёсшим карету по соткавшейся из лунного света дороге. Экипаж взмыл в небеса. Внизу мелькали холмы ферольских земель, поля и луга, спящие деревни. На севере обозначился графский замок, за считанные минуты выросший угрюмой громадой над окрестностями. Небольшой, неказистый, низкая башня донжона, зато удачно выбранное расположение делало крепость господствующей над открытой, без деревьев, местностью, просматриваемой на многие лиги. К гнезду Разорского семейства нельзя подобраться незамеченным без помощи колдовства.

Отряд наёмников подошёл к замку под покровом темноты. Макшал Игхот, колдун-тролль, превратил воинов в серые тени, неразличимые с замковых стен. Местный маг не обладал арканами обнаружения магического присутствия, сам тоже не отличался особой чувствительностью к пневматическим возмущениям. Чего ждать от бакалавра, пусть и третьей степени? Позволить волшебника получше графу не позволяли средства. Разорские род старый, с годами растерявший влияние и богатства, оставивший знатную фамилию, происходящую от расположенного неподалёку посёлка Разора, возле коего семь сотен лет назад произошла великая битва. За проявленную в сражении храбрость правитель Фероля пожаловал отличившемуся военачальнику титул и земли, тогда изобиловавшие лесами. Ныне леса вырубили под пастбища, землю распахали. Диких зверей заменили овцы, пасущиеся на холмах, и стерегущие стада овчарки.

Карета чёрным пятном скатилась по лунной дорожке на вершину пологого холма. Дверца отворилась, выпустив Лонгина, и экипаж распался растворяющимися клочьями тьмы. К вампиру потянулась вереница теней, совершенно невидимых из замка.

— Зайдите за холм, сеньор, там нас не заметят, — прошептала первая тень.

За холмом наёмники успели вырыть землянку, вмещающую несколько человек. Тени, проскользнув в неё, обрели объём и цвет, став знакомыми командирами "Острых Клыков".

— Моё почтение, сеньор капитан, — склонился в приветственном поклоне Раэль Бард, выходец из эльфов веналасского Благого Двора. — Рад Вашему прибытию.

Высокий, худой, в серо-зелёном камзоле с вышитым на спине нарциссом, гербом благородного эльфийского дома. За плечами из сумки высовывалась арфа, самое эффективное оружие Раэля наравне с метательными кинжалами, устроенными в складках одежды. Эльф был разведчиком наёмников, славился прекрасным голосом и смазливым личиком, сводившими с ума красавиц по эту сторону Таградового моря. Он проник в замок графа Разорского под видом странствующего певца и вызнал численность солдат и особенности укреплений замка. Говорят, если бы не граф, заставший эльфа во время приватного пения с юной графиней, Раэль открыл бы ночью ворота, перерезав охрану, и запустил "Острых Клыков" без штурма.

Полная противоположность Раэля его одноглазый брат-близнец Мангаэль Стрелок, командующий дюжиной лучников. Угрюмый, молчаливый, серьёзный. Он предпочитал простую кожаную куртку без украшений и гербов, ибо навсегда порвал с кланом. Со ста шагов пущенная им стрела пробивала подброшенную в воздух крошечную медную монетку. Лук, привезённый из Веналаса, превосходил вериданские по дальнобойности, а стрелы, изготавливаемые эльфом, вредили нежити и нечисти. Лучники Мангаэля носили гордое имя "Убийц рыцарей". Их смазанные ядом стрелы находили малейшие щели в рыцарской броне, убивая врага стремительнее гадюк, из чьих зубов добывался колдуном троллем смертоносный яд.

Тролль, на голову выше остальных командиров, синекожий, с длинным крючковатым носом и выпирающими из-под нижней толстой губы полуистёршимися клыками, походил на чудовище. Бритую голову на тонкой костлявой шее венчал гребень седых волос, на впалой груди болталось ожерелье из засушенных сморщенных ушей, перемежающихся звериными зубами и когтями. Мешком висела короткая грязная тога, явно снятая с убитого противника. Колдун Макшал Игхот, происходящий с юга Веналаса, презирал условности и не желал подстраиваться под людишек. Часто его вид пугал вериданцев, не привыкших к разгуливающему по улицам их городов троллю, опиравшемуся о посох, вырезанный из бедренной кости саблезубого тигра, и таскавшим с собой сумку, набитую всевозможными снадобьями и магическими ингредиентами. Наёмники ценили колдуна прежде всего за лекарские знания. Макшал Игхот справлялся со смертельными ранами, срамя дипломированных магов-целителей, создавал яды и противоядия, снимал наведённую вражескими чародеями порчу, обезвреживал магические ловушки, чувствуя изменения природной пневмы.

— Кто-то нас опередить, — прокаркал тролль. — Замок пустой.

— Вы проверяли? — приподнял бровь Лонгин. — Посылали разведчиков?

— Мои ребята оставались со мной здесь, — ответил Раэль. — Господин Ихгот высказывает очередное предположение, основывающееся, вероятно, на его предчувствиях.

— Не называть меня господин, сопляк, — прорычал колдун. — Тролли свободны, у нас нет господинов, как у вас, ушастых зайцеложцев.

О взаимной неприязни эльфов и троллей знают все. Раэль с Макшалом часто переругивались, при встрече обязательно подкалывали друг друга, причём зачинщиком неизменно выступал командир разведчиков. К счастью, до драки никогда не доходило, в ссору вовремя вмешивались либо Доминго, либо Лонгин.

— О, ваш словарный запас растёт, уважаемый Ихгот, — счастливо улыбался эльф. Провоцирование тролля доставляло ему массу удовольствия. — Выучили слово "зайцеложец". Признаться, сколько живу, не слыхал такого. Долго ли учили словечко?

— Ашмуртад иглыш огирхуруд!!! — выплюнул тролльское оскорбление колдун. — Скажешь хоть букву, прокляну!

Раэль открыл было рот для колкости, да приказ капитана заставил обоих умолкнуть.

— Замолчите, оба! Вы собрались не для того, чтобы перегрызать товарищу глотку. Хотите выяснять отношения, прочь из моего отряда. — Землянка погрузилась в тягостную тишину. Выдержав паузу, Лонгин продолжил. — Я и Раэль с разведчиками пойдём проверять замок. Не объявимся до рассвета, уходите. Услышите звуки боя, штурмуйте. Столкнётесь с мощным противником, отступайте. Ясно?

Командиры "Клыков" кивнули. Макшал пробурчал под нос неразборчивое ругательство.

— Смерть живёт в замке, — кулаки тролля сжались. — Давай уходить и резать башка герцогу. Красный Охотник посылать нас на гибель в проклятый замок. Не простить.

— Согласен с Макшалом, сеньор капитан, — поддержал колдуна Доминго. — Плохое место. Может быть, герцог и не знал, что приключилось с замком, но идти туда опасно. Уйдём, пока не поздно, вызнаем, что произошло, потом будем действовать по обстоятельствам.

Лонгин горько усмехнулся.

— Герцог Герачио своенравен, обидчив и мстителен. Невыполнение заказа примет за оскорбление. Мы заимеем врага, о нас пойдёт скверная репутация. Лига Свободных Городов для нас закроется, нас могут объявить вне закона. Вы этого добиваетесь? Пусть выскажутся Раэль и Мангаэль.

Бард окатил тролля волной презрения.

— Бабьи бредни. Мы обыщем замок, убьём всех, встретившихся нам, снимем голову графа и принесём герцогу. В конце концов, нам за неё заплачено. У меня слишком много старых врагов, чтобы заводить новых. А убегать, не зная, от чего, удел труса.

— Труса? — ладонь Доминго многозначительно легла на эфес висевшей на поясе абордажной сабли. — Следи за языком, парень, если не хочешь лишиться его.

Тролль ощерился свирепой ухмылкой, показав пеньки зубов, и потянулся к банкам с ядом, спрятанным в сумке.

— Твоя сушёный голова красиво смотреться на посохе Макшал Ихгот, — сверкал красными глазищами колдун.

Мангаэль среагировал быстро. Стрела оттянула тетиву лука, будто из ниоткуда взявшегося в руках. Тёмный, выжженный отравой наконечник указывал на Доминго. Его эльф считал опаснее тролля, поскольку старый наёмник, большую часть жизни проведший в знаменитой Столице Мечей Таннае, в свои пятьдесят мог потягаться с молодыми Мастерами Клинков из веройской Гвардии Короля-Сокола.

— Мангаэль, убери лук, — капитан встал между эльфами и Доминго с Макшалом.

— Брат прав. Разведка по замку.

Губы вампира тронула улыбка.

— Раэль, пройдёшь с разведчиками по всем строениям. Найдёшь живых, веди на площадку перед донжоном. Я обыщу стены и башни.

В отряде "Острых Клыков" было полсотни отчаянных рубак, из них дюжина лучников. Раэль отобрал десяток ловких парней, приученных метать ножи и драться короткими кинжалами. С ними эльф разведывал местность, прежде чем приходили остальные наёмники, обезвреживал ловушки, устранял вражеские засады. Люди Барда двигались тише лесных котов, наносили удар стремительнее разъярённой кобры и исчезали, точно неуловимые злые духи. Каждый держал при себе сделанный троллем амулет, превращающий по ночам в тени. Без магии защитникам замка не удастся их обнаружить.

Лонгин не нуждался в амулетах. Плащ надулся, разделившись надвое, за спиной вампира затрепетали угольно чёрные крылья. Взмах, и Лайли Зуриат взлетел. Поравнявшись с крышей донжона, он бегло осмотрел раскинувшееся внизу пространство.

Замок действительно выглядел покинутым. Печные трубы не дымят, как обычно, окна темны, двор пустынен. Ни часовых, ни собак, ни лошадей. Лонгин приземлился на надвратную башню. Поражала тишина. Абсолютная. Не слышно даже насекомых, поющих песни от заката до зари, и собак, лающих при появлении поблизости нежити. Подсказку дал ветер, принёсший букет запахов. Со стороны пекарни доносились ароматы свежей выпечки, недавно погасшего очага, специй, приправ. Из кухни тянуло жареным поросёнком, кислым вином. От псарни несло псиной. И отовсюду, почти перебивая остальные, веял густой аромат крови, смешанный со смрадом мертвечины. Клыки Лонгина непроизвольно удлинились, рот наполнился слюной. Доминго не ошибся, от замка разило смертью. Совсем недавно жилище графа подверглось нападению, причём столь молниеносному, что воины Разорского не успели защитить ни хозяина, ни себя. Кажется, едва открылись ворота, впустив убийц, тут же полегла охрана. Животных, и то не пожалели. Мало кто способен вырезать целый замок вот так. Вампир сосредоточился, доводя остроту чувств до предела. Шорох шагов, еле различимое дыхание, стук сердец, шелест одежд приближающихся наёмников. Их тела горели яркими факелами, источая тепло. Лайли Зуриат ощущают теплокровных за толстыми крепостными стенами, определяя расположение добычи, видят жар магическим зрением.

Стены, постройки... Никого живого. Только в донжоне теплится жизнь. Кто-то уцелел. Лонгин, спрыгнув, клубком тьмы устремился ко входу главной башни. Умный враг подстроит западню у массивной, обитой железными полосами двери донжона, находящейся на высоте шести локтей от земли. К ней ведёт деревянный помост. Второй вход на крыше, куда и полетел вампир, надеясь застать противника врасплох. Деревянный люк, наверняка запертый изнутри, плотно подогнан к проёму. Щели слишком малы, чтобы просунуть пальцы, ручки тоже нет. Размахнувшийся Лонгин ударил по люку кулаком, разломив пополам. Брызнувшие щепки упали на лестницу, высокородный бросился за ними, перескакивая полдюжины ступеней. Выживший услышал шум, если не страдает полной глухотой, но остаётся на месте. Следующую дверь сорвало с петель от мощного пинка. Вампир попал в небольшую комнату со сводчатым низким потолком, расписанным сценами охоты. Задрапированные гобеленами стены наводили на мысль о прячущихся убийцах. Напротив дорогу преграждала ещё одна дверь. За ней магическое зрение показывало тепло живого существа. Слух улавливал учащённое сердцебиение. Пахло ужасом.

Лонгин шагнул вперёд, намереваясь выбить жалкую преграду и узнать, что произошло. Хорошо бы выжил граф, за него ведь уплачено.

— Давно не встречал высшего вампира. Где же свита из упырей и вурдалаков? — раздалось позади.

Лонгин медленно обернулся, весь обратившись в чувства. Звуки словно родились из пустоты, источник никак не проявлял себя, наталкивая на догадки о могучем маге, умеющем скрывать присутствие лучше всех, кого знал капитан наёмников за полуторасотлетнюю не-жизнь, и о нежити без запаха. "Лайли Зуриат?" — промелькнула нелепая мысль. Неужели отец всё-таки послал за ним?

Снаружи громом прокатился звон натягиваемых цепей. Мост, переброшенный через ров, поднимался. Замковые ворота закрывались.

Раэль во дворе ступил в лужу чего-то липкого. Пригнувшись, эльф разглядел кровь, сохраняющую отпечатки упавшего тела. Самого трупа не было. Напрягая глаза, в темноте видевшие гораздо хуже, чем у вампиров, но куда зорче, нежели у людей, разведчик разобрал след. По песку, усыпавшему двор, тащили окровавленного мертвеца. Бард обвёл двумя пальцами вокруг, указав на постройки, ютящиеся у донжона.

Проходя мимо псарни, эльф обратил внимание на сломанные клетки, залитые кровью. Псы пропали. Кто бы ни сотворил это, он, верно, не хотел, чтобы собачий лай его выдал. Хотя резать собак посреди двора, заполненного стражей, вряд ли разумно. Зачем же понадобилось уничтожать животных?

Везде, куда заходили разведчики, обнаруживались следы произошедшей бойни. Пол в крови, кое где покорёжена мебель, разбросаны вещи. Пекарня засыпана мукой. Пекарь замешивал тесто и попытался защититься, опрокинув мешок. Фартук у кухонного стола цвёл красными цветами, припорошенными мучным инеем. Никаких тел. На кухне возле затушенного очага лежал опрокинутый чан, ложки и ножи валялись где попало. И кровь. На полу, стенах, даже потолке.

Безухий Варго, бывший грабитель, тихонько выругался.

— Я бывал в разных передрягах, но на поле боя крови меньше, чем тут, — буркнул он. Амулет Кошачьего Глаза позволял ему, как и всем разведчикам, видеть в темноте. — Кто совершил такое? Демоны преисподней, не иначе.

Раэлю прошлой осенью исполнилось триста пятнадцать лет. Небольшой возраст для эльфа Благого Двора. Почтенный возраст для изгоя, покинувшего родину двести лет назад. За прошедшие годы он разное повидал. Военные кампании, грабежи, разорение городов, десятки сражений, тысячи смертей. Вид крови ничуть не смущал его, резню он воспринимал как занимательное приключение. Циничный до мозга костей, эльф любил убивать и знал толк в смерти. К поработавшим в замке убийцам Бард питал некое уважение, какое испытывают к профессионалу в своём деле.

— Ловко, — ухмыльнулся Раэль. — Ставлю золотой, у Его Сиятельства имелись враги покруче герцога.

Как-то в Альянсе случилось нечто похожее. Напали на хоранский королевский дворец, всех перебили. Охрану, слуг, королевскую семью. Убийц кого изловили, кого убили маги Вольной магической академии, присланные на помощь Хорану. Кем являлись убийцы, на кого работали, известно, наверное, лишь правителям Альянса. С тех пор в Хоране, да и во всём Альянсе, установили народоправие. Молва сложила множество страшных историй о хоранской резне, приписывающих заслугу истребления монаршего рода демоническим сущностям. Раэль, не склонный верить досужим россказням, предпочитал реалистичные объяснения. Ядовитый порошок из джунглей южного Шаддаха, духовая трубка, стреляющая иглами, немыслимая скорость телодвижений, развитая годами упорных тренировок и данная магией куда убедительнее вмешательства демонических тварей. Есть бессчётное число способов быстрого убийства.

— Бард, мы нашли трупы, — доложил вбежавший разведчик. — Конюшня.

В конюшне стояла вонь разлагающегося мяса. Стойла заложили горами лошадиных и собачьих тел. Центр занимали крытые повозки. Отвернув край тканевого верха ближайшей телеги, Раэль отошёл, скривившись. Из-за борта вывалилась человеческая кисть, палец коей украшало кольцо-печать Разорского.

— Примите мои поздравления, господа, — постарался улыбнуться эльф. — Мы нашли Его Сиятельство. Кто-нибудь, отрубите ему голову, и уходим отсюда.

