Разоренное гражданской войной хозяйство огромной Империи приходилось собирать буквально по кусочкам и стыковать на живую нитку, восстанавливая экономические связи. Из тридцати двух планет, входивших в Империю, лишь пять присоединились на основе союзного договора. Для остальных была разработана специальная процедура, не предполагающая сохранения суверенитета, но оставшиеся фактически без защиты и военного присутствия планетарные правительства постепенно склонялись к присоединению. Тем более что военная хунта, захватившая Эттарго, уже вовсю резвилась на дальних подступах к Империи, а их условия были гораздо хуже.

Представители планет, идущие бесконечной чередой на прием к Гарту, просили, требовали, взывали к человеколюбию, общечеловеческим ценностям и прочим глупостям, но разговор у нового императора был короткий: или безоговорочное принятие условий договора, или полностью самостоятельное плавание. И тут политика Имперского Совета, поддерживавшего узкую специализацию планет, сыграла на руку Новой Империи. Аграрные миры не могли с нуля наладить производство высокотехнологичного оборудования, а промышленные нуждались в продовольствии. Если учесть, что корабли строились всего в трех мирах, ныне подконтрольных Гарту, то участь независимых планет была предрешена.

Но Гарт не требовал невозможного. Его условия были даже легче, чем у почившего в бозе Имперского Совета. В целом, все претензии местных властей так или иначе касались запрета в Империи на частные банки и ограничений, накладываемых на крупные корпорации. Олигархи категорически не желали делиться властью и пробовали различные подходы для того, чтобы сломить молодого, но строптивого императора.

Около десятка неудачных покушений на его жизнь и полсотни заговоров различной серьёзности так и не стали достоянием широкой общественности. Ран вай и телохранители из Атана хорошо делали свою работу. И лишь единицам повезло умереть на месте преступления, большинство же убийц закончили свои дни в камерах Службы Безопасности, наперегонки исповедуясь следователям.

Самой серьезной угрозой по-прежнему оставались два киборга, но по их следу шли отборная группа ран вай и взвод Драконьих Гвардейцев во главе с матерью Гарта, и, судя по всему, шансов у киборгов практически не осталось.

Гораздо хуже был тихий саботаж решений и приказов, который тормозил любое, даже самое нужное, дело. Бюрократия, существовавшая в узком промежутке между правителем и простыми людьми, была заинтересована лишь в том, чтобы любое дело сталкивалось с максимальным количеством трудностей, которые она сама создавала, а после героически преодолевала. Дело пошло только после того, как была введена общественная оценка эффективности и институт имперских комиссаров, которые были кровно заинтересованы в конечном результате. В случае положительной оценки комиссар получал значительные бонусы, а должностные преступления наказывались двукратными сроками на каторге.

Тут Гарт ничего не изобретал, а лишь восстановил организацию, существовавшую до Имперского Совета. А вот создание сети детских домов нового формата было целиком заслугой Гарта. Теперь каждый, кто оказался без попечения родителей, мог написать заявление, и его практически мгновенно переводили на Сард в одно из училищ, где лучшие преподаватели готовили детей к тому, чтобы в будущем стать опорой государства. Зарплаты в этих учебных заведениях Гарт установил такие, что на каждое вакантное место было больше ста соискателей, поэтому брали лучших из лучших. Будущей элите Империи давали всё, что могли, но и спрашивали по всей строгости. А тех, кто не мог угнаться за программой или не вписывался в коллектив, просто переводили в другие детские учреждения, где все было намного проще.

Вновь назначенный министр просвещения, педагог с пятидесятилетним стажем, как раз пытался отговорить Гарта от разделения учебных заведений на элитные и простые.

— Но поймите, — статный серебряно-седой мужчина в сером длиннополом пиджаке размахивал руками и никак не мог успокоиться. — Как же остальные дети? Ведь у них до конца жизни будет сформирован комплекс неудачника?

— Это неправда, — Гарт покачал головой. — Отбор в целевые школы идет не по способностям, а скорее по желанию и возможностям работать и преодолевать трудности. Принимают всех, после чего идут два месяца установочного периода. И там главное не сколько и что умеет человек, а насколько он хочет и может работать. Причем и тут есть различные варианты. Вы же были на промежуточных тестах?

— Но как же остальные?

— Да никак, — Гарт потер уставшие глаза и, откинувшись на спинку кресла, вытянул ноги. — Есть коммерческие школы, которые готовят управленцев для крупных корпораций, есть полтора десятка военных училищ и целая куча профессиональных. Мне вот Восьмиугольник жаловался, что у них в спецшколе недобор. А зарплаты там, кстати, повыше, чем у меня.

— Но все знают, что выпускники Сардских спецшкол имеют гарантированное продвижение по службе! — никак не успокаивался министр.

— Откуда это, интересно? — Гарт усмехнулся. — Школы только-только начали организовываться. Из двух десятков запланированных начали прием только восемь, а в остальных лишь формируем преподавательский состав...

— Вы фактически ограбили несколько тысяч учебных заведений по всей Империи!

