Драконьи планы (версия для Пм)

Потом чуть полегчало — верёвка исчезла, а над головой Брианы пронёсся кто-то огромный, чёрный... Ворон?

Бриана вздохнула свободнее, осмотрелась. Было сумрачно, туманно. Ничего не просматривалось сквозь молочно-голубую пелену.

Затем появилось что-то алое. Какой-то красный предмет приближался к девушке из тумана, становясь всё больше и чётче. Через пару минут она увидела: это мальчик лет десяти в просторном алом одеянии, очень похожем на ночную рубашку. Ещё через минуту Бриана узнала Гедеона — брата.

Она заплакала от радости, ведь Гедеон был жив! Протянула к нему руки, позвала по имени, но мальчик вдруг упал на колени и горько-горько заплакал.

— Братец, братец, — прошептала девушка, в порыве нежности бросаясь к Гедеону (ей хотелось обнять парня, успокоить, сказать ему, что всё будет хорошо).

— Стой! Не подходи! — закричал мальчик, не глядя на Бриану и вытягивая вперёд руки. — Тебе нельзя, нельзя! Но ты узнай, узнай, кто это сделал, — тут он встал и, не поднимая глаз на сестру, разодрал на себе алую рубаху, и Бриана отшатнулась в ужасе, увидав на белом, нежном теле ребёнка страшные синюшные язвы, извергающие кровь.

Гедеон опять заплакал, ещё горше:

— Он ведь где-то рядом, сестра. Очень близко. Отыщи его, отомсти за меня. Мне очень плохо, сестра... отец меня не слышит. Он только плачет... наш отец...

Тут вдруг подул ветер, ледяной, порывистый, он погнал туман куда-то прочь. И Гедеона погнал вместе с туманом.

— Сестра! Сестра! — жалобно позвал мальчик, улетая со мглою, подобно сорванному с ветки листу.

— Братец! Братец! — отчаянно закричала Бриана, глотая слёзы, бросаясь следом, но её ноги будто в землю вросли и не дали сделать ни шагу в ту сторону, куда влекло Гедеона.

Она прижала ладони к вискам, потому что там вдруг резко заболело, а в ушах у неё стоял её собственный крик и зов Гедеона, и от этого вновь стала пульсировать боль в черепе.

— Мой бра-ат, — простонала девушка, падая на колени, — о, мой бра-ат...

Она любила его, хоть он был любимчиком у отца и получал больше внимания и ласки. Единственный сын, наследник, которого баловали и оберегали все и от всего. Но он был ласковым и весёлым, умел сочинять стихи и красиво пел для своих отца и суровых старших сестёр, когда все они собирались за одним столом в большой трапезной зале королевского замка. В таким минуты казалось, что ему больше подошла бы судьба странствующего поэта, а не будущего короля...

— Кто же убил тебя, Гедео-он? — скулила Бриана, тыкаясь болящей головой в холодную землю.

Земля вдруг бросилась на неё, словно кто-то наподдал снизу огромной ногой. Бриану швырнуло на спину, и тут же ей на грудь навалились целые пласты земли. И ещё, и ещё. Она вставали дыбом вокруг девушки и бросались на неё, чтоб похоронить заживо.

Бриана попыталась закричать — голос пропал. Она попыталась отталкивать пласты, но её руки и ноги отказались подчиняться. И вот уже огромный ком земли лег девушке на лицо, песок забил ей глаза, нос и открытый рот, и Бриана замычала, забарахталась в этой живой могиле, пытаясь освободиться, но тут боль иглами пронзила ей позвоночник, ножом ударила под левую лопатку, и королевна опрокинулась в некую бездонную пропасть и забыла саму себя и весь мир в придачу...

А потом она проснулась. И завыла в голос, потому что боль никуда не делась — стала острее. Бриане казалось, что её держат в котле с варом и еще постоянно тыкают то в одно место, то в другое раскалёнными прутьями, умножая муки. Было темно и душно, и зверски хотелось пить.

— Тише, тише, — зашептал ей кто-то. — Вот вода. Теперь можно пить. Пей, сколько хочешь, давай, давай, — приподнял голову Брианы, поднёс ко рту кружку.

