Отпуск и все-все

Семейные истории Династии Риинер.

Сборник рассказов.

Отпуск

Герцогиня месила тесто. Ей так хотелось наорать на любимого мужа или стукнуть кулаком по столу, и очевидно это желание было написано на ее лице большими буквами, потому что муж, выйдя 'на минуточку', обратно так и не появился. Его подчиненные скрывались в колючих малиновых кустах, а больным было наплевать на ее настроение, и поэтому Маргарита месила тесто.

Вбивая кулачки в еще липкую массу, она размышляла, монотонная физическая работа позволяла спокойно думать, без желания прибить оппонента. Вот уже три года как они с Враном женаты, и народ в общей массе попривык к новой герцогине эт Верис. Все знают, что официальные наряды она носит неохотно и только по большим праздникам, зато из любимой зеленой мантии может не вылезать всю неделю поездки до дальнего села с очередной вспышкой оспы или кори. Привыкли к необычному поведению знатной дамы — вместо руководства поваром или кухаркой Ее Светлость сама частенько парится у плиты, а то и у костра, так часто им с мужем приходится мотаться по немаленькому королевству с королевскими поручениями.

Привыкли и даже стали одобрительно качать головами, встречая герцогиню с ребенком, спешащей в двуколке в новооткрытую школу для девочек или в знаменитую на все королевство лечебницу мэтра Санрина. Но сейчас Маргарита не думала о своей внешности или поведении, она готовила лечебный хлеб, а заодно вымещала свое раздражение и непонятное самой себе желание заплакать.

-Хорошо сделанная работа осушит любые слезы, — приговаривала когда-то бабуля, утирая внучке вспотевшее лицо фартуком. — Или хотя бы не оставит на них сил, — добавляла она, устало присаживаясь рядом и поглаживая скрюченные, черные от травы и земли пальцы.

Поведению Маргариты удивлялись даже знатнейшие дамы королевства: получив столь высокий титул и привилегии, девушка могла наслаждаться светской жизнью, балами и приемами, модными живыми фигурами или экзотическими цветами. Но Рите скучно было сидеть разряженной куклой, даже тогда, когда этого требовали приличия и состояние здоровья. Узнав о своей беременности, она заинтересовалась производством колыбелей и сманила в герцогство столичного мастера, у которого когда-то купила саквояж-аптечку; дабы жители герцогства не испытывали нужды в кожаных кроватках-переносках, колясках с кожаным верхом и специальных сумках для беременных — на двух лямках.

Когда по всему герцогству протрубили трубы, возвещая рождение наследницы, интерес перекинулся на развивающие игрушки и фасоны детской одежды. Увидев, во что полагается одевать маленького ребенка знатных родителей, герцогиня выразилась в том духе, что понимает, почему в аристократических семьях так мало детей — ты еще выживи в таком количестве тряпок! Герцог лишь улыбнулся и пожал плечами: ему было все равно, во что одета его крошечная дочурка, он еще не опомнился от самого факта ее рождения и, нежно улыбаясь мужу, герцогиня взялась за серебряные ножницы с витыми неудобными ручками.

Месяцев через десять-двенадцать привыкли и к этому. Няньки перестали шептаться по углам и закатывать глаза — дочь герцога шагает за ручку с мамой всего в двух рубашках, чуть-чуть украшенных лично вышитыми герцогиней цветами, и даже без корсета! Даже вместо парадного головного убора у малышки чепчик! Да-да! Простой деревенский чепец, только маленький, и даже без парчи, разве можно назвать украшением, достойным будущей герцогини, эту жалкую полоску кружев? Да любая лавочница оденет свое дитя наряднее!

Вспомнив о дочери, Рита прикрыла глаза и смахнула рукой упрямую прядку, падающую на щеку. Теперь добавить побольше семян тмина и тыквенных семечек, хорошо бы еще моркови и яблочного повидла, но увы, морковь еще не выросла, а старой уже и нет, а повидло вон стоит, ждет своей очереди.

Малышку Сарианиэ пришлось оставить в замке — герцог боялся брать дочь так далеко от дома, да еще и в такое место, откуда Рита не могла открыть телепорт. Три деревушки, стоящие полукольцом под защитой каменного кряжа, назывались незатейливо: Нижняя, Верхняя и Середа. Дух-Хранитель поместья, которого удалось убедить стать управляющим герцогства, не мог даже приехать в эти деревни: он был существом, привязанным к магии, а здесь она не работала. Вот и приходилось герцогу хотя бы раз в год добираться до деревушек лично, чтобы собрать налоги и узнать нужды жителей. В этом году герцогиня упросила мужа взять ее с собой — хотелось побыть вместе подальше от скучных церемоний и толпы слуг. Вот и побыли — в деревнях была эпидемия.

Небольшой отряд: всего десять человек и герцог с герцогиней въехали на пыльную улочку Нижней деревни. Вокруг было тихо. Нет, конечно, в деревне гораздо тише, чем в городе, особенно в жаркий летний полдень, но тут тишина была особая — неподвижная. Герцог поднял руку, призывая отряд остановиться, потом просемафорил двум воинам, спрыгнув с коней, они втроем направились к ближайшей избе. Выскочив через пару минут назад, Вран и воины остановились у ворот и замерли в нелепой позе. Потом герцог встряхнулся и прокричал:

— Оставайтесь на месте, здесь больные, мы сейчас обойдем деревню, поищем тех, кто сможет рассказать, что случилось.

Герцогиня кивнула и, подумав, велела оставшимся воинам спешиться и, отойдя в сторону леса, устроить привал. Через полтора часа вернулся герцог, не подходя близко, он сообщил, что вся деревня лежит, от старого до малого. Отыскалась старуха — Травница, магией она здесь пользоваться не может, но варит отвары и кормит без малого полсотни человек. Скотину просто согнала в корду, сил хватает только натаскать им воды, а сено там есть. Герцогиня решительно принялась расспрашивать:

— Когда заболели, какие симптомы, почему Травница здорова? Чем лечит и какая помощь нужна?

Герцог по порядку отвечал:

— Заболели все в один день, с утра не смогли подняться самые слабые — старики, потом улеглись взрослые, последние заболели дети. Травница говорит: ее не было в деревне, она в лес ходила за травами, пришла к обеду, или чуть позже, а ее уже все ищут. Помощь нужна, но ты должна вернуться в замок, я останусь и попробую помочь.

— Сколько уже болеют?

— Неделю.

— Умершие есть?

— Трое стариков.

— Я остаюсь, нужно проверить другие деревни, похоже, болезнь не заразная.

Герцог ругался, кричал, уговаривал, но Рита просто тихо подошла, обняла, прижалась и ласково шепнула:

— Мы вместе — это главное. И еще, моя магия здесь работает.

— Как работает? — поразился герцог.

— Не вся, работает Благословение Династии и небольшая часть магии крови, здесь, похоже, магическая эпидемия.

Герцог только бессильно выругался. Около года назад на территории герцогства эт Верис начались эпидемии. Они конечно и раньше случались, но примерно в таком же количестве, как и во всей империи и конечно преимущественно весной и осенью, с началом грязи, слякоти и сырости. Но теперь болезни изменились, и умирать люди стали чаще. С появлением лечебницы вести об эпидемиях стали добираться быстрее, и герцогиня, пользуясь своими иномирными знаниями, несколько раз помогала остановить болезнь в рамках одного села или пары деревень. Однако все это было там, где действовала магия, где можно было вызвать на подмогу окрестных Травников, спросить совета у более опытных с помощью голубиной почты или магического вестника. Здесь же правители и десяток воинов остались одни.

Первым делом, убедившись, что жену никуда отправить не получится, герцог отправил по паре воинов в соседние деревушки. Герцогиня пошла с обходом больных, велев сначала остальным воинам позаботиться о животных. Старая Травница ковыляла возле нее, сильно припадая на правую ногу. Из разговора с ней Рита поняла, что кроме оглушающей слабости болезнь себя никак не проявляет. Люди так слабы, что старухе приходилось держать младенцев у груди матерей, только дети могут нормально есть, по сути, старики умерли от голода. Покачав головой, Маргарита спросила, есть ли Травицы в других деревушках, оказалось, что нет. Возможно, там уже и живых нет, поняла герцогиня. Что же делать? Остаток дня, передвигаясь из избы в избу, воины и женщины поили больных парным молоком и теплым бульоном, некоторые безучастно лежащие люди уже не могли глотать, и только дети немного оживлялись, увидев новые лица. На закате герцогиня отослала уставшую старуху спать и, выйдя на крыльцо общинного дома, где решено было остановиться, присела по давней привычке на ступеньку.

Рита

Над головой сияло яркими всполохами небо, руки и ноги гудели от нагрузки, в голове не осталось ни одной мысли. Из домика вышел муж, присел рядом, обнял горячей рукой — я и не заметила, как замерзла.

— Что можно сделать?

— Не знаю. Болезнь магическая, но в этом месте не действует магия!

— Кроме твоей.

— Кроме моей магии крови.

— А почему?

— Потому что я из другого мира... Опять Наблюдатель? Но ведь он живет в столице и доклады о его жизни Рас получает каждую неделю!

— Рита, я вообще не уверен, что тот, кто живет в столице — Наблюдатель. — Вран поежился. — В плену, я многое видел, не все понимал, я не маг, но видел много. И я видел, как адепты учились передавать свою личность человеку. Они учились на живых людях, придавали им свою внешность, вкладывали свои желания или мысли, называли их 'подопытными' — и это было страшно. Иногда эти люди, на которых учились, сходили с ума, пытаясь содрать с себя чужую личину. А иногда полностью принимали. И это было еще страшнее.

— Но если есть возможность, что Наблюдатель на свободе, а магия работает в месте без магии — значит, он жив и что-то затеял? Зачем ему смерть этих деревень?

— Давай подумаем вместе. Его сеть разрушена, адепты захвачены, вернуться он, наверное, не может...

— А может и не хочет, — хмыкнула я.

— А может и не хочет, — кивнул муж. — Так что ему может понадобиться в наших землях?

— Месть?

— Для мести уничтожение трех отдаленных деревушек маловато.

— Ресурс?

— Что это?

— Возможно, он копит силу для чего-то, о чем мы не знаем?

И тут мне стало страшно, я поняла, что, скорее всего, угадала. Вот почему люди еще живы — он тянет из них силы для чего-то очень большого и для него важного? Хочет вернуться домой? Убить нас? Или просто выбросить из этого мира меня? Мороз так прошел по коже, что Врана шатнуло.

— Что? — спросил он, требовательно заглядывая в глаза.

— Нужно придумать, как он сумел наложить заклятье сразу на три деревни.

— А что бы сделала ты?

— Отравила колодцы...

Стукнув себя по лбу, я все поняла: Травница не просто уходила из деревни, она пила другую воду — из лесного ключа, а к ее возвращению зелье в воде распалось, позволив, однако, захватить заклинанием всех жителей. Вскочив, я готова была бежать и что-то делать, но муж мягко усадил меня обратно.

— Что нужно сделать?

— Кормить и поить, пока я не придумаю, как убрать заклинание. Нужна бы конечно помощь, но мы далеко от замка, попробуем справиться сами.

* * *

Всю ночь герцогиня ходила вокруг дома, соображая, как можно снять заклинание и не убить при этом людей. Воины-посыльные вернулись, сказав, что в других деревнях то же самое — все лежат, но и там нашлись помощники: охотник, вернувшийся из леса, и маленькая девочка с бабкой, ходившие в гости к родне, да заплутавшие дорогой.

Тесто становилось все более упругим и гладким, вот уже совсем перестало прилипать к рукам. Оторвавшись от стола, Маргарита заглянула в печь: хорошо, огонь еще только разгорелся, тесту понадобится время, чтобы подойти на теплой печке. В кустах малины под окнами шевеление стихло, уползли, наверное.

К утру и нежному розовому рассвету решение было найдено — сразу оборвать нити нельзя, значит нужно приготовить зелье на крови герцогини, которое отсечет нити, но не сразу. Засев за стол у одинокой свечи, Рита долго подбирала ингредиенты, и когда солнце выплыло из-за ближайшей горушки, составила список растений для добавки в зелье и условия их максимальной эффективности. Перечитывая, усмехнулась — муки добавить, хлеб получится... О, а это и есть решение! Пища усваивается медленнее воды, значит, обрывание связи будет растянуто во времени, что ж дело за малым — испечь хлеб. Лениво потянувшись, герцогиня стала раздумывать, кому бы поручить сие ответственное мероприятие, как из комнат потянулись мужчины, выспавшиеся, отдохнувшие, бодро улыбающиеся и приветствующие свою госпожу. Вот тут Рита и ощутила, что мантию она не меняла уже несколько дней, что глаза красные и воспаленные, волосы сбились в колтун, и вообще, пора кого-нибудь побить или пойти поставить тесто для лечебного хлеба!!!

Аккуратно вылепленные булки лежали на гладких деревянных досках, чуть присыпанных мукой, и мерно дышали пузиками, поднимаясь. Приподняв льняное полотенчико, герцогиня поумилялась и еще раз заглянула в печь — пора! Каждая булка бережно перекладывалась на широкую деревянную лопату и 'съезжала' на чисто выметенный под печи, устланный капустными листьями. Слегка брякнула заслонка. Можно выпрямиться и вымыть руки, часа полтора лучше не заглядывать. Оправив косынку, Маргарита вышла на крыльцо и негромко сказала в сторону ближайших кустов:

— Выбирайтесь, я успокоилась. Соберите хоть яиц да молока, я вам омлет пожарю. Кусты зашевелились активнее, и из них вылетел явно от дружеского тычка молодой парень — самый юный воин в отряде. Герцогиня по-матерински его опекала, и хитрые старшие товарищи решили не вызывать огонь на себя. Опытные, — подумала Рита, — вспоминая, как, однажды разгневавшись, не удержала огненную стихию — и спалила все шелковые вещички в радиусе пятидесяти метров. Мало того, что ее служанки едва не лишились волос и чулок, так еще и у всех стражников штаны попадали: в воинском облачении все шнурки для прочности делали из шелка.

— Вот и хорошо, Шотиэ, возьми корзинку и сходи в курятник, а вы бездельники, молока принесите, скоро пойдем больных лечить. — Шуршание в кустах прекратилось, и вскоре раздалось мычание удивленных коров.

Вран услышав, что Ее Светлость накормила всех солдат завтраком, поела сама и теперь в благодушном настроении ждет его в доме, улыбнулся и, поблагодарив паренька, поспешил на запах отличного горячего завтрака: яичницы с салом и свежего молока. Рита встретила его улыбкой, прижалась на минутку губами к щеке, вдыхая теплый родной запах, и тут же усадила за стол.

— Поешь сам дорогой, нам уже пора пробовать лекарство.

— Я с вами! — Поднялся было герцог.

— Тссс, все остынет! Поешь и придешь.

Успокоительно погладив мужа по щеке, Маргарита взяла свежеиспеченную булку хлеба, крынку с молоком и пошла в ближайшую избу. Размочив хлеб в молоке, пальцем пропихнула в рты лежащим рядом мальчику и девочке, то ли погодкам, то ли близнецам, потом перешла к их родителям, поняв, что надо делать солдаты разошлись по деревеньке. К обеду все были накормлены. Выйдя примерно в центр деревушки, Маргарита подняла вверх руки и, изобразив ножницы, обрезала невидимые никому, кроме нее, нити, уводящие уходящие на север. И тут же пришла боль. Поселилась в голове, в руках, во всем теле, наполняя его словно водой. Сначала она была далекой и нестрашной, но каждая секунда добавляла еще капельку. Всего каплю, какая малость! Но капли грозили превратиться в лавину. Вран вскрикнул и подхватил падающую жену. Очнулась Рита уже в доме, лежа на широкой постели. Вран сидел рядом и держал ее за руку. Увидев, что глаза жены открылись, укоризненно посмотрел:

— Ты знала, что будет больно?

— Догадывалась, а что было делать?

— Не спешить, старуха сказала, что можно было резать по одной.

— А если бы я не успела?

Вздохнув, герцог погладил импульсивную супругу по голове и спросил:

— Хочешь пить?

— Очень, только чур, наливку не предлагать!

За минувшие годы фраза стала дежурной шуткой, и невольно улыбнувшись, Вран напоил жену кисленьким ягодным соком пополам с водой и уложил на подушки.

— Поспи, может все же вызвать Руиму?

— Справлюсь, всего две деревни осталось, — храбрясь, пробормотала Маргарита и тут же уснула.

Поутру поехали в Середу. На этот раз начать резать невидимые нити было страшнее, тело не забыло ужасной боли и сопротивлялось. Следуя совету, Рита принялась резать нити по одной, но было только хуже: боялась потерять сознание раньше, чем закончит резать все. Последние рванула пучком и радостно провалилась в беспамятство. Очнулась уже в Верхней, герцог, вглядываясь в лицо жены, сам растолкал ее:

— Рита, он почуял, сейчас ночь, и люди стали умирать, мы уже раздали хлеб, дело за тобой.

