| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Вы больны? Идите в санчасть.
-Не больна, но это такой естественный процесс. Который, как Вы понимаете, ослабляет...
-Естественный? Тогда о чем? В воду.
-Но я могу испортить воду...
-Да? — снисходительно хмыкает Главпират. — Вчера мы плавали в полном обмундировании. Завтра будут менять. Вопросы есть?
-Но мне же положен разгрузочный день.
-Да? — еще более удивлен он. — А мне?
-И Вам! — заверяю. — От меня. Пару дней в месяц.
-Не морозьте мне мозги, голубушка, — морщится пиратский начальник. — В воду.
-Вы поймите, — снова пытаюсь достучаться до него. — Я не могу. Два дня в месяц я не могу плавать, нырять и бегать.
-Ну знаете, — в сердцах бросает полковник, услышав причину, сообщенную мною трагическим шопотом. — Почему с это проблемой достаете меня только Вы, и уже не первый раз?! Почему весь отдел не страдает ерундой?!
И осекается. Пару мгновений мы смотрим в глаза друг другу.
-Ладно, идите отсюда. В воду. Потому что врагам Вы это объяснить не сможете. Как не смогли мне.
-Но есть же нормы, правила.
-Понимаете, — Главпират редко носит очки, и в основном тогда, когда никто его в кабинете не видит, и задумчиво покусывает заушник. — Какие нормативы по женским недомоганиям? Не бывает боевых пловцов девушек.
-Значит, я Ваша галлюцинация? — включаю режим психолога.
-Вы мой кошмарный сон, — он сжимает двумя пальцами переносицу у глаз и зажмуривается, словно надеясь на мое исчезновение.
На дне бассейна валяются мелкие фигурки. Их с особым выражением злорадства кидает туда инструктор. А собирать-то мне.
-В чем дело? Почему мы не можем занырнуть? Я же не прошу плыть! А лечь на дно это все твое!
Старательно отталкиваюсь от бортика вниз, но тут же резко всплываю назад к поверхности.
-Хорошо, — после моих бесплодных попыток берется за дрын инструктор. — Вот уверен. Скажи я Вам плыть, и Вы бы уже лежали бы на дне. Это что, чисто женское у Вас играет? Вредность?
Теперь условия упражнения меняются. Надо схватиться за дрын и уйти на дно вместе с ним. Со стороны это выглядит, как будто я усиленно хочу спастись, а инструктор меланхолично топит меня дрыном.
Наконец, я собираюсь с силами и все же заныриваю на небольшой глубине. Звон и темнота на мгновение. Я врезалась лбом в дно.
-Отлично, — хвалит инструктор. — Разбитый кафель вычтем из зарплаты.
-Он цел. А вот мой лоб!
-Что могло случиться с Вашим лбом? А вот проверить, цел ли кафель, Вам придется нырнуть.
В воду с бортика, с тумбочки, с вышки и даже с моста в реку я уже прыгала. Прыжки через лопш с места меня поэтому не напугали. Выполняю все с точностью. Присела, выпрыгнула из воды, сложив голову под вытянутые руки. И я вишу животом на лопше.
Инструктор даже не пытается помочь мне с него стряхнуться. Новая попытка — и я стукаюсь лицом об воду, снова повисая на лопше.
-Девочка, ты так скоро будешь плоскомордием страдать, — вздыхает инструктор. — Это хорошо, я догадался лопш тебе дать. Вообще-то я этому с шестом учу.
-А со мной что не так?
-Грянешься на него. Погнешь казенное имущество. От тебя один ущерб в бассейне. Воду выпиваешь, кафель дробишь. Две колобашки порвала коленками.
Вот как я умудрилась разодрать колобашки, и сама не понимаю. Грешу на детей, которые с ними плавали до меня. Но факт есть факт. Мне велели сжать колобашку коленками, чтобы не раскидывать ноги широко в брассе. А я перестаралась... И, разжав коленки, вынула клочья яркого пористого пластика.
-Как?! — вопрошал инструктор над останками колобашки.
-Она не расслабляется, — бросил проходивший мимо парень.
-Взял бы да и расслабил бы ее! — в сердцах огрызается инструктор, а парень переходит на рысь.