— А такое слово как концентрация вам известно? — холодно поинтересовался Гарт. Мне приходится собирать лучшие силы в один кулак, чтобы переломить ситуацию. Почти полсотни лет школы выпускали потребителей. Жрущее и срущее стадо. Если кто-то и поднимался над этой толпой, то был скорее исключением из правил. А мне уже через пять-восемь лет нужно будет проводить кардинальную чистку аппарата. И кого я поставлю на освободившиеся места? Тех, кому слова 'дурь' или 'деньги' заменили слово 'Родина'?

— Нельзя выбрасывать на помойку два поколения собственных граждан, — министр опустил голову.

— Я и не выбрасываю, — Дракон пожал плечами и, отодвинув кресло, встал. — Я не создаю для них резерваций и не собираюсь этого делать в дальнейшем. Но правила игры изменились, и в первую очередь я буду продвигать тех, для кого Лакрана — родной дом, в котором нужно работать, а не лежать на диване, выискивая для себя местечко потеплее.

— Но...

— Все, господин министр, наш разговор окончен. Если считаете, что эта ноша не по вам, что воспитание гражданина — это не ваша работа, я готов принять вашу отставку, хотя мне этого очень не хочется. Все же найти замену для такого специалиста как вы почти невозможно.

Сатта эм Тасса — личный секретарь императора и начальник его ближней охраны — все время разговора сидевшая за угловым столом, закончила обрабатывать какой-то документ и, проводив взглядом министра, покинувшего кабинет, насмешливо прищурилась:

— Демократ. Хочет всего и для всех.

— Ага, — Гарт кивнул. — Причем разом, и пусть никто не уйдёт обиженным. Что у нас на сегодня?

— Обещал быть Сархо, и рвется на прием глава медиацентра Каросса.

— А этому чего надо? — Гарт удивленно поднял брови.

— Этой, — Ран вай улыбнулась. — Рида Торн, пятьдесят три года, выпускница Бентамской академии по специальности 'управление медиабизнесом'. Имеет репутацию самой зубастой журналистки во всей Империи. Видимо, желает посверкать на твоем фоне.

— Послать?

— Нельзя, — Сатта развела руками. — Если тебя не будет на экране, значит, там будут какие-то выдумки про тебя. Информационное пространство не терпит пустоты, и вакуум обязательно заполнится.

— Хром с ней. Назначь время.

— Уже, — шеф имперского секретариата кивнула. — Ещё на сегодня визит в Первую Гвардейскую. Там выпуск сержантской школы, приём новых ребят и вручение знамени новой роте — Чёрные Крылья. Потом награждение Ламы с девочками, ну и всеобщая гулянка.

— Гулянка — это хорошо, — Гарт задумчиво кивнул. — Слушай, а может, совместим? Ну, я про эту журналистку. Пригласи её на выпуск, пусть посмотрит на наших мальчиков и девочек, заодно поговорим где-нибудь?

— Хорошая мысль, — Сатта задумчиво постучала карандашом по планшету. — Хорошо. Так и сделаем.

Обычно Гарт ходил в гражданском костюме, но на выпуск, естественно, надел форму бригадного генерала, звание которого ему единодушно присвоил Государственный Совет. В силу того, что от дипломатических наград Дракон категорически отказывался, а иных орденов и медалей он как-то не выслужил, мундир смотрелся довольно аскетично, но император твёрдо считал, что не в наградах авторитет лидера.

Охрана, в том числе и Сатта, тоже были в форме, и из вереницы правительственных транспортов на плац перед главным корпусом Бригады вывалилась внушительная группа военных.

Подавляющее большинство солдат, сержантов и офицеров Первой Гвардейской Гарт знал лично, поэтому встреча была бурной и вполне дружеской. Потом так же в семейной обстановке он вручил новенькие сержантские эмблемы сотне выпускников школы, произнёс короткую речь для трёхсот мальчишек и девчонок, которые успешно сдали экзамен и были приняты на службу в бригаду. По уже устоявшейся традиции брали подростков не младше двенадцати и не старше пятнадцати лет, поскольку с шестнадцати они уже могли поступать в военное училище, готовившее сержантов и офицеров для всей армии и флота Лакраны, а так же внутренние училища Гвардии.

Отдельным списком шли офицеры, написавшие рапорта на перевод в гвардию и прошедшие сито отбора. Таковых набиралось немного, но человек десять в месяц принимали. В основном специалистов военно-инженерного профиля, медиков и ряда других. Несмотря на то, что готовили в Бригаде по всем специальностям, вакансий было ещё больше. Гвардейская бригада постепенно расширялась до полноценной воинской части в восемь тысяч человек, а в планах было создание дивизии общей численностью до двадцати пяти тысяч.

После вручения знаков отличия Гарт, как и полагалось в Гвардии, принял присягу личного служения у пятидесяти двух офицеров и сержантов, удостоенных чести перевода в элитную часть. Присягали новые гвардейцы на именных клинках, а те, кто по каким-то причинам не выслужил этого знака отличия, на парадных кортиках и даже на офицерской шпаге, которую с гордостью носил выпускник лётно-десантной академии, где всячески культивировался дух кавалерии.

