Драконьи планы (версия для Пм)

— А больше нам этого не надо. Главное, чтоб у самого начала тропы не было видно, куда мы свернули. Там, где мы прошли в лес, трава поднялась — и хорошо. Большего не надо... это средство я тоже из коры здешних деревьев сделал. У-у, тут почти всё — волшебное! Главное — знать, что для чего, и не путать.

— А если попутать?

— Страшное может случиться, — ответил Вега и зачем-то хихикнул.

— Мы в лес паррский зашли — что может быть страшнее? — поинтересовалась Бриана и при этом тоже почему-то хихикнула (видимо, причиной их веселья были мелкие, душистые, алые цветы на причудливо изогнутых ветках кустов, мимо которых они сейчас проезжали). — А почему они цветут? Сейчас же осень...

— Это же паррский лес. Тут всё не так, как в обычном лесу, — наставительным тоном ответил Вега. — Тут есть цветы, которые цветут даже зимой! Почему? Этого я не знаю. Должно быть, на то есть причина. Ничего ж не бывает просто так... Я, бывает, подолгу живу в этой пуще и потихоньку изучаю её. И много интересного узнаю...

— Ты живёшь здесь? — изумилась Бриана, не забывая улыбаться, хоть это и было сейчас не к месту. — Ты про это своё убежище говорил раньше?

— Про него, — кивнул и одновременно хохотнул Вега. — А знаешь, почему мы себя сейчас ведём, как идиоты?

— Из-за этих красных цветов? — хитро прижмурилась девушка.

— То-очно! — выпалил волшебник и громко расхохотался. — Ты сообразительная — это здорово! Думаю: если бы ты родилась в нашем клане, из тебя получилась бы отличная волшебница.

— Спасибо, — теперь Бриана улыбалась от души. — Кажется, ты сделал мне замечательный комплимент.

— Это тоже от цветов, — хмыкнул Вега. — Они не только хихикать заставляют — они еще и благостное настроение у человека создают. Так что, пока мы с ними рядом едем, и ты — душка, и я — душка...

Бриана закрыла рот ладонью, потому что ей нестерпимо хотелось хохотать. Перетерпев приступ смеха, она шумно выдохнула и спросила:

— Если есть такие цветы, значит, есть и такие, которые могут сделать человека злым?

— О! Конечно, есть и такие, — затряс головой Вега. — Но я с ними не связываюсь. А то был один нехороший случай...

— Расскажи! — затребовала девушка.

— Нет. Не хочу. Даже вспоминать не хочу, — Вега нахмурился, отвернулся от Бриана, а потом захихикал, всё громче и громче, не в силах совладать с чудесной властью цветочного аромата. — Но это было весело. Очень...

Бриана тоже не выдержала — засмеялась, чувствуя что-то вроде щекотки в груди и спине, и попыталась поймать мелькнувших мимо её носа ярких жуков.

Пока что Парра была доброжелательна к тем, кто гулял по её просторам...

* * *

Смешливость, вызванная пыльцой красных цветков, прошла где-то через час. Надо сказать, постоянные "хи-хи" и "ха-ха" и сопровождавшее их сотрясение животов и голов, здорово притомили путешественников. Поэтому, когда они оказались у ручья, сверкающего меж высокой, синеватой травы, Вега спешился и лег животом на покатый бережок, чтоб окунуть голову в прозрачную и холодную воду, и блаженно протянул "а-а-а!"

Бриана предпочла просто умыться.

Полегчало.

Прошла усталость, улетучился хмель, стихла боль в затылке и челюстях.

Лес вокруг был тоже тих. Лишь там-сям иногда попискивали некие птахи.

— Эти гуриды убийственны, — сказал Вега, переворачиваясь на спину и жмурясь от солнечных лучей, которые пробивались к их маленькой полянке сквозь густые кроны древних голубых елей.

— Ты про что? — спросила девушка, вновь опуская руку в ручей, чтоб поднять со дна красивый полосатый камушек.

— Про весёлые цветочки. Думаю: если возле них задержаться, то и помереть от смеха можно.

— Гуриды... даа, весёлое растение, — сказала Бриана, почёсывая мочку уха. — Почему ты ими не промышляешь? Такое средство можно было бы и на войне использовать. Забрасываешь врага горшками с этими цветами: враг хохочет, а ты его рубишь, замотав нос и рот полотенцем...

