| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-У тебя же попа и ляжки жирные. Плавать должны, как сало в борще.
Но я тону в поясе, с досточкой в руках, колобашкой в ногах и чудо-червяком в подмышках.
-А может, она тонет, потому что уже шевелиться со всем этим не может? — задумчиво рассматривает меня с борта старший инструктор.
-Да нет, — трет подбородок еще один знаток плавания. — Даже если бы она померла или книжку читала, лопш удержал бы.
Они обсуждают меня, как тритона в зоопарке. Я слушаю и тону.
На очередное занятие, когда вода в бассейне стала соленой от моих слез, пришла комиссия.
-Ничего личного. Но мы должны удостовериться в квалификации инструктора. Месяц он бьется с Вами. И эффекта не зафиксировано.
-Разве? Я хорошо освоилась в хамаме!
-Есть разница между сидеть на мокрой теплой лавке и плыть, выполняя боевые задачи?! — грохочет начальник отдела.
-Так вода ж, — пожимаю плечами, прекрасна сознавая свою неправоту.
Но есть же притча про ишака, которого взялись обучать читать в надежде, что 'или ишак сдохнет, или падишах'. Шансов сдохнуть нет ни у меня, ни у Александра... Я слишком здорова для своего предпенсионного возраста.
Комиссия наблюдает, записывает и подытоживает:
-Жаль, нельзя. А вот выложить бы записи с камеры наблюдения в ютуб. Котельную на базе б отремонтировали бы на прибыль!
-Вы не должны тонуть, — восклицает покрытый каплями пота инструктор, выловив меня из воды багром. — Вода уже держит!
-Не держит. Она ж не морская.
-Морская! Два раза морская! Там Ваши слезы и мой пот.
Снова комиссия... Лица у них печальные, как на возложении венка к аскольдовой могиле.
-А Вы случайно родом не с Чугуева?
-Нет, с Мерефы. А что?
-Странно. Знаете, такой стих 'По реке плывет топор из города Чугуева, ну и пусть себе плывет, железяка...'
Вода в бассейне посолонела от моих слез....
В холодном огромном бассейне есть бонус. Передвигаясь вдоль бортика, хватаясь поминутно за него руками и время от времени повисая на нем ради спасения, я нащупала широкие горячие струи, приятно бьющие откуда-то под водой со стены. Это определило мою тактику на ближайшее время. Я нашла эти отверстия благодати. Добиралась от одного до другого и блажено зависала, грея живот и бедра в теплой струе.
Александр быстро это заметил и отгоняет меня. Но я действую еще хитрее. Изнутри в бассейне два борта. Между верхним и нижним есть ниша. В нее как раз и помещаюсь я. Поэтому я начинаю бодро плыть, доплывая до того места, где бассейн становится неумолимо глубже. Оглядываюсь, чтобы убедиться, что инструктор занят и не видит мою смекалку. И забиваюсь в нишу, пытаясь ползти вперед в привычных условиях. А дальше выбираюсь, аккуратно повисая на руках и делаю вид, что плыла и вот только остановилась.
Обхитрить молодого, но опытного инструктора не удается. Он грозит выковырять меня из ниши багром.
-Я не пожалею денег... — стонет инструктор, отжимая кроссовки, шорты и футболку, в которых только что прыгнул ко мне в бассейн. — Я закажу распечатку Вашего фото. И приклею на стене в бассейне. Внизу напишу все Ваши боевые заслуги и награды. А вот сверху... Полукругом... Крупными буквами. ПСИХОЛОГ.
Я не возражаю и уныло прочищаю нос после очередного нет, не погружения, а утонутия. Или утопития. Словом, погружения под воду и невозвращении обратно.
Ранее утро ранней осени. Мрачно и холодно на улице, свет экономят, и в бассейне сумрачно. Но тепло. Мы договорились с инструктором встретиться пораньше, пока еще не набежали все те, кто занимается группами. И некому меня пугать, проплывая подо мной.
Это отдельная история, потому что водолазы, проплывающие в глубине, пугают меня не только струйкой воздуха, щекочущей бедра и лицо, но и самим фактом.