Мы выполняем в воде какие-то немыслимые 'связки'. Ударить ногой, занырнуть, выскочить, хлестнуть другой ногой... С трудом успеваю за всеми, так как меня постоянно отбрасывает в сторону, и я буквально прилипаю к бортику.
-Дубравка, сколько ж можно! — страдает Анис. — Ты хочешь быть настолько полезной отделу, что чистишь стенки бассейна? Как аквариумная улитка?
-Меня отбрасывает течением.
-Гольфстрим?!
И тут меня озаряет. В воде на стенках бассейна расположены синие круглые фонари. Наверное, ими или подсвечивают воду (никогда не видела) или ее дезинфицируют ночью ультрафиолетом, как палаты в госпитале. Вцепляюсь в фонарь.
Сразу удается занять гордое вертикальное положение. Но счастье недолго длится. Мою хитрость замечает инструктор:
-Вы как дитя малое. Ну зачем повисли на фонаре?!
-Инстинкт у нее, — раздается за спиной насмешливый, слегка хрипловатый голос Маньяка. — Она так интеллигентна, что сама лезет вешаться на фонарь.
-Не вцепляйтесь Вы так в бортик! — просит Дед. — И что Вы к нему так тянетесь, как будто из последних сил? Доплываем, а не тянемся. За что будете хвататься в море? за днище корабля? не за что там хвататься.
Я уже давно перестала красить ногти на руках. Это бесполезно. Они обламываются и облезают после первого же часа тренировок.
-Нельзя лениться, — внушает мне психолог, и без меня заваленная кучей работы.
Собственно, она и не обязана возиться со мной, и не она давала заключение о моей пригодности в этот отдел. Но расхлебывать приходится ей.
-Ты же должна внушать им уверенность в своем профессионализме. А если ребята видят, что за их спокойствие отвечает мокрая курица...
Психологине легко рассуждать. Она безумно красива по всем принятым стандартам. И ребята провожают ее восхищенными взорами. Она ездит со своим отделом на выезды, умудряясь даже после скитаний по лесу не растерять ни кудрей, ни тщательного макияжа. А я вечно облезлая кошка с недосушенным хвостиком.
Вечерами я изливаю ей свою промокшую душу. Наверное, со слезами выходит вся впитанная за день в бассейне вода.
-Просто плыви! — напутствует она меня перед каждой тренировкой. — Ты же уже умеешь!
Я плыву по дорожке, и все происходит по отработанному сценарию. Бодрый аллюр непонятно как сложившимся стилем: руки брассом, ноги кролем. Ровно до начала глубины. И безумный страх от того, что все, ноги уходят неумолимо в глубину. Открываю рот, чтобы закричать. И... Встречаюсь глазами с психологиней, грустно стоящей у разгородки. Мозг начинает перегреваться от обилия информации и переключается на нее, забыв о ногах. Как она может стоять вертикально в воде там, где вниз четыре метра? И дорожка не провисла, а она положила на нее локти, а на них голову. Из воды видны только крепкие плечи, и я уже приготовилась в них вцепиться. Но психолог смотрит мне прямо в глаза, не говоря ни слова, я цепляюсь не за дорожку, а за этот взгляд. Смотрю, как кролик на удава — и плыву. Мимо и дальше.
Наконец, бортик, и можно отдышаться. Оборачиваюсь — психологини нет. Как она так быстро уплыла?
Вечером благодарю ее.
-Меня там не было, — отмахивается психолог. — Увы, с радостью бы, но я завалена документами. Ты просто научилась плавать, вот и все.
-Не вцепляйтесь Вы так в бортик! — просит на этот раз Александр. — Кафель отломаете! Почему паника, если уже доплыла?
Бортик кажется мне единственным надежным местом в зыбком мокром мире. Но края кафеля оббиты и точат местами острыми колючками. Это не удивительно, одни грузы водолазные чего стоят. Мои руки в мелких порезах, но сочувствия не только у инструкторов, но и у психолога это не вызывает:
-Странно. Никто не жаловался. Кому в голову пришло бы их гладить? Сюда плавать приходят, а не щупать стены.
