Не отправить вглубь Территорий никого нельзя. Просто нельзя: если кто-то из конкурентов поверит Стефану, если месторождение действительно существует... Весь барыш достанется тому, кто успеет первым. Земли-то ничейные, дикарей-кочевников можно не считать, значит, начнется гонка — кто успеет застолбить участок вперед других! Так было во времена "золотой лихорадки" в южной части Московии, только там дело осложнялось еще и тем, что местные вполне успешно гоняли чужаков со своих исконных земель. Чихать они хотели на корпорации, и то, что в итоге удалось договориться с ними миром, можно отнести к величайшей удаче современного предпринимательского искусства! Другое дело, что ленивые московиты драли совершенно непристойные налоги с чужих разработок (лишь бы самим ничего не делать, как полагал Хоуэлл), а верховое золото скоро иссякло, и, сколько ни били шурфы, ничего больше не нашли... В барыше остались разве что скоробогатые старатели да хитрые (или просто более осведомленные) московиты, у которых корпорации, пожадничав, арендовали эти земли на сто лет вперед. С ежегодной индексацией арендной платы, разумеется...

Итак, придется отправлять людей. Не одну команду, так надежнее. Хороших специалистов, несколько бойцов — мало ли, что может случиться в пути. Это все-таки Территории, а не парк при резиденции главы корпорации! И даже если конкуренты пока не знают об открытии Стефана, их соглядатаи непременно заметят подозрительную активность конкурента. Не могут не заметить, им за это платят, и щедро.

Ну, заварится каша! Ни одна корпорация не упустит возможности зажать магов в эриниевый кулак. Тут тебе и выгода, и безопасность... Похоже, грядут серьезные стычки, союзы будут заключаться самые неожиданные, а давние партнеры перегрызутся насмерть... Даже если не найдется на тех задрипанных землях никакого эринита, назад уже будет не отыграть.

Куда ни кинь, всюду клин, хмыкнул Ивэйн. Поднял взгляд на брата — словно в зеркало посмотрел. В глазах Рональда плясали огоньки, будто он приберег какую-то новость про запас. Насколько Ивэйн знал брата, так оно и было.

-Что-то еще? — осведомился он.

-Да, — ответил тот, скрывая усмешку. — Я, видишь ли, в отличие от тебя, всегда интересовался древней историей. Собрал неплохую библиотеку...

-Я в курсе, — Ивэйн только вздохнул: на старинные книги Рональд тратил бешеные деньги. — И что же ты вычитал в своих... хм... фолиантах?

-Видишь ли, — Рональд сделал паузу, словно подбирая подходящую формулировку, — в хрониках попадаются любопытные вещи. Например, упоминание о том, что в одном королевском роду из поколения в поколение передавался меч, которым предок сразил то ли дракона, то ли могучего колдуна, то ли обоих сразу. И еще доспех, защищавший от любого заклинания.

-Эриниевая сталь? — бросил Ивэйн.

-Достаточно накладок из нее, ты же знаешь, — усмехнулся его брат. — Вот в соседних государствах ничего подобного не водилось, если, опять же, верить хроникам.

-То есть ты полагаешь, что установил, в каком именно королевстве находилось то месторождение? — иронически изогнул густую бровь Ивэйн. — А если это была случайность? Если меч и доспехи привезли из других краев, получили в подарок, наконец!

-Я сам понимаю, что предположение зыбкое, — вздохнул Рональд. Ему нравилось спорить с братом: тот, со своей непробиваемой практичностью и железной логикой часто не оставлял камня на камне от его гипотез. Мало кто другой был способен на такое. — Но другого у меня нет... Но вот послушай: пишут еще об амулетах от дурного глаза и колдовства, что имелись у многих местных жителей и, главное, действовали. Тоже, скажешь, подарки? Или они были покупные? Почему тогда в окрестных землях таких не встречалось?

-Ну, ну, что еще? — подбодрил Ивэйн. Глаза его смеялись.