Под руки герцог и солдаты привели Маргариту в центр деревни, и, увидев мерцающее и дрожащее марево, по которому уходили жизни, она рванула все нити и послала по улетающим обрывкам несколько слов и кровь, хлынувшую из носа. Все.

День давно начался и даже перевалил за середину, когда Рита вновь открыла глаза и услышала знакомую брань — ругались Вран и Руима. Хранительница отчитывала герцога, как мальчишку, а он и не возражал. Голоса были рядом, наверное, в соседней комнате. Посмотрев на легкую сорочку, Рита завернулась в простыню и выглянула к спорщикам:

— Вран, почему ты позволяешь так себя называть? На нее плохо повлияло общение с твоим дядей, привет, Руима, как дети?

Набрав полную грудь воздуха для ответа, Руима выдохнула, повинуясь жесту Врана и улыбнувшись, сказала:

— Дети хорошо, опять разносят поместье, королева попросила немного тишины в эту ужасную жару.

— А чего это вы переглядываетесь, случилось что-то, о чем я не знаю? — спросила Рита, увидев миску с крупными спелыми ягодами на столе и направляясь к ней поближе. Хранительница и герцог переглянулись и опять промолчали.

— Ну, говорите уже, то, что это проделки Наблюдателя я уже догадалась, один вопрос — зачем ему столько энергии? Хранительница и Вран переглянулись в третий раз — эта синхронность ужасно раздражала.

— Ну, говорите уже, что случилось? — растирая языком третью ароматную клубничину, возмутилась Рита.

— Э-э-э, милая, а ты хорошо себя чувствуешь?

— Что за вопрос? Нормально я себя чувствую, смотрю, вы меня даже переодели, и кровь вытерли... — Голос затухал, в голове вдруг пронеслось — сорочка. Посмотрела на себя — моя сорочка, из тонкого трикотажа цвета 'розовый поросенок', вытертая до дыр сорочка, оставшаяся почти четыре года назад дома...

— Я была там? — Язык не повернулся сказать 'дома'.

— Да, — кивнул муж.

— Наблюдателю удалось то, что он хотел, то для чего он вытянул три деревни — он вернул тебя домой.

Я немножко посидела, переваривая услышанное. Руима принялась ходить из угла в угол, бросая на меня косые взгляды.

— А почему я вернулась?

— По счастливой случайности! — завопила моя наставница. — По чистой идиотской случайности! Этот гад не знал, что ты беременна!

— Что? — И тут проглоченная с таким удовольствием клубника встала поперек горла.

— Не волнуйся, милая, все хорошо, тебя не было всего три часа.

Я бы ему сказала, нет, я даже честно пыталась это сделать, но меня неудержимо вывернуло красным ягодным пюре с жутким запахом прямо на чистый пол. Утираясь подсунутым мужем белоснежным платочком, я просипела:

— Повторите еще раз. Наблюдатель вернул меня домой, а я вернулась только потому, что беременна?

— Да, — гаркнула Руима, — и если бы ты не успела перерезать все одним ударом — потеряла бы ребенка и осталась бы в своем мире!

О-о-о. — Виски заломило. — Сараниэ! Доченька! — Боль ввернулась в голову, и я опять сползла в темноту.

Очнулась от мерного покачивания носилок. Меня перемещали в пространстве четверо дюжих парней в одинаковой форме. Взглянув вокруг, я решила, что природе не хватает органических удобрений, но желудок был против. Рядом тут же оказался Вран, придержал, помог сесть, носильщики отбежали на приличное расстояние при первых же спазмах.

— Все хорошо, любимая, скоро будем дома, Руима перекинет нас телепортом, мы уже почти вышли из антимагической зоны. Кивнув, я вновь легла, только ничком, и попросила пить. Кое-как дотерпела до телепорта, потом встала:

— Я пойду сама, никому не говори, что я опять буду страшная и веселая, ладно?

Муж серьезно кивнул.

Степь

Далеко в степи виден костер. Высоко взлетают искры, танцуя в темном небе. Мужчина и женщина сидят у костра — ужин съеден, ноги гудят от усталости, но спать еще не хочется; завтра они сделают первые шаги в глубину Великой степи, а пока где-то вдалеке шумит лес, над головой бездонное небо, и со всех сторон обнимает волшебница-ночь.

— Вран, а на чем ездят в степи?

— На лошадях, есть особая степная порода. Однажды учитель в наказание заставил меня выучить длинное повествование, древнюю легенду о битве в степи, так там даже ритм был, как стук копыт.

— Расскажи, — попросила девушка, опираясь на лежащее на земле седло.

— Она длинная, ее положено читать в седле.

— Хи-хи, седло у тебя за спиной, ты вполне можешь в него сесть.

Парень устроился в простом кожаном седле, сброшенном с облачной лошадки, и завел речитативом:

— Скачут кони по степи.

— Скачут.

— Идет великая битва.

— Идет.

— Заплачут женщины в жилищах.

— Заплачут.

— Мы выстоим, одолеем,

— Придем.

Вран проговаривал-пропевал речитативом, а Рите, глядящей в костер, чудились летящие над морем травы кони, всадники с искаженными лицами и вскинутым в руках оружием. Крики и стоны, лязг и скрежет, вот огненный конь заметил ее краем глаза и, храпя, вскинув морду с выпученными глазами, пошел боком, толкая коня противника; всадники, приподнявшись на стременах, яростно ощерясь, пронзили друг друга взглядами и вскинули копья. Но второй коварно пырнул коня, успев отскочить, и огненноглазый, тонконогий конь упал на бок, подминая всадника, и его огненные, полные муки глаза оказались почти у самого лица девушки. Завороженная словами древней песни она протянула руку к огню и отправила в него сгусток исцеляющей магии. Пламя мягко качнулось в стороны, конь дрыгнул длинными ногами и встал. Толкнул мордой упавшего хозяина, и тот, со стоном ухватившись за узду, поднялся. Они уходили в огненный закат, туда, где еще шла битва, но конь повернул узкую длинную морду на широкой шее и, вглядевшись огненными очами в глаза девушки, тонко заржал.

— Вран! Ты видел?

— Что?

— Огненного коня?

— Кого?

— В костре, пока ты читал легенду, я видела коня с огненными глазами и битву, и воинов, коня ранили, и я помогла, а потом он смотрел на меня и ржал...

— Рита, — устало вздохнул Вран, — огненный конь — это степная легенда времен той же битвы, говорят с ним смог подружиться основатель династии Риинер, и конь вынес его из битвы, но после смерти хозяина конь вернулся в степь, и искры, бывающие в сумерках над землей, — это брызги от его подков. Некоторые верят, что там, где видны искры, закопан клад, но это очередная легенда бедняков, мечтающих о быстром обогащении. Давай спать.

— Давай, — вздохнула девушка, все это время вглядывающаяся в огонь в надежде увидеть огненноглазого иноходца.

Завернувшись в плащи, путники вскоре уснули и не видели, как из темноты ночи шагнул огненноглазый конь, фыркнул теплым дыханием в разметавшиеся волосы спящей девушки, а потом топнул копытом в затухающее пламя костра. Искры взвились и опали.

Утром Вран, с изумлением глядя в пепелище, позвал Риту:

— Леди, идите сюда!

Девушка подошла, переплетая косу. В кострище отчетливо виднелся спекшийся отпечаток копыта, рядом лежал камушек, гладкий, словно окатанный водой, в форме лошадки, похожий на детскую самоделку из грубоватой глины.

— Огненный конь был здесь и оставил подарок.

— Что это?

— Амулет, попробуйте взять его.

— Он, наверное, горячий?

— Нет, угли давно остыли, возьмите, думаю, теперь у вас есть конь.

Девушка потянулась и взяла из кострища фигурку лошади, дунул степной ветерок, сметая крошки пепла, вымазанный сажей бочок глянцевито блеснул на утреннем солнышке. Рита вынула из-за пояса приготовленный для умывания лоскуток и потерла коню бочок, камушек ощутимо нагрелся и тут же остыл. Ойкнув, Рита едва не уронила камень на землю.

— Что миледи?

— Это действительно амулет, — изумленно проговорила девушка, — конь сказал, что я смогу его вызвать куда угодно, положив камень в костер, но он будет возить только меня.

— Да, миледи, — Вран пожал плечами. — Вы хотите ехать к Южным Сестрам одна?

— Нет, пойдем, как и собирались — пешком, нам некуда спешить, погоня ищет нас в другом месте.

Кивнув, парень начал собирать плащи, решив перекусить в другом месте, как же он не заметил, что неподалеку стоит источенный ветрами камень конского бога, которому поклоняются степняки? Мало ли кто еще выйдет к костру на границе Степи. Рита, не понимая торопливости спутника, ласково поглаживала камушек, вспоминая огненные видения, потом бережно уложила подарок в мешок и тронулась в путь — впереди еще много дел!

Обед

Бывшая Верховная Хранительница Династии Риинер, а теперь просто младшая принцесса Руимасолариэсс Риинская стояла (стоя) за поворотом лестницы, ведущей в ее личные покои, и наблюдала за творящимся чуть ниже безобразием. Широкая площадка, соединяющая лестницы и галерею, была украшена старинным полным доспехом готического типа. То есть фигурой, напоминающей человека из толстого железа, (зато — лишнее) с золотыми наградными бляхами от пятого короля Династии Риинер. Доспех принадлежал знаменитому военачальнику, сестра которого стала впоследствии женой короля, и соответственно он сам стал родственником Династии, из великого почтения его доспехи так и остались в построенном им замке. Особенный интерес представляли не доспехи, а надетая на них перевязь со знаменитым мечом, длиной (длинной) почти полтора метра и шириной в ладонь. Сейчас Руима наблюдала, как двое сорванцов, помогая друг другу, пытались сдернуть перевязь или хотя бы извлечь этот меч из ножен. Худенький чернявый Вир обезьянкой взобрался на коленную пластину знаменитого предка, а более осторожная, высокая и белокурая Анатиэ поглядывала вниз, на лестницу, опасаясь зрителей. Они и думать забыли, что покои матери находятся выше, скоро время обеда и все прочее, что нужно продумать перед таким ответственным делом. Заметив, что сын вот-вот свалится, Хранительница неслышно выступила из-за каменной консоли и подхватила сорванца за шиворот. Сорвавшаяся пластина загремела вниз по лестнице. Анатиэ подпрыгнула и, распахнув голубые глаза, выдавила:

— Мама!

— Итак, Вирсоритас, что вы тут делаете, молодой человек? Кажется сейчас у вас занятия с мэтром Рошелисом? И кажется именно по истории Династии? Ну-ка быстро расскажите мне о славном воине, коленную пластину с любимых доспехов которого вы только что отправили в путешествие?

Крутанувшись в цепких руках матери, мальчишка уставился ей в лицо медовыми глазами и оттарабанил:

— Благородный воин лорд Даннелиас эт Бор жил в период правления Четвертого и Пятого королей Династии Риинер. Был потомком славного рода воителей и прославился своими победами в Тринадцатой битве, в Сколландских походах и личным единоборством с тремя братьями ярлами Свеннсонхардами. Особенно знаменит его меч, по слухам выкованный знаменитым магом-кузнецом Кулербасом, говорят, одним ударом Даннелиас эт Бор мог срубить сразу десяток голов!

Восторженно крутанувшись на крепком воротнике камзола, Вир засучил ногами.

— Ну что ж, — сказала строго мать, скрывая улыбку, — ответил верно, хотя и слишком эмоционально. Однако пластина сорвана, в наказание сам пойдешь к кузнецу и попросишь его вернуть часть исторического доспеха на место, вместо десерта.

Обрадованный Вир, едва его ноги коснулись пола, тут же унесся вниз по лестнице. Подумаешь десерт! На кухне всегда можно стянуть плюшку с изюмом или любимым маминым желе, а вот в кузницу ему одному ходить запрещалось. А тут такой случай!

— А теперь поговорим с вами, юная леди, — строгим голосом сказала Руима и тут же схватилась за голову: — Анатиэ, нет!

Ну вот, что с ней делать, в который раз думала Хранительница, оглядывая когда-то милое голубое платье, которое она надела вместо привычной черной хламиды, чтобы порадовать мужа. Теперь платье было противного, поросяче-розового цвета! Руима перевела взгляд ниже и содрогнулась: доспехи, стены и даже волосы несчастной малявки были того же противного оттенка. Такими стихийными выбросами магии Анатиэ радовала близких едва ли не с рождения, стоило ей занервничать — и вуаля! Королева-мать смеялась и советовала обучить девочку крашению в другие цвета — это будет очень выгодно королевству, а родители не могли поставить хулиганку в угол: потом приходилось дня три перекрашивать замок.

— Что, у меня волосы тоже розовые, — вздохнула мать.

— Ага, — закивала Анатиэ и разревелась.

— Тихо! — шикнула Руима, наблюдая, как розовый цвет пополз вниз по лестнице.

— Вот твое наказание — возвращаешь цвет назад и в обед лишаешься десерта, я пойду, переоденусь.

Магическая одежда не поддавалась перекрашиванию, но Уль опять будет подшучивать, что жены дома нет, только Хранительница. Вернувшись в комнаты, Руима вернула естественный цвет волосам и глазам, но переодеваться не стала, пощелкав пальцами, обратила заклинание. Беда с этими стихийниками! Сила поддается контролю только после совершеннолетия, а постоянная экранировка вредна для развития способностей. А уж когда близнецы вместе, лучше быстренько выкопать ямку и улечься, накрывшись гробиком. Анатиэ еще и ответственная ужасно: старшая, дочь, гордость рода, поэтому испугаться может разлитого за столом компота или неверно спетой ноты — и все вокруг розовеет. Бедный учитель музыки сбежал, устав перекрашивать свою шевелюру. А Вир, ох проказник, как был горд Ульсоритас, когда у них родились сразу девочка и мальчик, и оба с магическими способностями! Хорошо, что рядом была Маргарита, и с помощью Благословения она держала малышей в узде — малейшие колики вызывали не только моментальное окрашивание в розовый цвет от Анты, как ее звала герцогиня, но и столб огня из соседней кроватки или фонтан искр, что немногим лучше. А уж когда у малышей начали резаться зубы! К счастью, к этому времени Рите уже самой было тяжеловато носиться по королевству, и принц с принцессой нагрянули к герцогине в гости. Поездки были только по герцогству и только с детьми. Вечерами утомленная герцогиня падала на руки мужа и засыпала прямо за столом под благодарные вздохи сопровождающих. Да-а-а, веселые были денечки, так что сейчас все уже намного проще — утешила себя Хранительница и, поправив прическу, вновь решила спуститься к обеду, может на этот раз получится?

Встреча

Таверна гудела — большая компания молодых, шумных, богато одетых парней веселилась за большим угловым столом. Вокруг угодливо бегал сам хозяин, крутились смазливые служанки, посетителиnbsp;— Кроме твоей.

охотно поддерживали громкие тосты. Вдруг дверь чуть приоткрылась, почти не скрипнув, на пороге стояла просто одетая миниатюрная девушка. Наверное, со спины ее можно было принять за ребенка, но гордая посадка головы, развернутые плечи и высокая дворянская прическа указывали на другой возраст. Подойдя к свободному столику почти у самых дверей, девушка села и, подождав служанку, раздраженно глянула на шумную компанию — все свободные подавальщицы крутились там.

— Любезный, — окликнула она, наконец, хозяина, — я жду. — Звонкий как колокольчик голос удивительным образом прорезал шум, и подпрыгнувший хозяин сам подошел к столику, поклонившись, убежал за заказом на кухню.

— Кто это? — спросил высокий светловолосый юноша у соседа — смуглого брюнета с тонкими усиками.

— Не знаю, но ее плащ стоит не дешевле твоего. Спроси у хозяина, как он резво побежал на кухню!

Мужчины с интересом наблюдали, как хозяин вернулся с чайным прибором и корзинкой с булочками, даже сквозь алкогольные пары до них донесся аромат теплой сдобы и корицы. Девушка оглядела поднос и кивком отпустила хозяина восвояси. Потом абсолютно спокойно, словно дело было не в шумной таверне недалеко от арены кулачных боев, а в уютной светлой гостиной, принялась пить чай. Мелкими глотками, отщипывая кусочки булочки и макая их в мед. При этом ее милое лицо было столь отрешенно-задумчивым, что и веселящаяся компания невольно притихла, боясь ей помешать. Закончив чаепитие, девушка расплатилась и вышла. Блондин последовал за ней, велев своему спутнику разузнать о ней все, что можно у хозяина.

Сырая осенняя ночь ударила в лицо холодным ветром, сбивая хмель, — вокруг было тихо. Саоритас огляделся, в свете редких окон блестели булыжники мостовой, девушки не было видно, постояв, принц шагнул обратно в угарное тепло таверны, скрипнула, закрываясь, дверь. Тут же под навесом, где хрустели сеном кони, раздался легкий вздох — гибкая женская фигурка выскользнула из-за яслей и, отряхнув с плаща сухие травинки, поспешила в боковую улочку. Араниэ спешила вернуться, пока хозяйка не потеряла терпение.