Безухий Варго, вынув футовый нож, взялся выполнить приказ. Окрик разведчика, донёсшийся со двора, вынудил наёмника застыть на мгновение, а затем рвануться прочь.

— Ворота закрываются!

Варго успел сделать три шага, прежде чем его голова слетела с плеч. Другой разведчик внезапно рухнул, между лопаток трепетал метательный диск. Четверо оставшихся кинулись к выходу. Первый, поравнявшийся с дверным проёмом, вдруг развалился пополам, а на его месте встал неизвестный человек, вооружённый глефой. Человек ли? Среднего роста, лицо укутано подобием тюрбана пустынных кочевников, тёмную одежду трудно различить впотьмах. Сафиро Кот попытался ударить по нему ножом. Клинок глефы, описав дугу, начисто срубил руку наёмника у плеча. Боец взвился вихрем, кромсая старающихся покинуть конюшню и атаковать его разведчиков. Схватка продлилась всего несколько мгновений. Покалеченные, убитые люди Раэля грудой лежали у ног неведомого губителя. Он точными ударами прикончил умирающих и замер на пороге.

Затаившийся под повозкой эльф перестал дышать, силясь унять рвущееся из груди сердце. Диски бросили сверху, значит, убийца прятался под потолком, выжидая, пока запрут ворота. Мышеловка захлопнулась, угодившие в неё грызуны обречены. Стоящий на выходе боец мастерски владеет глефой, схоронившийся где-то под потолком убийца отлично бросает метательные диски. Драконы ведают, сколько убийц в замке. О ребятах во дворе, проверявших склады, можно забыть. Их уже нет. Если удастся выскочить во двор и опустить подъёмный мост, появится шанс спастись. Мизерный, призрачный шанс, теряющийся на фоне мечущихся снаружи теней. Нужно убить двоих в конюшне, выйти к воротному механизму. Выйти? Во дворе самое меньшее один противник. Остаться под повозкой нельзя, Барда заметили. Демоны, демоны, демоны подери!!! Что делать?

Раэль хотел жить. Неприсущая его расе жажда выжить любой ценой жгла, толкала на действия. Он справедливо оценивал свои возможности и понимал обстоятельства с того момента, как диск срезал голову Варго. К выходу пробиваться не стал, потому что увидел мастера глефы. Не будет простой воин в одиночку идти против пятерых подготовленных мужчин. Вышел — следовательно, имел основания считать себя победителем. Дурак либо мастер. В толчее, создавшейся на выходе, эльф не смог бы использовать ножи, слишком мало пространства для манёвра, а в спину глядит метатель чакр. Поэтому Бард упал под повозку, прикрывшую от убийцы сверху. Рано ли, поздно, его "попросят" выйти.

Заскрипели потолочные балки, говоря эльфу о перемещении метателя. "Хвала вселенскому Порядку, врага возможно выследить по звуку", — подумал Раэль. Пора! Перекатившись, эльф выскочил из-под повозки с другой стороны от движущегося по потолку противника и, на ходу бросив в бойца с глефой метательный нож, запрыгнул на ясельную перегородку. Отсюда виден потолок, атаку дисками примет ближний опорный столб.

Глефа дёрнулась, лениво отбив нож. Поистине, на пороге стоит мастер оружия. Нападать он не собирался, служа сторожем пойманному в конюшне Барду. Наёмник мысленно возблагодарил Драконов за это. Меж пальцев тускло блеснула сталь. Куда подевался метатель чакр? На потолке нет, стены, сколько хватает обзора, тоже свободны. Невероятно долгий миг ничего не происходило, затем тьма в углу потолка шевельнулась. Воздух рассёк короткий свист брошенных дисков. Эльф еле успел отпрянуть, чакр срезал прядь с его лба. Увернуться от второго, летящего с расчетом, чтобы попасть по уклоняющемуся от первого диска наёмнику, стоило большого труда. Раэль изогнулся, рискуя вывихнуть кости, тело отозвалось резкой болью мышц. Чакр полоснул по камзолу со спины, в ту же секунду с ладони эльфа сорвались три ножа. Убийца выдал себя движением. Очевидно, им применялся аркан невидимости, действующий как маскирующий амулет колдуна-тролля. Двинувшись, метатель показал себя, и замер, снова став неразличим на фоне потолка. Темнота содрогнулась, уходя от клинков, мгновенно обрисовались контуры передвигающегося на четвереньках по потолку противника. Неестественность перемещения напоминала гигантскую ящерицу, вздумавшую прогуляться по потолку. Проворно перебирая конечностями, комок мрака перелез на стену, оттуда, швырнув диски, ринулся к наёмнику.

Эльфы долгожители. Именно благодаря длинной жизни они обретают опыт в выбранном занятии, и опыт дарует им превосходство. Мангаэль сознательную жизнь посвятил стрельбе из лука, развивая природную ловкость. Равного ему сложно найти. Раэль же с детства считался лентяем, сорной травой, выросшей на поле благородного эльфийского дома. Упражнениям с оружием он уделял мало времени, отдавая предпочтение музицированию, сложению песен, красивым женщинам, вкусной пище и хорошему вину. Хотя неплохо управлялся с ножами. Скитаясь, он отточил навыки, достиг мастерства в ножевом бою. До брата ему было далеко, но заткнуть за пояс большинство метателей ножей он мог.

Чакры пронеслись над головой соскочившего с перегородки Барда. Складки камзола отдали последние метательные ножи. Небольшие, в ладонь длиной. Рой клинков рассёк воздух конюшни. Рывок в сторону спас убийцу, полдюжины клинков миновали его, но он замедлился. Едва уловимый чавкающий звук сопровождал попадание.

Мрак уплотнился, принимая форму человека в тёмной одежде. Полоса ткани, обёрнутая вокруг головы на манер тюрбана. Перед эльфом предстала точная копия сторожившего выход бойца с глефой, только из правого глаза у двойника торчала рукоять метательного ножа. Покачивающийся метатель дисков негнущимися ногами ступил пару раз, потом будто споткнулся и упал. Руки, ноги его гребли земляной пол, создавая впечатление упрямо пробующего встать пьяницы, хребет сводило судорогой.

Раэль отвернулся от умирающего, подобрал нож Варго и обнаружил, что боец с глефой пропал. В мыслях живо представилась картина подкрадывающегося сзади убийцы. Эльф тряхнул головой, прогоняя наваждение, прислушался. Тишина. Выход манил светлым пятном, проникшее на конюшню дуновение свежего ночного ветра остудило разгорячённое лицо наёмника, возродило надежду на успех дерзкого побега.

Замковый двор безлюден. Облака заслонили луну, рассеянный свет равномерно красил серым здания, дорожки, тренировочные площадки. У воротного механизма никого. "Они ушли? Вот так просто взяли и ушли? — билась сумасшедшая мысль. — Не может быть. Мост по-прежнему поднят, ворота закрыты. Убийцы никуда не делись".

Спина задеревенела, по ней распространился неприятный холод. Идти стало тяжелее. Бард внезапно ощутил усталость, мышцы грызла тупая боль. Он схватился за поясницу, нащупав пропитавшийся липким камзол. Поднеся руку к глазам, Раэль разглядел кровь.

— Плохо, — произнёс он одними губами и повалился на бок.

Последним, увиденным им, были вышедшие из теней бойцы в тюрбанах.

У двери стоял неопределённого возраста худощавый мужчина. Среднего роста и телосложения, ничем не примечательный. Мимо него пройдёшь в толпе и не заметишь. На ногах ботфорты, одет в бриджи и суконную куртку с капюшоном, на виду никакого оружия. От него не исходило тепла, он возник из ниоткуда. Лонгин не ощущал его ранее и мог поклясться, незнакомца не было до сего момента в донжоне.

Вампир был абсолютно уверен, перед ним Убийца. Истребитель, уничтоживший бессчётное число смертных. Капитана наёмников жёг испепеляющий взгляд, переполненный жаждой убийства. Ему приходилось сталкиваться с чудовищами, он сам полагал себя таковым, но даже его немного пугала ненависть, исходящая от незнакомца и навевающая видения расправы. Лонгин ощутил себя разорванным, изрубленным и сожжённым одновременно.

— Кто послал тебя? — спросил он.

Обычного наёмного убийцу найти легко. Найти того, кто проникнет в покои влиятельной особы куда труднее. Убийствами королей, герцогов занимаются в основном члены тайных орденов, чуть ли не с рождения постигающие секреты смерти. Обители ассасинов, известных Лонгину из путешествий, находятся на юге, в Шаддахе. Имена Аль-Тшигуль, Аль-Таара и Аль-Вират шепчут вдали от посторонних ушей. Заслышав их, трясутся от страха в цитаделях охраняемые лучшими воинами властители пустынь. Ассасинов опасаются маги и клирики, ибо ничто не спасёт от аспида, подложенного в постель, и яда на шёлковом спальном шнурке, коим призывают слуг. Душители, отравители, поклонники клинка во тьме, заклинатели змей и животных, колдуны-некросы... Они всюду и нигде. Ты можешь смотреть в глаза знакомому продавцу сладостями утром, беседовать с учёным мужем днём, предаваться любовным утехам с красавицей ночью, а наутро не проснуться, потому что кто-то из них убил тебя. Продавец сладостями окажется знатоком ядов, учёный муж наведёт морок, красавица перережет горло. Есть более изощрённые виды убийства, на коих специализируются отдельные тайные общества. Например, туги-душители, почитающие бескрылого дракона пучин Хаоса Тога-Сотхота, удавливают жертву её волосами. Обольстительные дочери Красного Скорпиона превращают своё тело в скопление яда, выделяемого вживлёнными ядовитыми железами гигантского песчаного скорпиона. Поцелуй, мимолётное прикосновение стоят жизни бедняге, покусившемуся на красоту жриц ассасинок. Иные совмещают магию с искусством утончённого убийства. Водяные Девы топят жертв в собственных объятиях, обращающихся водным потоком в миг высочайшего наслаждения.

Вампир не слышал дыхания незнакомца, от него не пахло человеком. Вообще ничем не пахло. Его будто и нет здесь, вместо него астральная проекция похожая на создаваемую Кольцом Вызова. Бесплотный фантом, цель существования коего общение. Хорошо, если так. Противник, умеющий столь идеально скрываться, несомненно, очень опасен. Отец как-то рассказывал Лонгину о совершенном убийце. Его не увидишь отменным зрением, не услышишь, не прикоснёшься к нему, не учуешь. Нельзя противостоять тому, кого не чувствуешь. "Посмотрим, смогу ли я коснуться его", — подумал вампир, готовясь к нападению. Он полагался на скорость. Быстрый точный удар положит конец сомнениям.

— Твоя судьба, — ответил истребитель.

Лонгин молнией метнулся к незнакомцу, отведя руки для двойного удара. Правая должна снести голову, левая вопьётся пальцами в бок, ломая грудную клетку. Гул ветра в ушах, взмах... Убийца поднырнул под атакующую руку, сохранив голову. Его отшвырнуло второй рукой, впечатало в стену, и он сполз на пол, оставляя кровавые потёки на разорванном гобелене. Обломки костей пробили куртку, высовываясь наподобие растущих из мертвеца побегов бледной смерть-травы.

Довольный успешной атакой вампир не сразу понял, что почти потерпел поражение. Острая боль пронзила грудь, из раны ручьём выплёскивалась кровь. Обагрённый клинок, спрятанный до поры в рукаве, сжимал поверженный, казалось бы, враг. Лонгин зарычал, ладонью тщетно силясь перекрыть хлещущий из перерубленного сердца поток. Рана затянется до утра, к тому времени он ослабнет и уснёт, если не выпьет крови теплокровного. Лайли Зуриат шагнул к убийце, распростёртому поблизости. Осушив его, можно восстановить утраченные силы, рана заживёт значительно быстрее.

Незнакомец, казавшийся мёртвым, шевельнулся. Заколебались обломки рёбер, прячась под плоть, грудная клетка с хрустом выравнивалась. Ассасин, не спеша, встал на четвереньки и по-собачьи отряхнулся, теряя сходство с человеком.

— Что ты такое? — изумился вампир, останавливаясь.

Убийца осклабился. Перепачканный кровавой слюной рот отталкивающе распахнулся.

— Твоя судьба, — проскрипел истребитель и прыгнул, метя ножом в горло.

Кем бы ни был незнакомец, он знал, куда следует бить. Без крови Дети Ночи влекут жалкое существование. Теряя жизненную влагу, отнятую у живых, они слабеют и, в конце концов, впадают в сон, длящийся иногда веками. Простонародье верит, убить вампира удастся, всадив кол в сердце и отрубив голову. Да, низших убить просто. Солнечный свет, чеснок, осина. Высшим вампирам не страшны опасности низших. Высшие, даже измельчённые на кусочки, продолжают существовать. Они усыхают, становятся похожи на мумий, и терпеливо ждут, пока кто-нибудь, некромаг или неосторожный человечек, не прольёт на них каплю крови. Тогда Лайли Зуриат восстают ото сна.

Лонгин качнулся, пропуская убийцу мимо, вместе с тем ударяя наотмашь. Лезвие оцарапало шею, а незнакомец грохнул на треснувшие доски пола, но удивительно быстро вскочил, дёрнул вывихнутое ударом плечо, вправляя, и повторил манёвр. Скоростью он не уступал вампиру. Пройдёт немного времени, и высший замедлится, предоставляя врагу больше шансов победить. Надо завершить бой.

"Придите, кровь от крови моей!"

Из раны показались костлявые длинные пальцы. Ухватившись за края, они раздвинули грудную клетку Лайли Зуриат, являя лысый шишковатый череп, посаженный на узкие плечи, и перекошенную безносую морду. Тварь вперила на убийцу провалы глазниц, раскрыла пасть, утыканную частоколом кривых зубов, издала писк. Рывком освобождённое нагое тело твари, необычайно худое, стрелой помчалось к ассасину. За ней из громадной дыры спешила вторая. Плечи, спина, живот Лонгина раздулись и лопнули, из ран вылезали новые создания, покрытые кровью и слизью.

Свита высшего вампира содержится в нём. Чем старше Лайли Зуриат, тем многочисленнее свита, состоящая из полуразумных упырей и вурдалаков, подчиняющихся воле хозяина. Дюжины достаточно, чтобы справиться с терцией опытных волшебников. На убийцу, пускай искуснейшего, должно хватить.

Последний упырь, наконец, покинул туловище. Лонгина шатало от навалившейся слабости, ноги дрожали. Призыв свиты даётся тяжело, на него тратится не меряно сил. Раны стремительно зарастали, лишь сердце фонтанировало. Пустяки. Свита позаботится о нём, упыри притащат добычу. Главное, ассасину конец.

Вампир направился к лестнице. Уходить из этого проклятого замка, уходить. Он вернётся позже, восстановившись.

Спустившись, он попал в пиршественный зал. У столов установлены скамьи, жмущиеся к стенам, центр зала отведён для танцев и приглашённых певцов, развлекающих жителей крепости. Здесь пел Раэль вчера.

Шорох шагов предупредил о подкрадывающемся враге. Вампир обернулся, и копьеносец в тёмном тюрбане, промахнувшись, проткнул лоскутья плаща. Лонгин подался вперёд, ухватил человека, прокусывая шею до позвоночника. Гортань смялась бумагой под клыками, глотку обожгло, точно расплавленным оловом. Отшвырнув неудавшуюся добычу, Лайли Зуриат выплюнул жгучую жидкость. Копьеносец тряпичной куклой перелетел зал, врезался в стол и перевернул его.

Удар молотом сзади стал неприятной неожиданностью. Вампира бросило в пиршественный зал, переломив хребет. Он поднимался неуклюже, вытягиваясь. Вошёл молотобоец, огромный, в тюрбане, закрывающем лицо. Из-за широченной спины высыпали трое воинов поменьше, одинаково одетых и по-разному вооружённых. Топорщик, алебардист, боец с боевым цепом, обитым железом.

Лонгин утробно заурчал. Поцелуй Смерти, так называлась активация имеющихся возможностей, заключённых в крови высших вампиров. Кровь начнёт обильнее питать мышцы, на короткое время даруя повышенную скорость. Состояние продлится десять минут. Довольно, чтобы одолеть появившихся бойцов. По прошествии десяти минут наступит сон, граничащий со смертью. Дух будет блуждать по Тёмным Пустошам, и от вампира зависит, останется он там или вернётся.

Жаль, вошедших не выпить, их кровь противна на вкус и причиняет боль, точно святая вода, благословлённая клириком Водной Пентады.

