Отпуск и все-все

— Ты знала, что будет больно?

— Догадывалась, а что было делать?

— Не спешить, старуха сказала, что можно было резать по одной.

— А если бы я не успела?

Вздохнув, герцог погладил импульсивную супругу по голове и спросил:

— Хочешь пить?

— Очень, только чур, наливку не предлагать!

За минувшие годы фраза стала дежурной шуткой, и невольно улыбнувшись, Вран напоил жену кисленьким ягодным соком пополам с водой и уложил на подушки.

— Поспи, может все же вызвать Руиму?

— Справлюсь, всего две деревни осталось, — храбрясь, пробормотала Маргарита и тут же уснула.

Поутру поехали в Середу. На этот раз начать резать невидимые нити было страшнее, тело не забыло ужасной боли и сопротивлялось. Следуя совету, Рита принялась резать нити по одной, но было только хуже: боялась потерять сознание раньше, чем закончит резать все. Последние рванула пучком и радостно провалилась в беспамятство. Очнулась уже в Верхней, герцог, вглядываясь в лицо жены, сам растолкал ее:

— Рита, он почуял, сейчас ночь, и люди стали умирать, мы уже раздали хлеб, дело за тобой.

Под руки герцог и солдаты привели Маргариту в центр деревни, и, увидев мерцающее и дрожащее марево, по которому уходили жизни, она рванула все нити и послала по улетающим обрывкам несколько слов и кровь, хлынувшую из носа. Все.

День давно начался и даже перевалил за середину, когда Рита вновь открыла глаза и услышала знакомую брань — ругались Вран и Руима. Хранительница отчитывала герцога, как мальчишку, а он и не возражал. Голоса были рядом, наверное, в соседней комнате. Посмотрев на легкую сорочку, Рита завернулась в простыню и выглянула к спорщикам:

— Вран, почему ты позволяешь так себя называть? На нее плохо повлияло общение с твоим дядей, привет, Руима, как дети?

Набрав полную грудь воздуха для ответа, Руима выдохнула, повинуясь жесту Врана и улыбнувшись, сказала:

— Дети хорошо, опять разносят поместье, королева попросила немного тишины в эту ужасную жару.

— А чего это вы переглядываетесь, случилось что-то, о чем я не знаю? — спросила Рита, увидев миску с крупными спелыми ягодами на столе и направляясь к ней поближе. Хранительница и герцог переглянулись и опять промолчали.

— Ну, говорите уже, то, что это проделки Наблюдателя я уже догадалась, один вопрос — зачем ему столько энергии? Хранительница и Вран переглянулись в третий раз — эта синхронность ужасно раздражала.

— Ну, говорите уже, что случилось? — растирая языком третью ароматную клубничину, возмутилась Рита.

— Э-э-э, милая, а ты хорошо себя чувствуешь?

— Что за вопрос? Нормально я себя чувствую, смотрю, вы меня даже переодели, и кровь вытерли... — Голос затухал, в голове вдруг пронеслось — сорочка. Посмотрела на себя — моя сорочка, из тонкого трикотажа цвета 'розовый поросенок', вытертая до дыр сорочка, оставшаяся почти четыре года назад дома...

— Я была там? — Язык не повернулся сказать 'дома'.

— Да, — кивнул муж.

— Наблюдателю удалось то, что он хотел, то для чего он вытянул три деревни — он вернул тебя домой.

Я немножко посидела, переваривая услышанное. Руима принялась ходить из угла в угол, бросая на меня косые взгляды.

— А почему я вернулась?

— По счастливой случайности! — завопила моя наставница. — По чистой идиотской случайности! Этот гад не знал, что ты беременна!

— Что? — И тут проглоченная с таким удовольствием клубника встала поперек горла.

— Не волнуйся, милая, все хорошо, тебя не было всего три часа.

Я бы ему сказала, нет, я даже честно пыталась это сделать, но меня неудержимо вывернуло красным ягодным пюре с жутким запахом прямо на чистый пол. Утираясь подсунутым мужем белоснежным платочком, я просипела:

— Повторите еще раз. Наблюдатель вернул меня домой, а я вернулась только потому, что беременна?

