Мы потрясем нашей правдой мир

Самый конец улицы, так же как и ее задворки, был больше похож то ли на разрушенный скотный двор, который по непонятным причинам продолжали использовать, то ли просто на свалку, где вольготно прогуливались гуси, куры, индюшки, утки, козы и телята. Кучи ржавого металлолома, битого шифера и стекла, подерганного где-то бурьяна, поломанные детские игрушки и многое-многое другое. Непонятно, убого, бессмысленно.

Светка не знала, что собой представляла старейшая улица совхоза, скажем, лет 30 назад, но поговаривают, что сам совхоз "Динамо" во времена детства Светкиной матери был процветающим и даже передовым не только в районе, но даже по Союзу. Только поверить в это Светке было сложно, так как Шпунтовка мало чем отличалась от всего совхоза в целом. Состояние дорог, фактическое отсутствие асфальта, заросли лебеды и груды мусора были идентичны. По всем улицам прогуливался домашний скот. И пройтись по совхозу, не наступив в последствия этих прогулок, можно было считать большим везением. Если верить народной примете, гласящей, что человек, наступивший в говно, непременно скоро разбогатеет, здесь поголовно проживали только одни миллионеры. Как, впрочем, и в большинстве российских селений, так как Динамо — это типичный образец российской деревни.

Итак, с раннего детства каждое Светкино лето проходило здесь.

Бабушка жила на Шпунтовке. Напротив нее, через дорогу по этой же улице жила ее родная сестра. А еще чуть подальше — еще одна сестра. И в целом, по улице Шпунтовке проживало очень много Светкиных родственников. Кстати, по другим улицам совхоза — их было тоже не мало. Естественно, все жители Динамо всё про всех знали, вплоть до цвета нижнего белья, так как нет в данном селении человека, который ни разу не заглянул к своему соседу через забор, не пересчитал количество трусов висящих на веревке, кур, бегающих на базу, и, конечно, грядки в огороде со всем их содержимым. А как же иначе? Ведь в противном случае им нечего было бы вечером обсуждать на лавочке.

И самое страшное, что мог себе представить динамовец — это жить на повороте, ведь все проходящие мимо неминуемо заглядывали бы к нему во двор с целью разведать обстановку. Поэтому чем больше густых деревьев росло вдоль забора, тем было меньше шансов, что любопытная соседка проведает истинное положение вещей в чужом дворе. И дело даже не в том, что люди опасались воровства, а просто всем хотелось казаться лучше, чем они были на самом деле.

Соберутся соседки вечером на лавочке с семечками и начнут врать друг другу сколько они ведер огурцов сегодня собрали.

Одна скажет:

— Ой, спина не разгибается. 3 ведра огурцов сегодня собрала.

— Ай, брешешь, соседка, я видала ты и полуведра не набрала.

— Так те полведра я кривых набрала и курям порезала. А 3 ведра ровнехонькие. Я их уж и закрутила.

— Брешешь.

— Сама ты брешешь. У самой огород лебедой зарос. Так ничего и не родится. Вот на мой огород и наговариваешь.

— Ой, да что ты мой огород-то судишь. У самой весь двор гнилыми яблоками усыпан. Собрать ленишься.

— А у тебя грачи все яблоки поклевали еще на деревьях.

— Брешешь. От яблок аж ветки ломятся.

— Не брешу. Не собака чай.

— Нет, брешешь.

Так они чаще и расходились по домам. А на следующий вечер снова садились вместе на лавочке, щелкали семечки, спорили чей двор чище, вспоминали прошлое, осуждали современную молодежь и перемывали косточки соседям.

Светка же все лето каталась на трехколесном велосипеде по двору. Самостоятельно ей позволялось кататься только там. Даже к бабушкиной сестре через дорогу не разрешалось. Хотя, что могло случиться на улице, по которой и машины-то проезжали раз в сутки. И то чаще всего застревали. То есть Светка отчаянно скучала.