Атака высшего была молниеносной. Топорщик успел взмахнуть оружием, защищаясь, прежде чем вампир настиг его. Перехватив топор, Лайли Зуриат выдернул его из рук воина, одновременно нанося удар ладонью в лоб. Черепная коробка треснула яичной скорлупой, и мертвец отлетел, сбив с ног алебардиста. Вампир метнулся следом, оказавшись сверху упавшего бойца. Пробить ему голову помешал молотобоец, от оружия которого пришлось уворачиваться. Когти вспороли живот здоровяка, располосовав внутренности. Обходя молотобойца, Лонгин вонзил когти ему под рёбра и мощным рывком вытащил позвоночник, отделив от черепа и таза. Воин осел грудой мяса.

Оставшийся на ногах боец раскручивал боевой цеп. Било на цепи бешено вращалось, превратившись в подобие раскатанного блина. Хотя, какой вред может нанести жалкая палка, пускай и обитая металлом, Лайли Зуриат, Дитю Ночи? Рука вампира небрежно отвела било, вторая беспрепятственно проникла в грудь, добравшись до сердца. Кулак сжался, потянул трепыхающийся трофей вон из груди, выдирая кровеносные сосуды. Испустив тяжёлый вздох, воин растянулся на сене, устилавшем пол пиршественного зала.

Бойцы в тюрбанах умирали молча, сражались до смерти без намёка на трусость или отступление. Хорошие, храбрые солдаты, преданные работодателю. Осознаёт ли вставший в стойку алебардист обречённость своего положения либо надеется на помощь? Ему не помогут. У Лонгина, несмотря на значительную кровопотерю, довольно сил, чтобы с боем пройти к воротам. По пути он спасёт товарищей, если они ещё живы и сражаются. "Матерь Ночь, ниспошли мне слабых врагов", — взмолился высший, вспомнив встреченного ранее ассасина.

Алебардист, вероятно, принял бездействие вампира за нерешительность. Лонгин отвёл клинок алебарды вправо предплечьем и зажал запястья воина, резким рывком выдернув кости из суставов и повредив сухожилия. Руки бойца безвольно повисли, алебарда выпала.

На что рассчитывал алебардист, вступая в схватку с высшим вампиром? Боялся ли? Во взгляде сквозило безразличие. Ни боли, ни страха, ни ярости. Он же обязан чувствовать боль! Он должен страшиться! Лайли Зуриат прикончил его ударом, разворотившим грудную клетку.

Бесстрашные бойцы, неплохо управляющиеся с оружием и не ощущающие боли. Над тем, кто они такие, капитан наёмников подумает на досуге. Особенно, кем был ассасин наверху. Интересно, сколько их во дворе?

Дверной проём занял очередной непонятный тип. Лонгин не сразу узнал его, а узнав, попятился. Убийца. Одежда топорщилась, висела лохмотьями, на теле зияли раны, большинство из коих сочли бы смертельными. Зубы свиты славно растерзали его. Куски плоти вырваны, обнажая кости, лицо обезображено. Истребитель хромал, ему недоставало предплечья левой руки, откушенного у локтя. Сквозь постепенно заживающие раны в животе виднелись внутренности.

Ассасин выжил после боя со свитой. Значит, он уничтожил её? Или ему каким-то хитрым способом удалось сбежать?

Убийца не желал тратить время впустую. Едва переступив порог, он прыгнул. Лонгин отшатнулся, дивясь однообразию атаки столь опасного существа. Вампир отнюдь не был уверен в принадлежности истребителя к людскому роду. Может быть, когда-то ассасин и был человеком. Те дни давно минули, нынче он изменился, превратившись в нечто совершенно иное. Неимоверно ловкое, стремительное, выносливое и живучее, соперничающее с высокорождённым вампиром.

Хрип и бульканье хлещущей из перерезанного горла струи прогнали силу из тела Лайли Зуриат.

"Как? Как так получилось? Я ведь уклонился, он не мог меня достать!" — вопил ужас в голове Лонгина. Действие Поцелуя Смерти закончилось. Надвигались сумерки, властвующие на Тёмных Пустошах Предков.

Жажда, мучившая его целую вечность в холодной вселенной, где солнце никогда не всходило, исчезла. Он почувствовал тепло, обволакивающее тело. Самое приятное из всего, происходившего с ним за его существование. Совсем рядом теплилась жизнь, сладкая, горячая, зовущая, чтобы её выпить до дна.

Лонгин с трудом разлепил веки, покрытые кровяной коркой. Пылающие чёрные свечи освещали сложную геометрическую фигуру, вписанную в вязь древних иероглифов, начертанных алым на каменной площадке. Концы многолучевой звезды отмечали трое. Пурпурные сутаны двоих струились волной шёлка до самого пола, чернильное одеяние третьего украшали тайные знаки, смысла которых высший вампир не мог понять, как и увидеть лица присутствующих, погружённые во тьму балахонов. За этими тремя во мраке копошились неясные силуэты, имеющие мало схожести с людьми. Лонгин напряг зрение и с удивлением обнаружил, что не способен видеть в темноте. Оттенки чёрного, серого, красного были доступны, но ограничивались кольцом свечей, внутри которого происходило... язык не мог подобрать нужное слово. Ритуал, вероятно, подошло бы лучше всего. Магия ограничивала не только обзор. Обнажённый Лонгин неподвижно лежал посредине мистического рисунка, тело покрывала сеточка засохшей крови, складывающейся узором иероглифических надписей. Он безуспешно попытался шевельнуться.

Голова полнилась проклятьями. Его вернули из Тёмных Пустошей, дабы принести в жертву?

Он попробовал закричать. Конечно, крик бесполезен, ему не придут на помощь, как не пришли тому воину в тюрбане, рискнувшему противостоять Лайли Зуриат. Голосовые связки отказывались повиноваться. Вампир был парализован. Единственное утешение, оставленное неведомыми мучителями, возможность мыслить. И он принялся анализировать происходящее вокруг, лихорадочно прикидывая варианты спасения, однако, мысли переплелись тугим клубком. Невозможность двигаться лишала всякой надежды, подталкивая к выводу о безвыходности собственного положения.

Трое начали повторять нараспев фразы неизвестного высокорождённому языка. Громкие голоса отражались гулким эхом от невидимых стен, наполнявшим пространство сплошным, непрерывным звучанием. В такт пению заплясал огонь плавящихся свечей, с ним танцевали отбрасываемые тени. Линии рисунка перекрещивались, спутывались, создавалось мрачное изображение, напоминающее раскрываемую клыкастую пасть чудовища, рвущегося из глубин хаоса проглотить распростёртое тело.

"Я умру? Умру вот так? Ненавижу!" — кричал рассудок.

Приближалось нечто отвратительное, могучее. Аура запредельной мощи исходила от него, заставляла трепетать естество. По сравнению с ним смертные, вампиры, стремления, мысли — всё казалось ничтожным.

Лавина страха накатила на вампира, смела жалкие барьеры разума, унесла в пучину дикого, первобытного ужаса, почти забытого Лайли Зуриат. Дух метался, норовя порвать наложенные чародеями оковы, но тело сохраняло неподвижность.

Обладатель чёрной сутаны склонился над Лонгином, вынув из складок одеяния ритуальный нож. Волнистое лезвие ловило свет свечей, алые отблески играли по зеркальной поверхности клинка. Скалящаяся драконьей мордой рукоять мерцала глазками-самоцветами, крошечными рубином и сапфиром. Тонко вырезанные чешуйки рукоятки переливались червонным золотом, и мерещилось, будто рука держит ожившего, извивающегося дракона. От жалящего касания клинка к высшему возвратилась толика самообладания.

"Это конец", — точно приговор, возгласил рассудок.

Боль от неторопливо сдираемой кожи взорвала сознание. Прежде, чем помутился разум, вампир понял, что с ним собрались сотворить.

Страдать он будет очень долго.

Герцог Герачио проснулся внезапно. Он отличался крепким сном, да и причин для пробуждения вроде не имелось. Ночная тишь, окна заперты ставнями, маркиза Хловия безмятежно спит, рассыпав душистые локоны по атласной подушке. Под кроватью сопит верный пёс. Почему же он сидит, и спать совершенно не хочется? Может быть, ему приснился кошмар, забытый спросонья?

— Доброй ночи, — поздоровалась тьма спальни.

На лбу мгновенно выступила испарина. Герцог сжал и разжал кулаки, успокаиваясь. Успокоиться не получалось, колени мелко тряслись, и Красный Охотник попросил у Драконов Эфиритов избавления от постыдной духовной немощи.

— Зачем пришёл?

Хвала всеблагим Драконам, хоть голос не дрожит.

— Вам следует изучать этикет, Ваша Светлость. Вы невежа.

Герачио поражённо молчал, переваривая услышанное. Редко находились наглецы, осмеливающиеся сказать ему правду. Обычно дерзость наказывалась им лично. Ярый дуэлянт, четвёртый меч свободного города Фероля, он любил подраться и никогда не спускал резкостей в свой адрес, тотчас отвечая брошенной в лицо нахала перчаткой. Нынче же герцог растерялся. Вопреки славе отчаянного драчуна, он умел трезво оценивать людей и ситуации. Нынешний визитёр не из тех, кого вызывают на дуэль. Глупая затея окончится плачевно для вызывающего, причём до поединка дело не дойдёт.

— А ты смельчак, — рассмеялся Красный Охотник. — Не боишься охранников за дверью, собаки. Кстати, как ты провёл моего пса? Подсыпал сонного порошка?

— Может быть, вашему псу надоело вас защищать, Ваша Светлость?

Правильно. Какой дурак откроет свои секреты?

— Велю выгнать поутру пса, заменю телохранителей и уволю мага. Непозволительно содержать дармоедов.

— Полагаете, заменив охрану, обретёте душевный покой? — насмешливо поинтересовался посетитель.

На простыню возле Герачио что-то упало. Герцог нащупал брошенный посетителем перстень-печатку.

— Господин благодарит вас. Граф Тимон Разорский мёртв.

— А семья? Присные?

— Не беспокойтесь, они не потревожат Вашу Светлость.

Красный Охотник шумно сглотнул. Рубаха взмокла от пота.

— Мне нужна графская башка.

— Вы подвергаете сомнению слова Господина?

— Ни в коей мере. Просто она нужна для коллекции. Повешу на стенку и буду любоваться.

Визитёр презрительно хмыкнул.

— Вам пора спать, Ваша Светлость. Доброй ночи.

Герцог моргнул, неожиданно ощутив свинцовую тяжесть век, и провалился в сон.

Глава II. Послание

Ворон Абрахас был очень стар по меркам собратьев. Годы припорошили сединой пёрышки на его мудрой голове, но в остальном он оставался тем же гордым посланником магистра магии, пышущим здоровьем, с блестящими живыми глазами, что и двести лет назад. Память ему никогда не изменяла, и он прекрасно помнил расположение городов Лиги, особенно Фоллгарда. Да можно ли забыть дорогу к месту, где родился?

Воздушные элементали щекотали крылья, неся его быстрее ветра. Фамилиары, чья жизнь длится более трёх десятилетий, используют магические способности и арканы, которым научили их хозяева, а Абрахасу в прошлом году стукнуло аж двести десять, и хозяин научил его многому. Олицетворение воздушной стихии, он управлялся с элементалями не хуже, чем с кисточкой и холстом. Любил ворон каллиграфию, ничего не скажешь. С её помощью самостоятельно постиг рунические арканы, недоступные большинству студиозусов Учебного Корпуса Фоллгарда.

Ох, давненько Абрахас не пролетал над дремучими лесами, неприступной стеной окружающими Город Водопад. Высоченные ели вздымались, щетинили склоны древних гор. Непроходимые чащобы кишели зверьём, причём необычным. Сюда селили свирепых саблезубых котов, шерстистых носорогов, гигантских нелетающих птиц клювомолотов. Если постараться, можно наткнуться на гибридов, сбежавших из орденских лабораторий-зверинцев. Уффф... Ворон вспомнил здоровенную крылатую обезьяну, гонявшуюся за ним по дебрям Фоллфорста годков эдак сорок назад. Хозяину заказали поймать эту помесь горного василиска и снежного йоррена. Пришлось попотеть...

Через лес вился тракт прямиком к Фоллгарду. Мощёная бутовым камнем широкая дорога без ухабов, выбоин, свойственных королевским трактам, привлекала торговцев со всего Веридана. От зверья надёжно защищала натянутая меж дорожных столбов тонкая сеть арканов, атакующая захотевшую выйти из чащи зверюгу. Разбойники у Города Водопада испокон веков не водились. Залётные бандиты погибали от зубов и когтей лесных хищников, а коли выпадало им счастье выжить, на них устраивали охоту знаменитые Стражи Водопада. Призрачные волки выслеживали чужих в два счёта, обеспечивая боевым магам успешную поимку преступников. О будущем пойманных разбойников лучше не задумываться. Волшебники постоянно нуждаются в свежем материале для экспериментов.

Хозяин рассказывал, чародеи поселились в лесу Фоллфорста в незапамятные времена. Орден Пяти Стихий основали в глухомани западных имперских земель, куда никто не желал соваться. Крестьяне боялись диких животных, дворяне нежити и нечисти. Единственными, кому приглянулись дебри, были маги. Они истребили обитавших здесь упырей да вурдалаков, избавились от нечисти и возвели на уединённом острове посреди реки, стекающей с горы, магическую башню, окольцованную стенами, к ней построили хорошие дороги, соединяющие обитель ордена с соседними городами. Спустя столетия орден укрепился, численность магов увеличилась, возросло орденское влияние. Города северо-западного побережья вовсю пользовались услугами чародеев, и в час развала Веройской империи на отколовшихся территориях орден имел солидную власть. Как правило, маги Фоллгарда выступали наёмниками, весьма искусными в разных отраслях. Мятежникам они стали необходимы, чтобы противостоять имперским волшебникам. Победив в войне за независимость и образовав Лигу Свободных Городов, верховный архимаг Города Водопада занял причитающееся ему по праву место в Совете Королей Лиги.

Абрахаса охватила ностальгия при виде башенных шпилей, показавшихся на горизонте. Минута полёта, и из-за поросших карликовыми деревцами скал вынырнула обитель волшебников во всём великолепии.

Источенный пещерами склон горы, на коем высилась магическая столица Лиги, плакал водопадами, сочащимися из-под камней. Вода падала в озеро, посреди него находился островок, где основали первую магическую башню, вырезав её из громаднейшей скалы. На исполинских балконах башни ютились скопления зданий. Домики волшебников, бараки учеников, студиозусов Учебного Корпуса, склады. Голубел в каменной чаше бассейн, откуда брали воду постигающие тайны водной стихии для своих арканов.

Когда же Абрахас был здесь последний раз? Давно. Однако, за прошедшее время Фоллгард, кажется, мало изменился. По-прежнему хмуро несут стражу четыре грозные башни на берегах озера, меж ними ребристая стена пятидесяти локтей вышиной. Башни олицетворяют мощь Ордена Пяти Стихий. Каждая посвящена отдельной стихии: Земле, Воде, Воздуху, Огню. Главная, объединяющая, принадлежит Духу. Под ней испускает золотой луч в небеса Колодец Духа, откуда пьют, принося клятву, окончившие обучение юные волшебники. Берега совсем застроены, свободного клочка суши нет. Остров соединён с ними многочисленными арочными мостами. А вот озеро, помнится, раньше побольше было. Из водной глади выдавались скалы, ныне полностью исчезнувшие под магазинчиками, тавернами, гостиницами, храмами всевозможных Драконов Эфиритов.

Город Водопад вечно холодный, строгий, построенный из серого, влажно поблёскивающего камня, добываемого в местных горах. Не увидишь здесь ни ярких цветов, радующих глаз, ни весёлого пения бардов. Ярмарок здесь нет, зато производятся в огромных количествах ингредиенты предметных арканов, зелья, магические вещи. Подобного разнообразия нигде не сыщешь. Город живёт спокойной, размеренной жизнью, в коей нет места спешке, суете, чрезмерности, праздности. Жизнь здесь подчинена разуму. И, разумеется, магии.

Солнце ещё не взошло, и улицы полнятся предрассветным полумраком. Фоллгард нынче сонный, тихий, но оттого не менее поразительный. Абрахас сравнил его со спящим гигантом, вобравшим в себя суровую красоту природы. Гигантом, в чьих жилах течёт магия.

Кружа над островной Башней Духа, ворон ощутил цепкие коготки арканов распознания. За считанные секунды личность и намерения фамилиара раскрыли и дали молчаливое разрешение на выполнение задания. Молчаливое в полном смысле слова, ибо чары пропали, вплетясь в астральное тело Абрахаса. Малейшая агрессия с его стороны активирует парализующий аркан, призванный обезвредить злоумышленника, проникшего на остров.