Утром придворные щеголи из компании принца-наследника со смехом вспоминали вчерашнюю вечеринку: отмечалась победа фаворита на кулачных боях, и шуточкам о трещащих головах не было конца. Однако принц вяло разделял всеобщее веселье и все поглядывал на своего смуглого кузена. Наконец поняв, что продолжения не будет, друзья отправились пить чай на балкон, откуда можно было увидеть юных фрейлин и воспитанниц, собирающих в дворцовом саду орехи.

— Ты узнал, кто она?

— Саоритас, ты сегодня скучен, — сморщил породистый нос кузен. — Узнал, конечно! Она приходит в таверну раз в неделю, заказывает чай с горячими булочками, пьет и уходит. Одета скромно, но в весьма дорогие вещи, ни имени, ни фамилии хозяин не знает, обращается к ней просто — 'миледи'.

— Приходит в разные дни или в один и тот же?

— Обычно в один и тот же, но в разное время. Хозяин говорит, что в первый же приход она спасла его от разорения, предупредила, что ночью будет пожар.

— И как пожар действительно был?

— Был, пьяный гость уронил свечу, но так как хозяин не спал всю ночь, удалось спасти даже этого идиота, сгорел стол и немного пола.

— Любопытно, ты не находишь?

— Я нахожу, что таких красоток в твоем дворце двенадцать на дюжину, пойдем к этим бездельникам, а то нам не достанется ни кусочка пирога с орехами.

— Пойдем, и все же таких, пожалуй, нет.

Переговариваясь о пустяках, Саоритас и его свита посидели на балконе еще часок, а потом принц собрался на верховую прогулку, кузена он с собой не взял и из парка очень быстро выбрался на дорогу, ведущую в город.

Копыта коня негромко стучали по мостовой, усыпанной сеном, принц понимал, что шансов встретить ту самую девушку в районе складов, где располагался круг для кулачного боя маловероятно, но надежда продолжала теплиться в груди. Вот мимо проплыли толстые деревянные балки склада, вот широко распахнутые ворота, в которых толпятся люди, а вот и та самая таверна. Саоритас спешился и зашел в полутемный зал. Обед уже прошел, и в зале шла уборка: румяная служанка скребла тупым ножом столы, худенький паренек выгребал грязную солому, вторая румяная деваха носила из-за стойки стопки грязной посуды в кухню. Оглядываясь по сторонам, принц подошел к хозяину, считавшему в стороне мелочь:

— Любезный, вчера здесь была девушка, та, которая приходит выпить чаю с булочками.

— Да, милорд, — раскланялся хозяин.

— Где я могу ее найти?

— Увы, милорд, я почти ничего о ней не знаю, кроме того, что она любит вишневый чай и булочки с корицей.

— В какие дни она у вас бывает?

— Обычно по средам, милорд, но иногда приходит в четверг или, напротив, во вторник.

— Хорошо, вас не затруднит прислать ко мне шустрого мальчишку, едва девушка заглянет к вам снова?

Увидев, как вскинулся хозяин, он добавил, укладывая на стол золотую монету:

— Обещаю, что не сделаю леди ничего плохого, я хочу только поговорить.

— Конечно, милорд, куда прислать мальчика? — Поклонился хозяин.

— В дом милорда Рииса, на Зеленой улице.

Хозяин поклонился еще раз, и принц торопливо вышел. Названный хозяину таверны дом принадлежал ему. Пожалуй, стоит отправиться сейчас туда и сделать распоряжения о мальчишке и уборке, вдруг таинственная дама появится в таверне раньше?

Араниэ стояла у окна, устало прислонившись к раме. Размытые контуры людей сквозь промасленный пергамент казались плывущими облаками странной формы.

— Араниэ, — раздался резкий голос.

— Да, миледи.

— Где ты бродишь, ленивая девчонка? Угли совсем остыли!

— Иду, миледи.

Подобрав длинную юбку с жестким обручем, девушка заспешила в приоткрытую дверь, ведущую в мрачную комнату, убранную коричневым плюшем. У окна, забранного небольшими цветными стеклами, в широком кресле сидела величественная пожилая дама. Седые волосы прикрывала черная кружевная мантилья, тучное тело, упакованное в корсет и множество тяжелых суконных юбок, едва помещалось в высоком кресле, похожем на трон. Девушка приблизилась, присела в чинном реверансе и вынула из-под черных юбок старухи плоскую угольную грелку для ног. Остывшие угли тут же отправились в камин, аккуратно выгребая из жара свежую порцию огненных кусочков, девушка вгляделась в пляшущие языки и покачнулась, стряхивая захватившее ее видение, она заторопилась и уронила несколько угольков на пол. Старуха завопила, увидев это и резво вскочив с кресла, отвесила 'косорукой лентяйке' пару жгучих пощечин. Потом, умиротворившись, вернулась в кресло и велела подавать грелку. После грелки требовалось горячее молоко с медом и изрядной порцией наливки, потом 'кусочек вкусненького для аппетита', потом настало время вечернего чтения; и пожилая дама капризно перебирала книги, прерывая чтицу после двух-трех строчек. Наконец компаньонка была отпущена, дама удалилась в спальню, где над нею захлопотала камеристка. Но расслабляться было еще рано, по опыту Араниэ знала, что госпожа Милинэ так просто не успокоится, ей доставляло удовольствие гонять высокородную прислугу. Поэтому девушка поднялась в крошечную комнатку под крышей дома и позволила себе лишь умыться прохладной водой из таза. Солнце осеннего дня быстро катилось к закату — последние огненные стрелы окрасили убогую обстановку в радостные цвета пламени, и в глазах Араниэ вновь всплыли длинные светлые волосы, собранные в небрежный хвост.

* * *

Через неделю в ворота дома лорда Рииса постучал мальчишка в короткой куртке и широких штанах разносчика.

— Господину Риису сообщение, — пробормотал он привратнику.

— Говори.

— Леди, о которой милорд хотел знать, пришла.

Привратник кинул мальчишке медную монетку и неспешно отправился к хозяину. Принц был в своем к Принц был в своем кабинете. Его тяга к рискованным приключениям прекрасно уживалась с хорошим образованием, а также с любовью к чтению летописей и жизнеописаний великих людей. Вот и сейчас он вглядывался в вытертые строчки старинной летописи, повествующей о битве между Великим Герцогством Маариш и Северным княжеством Хольсдоом. Когда привратник доложил то, что передал мальчишка, принц даже не сразу вспомнил, о ком идет речь, но тут в его памяти всплыли медовые, теплые глаза и темные блестящие локоны. Кивнув, принц сделал вид, что вернулся к рукописи, и лишь тогда, когда любопытный привратник отправился на кухню — поделиться новостями, в полминуты собрался и выбежал к конюшне.

Араниэ снова пришла в таверну. Раз в неделю она позволяла себе побыть знатной дамой: вынимала из сундука мамин плащ, тонкие шелковые перчатки и отправлялась бродить по книжным лавкам, а когда до встречи со строгой хозяйкой оставалось не более часа, заходила в полюбившуюся таверну, чтобы, как в старые времена, выпить чаю с булочками. Хозяин признавал в ней истинную леди и охотно подавал полюбившиеся ей булочки. В шуме таверны девушка забывала тяжелую атмосферу дома, где оказалась после приволья загородного дома, длинных зимних бесед с любящей матерью и отцом. Увы, их род обеднел, обеднел так, что не на что было содержать большой полуразвалившийся дом, кормить пару престарелых слуг и верховую лошадку для юной наследницы. Араниэ с матерью отправились в столицу в надежде отыскать помощь у родственников, а отец, раздавленный своей слабостью в финансах, отправился к морю в надежде заработать там. Он получил неплохое образование и в тех местах, где его не знали, вполне мог устроиться клерком или писцом. По дороге мать девушки заболела, а строгая двоюродная бабка не пожелала иметь в доме 'хворых родичей'. Бедную женщину пришлось везти в другой дом, вдовствующая невестка приняла более знатных родственниц, но сразу определила их жизнь: Араниэ станет при ней компаньонкой, а матери придется жить на ферме, для поправки здоровья. С виду все устроилось хорошо — на ферме матушке стало легче, а следить за хозяйством ей было не в новинку, женщина расцвела и с нетерпением стала ждать письма от мужа. А вот Араниэ приходилось нелегко — деспотичная хозяйка гоняла ее, как могла, и при том требовала всегда быть собранной и опрятной, повторяя:

— Ты же аристократка, моя милочка!

Через пару месяцев такой жизни Араниэ и придумала себе такое развлечение. Раз в неделю ей все же полагался выходной, и она проводила его как прежде, стараясь скопить к этому дню хотя бы немного денег: на чашку чая и булочку. Иногда это не получалась, и она возвращалась в мрачные хоромы озябшая и голодная, чтобы лечь спать, слушая трели пустого желудка. Иногда старуха отменяла выходной или переносила его, подозревая, что племянница мужа завела любовные шашни и готова уронить честь рода. Но Араниэ даже не думала об этом, она мечтала купить небольшой домик на берегу моря или озера, чтобы родители могли проводить дни так, как они привыкли: мама в хлопотах по хозяйству, отец с удочками или блокнотом для зарисовок. А вечером они могли бы собираться у яркого, теплого огня и вести беседы обо всем.

Эпизод в таверне заставил ее быть осторожнее, в следующий выходной она не пошла пить чай, а просто купила у разносчицы пару сладких пирожков и яблоко и вернулась в свою комнатушку на мансарде. Но в следующую среду, ей особенно не хотелось возвращаться в мрачное обиталище дракона, так она называла про себя вдовствующую госпожу Блиэ. Поэтому, слегка колеблясь, она толкнула тяжелую дверь знакомой таверны. Зал был почти пуст — вечер еще не наступил, а обед давно прошел. Успокоившись, девушка выбрала привычный скромный столик — почти у дверей — и заказала подошедшей румяной подавальщице вишневый чай и булочки с корицей. Теперь можно не спеша стянуть с перчатки и сделать вид, что эти руки никогда не держали ничего тяжелее веера.

Она уже почти допила чай, и от булочки остался маленький поджаристый краешек, любимый с детства, как дверь снова отрылась. Даже не поворачиваясь, Араниэ знала — тот беловолосый. Тяжелые мягкие шаги, словно большие львиные лапы, прошли за спиной, и на скамью напротив опускается мужская фигура в темной одежде. Странно, в прошлый раз он был одет ярко и очень богато, а теперь простые серые вещи, без отделки, но очень добротные.

— Добрый вечер, миледи, вы позволите к вам присоединиться?

— Прошу вас, милорд, я уже ухожу.

Араниэ с легким сожалением взглянула на поджаристую корочку и протянула руку к перчаткам. Большая теплая ладонь легла на ее тонкие пальчики:

— Прошу вас, леди, не спешите, давайте выпьем еще чаю. Мне говорили, что здесь подают удивительно вкусные булочки с корицей.

Конечно, надо было уйти, но за дверями дул пронзительный ноябрьский ветер, а здесь было тепло и уютно, и сладко пах вишневый чай, и подавальщица в белом фартуке уже спешила с подносом. И Араниэ осталась.

Они долго сидели с чашками чая, говоря ни о чем, потом пробовали всевозможные сладости, которые заказывал белокурый незнакомец. Потом девушка спохватилась, что уже темно, а ей довольно далеко идти, и хозяйка будет бранить ее.

— Хозяйка? — Удивленно приподнял бровь ее собеседник. Девушка смутилась:

— Вообще-то она моя родственница, но я служу у нее компаньонкой.

У парня хватило такта больше не расспрашивать.

— Давайте я вас подвезу, я верхом.

— Боюсь, в этом случае, меня обвинят в разврате, — покраснела девушка.

— Остановимся за углом, вам не стоит бродить одной в этом районе так поздно, — серьезно сказал блондин, кладя на стол два золотых и подавая девушке плащ.

Это было так здорово! Она уже около года не сидела на лошади и теперь вдыхала запах конского пота, упряжи и дегтя, как самые лучшие духи. Указывая дорогу, она поворачивалась к спутнику, пряча лицо в капюшоне плаща — много языкастых кумушек живет на этой улице. Вот и знакомый дом серого камня.

— Остановите, мне пора! — Скользнув вниз, прежде чем блондин успел спрыгнуть с лошади, девушка серой тенью метнулась к калитке и скрылась в гуще облетевших кустов живой изгороди.

Саоритас постоял, словно ожидая чего-то и вернувшись в седло, поскакал к дому. — 'Удивительная девушка', — думал он, — 'как хорошо и спокойно было рядом с ней сегодня, и эти булочки — когда коричные крошки остались в уголке ее темных губ, ему вдруг захотелось собрать их кончиком языка и ощутить ее сладость'.

Через неделю Саоритас напрасно прождал ее в таверне до вечера, а на утро вновь прибежал мальчишка, и принцу пришлось приложить немало усилий, чтобы довести совет по налогам и сборам до конца, и ничем не высказать своего нетерпения. Потом он несся по улице, словно ветер, и увидел лишь удаляющуюся фигурку в сером плаще. Догнав ее, Саоритас принес извинения, рассказав, что ждал вчера целый день, а сегодня дела потребовали его присутствия. Девушка смутилась и сказала, что тетка вновь перенесла выходной, но сегодня она свободна целый день и собирается прогуляться по знаменитому музею, основанному третьим королем династии Риинер. Принц был удивлен: леди не мечтает затащить его на концерт, похвастаться перед подружками? Не тащит по магазинам в надежде на дорогой подарок? И тут он вспомнил, что представился как Саар Риин, мелкий дворянин. Неужели в этом городе нашлась девушка, которая не знает, кто он такой? Или это хитрая игра? В любом случае, музей — это лучше, чем бесчисленные лавки, где его наверняка узнают. А по дороге он постарается выяснить об этой девушке все.

Как ни странно, прогулка ему понравилась. Его по-прежнему тянуло к этой малютке с медовыми глазами, но помимо желания сердце наполняла нежность и сочувствие. Смеясь, девушка рассказала, как их выставили из разрушенного поместья сборщики налогов, как на последние деньги, оставшиеся после аукциона, они приехали в город. Как сейчас хорошо живется маме, а папа, наверное, уже нашел работу и скоро заберет маму к себе.

— Маму? А вас?

— А я останусь у тети, зарплата у чиновников небольшая, им будет легче без меня, а я и тут проживу. У тети конечно сложный характер, но она кормит меня и иногда дает немного денег.

— А разве вы не мечтаете, как все романтичные девушки, выйти замуж?

— Милорд, будем откровенны, бесприданницы даже среди знатнейших фамилий королевства не в почете, а мой отец совершил мезальянс, женившись на дочери мелкого купца. И у меня нет желания стать товаром на брачном рынке. Я не юна, не красива, не богата, расплачиваться телом за земные блага я не стану.

Принц задумчиво шагал рядом с девушкой, он слышал немало громких речей, но этим словам он почему-то верил. В музее они долго бродили по выставке южных рукописей, любовались сложными орнаментами и яркими картинками, оживляющими рассказы о древних временах. Причем Араниэ внимательно слушала пояснения принца и охотно высказывала свое мнение, а иногда дополняла его рассказ интересными наблюдениями. Саоритас и сам не заметил, что почти все время улыбался, как наивный юнец. На закате они простились, принц все же не удержался и купил девушке подарок — маленькую корзинку из южного тростника, расписанную танцующими девушками, в корзинку он попросил в таверне уложить булочки с корицей.

Араниэ, поднявшись в свою мансарду, долго вдыхала сладкий аромат корицы, и, кроме того, это была единственная вещь в ее комнатушке, на которую было приятно смотреть. Ложась спать, она поставила корзинку напротив кровати и любовалась фигурками в ярких шалях, пока ей не показалось, что они двигаются, тихонько звеня браслетами, а где-то рядом чувствовалось присутствие того, кто подарил ей этот кусочек радости в хмурый осенний день.

Несколько недель их тайные встречи были радостью для них обоих, а потом Король объявил наследнику о том, что ему нашли невесту. Саоритас промолчал, он был уже не юношей, готовым очертя голову кинуться в омут ссоры, нет, он молча кивнул, уточнил имя потенциальной невесты и, узнав, что посольство с нареченной прибудет через три дня, попросил разрешения Его Величества 'догулять холостую жизнь' в своем доме. Король благосклонно кивнул, он ожидал, что разговор будет более тягостным, и готов был идти на уступки. Простившись с отцом, Саоритас действительно поехал в свой дом и велел кузену собрать всех друзей и знакомых на шумную прощальную вечеринку — принц женится! Кузен, довольный достойным поводом для веселья, тут же начал хлопотать о еде и напитках, рассылая курьеров во все концы города, собирая друзей Его Высочества. А будущий король, сказав, что пока поспит впрок, уединился в кабинете. Когда часа через три-четыре его пришли звать к столу, никто не ответил, но дверь тихо распахнулась. Изумленные гости подошли к креслу, на котором красовался лист пергамента.

'Мои дорогие друзья! Я действительно собрался жениться, но мой выбор отличается от выбора моих родителей. Поэтому я прошу вас помочь моему счастью и закатить самую шумную прощальную вечеринку в честь окончания моей холостой жизни. Принц Саоритас.

P.S. Королю и Королеве я напишу сам'.

