Без Меня Меня Женили, Или Записки Боевого Пловца (завершено)

БЕЗ МЕНЯ МЕНЯ ЖЕНИЛИ,

ИЛИ

ЗАПИСКИ БОЕВОГО ПЛОВЦА

Посвящается моей дорогой подруге-психологу Елене Вихревой, благодаря которой я не только не утонула, но и смогла собственноручно все это написать. Именно благодаря ее бессонным ночам и постоянной поддержке я прошла этот ад, оказавшийся не хуже акелдамского.

Воду я всегда любила и люблю. Теплую и чистую. Как источник чистоты и жизни. И даже искупаться в водоеме не против — при условии, что он точно чистый, в нем не топили своих жертв бандиты и вода теплая.

Как-то на учениях мне круто повезло. Погода баловала, стояли на берегу озера. Береговая линия была сплошь изрезана лагунками и бухточками размером с мою прихожую. И песчаное чистое дно. А по берегам росли ивы (кстати, так и не научилась различать ивы, ветлы и прочие прибрежные кусты). На ветках удобно было вешать полотенце и чистые трусы, и они же и выполняли роль ширмы. Я ложилась в прогретую солнцем воду, головой на подстеленный лопушок. И валялась в теплой водичке, едва перекатывающейся через живот. Красота.

Один раз, правда, жизнь дала сбой в том райском уголке. Туристы запросили помощи медика, ближайшим оказалась я, по рации то ли егерь, то ли речники передали инфу нашему начальству, и вот меня грузят в моторную лодку-казанку, которая железная и не понятно, как вообще на плаву держится, а еще моторист несет мотор, сгибаясь под его тяжестью...

Волны бьют в борта, я ощущаю себя челюскинцем.

-Доктор, а что это Вы в цвет камуфляжа стали? — деликатно интересуется моторист.

-Я не готова к морским приключениям! — бормочу я, мысленно суммируя вес берцев, автомата и санитарной сумки.

Моторист смотрит выразительно:

-Это озеро.

Его титаник фыркает мотором и скребет заросли камышей. Меня удерживает в здравом уме только мысль о том, что пациенты ждут. Обратная дорога гораздо легче — я уже не о себе думаю, а о тех детях, которых привезли в палаточный лагерь, не озаботившись ковриками и аптечкой.

Плавать я не умею. В детстве речка была, но на нее ходили с тетей Лидой целым приключением, с обсуждениями погоды, начала и конца купального сезона и возможности 'что-то подцепить'. Что характерно, даже посетив вполне, как я теперь понимаю, экологичную речку-переплюйку, я ухитрилась порезать там ногу. Надо ли говорить, что больше посещения этой речки в моем детстве не состоялось.

И вырвавшись на свободу, первое, что я сделала самостоятельно — это утонула. Девятнадцатилетние дурочки-медсестры осеннего призыва за каким-то чертом решили искупнуться за забором госпиталя. Там водохранилище в одном месте подходило вплотную к забору, образуя пляжик метра два и заливчик. Теплая осень, такие же неумудренные жизненным опытом мальчишки в синих пижамах на заборе, и три девочки в белых халатиках даже не на купальники, а на что получше из бельишка. Причем я всегда себя адекватно ж оценивала. Бродилась чуть выше колена, и была счастлива. И вот тут и прошел катер. Что было дальше, сказать сложно, так как меня элементарно смыло. Зеленое стекло воды перед глазами, как в маминых серьгах. Или чудо-витраж. Калейдоскоп. И больно.

Наташка меня выволокла за волосы, все посмеялись. История быстро забылась и даже не стала поводом для разбирательств.

Понятно, не пустыня меня дальше в жизни окружала. Ну вывели как-то на учения с форсированием водной преграды. Я тогда уже была среди адекватных людей, а не медсестричек. Ребята быстренько сварганили плотик, укрепили на нем мой медицинский ящик, еще какое имущество, обернули плащ-палатками, пристегнули меня карабином:

-Ты ничего не бойся, — приказал командир группы, обкручивая меня тросом так, что даже не дотронулся до голой кожи пуза, спины и боков. — Положи на край свою умную голову. Руками держись. Ногами можешь создать имитацию бурной деятельности, главное, парней не прибей при этом.

И на закате моей карьеры, когда за плечами адъюнктура, написана диссертация и получены не только медали, но и именные часы, волна меня накрыла. Как говориться, ни что не предвещало.

Новый начальник, хотя и сразу предупредил, что боевой пловец, показался вполне разумным,. Например, в отличие от командира группы, не испытывал желания испытать прочность моего пресса метким тычком в живот. Дал написать целую кучу статей, пустил на пафосную конференцию. И как будто для равновесия — вытащил на полевой выход.

Оказалось, лодки за десятилетие претерпели существенный концептуальный апгрейд. Сев в микрик со своим рюкзаком и санитарной сумкой, я в душе обрадовалась: лодки нигде не было. Я же видела в свое время, как лодки перевозили на крыше машин. Лодки не наблюдалось, и оно вселило надежду: 'шел отряд по бережку'.

Приехали на место. Ребята выгрузили мешки и палки. Включили насос, работающий от мотора все того же микрика. И на глазах возникло чудо: надувные лодки.

-Я не сяду.

-И не надо. Микрик уехал уже на базу, сами видите. Хотите автономный пеший поход?

Влезаю.

Мило улыбающийся и вполне сочувствующий Борода дает мне весла. И вот тут я вспоминаю выражение 'противолодочный зигзаг'. Слышала когда-то, что корабли времен Второй мировой войны уходили от подводных лодок, выполняя резкие зигзагообразные маневры. В очередной раз врезаюсь в глинистый берег с гнездами ласточек-береговушек. Не смеются только они. И Борода. Он утешает своеобразно:

-Ну что ж, голубушка. Давайте, выгребайте на чистую воду.

Периодически он включает мотор, когда я совершенно изнемогаю. Так проходит рабочий день... Дальше пойдем пешком, и я засыпаю в палатке совершенно счастливая, даже на радостях бодро отрыв для группы ямку под туалет.

Но все оказалось не так просто. И на пути встретилась речка. Не шире той, что была в моем детстве. Детство закончилось давно, и я знаю, как обманчив мир:

-А там глубоко?

-Да нет, — отмахивается коллега. — Максимум по грудь.

Не понятным осталось до сих пор, как это мы все не соотнесли, что грудь у всех она из расчета почти двухметрового роста. А у меня — сто шестьдесят два сантиметра. Это вышло на передний план через несколько минут. А пока что, на берегу, я предприняла еще одну отчаянную попытку спасения:

-Товарищ майор, я же не плаваю.

-А мы и не на олимпиаде. Мы всего лишь перейдем на тот берег.

-Я не умею плавать! — пытаюсь достучаться до командира группы

-Не Ла-Манш же! — устало отмахивается тот.

-А можно я пойду рядом с Вами?

Кивок одновременно со щелчком натянутого на пламегаситель презерватива. Я не унимаюсь, обладая все же достаточным жизненным опытом:

-А за Вас держаться? Придерживаться?

Милостивый кивок, и мы входим в воду. Речка безмятежно несет свои вполне чистые и не особо холодные воды под ивами. На том берегу, к которому мы стремимся, пасутся коровы. Романтично вхожу в воду, ощущая песок босыми пальцами.

И тут... Песок уходит из-под моих ног. Я проявляю воинскую смекалку и хватаюсь за голое мускулистое плечо командира, спину, шею, ухо... Краем глаза виду, как коровы резко разворачиваются хвостами и бегут вдаль...

...На берегу Гризли с трудом стряхивает меня с ушей и рычит, оправдывая свой позывной:

-Почему Вы кричали так, что напугали коров? Что скажет мирное население? И да, почему Вы не сказали, что не умеете плавать?!

-Я говорила! — меня трясет жарким майским днем на густой мягкой траве. Мир вокруг прекрасен по-прежнему, не считая удравших коров.

Воцаряется тишина. Группа спецназа стоит вокруг меня, как средняя группа детсадика около найденного на полянке ежика. Дохлого ежика, судя по выражениям их лиц. Сдохшего неделю назад.

-Но я же говорила! — откашливаюсь я.

-Точно, — спохватывается командир и закуривает прямо в плавках, достав спички и зажигалку из кармана свернутого камуфляжа. — Но я и приставить не мог, насколько.

-Я честно сказала.

Оказалось, что 'не умею плавать' слышали все, но поняли совершенно не так. А как 'я не готова к олимпиаде'.

Я сидела на траве и думала, что зря не утонула сразу, и придется доделывать — идти топиться. Жить с таким позором нельзя. Служить в спецподразделении тем более. Яростно компенсировала мытьем котелков и приготовлением салата из одуванчиков. То ли одуванчики подействовали, то ли моя встреча тем же вечером под ветлой с выдрой — но помнили больше выдру. Хотя я и не кричала. И я, и выдра молча удирали друг от друга в кусты. И никто б не узнал, не спроси я у Гризли, кого же такого жуткого повстречала в сумерках моя ноги в речке.

Парни попытались убедить меня в том, что я видела свое отражение или это преследовала меня моя совесть. Эти варианты не устроили меня, и сошлись на выдре. Или нутрии.

На следующий день героем дня стал Гризли, и мы с нутрией ушли на второй план. Утром он, умываясь в речке — а они умывались, заходя в нее по грудь — поймал руками голавлика. Голавлик потряс миниатюрностью, но к нему были доловлены еще собратья и поджарены целиком. А я думала, он будет с хотя бы батон, как рыба из супермаркета.

А дальше мы поплыли. И над рекой свисали совершенно фантастические голые и белые сухие ветки. Эти же коряги торчали и из воды. Река в этом месте делала резкие изгибы и перелетала по каменным уступам. Мне это не понравилось, весла стали вырываться из рук. На руке образовалась стертая ссадина, и держать весло стало совершенно проблематично. Мой напарник по лодке Борода радостно щурился майскому солнышку и направлял мои действия, потому что грести ровно спиной вперед для меня по-прежнему казалось нереальным квестом. Огибаем корягу. Пригибаемся под корягу. Слетаем вниз на пороге. И вот тут, как и положено по законам жанра, все это сводится в единую задачу. И чьи это мечты все время становятся явью?

Я просто закрыла глаза. И прижалась к дну лодки, удерживая проклятые весла. Их стоимость могли вычесть из зарплаты. Трах, плюх, ух. Лодка под моим животом покачивается мерно. Приоткрываю глаз. Коряги исчезли. Река ровная, пусть и не широкая. Борода спокоен, как Будда.

Открываю второй глаз. И все восемь распахиваю, так как по лицу командира струится ручей крови. Хватаю санитарную сумку — а между нашими лодками метров пять, и руки мне не вытянуть. Начинаю кричать ребятам, чтобы сблизили лодки. Но Гризли отмахивается и смывает кровь прямо заборной водой:

-Брось, на стоянке перевяжешь. Приплывем и дамся.

Так я научилась грести.

Вернувшись на базу, узнаю, что меня отправляют учиться плавать. В наш же бассейн. О существовании которого я знала лишь теоретически. В моей служебной квартире есть отличная ванна.

Одной рукой отправив меня к инструктору по плаванию, другой тот же Гризли отправляет меня в следующую командировку. А затем в еще одну. Там плавать не пришлось, хотя водоемы и были. Вполне себе миролюбивые. Мы в них мылись, стирались, кипятили эту же воду на чай, суп и кашу. И только спохватившись про существование инструктора где-то на базе, прошу милого мальчика Глаза научить меня плавать. Я же взрослый человек, надо просто показать мне правильные движения.

Глаз склонен к сочувствию. И знает меня давно. Но штурмовая работа не на озерном замке была у нас, так что он еще не осознает, во что влип. Мы выходим на озеро. Заходим по грудь. Глаз кладет меня на вытянутые руки:

-Молотите ногами, а руками гребите. Войдете в ритм, и я уберу руки, — он мечтает стать историком и даже учится в университете.

А я ровно ухожу на дно, как только он убрал руки. Это хорошо, я резко утонула, и не успела проделать с ним то, что сотворила когда-то давно с милейшей души человеком, полковником морской пехоты.

Ах да, Глаз меня вытащил со словами:

-Лучше все-таки инструктор.

А полковник? Ну, он добра хотел. И как-то нас свела судьба на какой-то тренировочной базе под Феодосией. Крытый бассейн с морской водой. Бетонированная квадратно-округлая глубокая ванна без мелкого дна. Нас трое: я, красавец полковник-морпех и командир вертолета. Они оба немного постарше меня, и это дает им право быть снисходительными до салаги-лейтенанта. Срочники выведены после окончания тренировки, дверь закрыта.

Дядьки оказались предусмотрительны. Потому что я послушно выполнила все предварительные упражнения в надежных руках морпеха, а как только он похвалил меня и сказал, что надо делать дальше, я пошла ко дну.

Пошла вертикально. Свечкой. Под вопль полковника, что утонуть в морской воде невозможно. Проплывая мимо его ребристого живота, я вспомнила, что у меня есть дочь. И захотела жить.

Попытку захвата за него руками морпех отбил. Руки проплыли вниз, оставив шанс только голове. И я вцепляюсь зубами в край плавок морпеха. Он тоже хочет жить, поэтому инстинктивно делает рывок вверх.

По краю бассейна бегает летчик-вертолетчик и кричит:

-Держись, Димка, ща я ее багром офигачу.

Но, видимо, багра не нашел, потому что в меня бросил спасательный круг. Которым попал по голове сначала морпеху, а затем и мне.

И вот я переступаю порог нашего бассейна...

Инструктор по боевой и физической подготовке Александр суров, но приветлив. Сашка моложе меня, но рассудителен и прагматичен:

-Давайте в воду. Мотивация у Вас солидная, не научитесь плавать, пойдете на пенсию. Не нервничайте, на Олимпиаду записаться все равно не успели, а вот до пенсии у Вас три месяца, время как раз столько, сколько надо.

Далась им эта олимпиада. Я не люблю физкультуру и спорт. К физподготовке на службе отношусь как к совсем иному — просто часть работы, как туалет мужской помыть в свое дежурство.

Мотивация и правда огромна, так что быстренько переодеваюсь, впервые в жизни натягиваю купальную шапочку, которую ребята тут же назвали совсем неприличным словом 'гондончик', надвигаю очки и выползаю к воде. И тут же понимаю, что душ был лучше. Теплее и не так глобален.

-Спускаемся в воду, — голос Александра совершенно будничный, торс обнажен и играет мышцами.

Вода холодная, я отдергиваю ногу, но вспоминаю, что Александр чемпион не только по плаванию, но и по борьбе. Это отрезвляет, и я в воде.

Список гаджетов, которые, как оказалось, кроме пробкового спасательного круга и пресловутого багра, можно использовать при обучении плаванию, существенно расширился с времен моей юности.

Сначала инструктор дает мне в руки досточку из приятной нащупь плотной и воздушной одновременно резины.

-Ложитесь на воду, досточку перед собой и ногами вот так.

Все вполне выглядит логичным, слова инструктора доходчивы, и я выполняю. Бульк — и я лежу на дне вместе с досточкой, послушно вытянув ее вперед.

Вынув меня и успокоив, инструктор застегивает на мне спасательный пояс.

-Берем 'чудо-досточку', надеваем 'чудо-пояс' и плывем, — моя мантра в исполнении инструктора на ближайшие дни.

Но в реальности все хуже. Я тону с досточкой и чудо-поясом — чудес не бывает. Наивный инструктор протягивает мне руку с бортика. Он не учел, что до плавания все остальное у меня было успешно. И летит в воду через мою спину. А я продолжаю тонуть.

Возникает еще один гаджет — колобашка, которую всовывают мне между бедер. Ноги не должны тонуть. Один из ребят удивлен тому, что они все же тонут:

-У тебя же попа и ляжки жирные. Плавать должны, как сало в борще.

Но я тону в поясе, с досточкой в руках, колобашкой в ногах и чудо-червяком в подмышках.

-А может, она тонет, потому что уже шевелиться со всем этим не может? — задумчиво рассматривает меня с борта старший инструктор.

-Да нет, — трет подбородок еще один знаток плавания. — Даже если бы она померла или книжку читала, лопш удержал бы.

Они обсуждают меня, как тритона в зоопарке. Я слушаю и тону.

На очередное занятие, когда вода в бассейне стала соленой от моих слез, пришла комиссия.

-Ничего личного. Но мы должны удостовериться в квалификации инструктора. Месяц он бьется с Вами. И эффекта не зафиксировано.

-Разве? Я хорошо освоилась в хамаме!

-Есть разница между сидеть на мокрой теплой лавке и плыть, выполняя боевые задачи?! — грохочет начальник отдела.

-Так вода ж, — пожимаю плечами, прекрасна сознавая свою неправоту.

Но есть же притча про ишака, которого взялись обучать читать в надежде, что 'или ишак сдохнет, или падишах'. Шансов сдохнуть нет ни у меня, ни у Александра... Я слишком здорова для своего предпенсионного возраста.

Комиссия наблюдает, записывает и подытоживает:

-Жаль, нельзя. А вот выложить бы записи с камеры наблюдения в ютуб. Котельную на базе б отремонтировали бы на прибыль!

-Вы не должны тонуть, — восклицает покрытый каплями пота инструктор, выловив меня из воды багром. — Вода уже держит!

-Не держит. Она ж не морская.

-Морская! Два раза морская! Там Ваши слезы и мой пот.

Снова комиссия... Лица у них печальные, как на возложении венка к аскольдовой могиле.

-А Вы случайно родом не с Чугуева?

-Нет, с Мерефы. А что?

-Странно. Знаете, такой стих 'По реке плывет топор из города Чугуева, ну и пусть себе плывет, железяка...'

Вода в бассейне посолонела от моих слез....

В холодном огромном бассейне есть бонус. Передвигаясь вдоль бортика, хватаясь поминутно за него руками и время от времени повисая на нем ради спасения, я нащупала широкие горячие струи, приятно бьющие откуда-то под водой со стены. Это определило мою тактику на ближайшее время. Я нашла эти отверстия благодати. Добиралась от одного до другого и блажено зависала, грея живот и бедра в теплой струе.

Александр быстро это заметил и отгоняет меня. Но я действую еще хитрее. Изнутри в бассейне два борта. Между верхним и нижним есть ниша. В нее как раз и помещаюсь я. Поэтому я начинаю бодро плыть, доплывая до того места, где бассейн становится неумолимо глубже. Оглядываюсь, чтобы убедиться, что инструктор занят и не видит мою смекалку. И забиваюсь в нишу, пытаясь ползти вперед в привычных условиях. А дальше выбираюсь, аккуратно повисая на руках и делаю вид, что плыла и вот только остановилась.

Обхитрить молодого, но опытного инструктора не удается. Он грозит выковырять меня из ниши багром.

-Я не пожалею денег... — стонет инструктор, отжимая кроссовки, шорты и футболку, в которых только что прыгнул ко мне в бассейн. — Я закажу распечатку Вашего фото. И приклею на стене в бассейне. Внизу напишу все Ваши боевые заслуги и награды. А вот сверху... Полукругом... Крупными буквами. ПСИХОЛОГ.

Я не возражаю и уныло прочищаю нос после очередного нет, не погружения, а утонутия. Или утопития. Словом, погружения под воду и невозвращении обратно.

Ранее утро ранней осени. Мрачно и холодно на улице, свет экономят, и в бассейне сумрачно. Но тепло. Мы договорились с инструктором встретиться пораньше, пока еще не набежали все те, кто занимается группами. И некому меня пугать, проплывая подо мной.

Это отдельная история, потому что водолазы, проплывающие в глубине, пугают меня не только струйкой воздуха, щекочущей бедра и лицо, но и самим фактом.

-Да поймите! — у Александра ангельское терпение при грозной внешности отличного рукопашника, и мне остается только представить, во что он превращает грушу после тренировок со мной. — Они в глубине. Вы на поверхности. Между вами четыре метра толщи воды! Какая Вам сейчас разница, что там внизу?!

-Страшно...

-Страшно может быть потом. Но Вам это не грозит. Какие вражеские водолазы, если мы тонем?

Мысль действует успокаивающе. И действительно. Как пускать меня в воду с плавающими в ней врагами, если я не плаваю?

Александр непреклонно хочет меня научить плавать. Это стало делом его профессиональной чести инструктора крутого спецподразделения, осчастливленного моим присутствием. Мы не уложились в отведенные нам десять учебных часов. Двадцать. Еще двадцать. И мы встречаемся рано утром.

Но сегодня что-то он опаздывает. Я сижу, поджав ноги, на лавке и тоскливо смотрю на часы. Они мне нравятся. Крупные, их видно отовсюду. Плывешь назад и есть стимул плыть — разглядываешь сквозь запотевшие очки время: сколько еще минут осталось страдать? А плывешь туда — видишь коридорчик, ведущий к хамаму, и настроение тоже улучшается. Я начинаю думать о приятной неге хамама, до которой осталось столько минут, сколько я увижу, плывя обратно, на часах.

Александра все еще нет, как нет и ребят. Наконец хлопок дверью, он влетает, раздеваясь на ходу и бросает куртку на лавку рядом со мной:

-А чего сидим? В воду!

И тут я замечаю, что у него сильно содраны и кровоточат ладони, глубокая ссадина на скуле.

-Дайте я Вас обработаю! — во мне просыпается медик.

Но инструктор отстраняет меня:

-Нет. Я справлюсь сам. У Вас по расписанию плыть.

Уговоры бесполезны. А он сам не делает попыток открыть аптечку. И я мотаюсь туда-сюда в бассейне, при каждом возврате предлагая его перевязать.

-Не отлынивайте! Вам просто не хочется плавать. Конечно, перевязывать проще. Все, разговор окончен, плывем.

Ношусь туда-сюда, задыхаясь и хлебая воду. Лишь бы не утонуть, потому что ему нельзя сейчас в эту не совсем чистую воду бассейна. И его видно только на возврате. Значит, надо как можно скорее добраться туда, уцепиться за борт, развернуть себя, боясь взглянуть на дно где-то в пяти метрах под ногами, оттолкнуться и плыть назад.

В конце занятия инструктор смотрит на меня несколько удивленно:

-Надо же... Не тонула, — и тут же справляется с эмоциями. — А ноги почему в конце умерли и повисли? Силы нас покинули?

Потихоньку я начинаю все смелее выплывать на дорожку. Но на ней чаще всего я не одна. Тут любят поплавать пожилые дамы. У них красивые шапочки с объемными розочками, не чета моему гладкому черному 'гондончику', и купальники тоже яркие. Из купальников выползают они сами частями... но плывут. И общаются. И так все у них легко и спокойно получается. Вялые размеренные движения рук и ног, наискосок ко дну висящее тело. У них же получается! И я так хочу. Никаких тебе 'выдох в воду'. Наслаждаться водичкой, подругами. И не напрягаться. Никаких окриков, что ноги повисли, а руки не работают.

-У них стиль 'жаба', — презрительно кривится инструктор в ответ на мои просьбы научить именно так и все.

-Стиль 'буек', — вторит ему белокурый красавец Зорро. — Их жир держит. А Вам надо все время работать ногами.

-Да, — соглашается Александр. — Пока ногами бьете, Вы живы.

И надо же так случиться. Я пыхчу, колотя ногами по воде и держусь за свою досточку. И в брызгах и плевках, как за водяной завесой влетаю в стайку пестрых шапочек. Прохладные студенистые прикосновения. Мой визг. И я теряю равновесие, ноги повисают вниз, и я иду ко дну вертикально на сей раз.

Мне кажется, что раз я уже умею плавать, то смогу выпутаться из экстремальной ситуации. Мне же говорили, что надо активнее биться. И я отчаянно молочу руками и ногами, выпрыгивая из воды. Но с каждым рывком проваливаюсь после все глубже. Нос заполнен водой. Больно. И страшно.