-В сущности, всё, — огорошил его брат. — Но если верно то, что королевство, о котором толкую я, располагалось именно здесь, — он снова ткнул в карту, — а если верить древним картам и совместить их с нынешними, то так и выходит... Вырисовывается крайне занимательная штука...

Ивэйн упорно молчал. Ясно было, что Рональд припас напоследок что-то сногсшибательное, и он не собирался портить ему удовольствие неуместными вопросами.

-Это королевство не раз поминается в хрониках не только благодаря волшебному мечу и доспехам правителя, — сказал, помолчав Рональд.

-Чем же еще?

Улыбнувшись, младший Хоуэлл наклонился к старшему и негромко изложил суть последнего своего изыскания.

На минуту воцарилась тишина. Наконец, Ивэйн помотал головой и встал.

-Это меняет дело, — сказал он, подойдя к окну. Отодвинул тяжелую штору, выглянул наружу: вечер выдался темный, дождливый.

-Подводных камней тоже немало, — Рональд присоединился к брату.

Крупная птица в клетке у окна, точно такая, какая красовалась на гербе корпорации, завозилась, проснувшись. Хрипло курлыкнула, уставилась на хозяина желтыми немигающими глазами.

-Согласен, — кивнул тот. — Но если получится...

-Это всего лишь предание.

-Ты сам знаешь, что любое предание может обернуться явью, — Ивэйн просунул руку между прутьями клетки, погладил свою любимицу по блестящей спинке. Птица ласково ущипнула хозяина за запястье. — Вот мерзавка, снова выпрашивает подачку...

-Она у тебя скоро не взлетит, если будешь совать ей куски, — предостерег Рональд.

-Пока я жив, — Ивэйн остро взглянул на брата, — эта птица будет летать так высоко, как только сможет.

-Я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся тот. — Так что ты предлагаешь?

-Поступим следующим образом...

Оба Хоуэлла углубились в обсуждение плана предстоящей операции. Позабытая птица, в честь предка которой когда-то и была названа корпорация, попыталась привлечь внимание Ивэйна, не преуспела в этом и вновь задремала. Оперение ее в мягком свете ламп отливало яркой синевой.

Это был сон, от которого не хотелось пробуждаться. Всякий раз иной, но всегда нежный, теплый и ласковый, будто пух одуванчика под июльским солнцем, будто шерстка котенка, будто дыхание матери...

Неизвестно сколько он длился, она знала — долго, но так и должно быть, поэтому нечего бояться. Совсем нечего, потому что рано или поздно истечет отпущенный срок, и сон станет легким, невесомым, и послышится конский топот во дворе замка, и раздадутся шаги... Кто-то бережно коснется ее лица, и она откроет сонные глаза, вздохнет и скажет негромко — "как же долго я спала!" Вглядится в лицо того, кто разбудил ее, и оно будет, конечно же, прекрасно, потому что иначе и быть не может! И зашумит пробуждающийся замок, и зальется лаем собачка, уснувшая в ногах ее ложа, и вбежит в комнату мама, быстрым шагом войдет отец, старающийся не уронить достоинства, но взволнованный донельзя...

Так и будет, она знала это наверняка, поэтому совсем не удивилась, когда сквозь сон начала различать посторонние звуки: шорох, будто ветки скреблись в окно, птичье щебетание, шелест дождя... Это означало лишь, что уже скоро, скоро прибудет тот, кого она ждала так долго!

И, наконец, она услышала шаги. Тихие, осторожные, будто бы крадущиеся шаги. Наверно, ей просто показалось: они должны были быть уверенными и четкими, шагами победителя, шагами героя! Как же иначе?

Скрипнула тяжелая дверь. Шаги звучали все ближе, ближе... Человек замер возле ее ложа, ей казалось, будто она слышит его дыхание.

Если бы она могла, то проснулась бы сразу же, но ей оставалось только ждать, пока свершится то, о чем говорилось в предсказании.