Друзья принца переглянулись. Если бы принц был здесь, они, возможно, попытались бы его отговорить или доложили о его причуде Королю, но его здесь не было и где его искать неизвестно. Король не погладит их по голове за исчезновение наследника. А вот если сначала августейшие родители получат письмо от сына и лишь потом будут искать сообщников, это будет совсем другое дело. Значит что? Значит надо быстрее напиться! С пьяного какой спрос? Переглянувшись еще раз, придворные щеголи быстро переместились в столовую, где уже сверкал свечами и хрусталем накрытый стол. Через час довольные собой и окружающим миром они поднимали двадцатый тост за счастье наследника престола, правда, слабейших слуги уже унесли почивать, а остальные быстро приближались к такому же состоянию.

Выбравшись из дома, принц погнал коня на знакомую улочку. День еще только начинался, и в окнах торчали важные купчихи в беленых чепцах с парчовым верхом, и все они с любопытством смотрели на важную птицу, залетевшую к ним в курятник. Наследного принца в столице знали многие — отчасти из-за его шумных проделок, отчасти потому, что династия Риинер не имела привычки запираться во дворце: частые выезды, шествия и торжественные поездки были частью культуры.

— Зрелище так же необходимо простому народу, как хлеб, — приговаривал король, отправляя наследника на очередное мероприятие вместо себя.

В этот раз Хранительница Путей улыбнулась принцу: Араниэ в привычной одежде вышла на крыльцо и поспешила к калитке. В окно второго этажа выглядывала седовласая дама в траурной мантилье и что-то кричала ей вслед. Увидев Саоритаса, девушка споткнулась и едва не упала. Принц спешился, подошел к ней и, нежно взяв за руку, всмотрелся в медовые глаза:

— Араниэ милая, скажи мне, ты готова, ничего не спрашивая, выйти за меня замуж?

— Замуж? — Губы девушки дрогнули, на глаза набежали слезы, а вся улица казалось, замерла, пытаясь услышать то, о чем говорят бедная приживалка и наследный принц.

Только седая старуха в окне завопила что-то о нарушении приличий, потаскухах и прочую ересь, которую никто не слушал.

— Так ответь мне, любимая, ты согласна?

Девушке хватила сил только кивнуть. Принц небрежно оглянулся на дом.

— Там есть что-либо, чем ты дорожишь?

— Нет, только немного одежды.

— Тогда поехали скорее, одежду купим по дороге.

Принц взобрался в седло и легко поднял к себе легкую фигурку в тяжелом плаще.

— Сейчас заедем на рынок, купим тебе лошадь и еды в дорогу, если что-то понадобиться — говори, хорошо?

— Сар, а почему мы собрались уезжать? В городе много храмов.

Мужчина улыбнулся ее беспокойству.

— Потому что я хочу съездить с тобой к Южным Сестрам.

Девушка притихла, брак, заключенный после посещения монастыря на вершине одной из высоких скал в центре степи, считался благословенным Хранительницей Путей, и разорвать его было невозможно. Прижавшись лицом к спине Саоритаса, она пробормотала молитву Хозяйке Путей и Светлым Богам, за то, что указали ей верный путь. А принц ехал и радовался, в его груди словно билась маленькая птичка — горячая и трепетная, он знал, откуда-то, что все сделал верно. Вот сейчас они подберут для Араниэ невысокую лошадку и закупят мешок копченого мяса. Потом он отведет ее в лавку с разными женскими вещичками — в дорогу понадобится смена белья и разные мелочи вроде гребней и заколок. А потом они вместе поедут навстречу солнцу и примут то, что им подарит судьба. И ни отец, всесильный и могущественный король, ни мать, нежная и любящая королева, не смогут оспорить то, что дали им боги — такую простую и такую сложную любовь.

Спустя месяц король раздраженно ходил по кабинету, выслушав очередной доклад. Наследника не могли отыскать уже месяц, каждое новое сообщение отправляло сыщиков в другом направлении, самое главное было то, что никто не знал, как выглядит его спутница и кто она такая. В первые же дни приезда Дартландской принцессы стало ясно, что холостой загул принца — фикция, его искали в столице, потом за ее пределами, но найти не могли. Тем временем кузен принца легко обаял крупную шумную барышню с волнистыми каштановыми волосами, и политическая проблема была решена — свадьба должна была состояться на днях, а наследника все не было. Вдруг дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял высоченный, загорелый оборванец в потрепанной кожаной одежде, а рядом с ним миниатюрная брюнетка в изящном дорожном платье.

— Приветствую отец! Позвольте вам представить мою жену — наследную принцессу Араниэ эт Риинер.

Король буквально онемел. Ох, как хотелось ему выпороть бестолкового мальчишку! Но он, сдерживаясь из последних сил, внимательно рассматривал присевшую в четком придворном реверансе девушку. Молода, красива, но лицо ничем не напоминает глупую фарфоровую куклу. Кожа такая же загорелая, как у сына, но все же девушка в платье и черные блестящие волосы собраны в высокую прическу, как полагается.

— Приветствую, сын, рад вас видеть леди и поздравляю. Полагаю, брак заключен под стенами монастыря Южных Сестер?

— Да, — кивнул принц, — поэтому мы и задержались. Кроме того, спешу тебя обрадовать, отец, есть большая вероятность того, что месяцев через восемь ты станешь дедом.

Мысленно прикинув расстояние до монастыря и сроки поездки, король уважительно посмотрел на юную леди. Та лишь скромно улыбнулась и кивнула: да, наследник зачат в законном браке.

— Что ж, сын, очень рад, проводи супругу в покои рядом со своими, распорядись насчет ужина, и я жду тебя здесь.

— Кстати, миледи, мои поздравления. — Король склонился над рукой невестки. И улыбнувшись, коснулся губами кончиков пальцев.

Через неделю в дворцовой часовне состоялась торжественная церемония: наследный принц Саоритас и леди Араниэ подтвердили свои клятвы в присутствии придворных и гостей из других государств. Заплаканные родители будущей королевы стояли в первых рядах и умиленно смотрели на дочь. Король с королевой были более сдержаны, хотя известие о будущем внуке и их наполняло нежностью. Кто может оспорить волю Хозяйки Путей? Кто будет противиться Ее воле? Вздохнув, покорилась и царственная чета, все же сын счастлив, а это главное! А еще через полгода королевский экипаж сорвался в пропасть. Почерневший от горя принц, срочно прибывший в столицу из путешествия, принял корону и ответственность за целое королевство. В это нелегкое для него время рядом с ним всегда была черноволосая женщина с медовыми глазами, которую придворные почтительно именовали 'королева Араниэ'.

Ожидание.

Худощавая, сморщенная старуха каждый вечер выходила к покосившийся калитке и, приложив ладонь к глазам, всматривалась в змеящуюся дорогу. Белая пыль оседала на ее тунике и шальварах, вместо нарядной яркой шали голову прикрывал простой платок, а тело — овчинная безрукавка: старая кровь греет плохо. Когда-то глаза старой Тисинэ видели зорче соколиных, она была лучшей вышивальщицей в этих краях — расшивала тонкими шелковыми нитями свадебные туники и платья, украшала извивами узоров из мелкого жемчуга маленькие нарядные шапочки замужних женщин. Но десять лет назад ее младший сын ушел с друзьями, чтобы заработать. И вот уже десять лет Тисинэ встречает закат у своих ворот. Старший сын давно женат и живет на соседней улице, радуя мать внуками, а младшего все нет. Редко Тисинэ берет в руки серебряную иглу, если уж невестка попросит. Выращивает немного овощей за тростниковым забором и все ждет.

Тем вечером старая вышивальщица припоздала — верткий козленок пробрался в огород, а когда выбирался обратно, застрял меж двух толстых жердин. Пока женщина его отыскала, пока освободила да отругала ластящегося проказника, солнце до половины ушло в землю. Выбравшись за калитку, она привычным жестом вскинула узкую ладонь — и замерла. В золотисто-оранжевом закатном свете к деревне шел караван. Крепкие мужчины, опоясанные оружием, вели под уздцы лошадей, в седлах которых покачивались нарядно одетые женщины, у каждой второй на руках спал младенец, у нескольких круглились животики, а двух или трех детей отцы несли на руках. За лошадьми тянулись телеги с припасами и домашним скарбом. Вокруг гарцевали воины в одинаковой форме. Едва последняя телега пересекла границу деревни, обозначенную высокими камнями, как воины, подняв в прощании руки, умчались прочь. Тиссинэ не верила своим глазам: караван шел к центральной улице, от домов торопливо бежали хозяйки, с полей шли мужчины, даже козы дружно заблеяли, будто приветствуя нежданных гостей. Сердце пожилой женщины замерло, когда идущий впереди каравана мужчина подошел к ней и поклонился в ноги:

— Здравствуй, мама. Посмотри, я привез тебе невестку и внучку!

— Харалэ, сынок!

Слезы застилали женщине глаза, и она лишь смутно видела, как лошадь придвинулась ближе к ее дому, вот ее мальчик помогает спуститься с седла высокой девушке с удивительными в здешних краях голубыми глазами. Проморгавшись, Тисинэ разглядела, что невестка одета очень хорошо, даже богато: тонкие белые шаровары, длинная белая туника с разрезами до середины бедра украшена вышивкой, на руках позванивают браслеты. На голове мягкая бархатная шапочка, расшитая бисером и золотыми монистами. Почти до земли спускается тонкая яркая шаль. На руках сверток в такой же яркой шали — малышка трех-четырех месяцев от роду. Старуха ласково улыбнулась жене сына и пригласила их в дом.

— Мам, у нас вещей много, можно телегу во двор загнать?

— Конечно, сынок. Да заходите же уже, сейчас Риран прибежит, он недалеко живет.

— Женился уже?

— И сын есть!

За разговором Харалэ помог жене спуститься и провел ее в дом. Маленькая мазанка с белеными стенами была украшена яркими ковриками. Низкий очаг, обложенный камнями, несколько закопченных горшков и чаш — вот и все богатство старой вышивальщицы. Правда, в самом дальнем от очага углу стоял большой сундук, а подле него рама для вышивания и болванка для шапочек, все прикрыто полотном от случайной копоти и пыли. Мать отметила, что сын не стал садиться на место мужчины за стол, а сначала усадил на ворох мягких подушек жену, принес из телеги легкую кожаную колыбель для дочери, а уж потом сел и произнес молитву, как положено мужчине в доме. Затем разложил перед всеми теплые лепешки, но тут в домик вошел брат. Вскочив, Харалэ принялся обниматься с братом, хлопать по плечам и стискивать его в крепких объятиях. Женщины молча на это смотрели. Следом за Рираном вошла его жена — миниатюрная кареглазая брюнетка с длинными тонкими косами, за руку она вела мальчика лет пяти. Тисинэ тут же усадила невестку к столу и принялась потчевать внука сушеными персиками. Наконец мужчины угомонились и уселись за стол. Харалэ раскладывал на лепешки сушеную козлятину, соленый сыр и немного зелени. Его жена, ласково улыбаясь, вручила свекрови и невестке подарки: одинаковые серебряные браслеты с жемчугом и бирюзой. Говорила она забавно, с легким акцентом, но все было понятно. Перекусив, перешли к разговорам. Старуха поставила в центр стола чашу с крепким настоем трав с медом, каждый черпал себе маленьким черпачком на длинной ручке и наливал в маленькую глиняную пиалу. Напиток бодрил, и разговоры оживились.

-Сынок, — спросила Тисинэ, — расскажи, как ты жил.

— Да нечего особо рассказывать, мать. Вот подкопили деньжат и решили вернуться в родные места. Будем дома строить, госпожа герцогиня обещала присылать к нам Травниц на практику, а может и сам господин Санрин заглянет. Он великий лекарь, помог нашей Ритинэ появиться на свет.

Харалэ ласково погладил малышку по кружевному чепчику и отхлебнул глоток из пиалы.

— Моя Висинэ тоже умеет врачевать, магических способностей у нее нет, но травы она знает хорошо и долго помогала в лечебнице.

— Где хочешь строить дом, брат?

— Где сейчnbsp;Через неделю в дворцовой часовне состоялась торжественная церемония: наследный принц Саоритас и леди Араниэ подтвердили свои клятвы в присутствии придворных и гостей из других государств. Заплаканные родители будущей королевы стояли в первых рядах и умиленно смотрели на дочь. Король с королевой были более сдержаны, хотя известие о будущем внуке и их наполняло нежностью. Кто может оспорить волю Хозяйки Путей? Кто будет противиться Ее воле? Вздохнув, покорилась и царственная чета, все же сын счастлив, а это главное! А еще через полгода королевский экипаж сорвался в пропасть. Почерневший от горя принц, срочно прибывший в столицу из путешествия, принял корону и ответственность за целое королевство. В это нелегкое для него время рядом с ним всегда была черноволосая женщина с медовыми глазами, которую придворные почтительно именовали 'королева Араниэ'.

ас есть место?

— Кошачий луг свободен, косить там нельзя, а дом поставить, думаю, возможно.

— Вот и хорошо, завтра начнем глину месить, а жерди мы с собой привезли, госпожа герцогиня позаботилась.

— Что это за герцогиня, сынок?

— Она нас всех спасла, мама, и жен наших, и нас и в дорогу нас собирала. Обо всем подумала, мы даже запас еды с собой привезли, пока поля не обработаны — хватит.

Висинэ почти все время молчала и, лишь когда малышка захныкала, обвела глазами скудную обстановку в поисках темного уголка. Харалэ увел жену за занавесь у спального места, а Тисинэ молча переглядывалась со старшим сыном. Радость бороласnbsp;— Остановите, мне пора! — Скользнув вниз, прежде чем блондин успел спрыгнуть с лошади, девушка серой тенью метнулась к калитке и скрылась в гуще облетевших кустов живой изгороди.

ь в ее душе с настороженностью — десять мужчин вернулись в селение, десять жен и дюжину детей привезли они с собой, кто знает, в каких краях и какой ценой заработали они свои богатства? Вскоре утомленная дорогой Висиинэ уснула рядом с малышкой. Ей непривычно было сидеть на полу, и еда для нее оказалась слишком соленой и сухой, а вот напиток понравился. Укрыв задремавшую жену одеялом, Харалэ вышел к близким — жена брата уже ушла укладывать сына, и за столом остались только Тисинэ и Риран.

— Мам, не волнуйся, да, мы ушли наемниками и сначала много сражались, но потом госпожа герцогиня взяла нас на работу в лечебницу, и почти пять лет мы помогали мэтру Санрину лечить людей, а не убивать. Наши жены работали вместе с нами, мы научились многому, но захотели вернуться на родину, если деревня нас не примет, уйдем на выселки. Нас много, и мы привыкли все делать вместе, и жены наши хоть и отличаются видом от местных женщин, дружат между собой.

Немного успокоившись, Тисинэ стала думать, как разошьет для внучки первую тунику, да и сыну праздничную рубаху спроворить нужно. Но Риран все еще хмурил брови:

— Дом мы тебе поможем построить брат, но что вы здесь будете делать? Не заскучают ваши жены после городской жизни?

— Буду, как и раньше, разводить коз, жены наши искусны и многому научились: умеют вязать красивые шапочки из тонкой нитки, умеют шить одежду и украшать ее. Да и дети растут. В городе любят покупать наши шали и жилеты, а воины ценят носки из теплого козьего пуха.

— Город далеко, а купцы к нам заглядывают не часто.

— Теперь будут чаще, я договорился с одним купцом, он заглянет к нам по первопутку, привезет красивую посуду и нитки для женщин, хорошие инструменты и крепкие ножи для мужчин.

Старший брат покивал головой, удивленно поглядывая на младшего. Харалэ ушел из дома семнадцатилетним юнцом и за десяток лет стал взрослым, ответственным и много знающим мужчиной. Риран задумался.

— Так может, вы свое поселение начнете? Здесь вам старики покоя не дадут, будут требовать, все по старинке делать, вон Маланэ привезла с ярмарки новую рубаху с открытым воротом, так чуть не прокляли, сжечь заставили.

Харалэ задумался, он и позабыл, что без совета стариков здесь и шагу не ступить.

— Завтра с побратимами обсудим, может ты и прав, брат. А сейчас давай спать ложиться, устали мы с дороги.

Риран простился и ушел в свой дом, а Харалэ ушел за занавеску и лег рядом с женой. Удивленная Тисинэ, пристроилась среди подушек на возвышении, глядя в дымогон на крупные летние звезды. В домах южан не принято было спать родителям вместе, но сын ушел к жене без раздумий, верно и впрямь придется им строить свое селище, не оставят старики такое самоуправство в покое.

Поутру Харалэ вышел в центр села и начал скликать побратимов, собрались быстро, видно с непривычки не спалось и в родительском доме. Объяснив ситуацию и дав время обсудить и подумать, предводитель рассказал о предложении брата.

— И вот, друзья, что я думаю, если мы построим свое селение недалеко, будем жить так, как привыкли: спать на кроватях и есть за столом, и жен наших некому будет упрекнуть. А если будем жить здраво и честно — придут к нам еще люди, а там глядишь, и городок поставим. Думайте братья до завтра, и коли согласны — поедем место искать!