Третьим глазом вижу, как несется по бортику Александр. С багром наперевес, как российская прыгунья Исинбаева. Я уже не могу схватить дрын — вертикально руки не поднимутся. Инструктор реагирует мгновенно. Вырывает из рук уборщика швабру. Сует мне. Хватаюсь с радость.

И на глазах у замершего в пронзительной тишине бассейна, ставшего вдруг огромным и светлым, как хрустальный замок, я еду на швабре. Инструктор медленно и торжественно, как захваченную в бою галеру, тралит меня к лесенке через всю воду.

-И зачем же Вы так кричали? Я же все видел и сразу побежал, — укорят устало инструктор.

-Разве? Я же долго боролась молча со стихией.

Инструктор садится прямо на мокрый бортик. Занятие на сегодня окончено.

Я плыву, с трудом удерживаясь на воде. Мне навстречу плывет приятный улыбчивый пожилой дядечка. Он уверенно, но спокойно гребет, а на спине у него сидит юркое мелкое существо лет четырех и рулит ушами деда. И я попадаю в поле зрения юного пирата.

-Дедушка, на абордаж! — командует существо на весь бассейн.

В адекватных до этого глазах дедушки, отставного полковника, включается дальний свет. И он не может не выполнить приказ. Все происходит моментально. Звонкая команда малого. Дедушкин рывок. И я тону после тарана. Может, тарана и не было. Не будет же полковник, пусть и отставной, бодать лбом сотрудников спецназа. Но факт.

Юный хищник доволен, потопив первую настоящую жертву. Дедушка смущен до невероятия, и мы идем греться в хамам. После того, как меня в очередной раз выловил инструктор.

Тренировки у меня утром, и мне даже нравится. Начинается рабочий день, все получили задачи, а я иду переодеваться. И мучают меня не долго — силы инструктора иссякают через сорок пять минут. На это и рассчитывает мой начальник — все равно первый час все пьют кофе и обмениваются новостями. Но я не могу выйти из бассейна сразу! А выйти я не могла раньше, вот поверьте, совсем не могла. И не в усталости дело, в неудержимом зове природы, который не отпускал меня далее чем на пару метров от дамской комнаты или как это принято называть у пиратов гальюна

Мне еще надо посидеть часочек. А к кофе я не тороплюсь — вмещать его некуда.

При каждой попытке плыть в меня вливается литр бассейновой воды. Я вылезаю с таким надутым пузом, что другой, не знакомый со мной инструктор смотрит на это выпирающее под черным купальником пузо весьма заинтересованно.

Начальник, узнав причины моих отсидок в корпусе бассейна, принимает решение:

-Значит, чай теперь с нами не пьете. Просто глотаете пакетик. Вы ж после бассейна все равно идете греться.

Старший инструктор менее щедр:

-Вы выпиваете на каждой тренировке столько, что я напишу рапорт. Пусть Вам выдадут ведро. Будете воду приносить в ведре на занятие. в бассейн подливать.

Вспоминаю детскую загадку: 'В бассейн вливается через одну трубу 400 литров воды, а выливается за то же время 450. Ответ: бессовестные посетители бассейна!'

У меня совесть есть, и я сижу. Меня пытаются угостить сухариком:

-Вам же есть, где размочить. Вы можете теперь отрубями питаться незапаренными.

Я даю себе слово не хлебать воду с бассейна. Но быть у водицы и не напиться?

В воде плавает всякая дрянь. Свалявшиеся ошметки от снаряжения — это дяденьки. Намотавшиеся на них волосы — это тетеньки, пренебрегающие святым правилом бассейна о шапочке. У нас надевают смешную шапочку 'гондончик' даже ребята, если у них волосы длиннее пресловутых двух сантиметров. А некоторые барышни, мало имеющие отношения к службе — дочери сотрудников, юные жены ребят и административный персонал — приходят в раздельных ярких купальниках. Тесемочки, ленты с бантами, блестящие висюльки — мое неизбалованное выражение это потрясает. Печально вздыхаю — неумеющим плавать нельзя даже думать, наверное, о такой красоте. И еще: они приходят с макияжем, с пышно сколотыми на макушке волосами.

Зорро просит выйти из воды девушку, на которой сверкают украшения на шее, в ушах и на запястьях, а каштановые кудри едва удерживаются заколкой. Ее купальник великолепен. Четыре ярких лоскутка и веревочки.

Девушка сопротивляется и отстаивает свои права 'плавать и получать удовольствие'. Зорро устало объясняет:

-Вам удовольствие. А у нас это рабочее место.

И вот я плыву, делая выдох, как требует инструктор, в воду. И мне навстречу вяло изгибаясь, направляется гадючка. Моя мама так называла всякое скопище непонятной пыли и волос. 'Не пить!' — колотится в моем мозгу. — 'Не пить эту воду!!'.

Гадючка проплыла в сантиметре от моего жадно захватывающего воду рта.

-Дубравка, у нас же есть специальный пылесос для чистки дна! — морщится инструктор.

Он меня передразнивает. Показывает, как я суечусь, оглядываюсь по сторонам, мучительно принимаю решение 'пить или не пить'. И машет рукой, изображая меня: 'А, не пройду мимо! Хлебну!'.

Всем смешно. А вот меня странно, что не стошнило и не тошнит.

Я — обуза водолазного подразделения. Это сознаю и я, и все подразделение. А наша группа, в частности, провалила зачет, в котором результат учитывался общий. Что ж, логично: вряд ли штурм условного плавсредства может быть успешен, если по пути утонул сотрудник, а остальные не знали, что лучше предпринять. Плавсредство условное, а тонула я реально, с пузырями и воплями. Парни не бросили в беде боевого товарища, но зачет мы не сдали.

-Таааак, — и в глазах Шустрика пляшут отнюдь не путеводные огоньки домашнего очага.

Ребята, как в кино про трущобы или школьную жизнь, начинают медленно приближаться ко мне, собирающейся в душ.

-И вот сейчас состоится казнь, — торжественно возвещает один из них, доставая маркер.

Огромный такой, черный.

-Только не усы!!! — отчаянно прошу их. — Мне сегодня еще на совещание в научно-технический совет.

-А зачем усы? — удивляется Шустрик. — Усы украшают козака. Неееет, милая. Мы правду напишем!

-Какую??? На лбу? — я вспоминаю, как недавно, ведя тренинг по медицинской подготовке, сказала, что писать время наложения жгута лучше всего на щеке раненного. И как раз маркером черным или синим. Поярче и заметнее. Явно ж со жгутом на дискотеку не пойдет. А к тому моменту, как сможет, маркер давно сотрется спиртом.

-На спине, — пожимает плечами Кайман.

И все хором подхватывают забытый мотив:

-Врагу не сдается наш храбрый 'Варяг'!

-Что?

-Ну песню про 'Титаник' не придумали. Или мы не знаем. Да и на твоей недоспине тощей написать 'Титаник' проблематично. А 'Варяг' в самый раз. С твердым знаком даже.

-Вы сошли с ума? — до меня дошел смысл 'казни'. — Вы у меня на спине напишете 'Варяг'????

-Именно. И будешь тонуть гордо. Пощады никто не желаааааает!!! — допели они.

И стали меня ловить. На мое счастье, успеваю влететь в струю воды, за мной Шустрик с маркером. И маркер погиб.

После была еще попытка вспомнить песни детства: 'Что тебе снится, крейсер 'Аврора'. Но решили, что это совсем не про меня.

С недавних пор все истории моей жизни начинаются со слов 'я плыву'. Как у той лягушки, которая любила рассказывать: 'Лечу это я лечу...'

Итак, плыву. Зорро активно мне помогает, подсказывает. Мы пытаемся плыть кролем. И все вроде получается. Я осмелела настолько, что плыву по середине дорожки, не дотрагиваясь поминутно рукой до бортика. Но тут я бросаю взгляд вниз, понимаю, что подо мной четыре метра. И вцепляюсь в жесткую пластмассовую пружину с острыми краями, которая разгораживает бассейн, отделяя дорожку.

-Передохнули? Отлично, теперь отпускаем дорожку и плывем дальше, — оптимистично настроен Зорро.

-Нет, — категорически отказываюсь я, вися над бездной на этом зыбком и режущем руки пристанище.

А сама думаю, глядя на проплывающих мимо людей: 'И что дальше? Сюда же не достанет дрын'

Зорро, при своем двухметровом росте, все же протягивает мне шест:

-Отпустите одну руку. Спокойно берите шест. Затем перехватываете и второй. Я удержу. И подтяну к бортику.

Отпустить одну руку для меня нереально над бездной. И я подтягиваю колени, которые висят слишком далеко от меня. И вот тут происходит какое-то гидрофизическое чудо. Дорожка остается на месте. А вот коленки всплывают по ту сторону пружинчатого кордона. Неумолимо приближаются к лицу. И я лечу вниз головой в бездну, продолжая держаться за дорожку. Моя голова с прижатыми к ней коленками под водой. И край сознания подсказывает, что я явно не утонула, потому что зад торчит над водой. Я ощущаю перепад температур и легкое дуновение сквозняка от проплывающих мимо людей.

Никто меня не спасает. Все водоплавающие видели тут и не такое, к тому же я с инструктором занимаюсь. Это продолжается невыносимо долго, но я не умею долго задерживать дыхание, и, значит, все произошло секунд за двадцать. Каким-то образом я выдергиваю голову, судорожно захватываю воздух. Ноги взмывают вверх, теперь я могу дышать и созерцать свой безупречный педикюр.

-Отпускайте дорожку! — стонет с бортика Зорро, которому не хочется лезть в воду. — Я поймаю! Вытащу!

-Нет, — я делаю отчаянные попытки собрать свои разошедшиеся безумным шпагатом ноги.

-Тогда придется слить бассейн. И Вы будете прыгать с четырехметровой высоты на кафель. Матов у нас нет. Есть, но из зала сюда не понесем.

И я хватаюсь за дрын.

Зорро слишком белокур, чтобы разглядеть прибавившуюся седину в его коротких кудряшках.

Инструктор дал мне задание. За час в спасательном поясе и с досточкой я должна проплыть двадцать раз от бортика до бортика.

-А давайте я проплыву поперек, над мелкой частью. И не двадцать, а сорок, — вношу я рацпредложение.

Физических сил у меня хватает. Во время плавания у меня устает только мозг. И болит забитый водой нос.

-Поперек ванны плавать? Как майский жук?

Плыву вдоль. Привычно щупаю бортик рукой через каждые несколько гребков. Так спокойнее. Я ж не держусь за него уже. Не повисаю. Но знать, что надежная опора рядом, необыкновенно приятно.

В недрах бассейна живет чудовище. Об этом знаю я и инструктор. И при попытке преодолеть то страшное место, где ровное чистое дно бассейна начинает резко переходить в горку и уходить в бездну, я отчаянно хватаюсь за борт.

Я же умею плыть. И знаю, что можно сделать поплавочек и отдышаться. Но чудовище неумолимо стопорит меня. Ноги повисают, я начинаю хлебать воду полной грудью.

-Ну как же не попить на халяву! — понимающе кивает Сашка.

Собственно, о чудовище сказал мне инструктор. Мы с ним анализировали: что же мешает мне плыть дальше.

-Вы плывете в верхнем слое. На поверхности. Да какая разница, что под Вами. Хоть океан! — в который раз взывает к моему разуму Сашка.

Но, видимо, вода через нос все же проникает в мои мозги. И плещется там. Потому что призвать свою логику и аналитику я не могу. Только в этом вопросе.

-Жаль, инструктор не может на время тренировки сместе с досточкой дать свою голову, — вздыхает Сашка.

'Если долго всматриваться в бездну, бездна станет всматриватся в вас', — приходит на ум выражение. И никакая аналитика не в силах его развеять. Каждый раз ровно на перепаде высот отказывают руки, ноги и здравый смысл.

-Знаешь, — говорит мне задумчиво инструктор. — Я все понял. Там, на дне живет чудовище. И оно утаскивает тебя на дно. Техника есть. Физухи предостаточно. Тогда с чего же тонуть? Значит, точно чудовище.

Мне смешно это слушать, сидя на бортике. Но, как только я оказываюсь над перепадом, все повторяется снова.

Самое ужасное, что про чудовище прознали и ребята.

-А я знаю, как оно у нас появилось, — закуривая на запасном выходе из зала, делится наблюдениями ныряльщик. — Плохо вы, ребята, промыли снарягу после выезда на водохранилище. Вот личинку и запустили в бассейн.

Они довольные, смеются... А я готова заплакать... меня ждет чудовище.

Увы, но обстоятельства оказались против меня. И пришлось ускорить обучение, теперь уже не для души и не на всякий случай.

Водолазная подготовка. 'У кого четыре глаза, тот похож на водолаза', — но это вообще-то про очкариков. А не про водолазов. Пошлый анекдот: 'Всплывает русалка с ребенком на руках у борта линкора: ' Где тут водолаз Вася?''

-Но я же не научилась плавать! — заглядываю в глаза Гризли. — И несчастному Александру выговор объявили.

-А в водолазном деле не надо плавать. Вот и реализуете свои хм... таланты в полном объеме. Будете погружаться. Это решено, и не спорить.

-Я погружусь и не всплыву!

-А паникеров на корабле расстреливают на месте! Разговор окончен! Одевайтесь и в воду!

Мне дают комбинезончик, в который влезаю под душем с мыслью о том, сколько же человек до меня в нем утонуло. Мысль кажется логичной: иначе у комбезика был бы хозяин. Начальник застегивает мне на спине длинную змейку, пухлая плотная ткань приятно сжимает тело и не дает остыть. Мне нравится.

Маска, в отличие от привычной, наоборот, закрывает глаза и нос. Нос!!!! Ура!!! Мой нос больше не будет наполняться водой при каждом движении! Тоже нравится.

Ласты. И вот тут меня разбирает неудержимый смех.

-Отставить! — рычит Гризли. — Вы что, ласты впервые увидели?!

-Нет. Но на себе...

Надеваю, давясь от смеха. Делаю шаг. Падаю.

-Иди спиной назад, — советует главпират, немолодой дядечка с татуировкой на плече из водолазного шлема и латинской надписью, которую я прочитаю позже.

Ковыляю спиной. Слезть привычно с лесенки не могу в ластах, которые торчат вперед на мою вытянутую руку.

-Прыгай с борта! — продолжает давать дурацкие советы Главпират.

-Нет. Утону.

-Ты в гидрике. Он повышает плавучесть.

Конечно, мою повысит. Как же. Не так давно эти двое стояли и с видом ихтиологов смотрели на меня на дне бассейна. Я утонула там, где уровень воды не больше метра. И они совещались:

-У девочки природная отрицательная плавучесть!

-Коллега, это феноменально!

Вариантов, похоже, опять минимум.

-Хорошо, я прыгну. Вы меня сможете спасти?

-Голубушка, матушка, в бассейне столько ребят, что ты не долетишь до дна. Приземлишься кому-нибудь на спину.

Ну нет. Этого я и боюсь. Пока я мучительно училась держаться в воде, вокруг меня и подо мной шныряли гибкие черные тела в гидрокостюмах. Затянутые в черные или изредка в темно-камуфляжно-болотные одежды так, что виден был только рот, и тот закрытый торчащими оттуда кишками. В таком виде они были одинаково большие и страшными. И когда я пыталась жаловаться начальнику и инструкторам, что меня опять обидели, дернув за ногу или пощекотав живот, они с готовностью сочувствовали:

-Покажите точно, кто. Разберемся и накажем.

-Не надо наказывать! Они меня и так ненавидят...

-Вы параноик и ипохондрик! — обрезает начальник, а мне хочется сказать, как в американском кино, что это же моя реплика. Психолог-то я.

Но я лежу на бортике и рыдаю, отплевывая по сторонам воду. Она, кажется, выплескивается из ушей при каждом спазме. В дверь заглядывает кто-то, что-то спрашивает. И веселый голос инструктора:

-Сейчас, мы успокоим нашего психолога, и сразу же сделаем...

А что я натворила? Ничего такого. Тонула. И боролась за свою жизнь заслуженного ученого. Я ж не для себя. За державу обидно: я ей пригожусь.

Но почему-то от моего вскрика после падения в воду вода вскипела и из нее на борт выскакивали страшные черные водолазы с аппаратами за спиной. Они как вороны расселись на бортиках и приподняли маски. Жаль, я не умею терять сознание по желанию, так было б намного проще. А они лезли и лезли, уже заселили весь бортик... И так же тихо и незаметно исчезли, и только бульки на воде.

На некоторых тренировках ребята снимали свои костюмы космических пиратов, но все равно я их путала. Одинаково гладкие, как будто лишенную шерсти кожу и загорелые мускулы они тоже надевают, доставая из шкафчика утром. Узкие плавки, заставляющие меня отводить взгляд. Я так неуклюжа и проблемна, что не смею даже говорить с ними на равных.

-Дафния! — презрительно бросил широкоплечий гибкий красавец с перебитым носом.

Хотелось ответить: 'Не суй нос, один раз уже получил по нему'. Но я не умею плавать и молчу. Неумолимая википедия показывает омерзительного мелкого рачка при запросе 'дафния'...

Красавец проплывает мимо, энергично гребя двумя руками сразу, и волна от его бодрых гребков ударяет меня о борт. Я едва успеваю схватиться за спасительную нишу, что б не уйти на дно.

-Да что же Вы творите! — кричу ему при обратном его пролете, так как я так и осталась благоразумно пропустить его.

И понимаю по манере двигаться и промелькнувшему мокрому лицу с коротко стриженым затылком — это он! Он стремительно взлетает из синеватой глубины, пальцами быстро-быстро пробегает по моим размеренно двигающимся ступням в попытках кроля, и резко уходит на свое место вглубь. Остаюсь я наедине с визгом, хватанием за бортик и инструктором.

Инструктор обещал, что если я буду так хватать бортик, он напишет рапорт, что все сбоины кафеля на бортике сделала я пальцами. Это неправда, и у меня изрезаны в кровь руки и даже коленки при попытке минимизироваться у бортика. А поводов много. Например, вышка. С нее падают не на мою дорожку. Но волна как от Титаника. И меня захлестывает с головой. Я отказываюсь плыть до конца дорожки, когда они прыгают. Инструктор тихо злится:

-А на задании Вам волны будут гасить в море?

-Каком море? Какое задание?! — и я тону, не дожидаясь прыжка парня с вышки и волны.

И вот я в гидрокостюме, в ластах и маске пытаюсь плыть. И оно получается! Костюм поддерживает и правда. Но мешает движению рук, потому что он мне не маловат, а просто мальчишечий. И я иду ко дну, точнее, почему-то ноги. И меня осеняет.

-А можно мне пояс? Мне инструктор же дает на плавании!

-Без проблем! Вылазь.

Выползаю на бортик, он одним движением застегивает на мне пояс. Успеваю подумать, что пояс не такой на вид, но меня сталкивают вниз. Ухожу на дно еще быстрее, чем раньше. И уже на руках у успевшего извлечь меня Гризли щупаю злополучный пояс. На моей талии широкой лентой закреплены куски железа... Это удар ниже пояса. Я не Муму!

-Ну ты и маньяк, — восхищенно произносит кто-то из ребят кому-то из стоящих вокруг.

Открываю глаза, и замечаю счастливо улыбающееся лицо со сломанным носом...

Ухожу плакать в душ, хотя в бассейне ничто не мешает. Сплошная вода, и моих слез не заметят, как не замечали до сих пор. Благо вылезать недалеко, я ухитрилась утонуть нам, где стоя мне по грудь.

-Идите на вышку.

-Нет. Я утону.

-Вы в гидрокостюме. А вот маску придется снять, иначе травмируете лицо.

Лицо мне на днях уже травмировали. Причем не так как я ожидала. Видя лица 'товарищей во бассейне', ожидала темную. Хотя относительно так оно и вышло, полумрак присутствовал.

Мне прописали дополнительное занятие, уже поздним вечером. Усталый немолодой инструктор. И еще один парень, тоже наверстывающий упущенное то ли в отпуске, то ли на больничном.

Плыву и вижу, как на меня надвигается акулий плавник. Это Макс плывет кролем с такой силой, что обе руки слились в одну треугольную тень над водой в туче брызг. Я уже умею заныривать, но мне для этого надо присесть, подпрыгнуть, оттолкнуться ногами от боковины и схватиться за дрын инструктора.

Могу и отгрести в сторону, брыкая ногой и подгребая рукой. Но на все это надо время, а его катастрофически нет — плавник приближается. Делаю судорожное движение всем телом, чтобы уйти в сторону, время движется как в замедленном просмотре.

Удар, и свет и в без того полутемном зале гаснет. Приоткрываю глаз: передо мной болтается моя рука. Вторая рука. Ноги.

-Нокаут, — удовлетворенно констатирует с бортика инструктор со спокойной усталостью в голосе.

Макс вытаскивает из воды мою голову, и я успеваю заметить разводы крови в воде.

-Ты жива?

Киваю, потому что я его слышу и вижу. Макс очень красив сдержанной мужской красотой, у него резкие и тонкие черты лица и обалденные плечи. Но я чувствую, как опухает мой рот и нос, и сую голову в воду, как страус в песок.

-Макс, — рыкает инструктор все также устало и бестрепетно. — Ты забыл о своем задании на сегодня? У тебя еще тридцать бассейнов.

Господи, тридцать еще к чему-то? Мне не удается проплыть двадцать за час упорного труда с перерывом на утонутия.

-Можно, я пойду?

-Куда?! — спокойствие этого дядьки потрясает.

-У меня губы разбиты.

-Холодная водичка и поможет. Она еще и с дезинфекцией. Плывем, не забываем выдох в воду.

Через час, посмотревшись в раздевалке в зеркало, радостно сознаю: я не из криворожья. Вода сотворила чудеса.

-Идите на вышку.

-Нет. Я утону.

-Дерьмо не тонет, — короткий смешок за спиной, бульк в воде, и не ясно, кто это был конкретно, но на дно парень ушел сразу же, значит, он точно не то, что я.

Или и я не оно? Я ж тону. Но за это меня ругают как раз этим самым. Какашкой.

Я запуталась, и машинально карабкаюсь. Страшит не прыжок. Парашют меня никогда не пугал. Страшна встреча с водой. Приземлялась то я раньше на вполне гладкий аэродром, поросший аккуратно скошенной травкой. А тут три метра до воды, и вниз еще пять. И небрежный рассказ Александра о том, как он содрал кожу с руки от плеча до запястья, встретившись с дорожкой в прыжке.

Я в гидрокостюме, ботах и перчатках. Лицом на разгородку не долечу попасть даже я. Задача одна — всплыть. Будем надеяться, я все же дерьмо. Отсюда, с трех метров над гладью бассейна, мне эта мысль кажется приемлемой.

-Закрой ноздри, — сжалился Гризли.

-Смотришь на перед собой. На часы. И просто шаг вперед. Не падай, ударишься. Просто шаг, — снизу инструктирует Главпират.

К этому времени я прочла надпись и перевела. 'Пока живу, надеюсь', — девиз боевых водолазов. Он начинал в Северном флоте, и радует рассказами о дрейфовавшем в полубессознательном состоянии парне, которого в те времена отсутствия надежной связи не смог подобрать вовремя корабль. Гидрокостюм и надутый жилет его спасли, и мешали только норовившие выклевать глаза чайки.

Делаю шаг вперед, еще раз поторговавшись со всеми внизу:

-Спасете?

Отсюда, с трех метров и перед бесславной кончиной, хорошо видно весь бассейн. Вот копошится в противоположном углу группа, отрабатывающая стрельбы под водой. Я вижу даже их мишени, стоящие совсем близко по сравнению с обычными на стрельбище. И прицеливаются они смешно, картинно встав на одно колено на дно.

