На "ты" обращаться здесь не принято, но "инструкторское" прошлое не отпускает, определенные фразы, команды въелись твердо, на подсознательном уровне. "Курсанты" предупреждены, что не всегда буду соблюдать этикет и субординацию, а здесь присутствуют и старше меня по званию. По этому вопросу пришли к согласию.

После общей разминки и работы парами по отработке ударов переходим к основной теме занятия. Сегодня я решил познакомить своих подопечных с основами самбо.

— Господа офицеры, — обращаюсь к строю курсантов, — я успел убедиться, что Вы далеко не новички в единоборствах. Все верно, чувствуется, изрядное мастерство, причем приемы, которые Вы применяете, многообразны и должен сказать, весьма эффективны, — сделал я комплимент присутствующим, — казалось бы, что можно еще добавить, и стоит ли? Ведь известно, что "лучшее — враг хорошего", — обвел взглядом расправивших плечи после похвалы офицеров.

— Но Вы же сами убедились, что приемы эти, как я уже отметил, весьма многообразны, и Вы, занимаясь в группе, многое переняли друг от друга, дополнили свой арсенал приемов новыми, которые Вам показали коллеги. Можно сказать, что мы совместно создали какой то общий, новый стиль. Но как говорят англичане, Nothing new under the sun. (англ. "нет ничего нового под солнцем"). Нашлись люди, которые специально на протяжении длительного времени изучали различные стили и виды борьбы у многого числа народов, попытались унифицировать эти стили, объединить их, систематизировать. И у них получилась новая система боевой, если так можно выразиться, борьбы, основной упор в которой делается на противодействии вооруженному противнику, защите от его нападения.

Почти полтора десятка молодых людей с интересом слушали меня.

— Не мудрствуя лукаво, эту систему и назвали "самбо", что значит "самозащита без оружия". Попытаюсь разъяснить Вам основы этой борьбы.

Я попросил выйти из строя старого знакомого, Петра Ольхового, "названного братца". Он, как узнал, что я организовываю специальную группу для "глубокого изучения новых стилей единоборств", а именно так на первом этапе был назван процесс отбора в группу, не трубить же на всех углах об истинной цели проводимого "конкурса", буквально атаковал меня просьбами обязательно включить себя в ее состав.

— Если обобщить, то можно сказать, что все виды борьбы, различных единоборств, кулачных боев, объединяет одно — это различными способами так или иначе вывести противника из равновесия, — Тут я схватив Петра одной рукой за плечо, второй в районе локтя, обозначил намерение чуть пошатать его, — это достигается рывками, — чуть повернувшись и заведя ногу за его бедро, обозначая намерение сделать бросок, — бросками, — отпуская Петра и тут же обозначая хук правой, — или ударами, как в боксе или в кулачном бою. Главное, это вывести из равновесия, изъять, так сказать опору из под его ног.

— Ну, это понятно, — загалдели присутствующие, — расшатай противника, тут и все, вали его!

— Ну а вот как здесь, — показываю я на Петра, — он килограмм на 10 больше меня, попробуй, ушатай такого! И что тогда?

— Ну так тут и апперкотом можно, — подал голос молодой подпоручик из Павловского полка, как я понял, поклонник боксерских поединков. Уж очень он сетовал, что не удалось принять участие в в зимнем boxing competition, или это возброняется?

— Да нет, почему же, в настоящем бою ничего не возброняется, но согласитесь, всякая бывает ситуация, не всегда можно провести удачно удар, — отвечаю ему, — да и это не выход, габариты то разные!

— Ну так что, главное сила и вес? — спрашивает мой однополчанин, Федор Вольф, — но это же, раз Вы спрашиваете, не так?

— Вот! — поднимая указательный палец, восклицаю я, — совершенно верно! Всякий вид борьбы, и самбо в частности — это целая система, основанная на знании анатомии человека. Надо знать, куда ударить или как толкнуть, чтобы вывести из равновесия. Это и знание психологии — поколебать его желание и возможность победить. Ведь лучшая победа — это победа без боя. Это и знания физики, — я достал из кармана деревянный нож, специально выструганный для занятий, и метнул его в грудь Федора, — знать хотя бы основы баллистики при метании, учитывая вес и форму ножа или другого предмета.

Юра Лишин, куда же без него, не мог отказать старому другу, хотя, честно сказать, не планирую серьезно рассчитывать на него в реальном деле, подобрал учебное пособие.

— А по-моему, была бы сила, — еще один знакомец — сосед, подпоручик, точнее уже поручик, днями получивший очередное звание, Николай Иванов из 4 лейб-гвардии стрелкового батальона, — против силы то не больно то и выстоишь!

Мне не очень понравился его чуть насмешливый тон и легкая ухмылка, но я не подал вида, обращаясь к нему: — Извольте, поручик. Вне всякого сомнения, Вы сильнее, габариты у Вас более внушительные, говорю это без всякой иронии. Ну так попытайтесь свалить меня, способ — на Ваше усмотрение!