Ворон сделал круг над Башней. Верхний балкон её, ограждённый от непрошеных гостей и любопытных взглядов радужной плёнкой защитных чар, слегка выдвинулся из стены, предложив посадку. Фамилиар влетел на него, притормозив, и сел на каменный резной парапет, специально предназначенный для птиц. Напротив, в кресле из белоснежного мрамора, стилизованном под вырастающую из пола чешуйчатую драконью лапу, восседал немолодой человек в бело-голубой атласной мантии, расшитой рунами и иероглифами, видными при определённом освещении. Знаки на одеянии источали пневму. Не стоило труда догадаться, что это запечатлённые в письме арканы, готовые активироваться в случае опасности. Шею окружала платиновая цепь архимага, украшенная четырьмя каменьями, символизирующими власть над материальными стихиями. Ожерелье Пяти Стихий, могущественный артефакт, передающийся верховному архимагу ордена от предшественника. Каменья заключают по стихиалю, духу стихии. Алмаз скрывает непоседливую саламандру, в обсидиане ждёт своего часа угрюмый кобольд, ветреный сильф прячется в хризолите, вайдуриан хранит переменчивую ундину.

Верховный архимаг Розалий Шедо с последней их встречи постарел. В отпущенной недавно бороде смоль смешивалась с серебром, морщины прорезали продолговатое лицо, остававшееся твёрдым, точно мрамор, из коего вырезано кресло правителя Фоллгарда. Антрацитовые глубоко посаженные глаза смотрели пронзительно, заглядывая будто бы в душу собеседника. У ног чародея свернулся большущий серый варан, следящий за птицей из-под полуопущенных век. Асмос, фамилиар главы магического ордена, был немногим младше Абрахаса. Шедо завёл ящера, будучи ребёнком, тем самым проявив недюжинный талант к волшебству.

— Моё почтение, Ваша Премудрость! — каркнул ворон, изобразив подобие реверанса на одной лапе. Розалий величаво кивнул, приветствуя фамилиара. — Мой уважаемый хозяин, Его Мудрость архимаг третьей степени Алесио Беремунд передаёт Вам сердечный привет и наилучшие пожелания!

— И ему передай не хворать, — произнёс Шедо. — Как поживает старина Алесио? Сто лет не виделись.

Говоря "сто лет", волшебник отнюдь не использовал речевой оборот. Маги действительно встречались целый век назад.

— Обязательно донесу Ваши пожелания до слуха Его Мудрости, — пообещал Абрахас. — Хозяин живёт неплохо, но здоровье уже не то, что в молодости. Двести тридцать лет солидный возраст. Кстати, он приглашает Вас на юбилей в этом году, тринадцатого числа седьмого месяца. Его Величество король устраивает турнир магов с сопутствующим пиром и народными гуляниями в его честь, прибудут знатные сеньоры со всей Лиги, послы Вероя, Альянса, даже гномьих держав. Приезжайте, будет весело!

— Пожалуй, надо навестить старого товарища, — задумчиво промолвил чародей. — Скажи, я выкрою денёк и приеду, привезу подарок.

— Его Мудрость обрадуется, — расшаркался фамилиар, не сводя глаз с притворяющегося дремлющим варана. Зубастый ящер навевал дурные предчувствия. Ну, правила этикета соблюдены, можно и к делу приступить. — Хозяин прислал меня по крайне важному вопросу. Подробности, — ворон окунул клюв в перья, выудив из-под крыла малюсенький прозрачный кристаллик горного хрусталя, применяющийся членами ордена для передачи информации посредством иллюзий, и положил на парапет, — даны в кристалле.

Архимаг чуть шевельнул мизинцем, точно потянул невидимую нить, и кристалл, воспарив, подлетел к нему. Замерший в пространстве хрусталь чародей аккуратно взял указательным и большим пальцами.

— Ты славно потрудился, Абрахас. Ступай на птичий двор, поешь, отдохни. Скажешь, верховный архимаг распорядился, и тебе предоставят постой. Я дам ответ позже, как только ознакомлюсь со сведениями.

— Ваша Премудрость, — нахохлился фамилиар, склонившись, — мне приказано поскорее управиться с делами.

— Хочешь покинуть Фоллгард немедленно?

— Грхм, я, вероятно, не так выразился. Прошу меня простить. Не могла бы Ваша Премудрость скорее вынести решение по интересующему моего хозяина делу? Увы, оно не терпит отлагательств.

Возле тонких губ волшебника пролегла глубокая складка.

— Ты доставил послание. Остальное не твоя забота, Абрахас. Тебя позовут, когда я приму решение.

Повинуясь, ворон поклонился на прощание и слетел с парапета.

— Что я делаю в твоей постели?!

Вопрос Торна прозвучал отчаянным воплем благопристойной девицы, случайно лишившейся невинности с йаманаррским моряком в портовом кабаке.

— Не ори, пожалуйста, — попросил читающий в кресле-качалке, укрывшись клетчатым пледом, Оскар. На коленях у него покоился толстенный фолиант "Истории Веройской империи". — Во-первых, ты не в моей постели. Я тебе постелил на полу. Во-вторых, вчера ты был не в состоянии дойти домой, и я согласился перенести твоё пьяное тело ко мне, то есть в ближайший к Учебному Корпусу дом. В-третьих, ты ужасно храпишь, невыносимо просто. Спать в одной комнате с тобой нереально. Сходи к целителю, а?

— Эххх, — рыжий Торн схватился за голову. — У тебя есть зелье какое-нибудь от похмелья, Водяной?

— Не-а, — Оскар перелистнул жёлтую страницу.

— Врёшь. Вон, ты пил не меньше, а выглядишь огурцом. Принеси, пожалуйста...

— Отцепись, нет у меня никакого зелья.

— Тогда пилюли...

— И пилюль нет.

— Жестокий ты человек, Водяной. Как я с тобой дружу столько, не знаю. Ох... — Торн скривился от накатившей боли. — Ну, почему у гидромагов никогда не бывает похмелья?

Оскар промолчал о естественной способности волшебников, специализирующихся на Стихии Воды, очищать свою кровь от нежелательных примесей, в частности, алкоголя. Глядя на беднягу Торна, взлохмаченного, с синими кругами под синими же глазами, парень поблагодарил судьбу за принадлежность к водным чародеям. Сам он имел вид уставшего, не выспавшегося, но трезвого человека. И голова у него не раскалывалась.

Да, знатно вчера погуляли. Был повод, самый значительный за шестнадцать лет, проведенных за стенами Учебного Корпуса. Выпускной. Студиозусы, пройдя через пекло экзаменов, принесли присягу верховному архимагу и стали полноправными волшебниками, бакалаврами первой степени, членами Ордена Пяти Стихий. Радостные выпускники рассосались по малочисленным пивным Фоллгарда и праздновали допоздна. Уцелевшие после грандиозной попойки кое-как добирались домой, поверженных выбрасывали за порог заведений охранники. Городская стража, патрулирующая улицы, собирала горе-выпивох и отвозила на повозках в острог для протрезвления и порки розгами. Пять ударов достаточно, чтобы научить молодого чародея культуре распития спиртного. Оскар утащил товарища из-под носа патруля. Упрёки Торна не задевали парня, ибо чего не скажешь, будучи под хмельным прессом.

— Который час?

Оскар глянул на магическую клепсидру, отмеряющую время в его скромном жилище. Клепсидра висела на стене, переворачиваясь с каждым прошедшим двенадцатичасовым циклом. Чернила капали, отбивая секундный ритм. Уровень отмечался пронумерованными чёрточками.

— Половина десятого.

— Гадство!

Торн подскочил, разметав подушки и одеяло и затравленно озираясь.

— Чего случилось-то? — полюбопытствовал водный маг.

— Опаздываю! — рыжий спешно натягивал бриджи. — Я договорился встретиться с одним торговцем, идущим на юг, в Фероль с караваном, насчёт работы.

— Кем работать предложили? Охранником?

— В точку! — Торн босиком выскочил из комнаты.

Отложив книгу, Оскар потёр переносицу.

Проблема трудоустройства стояла перед выпускниками Учебного Корпуса не так, чтобы остро. Орден давал работу большинству ребят, благо, маги требовались всюду, не только в Лиге. Посланники ордена, вольнонаёмные волшебники, выполняли задания по всему миру. Правда, некоторые земли для них закрыты. Эльфы Азолана, например, запрещают смертным заниматься магией на их континенте. В Альянсе и вериданских королевствах чародеи жёстко конкурируют, объединяясь в гильдии, цеха и прочие организации. Лига же привечает лишь членов ордена. Тут им рады в любой деревушке. Впрочем, амбициозные молодые маги стремятся достичь вершин, сразу претендуя на пост повыше. Кому-то везёт, кого-то протаскивают влиятельные родственники. Оскару с Торном не везло. Богатых влиятельных родственников у них тоже не было. Оба сироты, Торн с рождения, Оскар с семи лет. Рыжий воспитывался в орденском приюте, а Оскар... он помнил родителей. Отец был отпрыском благородного дома Лекано, в жилах у него, как говорили, текла чистая магия десятков поколений волшебников. Архимаг Сорвен Лекано по прозвищу Белый, капитан элитного отряда боевых магов Хранители Водопада, умер, едва мальчику исполнилось шесть. Мать недолго протянула после кончины мужа, слегла от горя. В семь Оскара определили учеником Учебного Корпуса. А, жизнь как жизнь, парень не жаловался.

На прошлой неделе они с Торном попробовали вступить в отряд Хранителей Водопада. Им вежливо отказали, сославшись на молодость и неопытность. "Совершите пару-тройку подвигов, ребятки, станьте магистрами, опыта наберитесь, и милости прошу", — сказал белобрысый, узкоглазый нынешний капитан боевых магов Висент Сильва, самый молодой архимаг за историю ордена. Навсегда запомнилась его хитрая физия, похожая на лисью морду.

Деньги из наследства, ежемесячно выдаваемые на пропитание, проживание в снимаемой комнате барака и мелкие расходы, заканчиваются через месяц. Отныне волшебник должен найти работу, иначе его распределит орден, сослав в какую-нибудь глухую деревушку или на безлюдный северный мыс следить за созвездиями. Это, конечно, в худшем случае.

— Хочешь, пошли со мной, — Торн умылся, пригладил растрёпанные рыжие космы и обрёл более-менее приличный вид. — Торговцев понаехало уйма, караван большой, небось, и тебе работёнка найдётся.

Друг выразил, в общем-то, неплохую идею. Чего искать в Фоллгарде, раз мечта о Хранителях Водопада пока неосуществима? Назначения от ордена, ибо, сидя дома, вряд ли найдёшь нормальную, перспективную работу. Жить по указке надоело за шестнадцать лет учёбы. Свобода звала сладким голоском, суля приключения и несметные богатства.

— Ну что, хочешь посторожить купцов по дороге в Фероль, Рубака? — Оскар потрепал по голове крупного мастиффа, лежащего у кресла-качалки.

Волшебники рода Лекано выращивали фамилиарами исключительно собак независимо от склонности к стихии. Огонь, Воздух, Земля, Вода — не имеет значения, фамилиарами становились псы от симпатичной болонки до громадного дога. Водные маги по обыкновению располагали водоплавающими животными, рыбами, моллюсками.

— Лучше дай посторожить свиной окорок, — зевнул Рубака. — Но, учитывая наше положение, выбирать не приходится. Ты ведь приключениями бредишь, как и этот рыжий шалопай. Давай, соглашайся. На мою компанию можешь рассчитывать.

Оскару посчастливилось иметь рассудительного фамилиара, непохожего на сверстников. Пятилетние спутники магов обыкновенно бесшабашны, норовят сбежать из дому, ища эфемерной свободы. Некоторые вправду сбегают, и тогда в лесу появляется новый царь зверей. Пятилетие переходной период, от детства до зрелости, длящийся добрых три года. Рубака с рождения был спокойным, уравновешенным, никогда не ввязывался в сомнительные авантюры неразумных собратьев вроде погони за кошками. Ниже своего достоинства считал возиться с дворовыми и уличными псами. Ему по душе порассуждать о бытовых проблемах, политике, перемыть косточки местным разгильдяям, дать совет хозяину. Закрадывалась мысль, уж не вселилась ли в него душа умудрённого летами учёного мужа.

— Решено, мы идём наниматься охраной каравана. Кстати, куда делся твой петушок?

Фамилиар Торна вел себя типично для испорченного подростка, ставящего собственное мнение превыше чужих. Из-за дурного характера они с хозяином не ладили, и красный петух, угрожающий вырасти огненным фениксом, частенько покидал его, скитаясь по городу.

Вместо ответа Торн отпустил в адрес фамилиара крепкое ругательство.

Водному магу на приведение себя в порядок нужно меньше минуты. Выйдя во двор у барака, ополоснуться чистой озёрной водой, удалив последствия бессонной ночи. Вернувшись, одеть выглаженную, с накрахмаленными до хруста манжетами белую рубаху, кожаный колет, подпоясаться ремнём с пряжкой в виде рычащей собачьей морды, символизирующей род Лекано, обуть лучшие сапоги (оленьей кожи, между прочим; денег на них положено тьма, полгода копил), заткнув штанины в голенища. Снаряжение чародея состояло из склянок с заживляющими эликсирами, бинтов, бутылки спирта и Порошка Прозрения, позволяющего видеть невидимые предметы и существ вроде призраков. Вещи рассовывались по футлярам на поясе. Наличие книги арканов резко повышает уважение к чародею и шансы на достойное вознаграждение, поэтому Оскар засунул в специальный кожаный водонепроницаемый футляр, купленный за бешеные деньги, увесистый томик популярного писателя Рамона Бокаджио "Райские кущи, или о любовных похождениях маркиза Флавио Загора". Футляр непрозрачный, да и читать умеют далеко не все, зато книга придаёт солидности магу. Вооружившись засапожным ножом, кинжалом на поясе и мечом на перевязи за спиной, парень накинул дорожный плащ, полностью подготовившись к встрече с потенциальным работодателем. Торн выглядел куда менее внушительно. Помятый, безоружный, но с горящим взором.

— Наймёмся пока охранниками, — делился он планами, одеваясь. — Заработаем деньжат, потом подадимся наёмниками в южные королевства, там война кипит. Отличимся, ранг магистров добудем, и вернёмся. Нас примут в Хранители Водопада, я женюсь, и будем жить, припеваючи. Или завоюем себе по королевству на юге Веридана. Его Величество Торн Первый, каково?

— Торн Рыжий тебе больше подойдёт.

— Не, вот: Торн Огненный! Ух, красота! А тебя прозовут Оскар Белый или Оскар Водяной.

Друг зажмурился, наверняка представляя себя сидящим на королевском престоле.

— Думаешь, охотников занять южные троны без нас мало?

— Мы армию соберём, и никто не устоит пред нашим магическим искусством! — бахвалился вчерашний студиозус. — Ты утопишь врагов, я поджарю!

— Балабол, — буркнул трусящий за водным магом Рубака.

Торн поджарит. Он осваивал Стихию Огня, был рыжий, точно язык первородного пламени. О таких говорили, что их поцеловали драконы Шиитанской Триады, то есть огненные драконы, и прозывали огневиками.

Оскар не задумывался о короне. Мысли и мечты его вертелись вокруг Ордена Пяти Стихий. Он надеялся возвыситься и подобно отцу стать капитаном Хранителей Водопада. Апогеем мечтаний было кресло верховного архимага в очень далёком будущем.

Торговец назначил встречу около склада магических товаров, расположенного на одном из островков. Пройдя по узкому арочному мосту от главной башни, под коей в бараке Учебного Корпуса снимал комнату Оскар, бакалавры наткнулись на купцов, стоящих в очереди за орденскими диковинами. Пахнуло одурманивающими запахами благовоний, непривычных жителям Фоллгарда. Ослы, лошади, повозки столпились на пятачке перед складом, перегородив выезд на мост.

— Тот самый караван, — поведал Торн. — Торговца зовут Аристокл. Вон его носилки, те, с балдахином, разукрашенным цветами Альянса. А вот и он, у стойки продавца.

Возможный наниматель активно жестикулировал короткими пухлыми ручками, торгуясь с отпускающим товар продавцом ордена. Аристокл отличался чрезмерной упитанностью. На грудь опускалась раздвоенная чёрная борода, умащенная маслами и оттого блестящая, будто лакированное тёмное дерево. Одеянию торговца позавидовал бы и правитель. Парчовый жёлтый гиматий, шёлковый белый хитон, расшитые жемчугом и золотыми нитями, изображавшими замысловатые узоры, выдавали йаманаррского богача. Кудрявые волосы, тщательно расчесанные, достигали округлых плеч. Толстые пальцы унизывали кольца и перстни, на шее сверкала самоцветами гривна.

