Звёздные Врата. 1. На последнем рубеже

— Эт верно, — тяжело вздохнул старик, — но я — дело особое, к тому же, вроде бы, здесь хозяин. А вот ты, Локи, что здесь делаешь ты? Может, прихватить что хотел? Так не стесняйся, бери — для друга мне ничего не жаль.

— Ой, спасибо — так спасибо! Отчего не воспользоваться щедрым предложением друга? — Локи подчёркнуто пристально оглядел внутренности пещерки, и, заметив, что Морос с беспокойством отслеживает его взгляд, оскалился. — Хо, утилизатор! Отличный экземпляр, настоящий антиквариат... пожалуй, его и возьму!

— Утилизатор? А как же... — растерялся хозяин, но, что-то сообразив, укоризненно улыбнулся. — Ну ты и плут, друг Локи! Такого ещё и Свет-то не видывал...

— Это-то понятно, хозяин, — лукаво пожал плечами Локи, — зачем Свету знать о героях, которым лучше прятаться во Тьме?

— Правильная мысль, друг Локи, — с натугой вздохнул Морос, — верно и лаконично, да. Теперь верю, что передо мной действительно Локи, самый ловкий мошенник, самый изворотливый пройдоха в Лактеа Фиаллум!

— Обижаешь, Морос? Бери больше — в четырёх галактиках, по крайней мере, да!

— Да? Вижу, за время моего сна изменилось многое: твоя слава четырёхкратно выросла, так отчего же ты, вместо того, чтобы наслаждаться популярностью, лазишь по грязным, — Морос поморщился, окидывая взглядом неопрятный вид своего жилья, — и пыльным пещерам, а?

— Популярность, мой старый друг, — теперь настала очередь поморщиться Локи, — проклятая популярность! Высший Совет Оталы счёл, что она слишком высока и угрожает спокойствию консулов... а главное — проконсула.

— Ты поссорился с Одином, да?

— Один погиб, — глухо ответил Локи после небольшой паузы. — Бальдр... тоже. Мои дети... арестованы или убиты, а я сам решением Совета лишён имущества, всего достояния и выслан прочь без права на возвращение.

— Ах, ну тогда понятно, почему тебя заинтересовал мой утилизатор, — грустно усмехнулся Морос, — постой, но тогда как же ты добрался до Кавэ Фрементус, Скачущей Пещеры? Неужели пешком?

— На "Свадильфаре", конечно. Это — мой корабль, кнорр. Одно дело — принять решение отобрать всё имущество, совсем другое — его исполнить! Пусть ищут себе простака где-нибудь ещё!

— Чудненько, — облегчённо потёр руки Морос, — значит, утилизатор тебе не нужен...

— Стоп-стоп-стоп, — возмущённо замахал руками Локи, — должен же я получить что-то на память о нашей встрече? Так почему же не...

— Не торопись, мой друг. Давай, за то, что ты согласишься оставить мне утилизатор, я исполню одно твоё желание. Любое. По твоему выбору.

— Любое?.. Совсем любое?! Честно-причестно?!!

Морос шкодливо подмигнул.

— Звезду с неба не обещаю — не хочу, чтобы здесь всё превратилось в плазму. Что-то невыполнимое или откровенно глупое тоже лучше бы тебе не просить...

— Понятно. Тогда я, с твоего разрешения, пойду, да?

— Куда?!.. А желание?.. Хотя, наверное, ты прав, мой друг. Спасибо тебе.

— Да на здоровье, Морос! Не позволяй впредь паковать себя в "холодильники"... всяким стервам, ага?

— Стервам?!!.. — старик так заразительно рассмеялся, что даже Локи не смог удержать улыбки. — Стервам! О-хо-хо! Как ты её точно... припечатал, ха-ха-ха!

— Нормальная женщина хоть бы помещение убрала, позаботилась бы о здоровье хозяина...

— Что? Хе-хе-хе! — Морос представил себе стерву Ла Фей в одежде служанки, которая подметает его пещеру, призывно покачивая бёдрами. — Убрала бы помещение?!! Скажи ещё, полы бы помыла! Ах-ха-ха-ха!! Ой, не могу! Ну ты и шутник, друг Локи! Спасибо, давно я так не смеялся!