-Мальчики! — кричу одному из них, всплывшему на поверхность перезарядить свое оружие. — Вы меня спасете?

-Конечно! — парень совершенно серьезен. — Только руки ж заняты. Хотя... У меня ж гарпунное ружье, загарпуню и вытащу. Все нормально, прыгай!

Зажимаю нос. Шаг в бездну. Полет. И ад. Я закрыла глаза, и только чувствовала, как мои ноги всплывают вверх. Дышать пятками я не умею. Продолжаю ждать, что будет дальше и насколько мне хватит воздуха. Вот я на поверхности и хватаюсь за разгородку. Слезы брызгают из глаз. Сверху аплодисменты.

-О, это было великолепно, — начальник водолазной подготовки тоже вытирает слезы тыльной стороной ладони. — За всю мою службу ногами вверх не всплывали!

-Вылезайте и заново, — командует Главпират, и я подчиняюсь.

Теперь уже пояс с грузами я надеваю сознательно. Ребята совещаются, выбирают грузы в большом ящике. И все это выглядит зловеще. Они спокойно и рассудительно выбирают железные болванки для утопления и так тонущей меня.

'Последний подарок ему принесли — колосник железный и ржавый', — пелось в старой жалостливой песне о кочегаре, умершем в дальнем плавании от воспаления легких. Песню не слышала, но читала в бабушкином девичьем песеннике.

Они уточняют мой вес и, присвистнув и пошутив, что мне пару дней поголодать и не допустят до парашютных прыжков с весом меньше пятидесяти пяти килограммов, останавливаются на шести килограммах. Это четыре болванки. И в доброй традиции инквизиции, я сама готовлю оружие казни — пронизываю эти тяжелые мертвяще холодные болванки на ленту ремня.

Шаг в воду с борта. И вместо того, чтобы встать на ноги, я заваливаюсь на бок. Тут не глубоко, но обидно. Встать не могу, а вдох заканчивается. Главпират прыгает ко мне, хватает за пояс и ставит вертикально.

-Попробуй встать на колени под воду. Ты в маске, так что не захлебнешься.

Товарищи дорогие, я же тону так легко! Почему я не могу опуститься под воду сейчас? Меня выталкивает, крутит по сторонам.

Главпират берет меня выше талии, так как на талии висит металлолом. Он пытается меня поставить ровно, но мое тело умного взрослого человека и кандидата наук выскальзывает из уверенной хватки опытного водолаза. С ужасом понимаю, что мои ласты шлепают по лысине отважного полковника. Я стою на голове в мелкой части бассейна, размахивая руками в поисках опоры. И хватаю лодыжки Главпирата.

-Да отцепите ее от меня! — рычит он собравшимся пловцам. — Гризли сюда немедленно!

...Борода смотрит на меня очень внимательно в кромешной тишине. И темноте, потому что я закрыла глаза, и хочу провалиться. Яма рядом, и в ней пять метров глубины и вода. Но я хочу провалиться в сухое.

-Она же девочка! — тихо и глубокомысленно, как озарение делай-ламы, выдает Борода.

-При чем тут это? — взвивается командир группы. — Она замужем была столько лет! Какая к чертям девочка!

-Я о том, — пропускает его тираду мимо ушей Борода. — Что у нее баланс иной. Вы ей груза не так навесили. Девочка, дай я переставлю.

И я занимаю вертикальное положение.

-Господи, — стонет Главпират, хватаясь за голову характерным жестом капитана звездолета из сериала 'Стар трек'. — И что же нам с ней делать?

Тот самый вредный парень, которого зовут Маньяком из-за его фанатичной преданности водолазному делу, случайно слышит эту фразу и реагирует. Он набычивается, напуская нарочито смущенный вид, и выдает застенчивым басом:

-А поцеловать?

-Да я сейчас тебя ластами по голове поцелую, — вяло реагирует Главпират, измученный моими кульбитами в воде.

Его понять можно. Мне всего лишь дали трубку для подводного плавания.

-Это очень удобно, — агитирует начальник водолазной подготовки, расправляя роскошные усы. — И трубка гибкая, не такая, как у любителей, с ней вы поднырнете под препятствия.

Он не понимает, как своими словами вбивает в меня осиновый кол. Предчувствие начинает шевелиться у меня в груди. Я согласилась поучиться плавать, да еще в пяти минутах от своего кабинета и в рабочее время. Но, похоже, этот сыр в мышеловке не был бесплатным. Но я не хочу проплывать под препятствиями! Над ними тоже не хочу, мне хватает злобного Маньяка (вот уж точно, хорошее дело браком не назовут), который зачем-то перепрыгивает через меня в воде.

-Смотришь в нижний угол, голову ровно.

-А пятый угол мне не поискать? — пытаюсь съязвить, но это не производит впечатления.

Вода мутная, но я упорно высматриваю дальний срез боковой стенки и дна, стараясь не отвлекаться на 'охотящихся' на мишени парней с странного вида ружьями. Длинный узкий снаряд пролетает мимо зазевавшейся меня и крепко впиякивается во вздрагивающую мишень.

Ближайший ко мне парень машет руками, словно прогоняя муху. Затормаживаю и зависаю в толще воды, благо трубка дает это преимущество. Главное, одним глазом на стрелка шервудского пруда, а другим таки в угол.

Парень всплывает:

-Уходи, тут же стреляют! Куда заплыла!

-Оййййййй, — осознаю я и взвизгиваю прямо в трубку.

-Ну не до такой же степени, — пожимает обтянутыми как вторая кожа, камуфляжным гидриком широченными плечами и уходит в глубину.

Трубка и правда разгрузила шею, которая уже начала болеть от вдохов в плотно сжимающем горло водолазном шлеме и тяжелой маске. Ласты дают скорость, и я пытаюсь даже получить удовольствие. Но вот расслабилась я зря. Засмотрелась на водолазов, ныряющих в целую систему хулахупов на ножках, прицепленных к дну. Вдох, выдох, вдох... Вода хлынула мне в легкие, нос, горло. Боль такая, что я начинаю кричать еще под водой, захлебываюсь окончательно, и выбираюсь только благодаря гидрику.

Сдергиваю маску и выдуваю фонтан воды. Кажется, она и из ушей польется.

Но это еще полбеды. На следующей тренировке на вышке начальник водолазной подготовки присмотрелся ко мне, вполне бодро шагающей в воду с выражением всего тела: 'Пить так пить, сказал котенок, когда несли его топить'.

-Гризли, а почему она у тебя зажимает нос?

А у меня спросить?

-Чтоб вода не попала! — кричу с вышки, и все тренирующиеся пловцы и водолазы замирают в ожидании цирка.

Мне неуютно стоять на вышке под их глазами. Над их глазами, под их взглядами. Да не суть. Просто мой зад обтянут гидрокостюмом и выпирает.

-Убери руки! — командует водолазный дядька.

-Нет! Вода попадет! — кричу я с уже зажатым носом, и гулкий зал бассейна разносит привкус старого дубляжа голливудских фильмов.

-Не попадет. Войдешь в воду и сразу делай выдох носом, — начальник водолазной подготовки смешно дергает усами и крупным носом, показывая, как именно я должна выдохнуть носом. Он отсюда похож на Богдана Ступку, и ему хочется верить.

Убираю руки и срываюсь вниз. Привычный удар воды по пяткам, а дальше... Ну аналитик я не зря. Все так и вышло, как я рассчитала. Вода хлынула мне в нос. Какой там выдох? Когда? Куда? Вода разрывает мне лицо изнутри, врывается в лоб и щеки, и не вымывает мозг через уши просто по счастливой случайности: водолазная шапка сидит прочно.

Незаметно наступает зима. Закупанная боевыми пловцами, осознаю смену сезона только тогда, когда пришлось тщательно сушить волосы, чтобы перейти из корпуса в корпус. Видать, заметила это поздно, так как нос в одно прекрасное ноябрьское утро отказался мне служить. Мой и без того не соловьиный голос становится настолько мерзким и гугнивым, что это слышу и я сама, и те, с кем я говорю об умных вещах по служебному телефону. Каждый считает долгом отметиться:

-Простыла напрочь!

-Ой, какая сопливая!

-Да Вы же меня и по телефону заразите!

-А что у Вас с голосом? Вы плачете?

И в мою жизнь бодро входит доктор ЛОР. Это существо я видела мельком раз в год на медосмотрах: 'Слышите хорошо?' — 'Хорошо' — 'Ну и хорошо'.

-Да что Вы с собой сделали? — ахает ЛОР при виде меня и моей томограммы.

Эту томограмму, полученную путем заталкивания меня без всякой надежды быть вытащенной обратно в космического вида аппарат, я попросила распечатать дубль отнесла показать Гризли. У нас у всех по несколько специальностей, и мы с ним в чем-то почти коллеги: он фельдшер судмедэкспертизы. Эти его таланты практически не востребованы, так как сложно командовать группой и ставить градусники одновременно. И он рад блеснуть знаниями:

-Так, нос Ваш вижу. Все забито соплями. И перегородка давно когда-то сломана, кривая. А вот странно, мозга на фоне соплей и не видно...

Мне не до смеха. Вполне возможно, что в извилинах моего мозга уже сплошная вода. И она там застоялась, подернулась тиной. От этого я все стала путать и забывать.

Делюсь соображениями с ЛОРом. Он изумленно смотрит на меня, даже на секунду перестав копаться в своих блестящих инструментах инквизиторского вида.

-Мозг нерастворимая субстанция. Если он есть, конечно, — добрый доктор усаживает меня в кресло и сует в нос жуткие кишки. — Хотя сейчас Вам он не нужен. просто кукуйте.

-Ку-ку-ку-ку, — и это не похоже на прикол, потому что меня предупредили, если не кукукать, то захлебнешься.

-Вот и все, — радуется ЛОР. — Сейчас мы вам закапаем капли. Не пугайтесь. Они коричневые.

-Мне замуж не выходить, — машинально вздыхаю я.

-Как не выходить? Вы сейчас куда? домой? или в отдел?

-В отдел, — снова вздыхаю еще жалобнее в надежде на медотвод от плавания.

-Ну тогда мы вам носик закапаем и тщательно вытрем. Вдруг да замуж позовут?

Теперь я хожу не только в проклятущий бассейн, но и к ЛОРу. Я ем на завтрак и ужин горсти таблеток. Понимающий специфику доктор не назначает принимать в обед. Запахи я давно не чувствую, и могу наконец-то есть печенку, которую ненавижу. все равно абсолютно все, включая лимоны, похоже во рту на туалетную бумагу. Я не ела никогда туалетную бумагу, просто логический вывод.

При каждой встрече ЛОР радуется мне как ребенок:

-Это мы попили, это мы покапали. А давайте мы вот это поколем!

Гидрокостюм плотно сжимает мой синий от уколов зад. Но постепенно голос становится человеческим, а запах мокрого гидрика более явственным. Доктор оказался профи своего дела и единственным здравомыслящим человеком на всей базе:

-А что, у вас там некем было дыру заткнуть? — вздыхает ЛОР, откачивая очередное ведро соплей своим кукушечным агрегатом, который шипит, булькает и заставляет все же меня поволноваться за мозг.

-Какую?! — настораживаюсь я.

-Ну в это вашем... абордажном отделе, — недоуменно смотрит ЛОР, посверкивая зеркальцем на лбу.

-Я просто учусь плавать!

-Да? Тогда Вы образец послушной ученицы.

Задумчиво уползаю.

-Я не могу больше, — срываюсь на Гризли. — Мои бумаги. Наука. Ваша диссертация.

Я сознательно бью под дых. Диссертацию Гризли помогаю писать я, а с этими многочасовыми купаниями я не успеваю ничего. Усталость растет как снежный ком.

-Организовывайтесь. Вы же хотите служить в элитном подразделении!

-Не хочу, — искренне говорю я.

-А приказ о закреплении Вас и обучении уже подготовлен, — пожимает плечами начальник.

'А ты начальничек, без ручки чайничек', — насвистываю мысленно единственную запомнившуюся фразу блатной песенки.

— И как Вы планируете меня использовать? — я стараюсь казаться как можно равнодушнее.

-Вы же замечательный инструктор, вот и сможете еще и в этой области проводить занятия, — ласково снимает камень с моей души начальник.

-Точно?

-Естественно. Вы же сами видите. Я все время в разъездах. Вы и так меня подменяете.

-А так смогу в два раза больше Вас подменять?

-Ну, типа того.

И я старательно конспектирую малопостижимые вещи про маломерные суда и рельеф дна.

Плавать стало получаться. Но ровно до перепада высот.

-Почему? — взывает в гулкий потолок инструктор. — Почему у Вас утонули ноги?! Запомните! пока ноги бьют по воде, Вы на поверхности. умерли ноги и Вы утонули. Трудно это запомнить?

-Меня как что-то тянет туда.

— Ага, — понимающе кивает инструктор. — Чудовище морское там живет. И хватает Вас за ноги. Что еще Вы придумаете?

-Если долго всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в вас, — умничаю я. — Поймите. Это не описать. Но когда я смотрю вниз и вижу эту глубину...

-Вам какое до нее дело? Вы на поверхности...

Мы пререкаемся ежедневно по часу в день. А вечером я пререкаюсь с другим инструктором, который огорчен противоположной проблемой. Я не могу нормально занырнуть.

-Вы же умеете тонуть! ну махните ластами и сделайте любимое дело!

-А если я вздохну под водой?

-Зачем? От тяжелой жизни, что ли? — хохочет инструктор, а я начинаю плакать.

Горсть мелких монет летит на пятиметровую глубину.

Ребята один за другим за один нырок собирают их в горсть и шутя спрашивают Сан Саныча:

-А забрать можно добытое?

-А клады со дна морского принадлежат государству! — отшучивается инструктор.

Устремляюсь вниз. Вот они, монеты, я вижу их отчетливо, потому что маска не успела еще запотеть. Чтобы она не запотевала, в нее полагается плюнуть. И растереть. Услышав такой совет первый раз, да еще и от Маньяка, я так и поняла — снова издевается. Оказалось — правда, и оно работает.

Рука скользит по монетке, я даже сняла перчатки и оставила их на бортике. Но воздух отчаянно кончается, и я взлетаю наверх.

-По нулям? — улыбается Гризли. — Давайте заново. У вас же ласты!

Да хоть плавники и хвост. И вообще, Гризли странный человек. Он мне советовал:

-Не стучите ногами от колена. Плавно, как русалочка!

Можно подумать, он их видел.

Русалю вниз. Есть добыча! Собираю еще пару монет, и рабочий день заканчивается.

Александр на выезде, и оставил мне задание — проплыть тридцать бассейнов с чудо-поясом. Размеренно шевелю лапами. По краю бассейна прохаживается пожилой, но очень высокий, крепкий и бодрый дядечка. Он наклоняется над водой:

-Девушка, Вы купаетесь?

-Я не девушка! — взвиваюсь я из воды и закашливаюсь, хлебнув полной грудью.

-Не принципиально, — соглашается он. — Но вы купаетесь?

-Нет. Отрабатываю учебную задачу.

-И какую? Купать руки? Вы же не плывете! Вы купаетесь!

Замираю.

-Хотите, я Вам немного подскажу?

-Хочу, — соглашаюсь я, потому что три инструктора уже вздрагивают при виде меня.

Например, красавец каратист Ник. Он предложил после тренировки поплавать 'ленивым брассиком' и обещал вытащить. Он и правда плывет так рядом, что я вижу его глаза. Он и сам сказал:

-Не смотрите вниз, раз Вас это пугает. И не обязательно делать выдох в воду. Смотрите мне в глаза.

У него протрясающие гуцульские глаза, и в них можно смотреть бесконечно, если отвести взгляд от шрамов на его руках и спине. Этому Нику со мной досталось больше, чем во всех схватках — его заставили подтягивать меня по рукопашке.

-Нет, — пыталась отбрыкаться я. — Как это связано с Вашим предложением в июле 'просто поучиться поплавать с опытным инструктором'?!

-А как Вы собираетесь штурмовать захваченный водный объект? — глаза Гризли похожи на ястребиные. Такие же круглые и желтые, хищные. А вот на свою жену он смотрит совершенно иначе.

На рукопашке я падаю при попытке махнуть ногой, Ник терпеливо поднимает меня и снова ставит в нелепые позы. Он еще и прекрасный пловец, и заодно хочет разработать мне закостеневшие с возрастом связки, чтобы легче плавать. Он растягивает меня в самом дальнем, маленьком спортзале под крышей корпуса. Но мои вопли доносятся все же до кого-то, и наутро нас спрашивают с пониманием, точно было ли нам хорошо. Ник кипит, потому что у него два сына. И он моложе меня.

И вот мы плывем с ним в бассейне. Он на спине, я за ним, глядя в глаза. Старательно дышу, отфыркивая попадающую в рот воду.

-Вы же меня заплевали! — смеется Ник.

Я готова провалиться сквозь воду от стыда.

Перед Ником мне стыдно еще и потому, что я невольно сделала его героем шуток. Он на первом же занятии без всякой позы сказал, что является обладателем черного пояса по карате шикотан. Собственно, он имел ввиду свою способность и готовность учить такую безнадегу, как я. В моем же выполосканном пятью часами водных тренировок за день, термин перевернулся. И я ляпнула:

-Ник действительно профессионал своего дела! Надо же, черный пояс по шиитаке!

-Что? По грибам? — ребята в восторге.

А я соображаю, что точно же, шиитаке — это такие поганочки, виденные мною пару раз в красочных кулинарных рецептах женского журнала. Но уже поздно исправлять.

-Оооо, инструктор по грибам! — смакуют ребята. — Понятно, почему у тебя такие глаза после занятий с ним.

А вот этот пожилой человек внушает доверие.

-Хотите, я сам буду Вас тренировать?

-А можно?

-А почему нет? Мне делать нечего. А плавать я учу уже сорок три года.

-А я сорок шесть на свете живу.

Дед оказался старым морпехом и другом нашего Главпирата. Тот не возражает, что руки молодых инструкторов освободились от меня хотя бы частично. И плавание перестает быть кошмаром. Оно становится труднее, разнообразнее — но уже не пугает. Дед спускается со мной в воду, и я успокаиваюсь. Чудовище меня не тронет. Причем не только мифическое из глубины. Дед авторитетен, и он тихо и однозначно убирает с моей дорожки всех.

Какая-то дама, пришедшая просто поплавать на дорожке, протестует:

-Она одна тут будет наслаждаться?

-Она работает, — отрезает Дед.

-Я ей не помешаю. Она же еле ползает, — не унимается дама.

-Вы ей? Вы ей не помешаете. Но учтите. Девочка неадекватна, но сильна. Будет тонуть, схватит Вас за горло и утопит. Чтобы встать на Ваш труп и вылезти.

Дама спасается бегством, забыв полотенце.

-Вы как-то неритмично плывете, — присматривается Дед. — Давайте попробуем читать вслух стихи, и в их ритме делать гребок. Вы же хоть одно стихотворение знаете?

-Конечно! — радуюсь я возможности показать, что хотя бы что-то умею, но как на зло, ни одного стиха в голове не всплывает. Странно.

Дед торопит, я делаю относительно ровную стрелочку, взмахиваю руками и неожиданно выдаю:

-Як помру, то поховайте...

-Стоп! — рыкает Дед. — Я понимаю, там про Днепр, но давайте позитивнее. На исходную.

-Ок, — отвечаю я. — Реве та стогне Днiпр широкий...

-Мы договорились! Без Днепра. Не можете стих, песню пойте.

-Ок, — и я затягиваю дурниной. — Несе Галя воду...

-Стооооп, — рычит Дед. — А еще? На русском, английском, французском? Не про воду!

-Знаю! Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с прибрежных отвесных скал. Море над ним сомкнулось, замер последний крик, — ох, я даже забыла плыть, а стою по грудь в воде и декламирую, размахивая колобашкой.

-Это была плохая идея, — мрачно констатирует Дед.

-Наверное, Вам неприятно заниматься со мной? — пытаюсь подлизаться к Деду. Он мне нравится, и с ним начинает получаться, мне не хочется лишаться такого бонуса.

-Нормально, — пожинает плечами он. — Я же в воду смотрю и вижу не людей, а ошибки техники плавания.

-Но я же такая нелепая. Вот вчера не могла занырнуть, оттолкнувшись от бортика, а сегодня вместо стрелочки чуть не врезалась лбом в дно.

-Знаете, я в свое время был в той группе боевых ныряльщиков, которая доставала трупы с затонувшего теплохода 'Адмирал Нахимов'. Так что Вам меня не напугать.

Ошарашено замолкаю, не понимая, комплимент это или намек на зомби. А я и правда как зомби. Ранним утром волокусь в бассейн, чтобы отплавать положенный урок или, того хуже, качаться в тренажерном зале.

-А это тут причем?! — вою я той же дурнятиной, что и пела.

-Вам же нужна сила, чтобы плыть. Да и на палубу придется подниматься по веревке или качающейся лесенке.

-Что?! — я падаю на пузо в отчаянной попытке отжаться.

-Терпим, — инструктор стоит в упоре лежа со всей группой. — И думаем о чем-нибудь приятном.

-О девках можно? — уточняет парень, который только что отжимался, хлопая руками за спиной.

-Нет, — совершенно серьезно отвечает инструктор. — Женщины предадут и продадут, вынесут мозг. Думай о еде. Она всегда доставляет радость и удовольствие.

Я послушно думаю о котлетах из нашей столовой. Воровать в таком месте, очевидно, труженики поварешки не решаются, и кормят на базе вкусно.

-Дубравка, — окликает инструктор. — О чем ты думаешь?

Интересно, он понял, проходясь по женщинам, что и по мне невольно прошелся? Во всяком случае, внешне этого никто не заметил.

-О котлетах.

-И молодец. Попу выше!

Поздний вечер. Дед занимается со мной почти наедине, когда я не так пугаюсь резвящихся вовсю боевых пловцов. Я для них что-то вроде тренировочного оборудования. Через меня можно прыгать как вдоль, так и поперек. Мне это не нравится, зато их веселит. Я злорадно коплю месть: 'Вот выучусь держаться на воде, и всем вам покажу. Догоню, притоплю', — от ярости я даже начинаю грести увереннее.

Но сейчас мы в бассейне одни с Дедом. Еще пятерка водолазов погружается в противоположном углу, но до них по бортику тридцать семь метров, по диагонали ближе. Они не задиристы сегодня. Или побаиваются Деда, как и все.

Я спокойно плыву, наслаждаясь безопасностью, потому что Дед неутомимо ходит вдоль бортика рядом со мной. И вот он выманил меня даже на глубину — дрын перед моим носом, не удаляясь ни на сантиметр.

И вдруг снова. И на этот раз не мерещится. Меня правда хватает за ногу чудовище. Невидимое, потому что водолазов засекать я уже научилась и не пропустила бы. А тут под пузом никого. Дергаю ногой. О ужас, она попадает по чему-то органическому. Дед на бортике спокоен. А чудовище активнее хватает меня за лодыжку. И я отчаянно, на выдохе, с нинзючьм криком, бью свободной ногой назад, как учил Ник.

Почему же Дед не защищает меня? Но нет. Он останавливается, сует мну, обессилевшей в хватке с чудищем, дрын, я хватаюсь за него и блаженно тону. Дед выметывает меня, как карася на удочке, на борт прямо с дрыном. Откуда в старике столько сил?

А по лесенке, матерясь и крутя лысой головой со складчатым затылком, вылезает начфин.

-Вы же видели, что она не умеет плавать! — Дед глубоко на пенсии, и может позволить себе вот так спокойно отчитывать полковника.