— Три золотых за десяток целебных мазей?! Ты меня грабишь, Томео! В Ауруме продают мази поцелебнее золотой за штуку. А сушёные язычки василиска? Судя по цене, вы отрезали их у слуг всеблагих Эфиритов. Сапоги скороходы почему стоят так дорого? Союз магических гильдий торгует такими же по цене втрое меньшей!

— Сожалею, ничем не могу помочь, — сухо отвечал тощий продавец с гербом Ордена Пяти Стихий на груди — цепью из пяти разноцветных звеньев, соединённых в круг. — Я не вправе снизить цены.

Аристокл плюнул.

— Вы, маги, совершенно не умеете торговаться, — проворчал он. — А кто вправе?

— Верховный архимаг, — на физиономии продавца заиграла ехидная ухмылка.

— Значит, отведи меня к нему!

— Чего вы расшумелись, уважаемый Аристокл? — неведомо откуда взявшаяся волшебница буквально плыла над землёй, шурша пышными складчатыми юбками. — К кому вас отвести?

— К тому, кто волен продавать товар, а не впустую тратить драгоценное время покупателей, — высокопарно заявил торговец. — Ваш человек, госпожа Ванария, отпускает товар по завышенным ценам. Подозреваю, втайне от хозяина.

— Матиас, это правда? — захлопала пушистыми ресницами волшебница, уставившись на продавца.

— Нет, — твёрдо ответил тот. — Цены фиксированы вашим распоряжением, Ваша Разумность.

— Ах, всё так запутано, милейший Аристокл, так запутано. Прошу, давайте пройдёмся и обсудим наши дела? — Ванария по прозвищу Стальная, отвечающая за сбыт продукции ордена, взяла за руку торговца.

Судя по выражению лица, Матиас был доволен, что ему не придётся препираться с йаманаррцем. Кто-кто, а Ванария, среди магов имеющая также прозвище Обманщица, умела находить общий язык с самыми несговорчивыми купцами. О ней судачили, как о самом успешном и умелом торговце Ордена. "Она и слепому картину продаст", — говорил о Ванарии Торн, проходивший практику по созданию амулетов под её началом.

— Не в силах противиться прекрасной даме, — галантно склонился Аристокл, принимая приглашение.

Они удалились, покинув озадаченных купцов. Оскар и Торн переглянулись.

— Он за медяк удавится, — изрёк водный маг.

Усевшийся рядышком Рубака утвердительно кивнул, промычав нечто, похожее на "Угу". Морда пса выражала полную солидарность хозяину. Будь они наедине, фамилиар бы высказал всё, что думает о торгашах вообще и об Аристокле в частности.

— Кто знает, — пожал плечами Торн. — Всякий человек ценит свою жизнь дороже всего на свете. Надеюсь, наш наниматель не страдает тягой к самоубийству.

Купцы, занимавшие очередь, сначала шептались, затем недовольно переговаривались, и, в конце концов, дошло до громких возмущений.

— Мы стоим два часа, мне к полудню нужно уезжать, чтоб успеть до ближайшего села до заката, — громко жаловался черноусый торговец. — Вы задерживаете меня! Куда подевался этот Золотой Принц Таградового моря? Обслужите меня вне очереди! К тому же, я за ним стою!

— Успокойтесь, уважаемые господа! — продавец воздел руки, меж них проблеснула молния. — Будьте терпеливы! Господин Аристокл скоро придёт, уверяю вас.

— Шанго, ты, очевидно, забыл, кто глава каравана, — громыхнул вышедший из-за здания склада под ручку с волшебницей торговец. — Без меня никто с места не двинется, не беспокойся. — Он поцеловал кончики пальчиков спутницы. — С вами всегда приятно иметь дело, госпожа Ванария. Если вам понадобится первосортное вино, украшения, обращайтесь, буду счастлив помочь.

Волшебница шепнула складскому продавцу на ухо указания и удалилась.

— Эй, Лорас, грузите товар, — распорядился продавец, отдав старшему грузчику список товаров.

Аристокл сиял, отсчитывая монеты. Видимо, условия сделки удовлетворяли его.

Дождавшись расчета и окончания формальностей, Оскар и Торн подошли к торговцу и поздоровались.

— Ба, мой дорогой Торн! — воскликнул мастер торговли. — Кто это с вами? Такой представительный юноша!

— Оскар Лекано, бакалавр магии, — представился чародей. — К вашим услугам.

— Бакалавр? Вид у вас, как у магистра.

— По умениям Водяной, то есть Оскар, приблизительно равен магистру первой степени, — поддержал друга Торн.

Ага, оооочень приблизительно. Нет, парень хорошо учился, но до отличника ему недоставало теоретических знаний. Практик он да, хороший, это преподаватели признавали. А уж до магистра... арканов воды знал маловато, еле осилил простенькие арканы других стихий первого уровня, необходимые для успешной сдачи экзаменов на ранг бакалавра. Хотя, было то, в чём Оскар преуспел. Он фехтовал лучше всех из годового потока студиозусов. Любил мечи, да любое колющее и режущее оружие. Маги преимущественно полагаются на чары, презрительно относясь к "железкам", а зря. Меч не подведёт, когда запасы пневмы подойдут к концу, и ты не сотворишь самого жалкого аркана.

— Чем обязан вашему визиту, дорогой бакалавр Лекано? — Аристокл вежливо улыбался, подчёркивая статус водяного мага и тем самым давая понять, что бакалавры ценятся немногим выше беглых студиозусов магических учебных заведений и деревенских колдунов-самоучек. Короче, на высокую зарплату не надейся.

— Нужны ли вам охранники, господин Аристокл?

Торговец погладил бороду, размышляя.

— Вы, насколько я понимаю, желаете работать вместе с Торном? Не отрицаю, охрана мне нужна, однако я планировал нанять одного мага. В чём вы специализируетесь?

— Стихия Воды.

— Непогоду сможете отвести? Дождь прекратить, обеспечить сухую дорогу?

— К сожалению, нет. Могу создать переход по речному дну, унять разлившуюся реку, охранять караван.

— Гм... Понимаете, в чём проблема, дорогой бакалавр Лекано. На море вы бы пригодились. В лесу от вас толку капелька, и в городах, и в сельской местности. Весна нынче сухая выдалась, половодье если где было, то сошло. Работать рядовым охранником, полагаю, вы откажетесь. Гм... — торговец пожевал губами. — Предлагаю вам два золотых за переход от Фоллгарда до Фероля, пропитание и сон в кибитке. Дорогому Торну три золотых как неопытному волшебнику. Подойдёт?

Аристокл расщедрился. Два золотых ежемесячная стипендия посредственному студиозусу Учебного Корпуса, столько же выдавали из наследства Сорвена Лекано раз в месяц. Для обычного охранника это средняя плата, и то лишь за пребывание в караване и, если представится случай, избавление от нетрезвых любителей подраться на постоялом дворе и мелких воришек. При успешном отражении разбойничьего нападения сумма подскочит вдвое, то есть до четырёх золотых. К тому же, все трофеи, собранные с рыцарей большой дороги, достаются охране по правилу "кто кого убил, тот и забирает имущество убитого". Никакого раздела добычи поровну. Если добавить премиальные, положенные за особые заслуги вроде защиты непосредственно главы каравана, то сумма может получиться весьма неплохой.

С другой стороны, при большом количестве охраны на караван могли и вовсе не напасть. Разбойников на землях Фоллгарда почти нет, за этим тщательно следят Хранители Водопада и Серый Патруль, призванный очищать владения Ордена от преступности. В сёлах с воровством борются тоже с помощью магии. В каждом селении есть штатный маг, в подчинении которого находится несколько помощников из числа местных, обычно бывшие воины. Вот за границей дела с разбойниками похуже.

— Сколько длится путь до Фероля? — задал вопрос Оскар.

— Пару недель. Караван останавливается в крупных посёлках у тракта.

Итого, прикинул водный маг, дохода столько же, сколько за месяц обучения в Корпусе. Пища, кров в придачу. Возможность повидать Фероль, поискать там работу. И всего две недели пути.

— Вы нас за бродячих солдат принимаете, господин Аристокл? — скорчил кислую мину Торн. — Мы настоящие боевые маги, а не шантрапа подзаборная. Меньшее, чем за пять золотых, мы не берёмся.

— Вы переоцениваете себя и своего товарища, мой дорогой Торн, — усмехнулся торговец. — Вы оба бакалавры первой степени, никакого опыта у вас нет. Три золотых достойная плата за услуги начинающего мага.

— Пять.

Аристокл тяжко вздохнул.

— Из уважения к вашей профессии, добавляю каждому по пять серебряных. Ни медяком больше. Это не предмет торга.

— Ни вам, ни нам, — поддался Торн. — Четыре золотых. С пятью сребрениками. Мы применяем арканы пяти стихий.

— Как и всякий уважающий себя чародей, — дотронулся до бороды торговец. — Вероятно, вчерашний шум от церемонии присяги верховному архимагу оглушил вас. Три золотых пять сребреников вам, дорогой Торн, и золотым меньше вашему товарищу, сказал я, а не четыре с половиной каждому.

— Мы стоим всей вашей охраны! Сомневаетесь? Давайте проведём бой. Мы против всех ваших охранников.

Наглое заявление друга всерьёз обеспокоило Оскара. Маг боец, бесспорно, хороший, тем более, с боевым уклоном, однако, воины попадаются не хуже. Бакалавр против мастера меча, к примеру, вряд ли выстоит. Водный чародей дёрнул Торна за рукав, тот отмахнулся. Аристокл молчал, раздумывая.

— У вас нет фамилиара, — заметил он.

— К чему мне в помощники глупая птица?

— Позвольте полюбопытствовать, дорогой Торн, сколько бойцов выставить против вас двоих?

— Сколько ни есть!

Идиот! Купеческие караваны нанимают профессиональных воинов и нескольких магов для подстраховки от разбойничьих колдунов и непогоды. Охрана насчитывает человек пятнадцать — двадцать. А если о потасовке узнает руководство Ордена, это грозит лишением лицензии на магическую практику сроком на год и штрафом.

— Мой друг шутит, — вмешался Оскар, обнимая Торна за плечи стальной хваткой. Рубака предусмотрительно уселся прямо на ноги огневика, препятствуя движению вперёд. — Мы благодарны вам, господин Аристокл, и согласны на ваши условия, если нам обеспечат лечение в случае ранений. Правда, Торн?

Покрутив носом и скорчив обиженную гримасу, Торн натянуто улыбнулся.

— Да, шутим, — подтвердил он.

— Сразу видно предприимчивого человека, — торговец расплылся в довольной ухмылке. — Серхио, принеси чистый лист бумаги!

Через минуту товар погрузили на повозки, а Оскар потел над контрактом. Торн стоял в сторонке, наблюдая за более грамотным другом. Деловая документация не была коньком огневика.

Прописав риски, стоимость услуг, штраф за несоблюдение условий работы, обязанности сторон, водный маг бегло пробежался по тексту и подозвал торговца. Подписи поставлены, контракт готов. Парни нанялись на свою первую работу.

— Отправляемся в полдень из Южных Врат, — предупредил Аристокл. — Не опаздывайте, дорогие бакалавры. Ждать вас никто не намерен.

— Не опоздаем, — заверил Оскар.

Идя по мосту, Торн продолжал дуться.

— Мы бы вытянули из него четыре золотых, — бурчал он. — Кто тебя просил встревать? Я вёл переговоры, ясно?

— Перестань. Ты слишком далеко зашёл, мы бы проиграли, выступив против охраны каравана.

— А, — отмахнулся друг. — Ладно, забыли. Встречаемся без четверти двенадцать у Южных Ворот.

Перейдя мост, Торн завернул в боковую улочку. Оскар двинул домой собирать вещи.

— Как думаешь, мы правильно поступили? — спросил водный маг у фамилиара. — Он, по-моему, обиделся.

— На обиженных воду возят, — фыркнул пёс. — Мы поступили верно. Драка ничем хорошим не кончилась бы. Хотя вряд ли торгаш допустил бы её. Кому нужны побитые, покалеченные охранники?

У жилого барака дожидался не кто иной, как маг Алексиус Капер, личный секретарь верховного архимага. Седоватый волшебник сидел на скамеечке у входа в барак, изучая проплывающие по небу кучевые облака. На плече у него грызла орешек белка.

— О, господин Лекано? — осведомился страдающий близорукостью магистр. Недостаток с лихвой компенсировался редкостным талантом ощущать ауру существ на пневматическом и астральном планах в радиусе двенадцати лиг. — Вы-то мне и нужны. Его Премудрость желает вас немедленно видеть.

С чего вдруг? Верховный архимаг особа занятая, от студиозусов и бакалавров отделённая пропастью официоза, и магистров-то не жаловал. Вместе с тем, именно Розалий Шедо выбрал Оскара своим учеником, когда парню исполнилось пятнадцать.

— Оставайся дома, Рубака, — шепнул парень псу.

Следуя за секретарём, водный маг терялся в догадках, чем заинтересовал верховного архимага восемь лет назад и зачем понадобился ему сейчас. Розалий Шедо слыл необщительным, строгим человеком, сильнейшим волшебником Фоллгарда. К власти он пришёл давно, показав себя героем войны, как и большинство прошлых глав ордена. Продолжал политику предшественников, ничего кардинально не меняя. Зачем менять? Орден-то процветает, укрепляется военная мощь Города Водопада, золото течёт неиссякаемым потоком. Чародеи довольны, слуги довольны. Шедо наладил отношения с клириками Эфиритов, чего не удавалось предшественникам, строил храмы, раздавал щедрые пожертвования. Враги трепетали при упоминании его имени, союзники благословляли день знакомства с ним. И всё-таки, чем-то приглянулся ему беловолосый подросток сирота. Может быть, великий чародей узнал в нём Сорвена Лекано, своего бывшего и наиуспешнейшего ученика?

Оскар не афишировал ученичество у архимага и никогда не пользовался положением в личных целях, как, к примеру, поиск работы, потому что не хотел оставаться в долгу у кого бы то ни было, а долг Розалию Шедо и так огромен. Глава ордена учил водного мага концепциям волшебства, благодаря его урокам парень закончил Учебный Корпус, ибо познания в области теории действительно усваивались с трудом. Оскар интуитивно чувствовал структуру аркана, как это ни парадоксально, и без проблем воспроизводил её. Объяснить у него не хватало слов. Из него не вышло юного гения наподобие отца либо Висента Сильва. Должно быть, он разочаровал учителя.

Резные золочёные двери разъехались в стороны, приглашая в крытую оранжерею, опоясывающую Башню Духа. Секретарь встал на пороге.

— Его Премудрость ожидает, — магистр легонько подтолкнул парня.

В оранжерее витал горький аромат душистых степных трав, смешанный с навязчивым запахом тропических цветов. Коллекции растений, собранные орденом, заставляли чернеть от зависти владельцев ботанических садов Веридана. Соседствовали под одной крышей полуразумные игольчатые груши с южного побережья Шаддаха с веналасскими алмазными лиственницами. Последние доказывали безграничность возможностей ордена, ибо росли на эльфийском континенте, закрытом для людей. Оранжерею, являвшуюся гордостью Розалия Шедо, пополняли ежемесячно, привозя редчайшие экземпляры. Отсюда маги брали львиную долю ингредиентов для чудодейственных зелий, декоктов, мазей и пилюль.

Верховный маг поливал из лейки куст хищных роз. Стебли извивались, точно змеи, бутоны налились багрянцем, впитывая влагу. Растение применялось в основном для пыток. Маги ордена изготавливали из нераспустившихся цветков так называемое "зелье правды", вынуждающее выпившего избегать лжи.

— Моё почтение, Учитель, — поклонился Оскар.

Розалий Шедо неспешно отставил лейку, отряхнул ладони, снял перчатки и только тогда соизволил обратить внимание на водного мага.

— Здравствуй, Оскар. — Ледяной тон главы ордена не предвещал ничего хорошего. — Когда добудешь вторую степень?

— Примерно через пару лет.

Шедо развернулся, подав знак идти рядом.

— Мой ученик не должен засиживаться в бакалаврах. Что тебе мешает сдать экзамен в этом году и стать Хранителем Водопада?

— Висент Сильва сказал, мне не хватает ранга магистра и боевого опыта, чтобы вступить в ряды Хранителей. Относительно экзамена, то нужно освоить высокоуровневые арканы и изучить стихии. На это нет времени.

— Возможно, Висент прав. Военный и мирный боевой опыт суть разные вещи. Ликвидация чудовищ, терроризирующих сёла, отличается от обязанностей помощника мага на поле битвы. К тому же, ты был мал во время войны с Вериданом. Тебе нужно возглавить, скажем, отряд по устранению чудовищ и организовать экспедицию в Кинжальные горы или пустыни Шаддаха.