— Цветы очень быстро вянут, если их сорвать. От увядших — нет толку, — махнул рукой волшебник. — Даже вытяжку из них не сделать. Я пробовал.

— А если их сразу в лёд класть? Мороз часто сохраняет то, что быстро портиться.

— Это я тоже пробовал. Гуриды гибнут, хоть ты тресни. Так что, извини, не помогут они ни тебе, ни твоему отцу воевать. Они, можно сказать, только для Парры. Что-то вроде стражи.

— А что еще тут такого есть? Чтоб воинство наше сделалось сильнее?

— Ха! Воинство ваше пусть тренируется лучше, тогда и будет сильнее, — хохотнул Вега. Захотела, чтоб я тебе так по-простому всё у ручейка вечерком рассказал... Камень положи на место, кстати. Ему ещё расти и расти, а без воды — смерть.

Бриана испуганно глянула на камушек: тот изменил свой красивый темно-красный цвет на темно-серый.

— Он растёт? Он живой?

— Да. И быстро растёт. Это я его сюда положил.

— Зачем?

— Хватит спрашивать! — прошипел вдруг Вега. — Едем дальше. Нам до темноты надо в дом забраться...

Он довольно лихо запрыгнул в седло и заставил Толстяка чуть ли не в галоп сорваться. Однако, очень скоро вороной жеребчик вновь перешёл на шаг, потому что не мог скакать по совершенному бездорожью.

Бриана улыбалась, садясь на свою лошадку, и думала: "Из всего-то он желает сделать тайну, но сам-то любит поболтать... Что ж, опять буду ждать нового приступа болтливости..."

Но пока что приступом даже не пахло.

Вега ехал, не оглядываясь, и молчал. Иногда лишь шипел на своего коня: "Смотри, куда ступаешь, болван!" Похоже, волшебник вновь жалел о том, что разговорился с девушкой.

Прошло около часа, и в пущу стали пробираться ночь и холод, робко, осторожно, словно тати — на богатый двор за поживой.

Лошадки Веги и Брианы вышли из густых зарослей невысоких хвойных деревьев, странно пахнущих пряниками, на крохотную лужайку, к краю которой лепилось некое строение-шатёр, укрытое пластами мха и усыпанное рыжей хвоей. Его можно было бы принять за гигантский муравейник, если бы не тонкая печная труба, торчащая из крыши, и завешенный шкурами и заваленный почерневшим бревном, низкий вход.

На крыше, у трубы, уже сидел ворон Дед и долбил клювом что-то, зажатое в когтях. Увидав людей, он громко каркнул, распуская крылья.

— Вот и мой домик, — объявил Вега, покидая седло. — Я называю его берлога. На берлогу он, в общем-то, и похож. Обычно я тут зимую. И Дед вместе со мной. Теперь и ты тут позимуешь... Ты не бойся. Будем, как брат с сестрой. Я так решил, — и он засмеялся, подходя к хижине. — Если, конечно, ты сама чудить не начнёшь.

— Чудить? — Бриана скептически приподняла бровь, окинула волшебника критическим взглядом. — Чем ты привлечь меня можешь? Мне нравятся сильные и здоровые парни...

— Но-но-но, Тиша, — Вега погрозил королевне пальцем. — Не стоит говорить мне обидные слова. Тем более, что я шутил. А ты — вот досада — шуток совсем не понимаешь. Сразу невесть что думать начинаешь... впрочем, я, кажется, об этом уже говорил... что ж... Как брат с сестрой — это тебе подходит? Это ведь лучше, чем господин и слуга, — парень хитро улыбнулся.

— Лучше, — согласилась Бриана, хоть подспудно и чуяла: волшебник опять в чём-то хитрит. — Кто будет в доме прибираться? Брат или сестра?

— Дай подумать, — молодой человек наморщил лоб, почесал ногтем нос и просиял лицом, найдя ответ на вопрос. — Оба!

* * *

Обстановка внутри берлоги Веги (если не считать небольшой запылённости) была примерно такой же, как и в доме крестьянина, чей достаток чуть-чуть не дотягивает до возможности приобретения второй коровы.