Побратимы, тихо переговариваясь, разошлись. День прошел вяло, пировать прибывшие воины отказывались, больше тряслись над своими детьми и женами, да сурово хмурили брови на позабытую за десяток лет действительность.

А на рассвете мужчины тихо собрались у калитки, с ними была одна из жен, с аккуратным животиком и длинными каштановыми волосами, распущенными по плечам. Женщина стояла на прохладной утренней земле босиком, а рядом тревожно переминался ее муж. Ласково улыбнувшись всем, видящая попросила мужчин указать ей место, которое они считают подходящим. После кратких переговоров мужчины сошлись на трех вариантах: поближе, подальше и совсем далеко.

— Давайте начнем с дальней стоянки, — предложил муж видящей, — если место не подойдет, обратно будет легче идти.

Все согласно кивнули, Каринэ была слабой видящей, быстро уставала, да и положение не облегчало трудов. Подхватив супругу на руки, наемник быстро пошел в сторону выбранного места для городка. Когда-то тут было поле, бил ключик, но потом место забросили, и никто не знал почему. Видящая встала босыми ногами на неровную почву, вытянула вперед руки и огляделась с закрытыми глазами. Ага, место чистое и спокойное, но вот там, в редких кустах фонит тревогой и болью — убийство? Поэтому и родник заглох, и люди обходят это место стороной. Открыв глаза и чуть пошатнувшись, Каринэ прислонилась спиной к мужу и, полузакрыв глаза, сказала:

— Жить можно, родник пробьется в другом месте, только нужно похоронить по обряду того, кто спрятан в кустах, примерно вот здесь.

Ошеломленные мужчины вынули широкие кинжалы и принялись ковырять чуть влажную землю там, где указала видящая, а ее муж поднес к запекшимся от напряжения губам жены флягу с водой.

Минут через двадцать кинжал одного их южан уперся в нечто металлическое, оказалось — подковка на сапоге. Еще через час стало понятно, что это мужчина, довольно крупный, лежащий ничком в редких кустах возле родника. По лицу и одежде его никто не узнал, но ведь их десять лет не было дома. Соорудив из чего попало носилки, побратимы понесли находку домой. Сельчане встречали их пугливой тишиной. Потом одна из женщин с криком кинулась к носилкам:

— А-а-а-а, му-у-уж!

Кое-что удалось разобрать в ее вое. Оказалось, мужчина был наемником и передал с друзьями весточку, что возвращается, но так и не появился. Уже больше двух лет жена ждет его, и вдруг наемники принесли его тело. Вперед вышли старейшины, расспросили, как и где был найден односельчанин. Потом стали осматривать его — все металлические предметы, серебряные бляхи на поясе потускнели, но сохранились, Даже кожаный кошель с монетами туго круглился на ремне.

— Значит не грабеж, — сказали старики, — тогда что? Женщины отворачивались от ужасного запаха и вида покойника, мужчинам тоже было не до рассматривания мелких деталей, но наемники, привычные ко всему, сразу обратили внимание на распущенный гашник шальвар. Потом увидели застрявшую между пальцев прядь черных волос и тонкую серебряную цепочку. И указали на это старейшинам. Старики побелели: изнасилование было страшным преступлением, жестоко каравшимся, вплоть до смерти, если преступник покусился на невинную девушку — любой ее родич мог зарубить его на месте. Осторожно вынув из пальцев мертвеца цепочку, старики стали ее рассматривать, а люди в толпе роптать. Вдова найденного наемника попятилась в толпу — такой позор мог лечь и на детей насильника. Тут приблизилась пришедшая в себя видящая и, попросив разрешения, прикоснулась к цепочке. Зрачки ее через минуту расширились, сердце застучало молотом:

— Он схватил ее у родника, намотал волосы на кулак, так, что больно было шевельнуться. Крики не помогли, родичи были далеко. Когда он придавил ее животом к земле, девочка выхватила его кинжал и воткнула в ямку над ключицей, он умер через несколько минут, хрипя и задыхаясь, а она выбралась из под его тела и убежала. Ночью был дождь, потом сильный ветер, никто ничего не узнал.

Качая головами, старейшины тихо переговаривались. И, наконец, вынесли вердикт:

— Пострадавшая была в своем праве, она защищалась, тело нужно похоронить, а все ценное, что есть на нем отдать вдове. Узнавать, кто это был, не будут — цепочку, в качестве искупительной жертвы за пролитие крови, нужно бросить в родник.

Южане согласно кивнули головами, вперед выступил Харалэ:

— Старейшины, мы нашли тело, мы расчистим родник и принесем искупительные жертвы. Позвольте нам построить свои дома возле того места: наша видящая поможет его очистить, и вскоре там смогут жить люди.

Переглянувшись, старейшины закивали: уходили внаем свои парни, а вернулись, как это часто бывает, чужие люди, пусть живут на выселках, так спокойнее.

На следующий день в сторону полузаглохшего родника потянулся караван: наемники со своими женами и детьми и всем скарбом, их родственники, взявшиеся помочь новоселам и просто любопытные.

Сначала по обычаю принесли жертвы духам и сожгли козленка. Потом принялись за расчистку родника. Видящая указала, где бьет самая сильная струя, там родник углубили и выложили камнями. Рядом повесили кожаное ведерко и ковш. Насильника похоронили еще в селении, причем тело просто сожгли на куче кизяка, решив не осквернять местное кладбище, а уж останки прикопали у забытых могил чужаков.

Следующие несколько недель будущий городок напоминал большую стройку: всюду месили глину, раскладывали на солнце груды кирпичей, гасили известь для побелки и бережно тесали бревна для потолочных балок. В разгар стройки зарядили дожди, и народу вокруг сразу поубавилось. Пока земля была влажной, наемники засевали свои делянки гречей: растет быстрее прочих злаковых, да и покупают ее хорошо. Жены их, пока не особо обременены хозяйством, спешили узнать у родственниц, что здесь принято выращивать в огородах и как это можно хранить и готовить. Запасы копченого и вяленого мяса и круп сложили в первый же построенный амбар, каждый день проверяли крышу и топили печь — эти запасы должны были помочь пережить первую, не самую сытную зиму. В самый сильный ливень жена одного из наемников решила порадовать мужа, — схватившись за живот, сползла по недостроенной стеночке. Испугавшись, наемник собрал побратимов, а уж те позвали женщин, и через сутки в новом поселении стало на одного жителя больше. Пир по случаю принятия в семью нового члена положено было устраивать через год, поэтому поздравили новоявленных родителей тихо и скромно. Женщины собрались своим кружком и сшили за вечер новое стеганое одеяло, набитое чистой шерстью ягнят. Мужчины приготовили свои дары: первым был закончен дом и амбар для этой семьи. А уж по случаю завершения строительства первого жилого дома устроили маленький той — зажарили на углях половину барана и сварили густую шурпу в огромном общинном котле.

К осени все дома были достроены, возле каждого блеяли по десятку коз и овец, квохтали куры, а кое-где мычали коровы, большая редкость в этих краях. Когда ударили морозы, и ветер стал гонять по утоптанным улочкам сухой крупитчатый снег, зазвенели бубенцы — в селение въехал длинный караван. Харалэ, ставший старостой выселок, вышел из дома, кутаясь в длинный теплый кафтан.

— Легких дорог вам, путники! Что ищете вы в наших краях?

— Мы ищем старосту Харалэ!

— Это я, добро пожаловать в наше селение, добрые люди.

Высокий мужик в лисьей шубе приблизился и, приветственно поклонившись, сказал:

— Герцогиня эт Верис просила меня отыскать ваше селение и передать вам письмо, телегу с подарками и двух Травниц на практику. Девушки хорошо обучены, в дороге очень нам помогли.

Харалэ поклонился купцу в ответ и велел каравану сворачивать к общинному дому. В доме было холодно, но возницы и охранники быстро притащили с улицы кизяки и пучки сухой соломы для растопки. В очаге заплясал огонь, в свете которого Харалэ начал читать письмо, тонко пахнущее летними травами.

— Харалэ, — писала герцогиня. — Посылаю вам обещанные припасы и Травниц — купец охотно купит шерсть и крупы в обмен на инструменты и полезные мелочи. Девушек берегите, впрочем, если они найдут свое счастье, я буду только рада. Как только сформируете отряды, присылайте то, о чем договаривались — в обложках книг.

Дочитав письмо, заканчивающееся приветами и добрыми пожеланиями всем наемникам, их женам и детям, староста посмотрел на купца:

— Ее Светлость пишет, что выслала нам книги и письменные принадлежности.

— Верно, — сказал купец, — целая телега сундуков, но она предупредила, что в одном бумага и чернила, а в другом книги, чтобы берегли от воды и пыли.

— Загоните телегу в мой двор, я велю разгрузить, завтра женщины соберутся, посмотрят ваши товары.

Купец согласно кивнул, в котелке уже закипала вода для каши, и ему не хотелось сейчас долгих речей. Две смешливые Травницы резали на доске копченое сало и луковицы для приправы. Харалэ внимательно посмотрел на них: герцогиня выбрала смуглокожих и темноволосых, невысоких и крепеньких девушек. Видимо они не благородного происхождения, ну так это и лучше, не будут ныть по пустякам и проклинать судьбу, закинувшую их в глушь.

Сытный ужин и теплый дом располагали к долгим разговорам. Харалэ пригласил купца к себе, а к Травницам сбежались женщины — поболтать, узнать новости о знакомых и модах. За чашкой ароматного настоя купец важно поведал, что в резиденции герцогов все спокойно, маленькая наследница слава Светлым богам здорова, и в семье Их Светлостей ждут прибавления. Хотя, он в пути уже больше месяца, выехал, едва грязь стало прихватывать по утрам ломкой корочкой, так что может быть, счастливое событие уже состоялось. Еще купец сообщил, что по договору с Ее Светлостью он приедет следующей осенью — заберет девушек, ежели те пожелают, и травы, которые они соберут за лето, без этого им практику не зачтут. Потом мужчины обсудили цены на шерсть, оружие и инструменты, и Харалэ вполне удалось изобразить из себя этакого пройдошливого торгаша, готового поспорить за каждый серп или мешок крупы, просто из удовольствия. И ни на секунду он не задумался о том разговоре, который произошел у него и герцога эт Верис перед отъездом.

— Харалэ, — спросил герцог, — что ты думаешь о Южной границе?

— Почти ничего, милорд. Места у нас тихие, потому что скудные, людей мало, забот много. А вот южнее нас — у Моря Слез — люди живут богаче, их море кормит, да и там деревья растут.

— А ты не думаешь о том, что ваши земли — это отличная база?

— Что милорд?

— Место для подготовки воинов — у вас тихо, а юноши ваши храбры и нуждаются в деньгах. Ваши парни часто уходят наемниками и сражаются друг с другом, да еще и гибнут от недостатка опыта и незнания мира. А вот если организовать подготовку таких парней, обучить их пользоваться оружием, научить читать карты и разговаривать с людьми из других стран, то гибнуть их будет меньше, а зарабатывать они смогут больше.

— Это так, — согласился наемник.

За годы работы в лечебнице они не потеряли своих навыков: тренировались, хоть и не в полную силу, каждый день, иногда сопровождали герцогиню в поездках к очагам эпидемий. А там, в глухих деревнях и маленьких городишках всякое случалось — иногда обезумевшие от страха люди готовы были разорвать тех, кто приносил им помощь. Кроме того, некоторые наемники ухитрились взять учеников, желающих служить в городской страже или в замке герцога, и тем заработали деньги, не теряя навыков. Так что мысли о козах и полях действительно наемника беспокоили.

— Кроме того, что обученных воинов охотнее возьмут в дружину владетели, Король готов платить тем, кто, пройдя обучение, поедет жить к границе. Им будут выделены подъемные на строительство и необходимое оружие, и инструменты, их задачей станет охрана границ и обработка дальних земель. Возможна добыча соли на солончаках и редких степных трав, но все это покажет время. А пока нам нужен в ваших землях военный городок. Тут разговор перешел в практическое русло: оплата учителей, практика Травниц, строительство и питание. Плюс Харалэ предложил присылать в городок сирот из герцогского приюта — якобы для стирки и готовки, ну а там глядишь, и свадьбы будут. Чтобы не привлекать к затее лишнего внимания, сначала южане отправились домой обычным караваном — с женами и детьми, радуясь возвращению в родные края. Потом выделились в отдельное селение — вроде бы и рядом с дорогами, знакомыми купцам и путешественникам, а все же в стороне. А теперь купец доставил от герцога деньги и оружие, а также книги для обучения молодых парней. Наемники начнут приглядывать себе помощников и брать их в обучение, а там глядишь, и отряд соберется, да поближе к границе жить переедет.

Поутру к купцу набежали женщины из обоих селений: яркие нитки, острые иголки, жемчужные бусины и затейливые гребни — все разложил купец на широком куске дорогой парчи, чтобы сияло, сверкало и слепило глаза. Мужчины лишь усмехались — женщины, что сороки, хватают то, что ярче блестит. К вечеру, когда разгоревшийся женский торг поутих, к сундукам подобрались и мужчины — осматривали топоры и лопаты, крепкие сапки и серпы, потихоньку проверяли остроту ножей и кинжалов. Купец пробыл в селении три дня, распродал часть товаров, загрузил взамен шерсть, крупы, лекарственные травы, и даже пару чучел местных животных для любителей фауны.

Провожать его вышли всем селом: женщины, дети, мужчины, смешливые Травницы, которые пока жили в общинном доме, но к весне им пообещали отдельный домик и навес для трав. И купец удалялся от маленького поселения в раздумьях: будет ли к ним благосклонна Хозяйка Путей и как повернется жизнь в этих тихих краях, раз уж ими заинтересовалась герцогиня?

Торт

Невысокий сухощавый мужчина в неброской одежде сидел на нагретой весенним солнышком скамейке и аппетитно кусал еще теплую булку. Изредка он отщипывал от поджаристого бочка кусочки и крошил их важно расхаживающим вокруг голубям. Голуби журчали свое 'гуль-гуль' и благодарно клевали подношение, радуясь тому, что зима прошла, и все чаще находятся любители посидеть на теплой скамейке в городском парке и покрошить им булку.

Со скамейки открывался красивый вид на верхние окна центрального здания столичного дворца Династии Риинер. Под ярким весенним солнышком поблескивали витражные и слюдяные окна, развевались на свежем ветерке яркие флаги, город готовился к празднику — дню рождения короля Саоритаса.

С раннего утра кипела работа во всех булочных и пекарнях. Лотошники бегали с корзинами горячих пирожков и бриошей, солидные дамы и господа сами спешили зайти к знакомому мастеру, чтобы купить на всенародный праздник что-то особенное, необычайное. В этом году всюду продавалась новинка: легчайшие, воздушные торты-безе с засахаренными фруктами и ягодами. На верхней части торта разноцветными кусочками желе или марципана были выложены буквы С и Р или имитация вставшего на дыбы коня — семейного герба рода Риинер. Также популярным блюдом были курицы в карамельной корочке: новинка из поместья Солариэс, полные блюда еще теплых кур разбирали прямо из окна таверны. С утра ожидалось торжественное шествие королевской фамилии, потом — выступления танцоров и музыкантов, конкурс менестрелей и чтецов. К вечеру король обещал выставить на каждой площади жареного быка и бочку с вином, и молодежь, уже принарядившись, высыпала на улицы. Вычурных головных уборов и газовых шарфов знатных и богатых леди пока видно не было, а вот свежие белые чепчики, многослойные повойники и даже южные шапочки с расписными шалями мелькали частенько.

Наблюдатель выжидал. Вся эта кутерьма развлекала его как легкая закуска, поданная в преддверии главного блюда. Апофеозом праздничного дня должно было стать факельное шествие гвардейцев, которые доставят на центральную площадь огромный сладкий пирог — творение мэтра Эскофье. По традиции король лично отрезал куски пирога и вручал достойным. Частенько самую почетную часть — центр верхнего яруса — получала какая-нибудь малышка, сидящая на руках у матери или старушка, пришедшая в окружении детей и внуков. Зная о любви короля к красивым жестам, многие придворные шутники спорили, что получат лучший кусок из рук Его Величества. Случалось, наряжались нищими или калеками, приклеивали длинные козлиные бороды или седины из пакли. Но Его Величество всегда как-то разгадывал хитрецов, и ни разу ни один высокородный балбес не удостоился королевской милости.