Она пила жадно, обливаясь и захлёбываясь, клацая зубами о глиняный край посуды. И пялила глаза в темноту, стараясь рассмотреть того, кто за ней ухаживал, но ничего толком не увидела, хотя где-то рядом горела свеча.

— Хорошо, молодец, теперь тебе полегчает. Перекатись на живот — я смажу тебе спину. От этого боль уменьшится, — шептал кто-то, и его слова напомнили Бриане о покойной матушке: она говорила дочери похожие слова, похожим тоном, когда та болела.

Бриана послушалась и через минуту улыбалась, наслаждаясь прикосновением прохладных и мягких ладоней: медленно и осторожно они умащали её горящие плечи и спину приятно пахнущим составом. И странное дело: девушку совсем не беспокоило то, что ухаживает за ней мужчина, а она сейчас лежит перед ним совершенно голая и беспомощная.

Заботливый кто-то стал напевать тихую песенку, колыбельную, и Бриана, блаженно улыбаясь (боль уходила из её измученного тела), уснула, и теперь её сны были спокойнее и светлее...

* * *

Так вот он какой, на самом деле, Вега с севера. Не такой уродливый, как сперва показалось. Вполне обычный молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста и средней внешности. Эдаких неприметных и обычных, как горохом, по городам и весям понасыпано. Разве что серые глаза его нельзя было назвать обычными и неприметными — это были глаза человека умного, даже пройдошливого. Да вот еще родинка над губой не позволяла назвать Вегу неприметным. Почему-то, именно глядя на родинку, Бриана решила, что доверять парню нельзя.

— Та-ак, вот тебе штанишки, вот тебе рубаха, — говорил, тем временем, Вега, выкладывая облачение на табурет рядом с топчаном, на котором сидела, завернувшись в лоскутное одеяло, Бриана. — А это куртка, шерстяная, из моих личных запасов. Очень хорошая. Я её почти не носил. Она мне в плечах узковата, — тут он на минуту умолк, словно побоялся какой-то секрет ненароком выдать. — И капюшон вот еще, шапка, носки, — очень нужные в холода вещи. С ног до головы тебя одену. Я нынче богат и не только о себе могу заботиться...

Бриана молча наблюдала за его манипуляциями, слушала его тихое балагурство.

— Смотри, какое всё красивое: всё одного цвета. Я знаю: вам, женщинам, это очень важно...

— Ты что со мной сделал? — прохрипела недавняя королевна (говорить приходилось через боль в горле).

— Я тебя от смерти спас, — самодовольно улыбнулся Вега, сверкнув зубами (а зубы у него были весьма хороши: крупные, ровные, белые). — Сначала вот Деда подослал, чтоб он кое-что в твою веревку затолкал, — парень кивнул куда-то на окно.

Бриана с трудом повернулась и увидела ворона, который сидел на подоконнике и, казалось, дремал.

— Это Дед, мой дружбан, — представил пернатого Вега. — Ему наверно лет пятьсот, поэтому он очень умный, меня понимает, даже немного говорить умеет. А я вот не знаю, почему он с таким болваном, как я, связался, — парень рассмеялся, громко и искренне, словно ребенок.

Дед открыл один глаз, хрипло каркнул (видимо, рассердился на дружбана Бегу за то, что тот разбудил его своим хохотом) и повернулся к людям спиной.

Бриана терпеливо ждала продолжения рассказа. Вега заметил её красноречивый взгляд и, кашлянув, продолжил:

— Ну вот, затолкал Дед узелок с моим особым варевом в веревку — веревка так и попортилась. Как ты на ней повисла, так она и порвалась, не выдержала тебя. Ну, я же знаю, что после такого опять вешать не будут — отпустят. И тут уж приготовил порошок для уменьшения...

— Ты кто? Волшебник? — перебила парня Бриана.

— Точно так, — улыбнулся Вега. — Ты разве не знаешь, что наш клан волшбой занимается?

— А... Клан Ночного Ручья, — вспомнила девушка, опуская голову на подушку (жутко захотелось спать).

— Он самый.

— Зачем ты меня спас, Вега?