Нашлись там неширокий стол и два трёхногих табурета, большая ширма из жердей и полотна, на котором сохранились остатки росписи — некий узор из моря, леса и чаек. За этой ширмой Бриана обнаружила топчан, покрытый сенником, и сундук, выкрашенный в темно-красный цвет и замкнутый на увесистый, местами ржавый, замок. На стене, над топчаном, висела оленья шкура, и её мех отливал янтарём. Так что своеобразная спаленка выглядела опрятной и уютной, и пахло там душистым чабрецом.

В другом углу берлоги красовалась небольшая печка, высотой до пояса, сложенная из белого камня и, как ни странно, не закопченная. Судя по всему, она и грела, и служила для приготовления пищи: сверху её покрывал лист железа, на который можно было ставить котелок или сковороду для кулинарных манипуляций. Грубо сколоченная из досок этажерка для посуды соседствовала с печкой. На её полочках тускло поблёскивали две деревянные миски, две медные кастрюльки, кружка с двумя ложками и одной вилкой, кувшин и сковорода. Большего у Веги, похоже, не водилось.

— Поверь мне: этой мелочи вполне хватает, — подмигнул девушке волшебник, заметив, с каким любопытством она осматривается в берлоге. — Я иногда думаю: стоит ли стремиться к большему? Стоит ли заводить вторую сковородку, побольше первой? Стоит ли класть ковёр на пол или хватит этой старой дорожки, связанной из грубых ниток? И часто сам себе говорю: а зачем? Что ещё нужно человеку? Золото? Новые наряды? Власть? Уважение окружающих? Надо ли это мне? Мир ведь совсем меня не знает, совсем меня забыл... И тебя забудет когда-нибудь...

— Сколько зим ты провёл здесь, Вега? — спросила Бриана, глядя на полотенце, висевшее на поднятых к потолку шестах для сушки (полотенце, надо признать, было чистым).

— Пять. Вроде бы, — пожал плечами молодой человек. — Тут неплохо. Никто не донимает. Ферки заботятся о моём спокойствии, — и Вега улыбнулся. — Что скажешь, Тиша? Тебе тут нравится?

— Пока я ничего не могу сказать. Всё-таки, где-то рядом ферки. Пока что я не могу называть их друзьями...

— Насчёт них не волнуйся. Главное — не выходи из берлоги, пока ночь. Днём вылезай. Но не ходи далеко в пущу. Иначе — заблудишься. Пуща может так захотеть. А если она захочет, чтоб ты заблудилась и на ночь осталась в ней, я не смогу тебе помочь, не смогу защитить тебя от ферков.

— А ты? Тебя, значит, ферки не трогают?

— У меня с ними договор, — улыбнулся чародей. — Свой, особый.

— Я догадалась уже, — Бриана улыбнулась в ответ. — Почему-то выходит так, что рано или поздно ты открываешь мне свои тайны.

— Я открываю тебе свои тайны тогда, когда вижу, что для этого пришло время, — подмигнул молодой человек девушке. — Всему приходит срок. А сразу всё рассказывать — глупо. Прослушав всю мою длиннющую историю, ты попросту можешь забыть что-то важное.

— Разумно, — кивнула Бриана.

— Разве я когда-нибудь поступал глупо или говорил глупости?

— Ммм, — королевна задумалась. — Вроде нет.

— Во-от! — Вега самодовольно улыбнулся.

— Но у тебя всё впереди, — усмехнулась девушка.

— Ха-ха! Похоже, ты потихоньку учишься шутить! Это замечательно!

Тут он вручил Бриане метлу с кривой ручкой:

— Вот тебе за это! Смети-ка листья с порога, пока ещё светло, и колодец открой. За берлогу завернёшь — сразу колодец увидишь. А я пока тут всё пересмотрю, пыль смахну и приготовлю тебе спаленку. Не будем же мы в одной постели спать.

Девушка опустила на один из табуретов свою сумку, которую до сих пор таскала на плече, взяла ещё пока незнакомое ей оружие труда — метлу — и вышла на порог.

Пуща обдала королевну холодным, влажным, неприятным ветром. Она словно дала понять, что не рада заиметь себе новую постоялицу.

