История представлений европейцев о русских

Ливонская война Ивана Грозного привела к всплеску русофобии в Европе. Во время этой войны татарская конница составляла существенную часть русского войска, а одно время касимовский хан чингизид Шах-Али (Шигалей) даже командовал всей русской армией.

В Европе было объявлено, что цель России в Ливонской войне — "окончательное разрушение и опустошение всего христианского мира". Был выдвинут лозунг "Священной войны" Европы против России.

В европейской пропаганде русских представляли через образы Ветхого Завета. Спасение Ливонии сравнивалось с избавлением Израиля от фараона. Утверждалось, что русские — это и есть легендарный библейский народ Мосох, с нашествием которого связывались предсказания о Конце Света.

Еще одной темой была "азиатская" природа русских. При изображении зверств московитов использовались те же эпитеты и метафоры, что и при описании турок.

Соответствующим образом пропаганда "обработала" и образ самого царя Ивана 4-го (прозвище которого на Западе до сих пор ошибочно переводят как "Ужасный"). Утверждалось о его невиданной жестокости — "превосходит своей жестокостью Нерона, Калигулу и, наконец, всех тиранов, которые описаны и ославлены историками, а также поэтами". Реальные масштабы происходивших при нем казней были преувеличены в сотни раз. В первой биографии Грозного, изданной в Европе в 1585 году, говорилось, что он любил играть в шахматы и проигравшим отрезал уши, нос и губы, тех же, кто отказывался играть, убивали сразу. В Ливонии царь якобы "сжигал и убивал все, что имело жизнь и могло гореть, скот, собак и кошек, лишал рыб воды в прудах, и все, что имело дыхание, должно было умереть и перестать существовать". Писали о его гареме из 50 жен, причем надоевших он убивал самыми изощренными способами. Похищал и насиловал женщин, которых потом казнил, и даже на улице знатные женщины при проезде царя должны были задирать подол и стоять так, пока не проедет вся его свита. Обычно Иван Грозный изображался на Западе в костюме турецкого султана, часто с пикой в руке, на которую насажена отрубленная голова.

3. Европейские мифы о России в период Нового времени

В раннее Новое время в странах Западной Европы отмечается повышенный интерес к Московской Руси. Количество трудов и свидетельств о "Московии", датированных 16-17 веками, исчисляется сотнями.

Тем не менее, в целом все они следуют одной определенной канве. Так бельгийский историк Стефан Мунд, автор фундаментального исследования "Orbis Russiarum: возникновение и развитие представлений о "русском мире" на Западе эпохи Возрождения", констатировал, что европейцы, попадая на Русь, поражались царству дикой природы, царской тирании, богатству непросвещённой церкви, отсутствию учебных заведений, незнанию древних языков, невоспитанности и порочности простого люда.

Разумеется, во многом все это было преувеличениями. Живучесть и популярность отталкивающих картин Московии-России связаны и со старыми средневековыми стереотипами, широко растиражированными в годы Ливонской войны, и с тем, что интеллектуалы эпохи Возрождения были исполнены чувства культурного превосходства над инокультурными народами. Конечно, сильное влияние на восприятие русских порядков иностранцами оказывали и политические убеждения, конфессиональная принадлежность, дипломатические интересы...

К примеру, европейские католики-тираноборцы и не могли счесть единоличную власть князя или царя ничем иным, кроме тирании!

На особенности свидетельств иностранцев указывал ещё В. О. Ключевский: "Будничная обстановка жизни, повседневные явления, мимо которых без внимания проходили современники, привыкшие к ним, останавливали на себе внимание чужого наблюдателя; незнакомый или малознакомый с историей народа, чуждый ему по понятиям и привычкам, иностранец не мог дать верного объяснения многих явлений русской жизни, часто не мог даже беспристрастно оценить их".

В 40-е годы 16 века немного сведений о "московитах" и "татарах" дает Гильом Постель, профессор восточных языков в "College de France", в своем труде "De la republique des Turcs". Постель несколько раз упоминает "московитов" и "татар", утверждая, например, что "христианское государство московитов вот уже больше двухсот лет не даёт этим татарам сделать набег на Европу".

В 1549 году выходит книга австрийского дипломата и путешественника Сигизмунда фон Герберштейна, в 1517 и 1526 годах бывшего послом Священной Римской Империи в Московском княжестве — "Записки о Московии". Книга стала достаточно популярна в Западной Европе — только во второй половине 16 века она переиздавалась двадцать два раза. Многие последующие описания "Московии" европейских авторов, как например, труд Андрэ Тевэ, основывались именно на работе Герберштейна. Деспотия русских правителей — одна из ключевых черт в описании ими русского государства.

В 1570 году известный переводчик, историк Франсуа де Бельфорэ (ок. 1529-1583) издал "Всеобщую историю мира", в которой была глава о Московии. Автор критично относился к политическим порядкам московитов, полагая, что они ничем не отличаются от таковых у турок: подданные раболепно и беспрекословно подчиняются своему всевластному правителю.