Тут парень не сразу ответил. И лицо его сильно изменилось. Из простодушно-веселого стало озабоченно-хитрым и потемнело. Хотя, может быть, это оттого произошло, что за окошком потемнело: облако как раз наползло на солнце...

— Спас, потому что захотел спасти. Ты, между прочим, еще меня не поблагодарила. А я тут всю ночь вокруг тебя плясал, спину тебе мазал, водой тебя поил.

— Спасибо, Вега. Я теперь до смерти тебе обязана, — прошептала Бриана, уже наблюдая разноцветные круги и синеватый туман — так к ней вновь начал подкрадываться сон.

— На то и рассчитано, крошка, — хитро улыбнулся чародей, помогая бывшей королевне опустить голову на подушку...

* * *

Мед, булочки и молоко — таков был их первый совместный завтрак.

Вега ел быстро и жадно, словно боялся, что сейчас кто-то весьма голодный и злобный забежит в коморку и отберёт у него трапезу. Чародей макал булку в плошку с мёдом, откусывал, жевал и запивал молоком, не обращая внимания на то, что с углов рта капает. Глотал волшебник громко и с заметным усилием.

Бриане это не нравилось. Манеры Веги (точнее — их отсутствие) убивали и без того слабый аппетит.

— Ты чего? Ешь давай. Потом в дорогу двинем — когда ещё поешь, — говорил молодой человек, кивая на тарелки с кушаньем.

— Куда ж мы поедем? — поинтересовалась Бриана, отщипывая румяный кусочек от своей булочки.

— Тебе этого знать необязательно, — хмыкнул чародей. — Я тебя спас — ты теперь мне служить обязана. Будешь меня в пути охранять, куда бы я ни поехал, слушаться меня, как слуга господина слушает. Это понятно?

Девушка скрипнула зубами: Вега всё говорил правильно. По всем законам она теперь попадала чуть ли не в рабство к своему спасителю. Хотя она знала много историй о том, что человек, спасая другого человека, после благородно отпускал его на все четыре стороны, ничего не требуя за спасение, хотя мог потребовать многого. Но в основном такие истории были про воинов.

Судя по всему, Вега мало заботился о благородстве своих поступков. Впрочем, он ведь не был воином — он был волшебником, а последние славились не столько необычными способностями, сколько хитростью и коварством.

В королевстве Брания воины не любили магов, маги не любили воинов. Точно так же, как крестьяне не любили торговцев, а купцы презирали крестьян. Все старались держаться особняком и друг про друга складывали обидные анекдоты. В общем, потихоньку жизнь бурлила...

— Странным способом ты добыл себе телохранителя, — буркнула Бриана, глядя, как по столу бежит-спешит к тарелке с булочками маленький паучок. — Мог бы просто нанять какого головореза, а не ждать позорной казни королевской дочки.

— Я не собирался заводить себе телохранителя — я всегда сам по себе, — улыбнулся Вега. — Но раз уж я тебя спас, у себя приютил, надо же тебе как-то меня отблагодарить. И не только телохранителем я тебя назначаю. Тебе повезло: я тебя еще в учителя определю. Будешь меня воинскому делу учить. Я очень желаю освоить искусство бить морды.

— Зачем это чародею? Разве магия — не твоё оружие?

— Магия — это магия. Больно дорого она мне обходиться. Составы, порошки покупать надо, травы, корни, плоды, камушки нужные и прочее — собирать. Потом толочь это всё, смешивать, варить или сушить, заклинания заучивать, да ничего при этом не перепутать. Слишком много возни, чтоб от какого-нибудь бандита с большой дороги отбиться. А воин раз за жизнь себе меч или копьё покупает и машет ими потом направо и налево, от злых людей себя защищая. Ясно?

Бриана кивнула. И подумала: да, чародей и теперь говорил правильно.

— Но скажи, неужели ты всегда меня при себе держать будешь? — спросила девушка. — Разве не могу я как-то выкупить у тебя свою жизнь?