— Смех продлевает жизнь, Морос. Впрочем, тебя же это не должно беспокоить, так? — Локи встал, собираясь уходить. — По крайней мере, один раз тебя уже хоронили...

— Постой, не уходи. Насчёт исполнения желания... я предлагаю это не в шутку — всерьёз. Извини, если чем-то тебя задел. Ты же знаешь, мы, альтерай, все толстокожие, пока происходящее не затрагивает личных интересов. Обдумай, чего бы тебе хотелось больше всего? Не говори ничего, по твоим мыслям я вполне смогу "прочитать" твои пожелания достаточно чётко — и не ошибусь. Только для этого нужно время. А пока объясни, отчего погиб Один, Бальдр, что произошло в Лактеа Фиаллум, пока я спал?

— Война, Морос. Просто война. Она почти уничтожила оталийцев. Наверное, слово почти — лишнее. Это теперь вопрос времени и только...

— А давно ли случилась эта война? И с кем?

— С тысячу лет назад. С репликаторами.

— Даже так... любопытно, — пробурчал Морос.

— Правда, стычки с ними шли уже давно, несколько тысячелетий, но именно в то время началось массовое вторжение, которое быстро затопило весь Айдахейм и вынудило нас покинуть свою родину, Оталу, и перебраться в соседнюю галактику — такой же карлик в Сфере Мидхейма...

..."Лактеа Фиаллум" (Молочная Чаша), "Млечный Путь", Дуат или "Мидхейм" (Срединные Владения) — разные названия одного и того же огромного звёздоворота. Ими пользуются различные расы, издревле населяющие его миры. Впрочем, некоторые из разумных существ сумели добраться и до галактик-спутников, или даже считают их своей прародиной (как, например, Локи и его сородичи). Таких карликовых звёздных скоплений несколько, и до самых значимых из них, Отальхейма, населённого оталийцами, Ётунхейм (там живут ужасные ётуны) и Айдахейм (потерянная родина Локи), свету Мидхейма идти по три-четыре миллиона лет...

— ...Сколько наших сородичей погибло при этом — не счесть, среди них и был Один и, похоже, мои сыновья...

— А Бальдр? Что стало с ним?

— Странная история. Ты знаешь, друг Морос, у нынешних оталийцев почти не осталось ни привязанностей, ни увлечений. Их с успехом заменяют ритуалы и традиции, и одним из таких... хм-м... мероприятий являются традиционные соревнования по стрельбе из древнего оружия, метающего снаряд за счёт энергии, выделяющейся при очень быстром горении. ...Древность, седая древность. Таким оружием мы не пользуемся давным-давно, пять или шесть десятков тысячелетий, но для каждых... хм-м... стрелковых соревнований по древним образцам изготавливаются полностью аутентичные копии и небольшое количество боеприпасов. Затем, по окончанию стрельб, победитель получает себе в награду ту копию, что принесла ему успех, и немного боеприпасов, а прочие новоделы уничтожаются. Награда очень почётна, является бесспорным поводом для гордости, для уважения со стороны близких и просто знакомых, так что любой оталиец хотя бы раз в жизни стремится принять участие в этом... празднике. В тот раз пожелал участвовать Бальдр Одинсон, а я, как организатор соревнований, готовил "реквизит" — копии древних метателей и боеприпасы к ним...

— И что же случилось?

— Метатель Бальдра взорвался, и в этот момент машина переноса сознания, постоянно страхующая всех оталийцев на предмет внезапной смерти, дала сбой, и не смогла перенести Бальдра в новое тело. Поэтому он безвозвратно погиб. Нелепейшая случайность, вероятность которой ничтожна. По расчётам искинов, десять в минус сороковой степени, да... но это произошло.

— ...Даже так? Не ожидал я от них такого, да, — тихо пробурчал себе под нос насупившийся Морос.

— Во всём обвинили именно меня, Один был безутешен. Началось расследование... но именно в этот момент произошло то самое вторжение репликаторов. Один погиб, а после эвакуации выживших в Отальхейм Совет признал меня виновным в "преступной халатности" при подготовке соревнований. Дальше ты знаешь и сам...

