Битва за Эллиоты. Часть 5

Не обрадовали адмирала и цены на рынке. Он специально было взял газету 'Новый край', от 20 июня, чтобы напомнить себе цены, что были до начала осады. И в газете указывались следующие товары и цены на них: 'куры от 1 рубля 40 копеек, до 1 рубля 60 копеек штука. Яйца куриные от 5 рублей 20 копеек до 5 рублей 50 копеек сотня. Масло коровье от 80 копеек до 1 рубля фунт. Маргарин от 50 копеек до 70 копеек фунт. Рыба свежая 25-30 копеек фунт. Макароны 30-35 копеек фунт. Томат-пюре 30 копеек фунт. Шпинат 6 копеек фунт. Лук зеленый 6 копеек фунт. Лук репчатый 20-30 копеек фунт. Бураки 6 копеек фунт. Морковь 4 копеек фунт. Картофель 18-20 копеек фунт. Крупа манная 25 копеек фунт. Перловая 25 копеек фунт. Мясо говяжье 25 копеек фунт. Свиное мясо 25 копеек фунт. Телятина и баранина 35 копеек фунт. Хлеб белый 14-15 копеек фунт. Черный хлеб 5-6 копеек фунт'. Тут же, ассортимент рынка не радовал, совсем не радовал. На рынке были представлены только конина по 75 копеек за фунт, воловье мясо по 2 рубля 40 копеек за фунт, индюшка 75 рублей за штуку, курица за 25 рублей за штуку, гусь за 50 рублей за тушку, яйца по 2 рубля штука, головка чесноку оценивалась в 30 копеек за штуку. Пуд ободранной со скал сухой травы, под видом сена, шёл за полтора рубля[8]. Нет, после прорыва в крепость парохода 'Эрик' ситуация со снабжением крепости выровнялась, а ведь там действительно оказался прорыв. Японские корабли успели перехватить пароход, с прикрывающими его силами русского флота, за полчаса до входа в зону действия береговых батарей. И русским кораблям пришлось потратить несколько сотен очень дефицитных снарядов, чтобы не допустить японские корабли к пароходу. Правда, после прорыва 'Эрика' прошло уже две недели, а обновлённые с его помощью запасы в крепости позволяли продержаться от силы месяца два. Урезая снабжение войск и населения продуктами питания. И то при условии, если японцы не пойдут на штурм крепости. Да и привезённые пароходом снарядов дефицитных калибров, хватило только на то, чтобы обеспечить снарядами, по нескольку десятков выстрелов на ствол, выведенные было в резерв орудия. К которым уже закончились снаряды.

И в расстроенных чувствах, ведь если крепость не деблокировать, то в ближайшем будущем она должна будет непременно пасть, её и так спасало, только то, что японцы не имели возможность организовать новый штурм, адмирал вернулся домой. Встречать его выскочила с кухни только китаянка, сообщившая, что госпожа в своей спальне, вместе с малышкой. Аюми была дочерью, его мусумэ, временной жены, которая была у него в Японии. Во время его кругосветного плавания на крейсере 'Витязь'. И адмирал встретил эту девушку, после победы своего отряда у островов Эллиоты. Где Аюми оказалась среди гражданского персонала захваченной японской базы. И адмирал взял покровительство над девушкой, сделав её своей воспитанницей. Но не сумел уберечь от интрижки, одного из своих флаг-офицеров. Последствием, которой и оказалось появление у Аюми дочери. При воспоминании, о которой, адмирал только и мог, что по-доброму усмехнуться. Вспомнив, как новорождённую девочку пытались спеленать вместе с ручками, но та начинала извиваться, пока не освобождала ручки. И наблюдая, как после третей попытки уложить ребёнка, так снова освободила руки, адмирал сказал, чтобы девочку запеленали только по пояс. Оставив ручки свободными. И когда девочку уложили в колыбель со свободными ручками, та глубоко вздохнула, и с блаженным выражением лица положила ручки под голову. Что бы тут же, закрыв глаза, заснуть.