— Ну, это мы умеем, это пожалуйста! — опять с легкой усмешкой процедил поручик, делая шаг навстречу и пытаясь схватить меня где то в районе плеча. Я же не стал ждать, когда он осуществит задуманное, резко шагаю на встречу и схватив за грудки, дергаю его на себя и чуть в сторону, успевая при этом прокомментировать: — вот, чуть толкая противника влево. Он на инстинктах сопротивляется и тянется вправо. Помогаю ему в этом, тяну туда же ..., И тут он теряет равновесие ..., одновременно с этим подсекаю его по ногам, чуть поворачивая в его полете ...

Массивный поручик грохается на пол и не спешит подниматься, видно, дыхание сперло, удар о пол был сильным. Я же спокойно делаю шаг назад и поворачиваюсь к строю. Все молчат, находясь под впечатлением от скорости проведения приема, вернее не скорости, а резкости, что ли, если так можно выразиться.

Иванов продышался и кряхтя, стал подниматься, бурча себе под нос при этом:

— Не-е, ну это случайно все, не понял я просто, что сразу показывать будете ...

— Извольте, можно еще раз попробовать, и даже могу медленнее показать ...

Теперь поручик был настороже, собранее и внимательно следил за мной. Я же чуть изменил направление и амплитуду при расшатывании его на первом этапе приема, ну а потом так же — подсечка, бросок через бедро. На этот раз проделал я все это медленнее, как и обещал, что, правда, не сильно помогло Иванову. Единственно, он продержался на ногах чуть дольше, ну, секунды на три, по сравнению с первым разом.

Второй попытки ему хватило, опять кряхтя и поглаживая бок и бедро, он побрел в строй.

— Ну, вот как то так. Единственно, что хочу отметить, я показывал прием этот в замедленном темпе. Ваша же задача добиться выполнения этого приема автоматически, буквально на рефлексах, не дожидаясь, что противник проведет контрприем, — сделал небольшую паузу, — Ну, а теперь продолжим ..., Георгий, — обращаюсь к подпоручику — павловцу, — прошу на исходную ...

И продолжил объяснять и показывать саму систему и приемы захвата:

— ... захват на корпуса ..., ...захват за плечо..., запястья ..., далее рывок..., подсечка...

Через несколько минут Георгий уже практически перестал сопротивляться, превратившись в Ваньку — встаньку, причем "встанька" включалась все медленнее и медленнее, а выражение его лица становилось все более страдальческим. Под конец я и вовсе "добил" его, показывая завершающий этап приема — удар ребром ладони в область шеи или ключицы.

Вспоминается мой инструктор в учебке, майор — отставник Малеев Асхат Сабирович. Уникальный был человек! Крепыш, рост даже ниже 170, возраст, лет под семьдесят. Все упражнения, кроссы, приемы проделывал на равных, вместе с нами, молодыми здоровыми курсантами, показывая все только на личном примере. А обязательное предупреждение перед каждым занятием? — это просто классика!

— Ну что, орелики, больные, хромые, пустым мешком прибитые имеются? — в начале, когда были неопытными, бывало, отвечали: — так точно!

— Так, что с вами, температура? Ну и что, у всех температура! Что, 38? Нормально, это значит организм борется с болезнью, а ему надо помогать! Так что — бегать! Ну а у вас что, рука? Так бегают то ногами. Вперед, бегать! А у вас нога? Так и у меня нога, и у всех нога, и даже две! Бегать, а отделению, вначале помогать — подгонять, а потом, если надо — нести!

Самым большим наказанием в учебке было назначением дежурным на занятия у Асхата Сабировича. Это было что то, особенно на занятиях по рукопашному бою. Все приемы он показывал на дежурном и в полную силу. После таких показов этот дежурный почти наверняка лишался, как минимум, клока волос, даже будучи почти лысым. Вывихи рук, синяки и кровоподтеки даже не считались чем-то особенным.

Кремень был мужик, вечная ему память!

Ну, мне до Асхата Сабировича еще далеко, мои познания в педагогике не так обширны, поэтому я все же сдерживался при демонстрации различных приемов. Но не думаю, что это как то помогало Георгию.

В строю оживленно комментировали каждый бросок, искренне сочувствуя при этом моему "спарринг — партнеру". Особенно эмоционально высказывался Юра Лишин, при этом крутя в руках подобранный ранее деревянный нож. Тут настал и его черед быть "наглядным пособием".

— Ну, Юра, прошу ..., пригласил я его к нападению, которое он принял с большим воодушевлением. Мы с ним уже не раз проводили подобные тренировки, и ему ни разу не довелось достать меня, но он не оставлял попыток сделать это. Ожидаемо, не удалось это и сейчас. Я или просто отводил нож, коротким тычком меняя направление удара, или вообще вышибал оружие из его рук. В какой-то момент ему это надоело, он вспылил и просто бросил нож в меня, тут же, правда, устыдившись своего поступка.