Вдруг замечаю, что Александр перевязывает руку какому-то парню из другого отдела, и тот шипит:
-Пришел оздоровиться. Поплавал. Что у вас тут с бортиками?
-Да вот Дубравка пообгрызала, — небрежно кивает в мою сторону Сашка, затягивая бинт у него на запястье.
-Она? — парень не осознает до конца шутку.
-А тренировалась, — небрежно поддерживает разговор Маньяк. — Вдруг мне лень будет взрывать причал вражий? Это ж под водой проплыть, взрывчатку закрепить, смыться. А так все просто. Выпускаем Дубравку. Пугаем. И она быстренько зубами и когтями уничтожает все непосильным трудом нажитое имущество. Главное, до последнего никто не поймет, что она диверсант. Будут думать, учительница истории тонет. И спасать не станут, не помешают ей крушить порт.
Похоже, после такого рассказа парень уже забыл про порез и даже шлепки крови на кафеле.
Главпират любит как бы невзначай рассказать случаи из своей военно-морской жизни. Причем говорит он с такой серьезностью, что я, взрослый человек, не всегда могу оценить степень фантазии.
-Возможно, мы поедем на неделю в командировку к морю. Цели тренировочные. И вот не знаю, брать ли Дубравку...
Затихаю, так как и сама задаюсь этим же вопросом.
-С одной стороны, — рассуждает вслух Главпират, сидя прочно на стуле и уперев в расставленные коленки руки, тоже расставленные в стороны, отчего он похож на какой-то японский иероглиф. — Девочке б море посмотреть. А с другой... Весна... Дельфины...
-И что дельфины? — женское любопытство побеждает. — Они же спасут в случае чего.
-Нееет, — загадочно улыбается Главпират, переглядывась с остальными так, как будто им всем тема разговора хорошо знакома. — То, что подплывут, не сомневаюсь. Но вот дальше... Хотя ты же в гидрокостюме будешь, море еще прохладное. Главное, не снимай! Так хоть просто заиграют и утопят.
-Как это утопят?!
-Очень просто, — с будничным спокойствием подает голос Дед. — Все знают тысячи истории благодарных дельфинам людей. Но никто не расспрашивал тех, кого они утащили в море и утопили.
-Что??!
-Брачный сезон, — многозначительно произносит Главпират. — И они наши ближайшие родственники. Прекрасно различающие мужчин и женщин. Обхватят ластами и будут обнимать, прижимая к себе. Захотят поиграть с тобой в море. А ты оттуда не выплывешь.
-Погодите, — сжимаю виски руками. — Гидрокостюм, может, их как раз приманит? Он же черный! Они увидят собрата. А в красном купальнике нет! Все животные бояться яркой окраски.
-Бражник не боится, — уточняет Антон.
-Бражник ваш всего лишь отожравшаяся моль, — морщится Кайман и все же признает. — Правда, жуткого вида.
Главпират смотрит на нас снисходительно:
-Дельфинам им костюм не важен. Они не по одежке встречают. Гидрик в лучшем случае поможет тебе, девочка, умереть достойно.
-Дельфины не так страшны. Легкая смерть. И даже приятная. Какие-никакие, а обнимашки. Тебя же вряд ли кто еще заласкает до смерти. Соглашайся! — подмигивает один из ребят.
-О господи... — спохватываюсь я. — А акулы?! В море же акулы!!!!
-Естественно, — небрежно бросает этот парень, приспуская с одного плеча рукав гидрика. — Вот смотри. Ты же медик, сама поймешь.
Рука парня покрыта от плеча до локтя и вниз жуткими шрамами рваных ран. Я отчетливо могу представить, насколько ему было больно и как мучительно все это заживало. Но сейчас в смеющихся серых глазах только озорной задор.
Перед глазами мелькают кадры моей жуткой гибели. Все, что останется после ласк дельфина, доест акула.
-А осьминоги? — с замиранием сердца спрашиваю я.
-Крабы устроят? — входят во вкус абордажники. — С клешнями!
Мои горькие слезы, мысленно пережившей поедание всеми морскими гадами по очереди, как на фуршете одного блюда 'Дубравка в маринаде', вечером утирает психолог. Усталая молодая женщина, сама неплохой пловец, она прекрасно разбирается и в морских чудищах, и в моих новых коллегах.