— Один — ноль, в твою пользу, — только и проговорил тогда Вирениус, выходя из комнаты. Отлично понимая, что именно так, положив свободные ручки под щёчку, и должна будет уснуть сейчас дочка Аюми. Которая, судя по голосу, как его воспитанница разговаривает с малышкой, ещё не спит. И что бы, не отвлекать девочку, адмирал только молча кивнул Ли. А ведь малышка узнала было дело, Николая, его сына, по голосу, хотя никогда его ещё и не видела. Тогда Николай Вирениус, впервые после рождения девочки, вернулся с броненосца и, произнося приветствие, зашёл в гостиную, но малышка услышав его голос, тут же повернула голову, ища его взглядом. И когда адмирал произнёс:

— Николай скажи, что ни будь, а то она тебя найти не может.

Николай с усмешкой, не веря, что девочка ищет именно его, повторил приветствие, обращаясь уже к малышке. И та, остановив взгляд уже на Николае, разулыбалась и затрясла, от переполнявших её чувств, ручками. Заставив смутиться Николая и развеселив остальных. И что бы, не отвлекать ребёнка от еды Вирениус-старший осторожно прошёл в свой кабинет. И за ним туда же проскользнул и кот, по кличке Самурай. Единственный кто, в этом доме, мог зайти в кабинет адмирала без спроса, за исключением самого адмирала. И адмирал, сев за стол, достал карту Квантунской области и стал, измеряя расстояние, между пунктами на Кинджоуском перешейке и портами Талиенвань и Дальний. Занося полученные результаты на отдельный лист. А Самурай, блаженно жмурясь, расположился на освещённом Солнце подоконнике. При этом они оба, и человек, и кот, практически не обращали внимание на редкий, беспокоящий обстрел крепости японской артиллерии. Привыкнув к нему. Только кот дёргал ухом, при каждом разрыве, а человек морщился. Но зато адмирал услышал, как открылась дверь в спальню Аюми, и как его воспитанница быстро перебежала по коридору в гостиную.

И буквально через несколько минут дом хорошо тряхнула. По нему прокатился грохот от рушащейся мебели и звон бьющегося стекла. Дверь в кабинет распахнулась. И адмирал замер с пером в руке, всматриваясь в коридор, в котором клубились облака дыма и пыли. Увидев, как Самурай стрелой метнулся в открытую форточку. И тут из спальни Аюми послышался полный отчаяния, в буквальном смысле вой. Адмирал подскочил из-за стола и бросился в ту комнату. Перед порогом, которой стояли Николай и Аюми. И если первый с растерянностью смотрел в комнату, то побледневшая Аюми, с ужасом взирала на проход в комнату. Сжав руки в кулаки перед лицом и кусая свою руку. Адмирал втиснулся между ними в комнату, перешагнув через пробивший пол и торчащий из него снаряд 'Малышки из Осаки'[9]. Кровать Аюми была буквально завалена обломками. Из-под которых виднелась пелёнка, в которую был, завёрнут ребёнок. И адмирал, сделав несколько шагов, вперёд стал разбрасывать в стороны завал. При этом к отцу присоединился Николай. И они уже вдвоём приподняли рухнувшую на голову девочки тяжёлую дубовую полку. При этом адмирал уже внутренне содрогался только от мысли, того что он мог бы увидеть. Моля всех святых и обещая богу всё, лишь бы девочка была жива. Но голова ребенка была целой, пудреница матери, упав на постель, рядом с головой малышки, не позволила полке навалиться целиком на голову ребёнка. Защитив малышку. Хотя девочка и лежала на перине постели, не шевелясь и закрыв глазки. Адмирал подхватил девочку на руки, ища раны и при этом внутренне холодея. Но в ответ малышка только скуксилась, сморщившись как печёное яблоко, и недовольно закряхтела, давая понять, что она сыта и очень хочет спать, и совсем не желает, чтобы её тормошили. А вот плакать ей откровенно лень. И сунув в руки матери, сначала ребёнка, а потом и спасшую девочку пудреницу, адмирал стал выталкивать и Аюми, и Николая из дома. Прикрывая собой. И отлично при этом, понимая, что если снаряд всё-таки взорвётся, то это никого из них не спасёт.

