Ежик

— Ты забываешься, Ёжик. Не провоцируй меня.

И, как ни в чем не бывало, покинул вагон, оставив за своей спиной парнишку, который как никогда был готов разреветься в голос, таким униженным он себя еще никогда не чувствовал, но почему-то ненавидеть этого странного парня, которого он даже не знал, как зовут, у Артема не получалось. А так хотелось.

3.

Вечером, войдя в вагон метро, Макс совершенно не удивился, обнаружив на одном из сидений Ёжика. Тот поднял на него затравленный взгляд. Он явно ждал его. И это окончательно все решило. Макс подошел, сел рядом и накрыл его руку, лежащую на сиденье рядом с бедром, своей. Пальчики мальчика под его ладонью вздрогнули, а сам он резко отвернулся, но руку не вырвал. Наверное, просто не хотел привлекать излишнего внимания, ведь на этот раз в вагоне они были не одни. Но никто из присутствующих на них даже не косился, не то что прямо не смотрел.

— Объясни мне, что ты хочешь? — проведя большим пальцем по тыльной стороне его ладони, спросил Макс одними губами.

— Ничего. Убери руку.

— Сам убери, раз уж так трясешься.

— Я не трясусь.

— Тогда не возникай.

— Я — парень.

— Я помню. Или у тебя это что-то типа персонального заклинания, чтобы самому не забыть?

— Нет. Это я для тебя стараюсь, — резко повернулся к нему тот, сузив глаза. — Смотрю тебя просто уже от одного моего присутствия штырит.

Макс на это лишь тяжело вздохнул и повернулся к нему, резко сжав пальцы мальчишки, не до боли, конечно, но ощутимо. Тот смотрел на него с вызовом и явно готов был драться за каждое слово.

— Ёжик, вот скажи, это у тебя что, защитная реакция такая, или тебя просто прет задирать тех, кто заведомо сильнее тебя? Или, может, комплекс неполноценности какой?

— Нет у меня никаких комплексов, — тут же зашипел на него тот.

— Да? Что же ты тогда все время мне напоминаешь, что ты не девчонка? Думаешь, я не вижу, что ты мужик?

— Зря стараешься. Меня этим не проймешь.

— Да, неужели?

— Если бы видел, не лез бы со своими поцелуями, — стушевавшись от его спокойного и даже доверительного тона, отозвался мальчишка и отвел глаза.

— Да, нет. Если бы не видел, лез бы еще больше, а не щадил бы твои чувства, Ежик, — сообщил ему Макс, но в этот момент двери разъехались и как-то так получилось, что они снова остались лишь вдвоем.

Парнишка рядом с ним молчал. А Макс и сам не знал, что еще ему на все это сказать. Ну, нравился он ему, нравился и все тут. А уж в своих личных чувствах к кому-либо Макс себе врать не любил. Поэтому и не врал, а старался принять такими, какими есть. Ежик ему нравился, не как человек, а как...

— Потенциальный любовник, — сам не заметив, как произнес последнюю мысль вслух, пробормотал Макс.

— Что?! — резко оказавшись на ногах, вскричал парнишка.

Он услышал. Но Макс все еще держал его руку. Хорошо, что гитару Ёжик положил на сиденье возле себя, поэтому от его резких скачков она не пострадала.

— Ты гребаный извращенец!

На последнюю фразу Макс нахмурился. Вот уж кем он точно себя не считал.

— А ну-ка, иди сюда, — бросил он грубо, и дернул замешкавшегося парня на себя. Тот оказался верхом на его коленях. Силой впился в плечи и попытался оттолкнуться и соскользнуть, но Макс сжал на его талии руки, не пуская. Ёжик тут же вспыхнул и закусил губу до крови.

— Не надо, — шепнул ему в лицо Макс почти ласково, — Поранишься.

И вот тогда от его тона у Артема намокли ресницы. Он знал, всегда знал, что его внешность — это его проклятия. Он был слишком женственным. Слишком. Поначалу это не особенно его волновало, но с возрастом, парни из его класса начали встречаться с девчонками, и он не отставал от них, но все чаще стал сталкиваться с сомнительным комплементом "сладенький мальчик". А потом его начали периодически путать с девчонкой и откровенно приставать, причем далеко не всех парней останавливало известие о том, что он парень. Вот и этого странного парня, похоже, уже не остановит. Артем прекрасно отдавал себе отчет, что, захоти этот силач, переломит его одним движением рук, ведь он уже видел, какие они у него сильные. Но этот его нежный, почти воркующий голос стал последней каплей. Артему было так стыдно, что намокшие от пугающего чувства, сворачивающегося в груди, которому он просто не мог подобрать названия, ресницы он не сразу заметил.

Зато заметил Макс. Продолжая удерживать его одной рукой, он поднял вторую и провел большим пальцем по светлым ресничкам, стирая горькую влагу.

— Ты плачешь?

— Это потому что я злюсь, — не придумав ничего лучше, выпалил Артем на одном дыхание. На что Макс выгнул брови, правда, без тени насмешки в карих, почти шоколадных, глазах, и прокомментировал.

— Только щеки у тебя красные сейчас не от гнева, а от смущения.

— Потому что ты меня лапаешь, идиот!

— Лапаю? Ну, что ты Ёжик, пока я тебя только держу.

— Так отпусти!

— Уверен?

— Я не интересуюсь парнями!

— Зато ощутимо интересуешься мной. — Отозвался Макс, как сумел во всей этой, показавшейся неожиданно смешной, ситуации, мягко и опустил руку между ними. Мазнул пальцами по ощутимо выпирающей ширинке парня и тут же убрал, потому что Ёжик вопреки его ожиданиям не дернулся, а замер, словно статуя, лишь глаза у него распахнулись так, что казалось сейчас выпадут из глазниц. Он был возбужден, и, кажется, только под его прикосновением осознал это.

А потом его Ёжик всхлипнул как-то до жути по-детски и, уткнувшись лбом ему в плечо, тихо заскулил. Макс опешил, но не нашел ничего лучше, как лишь крепче обнять его и привлечь к себе.

— Ежик, — осторожно гладя его по волосам, удивительно приятным на ощупь, пробормотал Макс растерянно, — Мужчины не плачут.

— И не целуют других парней.

— Ну, положим, у нас в России целуют. Ты только вспомни, как наши политические лидеры былых времен лобызали друг друга, — наигранно легкомысленно отозвался Макс.

— Не смешно, — фыркнул ему в шею Артем.

— Зато действенно, — произнес Макс и потянул его за волосы, чтобы посмотреть в лицо. Ёжик послушно поднял голову. Сейчас он казался еще более юным, чем до этого. У Макса даже закрались не здоровые подозрения.

— Ёжик, а сколько тебе лет?

— Зачем тебе?

— Ну, а вдруг окажется, что я тут малолетнего совращаю?

— Можно подумать, что это тебя остановит, — отозвался тот, снова сворачиваясь иголками наружу, — Раз не остановило, что я натурал.

— Ну, меня не остановило то, что и я не гей, а вот возраст да, остановил бы, — убежденно произнес Макс и пересадил его со своих колен на сиденье.

Поднялся. Артем растерянно смотрел на него и хлопал мокрыми ресницами.

— Ладно, — оборачиваясь через плечо, подытожил Макс, — Поиграли и хватит. Кстати, свою остановку ты, кажется, пропустил.

— Мне семнадцать, в следующем месяце восемнадцать будет.

— О, — отозвался Макс уже от дверей, — Пригласишь?

— Куда?

Двери разъехались и Макс вышел, но повернулся к нему.

— На день рождение, глупый, — весело подмигнул он опешившему парню, тот вспыхнул до корней волос, и резко метнулся к дверям, как только гитару свою обожаемую не забыл. Успел.

— Приглашу, — тяжело дыша, выпалил он, — А придешь?

— Ну, если мы с тобой продолжим так же, как сегодня, коротать время в метро после работы, то, возможно, не только приду, но и озабочусь покупкой подарка.

— Если бы не знал, что стоит за этим твоим "проводить время в метро после работы", я бы согласился хотя бы для того, чтобы узнать, что же ты соизволишь мне подарить. — Ворчливо прокомментировал Артем, закинул чехол с гитарой на плечо и направился на противоположную платформу, ему предстояло вернуться на станцию назад. На сердце у него неожиданно стало легко-легко. Интересно, а как все же зовут этого темноволосого парня с теплыми шоколадными глазами?

Подкатился поезд в обратную сторону с пронзительным шипением и перестуком колес, двери раскрылись, выпуская в зал поздних пассажиров, Артем хотел уже сделать шаг внутрь, как со спины его обняли сильные руки, а к плечу прижалась чья-то грудь, не обращая внимание на висящую на другом плече гитару.

— Меня зовут Макс, Ежик. Увидимся завтра.

— Я не... — начал Артем, но Макс уже втолкнул его в вагон и двери за ним с шипением закрылись. Рывком обернувшись, Артем только и успел, что увидеть его притягательную, многообещающую улыбку и прощальный взмах рукой. Похоже, сегодня между ними что-то родилось, или это случилось намного раньше?

4.

— Доброе утро, Ёжик, — бодро произнес Макс, пододвигаясь и освобождая для него место, и каким-то до безобразия, по мнению Артема, естественным жестом мазнул губами по его щеке.

— Я не девчонка, — зашипел он.

Макс не стал сдерживаться и расхохотался. На них покосились другие пассажиры, но все тому же несносному Максу было на них глубоко плевать, в отличие от Артема, который тут же покраснел, и обхватил обеими руками гитару, словно отгораживаясь ей от всего мира. Макс подавил в себе еще один взрыв хохота в ответ на презабавный вид этого нахохлившегося мальчишки, и тихо спросил.

— Так ты, значит, еще учишься, а гитару свою в школу каждый день таскаешь?

— Нет. В институт, — прошептал Артем и тяжело вздохнул. Он, ну, совершенно не знал, как ему теперь себя с ним вести. Макс смущал его, нервировал, но в тоже время вызывал глубоко внутри какие-то совсем не понятные, и кажущиеся отчего-то грязными и порочными мысли. Ну, вот как он мог вчера возбудиться сидя на коленях у другого парня. Нет, не так, как он вообще оказался у него на коленях, и почему не сопротивлялся, когда тот откровенно его лапал. Хотя, с последним утверждением можно было бы и поспорить, но Артем все равно, не желая давать спуску самому себе, предпочитал в мыслях называть все произошедшее вчера именно так.

— А гитара? — не унимался сидящий рядом Макс.

— Я в группе состою. Мы репетируем после занятий на территории студ-клуба.

— Ясно, — задумчиво кивнул Макс, явно уже размышляя о чем-то своем.

Больше притронуться к нему или как-то еще проявить себя он даже не пытался. А Артем сидел, как на иголках, не зная чего и ожидать, дотронется Макс до него сегодня или нет, и сможет ли он сам его ударить или осадить, если понадобиться, и, самое главное, захочет ли он это сделать?

— Ну, все. Это моя остановка, — весело возвестил Макс, явно прибывающий в самом благостном расположении духа, — Удачи на парах, Ёжик, — и снова мазнул губами по его щеке. Артем порывисто вздохнул и тихо прошептал в ответ, надеясь, что отошедший к выходу Макс его не услышит.

— И тебе...

Но тот услышал, но не обернулся.

Артем возвращался домой довольный, как всем известная крысо-белка, наконец заполучившая свой вожделенный орех. Мало того, что на парах он неожиданно для всей группы так ответил на семинаре, что препод, не глядя, вписал ему в зачетку автомат по своему предмету, так еще вечером на него неожиданно накатило и он сочинил песню буквально за каких-то сорок минут. Ребята заценили и сказали, что ему срочно нужно её доработать и уже завтра они начнут репетировать и её тоже. Артем был счастлив, правда, когда ребята его хвалили, краснел и смущался, парни, наверное, решили что из-за их похвалы, но только Артем знал, что вовсе не поэтому. Все думали, что песня адресована девчонке, в которую их соло-гитарист влюбился, но... в общем в жизни Артема пока не наблюдалось ни одной девчонки, претендовавшей бы на вакантное место в его сердце, зато имелся вполне конкретный парень. Но об этом Артем, разумеется, никому не сказал бы даже под пытками.