— Да, — гаркнула Руима, — и если бы ты не успела перерезать все одним ударом — потеряла бы ребенка и осталась бы в своем мире!

О-о-о. — Виски заломило. — Сараниэ! Доченька! — Боль ввернулась в голову, и я опять сползла в темноту.

Очнулась от мерного покачивания носилок. Меня перемещали в пространстве четверо дюжих парней в одинаковой форме. Взглянув вокруг, я решила, что природе не хватает органических удобрений, но желудок был против. Рядом тут же оказался Вран, придержал, помог сесть, носильщики отбежали на приличное расстояние при первых же спазмах.

— Все хорошо, любимая, скоро будем дома, Руима перекинет нас телепортом, мы уже почти вышли из антимагической зоны. Кивнув, я вновь легла, только ничком, и попросила пить. Кое-как дотерпела до телепорта, потом встала:

— Я пойду сама, никому не говори, что я опять буду страшная и веселая, ладно?

Муж серьезно кивнул.

Степь

Далеко в степи виден костер. Высоко взлетают искры, танцуя в темном небе. Мужчина и женщина сидят у костра — ужин съеден, ноги гудят от усталости, но спать еще не хочется; завтра они сделают первые шаги в глубину Великой степи, а пока где-то вдалеке шумит лес, над головой бездонное небо, и со всех сторон обнимает волшебница-ночь.

— Вран, а на чем ездят в степи?

— На лошадях, есть особая степная порода. Однажды учитель в наказание заставил меня выучить длинное повествование, древнюю легенду о битве в степи, так там даже ритм был, как стук копыт.

— Расскажи, — попросила девушка, опираясь на лежащее на земле седло.

— Она длинная, ее положено читать в седле.

— Хи-хи, седло у тебя за спиной, ты вполне можешь в него сесть.

Парень устроился в простом кожаном седле, сброшенном с облачной лошадки, и завел речитативом:

— Скачут кони по степи.

— Скачут.

— Идет великая битва.

— Идет.

— Заплачут женщины в жилищах.

— Заплачут.

— Мы выстоим, одолеем,

— Придем.

Вран проговаривал-пропевал речитативом, а Рите, глядящей в костер, чудились летящие над морем травы кони, всадники с искаженными лицами и вскинутым в руках оружием. Крики и стоны, лязг и скрежет, вот огненный конь заметил ее краем глаза и, храпя, вскинув морду с выпученными глазами, пошел боком, толкая коня противника; всадники, приподнявшись на стременах, яростно ощерясь, пронзили друг друга взглядами и вскинули копья. Но второй коварно пырнул коня, успев отскочить, и огненноглазый, тонконогий конь упал на бок, подминая всадника, и его огненные, полные муки глаза оказались почти у самого лица девушки. Завороженная словами древней песни она протянула руку к огню и отправила в него сгусток исцеляющей магии. Пламя мягко качнулось в стороны, конь дрыгнул длинными ногами и встал. Толкнул мордой упавшего хозяина, и тот, со стоном ухватившись за узду, поднялся. Они уходили в огненный закат, туда, где еще шла битва, но конь повернул узкую длинную морду на широкой шее и, вглядевшись огненными очами в глаза девушки, тонко заржал.

— Вран! Ты видел?

— Что?

— Огненного коня?

— Кого?

— В костре, пока ты читал легенду, я видела коня с огненными глазами и битву, и воинов, коня ранили, и я помогла, а потом он смотрел на меня и ржал...

— Рита, — устало вздохнул Вран, — огненный конь — это степная легенда времен той же битвы, говорят с ним смог подружиться основатель династии Риинер, и конь вынес его из битвы, но после смерти хозяина конь вернулся в степь, и искры, бывающие в сумерках над землей, — это брызги от его подков. Некоторые верят, что там, где видны искры, закопан клад, но это очередная легенда бедняков, мечтающих о быстром обогащении. Давай спать.

— Давай, — вздохнула девушка, все это время вглядывающаяся в огонь в надежде увидеть огненноглазого иноходца.