В этом году погода была особенно благосклонна: солнце и легкий ветерок дали разгуляться и танцорам, и менестрелям, поэтому к началу факельного шествия гвардии было совсем темно. Вот затрубили громкие трубы, распахнулись украшенные золочеными гербами рода чугунные ворота, и вперед шагнула пара гвардейцев с горящими факелами на длинных подставках. Следом шла еще пара и еще, после пятой показались носильщики торта, они шли без факелов — шесть человек держали резные ручки носилок с огромным, прекрасным, сияющим в неверном факельном свете произведением кулинарного искусства. Следом за носильщиками двигались еще пять пар гвардейцев с факелами. Торжественно печатая шаг, процессия вышла на дворцовую площадь. За факелоносцами вышел король. Следом повалили придворные, зеваки и разный работный люд. Торт был установлен на специальный деревянный помост. Вновь затрубили трубы, Король подошел к высоченному заснеженном замку из марципанов, безе и вафельной крошки, примериваясь, куда бы воткнуть нож. Все затаили дыхание — каждый год мэтр Эскофье помещал в свое творение маленький сюрприз: фигурку танцующей девушки из леденца, золотой орех с бубенцом внутри, красивейший фунтик из серебряной бумаги с кусочками брюлонгского шоколада. В этот раз после осторожного, но глубокого разреза из торта полился ярко— зеленый сироп со сладковато-едким запахом. Удивленный Король собирался продолжить нарезание торта, но из толпы вдруг выскочила обеспокоенная герцогиня эт Верис и, схватив Его Величество за бархатный рукав, утянула в сторону, успев шепнуть в ухо:

— Яд! Даже вдыхать вредно!

— Что будем делать?

— Роняем торт, как бы случайно!

Пошатнувшийся Король вернулся на место и только хотел поблагодарить горожан за поздравления, как подставка под торт покачнулась и кулинарный шедевр стек на землю бесформенной кучкой. Более того, гвардейские сапоги тут же превратили чудо-торт в неаппетитное месиво. А несколько пассов рук Маргариты никто и не заметил.

Наблюдатель в раздражении кусал губы: затея провалилась! А он так старался: подсунуть мэтру новые ингредиенты для сиропа было совсем непросто, да еще и заставить этого остолопа соблюдать технику безопасности! Такой чудный получился сиропчик: и красивый, и полезный, только вот концентрация его могла убить человека даже через слизистую оболочку или при вдыхании паров в течение трех-четырех минут! Черти бы взяли эту герцогиню! Сколько планов уже поломала! Ну ничего, он будет не он, если не устроит очередной сюрприз! С такими мыслями скромно одетый горожанин с пакетом сладостей в руках свернул в полутемный переулок и, не спеша, побрел в сторону от веселящейся несмотря ни на что толпы.

Платье.

Герцог и герцогиня эт Верис наслаждались тишиной, сидя в маленькой гостиной своих семейных покоев. Презрев традиции, к рождению дочери герцогиня полностью реконструировала второй этаж донжона, превратив его с семейное убежище. Здесь размещалась супружеская спальня, отдельные гардеробные, кабинет герцога и рукодельная комната герцогини, а самым главным местом была детская. Около трех месяцев назад у четы эт Верис родился наследник. Гордый отец тотчас объявил этот день праздником и явил милость, достойную короля: велел выкатить на площадь бочки вина и зажарить полдюжины быков. Видимо в благодарность Светлым Богам за то, что уставшая герцогиня согласилась с советами спешно примчавшейся Руимы — посидеть недельку дома. Теперь юный герцог безмятежно сопел носиком в корзине с длинной ручкой, которую герцогиня называла 'переноской', а его родители пытались срочно завершить бумажные дела и заодно побыть вдвоем без толпы слуг и придворных.

Маргарита воплощала свою давнее желание — она составляла годовое меню, дабы ее не дергали повара и мажордом каждый раз, как приезжали гости или случался праздник. Небольшой, стоящий у окна, столик морского дерева был завален свитками, прошитыми листами и книгами. В общем-то, такие меню имелись в каждом замке, и Верис не был исключением, но Рита считала, что в них слишком много тяжелой и жирной пищи, совсем нет изделий из грубой муки, а макароны предлагается варить полтора часа в сливках с сахаром и пряностями!!!

Вот и мучалась теперь Маргарита: расспрашивала мэтра Эскофье и вдовствующую герцогиню эт Верис, пытала замкового повара и южных наемников, разбираясь в культуре и традициях парадных обедов, приема гостей и традиционных праздничных блюд.

А герцогу не давали скучать планы по укреплению Южных границ: пополнение, привилегии, звания и выслуга, правила внутреннего распорядка и прочее. Южане, подкопив денег, работая в лечебнице и выполняя некоторые задания владетеля края, вернулись на родину, и мудрый правитель не хотел терять такую возможность — протянуть руку власти в столь отдаленные пределы.

Однако за работой он то и дело поглядывал на жену, сидящую в лучах солнечного света, льющегося из окна. И едва только Маргарита поставила жирную точку в конце листа и с облегчением откинулась на спинку изящного креслица с шелковистой обивкой, герцог отложил бумаги и прижался к длинной гибкой шее жены горячим поцелуем. Потянувшись, разминая затекшую поясницу, женщина закинула руки на шею мужа и прижалась затылком к его груди.

— М-м-м, милый, ты соскучился?

— Соскучился, — пробормотал в ответ герцог, увлеченно пробегая языком от ушка к ключице, а оттуда к ямке под горлом.

Герцогиня потянулась к мужу губами, но (и) тут дверь с грохотом распахнулась, и в тихую комнату ворвался покрытый пылью вестник:

— Ваше Сиятельство!

Прохрипел он, падая на колено. Ребенок в корзинке тотчас проснулся и заорал, герцог, поспешно отскакивая в сторону от герцогини, наступил ей на платье и оторвал оборку. На шум из соседней комнаты высунулась нянька и зашипела:

— Сараниэ только что удалось уложить!

Герцогиня, смеясь, вынула наследника из корзинки и принялась тихонько укачивать, повернувшись к посланцу.

— Ну-с, любезный, — обратился герцог к виновнику переполоха, — какие срочные вести привели вас к нам?

— Королева Араниэ — да благословят Светлые Боги ее дни! Сегодня на рассвете, родила дочь!

Герцог кивнул и, вручив усердному служаке золотой, отправил того в замковую кухню — передохнуть и пообедать.

— Замечательно! — порадовалась Маргарита.

— Теперь Араниэ отстанет от Расколоритера и Спящей, интересно, как ее самочувствие? Ну, раз прислали вестника, значит все хорошо. А почему не голубка, или Руима бы телепортом закинула?

— Так принято, о рождении в правящей семье возвещают либо лично, либо через посланника.

— Традиции, — пробормотала Рита, что б их!

Она уже не раз и не два сталкивалась с бессмысленными, с ее точки зрения, церемониями и каждый раз долго спорила с мужем, в итоге уступая традиции!

— Да, — сказал герцог, — традиции, теперь в течение месяца королева не будет покидать своих покоев, а на первый выход соберутся все знатные дамы, имеющие дочерей или внучек трех-пяти лет, среди которых произведут выбор девочек для будущего служения маленькой принцессе.

— Вот как, — рассеянно отозвалась Рита, она уже пристроила юного наследника на подушке и приступила к кормлению.

Это тоже было предметом вечных споров — герцогиня не берет кормилицу и всюду носит младенца с собой. Правда, заботливый герцог нашел на всякий случай женщину с младенцем и поселил ее в замке, но от жены сей факт скрыл. Волновать беременную Маргариту не рисковал даже король Саоритас, не хотел стихийно лишиться чего-нибудь из предметов туалета, либо напротив — приобрести лишние части тела.

— И чем нам это грозит?

— Ну, помимо того, что ты Верховная Хранительница Династии...

— В декретном отпуске!

— В декретном отпуске, — согласился герцог. — Ты как придворная дама высочайшего ранга, имеющая дочь, должна явиться на первый выход принцессы, вместе с Сараниэ, в одинаковых платьях.

— Зачем в одинаковых платьях?

— Понимаешь, если девочку выбирают фрейлиной или подругой принцессы, это не означает, что она может сразу выполнять свои обязанности, многие еще слишком малы. Поэтому одинаковые платья покажут твою готовность подменить дочь на то время, пока она подрастет. Для провинциальных леди это хороший шанс запомниться при дворе, да и содержание у принцесс щедрое.

— Ну да, — пробормотала себе под нос Маргарита, — все мы родом из детства — и нынешние фрейлины и подружки когда-нибудь будут иметь шанс сделать отличную партию, а то и повлиять на управление государством.

— Вот видишь, ты все прекрасно понимаешь! Кстати, Руима там тоже обязательно будет!

— Угу, маленькой принцессе придется полюбить тошнотворный розовый цвет или ходить всюду с кисточкой.

Рита расстроилась и начала ехидничать. Герцог присел рядом и начал ласково поглаживать голубые венки, проступающие под тонкой белой кожей груди. Маленький герцог старательно трудился: причмокивал, трогал маму ручкой и, наконец, засопел, прикрыв глазки. Полежав немного, Рита переложила младенца в корзинку и, приведя одежду в порядок, поинтересовалась:

— Насколько важно это мероприятие?

— Очень важно, уже много лет в Династии не рождались девочки, либо, родившись, умирали в младенчестве.

— Ага, и привилегий никто не получал!

— Нет, все сложнее, если маленькая принцесса доживает до первого выхода, и ей успевают подобрать подруг и фрейлин, они сохраняют свою должность при дворе, их так и продолжают называть 'фрейлина принцессы' — звание пожизненное.

— Ого, один раз съездил на вечеринку и всю жизнь получаешь пенсион?

— Ну, с пенсионом сложнее, но звание позволяет кое-что, что опытные люди могут использовать на пользу карьере, сама понимаешь.

Разговаривая, супруги, вышли из гостиной и спустились в столовую, пора было обедать. В домашней обстановке Рита чуралась всяких церемоний — они ей быстро надоели еще при дворе, поэтому в отсутствии гостей трапезы проходили в малой столовой, тесным семейным кругом: две-три помощницы герцогини, пара подчиненных герцога, начальник стражи замка, купцы, влиятельные горожане, в общем набиралось человек десять-двенадцать плюс сами хозяева и Санриэ с няней. Иногда, впрочем, девочка ела в детской, и к ней присоединялась герцогиня, особенно если в гости ожидали северных родственников Династии.

В столовой царила страшная суматоха: в углу толпились дамы, ахая и воздевая руки, в другом конце столовой мужчины разминались легким вином и закусками в ожидании праздничного стола. Оказалось, что следом за первым гонцом прискакал второй и привез приглашение на первый выход юной принцессы. Теперь дамы шумно обсуждали цвет, крой и фактуру будущего платья герцогини, и соответственно его копии для маленькой Санриэ. Поняв, что этот курятник не угомонить, да и смысла нет, герцогиня взяла у посланника приглашение и кивком головы отпустила его на кухню. Корзинка с юным герцогом уже стояла на специальной табуретке возле тронообразного стула герцогини. Сев за сnbsp;— Сараниэ только что удалось уложить!

тол, герцог и герцогиня спокойно пообедали, не обращая внимания на трескотню дам, а потом утомленные мужчины сбежали на тренировочное поле, оставив Маргариту одну.

Уже через пять минут она готова была бежать вслед за мужем с криком 'Спасите'!!! Со всего замка собрались авторитетные эксперты, вспоминали платье герцогини эт Верис почти вековой давности, в котором сия дама представляла свою дочь в подруги принцессе. Услышав про малиновый бархат с золотыми кистями, Рита прошептала:

— Так, вот еще только в занавески меня не заворачивали.

И решительно подхватив корзинку с люлюкающим сыном, предложила всем дамам собраться в большой иnbsp;Прохрипел он, падая на колено. Ребенок в корзинке тотчас проснулся и заорал, герцог, поспешно отскакивая в сторону от герцогини, наступил ей на платье и оторвал оборку. На шум из соседней комнаты высунулась нянька и зашипела:

светлой мастерской, выбрать ткани и начать шить — ибо времени осталось мало. Дамы очень вдохновились этой идеей, и герцогиня, наконец, смогла остаться одна.

В ласковой тишине детской, улыбаясь маленькому Врисэриэнту, Рита размышляла, какой цвет подойдет и ей — сероглазой и довольно смуглой женщине с каштановыми волосами — и одновременно маленькой черноволосой и сероглазой девочке. Пожалуй, неплохо будет смотреться синий — достаточно торжественно, если выбрать правильный оттенок, и прекрасно сочетается с серебром. На дворе июль, прием через месяц — август, жара, — да и пройдет он в Летней резиденции, где много дерева и драпировок. Получается, основную ткань стоит взять полегче, а на случай прохлады — красивые шали, недавно один купец предлагал партию товара с Южных границ. Отлично!

Продумав наряд, Маргарита взялась продумывать стратегию: вечером сообщила мужу, что хочет вместе с дочерью навестить свое поместье, но ехать ей лениво, подойдет и телепорт, не хочет ли муж и повелитель составить своим девочкам компанию? Герцог тяжко вздохнул и отказался — на завтрашний день было запланировано много встреч, которые переносить не стоит. Чмокнув супруга в щеку, Маргарита покормила на ночь малыша и в одной коротенькой рубашке собственного дизайна нырнула в широкую постель. Вран тотчас отловил ее под тонким одеялом и принялся оглаживать нежную кожу жены, отыскивая самые щекотные точки. Вскоре смех перешел в поцелуи и тихий страстный шепот. Нянька, прижавшая ухо к двери спальни, успокоенная отправилась спать — герцог и герцогиня вместе, значит в замке все хорошо!

Утром зевающая Маргарита уже не чувствовала того же энтузиазма — у малыша всю ночь болел животик, и поспать ей почти не удалось. Однако к обеду тучи развеялись: животик у Вриса болеть перестал, и герцогиня решила все же осуществить свое намеренье. Еще больше решимости ей придал один единственный взгляд, брошенный на нечто густо-багрового цвета с обильным золотым шитьем, висящее в мастерской на манекене. К этому прилагался последний писк моды: вычурно изломанный багровый же головной убор с обилием галуна и висюлек из золота и драгоценных камней.

Малышка Сараниэ послушно взяла маму за руку и шагнула в светящуюся рамку телепорта. Вышли они в большой столовой поместья эт Солариэс, Дух Хранитель любил это поместье и частенько наезжал сюда в дни отдыха, поэтому на шум тот час заглянула кухарка и обрадовалась, увидев хозяйку с детьми:

— Госпожа герцогиня! Вы как раз к обеду!

— Отлично, Миливэ, подавайте нам в малую гостиную и позовите нам побыстрее швею.

Женщина, поклонившись, убежала в кухню, а Рита спокойно дошла до своих комнат. Сараниэ подпрыгивая на одной ножке, изучала подзабытую обстановку, трогала пальчиками резьбу на старинных сундуках и дверях. Врис мирно посапывал в корзинке, его переход через телепорт не потревожил. К обеду появился Хранитель:

— Госпожа герцогиня, рад вас видеть! Чем обязан визитом?

— Вы, наверное, уже слышали, мой любезный Хранитель, что в Династии Риинер появилась маленькая принцесса.

Хранитель кивнул, новости до него добирались быстро.

— Мы с Сараниэ приглашены на первый выход юной принцессы, но свои наряды хотели бы сохранить в тайне. Сами понимаете — конкуренция за место у трона огромна.

Хранитель понятливо закивал и положил себе еще кусочек восхитительной куропатки в сливочном соусе, фаршированной вяленым виноградом. Отобедав, хозяйка и управляющий отправились в обширную кладовую. Среди стопок белья, ковров и гобеленов обнаружился сундук с дорогими привозными тканями; подумав, Маргарита попросила женщин, перенести рулоны в большую светлую столовую, выбирать цвет лучше при естественном освещении. Вскоре комната стала напоминать цветник — на стульях и креслах разлеглись тяжелые рулоны бархата, сукна, затканной золотом и серебром парчи. На столе и маленьких шкафчиках вдоль стен раскинулись более легкие ткани: газ, шелк, вышитый батист, воздушная, ажурная шерсть с Юга. Женщины ахали, гладили края отрезов и целых рулонов, прикладывали ткани к груди и мечтали. Рита, однако, быстро вынырнула из этого моря удовольствия для любой женщины, ей следовало поторопиться — скоро юный герцог потребует внимания. Пройдя вдоль стола, отложила в сторону два рулона шелка, два рулона газа, рулон батиста для нижних сорочек, кусок бархата и моток кружева для отделки. Поколебавшись, отыскала в небольшом сундучке, наполненном всевозможными отделочными штучками, серебристый витой шнур и мешочек с полированными камушками — все же герцогине этикет предписывал одеваться роскошно! И тут же утянула швею в уголок — посекретничать.

— Я очень прошу шить все максимально просто. Вырезы в моде по-прежнему квадратные, а вот рукава очень изменились — их теперь принято прихватывать лентами или галуном, а пышную часть украшать прорезями, в которых видно нижнее платье или сорочка. Маргарита быстро чертила кусочком угля на керамической пластине, предназначенной как раз для набросков и эскизов.

-Девочке должно быть максимально удобно, возможно придется воспользоваться ночной вазой либо сделать полный реверанс, так что юбки делаем шире. Вот тут и тут можно пустить отделку из галуна, она мешать не будет, главное — чтобы нигде ничего не терло и не царапало, как я поняла, церемония будет длинной.

— Да, Ваша Светлость, я все запомнила, позволите мне сохранить эскиз?

— Конечно, и я прошу оставить запас ткани в швах, возможно, придется кое-что изменить.

Швея кивнула, склоняясь над плиткой, видно было, что ее руки подрагивают от нетерпения приняться за работу.