В метро он влетел всклокоченный, запыхавшийся, дико уставший, но счастливый до безобразия. Конечно, первой мыслью было, что с Максом он уже не встретиться, все-таки тот свою работу, где бы он там не работал, заканчивал куда как раньше. Но настроения ему эта мысль ничуть не испортила. Он плюхнулся на сиденья, решив, что сегодня больше ничего столь смущающего, как эти поцелую Макса в щечку с ним больше не случиться. А на следующей остановке в пустой, не считая Артема, вагон вошел Макс.

Артем изумленно замер, смотря на него во все глаза. Наверное, надо было бы что-то сказать, особенно, когда Макс так радостно ему улыбнулся, по-видимому, он тоже не ожидал, что встретиться с ним сегодня, задержавшись на работе. Но слова у Артема сразу куда-то подевались, и он молчал. Зато Макс, куда лучше знающий чего хочет от этой жизни и от этого конкретного встрепанного, словно ежик, мальчишки в частности, подошел к нему, оперся рукой о спинку, а коленом о само сиденье, поднял его лицо к себе, обхватил ладонью подбородок и приник к губам, целуя. Артем порывисто выдохнул, защекотав Макса дыханием, и сам не понимая что творит, обхватил рукой его затылок и притянул парня к себе, целуя в ответ страстно и порывисто, не задумываясь раздвинув губы Макса языком и проскользнув в рот.

Неизвестно, сколько бы они так целовались, если бы у Макса от неудобной позы не затекла шея, и он с неохотой был вынужден оторваться от своего Ёжика и плюхнуться рядом с ним на сиденье.

— Ты здорово целуешься, я оценил, — шепнул он ему на ушко, приобняв парнишку за плечи, Артем замер, покраснев чуть ли не до корней волос, поднял на него немного мутные, но быстро обретающие ясность глаза и как-то неуверенно и робко улыбнулся. На щеках у него тут же образовались трогательные ямочки.

— У тебя очень красивая улыбка, Ежик, почему ты так редко улыбаешься? — поинтересовался Макс задумчиво проведя пальцами руки, которой обнимал его, по красной от смущения щеке, и вернув улыбку.

Тот смутился еще больше, но было видно, что ему приятно, а потом Артем все же признался, не поднимая глаз.

— Из-за этих уродских ямочек. Я с ними еще больше на девчонку похож.

— Да, что же ты так зациклился-то на своей внешности, а? — с возмущением в голосе спросил Макс.

— А как, по-твоему, тут не зациклишься, когда парни, с которыми лет с десяти в одном дворе играл в войнушку начинают в твоем присутствии отбрасывать сальные шуточки, а некоторые так вообще заявлять, что вовсе не прочь перепихнуться со мной, дескать "не волнуйся, сладенький, тебе понравиться и даже больно не будет", — пробормотал Артем скороговоркой и отвернулся. От воспоминаний стало противно за самого себя. И зачем он только все это ему рассказывает?

Макс промолчал. Для себя-то он все уже решил, а вот как Ёжик отреагирует, приблизительно догадывался. Пошлет и забудет. Ну, что ж, так даже будет легче, иначе он рискует совсем скоро втюриться в этого мальчика окончательно и бесповоротно, и вот тогда-то жди беды. А сейчас... да, лучше, если все закончится именно сейчас.

— Знаешь, — пробормотал он в пустоту, сжимая пальцами плечо парнишки, — Я не смогу тебе обещать, что больно не будет, потому что у меня самого нет никакого опыта по части секса с парнями. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы тебе понравилось.

Ежик замер под его рукой, и перестал дышать, Макс отчетливо это почувствовал. Непроизвольно горько вздохнул и убрал руку с его плеч. Помолчали. За окнами мелькали в темноте стальные тросы и бетонные стены, потом промелькнула, словно и не было её какая-то станция, Макс лишь надеялся что не его. В душе сразу стало как-то пусто и одиноко, хотелось выпить, а рядом сосредоточенно сопел о чем-то своем напряженный Ёжик и, как ни странно, не орал или возмущался, даже не встал, чтобы отсесть от него.