Завернувшись в плащи, путники вскоре уснули и не видели, как из темноты ночи шагнул огненноглазый конь, фыркнул теплым дыханием в разметавшиеся волосы спящей девушки, а потом топнул копытом в затухающее пламя костра. Искры взвились и опали.

Утром Вран, с изумлением глядя в пепелище, позвал Риту:

— Леди, идите сюда!

Девушка подошла, переплетая косу. В кострище отчетливо виднелся спекшийся отпечаток копыта, рядом лежал камушек, гладкий, словно окатанный водой, в форме лошадки, похожий на детскую самоделку из грубоватой глины.

— Огненный конь был здесь и оставил подарок.

— Что это?

— Амулет, попробуйте взять его.

— Он, наверное, горячий?

— Нет, угли давно остыли, возьмите, думаю, теперь у вас есть конь.

Девушка потянулась и взяла из кострища фигурку лошади, дунул степной ветерок, сметая крошки пепла, вымазанный сажей бочок глянцевито блеснул на утреннем солнышке. Рита вынула из-за пояса приготовленный для умывания лоскуток и потерла коню бочок, камушек ощутимо нагрелся и тут же остыл. Ойкнув, Рита едва не уронила камень на землю.

— Что миледи?

— Это действительно амулет, — изумленно проговорила девушка, — конь сказал, что я смогу его вызвать куда угодно, положив камень в костер, но он будет возить только меня.

— Да, миледи, — Вран пожал плечами. — Вы хотите ехать к Южным Сестрам одна?

— Нет, пойдем, как и собирались — пешком, нам некуда спешить, погоня ищет нас в другом месте.

Кивнув, парень начал собирать плащи, решив перекусить в другом месте, как же он не заметил, что неподалеку стоит источенный ветрами камень конского бога, которому поклоняются степняки? Мало ли кто еще выйдет к костру на границе Степи. Рита, не понимая торопливости спутника, ласково поглаживала камушек, вспоминая огненные видения, потом бережно уложила подарок в мешок и тронулась в путь — впереди еще много дел!

Обед

Бывшая Верховная Хранительница Династии Риинер, а теперь просто младшая принцесса Руимасолариэсс Риинская стояла (стоя) за поворотом лестницы, ведущей в ее личные покои, и наблюдала за творящимся чуть ниже безобразием. Широкая площадка, соединяющая лестницы и галерею, была украшена старинным полным доспехом готического типа. То есть фигурой, напоминающей человека из толстого железа, (зато — лишнее) с золотыми наградными бляхами от пятого короля Династии Риинер. Доспех принадлежал знаменитому военачальнику, сестра которого стала впоследствии женой короля, и соответственно он сам стал родственником Династии, из великого почтения его доспехи так и остались в построенном им замке. Особенный интерес представляли не доспехи, а надетая на них перевязь со знаменитым мечом, длиной (длинной) почти полтора метра и шириной в ладонь. Сейчас Руима наблюдала, как двое сорванцов, помогая друг другу, пытались сдернуть перевязь или хотя бы извлечь этот меч из ножен. Худенький чернявый Вир обезьянкой взобрался на коленную пластину знаменитого предка, а более осторожная, высокая и белокурая Анатиэ поглядывала вниз, на лестницу, опасаясь зрителей. Они и думать забыли, что покои матери находятся выше, скоро время обеда и все прочее, что нужно продумать перед таким ответственным делом. Заметив, что сын вот-вот свалится, Хранительница неслышно выступила из-за каменной консоли и подхватила сорванца за шиворот. Сорвавшаяся пластина загремела вниз по лестнице. Анатиэ подпрыгнула и, распахнув голубые глаза, выдавила:

— Мама!

— Итак, Вирсоритас, что вы тут делаете, молодой человек? Кажется сейчас у вас занятия с мэтром Рошелисом? И кажется именно по истории Династии? Ну-ка быстро расскажите мне о славном воине, коленную пластину с любимых доспехов которого вы только что отправили в путешествие?

