Те странные пути...

Затем старик подошёл к Молчаливому и помог ему подняться на ноги. Кажется, Ксения была права. Его, видимо, только хорошенько стукнули, а сам он не ранен. Пока старик и воин негромко переговаривались (как ни прислушивалась, не различила ни одного знакомого слова) Ксения осторожно огляделась. В пламени, плясавшем на камне, появилось помещение, как будто недавно разваленное. Пол оказался ровным, сложенным когда-то из плит, довольно чистым — ну, если не считать камней повсюду. Справа и слева угадывались стены и даже с каким-то рисунком на них. Напротив входа — обвал. Помещение из-за него маленькое и тесное... Ага, мужчины зашевелились. Прижимаясь к камню с огнём, Ксения внимательно следила, как старик подошёл к завалам. Вытянул руку — и на ладони загорелся новый огонёк. Ничего себе... Он маг, что ли? Что он там разглядывает? Ищет ход, чтобы уйти от тех, кто напал на них? "Разобраться бы во всём, — тоскливо подумала Ксения, ёжась от промозглого холода. — А то фиг знает, то ли к врагам попала, то ли..."

Старик обернулся к стоящему воину и кивнул, после чего приблизился к выходу.

Тот осторожно высунулся из укрытия и быстро вышел, держа в руках меч.

Ксения даже про дрожь забыла — так испугалась, что Палач вернётся. Из укрытия-то ни одного звука снаружи не слышно. Но старик встал, как-то так расставив ноги, словно боялся упасть. Что это они? Или воин собирается ему передать что-то тяжёлое?

Через минуту мужчины внесли в укрытие ту самую мёртвую женщину, только без стрелы в горле. Дикая мысль: "Неужели старик такой сильный маг, что сумеет воскресить её?!" Но, когда двое положили её у "порога", оторопевшая Ксения, страстно обнимая нагретый камень, во все глаза следила, как они снимают с мёртвого тела одежду. Постепенно она уверилась, что они предназначают эту одежду ей, Ксении. Первая мысль, возмущённая: "С мёртвой?! Ни за что!" Но старик собрал одежду и разложил её на плите, обломанной по краям и лежащей так, что под нею темнело пустое пространство. Вот под этой плитой он снова разжёг свой огонь. Получилось... как батарея? На которой вещи сохнут? Ксения представила, как она сейчас наденет сухие, горячие вещи... Её снова передёрнуло, но уже от нетерпения — одеться и согреться.

Она даже нерешительно подошла к плите и по-своему переложила тяжёлые от влаги вещи, чтобы они быстрей подсохли, а некоторые ещё и сильно отжала от воды в сторону. Старик кивнул ей и вернулся к мёртвой женщине, возле которой на коленях стоял воин. Ксения даже сначала подумала, не жена ли она этого воина. Ну, или невеста... Но нет. Воин раз обернулся к ней — и в свете огня она увидела спокойное, без всякого сожаления лицо. Правда, была на нём какая-то досада. И это выражение немного озадачило: может, они должны были сопровождать эту женщину куда-то, но у них не получилось? Но если они охрана, то как-то мало горюют по этому поводу. А ведь им от начальства может попасть, что не сумели уберечь...

Ксения взглянула на вещи. Может, она мало что соображает в этом, но шёлк и бархат отличить среди тряпок сумеет. Да ещё вышивка. И не абы какая, а с бисером... Так что женщина, которую они, возможно, сопровождали, была не из бедных... Она снова переложила вещи, чувствуя, как согревается вместе с прикосновением до их просыхающих частей. И вспомнила, как впервые увидела эту женщину. Тогда в памяти отложилась лишь стрела в горле (её снова передёрнуло от жути), но сейчас она смутно припомнила, что на женщине были ещё и украшения.

Ага, вот и они. Старик сложил их рядом с плитой. Старинные. Но для этого мира, наверное, современные? Она сумела отличить браслеты, цепочку с каким-то медальоном и металлический ободок, кажется, золотой. Форма простая, с каким-то мягким изгибом в одном месте, словно клювом, который явно подсказывал, что ободок надевают этим изгибом вперед.

Снова переложив вещи на плите, с удовольствием погружая руки в их ворох, в горячее и сухое, Ксения не сразу заметила, что "её" воин легко поднял на руки мёртвую женщину, на которой осталось лишь белое платье, видимо, нижнее. А когда обернулась на шум шагов, проводила глазами старика, который явно вёл за собой воина с его горестной ношей куда-то между обломками укрытия, в темноту, хотя ранее Ксении показалось, что там сплошной завал. "Наверное, похоронить хотят", — вздохнула она.

Как только мужчины скрылись в этом завале, Ксения стремительно собрала с плиты весь ворох одежды и быстро прижала его к себе, наслаждаясь горячим теплом. Она отсчитала минуты две, в течение которых тело могли положить и... скорее всего — завалить камнями и обломками, а потом вернуться. И с сожалением вернула вещи на плиту. Правда, мужчины задержались дольше, чем она думала.

Прислушиваясь к звукам из завала, которые для неё всё равно недоступны из-за грохочущего ливня с другой стороны, от выхода, Ксения подошла ко второму воину, Хрипящему. Сейчас он молчал, лишь время от времени с хрипом вдыхал, и она боязливо присела на корточки над ним, стараясь понять, жив ли он. Черт лица его не разобрать — из-за сумрака. Поняла только, что у него необычно длинные, чуть не до пояса, тёмные волосы, длинноватое же лицо с острыми скулами (может, потому что лежит?) и длинноватый нос. Общее выражение лица, подчёркнутое темнотой, отличалось странной, отчётливо высокомерной властностью. Будто воин, даже будучи без сознания, помнил, что он... Наверное, высший чин?.. С трудом разобрала, что старик перевязал ему грудь, кажется, полоской его же рубахи, которая сейчас быстро темнела от крови. Рядом с воином, кроме частей его доспехов, Ксения обнаружила какую-то железку — и наконец поняла, почему старик давил раненому на грудь. Кажется, в Хрипящего выстрелили из лука. И даже доспех не помог. Хорошо ещё, как сейчас она видела, слабые струйки пара вздымаются над его лицом, подтверждая, что он жив.

А мужчины всё не возвращались. Ксения даже осмелилась ещё раз прижать к себе охапку подсыхающих вещей, а потом отошла к выходу из укрытия, чтобы осмотреться. Нет, не получится. Ливень продолжал вбивать свои струи в землю, серой завесой закрыв обзор... Но Ксения всё равно стояла у выхода, размышляя о том, что её волнует не столько мысль о том, сумеет ли она вернуться домой, в свой мир, сколько желание понять, что здесь происходит. Да и что — домой? Тридцать четыре года. Свободна. Мама погорюет о пропавшей старшей дочери, но младшая, в семье которой мама живёт, сумеет утешить её. Подруги? С переходом из фирмы бывшего мужа на новую работу подругами стали коллеги, как было всегда. Работа? Нового менеджера по продажам найдут быстро.

Но... не слишком ли быстро она решила, что возврата не будет?

Ксения усмехнулась. Положимся, как всегда, на "авось". В жизни всегда есть место случайности в виде "почему бы и нет?". А пока...

Она вовремя отошла от входа. Вернулись мужчины. Старик сразу поспешил к раненому, а "её" воин сначала тоже попытался выглянуть из укрытия, а потом подошёл к ней. Правда, встал шагах в трёх и обвёл изучающим взглядом, как будто пытался понять, что она собой представляет. Насторожившаяся Ксения постаралась увидеть себя его глазами. Хм. Зрелище, мягко говоря, неприглядное. В обтягивающем брючном костюме, ладно хоть высохшем. Почти. С прилизанными дождём волосами, до сих пор противно влажными... Есть надежда, что такую мокрую курицу не тронет. Мало ли что — она его почти спасла. А вдруг?.. Но, как ни странно, кажется, общий облик незнакомки пришёлся воину по вкусу. Во всяком случае, он слегка приподнял брови и кивнул. А вот туфельки на небольшом каблучке ему точно не понравились. Ксении они, час назад любимые, вообще-то, тоже сейчас не нравились. Она подозревала, что здесь не проходит в них много. Раскиснут в мокрети. Развалятся.