Когда тетка переехала в Динамо, она работала в начале улицы Шпунтовка и, естественно, нередко забирала Светку к себе. Дом у нее был новый, кирпичный, просторный. Двор тоже был светлый, не заросший старыми деревьями. К тому же тетка со свойственной ей педантичностью не допускала беспорядка не только в доме, но и во дворе. Она старательно разводила розы и клубнику. Клубника у нее была сладкая, крупная. Самым большим удовольствие было залезть в эти клубничные грядки и есть только что сорванные немытые ягоды.

Дядя всегда говорил тогда:

— Деревенская грязь полезная.

Но все равно приход тетки к бабушке всегда был для Светки испытанием. С присущей ей навязчивостью она начинала Светку переодевать. Находила в шкафу самое нелепое платьице и говорила, что это красиво. А потом тащила через весь совхоз к себе домой, при этом останавливаясь у каждого двора, где на лавочке кто-либо сидел и заводила бесконечные и чаще всего бессмысленные беседы. Таким образом, пока они доходили до теткиного дома, Светка вся обливалась потом из-за жары и одежды не по погоде.

В целом пребывание у тетки для ребенка было тяжким испытанием. Там даже игрушек не было, так как они не вписывались в ее интерьер. На улицу лишний раз тоже выйти было невозможно. То есть скука преследовала Светку и там.

Друзей в Динамо у девчонки не было. По ряду причин. Во-первых, на Шпунтовке детей Светкиного возраста не было, во-вторых, ее со двора не выпускали ни на Шпунтовке, ни у тетки.

Все изменилось, как по мановению волшебной палочки. Бабушка снова вышла замуж и переехала в Кругловку. Ее замужество, по крайней мере, первоначально было скорее вынужденной мерой, чем союзом двух сердец. Это было юридически оформленное соглашение двух пожилых людей, которым в какой-то момент стало тяжело самостоятельно вести хозяйство. Оба они были вдовцами, поэтому явных препятствий к их свадьбе не было. Тем более, что и самые близкие родственники были всецело за такой поворот событий.

Светка отчетливо помнила тот год, когда бабушка начала переезжать в Кругловку. Было весело.

Кругловка, хоть и находилась не более чем в 20 км от Динамо, но все же разительно отличалась от него. Здесь даже дышалось легче и свободнее. Большинство дорог были заасфальтированы, дворики гораздо более ухоженные и просторные. Гуси и куры по улицам почти не гуляли, а главное здесь у Светки почти сразу появились друзья, конечно, в детском понимании этого слова, а на самом деле партнеры по играм. Поэтому в Кругловке девчонке понравилось сразу, и больше всего на свете ей тогда хотелось остаться там на все лето, а не метаться между Динамо и Кругловкой вместе с бабушкой.

А ездить туда-сюда приходилось часто, буквально каждые 2 дня, перевозя многочисленное имущество. Тем более что бабушка, будучи вполне разумной женщиной, не желала сразу уничтожать пути отступления и отдаваться на милость почти незнакомого человека, коим тогда являлся дедушка, а точнее человек, которого Светка стала называть дедом.

Но будучи ребенком, Светка не вполне понимала мотивов своей бабушки. Она просто не хотела уезжать из Кругловки в скучное Динамо, не хотела прерывать игр с друзьями, в то время как бабушка присматривалась и взвешивала все "за" и "против".

Двор дедушкиного дома был просторным, не перегруженным обилием старых деревьев. Здесь были добротные сараи, погреб с каменной лестницей, а не с приставной деревянной, как в Динамо у бабушки, и почти новый не покосившийся дом. Но бабушке здесь многое пришлось не по душе. Например, ее не устраивало отсутствие русской печи и земляной пол на летней кухне, отсутствие отгороженного птичьего двора, а главное то, что двор находился на повороте. Светке здесь нравилось все. Нравилась зеленая травка во дворе, усыпанные вишней деревья, маленькие, аккуратно выкрашенные в голубой цвет ульи за домом. Нравилось просыпаться по утрам под веселый щебет воробьев, свивших гнезда под шиферной крышей веранды. И главное, ей нравилось то, что здесь у нее появились друзья.