— Странно, друг мой Локи. Всё очень странно, но, уверяю тебя, в смерти Бальдра нет ни капельки твоей вины.

— Может ты даже знаешь виновного?

— Скорее, виновных. Правильнее сказать, я знаю тех, кто мог нечто подобное организовать, и не знаю никого другого, кто смог бы это осуществить. Но, ты же сам понимаешь, без веских улик обвинять убийц бесполезно. Да ты и сам догадываешься, — Морос указал пальцем на медальон, удобно устроенный на груди Локи, — где искать виновных, не правда ли? Это же изделие фёрлингов — маскировочное устройство, которое, на взгляд дилетанта, бесполезно, поскольку не скрывает обладателя ни от живых существ, ни от приборов наблюдения. Раз ты его носишь, да ещё и в активном режиме, значит...

Локи медленно кивнул и показал пальцем на кристалл, выскочивший из-за воротника халата Мороса.

— Кажется, мой друг, и у тебя на груди нечто подобное, я прав? О, даже не возражай, некоторые мысли могу прочитать и я. Только вот твоя безделушка изготовлена совсем не фёрлингами...

— Сам делал, — улыбнулся Морос, облегчённо опуская ноги на пол. Лежанка, едва слышно урча, трансформировалась в диванчик, позволяя хозяину удобно облокотиться на мягкую спинку. — Воистину, обстоятельный разговор с настоящим другом — лучше любых лекарств! И — ...нет-нет! — технологию изготовления таких безделушек я с удовольствием подарю тебе и так, просто в знак нашей долгой дружбы. Желание по-прежнему за тобой!

— Хм-м, спасибо. Не думал уже, что когда-нибудь скажу эти слова древнему. Только, если ты помнишь, я присутствовал при твоём... вознесении. Ничего не объяснишь... настоящему другу, нет?

— Древние тоже бывают разными, Локи, — с едва скрытым упрёком отметил Морос, — как и друзья. Ты же не хочешь, чтобы я судил о тебе по нынешним консулам Высшего Совета Оталы? Так почему ты торопишься судить меня за всех альтерай?

— Всё-таки, что же с тобой случилось?

— Повзрослел, наверное. Понимаю, что услышать такое от существа, возраст которого... — м-да, надо же, забыл! — десятки миллионов лет, несколько странно, да. Но долгая жизнь, оказывается, никак не связана со взрослением. А я повзрослел, когда вознёсся, и потому решил, что среди... этих... мне не место. Гадко и противно. Поэтому я вернул себе человеческий облик и постарался жить, постигая существ, которых мы когда-то создали.

— Ты о людях?

— Не только. Ещё и о гоаулдах, и об оталийцах, и обо всех разумных в Лактеа Фиаллум. Все они — наши создания. Но это не имеет к делу никакого отношения — так, подсказка. Если захочешь, сам раскопаешь всю историю.

— Захочу. А как успехи... на пути постижения?

— Помаленьку, друг Локи. Жизнь и разум — явления удивительные, в одиночку их не изучишь, особенно когда эти... — Морос многозначительно постучал по висящему на груди камню, — ...мешают. Но я не один. Нас, "других", — тех, кто разочаровался в "вознесении" и даруемом сей процедурой мнимом бессмертии — много. И будет становиться всё больше и больше. Я в этом уверен...

Локи промолчал. Действительно, не спорить же по столь пустячному поводу с добрым другом. Воскрес старик — слава Высокому Синему Небу! Он — единственный из древних, с которым было жаль расставаться.

Побывал на Высоком Небе и вернулся?

...В конце-то концов, чего в этом... такого? Волшебно, любопытно, занимательно! Неудивительно, что из-за всех этих... трансформаций старичок слегка... хм-м, "сбрендил", "поехал крышей", сошёл с ума. Тоже понятно. А кто бы после такого остался бы прежним, а?