-Она? Не умеет? Абордажница?! Да она меня чуть не убила! — лысина становится малиновой от ярости, а только что была желто-восковая. — Да я чуть не умер от страха!

-Зачем Вы ее трогали? Вы напугали девочку до полусмерти!

-Она меня забила ногами до полусмерти! — кипятится начфин. — Она сначала просто брыкала ногами. Хаотично. Я отвел ее ногу, чтобы подплыть к лесенке. И тут она взбесилась! Защищала лесенку?

Утренние тренировки с Александром никто не отменял. Дед это скорее наша с ним не то что тайна, но то, о чем мы не говорим вслух. Тут все и так все знают. А обсуждают только то, о чем говорят вслух.

Александр замучен выездами и тренировками, и часто ему не до меня. Дает задание, и я дисциплинированно плаваю.

Мы видимся в основном на тренировках. Сегодня у него новый сюрприз. Сломаны ребра. Ему очень обидно, что не на выезде и даже не на соревнованиях. Просто рутинный спарринг на рукопашке. От повязки отказывается категорически.

-Может, отменим тренировку? — с готовностью предлагаю я .

-Что за отмазки? — усмехается Александр. — Ребра не у Вас сломаны.

-Но Вы же не сможете плыть!

-Не собираюсь, вообще-то. Видите, я даже не переоделся.

-А меня спасать? — шепчу я.

-Что Вас спасать? Всплывете через пару дней. Ну или будут дно пылесосить, найдут.

-Вам же нельзя усилий, я об этом!

-Ну, так не создавайте мне их. В воду, спецназ, — морщится Сашка, держась за ребра.

И я впервые проплываю тридцать бассейнов, не утонув ни разу. И всего пару раз придержавшись за борт.

-Странно, — прищуривается Александр. — А если бы я шею сломал? Вы проплыли бы сорок? А ногу? Пятьдесят?

-Тебе надо было сразу что-нибудь себе сломать, — вмешивается Зорро. — Но еще не поздно, так что обращайся.

-Так, а почему Вы так упорно и нагло прогуливаете групповые тренировки? — как о чем-то вполне логичном спрашивает меня в коридоре Главпират.

-А при чем тут я? Я ж плавать учусь.

-Выучились. Остальное дело наработки техники.

-Я там утону. Я не могу в воде делать зарядку и рукопашить. Я и на земле-то падаю.

-Там падать некуда, — отрезает Главпират.

Инструктор Анис стоит на бортике, весь такой подтянутый и сосредоточенный. Всем все понятно, и он только показывает. Что он при этом говорит, я не слышу, потому что вокруг плещется вода. К тому же мои уши закрыты плотной шапочкой, в отличие от ребят.

Прыгать в воде и правда легче. Вопрос в том, чтобы приземлиться на ноги, а не провалиться. Ноги уплывают в сторону, и я тону на ровном месте. Анис не успевает прыгнуть в воду, а я высовываю руку в том жесте, к которому меня успели приучить на водолазной подготовке — колечко пальцами. Жест мне показался сразу пафосным, не присущим мне, и я стесняюсь его показать. А сейчас выставила вперед аж обе руки колечками.

Анис облегченно вздыхает, и тренировка продолжается.

-Лицом к окну! — командует он.

Я не расслышала, и сделала то, о чем просили и как услышала: опустилась лицом ко дну.

-Вы издеваетесь? — трагическим шопотом спрашивает инструктор.

-Нет, — с тем же ужасом отвечаю я.

-Господи, — озаряется инструктор. — Да как же Вы дожили-то такая до своих лет....

Инструктор Ян раздает гантели. Они не тяжелые, а пухлые и воздушные. И в воде реально поддерживают. Как оказалось, они дают усилие именно тогда, когда их с усилием запихивают в воду. Но я не хочу рисковать такой чудесной вещью. Это отличные поплавки!

И пока мы качаем их руками, все относительно хорошо. Если не считать того, что вода кипит бурунами от гантелей всех остальных ребят, а я старательно дышу, шевеля губами вслед за инструктором:

-Кач, жим, хлест!

И вода заливается мне в рот, я ее отплевываю, не останавливаясь.

-Дубравка, ну ты и китиха! — укоряет меня парень, стоявший рядом. — Я в двух метрах от тебя, и то заплевала. Чего ты так фыркаешь?

-Может, у нее такая самооборона? — бросает мимоходом Маньяк. — Создает вокруг себя водяную завесу.

Ян командует убрать гантели под коленки, и надо удерживать себя руками в вертикальном положении с согнутыми ногами. А ногами с зажатыми гантелями по очереди двигать туда-сюда. Гантели, которые так чудесно держали меня в руках, ведут себя под коленками совершенно подло. Облегченный ими зад всплывает вместе с бедрами, автоматически опрокидывая голову в воду. Отчаянно размахиваю там руками, но все бесполезно, и дуновение ветра дает знать, что мой зад на поверхности. Воздух заканчивается. Перевернуть меня никто не спешит.

-Разожми ноги! Выкинь гантели! — доносится до меня явно не раз уже повторенный приказ.

И тут я соображаю, что гантели и правда можно выпустить. Разжимаю судорожно прижатые к животу коленки. Гантели пролетают мимо меня, больно ударяя в нос. Они качаются на поверхности, а я ухожу вниз целиком.

-Дай руку! — кричит Ян с бортика.

Что я могу дать? Для этого надо поднять хотя бы одну руку, а я отчаянно гребу обеими по дну и боковой стенке.

-Ян, ты не прав. Ее ж знать надо, — вмешивается несносный Маньяк, но я уже справилась и, словно зомби из могилы, выползаю из воды, намертво вцепившись пальцами в бортик. — Дай руку, дай руку. Крикнул бы 'держи руку!', она б и зубами б впилась.

Или я чего-то не понимаю, или в упражнении есть какая-то тонкость, которой я не уловила. Но инструктор показывает, что надо присесть, резко разведя руки, а затем выпрыгнуть, соединив их. Ребята намного выше меня, и они в приседе погружаются по шею. Я не сообразила этого сразу, и пытаюсь присесть именно с таким углом, с каким показал Анис на бортике. Ухожу с головой в воду, но это меня не пугает так, как раньше — занятия с Дедом поднимают меня каждый день на маленькую ступеньку вверх.

Но упражнение усложняется: теперь надо достать, приседая, руками до пяток. В таком положении выпрямиться я уже не могу. Или могу, но потеряю темп. Захватываю воздух в надутые щеки — замуж точно под водой не позовут. И усердно приседаю. Вода бурлит, и я невольно закрываю глаза.

Наконец, довольная тем, что справилась, выпрямляюсь, потому что кончился воздух, да и движения воды. Значит, новое упражнение. Тишина. Прямо напротив меня на бортике стоит уже босой Анис в одних трусах:

-Вас таки спасать?

Вежливо благодарю, и тренировка продолжается.

Задания на тренировках меняются стремительным калейдоскопом, и не всегда можно даже предугадать, что заставят делать.

-Проплываем на глубокую часть, — командует Ян перед началом групповой тренировки.

И тут он замечает меня, отчего его узкое вытянутое лицо становится еще более вытянутым:

-А Вы оставайтесь на мелкой! Я ж не знал, что Вы такие трюки в воде проделываете!

Ян накануне несся ко мне, отбрасывая на ходу в разные стороны кроссовки, футболку и вроде даже успешно попавший не на кафель, а на узкий подоконник мобильник. Ну мне есть что в таком случае припомнить ему: он спас свой мобильник, а рация так и осталась висеть на ремне штанов. И то, что я выплыла сама, его не извиняет перед державой.

Над бассейном висят большие электронные часы. Они отмеряют красными цифрами на черном фоне мои мучения.

-Дубравка! Не смотрите на часы, как Попелушка! Вас все равно не тыква будет в случае чего ждать, а десантный катер, — изощряется Маньяк.

-Может, она просто кукушку хочет посмотреть? — сочувственно вздыхает Борода.

Думаю о предусмотрительности тех, кто эти часы проектировал и приобретал. Зачем-то на них высвечена и дата, и даже день недели. Сначала показалось смешным: это же как надо заплаваться, чтобы забыть, какого числа пришел в бассейн. Оказалось, мозги таки растворимы. Иной раз понять не могу, это утро или уже вечер.

С каждой неделей возрастает количество тренировок, на которых меня ждут. Причем все чаще именно ждут. Если раньше я сохла и шла на свое место в кабинет, то сейчас приходится нестись колбасой на теорию, а оттуда снова в бассейн. И ребята злятся на мои волосы:

-Распустила Дуня косы, а за нею все матросы.

Огрызаюсь:

-От пирата слышу!

-Господи, Дубравка, ну сбрила бы ты все это давно! — парень проводит рукой по гладкой черепушке и звонко хлопает сам себя по лысине. — Протер тряпочкой и порядок.

-Мне нравится длинные.

-У тебя там все равно на одну драку.

Еще один 'цирюльник в штатском' находит нужным вставить реплику:

-Вы ж мучаетесь, как тот дядька. Только высушили, и опять в воду.

-Какой дядька? — оторопеваю я, так как ближайший дядька с длинными волосами встречался мне в романе про Акелдаму. Ну так на то она и далекая планета со средневековыми устоями, замешанными на сверхтехнологиях.

-Шел я как-то через мост, глядь, ворона мокнет, взял ворону я за хвост, положил ее под мост, пусть ворона сохнет, — радостно сообщает мне коллега.

И тут неожиданно за меня заступается Маньяк:

-Это у нее, пожалуй, часть снаряжения. Вытаскивать ее как? За волосы!

Да, они явно не с Акелдамы по уровню шуточек. Но всем весело. А я остаюсь сохнуть и думать, не меня ли назвали вороной.

И вот при этом упустила подумать про мост.

-Вы тут? — в кабинет вбегает запыхавшийся парень из водоплавающего отдела.

-Вы же меня видите. Значит, тут. Или у Вас бывают видения, и Вы хотите об этом поговорить? — включаю режим 'психолог'.

-Почему тут?! — меняет тон парень, почуяв подвох.

-А где? Конечно, я б лучше б оказалась бы в Италии, чем среди тут.

-В Венеции? — в глазах лапки зажигается профессиональный интерес.

-Так что, собственно, надо? — перебираю папки, имитируя бурную методическую деятельность.

-Поехали, там командир группы кипит уже.

-В купальник переодеваться? — на улице начало лета, но в речку лезть я не очень хочу.

-Нет, так и оставайтесь, — решает Антон. — Только телефоны выньте из карманов и ксиву.

Тихо вздрагиваю:

-А это еще зачем?!

-Ой, да увидите, давайте скорее в машину, делать мне нечего, как туда-сюда в мокрых штанах мотаться.

Замечаю его мокрую форму, и мне делается еще страшнее. Как во сне, вынимаю на стол телефон, зачем-то расправляю шаль на спинке стула и поправляю фотографию в рамке.

-Только не начните цветы поливать, — торопит пират.

Мост, лишенный всякой красоты, с металлическими угластыми ограждениями, над местной неглубокой речкой. Часть ребят стоят внизу, несколько человек на самом мосту.

-Все, давай залазь, — командует Главпират. — И прыгай.

-С моста в реку? — сглатываю я.

-Естественно. Взбираться поучимся в другой раз.

Ничего не естественно.

-А если я не выплыву?

-Это почему? У реки течение, и прыгаем мы не под мост, а где река выходит из-под моста. Иначе размажет по быкам.

-Погодите...

-Мы страхуем внизу. Собралась, и как в бассейне. Ты же с вышки прыгаешь!

-А можно Кайман внизу будет? — неожиданно вываливается у меня.

-Это что за заказы такие? Официант, хочу здесь дверь.

-А можно страховку какую?

-Это как? Аттракцион на подтяжках? — Главпират изображает нечто подпрыгивающее.

-И прямо в воду?

-На спину Кайману будет больнее. Причем тебе.

-А можно...

-Да! Да! Можно! — на мост с рычанием и рыжей подушкой в руках забегает командир группы. — Вот спасательный жилет. Я предвидел. Но она пожалеет.

И точно. Исчерпав все аргументы, натянув на себя пухлую рыжую конструкцию, встаю на парапет. Когда-то я вот так стояла на мосту в чужом городе и смотрела на еще узкий Днепр, думая, прыгать или не прыгать. А вот сейчас я не хочу точно. Я жить хочу! И с этой мыслью обрушиваюсь в реку.

Борюсь за жизнь и тянусь к солнцу среди изумрудной зелени. Это даже красиво, если бы не надо было дышать.

Жилет выталкивает, но дальше надо поднять голову и сделать вдох. А затылок упирается в навалившуюся спинку жилета как в доску. Покорно хлебаю речную воду, успевая коротко вдыхать носом. Так и плыву в домике. Кайман меня вылавливает и подталкивает сзади, а так я типа плыву. На берег выхожу своими ногами и даже улыбаюсь.

-А закрепить результат? — ласковым своим голосом предлагает Борода.

-Нет, — говорим мы хором с командиром группы.

-Я этого не вынесу второй раз, — с трагической печалью в голосе произносит командир. — У меня психологическая травма. Пойду хлебну валерьянки

Пока я училась держаться на воде, мне давали длинную белую колбасу, которую Александр назвал 'чудо-червяк'. Дед назвал эту же штуковину 'лопш', задумчиво рассуждая:

-Нудл по английски лапша. Но он же один. Значит, лопш.

Лопш казался мне миролюбивым созданием, поддерживая меня подмышками или под животом.

Но на тренировке оказалось, что на него надо встать ногами в толще воды и приседать. Бездна. В ней висит лопш. На нем я должна устоять тоже вертикально. Но коварная кишка выскальзывает из-под моей ноги и со свистом проносится над головами моей и еще одного парня. Лопш улетел, а я, лишенная опоры, тону и вцепляюсь в Сашку, подплывшего слишком близко.

-Опять паника, — он так смешно выговаривает это слово, вкладывая в него что-то иное. — Мы паникуем. Мы, как всегда, косим и паникуем.

Он подает мне успевшего удрать довольно далеко лопша, и я вновь пытаюсь придавить в воде упрямую гадость. Наконец, встаю двумя ногами, уцепившись за борт.

-Руки, — рявкает инструктор так, что я не просто их убираю с бортика, но едва не задрала вверх.

Едва опора потеряна, коварное изобретение выскальзывает, и на этот раз ровно сзади, хорошенько наподдав мне под отставленный для равновесия зад. Опрокидываюсь в той же позе. Я уже не закрываю глаза в воде, поэтому вижу вполне отчетливо, как мои согнутые в коленях и разведенные ноги описывают над водой дуг и уходят в воду с другой стороны.

-Сядьте на него, — командует инструктор после того, как улетевший в третий раз лопш едва не выбил ему глаз.

Озверев от двух неудачных попыток, я попыталась давить на него хотя бы одной ногой. Именно даже не качать ногу, а давить, давить ненавистного червяка. Пару раз вышло, а на третий, накопив силу и инерцию, лопш вылетел вперед, прямо на бортик. Инструктор перехватил его рукой возле головы со словами:

-Ну надо же, какой злобный червяк Вам попался. У ребят, смотрите, какие смирные и дрессированные.

Мне не остается ничего другого, как послушно сесть на лопш. Сесть — это как на качели. В моем понимании, как оказалось. Лопш же очень хорошо поддерживает в воде. И сесть на него, крепко взявшись за кончики, оказалось не сложно. И даже очень приятно: я сижу по горло в воде и тихо раскачиваюсь. Постепенно начинаю получать удовольствие, и тут коварный лопш не дремал. Сильнейший удар под коленки и под зубы, искры из глаз гаснут в голубой ряби бассейна, а ноги снова в раскоряченном состоянии летят в неизвестном направлении. Над водой.

Машу руками и всплываю, хватаясь за мирно покачивающийся на волнах лопш. Вода не бурлит. Она именно медленно колышется от неудержимого смеха всей группы.

Теоретическое занятие. И все бы хорошо: маркерная доска и ноутбук у преподавателя, стулья со слушателями, толстые тетрадки с пружинками. Вот только смущает: под каждым стулом лужица воды. Они текут по кафельному полу, соединяясь в ручейки. И если войдет несведущий, то может подумать совершенно логичные вещи: преподаватель увлекся, а слушатели не посмели прервать его соловьиную трель.

Хочется хихикнуть, но горло сдавлено водолазным колпаком. В таком виде сидит вся группа, и послушно записывает про азот в крови. Не знаю, как азот, но у меня внутри точно начинает что-то закипать. Вне воды мокрый гидрокостюм начинает остывать, и меня слегка подтрясывает. В ботах хлюпает вода. И вдруг понимаю, что когда я наклоняюсь над тетрадкой, мои щеки свисают вниз, потому что их выжимает водолазный колпак. Украдкой ловлю свое изображение в экране ноутбука. Боевой хомяк.

Замечают мои щечки, кажущиеся в таком обрамлении суперупитанными, и ребята.

-Дубравка, ты же находка для нашего отдела! — с выражением озарения на лице ко мне подступает Маньяк, едва преподаватель объявляет пятиминутный перерыв. — Ты же оружие массового поражения!

-Это как? — в ужасе замираю я, исподволь принюхиваясь к себе.

Но от костюма пахнет резиной и хлоркой, и это успокаивает. Что мне нравится в водолазном деле, это отсутствие возможности вспотеть и измазаться.

-Ты чего это носом, как кролик? — замечает насмешник и тут же поясняет всем стоящим рядом. — Представьте. Морской бой готов начаться. Корабли застыли в ожидании залпа орудий. И тут на палубе появляется Дубравка в полном снаряжении боевого пловца. Спереди торчат щеки. Сзади попка. Глаза квадратные.

-И что? — мрачно бурчу я.

-Как что? — радостно удивляется Маньяк под общее хихикание. — Все вражеские моряки льют слезы умиления и писают с бортов в море. У нас техническая и моральная победа.

-А сами-то не боитесь? — нахожусь я. — Уписаться на глазах врагов?

-Так мы ж тренируемся. Смотрим на тебя каждый день. У нас иммунитет, — сдавленно хихикает он и разражается вместе со всеми громким смехом, от которого трясутся окна в бассейне. — Хотя нет... Не совсем...

И они разражаются новым взрывом хохота, пока Главпират не рявкает:

-В воду!

Мой мир полон открытий и никогда не станет прежним. В воде можно не только плыть и тонуть. В ней отжимаются, положив тело на поверхность и утопив пухлые водяные гантели. В ней кувыркаются.

При каждом кувырке в нос набирается вода. И меня озаряет:

-А вот в синхронном плавании защелки на нос есть. Можно?

-Есть и затычки в уши. Но Вам нельзя. Учитесь правильно дышать.

Утешаю себя тем, что я настолько промыта изнутри теперь, что безболезненно миновала пробное погружение.

Главпират со вздохом предупредил:

-На глубине может резко заболеть нос, лоб. Это от забитых сопельками воздушных полостей.

И я с ужасом и замиранием сердца погружаюсь все глубже, и вот лежу на дне в том самом месте, которое видела сверху и боялась. А тут не страшно. И за спиной баллон с кислородом. Только бы не выпустить загубник, но уж кусок изо рта у меня не вырвет никто.

И я ползаю по дну, наслаждаясь ситуацией. К тому же под водой никто не кричит! Медленно шевелю ластами — Гризли подплыл и показал мне руками. Оказалось, по страшному перепаду высот можно кататься на животе. Я под водой вскарабкиваюсь по нему на четвереньках, разворачиваюсь и съезжаю вниз. Мне же велели осваиваться.

Гризли тащит меня за руку в другой угол бассейна, где на дне качается целый лабиринт хулахупов на ножках. В них надо проплыть, не задев. Ребята скользят один за другим, напоминая черных изящных аквариумных рыбок меченосцев. Моя очередь. Плавать в ластах удобно. Взмах — и ты уже далеко. Оборачиваюсь победно. И обмираю. Лабиринт ярких, хорошо заметных колец исчез!

Они что, успели собрать его сразу за мной? И тут я вижу, что все эти кольца висят на моем дыхательном аппарате... Парни тоже это видят, и быстро машут ластами, всплывая на поверхность, где выплевывают загубники и дико хохочут.

Гризли остается на дне распутать меня, а затем мы всплываем под продолжительные овации.

Но иногда терпение заканчивается и у Гризли. У него и в мирной жизни такие глаза, что финчасть так и говорит: 'А где ваш этот, ясноглазый?'. Глаза у Гризли и правда способны метать молнии и вращаться в орбитах. А вот что помешало ему, красивому от природы мужчине, восстановить в свое время сломанный нос, сказать трудно. Но все это вместе придает его лицу вид совершенно зверский. Впрочем, даже в маске, в которой не виден нос, достаточно его глаз. В сочетании со зверским рыком: 'Лежать, суки, на пол!'. Я сама едва не приземлилась на четыре кости, услыхав этот боевой клич впервые. Но ко мне он относится неплохо, и даже простил ту реку.

-Ну сколько раз я Вам объяснял? — в его голосе печаль. — не сгибайте Вы так ноги в колене! Вы же бьете себя по заду пятками, по воде колотите. И при этом стоите на одном месте. Я же говорил, действуйте, как русалочка хвостиком! Плавно! Мягче!

Господи, помешались они все на этой плавности. Гризли третий за рабочий день, кто прости меня о нежности. На стрельбище инструктор просил плавно выжимать спусковой крючок. Следующим стал рукопашник. Уж ему-то и нежности искать! Тем не менее, и он хочет плавности и слитности в движении. Плавно и мягко выбросить руку всем корпусом вперед. Пробивая насквозь противника, плавно пронося руку за мишень сквозь нее.

А теперь и Гризли хочет, чтоб я тонула плавно...

Он стоит рядом и направляет мои ноги руками. И тут я допускаю фатальную ошибку — дергаюсь. И влетаю пяткой ему в живот. Или куда еще, но за моей спиной он шипит. И мертвой хваткой хватает меня за руку и за ногу. Приподнимает над водой, остановив мой полет стрелочкой.

-Ондатра! Ондатра кверху мехом! — и отпускает с ускорением, как бумажный кораблик.

Чем ему насолила ондатра, я не знаю. Видела ее только в виде шапки, и то один раз. Зато задумываюсь надолго: а как она может быть мехом внутрь, если она крысоподобна? Как ни странно, движения ног становятся равномернее — это отмечает Гризли. И он доволен. Думает, обозвал ондатрой, и я взялась за ум...

Наедине я все же нашла силы и попеняла:

-Мне не очень приятно, что Вы меня при всех наказали.

-А Вы хотели более интимно? — приподнял он заметно пересеченную старым шрамом бровь.

И в следующий раз, стоило мне вывести его из терпения, он схватил меня, облаченную только в купальник, за обе руки. Профессионально схватил, так, что вырваться я и не смогла. Да и не попыталась вначале — не поняла, что будет дальше. И, когда оказалась погружающейся на глубину вместе с ним, облаченным в полный костюм аквалангиста, кричать уже не было смысла. Метрах на двух он сунул мне в рот свой загубник, небрежно поймав запасной, продолжая снижаться в обнимку со мной.

И вот там, посадив меня на дно на пятиметровой глубине, он как следует дернул меня за руку и пару раз пнул. Понятно, что кричать не станешь. И убегать тоже — шланг, ведущий от моего рта к баллону на его спине, не такой уж длинный.

Оказалось, в воде надо не просто брыкаться, защищая себя от попытки кого-то отнять загубник. Но и делать это по всем правилам. Чей-то изощренный ум изобрел для воды не только гантели, но и груши с боксерскими перчатками.

Груша стоит на присосавшейся ко дну стойке. Я стою рядом. Удар — я отплываю спиной назад.