Вега нахмурился, оторвался от поглощения булочек и мёда и погрозил Бриане пальцем:

— Ты ещё ничего полезного для меня не сделала, а уже свалить желаешь. Куда ж ты собралась? Ждёт тебя кто? Разве что стража, чтоб опять на эшафот проводить. Не к виселице, так к плахе. Во всей Брании теперь у тебя друга нет. Не то что друга даже — человека более-менее надёжного. Куда ж ты торопишься?

Бриана ничего не ответила, лишь губы плотнее сомкнула, чтоб не дрогнули, а большим пальцем правой руки безжалостно раздавила паучка.

Вега всё говорил правильно...

— Давай-ка мы на время из тебя парня сделаем, — сказал чародей, вытирая руки полотенцем. — Так будет проще из столицы выехать. Тебя ж ищут, да-а-а. Народ-то на площади до тела твоего не добрался — вот все и обозлились. Теперь даже страже искать тебя не надо — горожане сами взялись тебя найти и королю выдать. Дружины сбили, улицы прочёсывают, по домам шастают. Так что обзову я тебя Тубой, остригу тебе волосы, накидаю на лицо краску особую, и свалим мы из Ситэлана в пять минут, легко и просто.

— Краску? — переспросила Бриана.

— Ага, значит, насчёт волос и нового имени ты не возражаешь? — усмехнулся Вега.

— А не проще ли вновь меня уменьшить? Провёз бы меня в кошельке каком-нибудь туда, куда надо, — пожала плечами девушка.

— Не проще. Живому существу в уменьшенном состоянии нельзя долго находиться: сердце не выдерживает — помирает живое существо. Я потому тебе так скоренько и вернул прежние размеры, чтоб не хоронить тебя потом в коробке из-под иголок.

— Ты так много знаешь, много можешь. Почему ж ты живёшь в каморе?

— Это неважно, — отмахнулся чародей. — Подставляй щёки — сделаю тебя красивой...

* * *

Краска — да — была особая, волшебная. Вега взял кисточку, обмакнул её в баночку с некой беловатой мазью и нанёс её на щеки и подбородок уже постриженной Брианы. Девушка поморщилась: краска начала щипать кожу, словно крапива.

Вега засмеялся и поднёс Бриане небольшое круглое зеркало. И королевская дочь не без ужаса увидела, как её нежные девичьи щеки покрылись настоящей мужской щетиной.

— Так-то, друг Туба, что бы ты без меня делал? — расхохотался чародей.

— Небо светлое! Это ж не навсегда? — поспешила осведомиться девушка, принимаясь чесать свербящий подбородок.

— Ровно на сутки, — ответил маг. — Так что — поспешим.

Сборы прошли быстро. Судя по всему, Вега сложил все свои пожитки еще вечером, твёрдо решив отбыть из столицы утром. Поклажа, которую он и Бриана вытащили из хижины и взвалили на двух низкорослых лошадок, терпеливо ждущих во дворике, состояла из двух больших плетеных коробов, набитых нужными для волшбы мелочами, двух вещевых мешков и двух торб с провизией.

— Выбирай себе скакуна, — сказал Вега своей спутнице, а сам пошёл в сторону большого дома, к которому тулилась хижина — на порог как раз вышел хозяин, невысокий худощавый человек лет сорока в длинной потрепанной накидке.

— Что? Уже уезжаешь? — спросил хозяин, с любопытством глядя на лошадей и Бриану, которая уселась на рыжую кобылку.

— Да-да, есть дела на юге, — добродушно улыбаясь, ответствовал Вега, протягивая мужчине большую серебряную монету. — А к лету, возможно, вернусь, привезу тебе и благоверной твоей пару бутылей тамошнего вина...

— А это кто? — хозяин без лишних обиняков ткнул пальцем в Бриану.

— Это я слугу себе взял. Надоело самому с торбами таскаться. Вчера на казни был, домой шёл, а этот парниша за мной увязался. Видать, мой новый плащ его приманил. Подумал он, что я — богатый господин и хорошо буду ему платить, — засмеялся Вега.

— Так вас, стало быть, нынче во времянке двое ночевало, — сказал хозяин, прищурившись на волшебника.

— А-а, вот ты к чему, — чародей презрительно скривил губы. — Что ж, за этого тощего огрызка дам я тебе два медяка.