— Браво, господин корнет, браво! — успокоил его я, и уже обращаясь к наблюдавшим за нами остальными "курсантами", — корнет сделал все правильно, и вот почему. В реальном бою нет места никаким правилам. Точнее правило одно: или ты его, или он тебя. Все остальные правила оставим рыцарским поединкам, boxing competition и потешным боям на масленицу (восточнославянский традиционный праздник, отмечаемый в течение недели перед Великим постом, сохранивший в своей обрядности ряд элементов славянской мифологии), хотя и там правил почти нет. Надо использовать все, что может привести к победе ...

Начавшую дискуссию о правильности такого подхода поддерживать не стал, но старался прислушиваться к высказываниям на эту тему. Это же тоже своего рода тест "на профпригодность".

* * *

До некоторого времени полковник не спешил знакомить меня ни с другими сотрудниками "специального отдела", ни с его структурой. Не скажу, что это сильно напрягало меня, но по меньшей мере, казалось странным, не больше. Впрочем, через какое то время я вообще перестал думать об этом.

И когда Герарди предложил составить ему компанию для поездки в Петербург для встречи с "весьма интересным человеком", я "не проникся" важностью этого события, учитывая обыденность тона, которым было высказано приглашение. Мол, так, легкая прогулка, типа проветриться, а при этом еще и познакомиться с интереснейшим человеком.

Забегая вперед, надо сказать, "проветривание" получилось весьма интересным.

И вот, по прибытию в Петербург, выйдя из здания Царскосельского вокзала и наняв экипаж, покатили потихоньку, беседуя на отвлеченные темы, я так понял, в сторону Выборгской стороны. Проехали Литейный, впрочем, сейчас еще Александровский мост, выехали на Нижегородскую (в настоящее время улица академика Лебедева). Знакомые места, основные корпуса Военно — медицинской академии, или как она сейчас называется, Императорская Военно-медицинская академия. Вот в этом здании, в клинике госпитальной хирургии, я лежал после ранения, а здесь, на кафедре полевой хирургии проходил комиссию при увольнении. Повернули на Нюстадскую, которая уже сейчас начинает поглощаться Лесным проспектом.

Вот тут я немного и заволновался. Как я помнил из своего прошлого — будущего, именно здесь находится кафедра нервных и душевных болезней Академии. При комиссовании из армии заходил сюда, заполняя обходной лист. Это что же, в "дурку" везут, что ли?

— Борис Андреевич, Вы так и не сказали мне, куда это мы направляемся?

— Разве? — изобразил удивление полковник, — о, прошу извинить меня, но я же говорил, хочу познакомить с очень интересным человеком. Это, можно так сказать, внештатный научный руководитель нашего отдела. Уверяю Вас, это будет чрезвычайно интересное знакомство. Должен сказать, удивительный человек и без преувеличения, выдающийся ученый.

— Да? И позвольте поинтересоваться, кто этот интересный человек?

— Бехтерев Владимир Михайлович (Владимир Михайлович Беехтерев, 1857-1927г.г. выдающийся русский психиатр, невропатолог, физиолог, психолог, основоположник рефлексологии и патопсихологического направления в России, академик. Тайный советник, генерал-майор медицинской службы царской армии), Вы должно быть, помните его, он осматривал Вас после ранения.

— Хм-м, — задумался я, припоминая, что действительно, после моего пробуждения осматривал меня какой то там медицинский светило, в высоких чинах, солидный такой, с окладистой бородой, в генеральском мундире. Я связал тогда это с хлопотами отца, поднявшего излишний ажиотаж в связи с ранением единственного сына, и не особо интересовался личностью посещавших меня. Посчитал какой то "шишкой" из военного ведомства, тем более задал он мне всего каких то пару ничего не значащих общих вопросов. Но видно, не все так просто. Это что же, с самого начала, чуть ли не с первых дней у "компетентных органов" были сомнения в моей "нормальности"? Да, и вправду, разговор предстоит интересный! Ну, как говорится, будем посмотреть!

Знакомое еще по XXI веку трехэтажное главное здание клиники в стиле "русского классицизма", к которому по обеим сторонам примыкают двухэтажные флигели с хозяйственными службами, спортивным залом и зимним садом. Традиционный для Петербурга литой чугунный козырек над главным входом, с крыльцом в пару ступенек, у которого нас и высадил кэбмен (извозчик, возница).

Едва успев сделать шаг под этот козырек к широким дубовым дверям, как они распахнулись и нас встретил пожилой швейцар из старых отставников, по всей видимости, бывший санитар, оставшийся, так сказать, "при деле" после "списания" со службы. Поднявшись по широкой мраморной двухмаршевой лестнице на третий этаж и пройдя, в сопровождении отставного служивого, по коридору, мы вошли в небольшую, но светлую комнату, выполняющую роль приемной. За небольшим столом сидит молодой человек, судя по темно-зелеными погонами с красной окантовкой и с серебристым просветом на вицмундире, слушатель старших курсов. Секретарь, а молодой человек, видимо выполнял здесь именно эти обязанности, "терзал" монстрообразный агрегат, как я понял при ближайшем рассмотрении, прообраз пишущей машинки будущего, тыкая пальцем на клавиши, заглядывая при этом в лист бумаги, лежащей на столе. При нашем появлении он с облегчением бросил свои мучения и важно, с достоинством, но учтиво, осведомился: