Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 2

Да и вообще командир корпуса большое значение придавал применению трофеев. В частности, всю трофейную технику, что была на ходу, включая и в виде импровизированных гантраков, он распорядился передать в батальон трофейной техники старшего лейтенанта Ткаченко. Который совместно с мотоциклетным полком оказался выделенным в корпусной резерв. А вот всю немецкую боевую технику, которую невозможно было поставить на ход, но которая имела исправное вооружение и которую, соответственно, можно было использовать в качестве неподвижных огневых точек, передать в свежесформированный батальон трофейных танков. Назначив его командиром капитана Михальчука. И укомплектовать "безлошадными" экипажами. Заняв оборону на берегу реки между мостами, начиная от железнодорожного моста и вплоть до Замкового моста. От Замкового моста и до позиций тридцать второй дивизии должен был занять батальон, в котором были собраны оставшиеся в этом полку танки Т-35. Которые так же планировалось использовать в качестве огневых точек. Вообще в составе корпуса, после того, как в предыдущий день, от огня противника и по техническим причинам оказалась потеряна дюжина танков этого типа, причём от огня противника было потеряно всего шесть, полностью в строю осталось только пятнадцать Т-35. Ещё с десяток пытались реанимировать. Используя их в качестве огневых точек. Только стационарных. Но и возможности ремонтников были не безграничны.

При этом, помимо артиллерии и техники, командир корпуса распорядился использовать и другие трофеи. Начиная от автоматического оружия и боеприпасов к ним, и заканчивая трофейными продуктами и медицинскими препаратами. Используя всё, что было возможно. Но вот весь захваченные трофейный танковый шоколад, как и непосредственно первентин, приказал считать медицинским препаратом и распорядился все эти трофеи передать в распоряжение медицинской службы корпуса. Наладив его строгий контроль и учёт. Складировав и не использовать вплоть до особого распоряжения командующего корпусом. Так же генерал-майор приказал всемерно использовать и местные ресурсы. Причём не только за счет пополнения частей корпуса из местных добровольцев, в том числе и формируя истребительные батальоны, вооружая их трофейным стрелковым вооружением, но и используя, находящиеся в распоряжении гражданских организаций, строительные материалы. В частности, лесоматериалы, так как оборону планировалось строить на основе быстровозводимых дерево-земляных укреплений. Сооружая их из двух срубов, один в другом, с набивкой из камней, толщиной в метр, пространства между ними. И с перекрытием поверху, сооружённым по аналогичному типу.

При этом понимая, что на огромный том фронте, длинной почти в девять десятков километров, что занимал теперь корпус, создать сколь ни будь серьёзную оборону не получиться, командир корпуса приказал формировать очаговую оборону. Из ротных опорных пунктов, приспособленных к круговой обороне. И усиленных миномётами, противотанковыми и полковыми орудиями, при обязательной поддержке этих опорных пунктов, включая и обстрел промежутков между ними, дивизионной и корпусной артиллерий. Кроме участков обороны проходящей в городской застройке. Где предписывалось формировать опорные пункты из более мелких подразделений. С простреливаемыми промежутками между ними. Укреплённых заграждениями. И контролируемых дозорами и патрулями. При этом для создания иллюзии, у противника, наличия больших сил, чем имелось, использовать "кочующие" пулемёты, миномёты, небольшие орудия, бронеавтомобили и танки, которые должны были скрытно, от противника, перемещаться, ведя беспокоящий огнь, с различных позиций. Создавая видимость наличия больших сил, чем было в реальности. Для чего оборудовать для подобных огневых средств несколько огневых позиций. При этом обороняющимся частям надлежало выделить до четверти наличных сил в резервы. Которые и должны были, при атаке противника, выдвигаться на угрожаемый участок. Усиливая там оборону. В общем, планировалось удерживать оборону, обеспечивая массированное огневое поражение превосходящим силам противника. При этом маневрируя имеющими силами.

Ну а продолжать наступление планировалось только на участке тридцать четвёртой танковой дивизии, которая, используя мосты, смогла форсировать реку, заняв часть заречных пригородов Дубно, расположенных на восточном берегу Иквы. И теперь два усиленных мотострелковых полка должны были нанести сходящийся удар по железнодорожной станции. Но у Власова, по поводу успехов этого наступления, имелись большие сомнения. Если до этого момента он имел дело в основном с подвижными соединениями немцев, то теперь, в район боевых действий, вышли пехотные дивизии противника. До этого находившиеся во втором эшелоне наступающих войск. И теперь помимо девствовавших ранее, против частей корпуса, пятьдесят седьмой, двести девяносто седьмой, двести шестьдесят второй, семьдесят пятой пехотных, шестнадцатой моторизованной дивизий противника, появились ещё две пехотных дивизии немцев. Свежие сто одиннадцатая и двести девяносто девятая пехотные дивизии немцев. Что сразу довело численность немецких солдат, перед фронтом четвёртого мехкорпуса, до ста сорока тысяч. Что было раза в три больше, чем была численность всех частей корпуса. И это сразу сдвигало баланс сил в пользу противника, до такого соотношения сил, когда противник мог наступать. И единственным преимуществом которым располагал Власов были танки. С возможностью создать, с помощью них, подвижную оборону. Дабы выиграть ещё немного времени. И передав необходимую информацию, для реализации своих тактических решений, которые теперь, штабу корпуса, надлежало оформить в необходимые приказы, командир корпуса направился в Дубно. Где, правда, ещё шли бои, с оказавшимися окружёнными немецкими частями. Немцы были ещё не пуганы. И спокойно шли на то, что их окружат. Из расчёта, что этим самым они будут сковывать действия противника, и что их самих вскорости деблокируют. При необходимости обеспечив снабжение по воздуху. Поэтому мотоциклетному полку ещё предстояло буквально зачистить город от этих опорных пунктов противника.