Ошеломлённый Оскар чуть не споткнулся о раскинувшиеся по дорожке корни змеиной ивы. Отношения с Шедо были прохладными после того, как парень ослушался его, пойдя по стопам отца. Архимаг прочил ему будущее мирного волшебника, укротителя водных бедствий, строителя, выступая против боевой магии. Вероятно, ему претила мысль о повторении судьбы Сорвена Лекано. И вот, спустя полгода после ссоры, он переменил мнение, заговорив о Хранителях Водопада.

— Хм... Учитель, вы одобряете карьеру боевого мага?

— Ошибаешься. Просто не хочу препятствовать исполнению мечты, куда бы она тебя ни завела. — Розалий тяжко вздохнул, выразив сожаление решением Оскара. Желание стать боевым магом он считал юношеской блажью, о чём неоднократно говорил, споря с учеником. — Даже помогу тебе. Советом. Где-нибудь работаешь?

— Охраняю торговый караван, направляющийся в Фероль.

Шедо нагнулся, нюхая цветок ночной орхидеи.

— Утром прибыл посланник от королевского архимага Фероля Алесио Беремунда. Знаешь такого? — парень кивнул. Беремунд, старейший чародей Ордена, постоянный советник и наставник королевской семьи Фероля. Оскар больше ничего не припоминал о нём. — Старик просит помощи в борьбе с некоей бандой разбойников, грабящей торговцев и убивающей знатных ферольцев. Он приводит доказательства связи преступников с чёрной магией. Может быть, ими руководит колдун. Может быть, хаосит. Может быть, сильный колдун. Алесио просил прислать в Фероль хорошего мага. Ты ведь хороший маг?

— Вам лучше знать, учитель.

— Ты хороший маг, — припечатал Розалий. — Когда выдвигается караван?

— Сегодня в полдень.

— Подходит. Я бы отправил тебя верхом на грифоне, но, раз ты нанялся охранником, тем лучше. Сделай так, чтобы о караване узнало побольше людей. Если на торговцев нападут, уничтожь часть банды. Было бы неплохо, принеси ты головы разбойников при знакомстве с Алесио.

"Это уж как получится, — думал Оскар. — На охраняемый караван вряд ли осмелятся напасть".

— Тебе разрешено взять с собой двух помощников. Иными словами, составить полноценную терцию. Тебе ясна задача?

— Да, учитель.

— Поскольку ты надолго покидаешь Фоллгард, тебе причитается остаток наследства Сорвена. Обратись к Алексиусу Каперу, он выдаст полную сумму. — Шедо извлёк из потайного кармана свёрнутую трубочкой бумагу. — Указ о назначении тебя на срок от одного месяца моим посланником в Фероль. Предъявишь Алесио и королю. Правитель обеспечит тебя по прибытии в город всем необходимым для твоей работы и деньгами на расходы. Жалование получишь в конце месяца через курьерскую службу Ордена. Десяти золотых тебе хватит. Кроме прочего, Беремунд ищет себе замену. Старость берёт своё. Проявишь себя, станешь его учеником и преемником. У королевского мага достаточно свободного времени, чтобы подогнать изучение стихий и освоить арканы высокого уровня. Теперь ступай.

Оскар низко поклонился архимагу.

— Благодарю, учитель.

Благодарить есть за что. Должность посланника Его Премудрости верховного архимага сулит немалую выгоду. Насколько знал Оскар, посланник имеет право принимать заказы от сторонних лиц, как и любой маг Ордена, независимо от основной работы — представительства правителя Фоллгарда. С прибылей положено уплачивать в орденскую казну десятину. На заказах можно очень неплохо заработать, да ещё и статус посланника положительно влияет на репутацию мага, что весьма полезно при найме на работу.

У портала выхода из оранжереи, стилизованного под переплетённую лозой арку, любовался забранным прозрачной слюдой стрельчатым окошком секретарь. Узоры, переливающиеся по поверхности минерала, складывались в удивительные картины. Водный маг оторвал его от созерцания красот кристаллов.

— Как прошла встреча? — поинтересовался Алексиус Капер.

Иной на месте Оскара прыгал бы от счастья. Уничтожение разбойников, возглавляемых колдуном, принесёт какую никакую известность, а о должности королевского чародея грезили три четверти выпускников любого магического учебного заведения. Живёшь в башне, или на худой конец в дворцовых покоях при короле, ешь, пьёшь до отвала за чужой счёт, пользуешься почётом. Захочется приключений, завалишь объявившуюся в королевстве нечисть, не захочется — прикажешь кому-нибудь, ведь королевскому магу подчиняются все волшебники королевства. Чего ещё надо для счастья? Но Оскара не прельщала участь так называемого "башенного чародея", месяцы и годы корпящего над книгами в магической башне. Его манила слава, он хотел бередящих кровь приключений, опасных врагов, воспеваемых бардами подвигов.

— Господин Капер, могу я получить остаток унаследованных от отца средств?

— Ах, да, естественно! Его Премудрость распорядился выдать вам золото. Пройдёмте.

Глава III. Отбытие

Что бы ни говорили отдельные волшебники о бесполезности клинкового оружия, опыт доказывает: с помощью меча и магии можно добиться гораздо большего, нежели с помощью одной только магии. У Сорвена Лекано был длинный адамантиновый меч по имени Штормовой Клинок, разрубавший защищённые рунами мифриловые доспехи гномов и выплёскивающий, по слухам, волну ярости обладателя, сокрушающую всё на своём пути. Со смертью боевого мага меч перешёл во владение ордена, к величайшему сожалению Оскара.

Оружие водного чародея такой разрушительной силой не обладало, да и вообще не походило на магическое. Обыкновенный палаш далридских горцев с ажурной закрытой гардой, выложенной изнутри мягкой кожей. Широкий длинный клинок полутора локтей длиной выковали из качественной стали, изначально не имевшей магических свойств. Свойства добавил Оскар, нанеся сложный рунический рисунок травлением, практически незаметный человеческому глазу.

В Фоллгарде продавались волшебные мечи слишком дорогие для студиозуса, поэтому пришлось купить простой обоюдоострый меч и совершенствовать его, превращая в магический предмет. Так поступает большинство магов, не способных держать в памяти структуры арканных плетений. Аркан, отражённый в надписи на предмете, нуждается лишь в наполнении и подпитке пневмой пользователя, желательно творца. Начинающие маги обвешивались амулетами, чтобы не тратить ценное на создание арканов время в бою, да и опытные чародеи вовсю пользуются магическими предметами, позволяющими применять по несколько арканов сразу. Куда быстрее влить пневму в готовый аркан, чем создавать его, прибегая к ментальным построениям, сопряжённым с впадением в пускай и краткосрочный транс.

Оскар наложил на клинок три аркана от второго до четвёртого уровня. "Роса" привлечёт из воздуха влагу на лезвие, "Удар росы" собьёт противника с ног, "Дробящая волна" сломает кости и разорвёт врагу внутренности. Усовершенствованные версии "Дробящей волны", вероятно, выгравировал на своём фламберге Сорвен Лекано, имевший склонность к водной стихии и разработавший эти арканы.

Кинжал на поясе мог вполне сойти за короткий меч. Выбитые на клинке руны Дракона солнца Хороса испускали свет вблизи порождений Хаоса, на мгновение парализуя низшую нежить вроде зомби и подъятых скелетов. Кинжал достался Оскару от павшего на последней войне Лиги веройского паладина.

Засапожный нож, ничем не примечательный, был единственным обычным оружием в арсенале водного мага. Придя домой, парень вытащил из-под кровати плетёный короб, где хранились, бережно замотанные промасленной тряпицей, метательные звёзды. Эльфийские шурикены, непопулярные у вериданских воинов, идеально подходили для арканов удалённого действия. Кислотой вытравленные на них плетения активировались в полёте, разбрызгиваемые вокруг капли "Дробящей волны" наносили урон скоплениям противников. "Каменная вода" уплотняет жидкость, куда бросили звезду, до твёрдого состояния, а "Зыбучий песок" разжижает почву, засасывая противников на глубину до пятнадцати локтей. Оскар поместил звёзды на поясной ремень, в специальные прорези.

Подкладку плаща водный маг вышил простейшими арканами земли и воды. Ох, намучился же он тогда. Стежки получились кривоватыми, но "Пыль" и "Туман" действовали, как надо.

— Прощай, комната, — улыбнулся он жилищу с порога.

Вещей у него было немного, собрать их в коробок заняло минут пять. Книги, связанные бечевой в растрёпанные стопки, парень сдал коменданту барака на хранение вместе с остальными вещами и ключами и двинулся к Южным Вратам Фоллгарда.

Лаборатории магов, снимаемые за пять сребреников и более в месяц, тянулись вдоль берега, утыкаясь в городскую стену. Целый квартал, примыкающий к складам магических предметов. Орден предлагал мастерские и лаборатории на любой вкус, от дорогих трёхэтажных башенок с прозрачной, убираемой при надобности крышей, удобной для наблюдений за светилами, и оснащённых специальным оборудованием, до крохотных комнатушек в подвалах.

Денег всегда не хватает, особенно студиозусам. Книги стоят дорого, ингредиенты и ритуальные принадлежности того дороже, над чем же практиковаться бедным постигающим магические науки молодым людям? Естественно, простейшие арканы творятся при помощи общедоступных веществ. Но ритуальная магия не обходится без подчас редчайших компонентов. К примеру, для ритуалов познания прошлого нужны зачарованная бронзовая чаша, прах места, прошлое коего познаётся, порошок из растёртых засушенных крыльев нетопыря и добрая дюжина амулетов. Одна лишь чаша стоит десять золотых, сумма для студиозуса умопомрачительная. Потому приходится подрабатывать будущим волшебникам, кто чем может. Оскар изготавливал средства бытовой магии, ходовой товар у дворян, и продавал ордену по заниженным ценам, как и множество чародеев Фоллгарда.

Единицы из числа волшебников становятся боевыми магами — истребителями чудовищ, борцами со злобными порождениями Хаоса. Основная масса зарабатывает на целительстве, бытовой, строительной магии. Члены ордена обязаны отчислять в казну десятину дохода. Некоторые плотно сотрудничают с орденом, поставляя волшебные предметы, лекарства, артефакты, продаваемые со складов Фоллгарда торговцам либо магазинами представительств ордена в городах Лиги уже частным персонам. Вообще-то, таким образом можно заработать состояние. Без беготни, опасностей и тому подобного, неприличествующего солидному, серьёзному магу.

Водный чародей перед последним посещением лаборатории зашёл к управляющему складом. Смуглый черноволосый маг носился по складу, останавливаясь на секунду, а то и на бегу раздавая распоряжения рабочим. Серели мантии продавцов и приёмщиков товара, точно приклеенных к приёмным стойкам, между ними шустро передвигались грузчики мирмиды размером с собаку, перетаскивающие в жвалах тяжеленные свёртки, ящики и клетки с товаром. Искусственно выведенные муравьи как нельзя лучше годились для переноски грузов. Выносливые, понятливые, сильные, надёжные, они, получив приказ надсмотрщика, беспрекословно выполняли возложенные на них функции. Питались раз в неделю, на условия труда не жаловались, тем самым экономя деньги ордена и сохраняя нервы управляющим.

— Здравствуйте, господин Эмилио, — изловчился поймать за рукав пробегающего мимо управляющего Оскар.

— Моё почтение, — замедлился тот. — Чем могу служить?

— Партия очистителей готова, пришлите человека забрать её из моей лаборатории и рассчитаться.

— Серам, поди сюда! — окликнул управляющий поджарого приёмщика, такого же смуглого и темноволосого, как он сам. — Возьми мирмида, деньги и пройди с господином в лабораторию. Понял?

Подрабатывают студиозусы по-разному. В летние каникулы, разделяющие учебные курсы, некоторые подаются на склады рабочими. Принимать, отпускать товар, присматривать за грузовыми муравьями занятие несложное и прибыльное. Серама Оскар знал. Парень учился на предпоследнем курсе, тягой к знаниям не отличался. Иначе варганил бы амулеты изучаемой стихии.

Управляющий умчался по делам, а Серам, тощий и прямой, будто палка, писком подозвал свободного мирмида.

— Здравствуй, — угрюмо протянул он Оскару руку для пожатия.

— Привет. Как жизнь?

— Хреново. Из Учебного Корпуса выгонять собираются, — пожаловался студиозус.

— Чего так? — Директор Корпуса и преподавательский состав славятся терпимостью к неуспевающим воспитанникам. Чего натворил Серам, представить трудно. По жизни он законопослушный тихоня, избегающий проблем с учителями и сверстниками.

— Экзамен по метафизике духовных частиц провалил. Третий раз подряд. Ещё и та история с избиением магистра Аракха...

Оскар аж приостановился от удивления. Кто-то посмел избить магистра Аракха, заместителя директора Корпуса?! Интересно, у кого хватило смелости на столь опрометчивый поступок? Явно, не у студиозусов. Магистра стихии Земли, хоть и мирного, попробуй избей, мигом в камень обратит. Нет, пожалуй, не обратит, зато выбить почву из-под ног и этой самой почвой, преобразованной в каменную глыбу, пришибить агрессора вполне может. Некоторые хозяйственные арканы применимы в бою, это водный маг уяснил, ещё будучи семилетним учеником. А главное, когда произошла история с Аракхом? Вчера преподаватель, улыбчивый и внешне здоровый, заседал на кафедре, отправляя студиозусов на присягу.

— Ты не знаешь? — понял по недоумевающему Оскару Серам. — Ночью магистра Аракха побили. Подобрались сзади, ударили по затылку, отобрали деньги. На мою беду, я проходил поблизости и случайно наткнулся на него. Ну, думаю, мёртвый. Он же в крови лежит, не шевелится, из головы течёт. Ну, я дал дёру. А кто б не удрал на моём месте? Увидят, подумают, я убил. А он, гад, меня опознал. Утром к директору вызывали, допрашивали, ритуалы Истины проводили. Меня-то оправдали, да вот Аракх пообещал, что в Корпусе мне не учиться.

— Виновных не нашли?

— Не-а. Думают провести ритуал познания прошлого.

О порядке и законопослушности граждан Фоллгарда слагают легенды. Подраться могут перепившие маги-наёмники, собирающиеся в тавернах у городской стены, и то подобное считается маловероятным. Царящие в Городе Водопаде законы пресекают беспорядок в зародыше, на то имеется сеть следящих арканов, сигнализирующих патрулям городской стражи. Стражниками, между прочим, становятся опытные воины и волшебники. А тут нападение на преподавателя, ограбление. Небывалое происшествие в спокойном Фоллгарде. И нападавшие успели скрыться. "Должно быть, неплохие чародеи, — размышлял Оскар. — Мне бы в терцию таких". Всё же, как бы ни были они хороши, их найдут. За дело возьмутся Хранители Водопада, и грабителям не останется ничего, кроме как сдаться. Участь преступников ждёт незавидная. Они станут подопытным материалом архимагов, ибо других наказаний за разбой, воровство и грабёж не предусмотрено.

Размышляя и параллельно отвечая на вопросы Серама, водный маг дошёл до лаборатории. Подвальное помещение, отведённое для магических нужд чародея, загромождали шкафы, оставляя небольшую площадку в центре. Оскар сгрёб с полок товар, выставив на пол.

— О, тут тележка понадобится, — прикинул Серам. — Сколько тут чего?

— Записывай. Чистящие лосьоны, двадцать флаконов.

Бытовая магия конёк каждого второго волшебника. Крестьяне ею почти не пользуются из-за дороговизны, дворяне, наоборот, привыкли полагаться на неё. Слуги покупают флаконы с чистящими лосьонами, капли которых достаточно, чтобы очистить самую чувствительную ткань от въевшейся грязи и вымыть огромнейший жирный котёл для готовки на полсотни гостей.

— Колодезные очистители, тридцать штук.

Крестьяне используют преимущественно амулеты от нечисти и нежити, но редкий колодец в Лиге обходится без очистителя. Галечный камешек с запечатлённым арканом, брошенный на дно, исправно очищает воду в течение года, а то и двух. Отработавший амулет растворяется без остатка.

— Очистители жидкости, двадцать штук. Этот особенный, подороже.

Гладкие галечные камешки заключали в себе арканы очищения жидкостей. С их помощью мутная жижа превращалась в чистейшую воду, по вкусу напоминающую родниковую, а из отравленного вина исчезал яд. Очистители не избавляют ото всех ядов, но популярны у знати и зажиточных горожан. Оскар положил сверху ящичка с галькой белый опал, какие пользуются успехом у дворянства.

— Откуда он у тебя? — уставился Серам на самоцвет.