Свершилось. Она успела только почувствовать странный запах, ощутить касание чужих губ — вовсе не легкое, невесомое, как предполагала, а вполне... ощутимое, — и... Ничего не изменилось. Всё так же слышались звуки — будто издалека, будто сквозь плотную завесу, и мысли текли медленно-медленно, сонно...

"Не он... — подумала она с огорчением. — Или же время не вышло. Как жаль... Хорошо, если остался год или два, а если десять? Ведь он не станет дожидаться..."

Он действительно не стал дожидаться: она почувствовала обжигающую боль, затем снова, снова, и не сразу поняла, что это — от пощечины. Но кто посмел... кто посмел ударить ее?! Её!!

-Да просыпайся же ты, чёртова кукла! — кто-то поднял ее и сильно встряхнул, так, что мотнулась голова, а на плечах наверняка остались синяки от сильных пальцев. — Хватит, выспалась!

Ее уронили обратно на ложе. И снова пощечина. А потом тот, кто так грубо пытался ее разбудить, решил, видно, прибегнуть к последнему средству: взял и зажал ей рот и нос шершавой ладонью. Она так ясно почувствовала прикосновение грубой мужской руки к своему лицу, ощутила запах — пожалуй, руки у этого человека были не слишком чисты, — что ее охватило возмущение. Да кто он таков, что осмеливается так вести себя, говорить подобные слова в ее присутствии, прикасаться к ней и даже... бить?!

Дышать было нечем, и в попытке освободиться от чужой руки она попыталась повернуть голову, и... это ей удалось. Почти удалось.

Впрочем, мужчина заметил ее слабое движение, снова поднял, встряхнул...

-Ну давай, детка! — пробормотал он. — Только не вздумай сдохнуть прямо тут, у меня на тебя большие планы!

Открыть глаза оказалось непосильной задачей, но она привыкла заставлять себя, даже если было тяжело и больно. Перед нею всё плыло, но она все же различила контуры крупной фигуры, сделала движение, чтобы отстраниться, и почти преуспела в этом.

-Ну слава тебе, Господи! — искренне произнес незнакомец и без позволения уселся на край ее роскошной кровати. Теперь она видела его достаточно четко, чтобы разобрать черты лица. — Ожила!

-Кто... — голоса не было, заставить губы слушаться оказалось почти невозможно, но она справилась. — Кто вы такой?

-Не признала? — мужчина прищурился, скривил губы, и она не сразу поняла, что это, оказывается, улыбка. — Я — твой прекрасный принц, детка! И я таки тебя разбудил, за что честь мне и хвала...

-Вы не принц, — убежденно сказала она. Уж кого-кого, а принцев ей довелось повидать столько, что иным и не снилось! — Вы... не можете быть принцем...

Мужчина, смотрел на нее в упор, и в глазах его не было ни тепла, ни радости от ее чудесного пробуждения. Там оказалось что-то совсем иное, и девушка пока не могла разобрать, что именно.

Принцем он не был, в этом она могла поклясться. Принцы не бывают такими... такими... мужланами, подобрала она верное слово. Высоченный, насколько можно судить по сидящему человеку, широкоплечий, загорелый чуть не дочерна, он смотрелся настолько странно и неуместно в ее изысканной опочивальне, что хотелось снова закрыть глаза и убедить себя, что это всего лишь сон. Вот только этот сон носил странного вида одежду — штаны из грубой сизой ткани с кожаными заплатками, кожаную же куртку с простой рубахой под ней, сапоги и невероятного вида шляпу с загнутыми полями, — крепко пах лошадиным (и не только) потом, на загорелом лице его золотилась щетина, а светлые глаза смотрели пристально, оценивающе.

-Вставай, — сказал тот, кто пришел вместо обещанного принца. — Пойдем.

Она взглянула на него так, что любому стало бы ясно: принцесса оскорблена, принцесса изволит гневаться и не намерена двигаться с места.