3

Но прямо, на подъезде к Дубно, внимание генерала привлёк самолёт. Переоборудованный в ночной бомбардировщик У-2, то есть уже покрашенный по правилам боевой авиации и красными звёздами, в виде опознавательных знаков, со смонтированными бомбодержателями и авиационным пулеметом, смонтированным за второй кабиной. Хотя по совершенно новой окраске становилось понятно, что совсем недавно самолёт, возле которого суетилась низенькая, и весьма пышная, хотя и весьма юная, симпатичная и крайне подвижная девушка, нёс гражданскую окраску и опознавательные знаки Аэрофлота. И на девушке были гражданские ботинки, лётным комбинезон и шлеме. Вот комкор и приказал остановить бронеавтомобиль возле самолёта. А увидев генерала, девушка поднесла руку к шлему и произнесла:

— Красноармеец Федий, товарищ генерал-майор!

— А по имени как? — произнёс Власов, обходя самолёт и осматривая его, — И что с самолётом?

— Оксана, — захлопав ресницами, произнесла девушка, — А самолёт попал под очередь противника, и повредило двигатель, да так, что он остановился. И вместе с этим ранило штурмана. Он выбраться самостоятельно не мог, пришлось планировать. Хорошо сели уже на нашей территории. Бойцы помогли самолёт за дома завести и с эвакуацией раненого. Ну а потом связаться с аэродромом. Оттуда обещали техников прислать и машину.

— Понятно, понятно, — произнёс генерал-майор и переспросил, — Так значит, ты, у нас, пилот? И красноармеец? И много таких у нас в эскадрильи пилотов и красноармейцев одновременно?

— Да, пилот, — ответила девушка, — И нас много. Почитай половина пилотов. Все курсанты аэроклубов красноармейцами стали.

— Плохо, что у нас пилоты, даже не младший командирский состав, — задумчиво произнёс генерал и, посмотрев на своего адъютанта, проговорил, поднеся руку к фуражке, — Так, товарищ лейтенант, оформите, вчерашним числом, приказ по корпусу, о присвоении всем пилотам эскадрильи, не имеющим хотя бы звания младших командиров, звания младших сержантов. А уже сегодняшним числом составьте приказ, младшему сержанту Федий, присвоить воинское звание сержант, за спасение раненого товарища и повреждённого самолёта. Всему же личному составу эскадрильи объявить благодарность. За плодотворную поддержку наступающих частей. Эскадрилье присвоить наименование Дубненской.

И как только генерал закончил говорить, то два юных голоса произнесли:

— Служу трудовому народу! — произнесла воодушевлённая Оксана, ну а лейтенант Жаркой проговорил:

— Есть, оформить приказы, товарищ генерал-майор!

А командир корпуса снова повернулся к девушке-пилоту, и с отеческими нотками в голосе стал спрашивать, помня, что после майского приказа наркома обороны в частях ВВС РККА должны были резко уменьшить число технического состава. На том основании, что пилоты должны были сами обслуживать свои самолёты, что привело к тому, что в первые дни войны истребители могли совершать не более одного боевого вылета в день, а бомбардировщики один боевой вылет в несколько дней. Ну и это привело к тому, что очень большое количество боевых самолётов, оказавшихся повреждёнными или не исправными, в первые дни войны, оказалось брошенными. Так как восстановить их, до лётного состояния, просто не хватило рук. И поэтому Власов стал спрашивать:

— А боевая работа, в эскадрильи, как идёт? Времени на то что бы отдохнуть перед вылетами хватает? Сколько вылетов в день совершается, в эскадрильи, на каждый боеспособный самолёт? Сами самолёты не обслуживаете? И вообще потери какие?

На что девушка стала отвечать, что боевая работа идёт. Успевают сделать два, от силы три боевых вылета за ночь. Уж больно они короткие, а днём им летать запрещают. И главное, из того что узнал, от неё, Власов, было то что командир эскадрильи сумел собрать в ней всех гражданских специалистов, до кого сумел дотянуться. Что ещё на аэродроме Куровице, под Львовом, вызвало зависть, по техническим возможностям их эскадрильи, у всего, личного состава находившихся там истребительного и штурмового авиаполков. И это, и давало возможность пилотам всё же отдохнуть днём, не занимаясь обслуживанием своих самолётов, которых, пригодных к полётам, каждый вечер становилось всё больше. И пока девушка объясняла то к самолёту подъехала полуторка, из которой выскочило несколько человек с синими петлицами. И отдав им распоряжение, начать работы по эвакуации самолёта, генерал-майор направился к следующему заинтересовавшему его объекту. Который он не заметил, было, находясь ночью на своём командном пункте.