-Прилепите пятки к дну! — командует инструктор. — Левой ногой бьем прямой удар. Правая никуда не уплывает! Дубравка! Мы стоим, а не плаваем при ударе.

Замахиваюсь еще раз на гладкий желтый мешок. Он слегка отгибается при моем касании, а затем разгибается, волной отсылая меня прямо на спину стоящему рядом Артуру. Тот машинально отталкивает меня, и я повисаю на своем мешке.

Попытка номер два заканчивается очередным моим отлетанием. А при следующей атаке я промазываю, волной от удара Каймана по своей груше меня сбивает с курса, и я шлепаюсь лицом в гладкий мокрый бок груши.

-Мешок победил Вас в этом раунде, — констатирует инструктор.

Кайману скучно, и, пока я пытаюсь одолеть могучий мешок, он парой ударов отправляет свой на дно, оседлывает там и лупит под водой.

-Хорошо, — ищет варианты инструктор. — Обхвати мешок ногами. И быстро-быстро бей прямыми короткими ударами и локтями.

Обхватить получилось, но мне же приходится отклониться назад, и голова почти тонет. А мои рьяные удары поднимают страшный плеск. Отплевываясь и отфыркиваясь, закрываю глаза, продолжая лупить еще яростнее.

-Ау!!!!! — доносится до меня голос инструктора.

Останавливаюсь и приоткрываю глаза. Все смотрят на меня.

-Знаешь, а это было феерично. Разбушевавшийся коала. Сползай уже с мешка...

Когда призрак водолазного подразделения оказался слишком реален и материализовался в выданном мне под роспись расписании тренировок вместе с безумным учебником о маломерных судах, я начала снова приставать к Гризли:

-Но Вы же говорили поплавать только!

-Ну и в чем я Вас обманул? Лыжи не предлагаю.

И я начинаю дорисовывать в своем воображении, что я могла бы сделать полезного. Не умея до сих пор плавать.

И мне видится теплое лазурное море. Я в красивом ярком купальничке из трех треугольничков. Стрекозиные темные очки. Мой матрасик дрейфует в море, откуда его подстраховывают незаметные с поверхности боевые пловцы. И вот матрасик подплывает к красивой яхте с белыми парусами. И вот тут и пригодится моя способность тонуть. А вот в тот момент, пока я буду красиво барахтаться и кричать, ребята взлетят на борт и повяжут всех наркобаронов. Совсем как в голливудском боевике.

Такая перспектива меня вполне устраивала.

Но вот оказалось все совсем не так.

Тренировка по прыжкам в воду со снаряжением. Декорации и костюмы у нас тут меняются, как в придворном театре Людовика Следующего. В гидрокостюме с вышки я уже прыгаю, и даже не всасываю носом полбассейна. Меня уже перестали дразнить, что бассейн обмелел после моей тренировки.

Но сегодня мне предстоит нечто жуткое.

-Помой кроссовки как следует, — просит Артур. — Сейчас в них прыгать будешь.

Отмываю их так, как будто буду использовать вместо хирургического инструмента. По голове, например, успокоить. Кое-кому я б не отказалась именно так оказать первую и последнюю медицинскую помощь.

Выхожу. В купальнике и кроссовках. Вспомнила старую шутку 'Форма номер раз: трусы и противогаз'. Мне смешно. С улыбкой поднимаюсь на вышку. И чувствую, как она гаснет. На плавучесть кроссовок надежды ноль.

-Давай, прыгай, — Артур плавает под вышкой. — Вытащу!

Лечу, и неожиданно для себя делаю в воде все то, о чем он просил на берегу. Три сильных удара ногами, и вот он, воздух. В изнеможении хватаюсь за разгородку.

-Отлично. Бери теперь автомат.

А вот это неожиданно. Автомат весит одну пятнадцатую меня. И это в полном смысле камень на шее. С этой мыслью скидываю себя с вышки, сжимая в руках. Странно, но всплываю. Занимаю горизонтальное положение — и вот тут отпускаю руки, потому что ими надо грести. Автомат повисает на ремне на шее, и я тону. Артур успевает подхватить и отобрать ношу. Зато как легко плыть теперь!

-Попробуем за спину? — предлагает Артур, и по его глазам вижу, что он совершенно не сердится.

Как ни странно, оказалось, так и правда легче. Страшнее было прыгать. Мне почему-то казалось, что приклад при встрече с водой взлетит и даст мне по затылку. В глазах нарисовалась картинка из мультика, где сверху чем-то прихлопывает и так шмякнувшегося героя.

На всякий случай набираю воздух про запас так, что щеки едва не лопаются. Умом понимаю, что выгляжу я просто великолепно: за спиной автомат, на ноге ножны с ножом, и огромные надутые щеки. Гроза морей, рек и даже водопровода.

И всплываю в очередной раз легко.

Да, конечно, была и неудача. День просто выдался тяжелым, а тренировка началась с прыжков. И я поняла, что все вроде идет гладко, только выплыть не получается. Над головой серебристая пленка границы воды. А разорвать ее носом не получается. Сверху на меня смотрит Артур, улыбается и протягивает руку. Соображаю, что он бы не улыбался, если бы я и правда тонула. И вот тут я еще успеваю вспомнить пса Шарика и бобра-советчика: 'Бросай ружье, дурень, да всплывай поскорее!'. Пес Шарик был героичнее — он ружье не бросил. Бобр спас и домой принес.

И вот я, все еще балансируя в воде, но уже понимая безвыходность, выскальзываю из ремешка. Автомат медленно опускается на дно. Хватаюсь за руку Артура, он одним движением выбрасывает меня на бортик и тут же соскальзывает вниз. Пара изгибов сильного тела, и он вплывает в колышашийся на дне ремешок и под водой плывет на мелкую часть, где я его уже жду.

Теоретически мы должны плавать в любых условиях и в первой попавшейся позе. Добрый инструктор раза в два больше меня по всем измерениям, кроме головы, подхватывает меня руками за бока и выбрасывает в воду. Наверное, именно так выглядят гринписовцы, спасающие дельфинят.

Шлепаюсь в воду спиной, отталкиваюсь пятой точкой от дна и начинаю всплывать. Выкарабкиваюсь на бортик.

-Отжимаемся одну минуту, — командует инструктор.

Он терпеливо смотрит на мои мучения, а затем подхватывает и снова кидает в воду. На этот раз боком. 'Я что, так плохо отжималась?' — мелькает у меня в голове.

Едва успеваю выбраться снова на уголок суши, как новое задание:

-Сидим на самом краешке бортика. Ноги вытянули и приподняли. Одна минута, — добросовестный инструктор сидит рядом со мной, и даже держит себя руками над бортиком.

Внешне идиллическая картинка отдыха у воды. Но у меня начинают подрагивать бедра, затем живот, в процесс вовлекается все постепенно тело. И вот я с невозмутимым по возможности видом сижу с вытянутыми ногами и трясусь как работающий трансформатор. Накрашенный ярко-зеленым лаком ногти пляшут перед глазами.

-В воду, — мы все срываемся с борта прямо висевшими ногами и плывем вперед на задержке дыхания и без рук.

Справедливости ради надо сказать, что мне разрешили сделать один вдох. Но велели сложить руки не ладонь на ладонь сверху, а перекрестить запястья и прижать ладони. И вот я по знакомым до трепета боковым фонарям и отверстия, выбоины кафеля на дне понимаю, что свои законные двенадцать метров на одном вдохе проплыла. И можно сделать деланный гребок брассом. И — не понимаю, как развести руки. Еще немного бью ногами в тягостных раздумьях, в груди горит. Но руки безнадежно сплетены.

-Дубравка, молодец, — слышу с бортика. — Вдох!!!!

Выметываюсь из воды прикормленным карпом, хватаю воздух — и разжимаю руки.

Едва доплываю до конца бассейна и бессильно повисаю. Все внутри колотится и пытается дышать.

-Молодец, — подходит инструктор. — А говорила, не могу. Все ты можешь.

-Нет, — трясу головой и шепчу между хаотичными вдохами. — Я не могла разжать руки.

-Судорога? В руках?

-Нет. Просто не знала, как разъединить.

Инструктор присаживается на корточки на краю бассейна и шопотом:

-Ты серьезно? — он берет мои руки в свои и соединяет снова. — Вот так. Так же проще. Просто правую чуть вверх. И обе пошли в стороны.

Дышу и осознаю. Я запуталась в собственных руках.

У Деда потрясающий опыт и небесное терпение. Я нашла человека, с которым можно поделиться своими страхами. Прибегаю морально взъерошенная после тренировки в ангаре. Там выяснилось, что меня ждет корабль намного больше моторной лодки.

Сначала мне все понравилось. Не возникло мысли о том, как на воде держится такая масса железа размером больше КАМАЗа, если я, весом с мешок картошки, упорно тону. Тем более, что Главпират начал с приятного: показал туалет с теплой водой в умывальнике. Когда-то где-то читала, что моряки пристраивались на корме, держась за ограждения, и такая перспектива меня пугала. Оказалось, все культурно, с учетом того, что делить пространство мне придется не только с самими абордажниками, но и пятью членами экипажа.

Дяденька, главный на этой посудине, никак не ассоциируется у меня с термином 'капитан'. Для меня это просто воинское звание, причем для молодых ребят. К тому же внешность дяденьки скорее заставляет представить его за строительством забора, а не на мостике фрегата с подзорной трубой и серьгой в ухе.

И в голову лезут все подряд шуточки вроде: 'Капитан, мы тонем! Сколько до ближайшей земли? — Сто метров! — Отлично! В какую сторону плыть? — Вниз!'.

Мысленно облачаю этого мрачноватого и лысоватого дяденьку в мундир с галунами и белую фуражку. Пока что на морского волка он совершенно не похож. Получается еще хуже: 'Швейцар, такси! — Вы с ума сошли, я адмирал! — Ну, тогда катер!'

-Женщина на корабле? — набычивается дяденька.

-Она девушка, — обрывает Главпират.

-До сих пор? — изумляется еще какой-то парень в потасканной тельняшке, копающийся в внутренностях этого чуда техники. — Можем исправить.

Главпират тихо рыкает, а дядька-капитан вздыхает:

-Я так и думал. Сейчас начнется.

-Леш, — тихо, внятно и устало просит Главпират, и капитан машет рукой:

-Да делайте что хотите, — капитан удрученно смотрит на меня в черной форме, сидящей на мне мешком для трупа. — Не такая уж она и женщина...

Спотыкаюсь о металлический порожек.

-Вы внимательнее, — ласково советует то ли мне, то ли ему мне Главпират, и ведет меня дальше, как будто показывает свою дачу. — Вот это Вам точно понравится! Еще б и не понадобилось бы!

На этом корабле шесть мест под носилки... Произвожу в уме арифметические действия, посчитав металлические кресла для боевой группы, и холодею. Главпират, видя мое смятение, выволакивает по узкой и гулкой в полутемном ангаре металлической лесенке на верхнюю палубу. Лесенка натолкнула на размышления о том, как на качающемся в волнах кораблике по ней, залитой водой, я буду стучать пятой точкой и затылком.

Главпират продолжает экскурсию по своей 'яхте':

-Три пулемета!

-Я не умею, — лепечу на всякий случай, краснею от полуправды и добавляю еще тише. — С таких.

-И не надо, — успокаивает Главпират. — Твое рабочее место, матушка-голубушка, там, внутри.

И тут фрегат делает жуткую вещь. Беззвучно на его носу, где положено бы находиться резной фигуре, начинается шевеление металла. Про фигуру мне напомнил один из матросов, пробегающих мимо с огромным гаечным ключом:

-Жаль, мы не викинги! — он присвистывает, глядя на меня. — А то привязали б на носу девчонку. На счастье.

-Там драконов же деревянных крепили, — проявляю я эрудицию. В пулеметах и кораблях я не очень, но о викингах вполне ясные представления.

-Чудовищ, — соглашается матрос. Или моряк? Или кто они? Если в нашей области только реки и водохранилища. — Вот я и говорю. На носу тебя б закрепить.

Он исчезает, как появился. Пока я с ним ввязалась в перебранку, растворился и Главпират. А нос катера ведет себя в высшей степени странно. Он повисает мостиком чуть ли не на цепях.

-Вперед, — весело командует Главпират, и я намертво вцепляюсь в первую попавшуюся железку.

-Ты чего? — Главпират никак не определится, называть меня на 'ты' или на 'Вы', и в минуты потери равновесия начинает тыкать, как и остальным. — Тут же метра полтора. Пол. В чем дело?

-Но в реальности он же откроется в воду?

-Естественно.

-Не утонет? Воды не зачерпнет?

Полковник смотрит на меня испытующе:

-Не поверю в искренность Вашего вопроса. Вы взрослый человек, опытный офицер. И физику в школе учили. И вообще, это разработка отечественных инженеров. Скажите сразу, боитесь за себя.

-Да, — я и правда не спрыгнула на пол ангара только потому, что представила, как 'волны бьются о борт корабля'.

Бьются о борт. О борт. Аборт! Нет, это мне точно не надо, а вот наоборот! Гениальный и дьявольский план созревает в голове. Осталось влюбить в себя кого? Вот только не дядечку-капитана.

К Деду на тренировку я прибегаю еще не осознав этот счастливый, но призрачный путь спасения, поэтому в глазах еще висит нос-мост. Название вылетело от страха из головы.

-Что на этот раз?

Опускаю подробности про дракона на носу, обхожу пулеметы, чтоб не ляпнуть чего профанистого, и выкладываю про нос.

-Странно, — наклоняет голову Дед.

-Вот и я говорю! Странно. С этого мостика и в воду? А если он захлопнется случайно? И прищемит меня? И голова останется там?

-Разве не страшнее, если попа? — не понимает меня Дед. — Странно другое. Они не показали, как у десантного катера корма открывается?

Мы плаваем, по команде инструктора то заныривая, то сжимаясь в комок, оставляя на поверхности глаза и ноздри.

Еще полгода назад я не поверила бы, что смогу вообще плавать.

-Вы плывете, как подстреленный лосось, — морщился инструктор, как будто у него заболевали зубы при виде меня.

А теперь я плыву даже сидя, с вытянутыми вперед и приподнятыми над водой ногами. Пресс разрывается от напряжения, голова откидывается невольно назад. Но это чревато захлестыванием воды в нос, поэтому спинку держать я научилась быстро. В руках сил на весь бассейн не хватает, и вдруг ощущаю прикосновение к пояснице там, где начинается голая спина в купальнике. Меня толкают ногами? Обернуться и поблагодарить не получается, захлебнусь. Поэтому откидываюсь на чьи-то гигантские, достающие мне почти до лопаток ступни и гребу, как в креслице.

Но плыть с поджатыми к горлу коленками? Слегка подгребая руками в воде так, чтобы не создать плеск?

-Не фыркай! — делает замечание инструктор. — Брызги не только до меня, до Карпат долетают.

-Вода ж в рот попадает.

-Сплюнь и плыви дальше, — советует Дед.

-В воде?

-А что, в воду нельзя плюнуть?

-А можно? — не понимаю я.

-Попробуй, и все получится. Какая разница, куда плеваться?

До сих пор я только глотала. И, наверное, вода в нашем бассейне и правда полезная. Я же не облезла за полгода усиленного питья. Ребята меня вначале пытались образумить:

-Хватит уже пить! Скоро ж будем ногами по дну скрести после тебя. Все выпьешь.

А Маньяк, как всегда, изощрялся:

-Может, спустить на недельку бассейн? Учиться же надо поэтапно. Пусть она сначала научится плавать. А затем мы ей воду нальем.

-Дубравка, — взывал к тонким струнам моей души самый спокойный пират Антон, похожий с небольшой шкиперской бородкой на норвежского рыбака. — В этой воде купаются десятки парней. С ногами! И ты это пьешь!

-Ноги мыть, воду пить! — не унимается Маньяк. — Высшее проявление любви и смирения.

-Смирения? — усмехается Александр. — Была бы послушной, давно б плыла! Я же ей все показываю!

-Может, она не туда смотрит?

На этот раз Маньяк попал в точку, и я неудержимо краснею. Когда я сижу в воде, а Александр с бортика показывает, как плыть кролем, то мой взгляд прикован к его мускулистым плечам. Может, в этом и корень зла? Но тут мускулист даже Дед.

...Старательно гребу ладонями, превратившись в комок. Над водой только глаза и изредка рот. По сигналу надо расправиться и резким нырком уйти на дно.

-Вы попали во вражеский прожектор!

-Эх...Все напрасно.

-Уничтожены Вы условно. Так что совершенствуемся дальше!

-Знаете, лучше б и на самом деле...

Что-то мокрое, холодное и увесистое шлепает меня по спине, заставляя ойкнуть и хлебнуть воды. Сверху доносится радостный вопль:

-Есть попадание! Цель уничтожена!

В бассейн ребята приводят своих детей — это не запрещено. И вот на бортике сидит закупавшийся до синевы хлопчик-дошкольник, завернутый в банный халат до полу. Дитя тешится тем, что кидается резиновыми игрушками в тренирующихся пловцов. Ребята успевают поймать эти яркие фигурки на лету и откинуть к ногам малого. Я не успеваю ни поймать, ни увернуться. И ребенок сосредотачивается на достижимых целях.

Мой организм вынослив, несмотря на лень. Но он живой и вполне естественный. Смущаясь, подхожу к Главпирату и пытаюсь объяснить, что прыгать с пятиметровой вышки не буду сегодня, как и сдавать норматив по плаванию. Он не понимает, причем искренне:

-Вы больны? Идите в санчасть.

-Не больна, но это такой естественный процесс. Который, как Вы понимаете, ослабляет...

-Естественный? Тогда о чем? В воду.

-Но я могу испортить воду...

-Да? — снисходительно хмыкает Главпират. — Вчера мы плавали в полном обмундировании. Завтра будут менять. Вопросы есть?

-Но мне же положен разгрузочный день.

-Да? — еще более удивлен он. — А мне?

-И Вам! — заверяю. — От меня. Пару дней в месяц.

-Не морозьте мне мозги, голубушка, — морщится пиратский начальник. — В воду.

-Вы поймите, — снова пытаюсь достучаться до него. — Я не могу. Два дня в месяц я не могу плавать, нырять и бегать.

-Ну знаете, — в сердцах бросает полковник, услышав причину, сообщенную мною трагическим шопотом. — Почему с это проблемой достаете меня только Вы, и уже не первый раз?! Почему весь отдел не страдает ерундой?!

И осекается. Пару мгновений мы смотрим в глаза друг другу.

-Ладно, идите отсюда. В воду. Потому что врагам Вы это объяснить не сможете. Как не смогли мне.

-Но есть же нормы, правила.

-Понимаете, — Главпират редко носит очки, и в основном тогда, когда никто его в кабинете не видит, и задумчиво покусывает заушник. — Какие нормативы по женским недомоганиям? Не бывает боевых пловцов девушек.

-Значит, я Ваша галлюцинация? — включаю режим психолога.

-Вы мой кошмарный сон, — он сжимает двумя пальцами переносицу у глаз и зажмуривается, словно надеясь на мое исчезновение.

На дне бассейна валяются мелкие фигурки. Их с особым выражением злорадства кидает туда инструктор. А собирать-то мне.

-В чем дело? Почему мы не можем занырнуть? Я же не прошу плыть! А лечь на дно это все твое!

Старательно отталкиваюсь от бортика вниз, но тут же резко всплываю назад к поверхности.

-Хорошо, — после моих бесплодных попыток берется за дрын инструктор. — Вот уверен. Скажи я Вам плыть, и Вы бы уже лежали бы на дне. Это что, чисто женское у Вас играет? Вредность?

Теперь условия упражнения меняются. Надо схватиться за дрын и уйти на дно вместе с ним. Со стороны это выглядит, как будто я усиленно хочу спастись, а инструктор меланхолично топит меня дрыном.

Наконец, я собираюсь с силами и все же заныриваю на небольшой глубине. Звон и темнота на мгновение. Я врезалась лбом в дно.

-Отлично, — хвалит инструктор. — Разбитый кафель вычтем из зарплаты.

-Он цел. А вот мой лоб!

-Что могло случиться с Вашим лбом? А вот проверить, цел ли кафель, Вам придется нырнуть.

В воду с бортика, с тумбочки, с вышки и даже с моста в реку я уже прыгала. Прыжки через лопш с места меня поэтому не напугали. Выполняю все с точностью. Присела, выпрыгнула из воды, сложив голову под вытянутые руки. И я вишу животом на лопше.

Инструктор даже не пытается помочь мне с него стряхнуться. Новая попытка — и я стукаюсь лицом об воду, снова повисая на лопше.

-Девочка, ты так скоро будешь плоскомордием страдать, — вздыхает инструктор. — Это хорошо, я догадался лопш тебе дать. Вообще-то я этому с шестом учу.

-А со мной что не так?

-Грянешься на него. Погнешь казенное имущество. От тебя один ущерб в бассейне. Воду выпиваешь, кафель дробишь. Две колобашки порвала коленками.

Вот как я умудрилась разодрать колобашки, и сама не понимаю. Грешу на детей, которые с ними плавали до меня. Но факт есть факт. Мне велели сжать колобашку коленками, чтобы не раскидывать ноги широко в брассе. А я перестаралась... И, разжав коленки, вынула клочья яркого пористого пластика.

-Как?! — вопрошал инструктор над останками колобашки.

-Она не расслабляется, — бросил проходивший мимо парень.

-Взял бы да и расслабил бы ее! — в сердцах огрызается инструктор, а парень переходит на рысь.

Мы выполняем в воде какие-то немыслимые 'связки'. Ударить ногой, занырнуть, выскочить, хлестнуть другой ногой... С трудом успеваю за всеми, так как меня постоянно отбрасывает в сторону, и я буквально прилипаю к бортику.

-Дубравка, сколько ж можно! — страдает Анис. — Ты хочешь быть настолько полезной отделу, что чистишь стенки бассейна? Как аквариумная улитка?

-Меня отбрасывает течением.

-Гольфстрим?!

И тут меня озаряет. В воде на стенках бассейна расположены синие круглые фонари. Наверное, ими или подсвечивают воду (никогда не видела) или ее дезинфицируют ночью ультрафиолетом, как палаты в госпитале. Вцепляюсь в фонарь.

Сразу удается занять гордое вертикальное положение. Но счастье недолго длится. Мою хитрость замечает инструктор:

-Вы как дитя малое. Ну зачем повисли на фонаре?!

-Инстинкт у нее, — раздается за спиной насмешливый, слегка хрипловатый голос Маньяка. — Она так интеллигентна, что сама лезет вешаться на фонарь.

-Не вцепляйтесь Вы так в бортик! — просит Дед. — И что Вы к нему так тянетесь, как будто из последних сил? Доплываем, а не тянемся. За что будете хвататься в море? за днище корабля? не за что там хвататься.

Я уже давно перестала красить ногти на руках. Это бесполезно. Они обламываются и облезают после первого же часа тренировок.

-Нельзя лениться, — внушает мне психолог, и без меня заваленная кучей работы.

Собственно, она и не обязана возиться со мной, и не она давала заключение о моей пригодности в этот отдел. Но расхлебывать приходится ей.

-Ты же должна внушать им уверенность в своем профессионализме. А если ребята видят, что за их спокойствие отвечает мокрая курица...

Психологине легко рассуждать. Она безумно красива по всем принятым стандартам. И ребята провожают ее восхищенными взорами. Она ездит со своим отделом на выезды, умудряясь даже после скитаний по лесу не растерять ни кудрей, ни тщательного макияжа. А я вечно облезлая кошка с недосушенным хвостиком.

Вечерами я изливаю ей свою промокшую душу. Наверное, со слезами выходит вся впитанная за день в бассейне вода.