Осталось обсудить отделку и украшения. Полированные камушки, оказавшиеся черными сапфирами, было решено добавить в кружева, украшающие декольте и верхние ленты на рукавах. Отдельную проблему явили собой головные уборы: очередной виток моды сменил вполне удобные сетки и ободки на нечто геометрическое и тяжелое. Пошипев над листом бумаги, Маргарита решила все же не отказываться от сетки — очень уж это удобно в мире, где нет лака для волос и мода на гладкие пряди. Для соответствия последним веяньям можно декорировать сетку по краю небольшими квадратиками из бересты, обтянутой серебряной парчой — и не тяжело, и красиво.

Закончив обсуждать со швеей желаемые фасоны и отделки, обмерив уже уставшую от впечатлений Сараниэ, Маргарита отправилась кормить сына. Потом вместе с детьми немного погуляла по летнему саду, окружающему поместье, — с ним было связано много теплых воспоминаний. Они с Враном иногда сбегали сюда от забот в короткий отпуск. Перед самым ужином герцогиня попрощалась со всеми, поблагодарила за помощь и телепортом вернулась в замок Верис.

В замке опять царила суматоха: прослышав о рождении принцессы, в замок прибыла вдовствующая герцогиня вкупе с Вариантой и ее дочерью.

Ужин был скомкан — слуги стремились угодить обеим хозяйкам: и прошлой и нынешней, кроме того, Варианта, так и не вышедшая замуж вторично, ударилась в капризы, требуя к себе повышенного внимания, словно вернулась в детство. Герцог медленно закипал, а герцогиня, дабы снизить напряжение, предложила после ужина устроить танцы, и все капризы были тут же позабыты — стайка молодежи убежала наряжаться, и герцогини смогли поговорить.

Оказалось, что мать Врана решила представить внучку королеве в качестве возможной фрейлины, юная баронесса вполне подходила по возрасту, и в знатности ее происхождения никто не сомневался. Возможно, в душе пожилой леди теплилась надежда, что дочь найдет свое счастье с достойным мужчиной, будучи при дворе. Маргарите пришлось обещать всячески, содействовать данным надеждам и потерпеть Варианту в замке около месяца — до первого выхода юной принцессы.

Маргарита смирилась. Вскоре, рядом с багровым ужасом появился лиловый. Рита пришла в полное недоумение: яркой смуглой брюнетке Варианте оттенок еще мог подойти, хотя и делал ее старше, но светловолосой малютке Кириэ он не годился абсолютно. Впрочем, как оказалось, лиловых платьев шилось три — еще одно предназначалось вдовствующей герцогине. Дабы не вносить разлад в семью Рита промолчала и стойко высиживала обсуждения и примерки.

Какое ей дело до чужих нарядов? Ей нужно приготовить платье для себя и дочери, а это, учитывая полный замок гостей, было непросто. Раза два герцогиня вновь наведалась в свое поместье и подправила немного фасон платья в сторону большей скромности и сдержанности. Апофеоз дурдома наступил с приездом Руимы и Ульсоритаса. Мужчины, и так пропадавшие где угодно, только не в гостиной, теперь и вовсе умчались на охоту, заявив, что женские штучки их не касаются. Маленькая Анатиэ замерев то ли от восхищения, то ли от ужаса перекрасила все пять платьев в розовый цвет, за что Маргарита была ей очень благодарна, а Руима, ругаясь, перекрашивала их обратно почти сутки. Вир подружился с Кириэ и Санриэ заново, и они вместе громили оранжерею, кухню и кладовые, правда чопорная Кириэ пыталась изображать хорошую девочку, но Вир и Анта быстро выбили из нее лишнее. В веселой суматохе маленький Врис ухитрился стянуть со стола бисерную ленту и обсосать с нее часть бусин, после чего вся женская часть замка рассматривала его грязные пеленки с повышенным вниманием. Умная герцогиня, махнув на все рукой, скрывалась вместе с Руимой в недрах женской башни — там можно было посидеть в тишине, поболтать, обсудить новые достижения в магии и проблемы Расколоритера и Спящей с рождением детей.

И вот день икс настал: с утра Руима вместе с Антой в белых газовых накидках поверх солнечно-желтых платьев спустились в холл, откуда дамы должны были телепортироваться прямо во дворец. Вдовствующая герцогиня, Варианта и малышка Кириэ уже ждали их и Маргариту; герцогиня сказала, что будет одеваться в своих комнатах, взяв только верную Ситтариэ, чтобы можно было кормить юного герцога по первому требованию. И вот на лестнице раздался шорох, Руима заранее прищурила глаза. Она не верила, что Маргарита согласится облачиться в тот ужас, который ей пошили восторженные портнихи, вдохновленные сомнительным шедевром столетней давности. Однако Рита вышла в плотной завесе мантильи, из-под которой пробивался жуткий багровый шедевр с кисточками, Сараниэ вышагивала рядом в таком же облачении. Наставнице пришлось напрячься, чтобы пробить качественнейший морок, а свекровь и золовка Маргариты заахали в восхищении:

— Ах, какая прелесть, Риточка, ты восхитительно выглядишь! Сараниэ, крошка, ты просто ангелочек!

— Благодарю, — ровным голосом выдохнула герцогиня, — нам уже пора?

— Отправляемся!

Руима кивнула, и первая шагнула в телепорт. Рита сделала пару шагов по паркету дворца — и морок слетел. Вместо глухого багрового кокона на герцогине оказалось прелестное синее платье из тяжелого шелка со вставками из газа, немного бархата по нижнему краю юбки и вырезу платья только подчеркивали его легкость и воздушность. Малышка Сараниэ запрыгала от восторга — все было так, как обещала мама: красивые платья, много свечей и нарядных девочек, скоро начнется праздник! Руиму согнуло от хохота, когда она увидела реакцию вдовствующей герцогини и Варианты, впрочем, как опытная придворная дама, она сделала вид, что уронила платочек. Однако Рита все заметила и прошипела сквозь стиснутые зубы:

— Прекрати, а то я Ульсоритасу нажалуюсь, что ты еще двойняшек хочешь, да боишься у него попросить...

Руима тут же взяла себя в руки и показала ученице спрятанный в складках юбки кулак.

Вокруг толпились столь же нарядные дамы с маленькими девочками, цепляющимися за края материнских юбок, некоторые даже едва научились ходить и предпочитали звонко гулить на материнских коленях. Большая гостиная была уставлена пуфиками и диванчиками, всюду стояли столики с прохладительными напитками и фруктами. Все присутствующие женщины встревоженно оглядывались, нервно расправляли головные уборы и оборки на платьях девочек. Появление младшей принцессы и герцогини всколыхнуло качающееся море угловатых шляп. Дамы начали приседать в реверансах и подталкивать к тому же детей, Рита и Руима постарались быстрее пройти ближе к дверям, где им полагалось находиться по этикету — ближе к месту появления царственной особы стоят самые высокопоставленные дворяне. Но беспечная Варианта, углядев кого-то из старых знакомых остановилась поболтать, принуждая к остановке мать и герцогиню, Руиму она определенно побаивалась и задерживать не смела. Сцена становилась отчаянно некрасивой, но тут к счастью затрубили трубы, и под оглушительный рев маленькой принцессы двери распахнулись. Впереди согласно этикету шел церемониймейстер, следом фрейлина королевы и лишь потом шла королева с малышкой на руках. Дамы тотчас присели в низких реверансах, дети восторженно завопили — малышка была чудо как хороша: маленькая, розовенькая, наряженная в бесконечное шелковое платье цвета слоновой кости с золотыми лентами и кружевами. Рита только хмыкнула и удостоилась демонстрации королевского кулачка в складках юбки королевы-матери.

Все назначения были расписаны заранее, но существовала неписанная традиция: трех фрейлин и трех ближайших подруг выбирала сама принцесса. Много бывало хлопот из-за этого правила, но оно сохранялось неизменным уже вторую сотню лет. Королева медленно шла с ребенком на руках вдоль ряда склоненных детских головок, вот принцесса загукала, и рука королевы легла на ближайшую светленькую головку. Церемониймейстер тут же вручил девочке большую красивую розетку — 'личная фрейлина принцессы'. А королева двинулась дальше, и снова принцесса загулила, выпустив целый фонтан слюней, на сей раз головка оказалась черноволосой, а розетка более яркой — 'личная чтица принцессы'. В третий раз принцесса сама хлопнула крошечным кулачком по склоненным каштановым локонам, розетка поблескивала колючими изумрудами — ' личная подруга принцессы'! Выбор сделан, в толпе пронеслись вздохи разочарования и зависти; старшая фрейлина королевы госпожа эт Бирук, тряхнув рыжими локонами, стала объявлять все прочие назначения: фрейлины, подруги по играм и обучению, чтицы и музыкантши. Внучка госпожи эт Бирук тоже числилась в этом списке, но самые важные и близкие должности были назначены самой принцессой. Как ни странно, ее выбор пал исключительно на кузин: Анитиэ, Сараниэ и Кириэ стояли, сверкая розетками, — чтица, подруга и фрейлина; Хозяйка путей порою выкидывает странные шутки!

После церемонии дамы собрались в покоях Ульсоритаса, отправив девочек поиграть с малюткой принцессой под присмотром няни.

— И что это может означать? — Покачала головой Руима, прихлебывая несмотря на летнюю жару горячее вино. Зябко передернув плечами, королева Араниэ тоже отхлебнула вина и сказала:

— Вашим девочкам и так были приготовлены должности при дворе принцессы, причем как раз те самые, которые и достались, только не личные конечно.

— Я думаю, малюткам суждено когда-нибудь совершить нечто важное для этого мира, давайте выпьем за них и со временем научим всему, что знаем сами, возможно это им поможет!