Он даже вздохнул, глядя на них. А Ксения вдруг подумала: "Почему они со мной не знакомятся? Хотя бы имена назвали, что ли?"

Как будто откликом голос старика за спиной. Он, оказывается, успел забрать одежду с плиты, и теперь она висела, перекинутая через его руку.

Не успела она попытаться хотя бы знаками спросить, что они хотят, как воин щёлкнул пальцами, обращая внимание на себя. "Как домашнюю зверюшку позвал, — сумрачно подумала Ксения. — Глядишь, доживу и до свиста!" Но воин знаками показал именно то, о чём она уже догадалась: и он, и старик желают, чтобы она надела вещи погибшей женщины. Может, они просто боятся, что она простудится и заболеет? Ну, заботятся так? Пожала плечами, и старик немедленно встал тоже перед ней.

С облегчением выдохнула, когда поняла, что раздеваться от неё не требуется и что старик сам будет обряжать её. Первым делом он застегнул на её талии пряжку тяжёлой (но главное — из тёплой ткани!) юбки, которая оказалась с разрезом впереди — тот начинался именно от ремня с той самой пряжкой. Глянув на одеяние, как смотрится сзади, поняла, что при ходьбе юбка мешать, распахиваясь, не будет — не слишком широкая.

Придя в недоумение: кого ей придётся изображать в этом — явно же не благородную даму? Или у них тут в таком весь высший свет ходит? — Ксения не сразу поняла, что старик надел на неё бархатный камзольчик с большим вырезом на груди. Не будь на ней джинсовой рубахи, декольте было бы — ой...

Поверх камзольчика появились наплечники. Не полностью металлические, как у воинов, а кожаные, с нашитыми поверх чешуйками.

Так. Юбка нараспашку, пусть Ксения и осталась в джинсах, а теперь ещё и воинские наплечники? "В кого они меня обряжают?" Старик мягко нажал снизу на подбородок Ксении, заставив её высоко задрать голову. Шею обхватил плотный ворот, похожий на привычный ей вязаный воротник-хомут, а поверх него легла металлическая полоса без узоров, насколько Ксения могла рассмотреть, зато с короткой толстой цепью. Последняя заканчивалась вертикальным чёрным прямоугольником, на котором, кажется, промелькнула в сумраке какая-то вырезанная фигурка.

Старик отошёл, удовлетворённо цокнув языком при виде подопечной — на последнее очень сильно понадеялась Ксения. Воин спросил у него о чём-то. Тот пожал плечами и вернулся к плите-батарее, под которой всё ещё полыхал огонь. Пока он там с чем-то возился, воин присел на корточки перед Ксенией и протянул руки к её туфелькам, стукнул пальцами по носам обувки. Она поспешно сняла их. Он повертел их перед глазами, судя по интонации — пробормотал что-то вроде: "Носят же такое чудо-юдо!"

Ксения только вздохнула, переступив босыми ногами. Ненароком подсказанная ею босота, видимо, подстегнула воина. Он встал и от раненого соратника принёс холщовую сумку. Через минуты две Ксения во все глаза таращилась на высокие — выше колена, кожаные, с мехом изнутри сапоги, которые воин на её икрах закреплял, стягивая шнуры... а-а... кажется, это называется поножи? А потом стало всё равно, как называются все эти штуки, потому что призрак простудной судороги пропал навсегда в этих теплейших сапожках! Только мелькнула тень удивления: снаружи трава, деревья в листьях! Почему же так холодно? Впрочем, и в её мире лето бывает проблематичным.

Подошёл старик. Воин выпрямился и отошёл, продолжая наблюдать.

Кожаный пояс юбки был утяжелён двумя ножнами с оружием в них. Причём старик дал возможность вытащить кинжалы и полюбоваться на них. Ксения постаралась не таращить в ужасе глаза (ей?! Оружие?!) и нашла-таки позитив хотя бы в красоте рукоятей, которых подробно не рассмотрела, потому что не до того. Кажется, подходило время, когда ей должны всё объяснить. Она твёрдо решила: если ни воин, ни старик маг прямо сейчас ей всё не скажут, она сама начнёт допрашивать их.