-Просто плыви! — напутствует она меня перед каждой тренировкой. — Ты же уже умеешь!

Я плыву по дорожке, и все происходит по отработанному сценарию. Бодрый аллюр непонятно как сложившимся стилем: руки брассом, ноги кролем. Ровно до начала глубины. И безумный страх от того, что все, ноги уходят неумолимо в глубину. Открываю рот, чтобы закричать. И... Встречаюсь глазами с психологиней, грустно стоящей у разгородки. Мозг начинает перегреваться от обилия информации и переключается на нее, забыв о ногах. Как она может стоять вертикально в воде там, где вниз четыре метра? И дорожка не провисла, а она положила на нее локти, а на них голову. Из воды видны только крепкие плечи, и я уже приготовилась в них вцепиться. Но психолог смотрит мне прямо в глаза, не говоря ни слова, я цепляюсь не за дорожку, а за этот взгляд. Смотрю, как кролик на удава — и плыву. Мимо и дальше.

Наконец, бортик, и можно отдышаться. Оборачиваюсь — психологини нет. Как она так быстро уплыла?

Вечером благодарю ее.

-Меня там не было, — отмахивается психолог. — Увы, с радостью бы, но я завалена документами. Ты просто научилась плавать, вот и все.

-Не вцепляйтесь Вы так в бортик! — просит на этот раз Александр. — Кафель отломаете! Почему паника, если уже доплыла?

Бортик кажется мне единственным надежным местом в зыбком мокром мире. Но края кафеля оббиты и точат местами острыми колючками. Это не удивительно, одни грузы водолазные чего стоят. Мои руки в мелких порезах, но сочувствия не только у инструкторов, но и у психолога это не вызывает:

-Странно. Никто не жаловался. Кому в голову пришло бы их гладить? Сюда плавать приходят, а не щупать стены.

Вдруг замечаю, что Александр перевязывает руку какому-то парню из другого отдела, и тот шипит:

-Пришел оздоровиться. Поплавал. Что у вас тут с бортиками?

-Да вот Дубравка пообгрызала, — небрежно кивает в мою сторону Сашка, затягивая бинт у него на запястье.

-Она? — парень не осознает до конца шутку.

-А тренировалась, — небрежно поддерживает разговор Маньяк. — Вдруг мне лень будет взрывать причал вражий? Это ж под водой проплыть, взрывчатку закрепить, смыться. А так все просто. Выпускаем Дубравку. Пугаем. И она быстренько зубами и когтями уничтожает все непосильным трудом нажитое имущество. Главное, до последнего никто не поймет, что она диверсант. Будут думать, учительница истории тонет. И спасать не станут, не помешают ей крушить порт.

Похоже, после такого рассказа парень уже забыл про порез и даже шлепки крови на кафеле.

Главпират любит как бы невзначай рассказать случаи из своей военно-морской жизни. Причем говорит он с такой серьезностью, что я, взрослый человек, не всегда могу оценить степень фантазии.

-Возможно, мы поедем на неделю в командировку к морю. Цели тренировочные. И вот не знаю, брать ли Дубравку...

Затихаю, так как и сама задаюсь этим же вопросом.

-С одной стороны, — рассуждает вслух Главпират, сидя прочно на стуле и уперев в расставленные коленки руки, тоже расставленные в стороны, отчего он похож на какой-то японский иероглиф. — Девочке б море посмотреть. А с другой... Весна... Дельфины...

-И что дельфины? — женское любопытство побеждает. — Они же спасут в случае чего.

-Нееет, — загадочно улыбается Главпират, переглядывась с остальными так, как будто им всем тема разговора хорошо знакома. — То, что подплывут, не сомневаюсь. Но вот дальше... Хотя ты же в гидрокостюме будешь, море еще прохладное. Главное, не снимай! Так хоть просто заиграют и утопят.

-Как это утопят?!

-Очень просто, — с будничным спокойствием подает голос Дед. — Все знают тысячи истории благодарных дельфинам людей. Но никто не расспрашивал тех, кого они утащили в море и утопили.

-Что??!

-Брачный сезон, — многозначительно произносит Главпират. — И они наши ближайшие родственники. Прекрасно различающие мужчин и женщин. Обхватят ластами и будут обнимать, прижимая к себе. Захотят поиграть с тобой в море. А ты оттуда не выплывешь.

-Погодите, — сжимаю виски руками. — Гидрокостюм, может, их как раз приманит? Он же черный! Они увидят собрата. А в красном купальнике нет! Все животные бояться яркой окраски.

-Бражник не боится, — уточняет Антон.

-Бражник ваш всего лишь отожравшаяся моль, — морщится Кайман и все же признает. — Правда, жуткого вида.

Главпират смотрит на нас снисходительно:

-Дельфинам им костюм не важен. Они не по одежке встречают. Гидрик в лучшем случае поможет тебе, девочка, умереть достойно.

-Дельфины не так страшны. Легкая смерть. И даже приятная. Какие-никакие, а обнимашки. Тебя же вряд ли кто еще заласкает до смерти. Соглашайся! — подмигивает один из ребят.

-О господи... — спохватываюсь я. — А акулы?! В море же акулы!!!!

-Естественно, — небрежно бросает этот парень, приспуская с одного плеча рукав гидрика. — Вот смотри. Ты же медик, сама поймешь.

Рука парня покрыта от плеча до локтя и вниз жуткими шрамами рваных ран. Я отчетливо могу представить, насколько ему было больно и как мучительно все это заживало. Но сейчас в смеющихся серых глазах только озорной задор.

Перед глазами мелькают кадры моей жуткой гибели. Все, что останется после ласк дельфина, доест акула.

-А осьминоги? — с замиранием сердца спрашиваю я.

-Крабы устроят? — входят во вкус абордажники. — С клешнями!

Мои горькие слезы, мысленно пережившей поедание всеми морскими гадами по очереди, как на фуршете одного блюда 'Дубравка в маринаде', вечером утирает психолог. Усталая молодая женщина, сама неплохой пловец, она прекрасно разбирается и в морских чудищах, и в моих новых коллегах.

-Катран не больше метра. А в тебе даже больше, чем полтора. Сама его сьешь. Он вкусный.

Мысль о вкусной еде успокаивает.

К счастью, ребята подкалывают не только меня. И это придает жизни определенное равновесие. Пока я отрабатывала бесконечные 'ноги кроль', наша пятерка терпеливо дожидается в воде, вяло резвясь над самой глубокой частью. К тому моменту, когда я к ним подплываю, становится ясно — поцапались. Шустрик с Гусем легко выметываются на бортик:

-Кайман, ты греться идешь?

Кайман что-то буркает, вися на турнике спиной к ним. Хочется надеяться, что он смотрит на воду, наблюдая за мной.

-Ну и сиди тут, обиженная русалка, — бросает Кайману Гусь, и они скрываются за дверью сауны.

Собственно, назвать сауной это сложно. Особой жары нет, и просидеть тут можно довольно долго. Сюда ходят не париться, а именно греться. Часто группы, намерзнувшиеся зимой в шатаниях по лесу и степи, врываются сюда, как на штурм, едва ополоснувшись под душем. Ради профилактики гриппа кто-то находчивый подвесил в марлечке к потолку мелко накрошенный чеснок. На него время от времени брызгают водой, и он начинает источать нестерпимый 'аромат'. Ну хотя бы забивает запах мужских на славу потрудившихся тел. Парни гомонят, рассказывают прибаутки. Вдруг кто-то замечает, что я примостилась в углу с телефоном в руках.

-Дубравка, а тут лучше ловит? А в туалете не пробовала?

-Она пробовала, — отвечают ему из полумрака, царящего в грелке. — Она там еще и фоткается.

-О как! И кому посылаем?

Все, я снова в центре ненужного внимания. Они начинают строить предположения. Я не выдерживаю и выскакиваю. Иногда бывает больно до слез: вокруг столько ребят, а я много лет ложусь в пустую постель.

Выскакиваю — и забываю заплакать. В бассейне твориться нечто странное: белые пушистые вареники. Приглядываюсь: а это у многих женщин на головах одноразовые медицинские шапочки-беретики. Оказалось, устав бороться с ними и доказывать необходимость надевать купальную шапочку, Дед просто надыбал где-то эти шапочки. Их и в аптеке купить можно. Но, скорей всего, выпросил в санчасти. И методично надевает эти колпаки на головы всем дамам, пришедшим искупаться. Восторга это не вызывает, но и спорить с ним бесполезно. Так они и плавают, с головами-галушками.

Разминаюсь в воде по грудь в ожидании тренировки. Рядом готовится вылезать стайка девушек. Кто-то из ребят, неузнаваемый в полном снаряжении аквалангиста, проныривает незаметно на мелкую часть и начинает шнырять между девичьих ног. Они замирают на месте, с веселым испугом поглядывая то на пловца, то на вышедшего уже на тренировку инструктора Аниса.

Собственно, ничего неестественного не происходит. Подурачится парень и сплывет на глубину заниматься своими задачами. А девушки тоже знают прекрасно, в каком бассейне они своими танцами на воде занимаются. Возможно, это даже супруг или хороший знакомый какой-то из них.

Но инструктор смотрит на меня, прищуривается и отдает короткую команду:

-Уничтожь его!

И меня переклинивает. Нет бы отшутиться. Бездумно набираю воздух в легкие и заныриваю. Глубина маленькая, и мне комфортно. Начинаю гоняться за водолазом, используя ноги все так же неподвижно стоящих девушек. Им и самим интересно, они что-то кричат весело, но все под воду доносится смазанным гулом. В голове и ушах начинает крупно и весомо стучать от напряжения. Выскочить на поверхность удается изредка, а сил расходуется необыкновенно много. Наверное, потому, что мне еще и немного страшно и неловко. Страшно от самой ситуации — я впервые играю в салочки под водой, и волнение захлестывает. Именно оно и стучит в голове и груди. А неловко — потому что я никак не могу даже дотронуться до скользкого гибкого тела, хотя он ни куда далеко и не уплывает. Всплываю, пикирую нырком сверху, чтобы оседлать.

На мне как-то так ехал Колобок. А я и не знала. Просто почувствовала, как дыхательный аппарат стал тянуть немного назад. И что ребята на борту громко хохочут, а те, кто в воде, показывают пальцами колечко.

А сейчас я сама уже пытаюсь сделать этот трюк. Но парень ускользает в последний миг, и я шлепаюсь на дно. Отталкиваюсь, оглядываюсь. Он уже развернулся к глубине. Бросаюсь следом, но попадаю под взмах ласт и остаюсь одна под смех девушек и Аниса.

Смотрю на часы. А это же был полноценный спарринг! Мне кажется, я вся красная и потная — в купальнике в воде.

-Все хорошо, — кивает Анис. — Вы же его прогнали. Но радуйтесь, что не утащил на глубину.

-Мог?

-Лешка отпустил бы вовремя. Попугал бы. Дал бы хлебнуть. Но отпустил бы без ущерба. А в реальности ты покойник. Всплыла бы через пару дней.

-И что делать?

-Вырывать загубник. Или хватать запасной сразу себе. А его вырывать у него. Под водой прав тот, у кого воздух.

Но этому я научусь чуть позже. И окажется, что я вполне спокойно могу поменяться аквалангами с Гризли, сидя на глубине пять метров и улыбаясь.

А пока что психолог внимательно просматривает запись того, как я плыву кролем. Собственно, это мне так казалось. Что плыву кролем. И инструктор анонсировал как тренировку по кролю. Но то, что я вижу на экране ноутбука, повергает меня в шок. Все части тела дергаются в отчаянной борьбе.

Прав был Александр, который вздыхал, утирая пот после тренировки со мной:

-Вы боретесь с водой. Со своим страхом. С досточкой. С инструктором. Что же за жизнь вы себе устроили?! Расслабьтесь! Просто плывите.

И сейчас психолог смотрит на меня своими психотерапевтическими глазами и уговаривает:

-Просто плыви! Это же так здорово! И не пей всякую гадость!

Она имеет ввиду, конечно, не пиво. А мою способность глушить воду из бассейна. Как только не изощряются абордажники:

-Галина Бланка буль-буль.

-Девочка Люда купаться пошла, в среду нырнула, в субботу всплыла.

И я рыдаю в психолога до поздней ночи.

Однажды мне показалось, что судьба решила быть благосклонее ко мне. Начальство взяло на работу в бассейн вполне гражданскую девушку-пловчиху. Дело в том, что приходит просто поплавать и отдохнуть много тех, для кого бассейн не является рутинным рабочим местом. И всем этим людям тоже нужна поддержка. И на такой случай, если отец-офицер привел с собой не сына, а маленькую дочку. Кто с ней сходит в душ и поможет посушить волосы?

Как-то металась пожилая дама в холле бассейна. Ей пришлось привести внука самой, так как сын был на выезде. И вот несчастная женщина не знает, куда ей девать пятилетнего упитанного карапуза, лениво жующего банан.

-Дубравка, — окликает меня озадаченный Зорро. — Что делать будем?

-Лично я ничего в этой области. Я девочка. А он явно мальчик.

-Ты мама!

-В прошлом. Успела все забыть.

Бабушка не выдерживает и вмешивается:

-Знаете, мне шестой десяток. Мой сын старше многих из вас. Я зайду и переодену внука. От вас не убудет.

Ребята озадачены. Пускать маму майора Кавуна в раздевалку им не хочется. Им достаточно того, что я переодеваюсь там. Ну, у меня свои резоны. Заглянув однажды в женскую, я выскочила оттуда со словами:

-Никогда не видела столько голых баб!

На самом деле меня поразили ползающие, плывущие и висящие повсюду длинные женские волосы...

И вот ребята смотрят на меня вопросительно. И я нахожу решение:

-Когда-то же надо начинать. В пять лет штаны на голову не наденет. Остальное поправите. Зорро, а ты проводи малого и покажи ему шкафчик.

Исчезаю, ощущая себя великим спихотехником.

Девушка-тренер-спасатель оказалась милой. Красивая и очень широкоплечая. Даже психологиня, единственная девушка на всей нашей базе умеющая плавать как следует, не только укладываясь, но и перевыполняя профессиональный норматив, не обладала столь мощной спиной и руками. И тренерша оказалась намного моложе меня.

-Вот, Настя, — усмехается незаметно Главпират. — Первое тебе испытание. Справишься, то добро пожаловать в семью. Позанимайся с Дубравкой.

Она смотрит на меня настороженно и еще настороженнее на Главпирата:

-Это подвох? Она же абордажник. Чему я ее могу научить? Я могу учить плавать. А тут это вряд ли ей надо.

Главпират и ребята пожимают плечами, пряча от девушки смеющиеся глаза:

-Вот и посмотрим. Может, чему и научите. Или она Вас.

Я тоже смотрю на Настю не с восторгом. Она слишком красива и молода, и я чувствую себя рядом с ней старой лягушкой. И все ребята видят нас полуобнаженных и, как мне кажется, сравнивают и сравнивают.

Но через пару дорожек мое напряжение рассеивается. Она действительно может объяснить.

-Представьте большой шарик из воздуха у Вас под животом. Толкните его животом, бедрами. И резко толкните голенями. И ступнями.

Мне нравится идея толкать под собой мячик, и вообразить его я могу. Дело тут же пошло на лад, хотя мы бились с Артуром пару месяцев, чтоб научить меня плавать баттерфляем.

-Это не бабочка... Это даже не белка-летяга... — изощрялись ребята. — Может, только сумчатая белка.

-А они бывают?

-Ну вот же ж есть...

Им легко говорить, а я плюхаюсь распростертым телом на воду, снова и снова ушибаясь всей физиономией.

-Бабочка она, — вмешивается Маньяк. — Большой винный бражник. Редкая, кстати, живность. Охраняется природоохранителями.

-Она и большой? Вы о чем? — удивляется Шустрик, из которого можно нарезать трех меня.

-А тут ключевое слово бражник, — хладнокровно поясняет Маньяк. — Вон как летает!

-Ребята, — трагическим голосом вмешивается еще один. — Вчера бражник напал на мою семью. Ломился в окно. Застрял на сетке.

-И выл на ней, перебирая ногами и сверкая глазами, — в тон ему продолжает Маньяк.

-Не знаю, — честно вздыхает парень. — Действовал на автопилоте. Выскочил на улицу вместе с сеткой.

-Раздавил? — боевые действия заинтересовывают всех.

-Угу. И бражника, и рамку сетки. И какие-то цветочки жены. Или помидоры?

-Да ты герой!

Итак, мы с Настей плывем. И нам даже неплохо вдвоем. Настя идет вдоль бортика и, когда я поднимаю голову, она мне радостно кивает. Я окончательно расслабляюсь и уже спокойно плыву на спинке, подгребая руками. добрая Настя не требует вытягиваться стрелочкой и разрешила руками просто подгребать, как удобно.

-Давайте только мы не будем плыть согнутым уголочком, — мягко просит она, и я обещаю попробовать.

И вот посреди этой идиллии из воды высовывается лысая голова в круглой маске для подводной охоты и с торчащей дыхательной трубкой. Голова резко заглядывает в мои глаза, которые Настя просила направить в потолок. Обычно с нас требуют смотреть во время плавания во все стороны. И вот тут то я и поняла, зачем. Потому что голова, заглянув, говорит:

-Буууу!

Это выбивает меня из колеи, я принимаю вертикальное положение и, как следствие, иду вниз.

-Людмила!!!! Людмила!!! Я здесь!!! Я рядом! — мечется по бортику пловчиха.

Вспоминаю на полпути вниз уроки деда, делаю пару взмахов крыльями и вдыхаю воздух.

-Бууу! — выныривает снова горе-подводник.

На этот раз он адресует Насте, выныривая рядом с ней у бортика.

Я окончательно теряю голову, бултыхаю ногами в разные стороны и выруливаю на живот. И вот тут у меня неожиданно получается плыть кролем! И очень быстро. Один недостаток: выдыхая в воду, я взвываю. Тихо поскуливаю от страха.

Кроль я выбрала крошечным участком мозга, который не утонул после 'Бууу'. Схватить за молотящие ноги сложнее.

Перестала скулить я только отплыв на середину бассейна и встретившись с заметно побледневшей Настей.

Девушка явно обижена:

-Вы это все нарочно? В этом и заключалось испытание?

-Да Вы что? — искренне ахаю я. — Он меня и правда напугал.

А вот баттерфляй... английского я не знаю. И только от психологини узнаю, что это означает 'бабочка'. Вот почему ребята меня и обозвали бражником. А дальше понеслось...

-Бражник боевая машина с крыльями. А она... Она просто моль!

А Главпират, который намного старше даже меня и Ворона, припоминает песенку, которую и я слыхала в детстве:

Моль, моль, моль,

Ядовитая букашка!

Моль, моль, моль —

Это просто таракашка!

Моль, моль, моль —

Это маленький зверек,

Который прогрызает

Все вдоль и поперек!

Им весело... я долго хожу в душе с этой травмой, пока совершенно случайно психологиня не рассказала историю о том, как наглая моль влезла к ней в коробку шоколадных конфет, жила там какое-то время и с безвыходности ситуации конфетами же и питалась. И, когда коробку открыли, оттуда вылезла крупная, лоснящаяся с обжорства моль. Убить которую рука не понялась: на шоколаде взрощена! К тому же, моль своим поведением доказала, что шоколад таки спортсменам полезен. Она удрала. Нагло и шустро, помахивая крыльями в шоколадной пудре.

Теперь мне стало по-настоящему весело. Представила себя этой молью, в короткой жизни которой был шоколадный домик, и за это ей ничего не было. Идеальная жизнь.

В очередной раз пытаюсь плыть в настоящей воде. Мне надо спрыгнуть туда, где уже ждут меня ребята. Я не пререкаюсь с ними отсюда, с шести метров стоящего дыбом понтона. И не потому, что перестала бояться воды. Наоборот, там мокро, холодно, глубоко, а на мне куча всего надета того, что плыть не поможет: тяжелые кроссовки, маскхалат, да еще и медицинского снаряжения по карманам.

Просто накануне, когда учения начались с разворачивания понтонной переправы, я ухитрилась на совещании инженера-понтонера назвать нечаянно понторезом. Высокий худощавый лейтенант, вчерашний выпускник, в очках с тонкой металлической оправой, выглядел и правда больше подающим надежду инженером, а не офицером. Особенно на фоне наших ребят. Как оказалось на утро, дело свое он знал, мост стоял не шелохнувшись.

А сам 'понторез' явно не забыл меня, и узнал даже под боевой раскраской. Впрочем, путать меня не с кем. Ни по полу, ни по габаритам.

-Может быть, дать женщине спасательный жилет? — спрашивает он поверх моей головы у Каймана.

-Эта женщина спецназ, и всем вам даст фору! — рыкает Кайман и тихо бросает мне. — Вперед. Молча.

Срываюсь вниз, твердо зная, что надо делать. Этот прыжок с высоты мы отрабатывали бессчетное количество раз и с Дедом, и с Артуром, и с Гризли. Я знаю, что сейчас уйду на дно. Глубоко, потому что падаю с большой высоты. И надо сделать три удара ногами вместе, не расправляя рук. А направление подскажет небо, которое будет светиться даже сквозь воду. Дед предупредил, что неба как такового я не увижу. и неба в алмазах тоже. Но там, где оно, будет светлее.

Я все сделала по алгоритму. А он не сработал. Ноги, которыми я готовилась дельфинить внизу, вдруг проплыли мимо меня. Это бесценное чувство, как пишут в интернете. Отстраненно наблюдаю, как малиновая отделка моих кроссовок скользит вдоль моего тела к лицу и дальше ввысь. Как раз туда, где светло. Зачем я надела обычные спортивные кроссовки на тренировку, вполне понятно. Они легче обычных, которыми мы пользуемся. Ну и маскироваться на учениях не от кого.

Артур хватает меня за ноги и переворачивает. Повисаю на нем, хватая ртом воздух. Все. Я отдышалась и даже не паникую. Готова плыть. Но он, не раздумывая, переворачивает меня на спину. Подхватывает меня одной рукой подмышки и везет к берегу.

Я вполне счастлива, если бы не заметила на верхушке того понтона, с которого только что летела в воду, Деда. Он стоит, как Спартак на Везувии. И я лихорадочно начинаю кролить ногами, стараясь заворачивать носок внутрь, как он любит.

Так и финишируем. Артур уже идет по пояс в воде со мной в охапку, а я все улыбаюсь и старательно плыву кролем на спине, подгребая свободной рукой.

-Чапаев, блин, — усмехается стоящий в воде Маньяк, мимо которого мы прямуем к берегу.

-Снаряжение берите на всякий случай, — распоряжается Гризли, собирая меня на мой первый выезд с абордажниками. — Ваша основная задача, как всегда, медицина. Ну и нам поможете с приборами и снарягой.

Лето только начинается, и я свято помню, что купальный сезон еще не открыт. Начинаю нудно приставать ко всем с вопросом про температуру воды. Ответить никто не может разумно. Начинают уточнять, где именно да на какой глубине.

-Вы же не в бикини! — взрывается Гризли, с красным потным лицом мечущийся между чехлами с лодкой, рюкзаками ребят и одинаковыми большими сумками водолазного снаряжения. Моя там тоже есть. — Вы в гидрике! И Вам специально пошили семерку! С тюленями можете плавать!

Гидрокостюм мой — отдельная история. В отделе, что вполне логично с моими габаритами, не нашлось подходящего. Один из сотрудников приносит серенький с синеватой отделкой комбинезон:

-Сынок вырос с него, так что пользуйся, не стесняйся.

Мне немного болтается в плечах и жмет в бедрах, но тепло. И не так тянет ко дну. К тому же, жива надежда, что все эти гидрокостюмы и акваланги — просто небольшой, но интересный опыт. Останется на память пара фоток да смутные представления о компенсаторе плавучести и чем он отличается от дульного тормоза-компенсатора.