Женщины одновременно подняли над столом полные чаши и увидели тающую улыбку Хозяйки Путей. Зябко вздрогнув и переглянувшись, выпили вино до дна! Душа Маргарита смотрела в окно, а мысли ее были далеко. Серые камни стен, щедро посыпанные снегом, виднеющиеся в дали черепичные крыши городка окружавшего резиденцию эт Верис наводили тоску. Ей почему-то вспомнились жаркие пыльные улочки родного города, зеленые прохладные листья ив клонящихся к пруду в городском парке, блестящие стекла автобусов и вечерний свет фонарей. На расстоянии неизмеримом ни километрами ни годами все казалось прекрасным, и вдруг серый пейзаж дрогнул и поплыл — проступили очертания домов со множеством одинаковых окон, донесся запах бензина и нагретого солнцем асфальта. И тут же все пропало. С этого дня Маргарита стала сама не своя, она хотела вернуться в свой мир — горячо, страстно, это стало наваждением и все обыденное отступило на второй план. Даже дети не смогли выдернуть ее из вглядывания в неизвестную даль, через которую прорывался стук механических часов, запах кофе или помехи похожие на настройки телевизора. Еще чаще во снах появлялась подросшая сестра, постаревшие родители, знакомая комната с разбросанными, где попало вещами и книгами. Весна усугубила беспокойство. Муж, занятый делами формально целовал в щеку и пропадал на очередную неделю, слуги знающие порядок почти не требовали участия хозяйки. И Маргарита могла спокойно уплывать в туман безвременья, а однажды распахнув глаза, она увидела себя в квартире с низким железобетонным потолком. Здесь все стало другим — обои, мебель, люди, разговоры. Она бродила по комнатам и не узнавала почти ничего. В кухне сидела красивая постаревшая женщина и что-то набирала на плоском экранчике большого телефона, высокий мужчина напротив пил чай и поглядывал в газету лежащую рядом. Вскоре раздался звонок в дверь, женщина пошла открывать, и в кухне появилась цветущая молодая женщина с ребенком на руках: — Привет, пап, присмотри за Федюшкой, я сегодня до четырех. — Ладно, только не задерживайся, мы с мамой на дачу хотели. Женщина на минутку задумывается: — Так вы поезжайте, а я мяса прихвачу и к вам с Семеном подъеду, лады?? Отец кивает, уже занявшись внуком, и чмокнув мать на прощание, взрослая и совсем чужая сестра выскакивает за дверь, звеня ключами от машины. Рита постояла, помахала рукой, потом выглянула в окно завешенное вычурной бамбуковой шторой, и увидела мелькнувший алый бок новенькой малолитражки. И тут только она поняла, что ее никто не видит!! Подошла к зеркалу — в нем отражались красивые двери и новенький светильник эклектичного дизайна, а вот ее — не было!! Еще около часа Рита растеряно бродила по квартире, глядя как мама и отец собираются на дачу, играют с малышом, проверяют краны и газ, и наконец, щелкнув выключателями уходят. А потом, странно успокоившись, вышла сквозь закрытую дверь и пошла, смотреть на город. Идти было легко и приятно, но уже к вечеру она устала и проголодалась, странно, если я призрак, то почему хочу есть?? Поразмыслив вернулась в квартиру родителей и перекусила продуктами с незнакомыми названиями из холодильника. А потом забралась в свою старую кровать сиротливо стоящую в углу и завернувшись в покрывало уснула. И во сне увидела мир, в котором жила последние семь лет. Мужчина и женщина стояли на утесе, наблюдая за свинцово-серыми волнами, бьющими в холодные серые камни. Женщина куталась в огромную шаль из козьего пуха, и крепко прижималась спиной к своему спутнику. Мужчина стоял, нахлобучив капюшон тяжелого черного плаща, прикрывая хрупкую женскую фигурку полами. Через несколько минут со стороны ближайшей рыбацкой деревушки донеслись слабо различимые крики, потом показались бегущие светловолосые фигуры и женщина вздохнув, оторвала взгляд от вечно подвижной поверхности волн: — Пойдем, любимый, нас уже ищут. Мужчина кивнув помог спутнице закутать голову шалью и придерживая за руку спустил вниз, к редким пучкам травы цеплявшимся за каменистую землю. В деревушке и впрямь был переполох — принц Расколоритер и принцесса Риинская пропали из гостевого дома! К счастью, прежде чем охрана успела вызвать подмогу с корабля стоящего в бухте, Их Высочества появились, и пригласили всех жителей деревни на завтрак. — Рас, нам нужно навестить мою наставницу. — Как скажешь дорогая, побывав в твоей стране, я стал лучше понимать тебя, ты такая же вольная, как эти чайки, кружащие над морем, и так же зависима от сил природы. Добавил принц шепотом. Спящая — на — Волне кивнула, впиваясь белыми зубами в просяную лепешку набитую кусочками мяса в густом соусе. И ласково прижалась ногой к бедру мужа, даже сквозь две рубахи и платье из толстой мягкой шерсти ощутила ответное движение, и ласково потершись, вновь ухватила кусочек мяса с кореньями из общего блюда. Уже месяц они неспешно путешествовали по бухтам Северного моря, от поселения к поселению с дружеским визитом от имени Династии Риинер. Расколоритер с удивлением открывал для себя тайны этой суровой земли — пробовал грубый хлеб, испеченный в каменных печах, любовался холодными волнами и туманами, а еще больше расцветающей красотой своей юной жены. Только полгода назад они вернулись из монастыря Южных сестер, получив Благословение Хранительницы Путей. Кроме Благословения им было дано предсказание — звезда их любви взойдет над Северным морем. Король Саоритас узнав о предсказании, кажется даже не удивился, и любуясь королевой Араниэ, ласково баюкающей их дочку пообещал в кратчайшие сроки связаться со своими компаньонами в Северном крае и организовать визит. — Отец, но разве не лучше поехать инкогнито?? Как к Южным сестрам?? — Расколоритер, Северные моря — это не Южные степи, без хорошей команды и политического прикрытия я вас не отпущу, и кроме того, ты думаешь, что 'инкогнито' значит 'без охраны'?? Принц побагровел, и в очередной раз мысленно дал себе подзатыльник, с возвращением отца он понял, что ему еще учиться и учиться, что ж теперь рядом был учитель! Словно угадав его мысли, отец ласково улыбнулся старшему сыну и кивнул невестке: — Спящая, напиши места, которые хотела бы повидать, я постараюсь составить маршрут с учетом твоих пожеланий, думаю, через пару месяцев сможете выехать. Спящая кивнула и ласково улыбнулась приемному отцу, она поняла смысл предсказания монастырских жриц иначе, чем супруг, но не хотела искушать судьбу, делясь этим знанием раньше времени. И вот их путешествие подходило к концу — завтра они должны прибыть в крупнейший порт Северного моря — Рианесс. Но Спящая на волне попросила мужа немного задержаться и сделать крюк. Расколоритер поговорил с охраной, и поутру, выехав из небольшой деревушки, лежащей на полпути к Рианессу, принц и принцесса Риинские свернули на заросшую мхом тропку, ведущую в нагромождение скал, заросшее низкими кривыми деревцами. Миль через пять возле тропы показался широкий плоский камень, украшенный металлическим плетением рун. Остановившись, женщина провела рукой по грубоватой вязи и громко крикнула: — Наставница!! Эхо подхватило ее голос и бережно утянуло вверх. Выше по склону показалась расплывчатая фигура и махнула рукой призывая подняться выше. Кронпринц следовал за женой не задавая вопросов, а Спящая шла задумчиво и отстраненно. На верху их встретила женщина неопределенных лет в потертом, выгоревшем на солнце плаще. Кожа лица и рук истончилась и потемнела, словно промытый дождями пергамент. Блестящие любопытством глаза оказались неожиданно наивно-голубыми, как у младенца, и чистыми — без желтизны у белков, без резко выступающих сосудов. — Здравствуй, дочка. Поздоровалась женщина, бережно касаясь тонкими сухими пальцами лба Спящей на волне. — И ты здравствуй, воин на крыле неба. Рас вздрогнул — его воинское прозвище среди народов гор, звучало как: 'Вийшес' и означало — 'Взявший крылья у неба'. Но откуда могла эта женщина знать о стычке с горцами случившейся лет восемь назад?? Рита мерзла, ужасно мерзла, не смотря на теплый плед, стянутый с дивана, не помогал чай, не помогал кофе, руки и ноги леденели даже на солнцепеке пляжа. Город быстро наскучил, близкие ее не замечали, а силы уходили, и даже приятные встречи с друзьями и одноклассниками не радовали — ну посмотрела, а поговорить?? И устав мерзнуть Рита решила возвращаться, но вот только куда, и как?? Попытки увидеть тот мир забирали много сил, и она перестала покидать квартиру родителей. Еда тоже отошла на второй план, а следом и все остальное. Теперь она рвалась домой, к детям, к мужу, к друзьям, но все было напрасно, мечась в темноте в поисках дороги, она вдыхала лишь аромат цветов, и изредка слышала чей-то плачь, но этого было мало для того, что бы вернуться. Пока принц размышлял, ритуал встречи был завершен, и хозяйка проводила их в дом. Самый обычный дом здешних жителей — полуземлянка с покрытыми резьбой столбами. Крыша из толстых грубых шкур покрыта слоем мха, и издалека напоминает пригорок. Внутри горит очаг, и теплиться светильня с каким-то жиром, Наставница кивнула жданным гостям на низенький столик уставленный блюдами. Рас присмотрелся к накрытому столу, кажется это ритуальная трапеза, их уже встречали подобной в одной удаленной деревушке. Да вот мед в глубокой миске, вот кувшин козьего молока и сыр, вот мясо, зажаренное на живом огне с горькими травами, вот грубый ячменный хлеб, а вот стебли горного лука и ягоды моченые в хрустальной воде ручья. Как было принято, гости взялись отведать всего понемногу, от каждого блюда следовало съесть хотя бы крошку или капельку. Расколоритер не любил козье молоко, но из рук любимой легко сделал пару глотков. Тем временем хозяйка села на низкую лежанку укрытую шкурами и взялась за прялку. Рас смотрел на удивительную женщину во все глаза — во дворце давно уже прялки жужжали только в кухне да в рукодельной мастерской для простолюдинок, знатные дамы пренебрегали этой работой, жалея свои тонкие изнеженные пальцы. Эта же леди несомненно была благородной — осанка, стать, тонкие выразительные черты лица и белоснежные волосы до пят выбивавшиеся из-под льняного плата, все кричала о поколениях сильных и отважных предков, обладающих не только силой тела но и силой духа. Зачарованно наблюдая за тем, как хозяйка дома ловко вытягивает из пучка седой кудели тонкую, пушистую, словно карамельную нить Расколоритер вновь видел себя мальчишкой. Вспоминал как удирал от строгого учителя риторики на кухню, туда где няня дремала у очага ровно вытягивая привычными движениями нить, а веретено плясало, плясало... Очнулся принц на ложе — толстый слой сена укрывали звериные шкуры, пахло сладко — горными травами, и резко — зверем. Рядом неслышно лежала Спящая на волне, вдохнув дразнящий, теплый аромат ее тела принц потянулся к жене, и вскоре они вместе парили вне времени и пространства, обжигали друг друга страстным шепотом и поцелуями, дарили ласки и сливались в единый вихрь урагана несущегося над морем. Проснувшись, принц еще долго ощущал вкус моря на губах, и слышал шепот ветра в волосах любимой. Утром, прощаясь, молчаливая хозяйка протянула Спящей необычный медальон, две звездочки из белого, слепящего глаза металла свисали с длинной витой цепочки. Цепочка оказалась такой длинной, что подарок болтался, свисая с изящной шеи принцессы где-то в районе пупка. Рассмотрев подарок расширившимися глазами, девушка спрятала его под платье, и крепко обняла дарительницу. Расцеловавшись женщины, простились, а принц низко поклонился старой ведунье и коснулся губами ее руки. Дорога к побережью была спокойной, разбойники не нападали, лошади шли мерным шагом по хорошей торной тропе, и даже погода благоприятствовала. Но едва принц и принцесса взошли на корабль, как все изменилось — ветер ударил резко и неотвратимо, качка усилилась, и принц впервые наблюдал, как его жена с совершенно зеленым лицом свешивается за борт, стремясь избавиться от завтрака. — Что с тобой, любимая, ты больна?? Спящая покачала головой и прижалась к мужу всем телом: — Нет, свет очей моих, просто звезда уже взошла над морем. — Что? — растерялся принц. — У нас будет ребенок. Прижав Спящую к себе, Расколоритер впитывал в себя эту новость, а потом тихо сказал: — Я счастлив, мне безумно страшно, но я счастлив. Может быть, задержим отъезд, пока тебе не станет лучше?? Спящая прислушалась к себе и отрицательно покачала головой: — Не стоит, утренние недомогания скоро пройдут, а нас очень ждут в Риине. — Как скажешь, сердце мое. Рас укутал жену в свой плащ и дал команду продолжить путь, пора покинуть суровые берега, дома их ждут. На полдороге кораблю пришлось зайти в порт — принцесса не могла пить затхлую воду, кроме того требовалось пополнить запасы мяса и фруктов, кок шутил что госпожа наконец оценила его стряпню и каждый день подавал в каюту высоких пассажиров огромные блюда с холодным и горячим мясом, нарезанными фруктами и горячими лепешками. И первый, кто встретил их на пирсе был Вран. — Приветствую вас, ваши высочества. — Что случилось?? Сразу спросил Рас. — Ваше высочество, ну почему сразу случилось?? Просто госпожа королева, и если вы еще не забыли ваша матушка, очень беспокоилась и попросила меня встретить вас и проводить в столицу. — Вран, не темни, спрашиваю еще раз, что случилось? Герцог оглядел пирс и вздохнув сказал: — Рас, может все же не здесь?? Принц огляделся — у борта столпился почти весь экипаж, на пирсе уже собирались зеваки и встречающие, и в самом деле тайны королевства следовало держать в тайне. — Хорошо, пойдем куда-нибудь. — Я снял тут дом, приглашаю вас ваши высочества принять мое гостеприимство и отобедать. Рас кивнул, и закутав Спящую от порывов холодного осеннего ветра помог спуститься по сходням. — Веди, ты прав, ни к чему разносить сплетни. — Сюда. Герцог неторопливо повел друзей между тюками товаров и бухтами пеньковых веревок к маленькой тележке запряженной вислоухими косматыми лошадками: — Прошу вас, принцесса, вы позволите вас поздравить?? Спящая зарделась и кивнула. — Как ты узнал?? Удивился Расколоритер. Вран лишь покачал головой: — Рас, у меня уже двое детей, если ты забыл, и беременную женщину я вижу сразу. Расу оставалось лишь махнуть рукой: — Надеюсь, ты понимаешь, что это секрет?? — Понимаю, ваше высочество. Вран сделал вид, что обиделся, но тут нежная белая ручка легла ему на запястье: — Вран, а что с Ритой?? Герцог потемнел лицом и сделал приглашающий жест — оказывается, они уже добрались до снятого им дома. Войдя и умывшись с дороги гости уселись за стол и игнорируя аппетитно пахнущие блюда уставились на хозяина: — Рассказывай!! Приказал Рас, и Вран медленно, нехотя начал рассказывать, ковыряя тяжелой серебряной вилкой крошечную перепелку, лежащую перед ним на деревянном блюде. Еще летом слуги заметили, что с герцогиней эт Верис твориться что-то неладное. Всегда живая и веселая женщина обожавшая носиться с детьми по коридорам вдруг притихла, сильно похудела и перестала смеяться. Изредка выползавшая на лицо улыбка пугала слуг больше прежних безумных выходок — поездок в чумные деревни или переговоров с преступниками, захватившими корабль с людьми. Герцога в поместье не было, он как всегда, мотался по королевству с поручениями короля. А когда вернулся — замок был в трауре, однажды утром герцогиню не смогли разбудить. К счастью дети этого не видели — юная леди эт Верис имела звание личной подруги принцессы, и гостила во дворце в столице. Малолетний наследник герцогства по странному приказу герцогини был отправлен в поместье эт Солариэсс, под присмотр Духа Хранителя. Когда испуганный герцог ворвался в семейную спальню, он был поражен не меньше чем тогда, когда увидел траурно приспущенные знамена на башнях замка. Маргарита исхудавшая и бледная лежала на шелковых простынях, среди огромного количества цветов и дышала!! — Кто посмел?? Грозно вопросил герцог, и из дальнего угла комнаты выползла опухшая от слез Ситтариэ: — Господин управляющий замком распорядился, он сказал, что герцогине будет приятнее спать среди цветов. И женщина залилась беззвучными слезами. — Давно?? Спросил герцог. — Неделю. — Почему не прислали гонца?? — Никто не знал, где вас искать, ваша светлость, а герцогиня уже месяц не разговаривала. — Что?? Волосы на голове Врана ощутимо шевельнулись, Рита ухитрялась болтать, даже рожая их сына, и даже во сне, молчать целую неделю равносильно заточению в темнице! Отослав рыдающую Тари за подносом с едой Вран подошел к кровати ближе и всмотрелся в бледное замершее лицо — это была Рита, и как будто не она. Заострившиеся скулы, торчащий сухой веткой нос, темные круги под глазами. Волосы, видимо расчесанные служанками, красиво лежали вокруг головы, кружевная рубашка с глухим воротом и манжетами оттеняла нездоровый цвет лица, и только крупные жемчужины в ушах и на пальцах поблескивали живо и даже празднично. Дыхание совсем легкое и неслышное чуть — чуть вздымало кружева на груди, но как эта истонченная, иссохшая женщина отличалась от его жены!! Поев, герцог тотчас послал гонца к Руиме, бывшая Верховная Хранительница не стала тратить время на поездку — шагнула из телепорта прямо в спальню, и тут же отшатнулась, увидев Риту едва ли не в гробу. Целые сутки старая Травница не выходила из спальни герцогини, оттуда доносились вскрики, отборная ругань, и тихий плачь, потом поползли резкие запахи алхимических растворов, слышалось шипение змей и вой волков, наконец, двери распахнулись, и Руима бледная и растрепанная скомандовала слугnbsp;— Благодарю, — ровным голосом выдохнула герцогиня, — нам уже пора?

ам: — Ванну и мясо, и скажите герцогу, что я буду ждать его в малой гостиной. Все торопливо разбежались — Руиму все еще боялись, да и вид младшей принцессы измазанной сажей и реактивами впечатлял. Через час Руима закутанная в бархатный халат герцога, единственный подошедший по длине пила горячее вино с медом и объясняла Врану, что по ее мнению произошло с его женой: — Здесь осталось только тело, оно без души скоро умрет, сам видел, как она похудела. — Что можно сделать?? — Я не могу ничего. Я не знаю когда душа ушла и почему, и не могу даже предположить. Возможно, есть место, где ей лучше, чем здесь. — Лучше чем здесь?? Герцог вспыхнул: — Да это наш дом!! Здесь родились наши дети!! Руима сделала большой глоток и подозрительно уставилась на герцога: — А скажи ка мне Вран, вы с Ритой ссорились?? — Что?? Нет, меня больше месяца не было дома, очередное задание для короля и Тайной канцелярии. — Да?? А как давно вы спали в одной постели?? Герцог холодно взглянул на гостью и процедил сквозь зубы: — Мы спим вместе, когда я приезжаю, если конечно дела не задерживают меня в кабинете. — И ты всерьез думаешь, что лучшего места, чем эта груда камней девочка не нашла?? Руима по-привычке называла Маргариту 'девочкой' особенно в минуты волнения, но Вран даже не обратил на это внимание. — Руима, я служу королю, и стране, и Рита это понимает, понимала, к тому же, как могло повлиять мое отсутствие на уход ее души?? — Очень просто, медленно проговорила Руима, поворачивая в руке дорогой стеклянный кубок. Она вернулась туда, где ее ждут больше чем здесь. — Куда?? Краска сбежала со смуглого лица Врана. — В свой мир. — Но как, как ее вернуть?? — Не знаю, Вран, ты забыл, что связи Риты с этим миром очень хрупки, в прошлый раз ее удержал сын, а сейчас дети далеко. — Но она сама отослала Вира!! — Сама, возможно что-то почувствовала, а может быть и хотела уйти. Ничего более не добившись от Травницы, герцог поехал в столицу, за советом к королеве Араниэ. Царственные супруги приняли его просто — в уютной малой гостиной, в которой по ковру ползала принцесса с подружками и целой коллекцией кукол. — Ваши Величества, я не знаю, как мне быть — и Вран рассказал все что знал о произошедшем. Саоритас и Араниэ задумались, и вдруг маленькая принцесса, игравшая в стороне, подошла ближе с парой кукол в руках, одна темноволосая запричитала низким мужским голосом: — Что же делать, что же делать?? Другая, повинуясь пухленьким пальчикам ребенка, взмахнула длинными светлыми косами и пропела: — Спроси меня, спроси меня!! — Кто ты, кто ты?? Вопросил мужской голос. — Я сплю, я сплю!! Отозвался женский. Араниэ взглянула на вздрогнувшего герцога и сказала: — Наше королевское повеление вам герцог — отправиться к Северному морю и встретить Их Королевских Высочеств. После встречи постарайтесь как можно быстрее добраться в замок Верис, надеюсь, вы успеете. И королева протянула Врану знакомый амулет — направленный телепорт. — И вот я здесь, закончил герцог, мы можем перенестись в замок сразу после ужина, если это еще имеет смысл. Спящая тут же поднялась из-за стола, и позвала взглядом мужа, Вран положил на стол кошелек с деньгами и записку для слуг. Кристалл в оправе замерцал, получив мысленный сигнал, и рассыпался искрами, все трое шагнули в искрящуюся раму и открыли глаза уже в замке. Герцог тот час бросился к комнате, в которой лежала Маргарита, Спящая — за ним. Десяток шагов, тяжелая дверь, рука откидывает полог — жива, дыхание совсем слабое и прерывистое, но Рита жива! Спящая быстро проводит рукой над лицом герцогини и облегченно вздыхает: — Не бойтесь, герцог, ваша супруга здесь, она просто не может найти свое тело! Велите растопить камин и принести горячую ванну, ее нужно согреть!! Слуги, прослышав о скором исцелении госпожи, забегали как наскипидаренные. Фарфоровая ванна была установлена у камина и наполнена горячей ароматной водой, аккуратно раздев жену, Вран с помощью Спящей уложил ее в толстую льняную простыню и бережно опустил в горячую воду. — Теперь ее нужно напоить горячим вином с пряностями и, тут белокожая дочь Севера вспыхнула, соблазнить!! Вино принесли быстро, спящая Маргарита никак не хотела его глотать, и в конце-концов Вран стал вливать ей жидкость в поцелуях, кожа женщины порозовела, знакомый аромат жены туманил голову, и увлекшись герцог не заметил, как Спящая вышла и прикрыла за собой дверь. Встревоженный Рас бродил по фамильной галерее рассматривая свежие портреты — герцогини и юных наследников. Увидев неторопливо спускающуюся по лестнице супругу спросил: — Получилось?? Спящая на волне прислушалась к чему-то и ответила: — Подождем, давай посидим у огня и выпьем вина. — Разве тебе можно?? — Я чуть-чуть, улыбнулась женщина, главное скажи, что бы к вину подали мяса. И обнявшись, супруги дружелюбно рассмеялись, возросший аппетит принцессы очень их радовал. Где-то через полчаса Спящая вновь прислушалась и подняв небольшой кубок кивнула мужу: — Герцога можно поздравить!! — Ура! Расколоритер отсалютовал своим кубком и облегчённо вздохнув, увлек жену в спальню: — День получился длинным дорогая, и помниться вам очень нравились новомодные матрасы с герцогской мануфактуры. — Несомненно, муж мой, думаю, герцог простит нас, за некоторый ущерб который мы им нанесем! И двери закрылись. Этажом выше в супружеской спальне герцогов эт Верис, в томном полумраке постели Вран прижимал к сердцу едва не потерянное сокровище ласково выговаривал: — Дурочка моя, зачем, ну зачем ты ушла, как ты могла меня бросить?? Вот поправишься, и я тебя непременно отшлепаю!! Хрипловатые нотки его голоса будоражили Маргарите кровь, и вызывали слабую светлую улыбку: — Обещаешь?? Прошептала она засыпая в объятиях мужа и мысленно навсегда прощаясь со своим миром, не жалко, ее мир теперь здесь.