-Да поймите! — у Александра ангельское терпение при грозной внешности отличного рукопашника, и мне остается только представить, во что он превращает грушу после тренировок со мной. — Они в глубине. Вы на поверхности. Между вами четыре метра толщи воды! Какая Вам сейчас разница, что там внизу?!
-Страшно...
-Страшно может быть потом. Но Вам это не грозит. Какие вражеские водолазы, если мы тонем?
Мысль действует успокаивающе. И действительно. Как пускать меня в воду с плавающими в ней врагами, если я не плаваю?
Александр непреклонно хочет меня научить плавать. Это стало делом его профессиональной чести инструктора крутого спецподразделения, осчастливленного моим присутствием. Мы не уложились в отведенные нам десять учебных часов. Двадцать. Еще двадцать. И мы встречаемся рано утром.
Но сегодня что-то он опаздывает. Я сижу, поджав ноги, на лавке и тоскливо смотрю на часы. Они мне нравятся. Крупные, их видно отовсюду. Плывешь назад и есть стимул плыть — разглядываешь сквозь запотевшие очки время: сколько еще минут осталось страдать? А плывешь туда — видишь коридорчик, ведущий к хамаму, и настроение тоже улучшается. Я начинаю думать о приятной неге хамама, до которой осталось столько минут, сколько я увижу, плывя обратно, на часах.
Александра все еще нет, как нет и ребят. Наконец хлопок дверью, он влетает, раздеваясь на ходу и бросает куртку на лавку рядом со мной:
-А чего сидим? В воду!
И тут я замечаю, что у него сильно содраны и кровоточат ладони, глубокая ссадина на скуле.
-Дайте я Вас обработаю! — во мне просыпается медик.
Но инструктор отстраняет меня:
-Нет. Я справлюсь сам. У Вас по расписанию плыть.
Уговоры бесполезны. А он сам не делает попыток открыть аптечку. И я мотаюсь туда-сюда в бассейне, при каждом возврате предлагая его перевязать.
-Не отлынивайте! Вам просто не хочется плавать. Конечно, перевязывать проще. Все, разговор окончен, плывем.
Ношусь туда-сюда, задыхаясь и хлебая воду. Лишь бы не утонуть, потому что ему нельзя сейчас в эту не совсем чистую воду бассейна. И его видно только на возврате. Значит, надо как можно скорее добраться туда, уцепиться за борт, развернуть себя, боясь взглянуть на дно где-то в пяти метрах под ногами, оттолкнуться и плыть назад.
В конце занятия инструктор смотрит на меня несколько удивленно:
-Надо же... Не тонула, — и тут же справляется с эмоциями. — А ноги почему в конце умерли и повисли? Силы нас покинули?
Потихоньку я начинаю все смелее выплывать на дорожку. Но на ней чаще всего я не одна. Тут любят поплавать пожилые дамы. У них красивые шапочки с объемными розочками, не чета моему гладкому черному 'гондончику', и купальники тоже яркие. Из купальников выползают они сами частями... но плывут. И общаются. И так все у них легко и спокойно получается. Вялые размеренные движения рук и ног, наискосок ко дну висящее тело. У них же получается! И я так хочу. Никаких тебе 'выдох в воду'. Наслаждаться водичкой, подругами. И не напрягаться. Никаких окриков, что ноги повисли, а руки не работают.
-У них стиль 'жаба', — презрительно кривится инструктор в ответ на мои просьбы научить именно так и все.
-Стиль 'буек', — вторит ему белокурый красавец Зорро. — Их жир держит. А Вам надо все время работать ногами.
-Да, — соглашается Александр. — Пока ногами бьете, Вы живы.
И надо же так случиться. Я пыхчу, колотя ногами по воде и держусь за свою досточку. И в брызгах и плевках, как за водяной завесой влетаю в стайку пестрых шапочек. Прохладные студенистые прикосновения. Мой визг. И я теряю равновесие, ноги повисают вниз, и я иду ко дну вертикально на сей раз.
Мне кажется, что раз я уже умею плавать, то смогу выпутаться из экстремальной ситуации. Мне же говорили, что надо активнее биться. И я отчаянно молочу руками и ногами, выпрыгивая из воды. Но с каждым рывком проваливаюсь после все глубже. Нос заполнен водой. Больно. И страшно.