-Матушка-голубушка, — подсаживается ко мне Главпират. — Вам бы пора заказать свой гидрокостюм. По вашим меркам.

Он обсуждает со мной, где делать застежку, так, как будто я уже согласилась. Шить гидрокостюм по женским лекалам придется за свои деньги.

-Премией после компенсируем, — с плохо скрытым сомнением в голосе заверяет Главпират.

-Угу, — киваю я. — Для премии нужна хотя бы формулировка. Мне-то Вы какую придумаете?

-Естественную для психолога. Неустанно поднимала моральный дух боевого коллектива.

-Это как?

-А ребятам в цирк ходить не надо теперь. Они и анекдотов меньше травить в курилке стали. И среди других отделов нашего Центра популярны.

-Это в каком смысле? — у меня накапливается нехорошее предчувствие, несмотря на улыбку Главпирата и ласковый голос.

-Не знала? Да к ним первый вопрос: 'Как там ваша русалка? Еще не утонула? И вы с нее не утопились?'

-А они?

-А им что остается? Только честно доложить обстановку.

Мне становятся понятны дикие, с приседаниями и хлопками по бедрам, взрывы хохота в курилке.

А Главпират невозмутимо продолжает:

-Я вот тут заговор раскрыл. Снайпера хотели к новому году нашему отделу подарок приподнести от своего отдела. Вручить торжественно рыболовный сачок.

-В смысле?

-Тебя ловить, матушка-голубушка. Так что давай-ка, будем обмеряться. ручки-ножки расставь звездочкой и замри.

Стоимость гидрокостюма выбивает меня из равновесия.

-Знаешь, — утешает меня Главпират, насвистывая и измеряя мои ляжки. — Это даже неплохо. Будешь осторожна, не полезешь под чужие гарпуны. Испортят-то то твое личное имущество, а не казенное. Я уж тебя изучил, голубушка.

Мы прибываем на место, а пока едем по бездорожью и степи с лесополосами, я забываю о плавании. Кругом так красиво! Начинается июнь, и в степи цветет что-то желтое и лиловое.

-Дубравка, — окликает меня Борода. — А эта трава от какой болезни?

-В малой дозе слабительное, в большой снотворное, — у меня рецепт давно заготовлен, не он первый спрашивает.

Он думает, мне интересно говорить только о медицине. Но мы благополучно проехали куст просвирника с розовыми крупными цветками, я делаю вид, что задремала.

Нас ждали. Командир злосчастного подразделения, утопившего какую-то новейшую и дорогую бронемашину, приветствует нас так, как будто мы приехали на его свадьбу.

Окидываю взглядом трепаные армейские брезентовые палатки и ког-де между ними обычные туристские, только темных тонов отряда, стоящего лагерем в лесополосе.

-А ваша девушка медик или повар? У нас отдельно под кухню и продукты выделена палатка, — суетится командир, которому не сносить головы в случае нашей неудачи.

-Водолаз, — пожимает плечами Гризли, а я содрогаюсь при виде гигантского дуршлага, висящего возле входа брезентового шатра возле костровища. — Готовить она не будет. Разве что сама захочет погреться.

Бойцы постепенно выползают к костру, бросая свои повседневные дела, и начинают знакомиться. На меня смотрят с затаенным интересом — как на диковинного зверька.

-Вы правда водолаз? — интересуется красивый, но небритый и чумазый от многодневного пребывания в лесополосе в палатке парень.

Киваю скромно.

-А у Вас много погружений? А под лед? — засыпает он меня вопросами. На которые я не могу ответить без ущерба своей репутации. А врать не умею, краснею мгновенно.

Гризли замечает и отправляет меня ставить палатки. Они у нас легкие, прочные и ставить их не сложно. Привычно обживаюсь в своем зеленом домике и стараюсь не думать о ластах.

Ближе к вечеру выходим на разведку. За лесополосой начинается степь. Она не бескрайняя в одну сторону. Там тоже виднеется зелень.

-Там за ивняком река, — вводит нас в курс дела загнанный массой проблем командир отряда. — В ней все и случилось.

-А где? Это же все просто. Река-то здесь, судя по карте, неширокая. И не глубокая. Вы о чем? Какие водолазы? Какая геолокация?

-А следы же должны остаться в зелени, — вставляю свои три копейки. — Он же туда въехал.

-Эх, — вздыхает командир. — Придете, сами увидите.

Оказалось, они на чудо-технике решили пройти по самой реке. Вдоль. Как раз и соблазнившись ее небольшой глубиной. И вот сказать теперь, на какой конкретно точке извилистой речки оно стало тонуть, практически невозможно. Потому что экипаж, спасаясь из воды, не заглушил мотор.

Борода смотрит мрачно:

-Есть два варианта. Найти примерные точки треногой. Но для этого придется вырубить ивняк. Очистить весь изгиб реки. А второй — геолокация. Но это может оказаться дольше, чем рубить ивняк.

-Давайте начнем ивняк, чтоб времени не терять, — встревает тот самый чумазый парень, встряхивая отросшей челкой. — Бензопилой.

-А фейерверк не запустить? — интересуется Гризли. — Зачем тогда лагерь в двух километрах от воды размещать и носить воду бутылями?

Парень затихает.

Геолокаторщик раскрывает свой ноутбук, выпускает антенну и смотрит в экран с видом шамана.

-Ну как? — на цыпочках подходит к нему командир отряда, боясь дохнуть на загадочные приборы.

-Пока не вижу, — глубокомысленно отвечает геолокаторщик. — Звезды еще не сошлись.

Мы все отступаем в благоговении.

Скрываемся в зарослях. Ивняк еще не пришел в себя от весеннего половодья, и на ветках кое-где висят клочья то ли тины, то ли тряпок. Под ногами хлюпает вода пополам с уже высокой, мне до пояса травой.

Меня подзывает Главпират, совершенно не заметный в своем неуставном камуфляже среди этих серых веток с зеленью. На небольшом уступе глинистого берега он мне показывает следы:

-Смотри. Это бобр. Он с половину тебя размером. И фыркает точно также. А лицом он похож на старого гуцула, усы такие же, — Главпират показывает на Колобка, который и правда задумчиво поглаживает свои усы, которыми гордится и не сбривает, уверяя, что не мешают в акваланге.

-Он чем-то опасен? — я не очень боюсь живность, но неприятных историй не хочу.

-У него брачный период, — вкрадчиво начинает Главпират.

-Ясно. Сухопутный дельфин, — улыбаюсь я. — Затащит наводить порядок в хатке.

-Нет, — Главпират вспомнил, как зимой пугал меня дельфинами и акулами Черного моря, и тоже заулыбался. — Он пошипит, обозначая территорию. Сделает пару шагов к тебе. Поймет, что ты девочка и совсем ему не угрожаешь. Как девочка ты ему не интересна. А как мальчик могла бы посягать на его самочек.

-Санта-Барбара, — машет рукой Гризли. — Не морочь ты ей голову.

-Хорошо, — соглашается Главпират. — Матушка, когда на тебя из кустов выползет усатый дед, похожий на нашего Колобка, не стреляй сразу. Не убивай ни бобра, ни Колобка. Хорошо?

Киваю.

Утром выползаю из палатки и бросаюсь назад, застегивая все застежки. Вчера был прекрасный летний день. А сегодня... Оно солнечно и ясно, но на улице стоит самый настоящий мороз.

Натягиваю сразу два свитера и все же выползаю. Умывальник у них сделан из перевернутого флакона от воды, экономно выпускаю горсточу воды в ладонь и едва не стряхиваю ее. Вода ледяная. Кое-как чищу зубы и обмываю глаза.

-Дубняк! Да не ты, Дубравка, а погодка, — приветствует меня энергичный Колобок. — Ну как? Готова в воду?

Проблема в том, что мое обучение прервалось слишком рано настоящим выездом. И пробное погружение в наш прудик должно было состояться на той неделе. Я еще не была в открытой воде.

-Готова. Вы же меня учили этому всю зиму, — отвечаю я как можно серьезнее, но внутри все кричит: 'Дурында!!!! Не смей!!!! Ты же прекрасно варишь борщ!!!!'

-Если ты по каким-то причинам не захочешь в воду, тебя никто не осудит, — совсем тихо говорит Главпират. — Холодно. Воду я вчера взглянул. Видимость нулевая. Страшно будет. Потеряться можно. И в фале своем запутаться. А обрежешь и совсем потеряешься. И замерзнешь. Так что просто скажи мне, и никто ничего тебе не скажет.

'Борщ!' — подсказывает мне внутренний голос. — 'И пюре на ужин. Как раз занята будешь весь день, и еще и похвалят'

-Я готова к погружениям, — как можно обыденнее говорю я, стараясь не пустить в голос ни тени пафоса.

Главпират уходит.

День проходит в тягостном ожидании. Геолокаторщик бродит вокруг своей машины, на высоком капоте которой стоят все его приборы. Он далеко виден в степи, и возле него караулит то самый парень, так и не потрудившийся отмыться у реки вчера, когда было тепло. Сегодня мыть руки после того, как наливала чай из закопченного казана, не хочется.

Мы идем по степи впятером. И я замечаю на лысом участке серой, успевшей пересохнуть почвы крупную ящерицу. Те, что живут у меня на даче, размером чуть больше моего пальца и черные, юркие. А тут сидит прямо маленький крокодильчик, окраской похожий на нашу форму. Какой-то серо-коричневатый. И очень толстый, а длиной с мою ладонь.

-Крокодил какой-то, — восторженно шепчу я, а руки сами тянутся погладить. — Дракоша!

Машу рукой ребятам, чтобы подошли быстро и тихо. Они приближаются, и тоже замирают, глядя на дракончика. Мы перешептывается, дракончик переводит с одного на другого глазки-бусинки и не думает убегать.

И я все же решаюсь. Провожу осторожно указательным пальцем по нежной шероховатой спинке. Дракончик щурится, и я решаю, что от удовольствия. Глажу еще раз симпатичную головку. И тут! Драконья суть берет верх. Он подпрыгивает, когда я заношу палец в третий раз. И вцепляется в него зубами. Я молча выпрямляюсь с висящем на далеко отставленном указательном пальце зверем, барахтающим в воздухе лапами и хвостом. И мысль только одна: 'Отгрызет! И меня не пустят на погружение!'

Ящер, видимо, сам напуган своей смелостью, потому что в недоумении стоят и ребята. И он делает резкий рывок, скрываясь в ковыле. Мы остаемся посреди степи со своими впечатлениями.

-Дубравка, — приходит в себя Лев. — Тебя укусила обычная ящерица?! Это ж нереально!

-Да Дубравку напал ящер! — сообщают ребята всем, едва мы вернулись в лагерь.

Следа на пальце нет. Снять на телефон не успел никто из ребят.

-Что же Вы за человек такой, — вздыхает Гризли. — Ящерица покусала... Все, в воду не идете. А то лягушки нападут, запинают. Будете за баллоны отвечать на берегу.

Микрик к реке не проедет. Поэтому надо взять с собой все.

Мы надули лодку. Два длинных баллона, соединяющихся легкими металлическими трубочками. И несем ее к реке. В сопровождении нашего снайпера и нескольких ребят из отряда, утопившего чудо техники.

По степи идут пять водолазов в полном снаряжении. Гидрокостюмы, шлемы, боты, акваланги. И несут лодку. Мимо по намеченной колеями стихийной дороге проезжает дядька на старенькой 'Таврии'. И резко тормозит, высовываясь в окно до пояса. Я его понимаю. И хихикаю, волочась с лодкой по траве. Зато не колюче и не кусаюся комары.

Река нереально красива. На ней цветут кувшинки и кубышки. Восковые желтые и белые цветки. Туда и правда хочется залезть.

Мучительно пугает холод.

Геолокаторщик ездит в отдельной машине, более высокой проходимости и компактнее нашего микрика. Поэтому он так и стоит то в степи, то возле ивняка. Там он и спит.

-Звезды что говорят? — в очередной раз уныло спрашиваем у него, принося котелок с едой.

Локаторщик грустно улыбался в ответ:

-Сойдутся.

Ребята травили байки у костра, я таки почистила картошку для супа.

И вдруг над лагерем полный надежды крик командира отряда:

-Водолазы, по коням!

Главпират строит нас. Внимательно смотрит, покачиваясь с пятки на носок, согревая ноги.

-Задача ясна? Трое в воде, остальные на плавсредстве и со снаряжением. В воду пойдут... Пойдут... — она раздумывает и тянет, как учительница географии.

Слышу, как колотится мое сердце летним морозным днем.

-Гризли, Лев и... И Дубравка...— произносит Главпират. — Одеваться, ребята.

Несусь к палатке. Было бы тепло, проблем бы не было. В палатке купальник, а на него уже на полянке натягивать гидрик. Но вышло совсем не так. Лежа на спине среди рюкзака и санитарной сумки, я корячусь, всовывая себя в гидрокостюм.

-Дубравка, — неуверенно выговаривает мой позывной незнакомый молодой голос. — Вы в которой палатке?

-Тут, — откликаюсь.

-Вас ваш командир срочно зовет. Гризли который.

На ходу всовываюсь в рукава и бегу, думая: 'А надо было все хватать или наоборот, он зовет отменить решение Главпирата?'

-Бери кружку с водой. Если можно, теплой набери у костра и разбавь обычной, — Гризли стоит в гидрике, надетом до пояса, и задумчиво гладит голый живот. — Лей мне в костюм потихоньку.

Бойцы вытягиваются из-за всех деревьев и палаток, постепенно беря нас в кольцо. Всем интересно, как я подливаю в штаны двухметровому дядьке из алюминиевой кружки, а он пыхтит с багровой физиономией, по сантиметру продвигая прорезиненную ткань вверх на живот.

-Вспоминаешь детство золотое? — фыркает в адрес Гризли какой-то парень и замолкает под его тяжелым взглядом.

Старательно подливаю воду ему на бока, сбегав несколько раз за теплой. Наконец, мы все облачены и отправляемся к реке.

-Ты будешь моторчиком у нашего плавсредства. Сверху будем корректировать, а ты сидишь под катамараном, держишь перекладину и тихонько ластами его выруливаешь на нужную точку.

Бодро соскальзываю в воду. И вместо ожидаемого ледяного холода совсем другое ощущение. Я медленно ухожу ногами вместе с ластами в какую-то гущу. Становится понятным выражение 'Склеить ласты'. Так как сами вылезать они не хотят, а я уже ушла туда выше колен.

-Попалась? — смеется Главпират с бережка. — Заныривай, снимай ласты, и плыви сюда.

Я без акваланга, но в маске, поэтому бодро сую голову в воду. В воду? Кофе с какао. Видимость не то что ноль. Ее просто нет. Отстегиваю с трудом ласты, вытягивая их из каши, покрывающей дно. Теперь понятно, как затонуло туда чудо техники.

-Там слой ила больше пяти метров! — кричит с катамарана Гризли, вытягивая щуп. — Мне не хватает еще одной штанги.

-А девочка сейчас как раз тебе ее и привезет, — отвечает Главпират. — Ну чего ты встала?

Я стою по колено в воде. Воды не больше ладони. А ниже опять густой черный ил.

-Я не могу шагнуть. Затягивает.

-Ложись и ползи.

-Вы серьезно?

-Мы на задании. Серьезно. Ползи.

С ластами в руках, в полном гидрокостюме и надвинутой маске я ползу в грязи, цепляясь за стебли рогоза и осоку.

Выбираюсь на берег и беру у Главпирата длинную железную палку, похожую на кусок водопроводной трубы. Оглядываюсь: катамаран далеко за спиной, на середине реки.

-А дальше?

-Надевай ласты. Берешь штангу. И тащишь ее Гризли.

-Я же ее утоплю!

-Вычтем из зарплаты.

Ползу по грязи с железкой в руках. И напеваю ту песню про 'колосник железный и ржавый'. Вода. Вспоминаю каланов с водорослями и каланятами. Переворачиваюсь на спину, обхватывая руками проклятую железку. И шевелю ластами. Наконец, стукаюсь головой в мягкий надувной бок катамарана:

-Гризли!!!! Возьми ее, пока я не утопила!

Наконец, все наше оборудование собрано, и мы начинаем усиленные поиски утопленного чуда техники. Под катамараном три метра воды и пять ила. Мы должны щупом прощупать огромный кусок реки. Эту задачу нам и пытается облегчить геолокаторщик.

Поэтому я занимаюсь потрясающе интересным делом. На катамаране не уложено дно, чтобы можно было опускать щуп, приборы и водолазов. Лев заныривает в воду, направляя щуп. А я работаю ластами, держась за перекладину. Гладь реки находится на уровне рта. Нос закрыт маской. Время от времени приподнимаю голову, чтобы ртом сделать вдох. А выдыхаю в воду, чтобы не перенапрячь шею, потому что нагрузка на плечах и так приличная. Я тяну вперед катамаран с приборами и дядьками.

Солнце играет в реке. Прошел ровно год с тех пор, как я тонула в похожей речке. И вот я уже тут в совсем другом качестве. Мимо проплывают кувшинки. Они и вблизи кажутся восковыми и нереальными. А я напоминаю себе черепаху Тортиллу.

И вот навстречу мне плывет небольшой островок зелени. Точнее, клок тины или ряски. В ярком свете хорошо вижу, что островок обитаем. В нем копошится мелкая совсем живность. А сверху сидит равлик. Он высунулся из коричневой круглой ракушки и шевелит рожками. Равлик, судя по размерам и полупрозрачной ракушке меньше копеечной монетки, еще очень молод и любопытен.

-Плавнее, — командует мне сверху Гризли.

А река и так никуда не торопится. Поэтому какое-то время мы с равликом вглядываемся друг в друга, медленно и неуклонно сближаясь. Нам обоим становится страшно, потому что мне сейчас делать вдох. Изворачиваюсь так, чтобы отвести свой уже раскрывающийся рот в сторону, подальше от этого природой приготовленного бутерброда из клока тины и равлика.

-Ровнее, не вертись там, — просит Гризли сверху.

Безумные глаза равлика на кончиках рожек. Солнце, отражающееся в реке. Пронзительно зеленая тина. Глотаю вплывшую в рот добычу и плыву дальше.

Как ни странно, я не замерзаю. Греет гидрик и постоянное толкание катамарана. Но вот мы расставили все вешки, накинули тросы и дальнейшее — дело техники. И тут выясняется, что катамаран надо вытащить на берег, чтобы разобрать, сдуть и увести. Оба баллона измазаны темно-коричневой густой грязью, наляпанной со щупов.

-Мы разгрузимся и выведем опять на середину. А ты ополосни баллоны. И мы аккуратно на руках его выловим.

Наверное, Гризли мог придумать и какой другой способ. Например, сдуть и вымыть из ведра на берегу. Или так и отвезти и вымыть шлангом на базе. Но он понимает, как нравится мне эта река, и дает возможность побыть в воде еще немного.

Наконец, вылезаем. Ребята уже на берегу, а я, помыв наше плавсредство, толкаю его к берегу, где его подхватывают на руки и плечи.

-Девочка, — улыбается Главпират. — Давай потихоньку выбирайся.

И я снова ползу. Ребята прыгали на берег с катамарана...

И бегу, догоняя их, чтобы не замерзнуть. На черном гидрике не заметно, что он измазан, и масштабов катастрофы я не представила сразу.

Начинаю раздеваться в лагере. В палатке этого не сделать, и раздеваюсь на пронизывающем ветру. Все тело покрыто коричневыми разводами. Тереть полотенцем жалко полотенце, и нам тут еще несколько дней, как же я его погублю? Салфетки не действуют. Ил мгновенно высыхает, и уже бесполезно полотенце. Вода здесь дефицит, ее привозят для питья в пластиковой бочке, а для мытья рук и посуды осторожно черпают в пластиковые баллоны выше по течению, где меньше ила в воде. Вот почему все ребята в отряде такие неумытые. Или кажутся такими, потому что и в рукомойнике вода не хрустальная.

Со вздохом натягиваю майку с рукавами, чтобы не запакостить спальник, и утешаю себя тем, что замуж меня и тут не позовут.

Еще пара мучительных дней с закреплениями тросов и попытками спасти утопленное горе-пользователями оборудование. Мучительных от того, что мы все становимся чумазее и чумазее, а просвета не предвидится.

-Дубравка, у тебя прям таки южный загар, — подкалывают ребята, не обращающие внимание на свои заметно и неравномерно покоричневевшие торсы.

Молча, стараясь не разреветься от обиды, раздираю гребешком слипшиеся в жалкие перья волосы, а затем и вовсе плюю, затянув потуже на затылке и закрыв от посторонних взоров банданой. От меня пахнет тиной, потом и дымом, потому что отогреваться приходится у костра. От ребят тоже, но им проще: здесь нет девушек, и красоваться не перед кем. А я среди почти сотни красивых парней, и вся от ушей до пяток такая грязная, липкая и вонючая. Стараюсь не показываться на глаза.

-В принципе, можно и съездить выше по течению искупаться. Там песчаное дно и небольшой пляжик, — говорит командир отряда. — Но там на дорогу взрывы долетают, а вокруг известняк, и долетают не сами взрывы, а куски известняка.

Решаем, что получить по башке гигантским школьным мелком за стремление к чистоте — слишком дорогая цена.

-От грязи не умрем, от чистоты не воскреснем, — решают ребята.

...Едва ворвавшись на базу, несусь в душ в охапку со своим гидриком. Белый кафель залит коричневой жижей. Мне становится немного легче, когда удается размочить сцементировавшиеся илом волосы. Вездесущая дрянь проникла даже под плотный водолазный капюшончик. Ребята еще посмеялись, что потому и предлагали мне обриться наголо.

-А я не буду тут, в отделе, купаться, — задумчиво заявляет Лешка, оглядывая сбросивших футболки ребят. — Пойду Маринку попугаю. Обниму ее покрепче.

После истории с илистой речкой я долго приходила в себя, замучив психолога.

-А вот если бы именно там мне встретился бы долгожданный жених?

-Познакомилась бы, — как всегда, непробиваемо спокойна психологиня.

-А я в маляке!

-И что? Это мешает знакомиться?

-Это мешает выглядеть хорошо! — рыдаю я, с завистью глядя на безупречный маникюр психолога.

-Мне не мешает. Я час назад чистила оружие. Вымыла руки и подправила ногтики. В чем проблема? Снова лень?

-А если бы там все и случилось?

-Под кустом? А оно надо?

Задумываюсь.

Кажется, белый парус яхты наркобарона окончательно скрылся за горизонтом. Моря в наших окрестностях нет. Есть водохранилища. И речки, пруды и озера.

В пруду я уже побывала по пояс. Вода была чистая, погода теплая, и я не особо переживала.

Дядьки, с которыми меня отправили на задание, похожи на перезревшие кабачки: крупные, толстые и гладкие. В своем деле они спецы настоящие, а вот для влезания в пруд в поисках улик целенаправленно попросили сотрудника абордажного отдела. Главпират все взвесил, обдумал и послал с ними кого попало. То есть меня.

И вот мы у сельского прудика. Камыши, немного ряски. Какие-то детишки у крошечного пляжика. И я, суровая и мужественная в черной форме со штурмовыми кроссовками. Дядьки смотрят выжидательно, глаза под балаклавами вполне серьезные:

-Давай, залазь.

-Как-то оно не очень одной, — морщусь я. — А упаду?

-Вы же боевой пловец, ныряльщик, водолаз, — выпучивает глаза командир этой группы, которую я толком вижу вблизи первый раз.

Им, оказывается, дали меня как ценный кадр.

-Но не в пруду же.

-Престиж не тот? — язвительно спрашивает командир группы.