Оксанка, Светкина первая подружка в Кругловке, жила в соседнем доме, через дорогу. Этот дом все соседи называли дурдомом, а Светке у них было комфортно, как нигде в другом месте. Их дом представлял собой длинное одноэтажное сооружение барачного типа, разделенное на 6 квартир. Оксанкина семья занимала две квартиры.

Светке, единственному ребенку в семье, были тогда в диковинку многодетные семьи. А Оксанка родилась как раз в такой. Детей было трое — Оксанка и ее два старших брата. Светка слышала, что раньше их было пятеро, но самые младшие дети в семье — близняшки — сгорели заживо Оксанка рассказывала, что когда их старый дом загорелся, ее родители сидели у кого-то в гостях и, видимо, отмечали очередной День взятия Бастилии.

Бабушка, успевшая наслушаться многочисленных историй про соседей, конечно же, не очень одобряла дружбу своей внучки с Оксанкой. Но Светке это уже было безразлично. Подруга была старше на целых 4 года, и девчонка подсознательно тянулась к более старшей подруге.

Еще до знакомства с Оксанкой, Светка часто сидела на порожках, наблюдала за играми детей во дворе напротив и мечтала, что тоже когда-нибудь будет принята в их компанию. И однажды осмелилась сделать первый шаг: вышла со двора и пошла к соседскому дому. Оксанка в тот момент сидела у крыльца с еще одной подружкой. Светка робко прошла к чужой во двор. Ноги от страха стали ватными, но отказаться от принятого решения не позволяли воспоминания об одиночестве, которое преследовало Светку в Динамо. Решение... Громко сказано, конечно, ведь если бы их двор имел ограждение, девчонка вряд ли туда пошла. Забор бы ее, непременно, остановил.

Светка подошла к ним, поздоровалась и дрожащим голосом сказала:

— Девочки, а давайте с вами познакомимся, — наверное, это прозвучало очень глупо и они засмеялись. Светка едва не разревелась от стыда и унижения. Но слезы или паническое бегство вызвали бы еще больший смех. Скорее всего, только поэтому она стояла на месте и не шевелилась, пока они не прекратили смеяться. Очень хотелось, сказать что-то едкое и остроумное, а не стоять как истукан. Что мешало? Язык, который почему-то стал ватным, и подбородок, вдруг задрожавший как-то очень по-детски. Поэтому все умственные и физические усилия Светка направила именно на борьбу с этими нелепостями.

"Почему они смеются? Что смешного в желании познакомиться? Нет, только бы не разреветься! Ну что я стою здесь столбом? Хоть бы они не заметили, что у меня задрожал подбородок! Выглядит, наверное, страшно глупо. А, может быть, они и смеются, потому что я выгляжу глупо! Нет, подбородок не при чем. Он задрожал уже после того, как они начали смеяться. Хоть бы не заметили... Надо что-то ответить... Ой, ну зачем же так дрожит подбородок?" — Светка покрепче стиснула зубы. — "Ну, как же глупо получилось! Почему они смеются? Ладно, была — не была!"

— А почему вы смеетесь?

Новый взрыв смеха.

"Ну ладно... И зачем я здесь стою? Нет — так нет!"

Обида! Жгучая, по-детски острая! Ведь она, Светка, так долго прокручивала в голове сцену знакомства. Но она и вообразить не могла, что им будет смешно! Может у нее лицо испачкано вишней? Ведь не может выглядеть нелепым ее желание познакомиться! Или может?

Смех потихоньку стихал. Подбородок тоже перестал дрожать. Светка уже готова была развернуться и уйти. Только не молча же! Что сказать?

— Ну ладно... — тихо-тихо пробормотала она, и начала разворачиваться. Главное не пятиться спиной!

— Давай познакомимся, — неожиданно доброжелательно сказала старшая девочка.

— А мы уже сами хотели идти знакомиться, — продолжила та, что помладше и снова засмеялась. — Но ты сама пришла.

— Мы видели, ты за нами наблюдала. — Старшая кивнула в сторону Светкиного двора.