Французский гуманист Луи Ле Руа (1510-1577) в труде "О превратности, или разнообразии вещей во вселенной, и о согласованности воинских деяний и наук у первых и самых славных народов мира, начиная с тех времён, когда возникли гражданские нравы и человеческая память, до настоящего времени" (1575) включает "московитов" в число "первых и самых славных народов мира". Московия у него — одна из сильнейших и крупнейших современных держав, заставившая соседей себя опасаться, и яркий образец деспотического правления, основанного на сакрализации личности монарха и бесправии подданных.

В 1576 году философ и политик Жан Боден (1529 или 1530-1596) издал фундаментальный труд по вопросам политической теории "Шесть книг о государстве". Боден оценивает Московское государство не как тиранию, а как образец "сеньориальной" монархии или деспотии (по Аристотелю) — законной формы правления, наиболее древней и естественной из всех.

Королевский историограф и космограф Андрэ Тевэ (1516-1592) интересен двумя своими трудами — "Всеобщей космографией" (1575), содержащей и раздел, посвященный Московии, и "Достоверными портретами и жизнеописаниями прославленных людей: греков, латинян и язычников" (1584) — среди прочих там описывается биография Василия 3-го.

Следуя за Герберштейном в его основных положениях, Тевэ утверждает, что московиты находятся под властью "тиранов", схожих с тиранами Африки и Эфиопии. "Герцоги" Московии, будь то Василий 3-й или Иван 4-й, пользуются "абсолютной властью, как над епископами, так и над другими, распоряжаясь имуществом и жизнью каждого по своей прихоти". При этом "московиты столь любят и почитают своих герцогов, что утверждают, что воля их государя есть воля Божья, и всё, что он совершает, исходит от Бога". Подданные русского правителя, "как бы велики они ни были, называют себя холопами, то есть рабами, герцога".

Надо сказать, что уже упомянутый Стефан Мунд относит А. Тевэ, наряду с Ф. де Бельфорэ и некоторыми другими, к "авторам-переписчикам", разделы которых о Московии представляют собой "полный или почти полный плагиат" и могут изучаться лишь как образец рецепции и трансляции сведений С. Герберштейна (Тевэ), Боэмия (Бельфорэ) и других предшественников.

Итак, по мысли европейских интеллектуалов 16-го века, в деспотичной Московии живут самые настоящие варвары. Именно дикость и варварство "московитов" можно назвать второй после деспотии ключевой чертой образа Московской Руси.

Моральный облик русских у вторящего Боэмию Бельфорэ весьма непригляден: воинственные дикари, пьяницы, развратники, обманщики, взяточники, дурно относящиеся к женщинам, плохо образованные, приверженцы рабского состояния, заблуждающиеся христиане.

Андре Тевэ, однако, игнорирует данные Боэмия и его последователей, С. Мюнстера и Бельфорэ, о том, что московиты поголовно предаются пьянству и разврату, не почитая это за грехи. Напротив, Тевэ повторяет сведения от Герберштейна о том, что московский государь совершенно запрещает своим подданным употреблять вино, кроме нескольких раз в году; лишь своим телохранителям он разрешил предаваться обильным возлияниям круглогодично, построив для них специальный город неподалеку от Москвы — Naly (слобода Наливки).

А. Тевэ повторяет еще ряд утверждений С. Герберштейна, характеризующих нравы и порядки русских с невыгодной стороны. Он пишет о ненадежности московитов как торговых партнеров, которые "суть самые хитрые и лживые из всего северного региона", а также о "жалком" положении женщин, которые скрыты в домах и охраняются строже, чем у турок. Упоминает он и о рабстве, пронизывающем всю социальную жизнь московитов, о практике продажи отцами собственных сыновей.

Единственным исключением среди русских Тевэ называет жителей Новгорода Великого, который до недавнего времени был "свободным городом". Но и нравы новгородцев уже стали портиться под влиянием московских властей: "Народ самый честный и учтивый, однако благодаря постоянным контактам они начинают облачаться в дикую природу тех, кто ими повелевает".

Московию Тевэ представляет, как страну, хотя и не лишенную письменной культуры, но все же слабо ее освоившую по сравнению с христианским Западом эпохи Возрождения. Он уверен, что духовные лица на Руси плохо владеют византийским богословским наследием: они "не учены и не искушены в греках". О светских науках у московитов Тевэ даже не упоминает. Не менее явно о "варварстве" московитов для него свидетельствует облик русских городов. Если для человека западной культуры город представлялся обязательно областью применения каменной архитектуры, то на Руси в городском строительстве господствовало дерево. Потому для А. Тевэ московиты — варвары, не владеющие искусством каменной архитектуры, которым гордится западный мир. Возможно, и С. Герберштейн был такого же мнения, хотя не выразил его конкретно.