Детки делают попытку переместиться поближе. Еще бы: они наверняка поняли, что пять дядек загоняют в воду хрупкую девушку. И не хотят упустить поучительное зрелище.

Раздумываю, а надо ли разуваться? С одной стороны, неизвестно сколько придется ходить в мокрых кроссовках. А с другой, в пруду может быть все, что угодно. Еще меньше мне там нравятся утки. Они разносят болезнь, которая называется 'зуд купальщика'. Не смертельно, излечимо, но даже по описанию жутко.

-А защитный костюм?

-А Вы его взяли? — уточняет на всякий случай дядя-кабачок.

-Майор, Вы на пикник с нами ехали? — закипает командир группы. — Вы ж с водой работаете. Вот Вас и взяли.

-Подождите, я думала, как психолога! Про пруд уже в машине узнала!

-Может, Вы и плавать не умеете? — сощуривает глаза под седыми кустистыми бровями третий кабачок.

-Не умею, — просто и искренне признаюсь я.

-Твое коромысло, — с чувством выдыхает командир и закуривает.

На радость всем заползаю в пруд. Утки тоже мне рады.

Яхта скрылась за горизонтом, даже не махнув парусом. Задание есть задание, и вот перед нами оно... болото. И обойти нельзя. Эх, придется лезть. Ну, мы и полезли.

Погружаемся по пояс в довольно теплую воду. Коричневые набалдашники камышей где-то над моей головой, и я бреду как первооткрыватель Бразилии.

-А что тут живет? — осторожно спрашиваю у Артура, который свободной рукой пытается поддержать меня за локоть.

-Ужи. Они вкусные запечеными. Повезет, ими и перекусим. Если будет время и место разводить костер. Сырые они не очень, но есть можно.

Обсуждать меню я больше не хочу. Поэтому соплю молча, стараясь удержать равновесие среди сплетения корней и травы в взбаламученной нами воде. И как назло, едва мы миновали нормальную воду, я оскальзываюсь и приземляюсь обеими руками в грязищу, уже растоптанную прошедшими впереди нашими ребятами.

Вытирать руки нечем и некогда. Если я полезу в карман маскхалата за салфетками, то перемажу всю курточку. Обтираю украдкой руки о коленки, благо, штаны все мокрые. Но, пройдя еще несколько шагов, шлепаюсь снова. Артур успевает подхватить под одну руку, зато второй я врезаюсь в грязь с такой силой, что брызги разлетаются веером.

Пытаюсь плечом стереть шлепки болотной жижи, но получается плохо, она только размазывается. Свой нос с бугорками грязи я вижу отчетливо. Висит она и на ресницах. Утешает, что и ребята за это время успели основательно забрызгаться.

Едва мы, тяжело дыша, мокрые от грязи снизу и от пота сверху, выползаем на относительно сухой клочок земли, тут же начинается:

-Дубравка, красавица ты наша! Ростом невеличка, лицом белоличка!

Маньяку следовало бы на себя сначала посмотреть. Хотя бы и в лезвие ножа. Явно я не белоличка сейчас. С невеличкой я согласна, хотя и не могу примириться. Трудно жить среди людей, если видишь перед глазами не глаза, а пространство от кубиков пресса до ключиц.

Маньяк подмигивает мне и проводит грязными пальцами по своему лицу, оставляя косые широкие полосы.

-Ну-ка, стой, — командует он мне. — Давай и тебя раскрасим, как положено разведчику.

Я шарахаюсь, но идею поддерживают и ребята — мы же без масок, иначе бы рехнулись в такой жаре в черных колпаках. Парень проводит и по моему лицу полосы и легко касается кончика носа:

-И носик испачкать. Будешь как ежик. Посопи и пофыркай, ты же умеешь!

Мы идем дальше, и болотная жижа становится все более вязкой.

-Это не топь? — у меня во рту от жары все пересохло среди такого обилия влаги.

-Нет. Мы и не полезем в глубину. Идем себе спокойно по краешку. Не волнуйся.

-Долго?

-Часа четыре еще. А ты куда-то торопишься? На свидание? Вернемся, сразу отпущу. Так и беги. Отлично же выглядишь, — усмехается Кайман.

Дались им сегодня эти комплименты. Ребята изредка и негромко перебрасываются короткими фразами. Дышать тяжело от испарений и летающей мошки. Как ни странно, кусать стали меньше. И до меня доходит: мы уже все покрыты слоем этой черной жижи, все упали в нее не по разу, а кто падал меньше, того обрызгали товарищи.

На зеленых со светлыми пятныщками маскхалатах не видно уже цвета. Мы все равномерно черные.

-Ложись, — показывает рукой командир, и мы беззвучно погружаемся в густую массу.

И тут я чувствую, как мне становится легче. Прохладные струйки заползают под курточку, обволакивают разгоряченное и просоленное насквозь тело. Невольно, борясь с отвращением, подвигаю вниз и другое плечо. Смесь омерзения и облегчения.

Какое-то время мы банально ползем, извиваясь в грязи. Зато не так жарко. Теперь на лицах не видно и полосок. Маньяк равнодушно обтирает черное лицо черной рукой, стряхивая на траву излишки грязи. Чувствую, что и мне надо бы проделать тоже самое, но не хватает решимости.

Рядом другой парень проделывает эту манипуляцию с предметом мужской гордости, и мне слышно, как он матерится сквозь зубы.

-А тебе идет, — усмехается зубами Маньяк. — Эфиопская царевна.

Я готова разреветься.

-Оботри лицо и шею, — советует он. — Начинает засыхать и неприятно.

-Как?!!

-Просто, — он зачерпывает болотную жижу горстью, размазывает по лицу и выливает себе на шею. Чище он не становится, но и не грязнее. Потому что грязнее уже некуда.

Судорожно провожу по лицу мокрой перчаткой. И правда легче, несмотря на язвительный комментарий Маньяка:

-Вставала ранешенько, умывалась белешенько...

Отжимаю бандану. Волосы насквозь мокры, и мне страшно, что они снова слипнутся.

-Я увольняюсь.

-Хорошо, — затягивается командир странным образом ненамокшей сигаретой. — Пишите рапорт. Я подпишу прямо сейчас.

-На чем? Чем?

-Ну, Ваше право...

...Приводя меня на базе в адекватное состояние, психологу пришлось самой измазаться с головой в косметической глине, чтобы успокоить меня и заставить поверить, что мир в грязи еще не утонул. Как ни странно, в ее адрес не прозвучало ни одной насмешки.

Прошел ровно год с начала моих мучений. И я на берегу моря. Когда-то я уже побывала на море.

Но моя же судьба — великая насмешница. Начать с того, что в моем детстве все подружки бегали в райцентр смотреть индийские фильмы и долго их обсуждали. И я знала, что индийский фильм — это яркие костюмы, песни с танцами, большая драка и в конце все окажутся родственниками. И вот я наконец-то в кино и на экран выплывают титры индийского фильма! Черно-белого. Об организации молочного кооператива в селении 'неприкасаемых'.

Так и море: я была неделю в командировке в конце зимы. Помню только прогулку поздним вечером по длинному узкому волнорезу. Пока мы дошли с двумя молодыми лейтенантами до берега и пошли по волнорезу, волны постепенно усиливались. И вот огромная волна несется так, что сейчас меня смоет. Я и тогда была смекалистой — мгновенно легла на волнорез, вцепившись за него двумя руками. Волны и правда перелетали через нас — лежащую на волнорезе меня и двух отдирающих меня от него лейтенантов. Наверное, им удалось — раз я выжила и непостижимыми путями все же попала спустя много лет в водоплавающие.

Ребята, истомившиеся предвкушением моря, сразу, как только расположились на базе, кинулись на берег. Пляжа как такового тут нет. Просто ровный пологий берег из сплошного слоя гладких камешков и пенистые волны. Парни с разбегу влетают в воду, и их головы качаются уже довольно далеко от кромки воды.

Бегу и я. Влетаю в воду по колено — и вылетаю далеко на берег, спиной по камням, под ноги Змею. Командир группы, красавец пловец и горник Змей знает меня давно. И это не первая наша командировка. Но вот плавать мне не доводилось при нем. И он невольно встряхивает ступней, на которую я накатилась в кривом кувырке.

Поднимаюсь, а Змей деликатно отворачивается. Он знает, что я на море купаюсь впервые.

Новая попытка переворачивает меня колесом, и я финиширую головой. Третий раз мне удается закрепиться, схватившись за камни и лежа на животе. Волны накатывают с какой-то периодичностью, и я успеваю вздохнуть между одним и другим ударами по спине. Пытаюсь расслабиться в прибое — и меня перекидывает, подхватив под живот.

-Понятно, — вздыхает Змей. — Сейчас и правда штормит. А на рассвете море абсолютно гладкое. Встаете до подъема и сюда. Пляж закрытый, никто Вас не тронет.

-А в море не унесет?

-Выкинет.

-Но я же чувствую, как меня оттягивает назад! Я вцеплялась в камни изо всех сил!

-Но после ж вылетали с какой силой! Так что выкинет.

Ранним утром выхожу к морю. Оно и правда гладкое. Все абсолютно. Кроме той злосчастной полоски в полтора метра шириной, где заканчивается просто камень и начинается вода.

Попытки попасть в воду заканчиваются новыми неудачами. Я уже вся красная от ярости и стыда. Мимо пробежали незнакомые мне еще ребята — те, кто живет на этой базе. Они с недоумением посмотрели, как я на четвереньках выбираюсь на берег, и вбежали в воду подальше от меня. Им весело, они плавают и прыгают в воде, подхватывая друг друга на соединенные руки и подбрасывая. А я все еще не могу войти в воду.

И с разбегу, и боком. Наконец, решаюсь на крайний вариант: заползаю на пятой точке, сев заблаговременно на гальку. Перебираю руками и ногами, продвигаясь в воду. Встречая волну, успеваю заранее набрать воздух и закрыть глаза. И между ударами соленой воды неуклонно продвигаюсь вперед. Теперь надо встать, потому что воды уже по шею. Делаю попытку приподняться, как бегун перед стартом. И волна тут же подхватывает меня вместе с ногами, пролетающими над моей головой.

Оглядываюсь. Змей стоит на берегу в плавках, и его бронзовое закаленное тело смотрится на фоне серых камней как произведение искусства.

На общей тренировке он приказывает двум дюжим парням в спущенных до талии гидриках:

-Окуните ее.

-А что с ней не так? — удивляется белокурый красавец с голубыми глазами.

-Сам не видел? Выбрасывает ее волной, как медузу. Проведи ее за линию прибоя.

Ребята вдевают гидрики в рукава и встают по обоим бокам рядом со мной. Мы идем вперед. Волна раз за разом пытается сбить, но ребята, не сговариваясь, поддерживают меня под спину.

Мы уже по грудь в море. И я делаю попытку вернуться — впереди бескрайнее море, и до берега назад я уже не доберусь сама. На мою спину ложится крепкая рука и непреклонно направляет вперед.

И вдруг белокурый красавец подрыгивает и исчезает в набежавшей волне, словно дельфин. В ужасе оглядываюсь на второго своего 'охранника' — и он делает то же самое. Гладкое море, я — и тишина. Волна несется на меня — и я плюхаюсь в нее. И плыву. Оказыается, и ребята плывут совсем рядом.

-Сколько под нами?

-Метров десять, — неопределенно пожимает плечами блондин.

Ахаю и начинаю тонуть.

-Куда? — подхватывают они меня под живот и разворачивают в сторону берега.

Я плыла? Судя по всему, да. Но и моря выпила предостаточно. Мечусь глазами по абсолютно гладкому пространству: гладь серых камешков и гладь синего моря.

-В море, — подмигивает мне парень.

-А разве не видно будет?

-Подальше заплыви. За волнорез. Там тебя точно не увидят.

Волнорез короткий, метров десять, не больше. Но я решаю обойтись минимальными потерями: пройду по верху, а там спущусь в воду, повиснув на нем.

Все оказалось не так просто. Волнорез бетонный, и сверху порос чем-то похожим на шерсть. Она коричнево-зеленая и на ощупь как мокрый мех. Невольно отдергиваю босую ногу и теряю равновесие. Нога задирается вверх и в сторону, а затем я сажусь на шпагат поперек узкой бетонной дорожки, чудом не сорвавшись с нее в воду. Дальше иду на четвереньках, оскальзываясь в этих диковинных водорослях и шлепая по теплым лужицам. Осторожно повисаю на руках в воде...

-Дубравка! — голос медика едва не оторвал меня от важного дела, и я делаю вид, что усиленно занимаюсь зарядкой в воде, невзначай и с улыбкой подтягиваясь на волнорезе. — Приятная водичка сегодня, правда? И смотрите, все крабы вылезли погреться!

Медик кивает головой куда-то неопределенно, предлагая мне с ним вместе порадоваться крабам. Мама, как хорошо, что я успела таки сделать в воду свои маленькие делишки, а то оно б свершилось бы при медике.

Отчаянно пытаюсь запрыгнуть на волнорез, спасаясь от крабов с клешнями. Я уже знаю, как повиснут на мне эти хищные твари, выкусывая пальцы на ногах. Но скользкие меховые водоросли не дают мне взлететь на бетонку, и я шлепаюсь спиной на голову медика.

-А Вы куда? — удивляется он. — Смотрите, крабиков напугали! Они прячутся!

Оказалось, крабики с булавочную головку. Они настолько малы, что живут в выщербленной поверхности волнореза...

-А Вы что, балетом занимались в детстве? — удивленно спрашивают меня ребята, когда я вместе с медиком приплываю на берег.

-В смысле?

-Вы же пытались изобразить какой-то романтический танец там, на волнорезе. Такие кадры любят девушки в интернет выкладывать. В балетных позах на фоне моря и заката.

-Леш, значит, я истинная девушка, — отшучиваюсь я и краснею.

-Дубравка, почему сидим? — Змей заметил, что я уже минут десять греюсь на солнышке, пристроившись рядом со снаряжением.

-Не понимаю, почему я так устаю в море. В бассейне же выдерживаю час непрерывного плавания. И вода тут не холоднее. Единственно, что не нравится, она отвратительная на вкус. И живот от нее болит.

-А зачем Вы, взрослый человек, кандидат наук, пьете морскую воду? И в таких количествах?!

-Она сама пьется. Я и в бассейне же хлебаю.

-Морская вода держит же. С чего Вам уставать? — Змей смотрит на мои руки, которые мне не стыдно показать, а под его взглядом я еще и украдкой напрягаю бицепсы. — Здесь не те волны, чтобы с ними бороться. Чего Вам не хватает здесь для нормального плавания?

-В бассейне бортики. Инструктор.

Змей минуту задумчиво смотрит в море поверх моей головы и выдает решение:

-Бортики, говорите? Волнорез раз, волнорез два, берег три. Туда просто не смотрите. А инструктор? Погодите, с Вами же десять ребят тут, я и медик. Вам мало?!

И я плаваю вдоль берега. Ровно там, где могу встать на ноги. Сотрудница базы, женщина моих лет, сидит на красном пластиковом стуле и в широкополой шляпе на нашем пляже и наслаждается видами моря. Она не купается — для нее тут холодно и нет кабинок для переодевания. Она служит мне маяком: краем глаза держу ее в видимости.

-У меня тут есть видео, — показывает она за обедом свой телефон. — Видео с Вашим участием.

Лучше б я это не смотрела. Вместо миниатюрной фигурки в черном купальнике, технично плавающей в волнах брассом, на экране мечется что-то, похожее на тонущую мышь. Мышь летучую, так как я в купальнике и подводной маске.

Тренировка с катером. Огромное надувное темно-зеленое морское чудо надвигается на меня, встав дыбом на волне. Местные ребята, управляющие им, предупредили заранее:

-Мотор мы заглушим заранее. На вас он пойдет по инерции, чтобы не посечь винтом. А уж остальное дело ваше.

Куда там Максу в бассейне, от которого я не смогла отпрыгнуть в сторону! Эта штука намного крупнее. И от нее надо не только удрать, но и запрыгнуть на борт.

Но, когда сплошная зеленая стена встает передо мной, я замираю. Ребята отбрасывают меня в сторону, и остается только наблюдать, как они отрабатывают штурм маломерных плавсредств.

-Неужели ваша девушка тоже боевой пловец? — с некоторым сомнением спрашивают после тренировки ребята, управлявшие катером и видевшие, как меня едва не придавило. На самом деле не придавило бы, но это мне объяснили уже на берегу. Занырнуть бы пришлось. И под водой в сторону. Или просто он бы проскочил бы надо мной не страшнее, чем обычный танк. Винт-то не только заглушен, но и поднят.

-Девушка-то? — затягиваясь сигаретой, переспрашивает Гризли и небрежно сам же отвечает. — Она у нас морская пехота. По мелководью на четвереньках шлепает с брызгами. Отпугивает вероятного противника.

Мотористы в ауте.

Море, по крайней мере, радует тем, что оно не болото. Конечно, ребята и тут меня попугали:

-Не хлебай море! И выпить все не выпьешь, только поработаешь очистной станцией. В приморских городках и поселках канализация в море выводится.

-Морская вода является природным дезинфектором, — голосом медика произношу я, сознавая их правоту.

Великим открытием для меня становятся рыбки. Они самые настоящие, мелкие и любопытные. Плаваю я то в маске, то без нее — в зависимости от тренировки. И в маске можно насладиться зрелищем, хотя, увы, рыбки похожи на тех, что из супермаркета: серебристо-серые. Возможно, все тайны моря где-то глубже.

Только я адаптировалась в море, как меня ждет новое испытание. Часть пути придется преодолеть верхом. Пытаюсь сострить на тему морского конька.

-Дубравка, — усмехается Димка и показывает пальцами. — Он не выдержит даже тебя... Он вот такая фитюлька.

-Фитюлька на фитюльке скачет и фитюлькой погоняет, — радуются мои боевые товарищи.

-Вы что, на коне не ездили? — устало уточняет Змей. — Господи... В море не плавали, верхом не ездили... Скажите еще, что Вы девственница. И я умру спокойно, зная, что видел чудо.

Замираю. Хотела кивнуть утвердительно — не соврала бы. Замужество осталось где-то в прошлой жизни. Но знать, что гордый красавец Змей ляжет вот тут в холле и перестанет дышать... В итоге неопределенно пожимаю плечами.

...Парень, руководящий конями, немногословен. Он выслушивает мое жаркое признание и кивает. Меня сажают на коня по имени Малыш. Влезаю легко: его держат за узду, и он в таком виде мало отличается от стеночки на полосе препятствий.

-Спина прямая, носками упираешься в стремена, управляешь поводьями. Куда потянешь, туда он и повернет.

-А как его остановить?

-Оба на себя натянуть. Конь встанет.

Мы трогаемся с места, и я понимаю, что тронулась я давно. Умом. Если дала втянуть себя в такую авантюру. Мало мне водолазного дела. Теперь я конный водолаз.

Малыш, как его и отрекомендовали, оказался действительно очень умным. Он сразу понял, что в нашей с ним 'тактической двойке' главным будет он. Поэтому я не вмешиваюсь, когда он сам выбирает на кручах, где ему ставить копыта. Время от времени равномерное чпокание копыт прерывается вполне определенными звуками — Малыш не стесняется. Или выражает так свое отношение к всаднице.

Вдруг он останавливается и начинает объедать кустарник.

-Натяни поводья и гони его дальше, — командует проводник.

-Но он же кушает!

-Он будет кушать до вечера и до рассвета, — ворчит проводник, и я чувствую родство душ с Малышом. Еды мне с собой не дали, потому что послали слишком внезапно. Жаль, я не могу погрызть кустарник.

Видимо, все сочувствие к несчастному коню, нагруженному мной, отразилось у меня на лице,

Сжалившись надо мной, проводник объясняет:

-Пойми, ему больно жевать с железкой во рту. И его нормально накормят и напоят, когда придем.

Как ни странно, мы дошли. Уложившись в расчетное время. И я не ходила на четвереньках после целого дня верховой поездки. Повезло. Жаль, не удалось попрощаться с Малышом. Ребята-проводники передали меня дальше, а сами действительно занялись лошадьми — я это успела увидеть краем глаза и уехала совершенно спокойно. Даже улыбнулась водителю совершенно кошмарного гибрида мотоцикла с БЕЛАЗом — сооружению на огромных колесах, куда мне пришлось залезть назад и держаться не за водителя, а за металлическую скобу.

-Поедем или полетим? — подмигнул смуглый худощавый молодой мужчина, определить возраст которого я не успела.

Выбрала — полетим, и мы закрыли лица банданками...

Как в награду за труды, в последний день у моря мне удается провести два часа на пляже. Самом настоящем городском пляже. С зонтиками и шезлонгами. На пляже абсолютно пусто, и я по-хозяйски подтягиваю пластиковый топчанчик так, чтобы тень от зонтика закрывала мне лицо и падала на ноги. Мне же так и не удалось загореть как следует. Мы или в воде, или в штанах.

И вот только я расслабилась, поставив будильники на обоих телефонах, как рядом раздался детский писк. Приоткрываю один глаз. Молодая мама расположилась неподалеку на топчане. С ней двое детей. Мальчик лет семи и дите еще неопределяемого пола. Мама начинает тут же впихивать в детей бутерброды, причая:

-Жарко! Колбаса же сейчас испортится!

Наконец, с бутербродами покончено, и дети начинают делить место под солнцем. Они яростно выпихивают друг дружку с облюбованного шезлонга. Когда вокруг их целый пляж ровными рядами.

Дальнейшие всплески эмоций этого семейства заставляют меня подумать о том, что надо быть умнее и перебраться на другой конец. Но сил встать, собрать пакет и ползти абсолютно нету. Пытаюсь собрать в кучку мужество и отключиться. Но не тут-то было.

Мама надувает маленький бассейн, зачерпывает с помощью сына воду из моря. И дите с восторгом плюхается в этой лоханке. Но ровно три минуты. А затем старший решает, что наверное, тут лучше, чем во всем море. И начинает теснить своего брата или сестру.

И вскоре к ним присоединяется еще одна мама с ребенком. Завидев такой наплыв народа на пляже, сюда устремляются и разносчики кукурузы. Судя по голосам, их двое. Мужчина и женщина. И они конкурируют между собой, громко впаривая свою кукурузу трем взрослым и трем детям, находящимся тут. Я не хочу горячей кукурузы на жаре. И вообще хочу покоя. Но тут звонят оба мои будильника. И тут я вздыхаю с облегчением — мне пора собираться на поезд. И я спешу прочь из этого дурдома, по непонятной причине носящего название место отдыха.

Но моим надеждам на отдых в вагоне нк суждено было сбыться. Дети... они что меня преследуют?

И вот снова тренька. И как же хорошо тут, в бассейне! Тепло, нет волн и не плавает ряска. Удивительно, но плыву. Пусть медленно, но плыву. И раз за разом миную страшное место над глубокой частью бассейна. На дне копошится пятерка водолазов, и я показываю им язык, делая выдох в воду. Они машут мне и выпускают струйку пузырьков.

Все входит в привычную колею. Тренировка, срочные документы, язвительные замечания бухгалтерии:

-На море съездили! За государственный счет!

-Вы что, — торопею я, и перед глазами проносятся все эти безумные тренировки и ночные тревоги. — Это же командировка! И вы сами же все понимаете!

-И что? — кривит губки Оля. — Море и солнце от этого не изменились. И Вам даром достались.

И падаю в кровать. Завтра выходной! Впервые за крайний год.

Но в три часа ночи оживают одновременно рация на тумбочке, мобильный и обычный телефоны. И во всех один и тот же голос дежурного... Выезд...

Жизнь продолжается. Может, в этот раз хоть без воды обойдется.

Ну все, я понеслась, не скучайте!