Но, кажется, старик, который увешал её, пока она разглядывала личное оружие, всякими цепочками, ещё не всё отдал ей?

Сначала он показал, как надевать браслеты. А затем чуть поклонился, чего раньше не делал, и с этим лёгким поклоном передал ей тот, возможно, золотой ободок.

Ксения, немного растерянная, повертела украшение в руках. Нет, для её волос ободок подойдёт. Они не очень длинные, чуть ниже лопаток. Правда, сейчас стянуты в хвост. Значит — распустить?

И воин, и старик — внимательно смотрели на неё.

Она стянула резинку с волос, расчесала их пальцами и осторожно водрузила ободок мягким клювом, в котором заметила миниатюрный камешек, на переносицу. Сначала на волосы, но ободок будто сам опустился на лоб и как-то естественно устроился низко над бровями. Не ободок? Налобной обруч?

И что дальше? Почему оба смотрят так, как будто именно от неё ждут чего-то?

2

Она подняла руки поправить обруч — может, зря слишком низко опустила?

И едва не оглохла от громкого голоса! Какая-то старуха орала и бранилась в её голове так воинственно и сварливо, словно Ксения, забывшись, включила наушники плейера на всю мощь!

По привычке схватившись за уши, чувствуя, как по щекам бегут слёзы от боли, причиняемой этим голосом, раздирающим голову и всё тело, она постепенно понимала, что ещё немного — и ноги подломятся. Да она просто-напросто упадёт!

— Заткнись! — рявкнула Ксения.

Странно. Тишина. Похлопав мокрыми от слёз глазами — очищая зрение, она убедилась, что окрик помог. Пока.

Мужчины всё так же стояли в отдалении, терпеливо глядя на неё. Они знали? Ну, что так будет? И чего ждут сейчас?

Старушечий голос нерешительно что-то спросил.

— Я не понимаю, — угрюмо сказала Ксения.

Зато что-то поняли мужчины. Они сразу переглянулись, и старик подошёл к Ксении. Он как-то даже уважительно взял её под руку и отвёл к горячей плите, где и усадил рядом с "печкой", на другую плиту, переломленную так, что у неё появилась спинка. Ксения ещё потянула из-под себя край юбки, на который села неудобно. И вопросительно подняла глаза на старика.

Снова раздался голос старухи. Она сказала что-то очень задумчиво... Вздохнула, будто собираясь мягко упрекнуть или извиниться.

И Ксения потеряла сознание от страшного удара в голову.

... Темнота колыхалась плотными, но слегка полыхающими призрачным светом полотнищами. Где совсем кромешная, где прозрачная, словно подвижный дым, она кутала в свои волны, одновременно обвивая усталое тело чувственными струями тепла и приятными, пусть порой и едкими запахами дыма... Ксения открыла глаза и бездумно уставилась на замкнутый мирок пещерки, в центре которой теплился небольшой костёр. Осторожно отодвинувшись от "спинки" плиточного разлома, женщина повела плечами. Тепло, разве что руки замёрзли без движения.

Господи, как болит голова... Словно котёл, в котором перекатывается нечто тяжёлое, что бьёт по стенкам...

Вскоре, кроме впечатления тепла и темноты, она начала слышать странные звуки, издаваемые явно не одним человеком: хриплое дыхание, слабые постанывания, сонное беспокойное бормотание, шелест одежды... А потом обнаружила на себе тяжёлую тёплую штуку, похожую на плащ. А может, это и было плащом.

— Проснулась? — тихо спросили из темноты.

— Да, — машинально откликнулась она и онемела: поняла!

— Сейчас принесу лепёшек.

Огромная и нелепая в закачавшихся тенях фигура приблизилась к Ксении. Вблизи, когда он встал вполоборота к ней и к огню, по измождённому лицу и впавшим глазам она узнала "своего" воина. Он присел рядом, на соседнюю плиту, и протянул лепёшку и горячую глиняную плошку с травяным чаем, в котором она, к изумлению своему, легко сумела разобрать вкус нескольких трав.