Так у Светки появились первые подружки в Кругловке. Оксана и Наташа. Светке тогда было 8 лет, Оксане — 12, Наташе — 9. И Светка была счастлива!

Девчонки вместе ходили с колхозный сад за черешней. Босые и чумазые они лазили, как обезьяны по деревьям, делали сережки из сросшихся стеблями ягод.

Однажды, они пришли в колхозный сад, когда там уже были незнакомые Светке ребята и девчонки. Из них Светке тогда запомнилась страшненькая девочка чуть младше нее, по имени Лиза. Светка не знала, почему ее запомнила, возможно, потому что она ей очень не понравилась. А, может потому, что на ней были такие же шорты, как и на Светке, синенькие, от школьной спортивной формы.

Светка ей тоже не сильно понравилась. Как это принято называть, это была взаимная антипатия с первого взгляда. Но Лиза была здесь своей, а Светка — чужой. Так она впервые узнала, что люди могут делиться на своих и чужих. Своим позволяется то, что не пристало чужим. В данном случае Светке.

Светка подошла к первому попавшемуся дереву, верхушка которого была вся усыпана черешней, спелой, сочной и такой красивой, что даже жалко ее есть, и начала на него залезать. Но тут ее остановила Лиза.

— Это мое дерево, поищи себе другое, — по-детски надменно сказала она, слегка выпятив вперед нижнюю губу.

— Оно не куплено, — подбоченившись парировала Светка.

— Не куплено, но оно мое, как и все здесь. А ты здесь чужая. — Лиза приняла ту же позу, что и Светка.

— Это глупо. — Светка пыталась дружелюбно улыбнуться, но позу не меняла.

— Попридержи язык, иначе получишь.

— Не от тебя ли?

— Да хоть и от меня.

Светка засмеялась и оттолкнула Лизу от дерева. Та оступилась и упала. А Светка отошла к другому дереву. Лиза, не поднимаясь с земли, с ненавистью проследила за Светкой. И, когда та залезла на дерево, подошла и начала его трясти. Светка еле держалась на верхушке и, заметив это, Лиза засмеялась.

— Ха, в следующий раз хуже будет. Поняла?

— Эй, мелюзга! Ты совсем что ли ничего не соображаешь? — Окликнул Лизу мальчик постарше! — Соображать надо! Она же упадет!

— Ну и пууусть! — Захныкала девчонка.

— Я знал, что нельзя тебя с собой брать! От тебя вечно одни неприятности. Эй, ты! Наверху! Ты там как?

— Нормально! А она у вас дурочка что ли?

— Ну, Саааш! — прохныкала Лиза, дергая мальчика на руку. — Она меня толкнула.

— Да, помолчи ты! Эй, ты зачем ее толкнула?

— Она мне на дерево залезть не давала. Я ее слегка толкнула, а она упала.

— Нууу! Мелюзга! — мальчик строго посмотрел на Лизу. — Что тебе опять в голову взбрело?

— Она чужая!

— И чего? Блин, нафига мы тебя взяли с собой?

— Ну, Саааш!

— Эй, ты, наверху! — Мальчишка задрал голову к верху! — Ты кто такая?

— Меня Света зовут!

— Меня Саша! Сама слезешь?

— Слезу, но не сейчас. Спасибо!

— Не за что. Удачи тогда. Ну! пошли, мелюзга. И чтоб от меня больше ни на шаг!

Чуть позже Светка поняла, что как к чужой в Кругловке к ней относились почти все. Просто Лиза была откровеннее остальных. Даже Оксанка и Наташка, которых Светка считала своими подругами, не принимали ее в категорию своих. Чуть позднее они это доказали.

Незадолго до поездки в деревню мама купила Светке Барби, точнее пластмассовую куклу, чем-то напоминающую этот шедевр американской кукольной промышленности. Светка почти не расставалась с ней. Это было ее сокровище, которым она, конечно же, гордилась.

И вот в деревне она пропала. Чутким детским умом Светка подсознательно понимала, что кукла не потерялась, а украдена. Было обидно до слез, тем более, что украсть ее могли только Светкины новоиспеченные подружки.