Потом был традиционный концерт и застолье, на котором всех сажали вперемешку, не выделяя никого по званию или опыту.

Всю эту праздничную суету Рида Торн наблюдала, высадившись из редакционного флаера буквально перед посадкой императорского кортежа.

Снимавшие картину одновременно с десятка летающих камер, операторы остались в флайбусе за своими рабочими местами, а Рида бродила между веселящимися мальчишками и девчонками в форме и никак не могла понять, что же её раздражает во всём этом.

Но она не была бы профессионалом, если бы позволила чувствам вмешаться в рабочий процесс. Десятки летучих интервью она перемежала информацией о тех или иных событиях с вкраплениями видеороликов, историческими экскурсами и всем тем, что составляет тело хорошего репортажа. А что репортаж будет хорошим, Рида не сомневалась.

— Госпожа Торн?

Стоявшая за спиной девушка уже была известна Империи как Сатта эм Тасса, личный секретарь и телохранитель императора, а также одна из его любовниц. Девушка была настоящей красавицей, и её фотографии, снятые тайком на одном из пляжей в санатории Кил Гилоу, уже разошлись по сети, множа толпы страждущих.

Спокойная, как и все ран вай, она терпеливо ждала, пока журналистка закончит говорить в камеру и отвернётся.

— Вас ждут, — Сатта качнула головой и пошла вперёд, ничуть не заботясь о том, идёт ли гостья за ней следом.

— Оператор, ещё две камеры на меня, — Рида поспешила вслед за ран вай, лихорадочно вспоминая список вопросов, составленный накануне.

— Плюс две камеры, — коротко отозвался старший оператор, и три летающих дрона, блестя крупными линзами объективов и едва шелестя моторчиками, повисли в метре от её головы.

Император Гарт действительно ждал её в своём кабинете, но не за рабочим столом, а в углу, где стояли удобные кресла и уже был сервирован столик.

— Прошу вас, — Гарт встал, встречая журналистку, и подал ей руку, помогая сесть в глубокое кресло. — Как вам понравился праздник?

— Замечательно, — Рида широко улыбнулась. — И праздник, и концерт... Но знаете, я бы с большим удовольствием увидела этих ребятишек в обычной одежде и занимающихся каким-нибудь мирным делом.

— Я тоже, — Гарт кивнул. — Но, к моему сожалению, альтернатива такова: или мы защищаем свою землю, или здесь будут совсем другие порядки.

— Но ведь простым людям всё равно! Они точно так же будут растить детей и собирать машины...

— Нет, не всё равно, — Гарт покачал головой. — Некоторое время назад я тоже так думал. Но теперь убедился, что был не прав. Для захватчиков мы — просто мясо. Ресурс, которым можно пренебречь. Ну, вот как, например, застрявшая в болоте машина. Мы посчитаем, что выгоднее — вытаскивать её или оставить гнить в болоте, и в случае чего примем решение, исходя из экономической выгоды. Кроме того, население всех покорённых планет будет бесправным скотом, мнение которого не спросят, даже если такая оказия и случится. Никто не будет развивать здесь высокотехнологичные производства или растить грамотных специалистов. Все вакансии руководителей займет колониальная администрация и, в лучшем случае, те, кто полностью ей лоялен. Мы превратимся в вечную периферию. Помойку для центральных миров метрополии. И люди это прекрасно понимают.

— Но дети!

— И дети тоже. Когда мы воевали с Имперским Советом, шли в бой все способные держать оружие. И подростки, и даже дети. Сейчас такой необходимости нет, но они занимаются учёбой. И не только военным профессиям. Каждый получает мирную специальность плюс всё то, что необходимо знать молодому человеку для нормальной жизни. Ну и, конечно, общеобразовательные предметы и клубы по интересам. Кроме того, часть из них занимается по особой программе подготовки управленческих кадров. Через пять-семь лет, когда их обкатают по различным ситуациям и в разных средах, будут отличные специалисты.

— Расставляете своих людей? — Рида Торн зло прищурилась.

— А вам бы, конечно, хотелось, чтобы я расставлял ваших? — Гарт от души рассмеялся. — Так они уже науправлялись по самое не могу. Я напомню, Рида, что из ваших сокурсников по Университету пять занимали высшие должности в администрации Совета, а кое-кто даже входил в Совет. Детские тюрьмы, пятиминутные суды — это всё ваш Совет. И если вы вдруг забыли, то тотальная цензура и пропадающие без вести журналисты — это тоже ваш Совет. Сейчас вы говорите, что хотите и где хотите. Ограничения наложены лишь на разглашение государственной и военной тайны, а также на пропаганду насилия, наркотиков и алкоголя. Весь взлёт так называемой свободной прессы был оплачен с одной стороны деньгами Боруса и Эттарго, а с другой — кровью наших мальчишек и девчонок. И вся ваша так называемая честность и правдолюбие — лишь тонкая прослойка между кровью и деньгами. Но обратите внимание. Никто вас не обижает и за ноздри в безопасность не тащит. Но вот денег государственных вы, конечно, не увидите.