Но взрыва не последовало, и они смогли все выбраться из дома. Женщин приютили соседи. А оба Виренуса, отец и сын, остались стоять перед домом. И рядом с ними расположился Самурай, наблюдая за происходящим, прислушиваясь и принюхиваясь к тому, что происходит в доме. При этом кот застыл, вытянувшись и будучи в напряжении любой момент был готов сорваться, чтобы скрыться. И только обрубок его хвоста мелко вздрагивал от напряжения, в котором находилось животное. А люди, при этом, наблюдали за работой гражданских и армейских служб города. Первым возле дома появился полицейский. Причём китаец. С подачи адмирала в полицию крепости стали брать китайцев из христиан. Которые могли неплохо разговаривать на русском языке и принесли присягу русскому императору.

И прибывший полицейский тут же взял дом под охрану. Потом примчалась пожарная команда, на три четверти состоявшая из китайцев. Тоже христиан, и тоже присягнувших русскому императору. Но у которых со знанием русского языка уже были проблемы. Хотя руководили пожарными уже русские. Но выяснив, что взрыва не было, пожара нет, и никого в доме не завалило, пожарные уехали. Потом появились солдаты. Четверо рядовых с носилками. Под командой бомбардира-лабораториста по фамилии Заяц, со Знаком отличия Военного ордена на груди. И которого адмирал помнил ещё по бою, за позицию у Кинджоу. И именно этот маленький и тщедушный сын еврейского народа, в глазах которого сквозила печаль всех перенесённых, этим везде гонимым народом, горестей, исчез в доме. Что бы разрядить снаряд, застрявший в полу. Благо, что и у этих снарядов был донный взрыватель. И пока бомбардира не было, к дому подтянулась рабочая команда, тоже из китайцев, которая должна была убрать последствия попадания снаряда и заняться ремонтом дома. И когда Заяц вышел из дома, помахивая зажатым в руке взрывателем, направив солдат в дом, доставать снаряд. Добавив, что бы они были осторожнее со снарядом, так как за него точно дадут 'красенькую'[10]. И тогда адмирал его окликнул:

— Эй ты, братец, подойди-ка сюда.

— Ваше превосходительство, — подойдя строевым шагом и отдав честь, произнёс солдат, — бомбардир-лабораторист Заяц[11] по вашему приказанию прибыл.

— И что там случилось, братец? И не опасно, вот так трубкой размахивать? Свернёшь грузик предохранителя и освободишь, ненароком, жало бойка. Он капсюль и наколет[12]. Можешь так и без руки остаться, если только не хуже, что случиться.

— Ни как нет, ваше превосходительство, — тут же ответил солдат, — Не опасно. Трубка сработала то. От того и дыма столько было.

— А что же бомба не взорвалась? — нахмурился Николай Вирениус.

— Да снарядили то её, влажной пороховой мякотью, ваше благородие. Она и скомкивалась то. Там полыхнул было от трубки, но огонь сам и погас. Вот взрыва и не было. Обычное то дело, что японские бомбы не взрываются.

— Понятно, — только и произнёс Вирениус-младший, — Повезло нам.

— Повезло нам, — согласился адмирал и отпустил солдата со словами, — А ты братец ступай, спасибо что разъяснил. А я то и думаю, почему последнее время эти бомбы так часто без разрыва на город падают. А у японцев эти снаряды, похоже, и снаряжать то уже нечем.

— К счастью, отец, к нашему счастью, — улыбнулся Николай и посмотрел в окно соседнего дома, в котором была видна Аюми, с умилением прижимавшая к себе дочь.

Вирениус-старший проследил взглядом за сыном и тоже улыбнувшись, ответил:

— Да, ты Николай прав, к счастью.

Но тут сзади послышался голос Степанова-младшего:

— Ваше превосходительство, разрешите обратиться!

— Обращайтесь, господин зауряд-прапорщик, — только и ответил адмирал, наблюдая как из коляски, остановившегося недалеко от них рикши, выбирается полковник Микеладзе, явно собираясь направиться к ним.

— Ваше превосходительство, только что пришла радиограмма из Чифу, сообщают что, первая эскадра сегодня вышла из Владивостока.