Внезапно Локи стало очень жалко этого одинокого мудрого альтерай, и потому он, поддаваясь внезапному порыву, подошёл и по-дружески обнял одряхлевшего учителя, заставив Мороса изумлённо прервать очередное откровение на середине. Главное — знать, что у тебя есть настоящий друг. И ничего, что он... старый, слабый, больной и... окончательно спятил!

Морос осторожно отстранился и как-то по-иному взглянул на маленького оталийца.

— Я понял, Локи!

— Что, уже всё, — ухмыльнулся маленький пройдоха, — великий Морос постиг секреты жизни и разума?

— Что? Ха-ха-ха! Нет, дружок, — Морос сурово покачал перед ним пальцем, — я знаю, чего хочешь ты. Твоё невысказанное сокровенное желание!

Локи равнодушно пожал плечами. Желание? Ему уже всё равно. Прошлого не вернуть, оталийцы вымирают...

— Ты прав, Локи, прошлого не изменить и не вернуть. А вот насчёт вымирания... кое-что можно и подправить. Немного "смошенничать" — ты же в этом деле профессионал, не так ли? Предлагаю аферу!

— Смошенничать? — в глазах оталийца зажёгся огонёк любопытства. — Почему бы и нет? Излагай свой план!

— Главная проблема оталийцев — накапливающаяся деградация клонов. И здесь ничего не сделать. Почему бы тогда не переместить оталийца в тело другой расы?

— Не выйдет, — разочарованно махнул рукой Локи, — люди несовершенны, их тела не подходят: они просто не вмещают сознание оталийца полностью, а прочие... всё уже испробовано и отвергнуто.

— Не всё! Есть очень интересный вариант. Слушай...

Иеромонах Киприан, хранитель библиотеки монастыря, устало щурясь, закрыл тяжёлый ветхий том. Полтысячи древних славянских рукописей, почти полторы тысячи греческих и полтора десятка тысяч печатных книг, самая древняя из которых была из времён Гуттенберга — они требовали постоянного присмотра. Будто дети, честное слово — без внимания никак не оставить!

Киприан ещё более сгорбился под неподъёмным грузом воспоминаний и тяжко вздохнул. Дети... им с Леночкой так и не довелось их вырастить... Леночка-Леночка, милая, любимая, свет очей... прости! Я помню тебя, мой свет, я люблю тебя... по сию пору — несмотря на то, что смерть разлучила нас!

Разлучница-смерть забрала у него весь свет мира!

То ли всхлип, то ли стон всё-таки вырвался из груди иеромонаха, вызвав тяжёлый взгляд архимандрита Андрея.

Тогда, семь лет назад, внезапная смерть любимой жены убила в красавце-князе, непоседе-путешественнике, действительном члене Французского и Русского географических обществ и прочая, и прочая, ту былую неуёмную страсть к путешествиям, заставив осознать, сколь многое он потерял. Господи, ну почему мы не ценим самое дорогое, тратя время жизни своей на досужие пустяки?

С самой юности Константина Александровича переполняла жгучая жажда странствий, и даже знакомство с будущей супругой и женитьба на Леночке не уняла её. Наоборот, он подумал, что наконец-то у него появится верный напарник в планируемых бесконечных странствиях. Весь мир лежал перед ними — дикая, таинственная Азия, волшебная Африка... о! Приключения! Немудрено, что он с лёгкостью уговорил Леночку отправиться в свадебное путешествие в чудесный Магриб, на лошадях из Танхера в Маракеш, потом в Алжир...

Огонь странствий горел в нём особенно ярко, а вот в Леночке понемногу затухал. После размолвки и взаимных обид она осталась в московском доме, а князь отправился в очередное дальнее странствие, на этот раз по Азии: изысканный Китай, волшебный Сиам, мистический Тибет...

Как много он осознал, останавливаясь в горных монастырях, ведя долгие беседы с буддистскими монахами! Как он хотел, чтобы Леночка слышала эти беседы вместе с ним! ...Он спешил домой, в Москву. Радость от встречи с женой была огромна, любовь между ними вспыхнула ещё более яро. Увы — дела, заботы! Выступления в Париже, в Питере, встречи с учёными-географами, собратьями путешественниками, новые планы...