-Катран не больше метра. А в тебе даже больше, чем полтора. Сама его сьешь. Он вкусный.
Мысль о вкусной еде успокаивает.
К счастью, ребята подкалывают не только меня. И это придает жизни определенное равновесие. Пока я отрабатывала бесконечные 'ноги кроль', наша пятерка терпеливо дожидается в воде, вяло резвясь над самой глубокой частью. К тому моменту, когда я к ним подплываю, становится ясно — поцапались. Шустрик с Гусем легко выметываются на бортик:
-Кайман, ты греться идешь?
Кайман что-то буркает, вися на турнике спиной к ним. Хочется надеяться, что он смотрит на воду, наблюдая за мной.
-Ну и сиди тут, обиженная русалка, — бросает Кайману Гусь, и они скрываются за дверью сауны.
Собственно, назвать сауной это сложно. Особой жары нет, и просидеть тут можно довольно долго. Сюда ходят не париться, а именно греться. Часто группы, намерзнувшиеся зимой в шатаниях по лесу и степи, врываются сюда, как на штурм, едва ополоснувшись под душем. Ради профилактики гриппа кто-то находчивый подвесил в марлечке к потолку мелко накрошенный чеснок. На него время от времени брызгают водой, и он начинает источать нестерпимый 'аромат'. Ну хотя бы забивает запах мужских на славу потрудившихся тел. Парни гомонят, рассказывают прибаутки. Вдруг кто-то замечает, что я примостилась в углу с телефоном в руках.
-Дубравка, а тут лучше ловит? А в туалете не пробовала?
-Она пробовала, — отвечают ему из полумрака, царящего в грелке. — Она там еще и фоткается.
-О как! И кому посылаем?
Все, я снова в центре ненужного внимания. Они начинают строить предположения. Я не выдерживаю и выскакиваю. Иногда бывает больно до слез: вокруг столько ребят, а я много лет ложусь в пустую постель.
Выскакиваю — и забываю заплакать. В бассейне твориться нечто странное: белые пушистые вареники. Приглядываюсь: а это у многих женщин на головах одноразовые медицинские шапочки-беретики. Оказалось, устав бороться с ними и доказывать необходимость надевать купальную шапочку, Дед просто надыбал где-то эти шапочки. Их и в аптеке купить можно. Но, скорей всего, выпросил в санчасти. И методично надевает эти колпаки на головы всем дамам, пришедшим искупаться. Восторга это не вызывает, но и спорить с ним бесполезно. Так они и плавают, с головами-галушками.
Разминаюсь в воде по грудь в ожидании тренировки. Рядом готовится вылезать стайка девушек. Кто-то из ребят, неузнаваемый в полном снаряжении аквалангиста, проныривает незаметно на мелкую часть и начинает шнырять между девичьих ног. Они замирают на месте, с веселым испугом поглядывая то на пловца, то на вышедшего уже на тренировку инструктора Аниса.
Собственно, ничего неестественного не происходит. Подурачится парень и сплывет на глубину заниматься своими задачами. А девушки тоже знают прекрасно, в каком бассейне они своими танцами на воде занимаются. Возможно, это даже супруг или хороший знакомый какой-то из них.
Но инструктор смотрит на меня, прищуривается и отдает короткую команду:
-Уничтожь его!
И меня переклинивает. Нет бы отшутиться. Бездумно набираю воздух в легкие и заныриваю. Глубина маленькая, и мне комфортно. Начинаю гоняться за водолазом, используя ноги все так же неподвижно стоящих девушек. Им и самим интересно, они что-то кричат весело, но все под воду доносится смазанным гулом. В голове и ушах начинает крупно и весомо стучать от напряжения. Выскочить на поверхность удается изредка, а сил расходуется необыкновенно много. Наверное, потому, что мне еще и немного страшно и неловко. Страшно от самой ситуации — я впервые играю в салочки под водой, и волнение захлестывает. Именно оно и стучит в голове и груди. А неловко — потому что я никак не могу даже дотронуться до скользкого гибкого тела, хотя он ни куда далеко и не уплывает. Всплываю, пикирую нырком сверху, чтобы оседлать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