-Ты маленькая, я тебя через плечо перекину и унесу, если будешь кочевряжиться, — пообещал незнакомец, и было в его голосе что-то такое, по чему девушка поняла: он не шутит. Перекинет и унесет, и она будет униженно болтаться вниз головой на глазах у...

-А где же все? — спросила она, прислушиваясь. — Где мои родители? Где слуги, наконец? Почему так тихо?

-О, ну теперь вижу, точно проснулась, — хмыкнул мужчина. — Ты по сторонам посмотри. Посмотри, посмотри, да повнимательнее!

Она обвела взглядом комнату. Подавила желание протереть глаза. Взглянула еще раз...

Истлевшие гобелены на стенах. Мебель, сохранившая прежнюю форму, но готовая превратиться в пыль от любого прикосновения — это было заметно. Стекла в высоком окне выбиты, а те, что уцелели в частом переплете — потускнели, сквозь них уже ничего не разглядеть, да и зачем, если есть дыры, в которых виднеется небо? Дверь перекосилась, почти сорвалась с петель: немудрено, что она так скрипела! И толстый слой пыли на всём вокруг — в ней четко отпечатались следы незнакомца. Она везде, даже — принцесса взглянула на себя, — на ее платье, на постели, повсюду!

Она попыталась отряхнуть подол — в воздух взметнулось облако пыли, и мужчина отшатнулся, прикрывая лицо рукавом.

-Ну ты устроила! — он встал, отошел в сторону. — Отряхивайся подальше от меня!

Девушка промолчала — он был простолюдином, это видно с первого взгляда, а разговаривать с простолюдинами... Родители полагали, что это зазорно и, как всегда, были правы.

Взгляд ее упал на маленький холмик в ногах некогда роскошного ложа. Какие-то лохмотья, золотая цепочка... и тонкие косточки. Всё, что осталось от ее преданного сторожа, от ласковой собачки, уснувшей вместе с ней, вместе со всем замком...

Любая другая разразилась бы плачем от горя, но она замерла, сраженная куда более страшной мыслью: если такое случилось с собачкой, то... как же люди? Ее родители, придворные, слуги, наконец? Что с ними...

-Дошло, наконец, — констатировал мужчина, внимательно наблюдавший за ней. — Вставай уже. Не нравится мне в этом склепе. Того и гляди, потолок обвалится!

Она молча сидела на краю кровати, глядя в одну точку. Новому знанию предстояло еще уложиться в голове. Горевать она будет позже, если наступит это "позже"...

-Остальные... — сорвалось с сухих губ

-Кого видел по пути, все истлели, — охотно ответил мужчина. — Лет-то сколько прошло!

-Сколько?

Он призадумался, видимо, подсчитывал.

-Уж побольше четырехсот. Да, пятый век к середине подходит, как ты дрыхнешь, — сказал он вроде бы с насмешкой, но в то же время немного настороженно.

Вот, значит, как... Почти пять веков вместо обещанных ста лет. И принц, которого она никогда не знала, но который должен был разбудить ее и взять в жены, если и родился, проскакал мимо заколдованного леса, где прятался ее замок. А потом женился на другой принцессе, увидел детей и внуков, потом умер, и внуки его умерли тоже, пока она оставалась здесь, в высокой башне, и...

-Где были твои родители, когда... всё случилось? — спросил вдруг мужчина. — Или кто там? Только отец?

-Отец и мать, — ответила она машинально. — Они должны быть в тронном зале. Они так решили: остаться там, при всех регалиях, в парадных одеждах. И придворные тоже там, и слуги... Чтобы, когда принц разбудит меня, нас встретили, как подобает...

-И как туда пройти? — чужаку не было дела до ее мыслей. Что его интересует, девушка знать не хотела. Объяснила коротко, как попасть в тронный зал, он кивнул — значит, понял. — Давай уже, шевелись. Пора идти.

-Оставьте меня, — обронила она.

-Не выделывайся, — нахмурился мужчина. — Я ведь предупредил... цацкаться не стану, принцесса ты там или кто!