Третьим глазом вижу, как несется по бортику Александр. С багром наперевес, как российская прыгунья Исинбаева. Я уже не могу схватить дрын — вертикально руки не поднимутся. Инструктор реагирует мгновенно. Вырывает из рук уборщика швабру. Сует мне. Хватаюсь с радость.
И на глазах у замершего в пронзительной тишине бассейна, ставшего вдруг огромным и светлым, как хрустальный замок, я еду на швабре. Инструктор медленно и торжественно, как захваченную в бою галеру, тралит меня к лесенке через всю воду.
-И зачем же Вы так кричали? Я же все видел и сразу побежал, — укорят устало инструктор.
-Разве? Я же долго боролась молча со стихией.
Инструктор садится прямо на мокрый бортик. Занятие на сегодня окончено.
Я плыву, с трудом удерживаясь на воде. Мне навстречу плывет приятный улыбчивый пожилой дядечка. Он уверенно, но спокойно гребет, а на спине у него сидит юркое мелкое существо лет четырех и рулит ушами деда. И я попадаю в поле зрения юного пирата.
-Дедушка, на абордаж! — командует существо на весь бассейн.
В адекватных до этого глазах дедушки, отставного полковника, включается дальний свет. И он не может не выполнить приказ. Все происходит моментально. Звонкая команда малого. Дедушкин рывок. И я тону после тарана. Может, тарана и не было. Не будет же полковник, пусть и отставной, бодать лбом сотрудников спецназа. Но факт.
Юный хищник доволен, потопив первую настоящую жертву. Дедушка смущен до невероятия, и мы идем греться в хамам. После того, как меня в очередной раз выловил инструктор.
Тренировки у меня утром, и мне даже нравится. Начинается рабочий день, все получили задачи, а я иду переодеваться. И мучают меня не долго — силы инструктора иссякают через сорок пять минут. На это и рассчитывает мой начальник — все равно первый час все пьют кофе и обмениваются новостями. Но я не могу выйти из бассейна сразу! А выйти я не могла раньше, вот поверьте, совсем не могла. И не в усталости дело, в неудержимом зове природы, который не отпускал меня далее чем на пару метров от дамской комнаты или как это принято называть у пиратов гальюна
Мне еще надо посидеть часочек. А к кофе я не тороплюсь — вмещать его некуда.
При каждой попытке плыть в меня вливается литр бассейновой воды. Я вылезаю с таким надутым пузом, что другой, не знакомый со мной инструктор смотрит на это выпирающее под черным купальником пузо весьма заинтересованно.
Начальник, узнав причины моих отсидок в корпусе бассейна, принимает решение:
-Значит, чай теперь с нами не пьете. Просто глотаете пакетик. Вы ж после бассейна все равно идете греться.
Старший инструктор менее щедр:
-Вы выпиваете на каждой тренировке столько, что я напишу рапорт. Пусть Вам выдадут ведро. Будете воду приносить в ведре на занятие. в бассейн подливать.
Вспоминаю детскую загадку: 'В бассейн вливается через одну трубу 400 литров воды, а выливается за то же время 450. Ответ: бессовестные посетители бассейна!'
У меня совесть есть, и я сижу. Меня пытаются угостить сухариком:
-Вам же есть, где размочить. Вы можете теперь отрубями питаться незапаренными.
Я даю себе слово не хлебать воду с бассейна. Но быть у водицы и не напиться?
В воде плавает всякая дрянь. Свалявшиеся ошметки от снаряжения — это дяденьки. Намотавшиеся на них волосы — это тетеньки, пренебрегающие святым правилом бассейна о шапочке. У нас надевают смешную шапочку 'гондончик' даже ребята, если у них волосы длиннее пресловутых двух сантиметров. А некоторые барышни, мало имеющие отношения к службе — дочери сотрудников, юные жены ребят и административный персонал — приходят в раздельных ярких купальниках. Тесемочки, ленты с бантами, блестящие висюльки — мое неизбалованное выражение это потрясает. Печально вздыхаю — неумеющим плавать нельзя даже думать, наверное, о такой красоте. И еще: они приходят с макияжем, с пышно сколотыми на макушке волосами.