Как и его предшественники, А. Тевэ подчеркивает воинственность жителей Московии, описывает, опираясь на Герберштейна, организацию конного дворянского войска, манеру ведения войны, вооружение. В целом, он невысокого мнения о военном искусстве русских, которое сравнивает с тактикой кочевых варварских племен Северной Африки: они идут в бой "безо всякого порядка, на манер арабов и мавров, как я видел в их стране, когда пересекал пустыни". Также русские не столь искусны в использовании артиллерии, как французы или испанцы. По мнению Тевэ, это присходит из-за того, что русские вообще узнали об огнестрельном оружии совсем недавно, научившись создавать и использовать его в захваченной Ливонии или у пленных поляков и турок. Однако следует признать, что варварство жителей Московии все же для А. Тевэ относительно. Он не ставит московитов в один ряд с их северными соседями, обитающими около Балтийского моря, которые, по его мнению "природные варвары, грубые умом, очень необщительные, телосложения такого же, какое имеют скифы в Азии", или с мордвой, которые "столь дики, что невозможно сказать, магометане они или идолопоклонники".

В отношении религии московитов Тевэ утверждает: "Московит — не неверный, как о том кричат, но истинный христианин, что лучше всего подтверждается тем, что вытекает из его религии и строгого следования ей". Разумеется, католический священник Тевэ отмечает многочисленные "заблуждения" русских, но подчеркивает их искреннее благочестие, суровость жизни черного духовенства, подвижничество отшельников-столпников, и проповедников, сеющих истину среди диких народов с великой опасностью для жизни. Вслед за Герберштейном упоминает о том, что у московитов нет проповедников, толкующих Священное писание, вместо них священники в воскресные дни читают пастве книги Нового завета и сочинения греческих отцов Церкви. Московия, в глазах Тевэ, сокрушавшегося о расколе христианского мира, была образцом религиозного единства и традиционализма, достигавшегося за счет недопущения свободного и публичного толкования Священного писания.

Так, хотя, с одной стороны, Московия представлена Тевэ как страна с сомнительными нравами и тираническим строем, рабством, низким уровнем письменной культуры, примитивным деревянным строительством и военным делом, жителей которой он именует "варварами" и сравнивает с жителями Северной Африки и горцами Шотландии, в то же время московитов в его глазах нельзя сравнивать с дикарями-идолопоклонниками Черной Африки, Нового света и окраин Европы. В отношении последних московиты выступают даже как некие "культурные герои", распространяя среди них человеческий образ жизни и христианство, и сами являются народом, хотя и заблудшим, но "истинно" христианским, чрезвычайно благочестивым, религиозно единым и держащимся веры предков. Очевидно, что А. Тевэ видел в далекой Московии то, чего так остро не хватало, по его мнению, христианскому Западу эпохи Реформации.

Видимо, и в дальнейшем в работах многих европейцев Россия представляется занимающей некое промежуточное место между "настоящими дикарями" и "настоящими цивилизованными европейцами".

Рассказы европейских путешественников, побывавших в России, хотя вносят в представления о ней многие уточнения, однако в целом также следуют тем же прежним стереотипам.

Рассказ капитана Жана Соважа из Дьеппа о посещении Архангельска в 1586 году. хранится в Парижской национальной библиотеке и впервые был опубликован в 1834 году. Вместе с отчётом о путешествии в архивах был найден "Словарь Московитов".

Жан Соваж в своём кратком отчёте повторяет две уже известные характеристики: суровость климата и чрезмерное потребление спиртных напитков: "Обычай здешней земли пить очень много".

"Словарь Московитов" дает возможность узнать больше: в России иная, чем французская, русская народная музыкальная культура, отсутствует большой интерес к паранаукам, более простая торговая специализация, большая зависимость экономической деятельности и образа жизни от суровых природных условий, наличие пространств нецивилизованной, дикой природы, животных, рыбы, преобладание деревянной архитектуры, традиция употреблять алкоголь в больших количествах.

Некоторые словарные статьи связаны с посещением женщин "лёгкого поведения", но это вряд ли может послужить доказательством тезиса о сексуальной распущенности русских. Интересно, что несколько словарных статей подразумевают общение между путешественниками и их торговыми партнёрами на темы античной истории, хорошо известные усской читающей аудитории — об "Александре Великом", "Цезаре", "Помпее", "Ганнибале и городе Карфагене", "воеводе Сципионе Лафриканском".

Вышедшее в 1607 году сочинение "Состояние Российской империи" капитана Жана Маржерета, служившего Борису Годунову и Лжедмитрию 1-му, содержало большой объём сведений о России и русских.

В "Предуведомлении к читателю" Маржерет объясняет, что правильное название страны — "Россия", а население России называется не московиты, а русские; московитами можно назвать лишь жителей столицы.