— Один маркиз заказал очиститель, принёс камень и не пришёл за ним в назначенный срок. Недавно стало известно, что умер. То ли отравился, то ли поперхнулся.

— А-а-а... — протянул студиозус. — С ним дольше возиться. Надо отнести ювелиру, пускай оценит, потом общую стоимость вычислим, добавив затраты на изготовление амулета.

— А остальной товар?

Серам достал из сумки на боку счёты, защёлкал костяшками, умножая.

— Лосьоны по сребренику штука, итого два золотых, — бормотал он. — Очистители колодезные пятьдесят медяков, итого золотой пять сребреников... Очистители жидкости, два десятка, по два сребреника, итого четыре золотых... Всего... семь золотых пять сребреников. — Студиозус отсчитал на стол монеты, составил список. — Вот, распишись. Самоцвет сдавать будешь? Завтра тогда зайдёшь за платой.

В чём в чём, а в торговле Серам смыслит. В честности его тоже не засомневаешься. Оскар удивлялся, как только беднягу угораздило перейти дорогу магистру Аракху. Действительно, не в том месте оказался не в то время.

— Самоцвет оставляю. Ухожу сегодня с караваном, когда вернусь, не знаю.

— С тем, что в Фероль? Охранником нанялся?

— Угу. Мир повидать хочется.

— С твоими возможностями я бы самое меньшее лавку открыл, — поделился мнением студиозус. — Или придворным магом заделался бы. Сидел бы в тепле, под крышей, добра наживал.

Рубака согласно буркнул, кивнув.

— Не моё это, Серам. А добра я и так наживу.

Водный маг подождал, пока Серам сходит за тележкой, и помог сложить в неё проданные амулеты с лосьонами. Простившись с лабораторией, в которой Оскар сотворил свой первый амулет и изготовил первое волшебное зелье, они с псом побрели к таверне Одноглазого Шухрама, единственному заведению Фоллгарда, где собирались охочие до опасностей наёмники с претензией на звание боевого мага.

На вывеске резво прыгал по зелёным буквам названия таверны иллюзорный горный баран. "Медное Руно" притягивало искателей приключений со всего ордена, точно банка мёда пчёл. Очень, надо сказать, грозных и злых пчёл. Сюда захаживали отъявленные головорезы из числа вольнонаёмных чародеев, отказывающихся работать по указке ордена. Они платили налог, как полагается членам ордена, при этом выбирая работу по своему вкусу, не всегда поощряемую законами других держав. В таверне Шухрама нанимались волшебники для самых рисковых дел вплоть до заказных убийств (естественно, иноземных граждан, ибо законопослушные жители Лиги неприкосновенны) и похищений артефактов из труднодоступных мест вроде тайных хаоситских святилищ. Здесь Оскар планировал найти третьего участника своей команды.

Общий зал днём был полупустым. За столиком у входа вздыхал, глядя в забранное прозрачной слюдой окошко, длинноволосый надушенный франт, очевидно, наниматель, дожидающийся наплыва наёмников. Центр зала занимала компания мрачных личностей, вооружённых до зубов, поодаль расположились одиночные посетители, по виду типичные странствующие чародеи, в пропыленной одежде для путешествий и изношенной обуви.

За стойкой стоял сам Шухрам. Здоровенный, упитанный бородач переехал сюда из Шаддаха делиться опытом южной магии. По слухам, он был магистром стихии Огня, да не поладил с верховным архимагом и был вынужден официально прекратить магическую деятельность с запретом покидать границы Города Водопада во избежание разглашения секретов ордена. Сменив алую мантию на фартук хозяина таверны и обзаведясь семьёй, Шухрам выиграл спокойную обеспеченную старость. Он сводил нанимателей с исполнителями, попутно передавая сведения о проворачиваемых в его заведении делах службам ордена, ни с кем не ссорился и всегда знал всё обо всех. А ещё приторговывал артефактами и амулетами, добытыми наёмниками. Покупал по цене большей, чем давали орденские скупщики, продавал по цене меньшей, чем оптовая орденская. Редкостные предметы сдавал тому же ордену. Об этом мало кто догадывался. Оскар знал о сотрудничестве тавернщика из уст Розалия Шедо.

— Моё почтение, господин Шухрам, — Оскар уселся на стул возле стойки. — Как поживаете?

— Вай-вай, кого я вижу! — сверкнул рядом крепких белых зубов бородач. — Если мою скромную харчевню почтил вниманием такой человек, сын великого героя, то жизнь моя хороша! Здравствуй, Оскар ибн Сорвен! Вкусы твои в пище и питье остались прежними, или же изменились?

Водный маг посещал "Медное Руно" примерно раз в месяц. Потягивая пиво, слушал сплетни, знакомился с наёмниками.

— Нет, спасибо, — Оскар всегда заказывал тёмное гномье с сушёной рыбой. — Я по делу.

— И дело твоё, наверное, связано с благочестивым хозяином таверны?

— Ничего от вас не скроешь, почтенный Шухрам, — вернул тавернщику улыбку парень. — Можем мы поговорить наедине?

— Конечно-конечно, уважаемый Оскар! Элия, луна моей жизни, подойди, пожалуйста.

Тучная жена Шухрама встала за стойку, сменив мужа, а тавернщик провёл водного мага в маленькую комнатку без окон, со стенами, занавешенными красными шторами. Наверняка помещение ограждали от подслушивания чары. На столике помимо канделябра с тремя ярко полыхающими свечами благоухали фрукты в хрустальной вазе и золотой кувшин. Усадив гостя на мягкий полосатый диван, усатый владелец "Медного Руна" расположился напротив, утонув, не взирая на плотное телосложение, в громадных подушках обитой красным бархатом софы.

— Какая печаль пала тенью на твоё светлое чело, мудрый потомок аль-Мийрана? Может быть, развеять её поможет сладкое золотое вино с берегов Таградового моря? — тавернщик взялся за кувшин.

— Люди — вот моя печаль, почтенный Шухрам, — развёл руки Оскар. — Люди, время и драгоценный амулет, ищущий нового хозяина.

Водный маг извлёк из кармана опал на тоненькой серебряной цепочке.

— Великий аль-Фамир, да прославится его имя вовеки веков, учит помогать друг другу, ибо помощь нуждающемуся зачтётся нам в жизни и посмертии, — скользнув взглядом по очистителю, изрёк тавернщик. — Сегодня я помогу тебе, Оскар ибн Сорвен, завтра ты поможешь мне.

Талисман перекочевал к огненному чародею.

— Камень очищает жидкость от вредных здоровью примесей, — пояснил парень. — Жаль, он не успел попасть к своему хозяину, иначе, быть может, спас бы его от смерти.

— Судьба подчас бывает сурова к смертным и бессмертным, — налив золотистого вина в бронзовый кубок, Шухрам отхлебнул, воздавая честь умершему. — Да будут милостивы к чадам своим всеблагие Эфириты.

— Амулет жаждет спасать, а не томиться в закромах волшебника, — подытожил водный маг. — Хороший камень хорошему человеку.

Тавернщик, поднеся к глазам, долго рассматривал опал на свету. В самоцветах он разбирался получше иного ювелира, как и всякий выходец из Фамиридского халифата, богатого алмазными россыпями. Поговаривали, в молодости он изучал магию камней у свартдварфов Междугорья. Вдоволь наглядевшись, он окунул опал в пламя свечи, подержал там с минуту. "Аркан познания на основе огненной стихии", — догадался Оскар.

— Десять золотых хорошая цена за хороший камень, — в конце концов, произнёс Шухрам, поставив очиститель на столешницу.

Торговаться с ним бесполезно, Оскар помнил из опыта. Не хочешь, чтобы в твоём товаре нашли массу недостатков и обозвали мусором, плати названную цену или уходи. Дороже продать талисман можно, однако сколько уйдёт времени на поиски покупателя?

— Согласен с вами, почтенный Шухрам.

Тавернщик усмехнулся удачной сделке.

— Оскар ибн Сорвен, ты похож на своего отца, да пребудет с ним милость всеблагих Эфиритов. Такие же быстрый ум, учтивая речь и мудрые деяния. Двери моего дома и врата моей души открыты благоразумному потомку аль-Мийрана. Вижу, печать забот всё ещё лежит на благородном лице уважаемого гостя. Разделённая печаль тяготит вдвое меньше.

— Люди, почтенный Шухрам, вернее, один человек волнует меня. Я должен до полудня собрать терцию магов. Уже пробило одиннадцать, а у меня нет третьего волшебника.

— Быть может, следует обратить взор на товарищей по учению? На сверстников, друзей?

— Мой доблестный друг уже в терции. — "Правда, пока не в курсе событий. Думаю, Торн не откажется, он авантюрист до мозга костей". — Другие, боюсь, вряд ли согласятся. Кто-то занят, кто-то слишком слаб в магическом искусстве. Нужен человек смелый, желательно опытный, искушённый в боевой магии.

— Услуги боевых магов дорого стоят, уважаемый Оскар ибн Сорвен. Какую задачу предстоит выполнить вашему отряду?

— Устранить разбойников. Не исключено, у них есть колдун.

— Выгодное предприятие для терции боевых магов, — Шухрам погладил бороду точь-в-точь как торговец, глава каравана. — У скромного тавернщика есть на примете нужный человек. Позволь отлучиться, о будущий усмиритель преступности. Я скоро вернусь.

Грузный тавернщик поднялся на удивление легко, оставив на столешнице зачарованный опал.

"Пошёл за деньгами", — понял водный маг.

Огонь свечей дрожал, колеблемый воздухом от дыхания. Свечи ничуть не укоротились за время разговора, не капал расплавленный воск на подсвечник. Ткань штор исписывала тончайшая сеточка строчек арканов, заметная, лишь если пристально всмотреться. Пламя оживляло надписи, они двигались с ним в такт, исчезая для наблюдателя.

— Ты тоже ощутил? — подал голос из-под стола Рубака. — Комната насыщена магией.

Тут явно не обошлось арканами, препятствующими подслушиванию. Пламя несгораемых свечей по воле огненного чародея не только добывает информацию. Взметнувшись к потолку, оно наполнит комнату испепеляющим жаром. Арканы на шторах, скорее всего, усиливают его, образуя непробиваемый барьер. Мурашки замаршировали по спине от осознания могущества Шухрама в этой красной комнате.

— Человек готов обсудить с тобой детали предстоящего дела, уважаемый Оскар ибн Сорвен, — раздвинув занавеси, тавернщик положил на стол кошель с монетами и удалился. — Проходите, благороднейшая.

В комнату вошла девушка, которую водный маг точно не ожидал увидеть в подобном заведении. Облик её соответствовал путешественнице. Очень знатной и состоятельной. Дорожный плащ с откинутым капюшоном, расшитый по краям защитными рунами, предохраняющими от влаги, жары, холода и грязи, не столько скрывал, сколько подчёркивал тонкий стан, как это ни парадоксально. Волнистые каштановые волосы лавиной падали на куртку-котарди из мягкой кожи гигантского нетопыря, одетую поверх шёлковой сорочки-камизы, белеющей из-под выреза ворота. Гигантский нетопырь, как рассказывали преподаватели Корпуса, водился лишь в Фоллфорсте и обладал сопротивляемостью к магическому воздействию, то есть одежда из его кожи не загоралась и не леденела от чар. Стройные ножки обтягивали лосины из белоснежной шерсти серебряных овнов, также иммунных к магии и сохраняющих тепло в самый лютый мороз. Сапоги с высокими, до середины бедра, голенищами из кожи того же гигантского нетопыря, расшили знаками силы и выносливости. В них проходишь день без остановки и не ощутишь усталости, а уж если ударить ногой... В общем, жаль того, по кому попадёт такой сокрушительный пинок. Оружием служил живой змеиный посох, отличительный признак одного из четырёх влиятельнейших знатных домов Города Водопада. В ручках хозяйки посох выглядел серой палкой, сужающейся книзу и с набалдашником в виде искусно вырезанной змеиной головы с глазками из жёлтого гиацинта. В действительности посохом был фамилиар волшебницы, под действием чар затвердевший. Чарами превращения фамилиаров обладало большинство магов, преимущественно магистры, достигшие высот в метаморфизме. Члены дома Валледжио учились метаморфизму с детства. На гербе рода перекрещивались два змеиных посоха, намекая на уникальный аркан дома и единственно возможный вид фамилиаров. При опасности посох оживал, двигался с ловкостью разъярённого пресмыкающегося и кусал недоброжелателя, впрыскивая смертельный яд. Непрестанное изменение структуры яда делало бесполезными заранее приготовленные антидоты. Брать питомцев на занятия в Учебном Корпусе студиозусам из Валледжио строго воспрещалось. Преподаватели побаивались змей-фамилиаров, бросающихся на проявившее малейшую агрессию существо. Сдерживать смертоносные посохи юные отпрыски древнего рода не умели или же не хотели, о чём красноречиво свидетельствовали неоднократные нападения гадов на учителей и преподавателей Корпуса, осмелившихся поставить этим ходячим серпентариям неудовлетворительный балл.

— Селеста, — выдавил Оскар. — Ты...

— Я, — кивнула девушка. — Не удивляйся так.

"И правда, видок у меня, должно, быть, глупый. Подбери челюсть, как выразился бы Торн". Водный маг возвратил внешнее спокойствие, граничащее с невозмутимостью.

Селеста, бывшая однокурсница Оскара, при выпуске получила звание бакалавра второй степени, чего не случалось лет двадцать, после Висента Сильвы. Девушка проявила недюжинный талант к магии Духа, чего следовало ожидать от наследницы великого дома Валледжио. Чувствительность к пневматическим и астральным сдвигам её главная особенность. Аркан чародея, анафема колдуна либо бенедикция клирика, вплоть до опознания типа применяемого действия, его мощности и направленности определялись ею с той лёгкостью, с какой королевский дегустатор отличает дрянное кабацкое пиво от утончённого эльфийского вина. На экзаменах она сотворила невообразимый аркан, аннулирующий любые чары низкого и среднего уровня и ослабляющий высокоуровневое волшебство экзаменатора, коим выступал директор Учебного Корпуса Эклезор, не последний архимаг Фоллгарда, между прочим. Девушке пророчили великое будущее, называли чуть ли не гением магии Духа. Она затмит своих деда и отца и когда-нибудь займёт кресло в Совете Пяти Сердец, шептались преподаватели и студиозусы. Учитывая обеспеченность и общественный вес её рода, сомневаться в этом причин не было. До сего дня. Ну, не вяжется наследница золотых гор высокородной семьи, лучшая выпускница Корпуса этого года, с поиском сокровищ, зарытых у подножия радуги. Валледжио стяжали славу прекрасных боевых магов, истребителей чародеев, ибо пресекали арканы противника в начале боя и не позволяли чаровать. Волшебник без волшебства унылое зрелище. Абсолютно беззащитная мишень для арканов магов Ордена Пяти Стихий. Сойтись в поединке с Валледжио не рискнул бы и архимаг, поспорить с ними на поле битвы решались разве что аватары Драконов, и то верх одерживали не всегда. Селесту приняли бы в отряд Хранителей Водопада, закрыв глаза на недостаток боевого опыта. Ценными кадрами не разбрасываются. Каким ветром её занесло в таверну Шухрама и что заставило идти по пути наёмницы?

— Чего молчишь? Я мысли читать пока без вспомогательных печатей не умею, — укорила девушка.

— Я думал, ты вступишь в отряд Хранителей Водопада или Ловцов Чудовищ, — признался Оскар. — Необычно видеть тебя в роли наёмницы.

— А мне больше нравится быть вольной художницей, — дерзко бросила Селеста. — Шухрам сказал, у тебя ко мне дело?

"Интересно, сколько просят за услуги Валледжио?" — задавался вопросом парень, пересчитывая в уме количество имеющихся золотых монет. Перспектива заполучить в команду истребительницу чародеев весьма соблазнительна, но рождает перспективу скорого расставания со всеми накопленными в течение лет обучения средствами.

— Мне требуется маг в терцию для устранения разбойничьей банды, грабящей торговцев в ферольском лесу и убивающей знатных горожан. Разбойников, вероятно, поддерживает колдун.

Селеста бесцеремонно села на софу.

— Сильный колдун?

— Неизвестно.

— Численность разбойников?

— Неизвестна.

— Магические проявления?

Оскару стало немного стыдно. Ни о чём он Шедо не расспросил, восприняв сведения о преступниках исчерпывающими.

— У королевского архимага есть доказательства связи с чёрной магией. Какие, не уточняется.

— Интригующее дельце, — девушка наморщила лобик, раздумывая. — И сколько ты дашь за моё участие?

— Десять золотых. И долю награбленного, найденного у разбойников. Процентов тридцать. Налог в десять процентов уплачу отдельно.