Зорро просит выйти из воды девушку, на которой сверкают украшения на шее, в ушах и на запястьях, а каштановые кудри едва удерживаются заколкой. Ее купальник великолепен. Четыре ярких лоскутка и веревочки.
Девушка сопротивляется и отстаивает свои права 'плавать и получать удовольствие'. Зорро устало объясняет:
-Вам удовольствие. А у нас это рабочее место.
И вот я плыву, делая выдох, как требует инструктор, в воду. И мне навстречу вяло изгибаясь, направляется гадючка. Моя мама так называла всякое скопище непонятной пыли и волос. 'Не пить!' — колотится в моем мозгу. — 'Не пить эту воду!!'.
Гадючка проплыла в сантиметре от моего жадно захватывающего воду рта.
-Дубравка, у нас же есть специальный пылесос для чистки дна! — морщится инструктор.
Он меня передразнивает. Показывает, как я суечусь, оглядываюсь по сторонам, мучительно принимаю решение 'пить или не пить'. И машет рукой, изображая меня: 'А, не пройду мимо! Хлебну!'.
Всем смешно. А вот меня странно, что не стошнило и не тошнит.
Я — обуза водолазного подразделения. Это сознаю и я, и все подразделение. А наша группа, в частности, провалила зачет, в котором результат учитывался общий. Что ж, логично: вряд ли штурм условного плавсредства может быть успешен, если по пути утонул сотрудник, а остальные не знали, что лучше предпринять. Плавсредство условное, а тонула я реально, с пузырями и воплями. Парни не бросили в беде боевого товарища, но зачет мы не сдали.
-Таааак, — и в глазах Шустрика пляшут отнюдь не путеводные огоньки домашнего очага.
Ребята, как в кино про трущобы или школьную жизнь, начинают медленно приближаться ко мне, собирающейся в душ.
-И вот сейчас состоится казнь, — торжественно возвещает один из них, доставая маркер.
Огромный такой, черный.
-Только не усы!!! — отчаянно прошу их. — Мне сегодня еще на совещание в научно-технический совет.
-А зачем усы? — удивляется Шустрик. — Усы украшают козака. Неееет, милая. Мы правду напишем!
-Какую??? На лбу? — я вспоминаю, как недавно, ведя тренинг по медицинской подготовке, сказала, что писать время наложения жгута лучше всего на щеке раненного. И как раз маркером черным или синим. Поярче и заметнее. Явно ж со жгутом на дискотеку не пойдет. А к тому моменту, как сможет, маркер давно сотрется спиртом.
-На спине, — пожимает плечами Кайман.
И все хором подхватывают забытый мотив:
-Врагу не сдается наш храбрый 'Варяг'!
-Что?
-Ну песню про 'Титаник' не придумали. Или мы не знаем. Да и на твоей недоспине тощей написать 'Титаник' проблематично. А 'Варяг' в самый раз. С твердым знаком даже.
-Вы сошли с ума? — до меня дошел смысл 'казни'. — Вы у меня на спине напишете 'Варяг'????
-Именно. И будешь тонуть гордо. Пощады никто не желаааааает!!! — допели они.
И стали меня ловить. На мое счастье, успеваю влететь в струю воды, за мной Шустрик с маркером. И маркер погиб.
После была еще попытка вспомнить песни детства: 'Что тебе снится, крейсер 'Аврора'. Но решили, что это совсем не про меня.
С недавних пор все истории моей жизни начинаются со слов 'я плыву'. Как у той лягушки, которая любила рассказывать: 'Лечу это я лечу...'
Итак, плыву. Зорро активно мне помогает, подсказывает. Мы пытаемся плыть кролем. И все вроде получается. Я осмелела настолько, что плыву по середине дорожки, не дотрагиваясь поминутно рукой до бортика. Но тут я бросаю взгляд вниз, понимаю, что подо мной четыре метра. И вцепляюсь в жесткую пластмассовую пружину с острыми краями, которая разгораживает бассейн, отделяя дорожку.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