— Мне тоже не улыбается жить тут, — буркнула Бриана и опустила взгляд на порог, чтоб определить, какая по размерам работа её ожидает.

Листва на пороге и тропке была, но вот опять дунул сильный ветер — и вся она улетучилась под дальний терновник, уже давно растерявший свой убор.

— Спасибо за помощь. Это так неожиданно, — улыбнулась девушка, поставила уже ненужную метлу к стенке, спрыгнула с порожка на траву и пошла за дом — искать колодец...

Нашла она его быстро.

Он был круглым, каменным, невысоким, имел тяжёлую крышку, сколоченную из почерневших и блестящих досок. Бриана хотела его поднять, но вместо этого испуганно шарахнулась в сторону, потому что из щели меж камней колодца к ней на колено прыгнула небольшая бурая крыса и сердито заверещала.

— Эй-эй! — раздался голос Веги. — Сапу не обижай! Она охраняет колодец!

— Крыса? Охраняет? Бррр! — дёрнулась Бриана, ближе рассмотрев новую знакомую. — Что за гадость...

— Ничего. Привыкай к моим товарищам, — сказал Вега, наблюдая за королевной из крохотного окошка. — К Деду ты ж привыкла.

— Дед — ворон. А тут — крыса. Крыса — гадкий, вредный зверь. У нас во дворце держат целую стаю котов, чтоб крысы не водились...

— Сапа — отличный зверь, — возразил Вега. — Если бы не она, колодец совсем бы листвой засыпало. Сапа его чистит. Я пару раз видел, как ловко.

— Может, еще и воду оттуда таскает? — хмыкнула Бриана.

— Кстати, держи, — волшебник выпихнул деревянное ведро в окошко — оно беззвучно упало и покатилось по траве, к ногам девушки. — Принеси воды. Нагреем, умоемся, постираемся...

* * *

Бриана послушно взялась за ведро, но тут ей вновь пришлось удивиться. Потому что внезапно Вега оказался рядом с ней. Он толкнул девушку к порогу, испуганно прошептав: "Скорее, в дом! Свечи погаси! И не высовывайся! Потом объясню".

Но кое-что Бриана поняла. Точнее — увидела.

Дальний терновник странно дёрнулся. Не от ветра — от чьего-то движения. Дернулся, чуть слышно треснул колючими ветками: кто-то пришёл из пущи и затаился в кустах, чтоб наблюдать за берлогой Веги, в которой закипела жизнь.

Девушка не стала искушать судьбу и стремительно запрыгнула на порог, оттуда — шмыгнула в проход и завесила его за собой шкурами, плотно-плотно, а сама, по пути задув свечки, стоявшие в плошках на столе и печке, быстро кинулась к окошку, чтоб видеть то, что готовилось произойти снаружи.

Тут, словно по волшебству, на лес обрушился дождь. Плотный и шумный.

— Проклятие, — выругалась Бриана, не в силах рассмотреть, с кем же там разговаривает чародей.

Она увидела лишь, как силуэт Веги опустился на одно колено и протянул что-то кому-то, высокому, тёмному, с горящими, как у кошки, золотистыми глазами. Меж ними явно происходил какой-то разговор, но слов совершенно не было слышно: дождь хлестал по траве, кустам, по стенам дома, заглушая все звуки. К тому же, Вега и его тёмный гость явно не желали, чтоб Бриана их слышала, потому говорили, по-видимому, очень тихо.

"Этот дождь! Проклятый дождь! С какой стати он тут? Туч ведь не было! — злилась девушка, щурясь, чтоб хоть увидеть всё получше, но из-за сильного напряжения глаза быстро уставали и быстрей теряли свою зоркость — приходилось часто моргать. — Наверняка, дождь этот — чародейский. Либо Вега расстарался, либо этот пришелец. Наверное, это один из ферков..."

Моргнув ещё пару раз, она теперь никого вообще не увидела. Полянка перед окошком была пуста.

Зато за спиной у Брианы кто-то завозился.

Это Вега, фыркая и отплёвываясь, ввалился в дом. С его одежды ручьями стекала вода, а лицо парня имело крайне недовольное выражение.

— Вот же пакость. Считай, что и вымылся, и выстирался, — хохотнул волшебник.