— Тридцать процентов? А если мы найдём жалкий гребешок из олифантовой кости вместо груды драгоценностей? Как поделим? — изогнула бровку волшебница. — Пятьдесят золотых и сорок процентов.

Оскару стоило усилий взять себя в руки и сохранить маску невозмутимости. Даже у Рубаки, кажется, от возмущения глаза округлились и увеличились, хоть они у пса и так круглее некуда. С Селестой он никогда не дружил, общались они прохладно, и надеяться на уступки с её стороны наивно.

— Пятнадцать золотых. В разбойничьем логове мы можем найти три гребня. А олифантовая кость всегда в цене. Тридцать процентов.

— Когда выезжаете? И, кстати, как думаешь добираться до Фероля?

— Выходим сегодня в полдень, с торговым караваном.

Девушка снова задумалась, постукивая пальцем по столешнице. Предложение её заинтересовало, иначе она бы развернулась и ушла. Значит, для неё важно быстрее уйти из Фоллгарда?

— Караваны медленно ходят, — проронила она. — Сорок пять золотых и, будь по-твоему, тридцать процентов трофеев.

— Нет у нас таких денег, — водный маг высыпал на стол содержимое кошеля, принесённого Шухрамом, плату за амулет. — Предлагаю двадцать золотых, половину сейчас дам авансом.

Волшебница равнодушно глянула на горку жёлтых дисков.

— Нет, так нет, — встала она. — Соваться за гроши неведомо куда, знаешь ли, не горю желанием. Вдруг мы столкнёмся с иммондизиаром?

Иммондизиар, повелитель скверны, высший ранг у колдунов, отдавшихся Хаосу. По силе он равен самое меньшее архимагу третьей степени. Хм... о встрече с ним лучше не думать. Чтобы спать крепче.

— Исключено. Верховный архимаг не послал бы терцию бакалавров против иммондизиара. Да и разбойники с повелителем скверны как-то не вяжутся, не правда ли? К чему могущественнейшему колдуну, аватару Дракона Хаосита, возиться с разбойничьей шайкой? Вероятнее, преступниками руководит адепт Хаоса. Или разбойники в действительности сектанты под властью чернокнижника. Селеста, а тебе не хочется стать королевской чародейкой?

Так-так. Наживка заброшена. Упоминание Розалия Шедо придаст вес предложению, а пост королевского мага сильное искушение даже для наследницы семьи Валледжио. В качестве промежуточного звена на пути к креслу в Совете Пяти Сердец, разумеется. Деньги не важны, если светит карьерный подъём.

— И как я стану королевской чародейкой?

— Займёшь пост старого архимага Алесио Беремунда. Он как раз ищет преемника. Или преемницу. Покажешь себя, уничтожив разбойников, и он обязательно окажет тебе честь. — Оскар выдержал паузу, дабы Селеста вникла в суть услышанного, и подвёл черту: — Ну, каково твоё решение?

Волшебница прикусила алую губку. На красивом личике отразились боязнь упустить шанс возвыситься и страх от возможности продешевить. Гордость рода иногда толкает на безрассудства. В предложении водного мага содержалась малая толика безрассудства, прячущаяся за громадной выгодой. Боевые маги по природе авантюристы, стяжатели сокровищ, а Валледжио прирождённые боевые маги.

Селеста прекратила колебаться, обретя решительный вид.

— Согласна. — Оскар в душе возликовал. Расходы на наём волшебницы отдельно оплатят в Фероле, если удастся ликвидировать разбойничью шайку, в чём он был почти уверен. В результате он оставался при своих. Только контракт нужно составить, чтобы предъявить потом нанимателю — правителю города. Союзная помощь должна быть выгодной, как любит говаривать верховный архимаг. Да и двадцать золотых не такая уж большая плата за работу боевого мага, лишь немногим выше среднего. — Кто в команде?

— Я и Торн.

Девушка скривилась, будто в рот ей попала долька кислого-прекислого лимона. Рыжего балагура Торна она недолюбливала, как и большую часть парней и девчонок низшего сословия, учившихся с ней на курсе.

— К полудню приходи к Южным Вратам, не задерживайся, — Оскар, убрав монеты в кошель, придвинул его к волшебнице. — И, пожалуйста, передай главе каравана, торговцу по имени Аристокл, что я нагоню вас вечером, когда придёте в деревню.

— Сам скажешь. Я посыльной не нанималась, — фыркнула Селеста.

— Как хочешь, — ответил ей открытой улыбкой водный маг. — Тогда просто скажи, пришла от меня. Чтоб лишних вопросов не было. До встречи.

Не попрощавшись, Селеста вышла. Тут же объявился тавернщик.

— Вай, откуда столько презрения в прелестнейшем создании? — сокрушённо молвил он.

— Мы отражение наших родителей, почтенный Шухрам, — Оскар удобнее расположился на диване, вспомнив, что не завтракал. — Почтенный Шухрам, есть ли у вас что-нибудь утолить терзающий меня голод?

— У старого тавернщика вкуснейшая пища в Фоллгарде! — похвалился шаддахец. — Легче сказать, чего у меня нет!

— Несите жаркое, почтенный Шухрам. Для начала.

Толща Обелиска Памяти билась бледным голубым светом, словно внутрь мраморной глыбы поместили трепещущее сердце Дракона Эфирита. Выбитые на отшлифованной до блеска влажной поверхности имена сияли, озаряя стены древнего склепа и ниши с мумифицированными сердцами, заграждённые бронзовыми заслонками. Имена отпечатывались на заслонках, отмечая последние пристанища покойных. Руны прочности, запечатлённые на металле, под натиском неумолимого времени и подземной влаги искажались, зарастая соляными наростами. Бронза позеленела, а то и вовсе скрылась под слоем минеральных солей, мириадами кристалликов поблёскивающих в полумраке пещерной гробницы. Заслонки прикипели к стенам, отпечатанные на металле лики покойников сгинули, и разобрать, где хранятся забальзамированные останки, стало возможным только по отсветам имён.

Магов ордена хоронят отдельно от несведущих в волшебстве людей, совершая чуждый драконианской религии обряд. В городах и деревнях могилы чаротворцев находятся за пределами кладбища. Клирики дают понять, волшебники не паства Драконов Эфиритов, единственное оправдание их в глазах правоверных драконианцев это борьба с нечестивыми колдунами хаоситами. Не существуй угрозы со стороны осквернителей, диких драконов и иноземных держав, чародеям объявили бы беспощадную войну поклонники эфирного пантеона.

Происхождение обряда погребения магов теряется в древних записях основателей Фоллгарда и неясных легендах, сказках, рассказываемых детям на ночь. Тела чародеев прилюдно сжигают на вершине Погребальной горы, пепел развеивают по ветру над Великим Водопадом, а вынутое накануне кремации сердце бальзамируют и помещают в глиняный сосуд, повторяющий форму органа. Оно почитается вместилищем физической и духовной силы. Маги Ордена верят, в будущем, после вселенской битвы Хаоса и Эфира эманации сражающихся распространятся по Астралу и пробудят к жизни скрытые в сердцах души умерших. Чародеи возродятся в драконьем обличии и будут править в новом мире, став посредниками между Творцом и низшими созданиями.

Ребёнком Оскар любил бывать в фамильном склепе Лекано. Мягкое мерцание драконьего сердца, подаренного основателем рода потомкам и заключённого в мраморный обелиск, разгоняло тревожные, горестные мысли и навевало светлые воспоминания раннего детства. Иногда голубой свет показывал картины далёкого прошлого, когда мир был моложе, а вместо Башни Духа на острове стояло одинокое величественное древо, громадными ветвями закрывающее озеро. С заслонок бесстрастно взирали портреты первых Лекано, волевых, твёрдых, точно закалённые в крови Драконов Хаоса клинки мечей эфирного воинства.

Здесь царило Прошлое.

Сначала его водил сюда отец, рассказывая о славных подвигах предков, пришедших к Великому Водопаду вместе с группой отшельников драконианцев. Основатель рода, Крылатый Пёс, рождённый от человеческой женщины и Дракона Шторма, легендарный полудракон, сразил обитавших в озере чудовищ и заложил основание Башни на фундаменте рассыпавшегося в прах храма, посвящённого неизвестным существам, внешне не походящим на Эфиритов драконианской религии. От Крылатого Пса потомки унаследовали фамилиаров собак и предрасположенность к управлению стихиями Воды, Земли и Воздуха.

Оскар помнил обрывки преданий, почти забыв голоса родителей. Навсегда врезались в память их образы. Высокий широкоплечий отец с копной густых пепельных волос. Широкое чело, сеть морщин вокруг спокойных серых глаз, застывшая на устах полуулыбка. Мать гораздо моложе отца, её лик был свеж, словно весенняя трава поутру, а в добрых изумрудных очах плясали искорки. Длинные светло-русые волосы она заплетала двумя тугими косами. Оскар поныне помнил прикосновение к ним. Они казались ему шёлковыми.

"Тебе нечего сидеть с мёртвыми и сожалеть об утрате, — наказывал сердитый Розалий Шедо, застав в очередной раз ученика плачущим под обелиском в фамильном склепе. — Прошедшего не вернуть, ошибок не исправить. Ломать голову над ними бесполезно. Твои слёзы не изменят прошлого. Смирись, забудь и начинай жить с чистого листа. Вокруг кипит жизнь. Не приходи сюда больше".

"А разве то была не жизнь? — спрашивал себя и учителя Оскар. — Разве она не бурлила? Там остались мои родители и самое светлое, их любовь ко мне. Тогда было гораздо лучше, чем сейчас".

"Детские фантазии! — кривил рот архимаг. — То призраки, понимаешь? Они небытие, их нет. Пытаться вернуться в прошлое значит уйти за ними в никуда, умереть. Ты хочешь умереть, мальчик?"

Он не хотел умирать, но родители тогда для него были реальнее хмурого настоящего. У них он находил утешение от горьких повседневных обид сиротского приюта, восстанавливая в памяти тёплые моменты их присутствия.

Оскар не слушался верховного архимага и приходил в склеп тайком. Сначала его высекли розгами. Обозлившись, он сбежал из приюта, едва зажили раны на спине. На этот раз, поймав, его отправили младшим помощником на войну с Веройским королевством, давним врагом Лиги. Он, как мог, помогал чародеям в походах и сражениях, попутно обучаясь азам волшебства. Минули годы. Маги Ордена Пяти Стихий остановили натиск рыцарей-апостолов Светоносного Сокола, потеряв четверть бакалавров и магистров. Война завершилась перемирием на паритетных началах. Научившийся смотреть вперёд, не оглядываясь на прошлое, Оскар вернулся в Фоллгард. Он всё реже вспоминал отца и мать, и их лица подёрнулись дымкой забвения. Потом, подолгу стоя у Обелиска Памяти, по крупицам собирал мельчайшие осколки родительских образов из детских воспоминаний. Он хотел помнить их вечно, несмотря ни на что.

Шедо правильно говорил. Нельзя жить прошлым. Забывать былое тоже не стоит. Оскара захватила круговерть экзаменов, практических занятий, подготовки к семинарам, а позже его назначили лектором младших курсов Корпуса. Кроме учёбы и учительства отнимали силы работа в лаборатории и ежедневные тренировки. Упражнения с мечом давались легче боевой магии, требующей предельной концентрации и быстрого переключения внимания в условиях настоящего боя. Посещать склеп не хватало времени, хотя верховный архимаг снял запрет, и Оскар мог приходить к гробнице когда угодно.

"Наверное, я плохой сын, — думал водный маг, ставя подожжённые палочки в углубление на гранитной плите, служащей опорой Обелиску Памяти. Ароматические смолы наполни пещеру сладковатыми запахами. — Я так давно не навещал вас. Простите меня".

Он провёл пальцами по именам родителей на обелиске, представляя отца и мать вместе. Синий огнь внутри камня полыхнул ярче, будто отзываясь на прикосновение.

— Сорвен Лекано, Шарлотта Лекано, — прочёл парень.

Застарелая боль проснулась, нахлынула казавшимся навсегда позабытым под спудом лет чувством потери. Покидая Город Водопад, он пришёл попрощаться. Одному Творцу ведомо, возвратится ли он с задания, сможет ли снова навестить родителей.

Голубое сияние упало на бронзовые заслонки ниш, где лежали, втиснутые в треугольные сосуды, сердца Сорвена и Алисии Лекано, осветило тонкие линии изображённых на тусклом металле лиц мага и волшебницы. По щеке матери слезой катилась капля влаги, и казалось, портрет плачет. Оскар стоял, склонив голову перед ними. Мысли путались, слова застревали в горле комом. Столько хотелось сказать, а он молчал, сожалея о прошлом и спрашивая благословения на грядущее, будто молельщица у священной храмовой статуи. Собственная слабость разозлила его, и водный маг, сжимая кулаки, глухо проговорил:

— Вам не придётся краснеть за сына перед предками.

Он по кусочкам восстанавливал в памяти картину прошлых событий, которых не хотел забывать, и переживал вновь и вновь, из года в год расставание с отцом и матерью. Сорвен уходил на войну весёлым, уверенным в победе. Обнял жену и сына, пообещал вернуться к началу следующего месяца, выиграв войну. Оскар помнил, тогда стояло безоблачное летнее утро.

Спустя ровно тридцать дней в дом Лекано пришёл Розалий Шедо. Мать насторожилась, ведь архимаг редко посещал их. Её опасения оправдались. Правитель Фоллгарда принёс страшную весть о гибели своего лучшего ученика.

Оскар никогда не забудет — он поклялся никогда не забывать — лица матери в тот день. Её плача и страха, вошедшего в поместье вместе с могущественным волшебником...

Палочки из ароматических смол догорели, заполнив пеплом углубление в плите.

По скользким от влаги ступеням Оскар поднялся в заброшенную часовню. Склеп вырезали в скале под храмом, примыкающим к дворцу Лекано, ныне обветшалому зданию на горном склоне. Под ступнями похрустывала осыпавшаяся штукатурка, перемешанная с опавшей прошлогодней листвой и мелкими веточками, закинутыми через пустующие оконные проёмы гулякой ветром. Посеревшие от пыли и грязи алебастровые фигуры Драконов Эфиритов и основателей рода с немым укором в очах провожали идущего меж ними человека. Кольцо небожителей, вплотную приближенное к круглой стене, разрывалось у выхода. Покосившиеся дубовые створки ворот образовывали щель, через неё сюда и проник чародей.

Солнце перевалило зенит и медленно катилось к горизонту, разгорающемуся бледным пламенем подступающего заката. К кромке небосвода подкрадывалась армия теней, спешащих поймать в чёрные сети пресветлого Дитруса Изобретателя, Солнечного Дракона, и заключить в темницу, дабы жители царствия ночи беспрепятственно охотились на слепых во тьме дневных обитателей. Утром Дитрус прожжёт стенки тюрьмы и освободится, прогнав тьму.

— Ты обещал нагнать караван к вечеру, — напомнил сидящий у храмовых ворот Рубака.

— Обещал — сделаю, — отмахнулся Оскар. На душе сделалось легко и спокойно.

Склеп находился севернее Фоллгарда, на склоне горе, изобилующей ручьями и быстрыми речками, стекающими со скал и впадающими в фоллгардское озеро. Предстояло обойти раскинувшийся внизу город, выйти к тракту и преодолеть десять лиг до охотничьей деревни. Караванщики планировали там заночевать.

— Воду любишь, Рубака?

Хитрый прищур водного мага не предвещал фамилиару ничего хорошего.

— В реку не полезу, — предупредил пёс, отодвигаясь от хозяина. — Я захлебнусь!

Оскар подошёл к берегу текущего у часовни ручья.

— Вообще-то кэлпи гнездятся в глубокой воде, — лекторским тоном начал он. — Большие реки, озёра, впитывавшие проекции астральных и пневматических сущностей на протяжении тысячелетий, для них самое то. Но даже в самом мелком ручье живут стихиали, принимающие обличье по воле и желанию призывающего их мага.

Говоря, парень носком начертал на берегу замысловатый знак, зардевшийся мистическим светом, и окружил его защитным кругом. Встав в сторонке, он подозвал пса.

— Тебе пневму девать некуда? — заупрямился Рубака. — Аркан сожрёт весь твой запас. Мало ли, что в дороге приключится?

— До границ земель Города Водопада можно быть спокойными, — возразил Оскар. — Кстати, ты прав, пневму мне действительно девать некуда. Да и тренировка на длительную концентрацию будет нелишней. Не волнуйся, запас восполнится за ночь! Хм... Может, предпочитаешь добираться до деревни своими лапами?

— Гррр, без меня ты обязательно по пути в какую-то историю вляпаешься, — недовольно ворча, фамилиар побрёл к хозяину.