Крутанувшись в цепких руках матери, мальчишка уставился ей в лицо медовыми глазами и оттарабанил:

— Благородный воин лорд Даннелиас эт Бор жил в период правления Четвертого и Пятого королей Династии Риинер. Был потомком славного рода воителей и прославился своими победами в Тринадцатой битве, в Сколландских походах и личным единоборством с тремя братьями ярлами Свеннсонхардами. Особенно знаменит его меч, по слухам выкованный знаменитым магом-кузнецом Кулербасом, говорят, одним ударом Даннелиас эт Бор мог срубить сразу десяток голов!

Восторженно крутанувшись на крепком воротнике камзола, Вир засучил ногами.

— Ну что ж, — сказала строго мать, скрывая улыбку, — ответил верно, хотя и слишком эмоционально. Однако пластина сорвана, в наказание сам пойдешь к кузнецу и попросишь его вернуть часть исторического доспеха на место, вместо десерта.

Обрадованный Вир, едва его ноги коснулись пола, тут же унесся вниз по лестнице. Подумаешь десерт! На кухне всегда можно стянуть плюшку с изюмом или любимым маминым желе, а вот в кузницу ему одному ходить запрещалось. А тут такой случай!

— А теперь поговорим с вами, юная леди, — строгим голосом сказала Руима и тут же схватилась за голову: — Анатиэ, нет!

Ну вот, что с ней делать, в который раз думала Хранительница, оглядывая когда-то милое голубое платье, которое она надела вместо привычной черной хламиды, чтобы порадовать мужа. Теперь платье было противного, поросяче-розового цвета! Руима перевела взгляд ниже и содрогнулась: доспехи, стены и даже волосы несчастной малявки были того же противного оттенка. Такими стихийными выбросами магии Анатиэ радовала близких едва ли не с рождения, стоило ей занервничать — и вуаля! Королева-мать смеялась и советовала обучить девочку крашению в другие цвета — это будет очень выгодно королевству, а родители не могли поставить хулиганку в угол: потом приходилось дня три перекрашивать замок.

— Что, у меня волосы тоже розовые, — вздохнула мать.

— Ага, — закивала Анатиэ и разревелась.

— Тихо! — шикнула Руима, наблюдая, как розовый цвет пополз вниз по лестнице.

— Вот твое наказание — возвращаешь цвет назад и в обед лишаешься десерта, я пойду, переоденусь.

Магическая одежда не поддавалась перекрашиванию, но Уль опять будет подшучивать, что жены дома нет, только Хранительница. Вернувшись в комнаты, Руима вернула естественный цвет волосам и глазам, но переодеваться не стала, пощелкав пальцами, обратила заклинание. Беда с этими стихийниками! Сила поддается контролю только после совершеннолетия, а постоянная экранировка вредна для развития способностей. А уж когда близнецы вместе, лучше быстренько выкопать ямку и улечься, накрывшись гробиком. Анатиэ еще и ответственная ужасно: старшая, дочь, гордость рода, поэтому испугаться может разлитого за столом компота или неверно спетой ноты — и все вокруг розовеет. Бедный учитель музыки сбежал, устав перекрашивать свою шевелюру. А Вир, ох проказник, как был горд Ульсоритас, когда у них родились сразу девочка и мальчик, и оба с магическими способностями! Хорошо, что рядом была Маргарита, и с помощью Благословения она держала малышей в узде — малейшие колики вызывали не только моментальное окрашивание в розовый цвет от Анты, как ее звала герцогиня, но и столб огня из соседней кроватки или фонтан искр, что немногим лучше. А уж когда у малышей начали резаться зубы! К счастью, к этому времени Рите уже самой было тяжеловато носиться по королевству, и принц с принцессой нагрянули к герцогине в гости. Поездки были только по герцогству и только с детьми. Вечерами утомленная герцогиня падала на руки мужа и засыпала прямо за столом под благодарные вздохи сопровождающих. Да-а-а, веселые были денечки, так что сейчас все уже намного проще — утешила себя Хранительница и, поправив прическу, вновь решила спуститься к обеду, может на этот раз получится?