— И всё?

— И всё, ваше превосходительство, — подтвердил Степанов-младший.

— Как вы думаете, ваше превосходительство, что бы это могло бы означать? — отдав честь, задал вопрос жандарм.

— Надеюсь, что вышли навстречу второй эскадре вице-адмирала Рожественского, — задумчиво ответил адмирал, тоже поднеся руку к околышу, — Наш соединённый флот будет сильнее японского и это открывает неплохие перспективы. И вы что-то хотели, господин полковник?

— Так точно, ваше превосходительство, хотел, — произнёс в ответ Микеладзе, — Ваша Харитина сегодня повязала очень любопытного пленника. Похоже, из тех, кого вы назвали камикадзе. Смертниками. Не желаете взглянуть? А то только молчит. И быть может вы его, ваше превосходительство, разговорить сумеете.

— Желаю, господин полковник, желаю, — согласился адмирал, — Очень, знаете ли, любопытно на такого взглянуть. И удивительно, что камикадзе удалось захватить живым. Они как бы должны быть уже мертвы и для Японии, и для своего рода.

[5] 20 декабря 1904 года в Порт-Артур, по воспоминаниям докторов госпиталей на Ляотешане, прорвались две джонки с китайскими торговцами, который привезли лук и чеснок.

[6] После отказа от системы конвоев в 1942 году, снабжение СССР по Северному пути шло отдельными транспортами, или как тогда говорили 'по каплям'. При этом транспорта ничем не защищались и транспорта прорывались из Великобритании в СССР и обратно на свой страх и риск.

[7] Юзеф Веслав Дискант 'Порт-Артур 1904'.

[8] Цены и товары на рынке Порт-Артура перед окончанием осады.

[9] М.И. Лилье книга 'Дневник осады Порт-Артура' '20 сентября. Японцы продолжают нас обстреливать 11-дюймовыми снарядами. К счастью, только 20 % из них разрываются'.

[10] Десятирублёвый кредитный билет. Сленговое обозначение кредитных билетов по цветам, 'жёлтенькая' — 1 рубль, 'зелёненькая' — 3 рубля, 'синенькая' — 5 рублей, 'красненькая' — 10 рублей, 'беленькая' — 25 рублей.

[11] Реально существовавший защитник Порт-Артура, награждённый Знаком Военного ордена за бой у Кинджоу.

[12] В японских трубках Идзюина боек имел 4,5 оборота винта. При этом на боек навинчивался ассиметричный груз. Выполнявший роль предохранителя, который препятствовал, при хранении, жалу бойка коснуться капсюля. При вращении снаряда в полете, после выстрела, груз свинчивался и освобождал жало. Которое при ударе и накалывало капсюль. Вызывающего срабатывание петарды. Которая и должна была вызвать взрыв основного снарядного заряда.

3

Японский камикадзе оказался совсем юным парнем. Который сидел связанным на табурете, к которому его прижимали, положив ладони на плечи пленнику два дюжих жандарма. А за спиной у японца стояла Харитина, с винтовкой на плече. И увидев эту картину, адмирал Вирениус удивлённо посмотрел на полковника Микеладзе. Из-за чего тот усмехнулся и произнёс, указав взглядом на разложенное на столе оружие японца:

— Как только его развязали, так он тут же кинулся к своему оружию. Хорошо Харитина его от души своей винтовкой приложила. Да так что с ног сбила. И я даже заметить не успел, как винтовка у неё в руке оказалась и для удара занесённой. Похоже, япошка сам смерти ищет.

Адмирал кивнул, поднёс руку к околышу фуражки и проговорил:

— Стрелок Короткевич, поздравляю тебя вторым Знаком отличия Военного ордена.

— Рада стараться, ваше превосходительство, — встав во фрунт, ответила молодая женщина. А адмирал подошёл к столу, осматривая то, чем был вооружён японец. Бросил взгляд на уже дезактивированный пояс, с динамитными шашками, из которых уже были вытащены запалы. Причём увидев, что динамит уже старый и бумага, в которую был, обёрнут динамит, имела пятна от выходящего из шашек тринитроглицерина, адмирал только покачал головой.