| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Правильно, никакого...
Но шуточки все же продолжаются. Ленка раскрывает рюкзак, достать пенал, и — вот, нате пожалуйста! Видит здоровых рыжих тараканов. Целый ком их, мерзко шелестящих! Класс возбужденно затаивает дыхание.
Ленка, сама поражаясь своему ледяному спокойствию, внимательно осматривает лица. Злые, радостные лица. Она не может объяснить, как и откуда узнаёт, кто принес в класс насекомых. Она просто знает — это сделал известный всей школе хулиган и матюгальник Конев по кличке Конь, тот самый Конь, который достает Ленку сильнее всех. Вон и улыбочка у него, мерзкая, аж от уха до уха...
Тут уже с Ленкой случается нечто вроде затмения. Дрожащими руками она берет рюкзак, подходит к Коню и опрокидывает его у него над головой!
Конь — кулаком ей в лицо, орет. Ленка не успевает отпрыгнуть. И Ленкин нос получает свое...
Парк принял и утешил ее. Ленка долго бродила по золотому ковру из опавших листьев. Потом сидела на скамеейке... Она больше не рисовала. Зачем? Картинки возникали перед внутренним взором сами. Такие яркие, такие красочные, такие невыносимо-красивые. Такие, каких Ленке не нарисовать никогда, — не хватит умения. И красок с кисточками.
И, самого главного, — покоя.
Конь больше не зовет ее Пикассыхой. И Синяком — за синий разбитый нос — не зовет тоже.
Впрочем, Ленке оно уже все равно.
Нет ее в этом мире. Она здесь, и в то же время ее здесь нет. Ищет дорогу в свой Вавилон...
За окном льет серый осенний дождь. Погода портится, ведь уже конец октября. В парке не побродишь! И Ленка остается в школе.
Она планирует потихоньку отстать от класса и спрятаться в туалете, лишь бы не идти на страшный урок рисования. Но на нового учителя все же посмотреть хочется... хоть одним глазком глянуть... издали.
Любопытство ее и губит.
Он сразу замечает Ленку.
— Коваленко? Лена? Проходи в класс.
Ленку тошнит от страха, но делать нечего, идет. Косит глазом на преподавателя.
Нипочем не скажешь, что учитель. Крепкий, с толстой шеей и плечами не про всякую дверь. С кулаками из разряда тех, что зовутся пудовыми. Качок, одним словом. Шварценеггер! Чертежная папка с листами белого картона в могучих его лапах кажется недоразумением, случайностью, злой насмешкой.
— Присаживайся,— указывает он Ленке на первую парту, что сразу за его столом.
Девочки-отличницы недовольны, это их место. Но спорить они не решаются. Тут поспоришь...
Учитель начинает рассказывать. На Ленку он уже не смотрит, он рассказывает. О цветопередаче, о законах перспективы. Тут же, на переносном мольберте, показывает. Это интересно. Это безумно интересно, Ленке нравится. И она жалеет уже, что, дура такая, прогуливала. Столько интересного пропустила!
— А теперь достаем кисти и краски. Тема сегодняшнего урока — мой любимый город...
Любимый город. Ленка понимает, как ей не повезло. Она не думала идти на урок рисования. Потому ничего с собой не взяла...
Учитель видит Ленкину проблему. Протягивает ей лист из своей папки, передает краски с кисточкой. И улыбается.
— Всегда ношу с собой несколько лишних комплектов. Вдруг кто забудет...
— Спасибо,— шепчет Ленка, в носу у нее невесть с чего щиплет.
— Работай.
И неожиданно все становится так легко, так просто. Ленка берет кисточку. И рисует — быстро-быстро, как умеет лишь она одна...
Звонок. Никто не спешит расходиться, все торопливо заканчивают рисунки, каждому хочется порадовать учителя. Он собирает рисунки, рассматривает, расспрашивает.... объясняет, кто где что сделал не так.
— А теперь давай посмотрим твой рисунок, Лена.
Класс хихикает. В каждом шепоте, в каждом шорохе Ленке слышится омерзительное Пикассыха. Хочется провалиться под пол... но пол крепок, к тому же под ним, под полом, на первом этаже, кабинет русского языка, территория великой и ужасной Королевы Марго...
— Не надо стеснятся, Лена. Мы на уроке...
Он долго-долго рассматривает ее рисунок. Очень долго.
— Что это за город, Лена?— спрашивает он.
— Вавилон,— отвечает она, и тут же испуганно прихлопывает рот ладонями: проболталась!
— Вавилон...— задумчиво говорит учитель.— Это, наверное, сказочный город, верно?
— Настоящий,— возражает Ленка.— Только он не здесь.
— Понятно. А это что?
— Фиолетовый дождь.
Класс начинает хихикать. Но под взглядом учителя смиреет, замолкает... Никому не хочется показаться дураком.
— Это хранящий дождь,— объясняет Ленка.— Он... не всех в город пропускает. Только добрых. Злые в нем сгорят.
— Понятно. Позволишь?
Берет лист, показывает его классу:
— Вот лучший рисунок сегодняшнего урока... Практически ни одного замечания. Лена, позволишь забрать его на выставку?
Ленка кивает, ошеломленная неожиданным успехом. И тогда учитель говорит:
— А у тебя есть еще рисунки? Принесешь?
Она снова кивает.
Принесет! Конечно же, принесет. Отчего бы не принести?
Ленка летит домой как на крыльях. За рисунками! Чтобы показать учителю. Дорога, всегда отнимавшая несколько часов, сегодня укладывается в полчаса, а то и меньше. Вот и дом, в доме — тишина... Батя спит, слава Богу...