Во время Второй Мировой войны немецкая армия весьма трепетно относилась к трофеям. И их использование не только не запрещалось, но и всемерно поощрялось. Так, проведя аншлюс, Австрии немцы тут же включили систему вооружения этой страны в свою систему. Правда, довольно быстро избавившись от откровенного старья, так бывшие на вооружении Австрии устаревшие итальянские бипланы оказались быстро заменены на немецкие самолёты, уйдя в утиль. Но вот остальное вооружение весьма активно использовалось. Полностью в состав вооружённых сил Германии оказались интегрированы чешские и польские трофеи. Благо они не сильно отличались от принятой в Германии системы вооружения. А после разгрома Франции её система вооружения оказалась полностью принята в германской армии. Что и позволило Германии, буквально за 1938-1940 года, получить возможность войны с СССР. Но и не стал исключением и сам СССР. Все трофеи немцы исправно, сразу же по завершению боёв и овладением территории, порой с использованием труда пленных, собирали, складировали, ну за исключением исправной советской броневой и автомобильной техники, которую немцы собирали на своих сборных пунктах. А также самолётов. Которые немцы отдельно собирали на аэродромах. Хотя практически и не использовали. Но вот всё, начиная от снаряжения и заканчивая орудиями, немцы тут же собирали на складах трофейного вооружения. И именно такой склад высмотрел Власов на въезде в Дубно. Где на территории, каких-то мастерских, оказались собраны захваченные немцами орудия, миномёты, повозки, пулемёты и собранные в штабеля винтовки. И даже боеприпасы и прочее снаряжение.

И пройдя вдоль собранных в штабеля винтовок Мосина, оценив их количество тысячи в четыре, мимо нескольких десятков пулемётов Максима, в том числе и счетверённых, и миномётов, правда, в основном самого малого, пятидесятимиллиметрового калибра, командир корпуса добрался до самого интересного. По дороге отметив про себя практически полное отсутствие ручных пулемётов, "светок" и пистолет-пулемётов. И если образцы этого вооружения и имелись, на складе то в единичных экземплярах. Да и на том оружии, виднелись явные следы от полученных повреждений. Или технической неисправности. Противник явно оставлял это вооружение в своих линейных частях, захвативших такие образцы оружия. Но вот почти три десятка разнообразных орудий на территории склада имелось. Начиная от противотанковых пушек и заканчивая гаубицами весьма солидных размеров. Причём некоторые из этих орудий были даже не сняты с передков. И возле этого богатства уже находился начальник артиллерии тридцать второй дивизии полковник Матыш, Степан Иосифович, проверяя состояние орудий. У него-то генерал-майор и поинтересовался об их техническом состоянии. Получив в ответ:

— Они практически все в комплекте, товарищ генерал-майор, если орудия и миномёты почистить и осуществить мелкий ремонт, то в строй можно практически сразу ставить.

— Это хорошо, товарищ полковник, — произнёс Власов, снова окинув взглядом выстроенные в несколько рядов орудия, — Тогда займитесь этим складом. Всё что можно использовать, в том числе и после ремонта, примите на баланс дивизии. Излишки, передайте в тыл корпуса. Благо разрешение, от командующего армией, на использование местных ресурсов, на нужды корпуса, я получил. Ну а не нужное, здесь и сейчас, имущество, те же винтовки Мосина, отправьте в тыл. Думаю, пригодиться для вооружения формируемых частей. Но вот по поводу орудий и миномётов у меня будет просьба, не жадничайте. Поделитесь с тридцать четвёртой дивизией. У них с артиллерийскими орудиями тоже сложная ситуация. Причём ситуация, с наличием артиллерийских орудий, сложилась, как бы ни сложнее, чем она сложилась у вас. И делитесь честно, а не так, что им сплавите все самые повреждённые орудия. Оставив лучшее себе.

— Да, товарищ генерал-майор, как так можно, то? Да такое подумать, — попытался было произнести с обидой полковник, но комкор погрозив пальцем ответил:

— Вот так и можно. Знаю я твоих подчинённых, полковник. С их крестьянским менталитетом...

— Чем? — переспросил было Степан Иосифович, но тут же спохватившись добавил, — Простите, товарищ генерал-майор, вырвалось.

— Жилку вашу крестьянскую, говорю, что знаю. Общественную. С её, на тебе то, что мне негоже, коль ты не из нашей деревни. А мы тут общее дело делаем, — тут же уточнил командир корпуса, — Та что, вы товарищ полковник, и проследите, чтобы ваши подчинённые, не проявили чрезмерное служебное рвение. Сплавив соседям то, что негоже себе. А что бы всё сделали честно.