Батя, в общем-то, человек неплохой. Работает на заводе, сутки там, трое дома. Руки золотые. Мебель может делать. В машинах разбирается. Кабы не пил, цены б ему не было... мама часто так говорила, Ленка запомнила.
Ленка суется в тайник в кладовке. Вытаскивает заветную папку. И что-то мешает ей, мешает схватить ее и помчаться в школу, не разбирая дороги. Что-то не так. Словно... держишь в руках... труп?
Обмирая от нехорошего предчувствия, Ленка раскрывает папку.
Она теряется. Она долго смотрит и не может, никак не может воспринять случившееся.
Маринка!
Сука...
Некому больше.
Исписала все картины!
Исчеркала черным и красным фломастером. Пририсовала людям Вавилона громадные груди и гигантские красные фаллосы. В стиле комиксов пририсовала слова, которые говорили теперь люди. Ни одного литературного слова, сплошь матюги.
Ленка лихорадочно листает содержимое папки.
Ни одного неповрежденного рисунка. Ни одного!
Маринка...
Ленка медленно пробирается в комнату. Сестра валяется на ее кровати — как всегда. Лузгает семечки, плюет прямо на покрывало. Ноги в грязных тапках на подушке.
— А, пришла... Пикассыха,— она плюет семечку на пол.— Посуду помыла, мусор вынесла?
Ленка не может сказать ни слова, лишь прижимает к груди искалеченную папку. Хлопает губами, как выброшенная на берег рыба, а из горла — ни звука.
Ее город... ее Вавилон... погиб... навсегда.
— Че, язык проглотила, сыкуха? А-а-а!— Маринка углядела в рука сестры папку и довольно заржала.
— Зачем?— выдавила Ленка.— За что?..
— За что? Ути-пуси, не знаешь? А вот за это!
В руках у Маринки появляется Барби в кружевном платье.
— Испоганила мою любимую кофту, сволочь! И еще спрашивает — за что.
Она ободрала с куклы платье и швырнула его в Ленку.
— Отдай!
— Забери, если хочешь!
Ленка роняет папку. Она бросается к Маринке, пытается вырвать куклу из ее рук. Голова легко отделяется, остается в руках сестры. У Ленки в руках — безголовое тело. Ничего страшного, головы у Барби снимаются и надеваются обратно, ерунда в общем-то, но Маринка насаживает трофей на средний палец и хохочет, хохочет...
... хохочет...
С Ленкой случается затмение. Как тогда, когда увидела в своем рюкзаке тараканов. Только сильнее.
Страшнее.
Мир тонет в багровой пелене безумия...
Кровавая кисея перед глазами рассеивается не сразу. Руки дрожат, голова трясется, сердце заходится. Маринки нет...
— Мать вашу, что у вас тут творится?!— на пороге комнаты вырастает батя.— Не дают поспать человеку после напряженной трудовой сме... О, бляха-муха!
Его перегибает вдвое в приступе рвоты.
И только тогда в Ленкин нос шибает отвратный запах паленой плоти.
Маринки нет, только бесформенное, спекшееся, оплывшее по краям кровати нечто. Фарш... гриль... хрен его знает, что такое! Маринки нет, а голова кукольной принцессы осталась нетронутой... вон лежит. И улыбается.
...улыбается...
Ленка выскакивает из комнаты, из квартиры, бежит — прочь, прочь. Куда глаза глядят. Сквозь дождь, сквозь ветер. Пережитый ужас гонит, требует от тела спасения в беге.
...Она приходит в себя рывком, внезапно. Оглядывается. Видит себя на перекрестке возле базарчика. Рядом — музыкальная точка. Динамики орут во всю громкость... и песня какая-то... не такая... не обычная... странная. Ленка поневоле вслушивается.
Розовый снег, фиолетовый дождь
В цвет индиго раскрашена ночь
Снова вижу серебряный сон:
Там мой город, мой Вавилон*
Ленка понимает...
Вдруг внезапно понимает, в чем дело. Она не могла придти в Вавилон. Не сумела, так и не сумела отыскать дорогу. Не успела.
И потому Вавилон пришел к ней сам.
Урок русского языка. Тишина — гробовая. Слышно, как в соседнем кабинете параллельный класс повторяет урок английского.
Кабинет похож на картинку. Маргарита Васильевна уже лет десять не делала в нем ремонт потому, что что-то сломать в кабинете Маргариты Васильевны...
Лучше свернуть себе шею. Сразу броситься под машину! Разорванный шейный позвонок — карамелька по сравнению с гневом Маргариты Васильевны.
У нее такие громадные связи в гороно... Перед ней сам директор на цыпочках ходит.
Класс старательно пишет изложение. Согнутые спины, усердно черкающие в тетрадях ручки.
У Ленки снова свербит в носу. Она уже и так его терла и этак. Ничего не помогает. В конце-концов, дело оканчивается оглушительным чиханием.
Маргарита Васильевна оглядывает класс хищным прищуром бультерьера.
— Это кто в класс инфекцию пронес?
Хотя прекрасно видит, кто. Ленка ведь до сих пор держится за нос.
— Кто принес инфекцию? Я вас спрашиваю!
Ленка обреченно тянет руку.
— Вон!— вопит Маргарита Васильевна.— Вон пошла!
Ленка встает, колени гадко подрагивают.
Но Принцесса-Магиня в ней гневно вскидывает вдруг голову.
В окно шарахает запоздалый ливень.
Фиолетовый...
============================
* Песню исполняет А.Варум, она так и зовется Вавилон. Есть в коллекции, в сети — не нашла.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
