После завершения следствия под моим началом провели суд над заговорщиками из высшей знати — князьями, боярами, окольничими, думскими чинами, воеводами. Он прошел в Золотой палате в присутствии Боярской думы, а также приглашенных представителей всех сословий, о суде мы объявили заранее. Около сотни мужей под конвоем специальной команды службы безопасности предстали перед нами. Вид их не представлял уже такой важности, как прежде, они прятали глаза, старались быть незаметнее. Только вожаки еще пытались хорохориться, выпячивали грудь, с вызовом смотрели на меня и окружающих.

В течении двух дней слушали обвинения дознатчиков Тайного приказа, показания видоков, оправдания обвиняемых. Бояре, чины думы также задавали вопросы, открыто оправдывать своих подельников никто не стал, своя рубашка ближе к телу, все же попытки посеять сомнения в обвинение были. Но того материала, что накопало следствие против злоумышленников, оказалось достаточным, всем присутствующим была видна их вина. За редким исключением их всех приговорили к опале, вожаков заговора и непосредственных исполнителей покушения — к смертной казни.

По всем землям и городам осуждена большая часть подозреваемых, земские суды оправдали тех, чья вина явно надумана оговором, никакими другими доказательствами не подкреплена. Такая практика придала большее уважение населения как к судам, так и всей государственной службе. Результаты судилища оказались весьма масштабными, подвергнуты отстранению и опале половина состава Боярской думы, треть воевод, на четверть поместное дворянство, почти во всех приказах заменены начальники, дьяки и подьячие, в местных управах такая же картина. Большинство народа восприняли с воодушевлением приговоры судов, осужденные зачастую были известны своим лихоимством, безграмотностью, волокитою.

Обиняком, за глаза, в народе меня стали называть Михаилом Грозным, также Михаилом Суровым, я же не торопился принимать такие прозвища, мне слава карателя ни к чему. Важнее, что после выполнения первостепенной задачи — защиты страны от иноземного вторжения и внутренней смуты, решена в основном и вторая — устранены противостоящие мне силы, угрожавшие как жизни, так и дальнейшим моим планам. Сейчас у меня развязаны руки, есть задумки к последующим действиям: реформы в государственной системе управления и экономике, в отношении к крепостному крестьянству, секуляризация монастырей (изъятие земельных угодий и имущества), возврат исконных русских земель, сейчас состоящих под пятой Речи Посполитою, в первую очередь Киева — отца городов русских.

Начать решил с упразднения Боярской думы и всех приказов, становящихся все более громоздкими, путанными и слабо контролируемыми. Вместо малоэффективной, больше создающей проблем Боярской будет вводиться Государственная дума, высшее правительственное учреждение из ограниченного числа чинов, каждый из которых будет вести свое направление деятельности и отвечать за него перед государем. В их подчинении будут Управы, заменяющие приказы с их расплывчатыми функциями, за каждой Управой закрепляется строго ограниченная сфера обязанностей. Я примерно обозначил состав новой думы, разграничил функции каждого чина, продумал структуру подведомственных им Управ. Кроме исполнительных служб также ввел надзирающий орган — Контрольную палату с правом проверки деятельности всех ведомств думы, подотчетную только мне.

Такая реформа коренным образом меняет государственную систему, практически упраздняет целое сословие — боярство, уравнивает его в правах с дворянством. Предвидя ожесточенное сопротивление существенно обескровленной, но все еще влиятельной знати, способной пойти в борьбе за выживание на любые меры, от заговоров до новой смуты, решил заручиться всенародной поддержкой, созвать Земской собор. Собрал своих ближайших сподвижников, рассказал им и разъяснил свои планы. Были сомнения, споры, но все же они согласились со мной, вместе обсудили наши дальнейшие шаги, необходимые контрмеры на выпады недругов. После выработки детальной схемы действий, распределения ответственных за каждым этапом стратегической операции (мы невольно отнеслись к реализации наших замыслов как боевой задаче) и согласования планов приступили к их исполнению.

Через месяц, во второй половине июня 1611 года, в Грановитой палате состоялся Земской собор. Все это время нами велась полномасштабная пропаганда необходимости перемен в стране, отсталости и безнадежной неспособности существующей системы управления справляться с государственными нуждами, противопоставляли интересы паразитирующей знати чаяниям всех остальных сословий. Отслеживали реакцию обеспокоенного боярства, пока не понимающего, что за беда подступает к ним, но животным инстинктом чуящего грядущие неприятности. Пока это беспокойство еще не приняло конкретные формы протеста, но наши службы готовы были немедленно пресечь и подавить сопротивление. Моя охрана, родных, ближайших соратников усилилась, ввелась повышенная готовность в полках и гарнизонах, а также постоянное патрулирование в городах специальными группами правопорядка.

На Соборе, так же как на прошлом, избравшем меня государем, представлены все сословия — духовенство, бояре, дворяне, служилые люди, купечество, посадские, крестьяне. Кроме того, присутствовали приглашенные бояре и чины Боярской думы, патриарх Гермоген, высшие иерархи русской православной церкви. После отслужения молебна в Успенском соборе во успешное проведение всенародного собрания приступили к слушаниям. Открыл Собор я, приветствовал всех собравшихся, объявил тему обсуждений — реформу государственного управления, пояснил необходимость роспуска Боярской думы и приказов, учреждения новых ведомств. Мое обращение слушали в полной тишине, никто не прерывал криками или громким возмущением, как на прошлом соборе. После передал ведение собрания Федору Шереметову, который давал слово желающим высказаться, зачитывал записки с мест, следил за порядком в палате.

Обсуждения шли два дня, выступили представители всех земель и сословий. Мнения по царскому предложению разделились, ожидаемо против высказались бояре и думские чины, часть служивых людей. Большинство выступавших поддержали новые веяния, призвали Собор дать государю возможность всемерно подвигать отечество к расцвету и могуществу. Еще три дня ушло на принятие единого решения, бояре до упора противились мнению подавляющего большинства, пока к ним не обратился патриарх, призвавший прислушаться к гласу народа и не стать отверженными. Только после такой скрытой угрозы епимитьи церкви они согласились и наконец было принято соборное постановление, одобрившее наши начинания. В завершении в Успенском соборе возблагодарили Господа за дарованное мужьям благоразумие и свершение угодного миру деяния.

Вот так, с благословения народа, приступили к своим нововведениям. Сформировали правительство — Государственную думу из 15 управляющих, ее председателем назначил Федора Шереметова. Ввел в состав ближайщих сподвижников — Семена Головина, как первого заместителя председателя и главу войсковой управы, Корнилу Чоглокова, Лазаря Осинина, Тимофея Шарова, Семена Ододурова. Из прежней думы перевел Михаила Шеина, Дмитрия Трубецкого, Прокопия Ляпунова и Артемия Измайлова, председателем Контрольной палаты назначил Якова Барятинского. Каждый из управляющих по предложенной мной структуре сформировал свое министерство — Управу, существенную часть штата набрали в распущенных приказах, из числа лучших служащих.

После некоторого времени на приработку аппарата и всех звеньев новая государственная система заработала, уже через несколько месяцев всем стала очевидна ее лучшая эффективность по всем качественным условиям. Теперь, когда у нас есть необходимая база и средства оперативного исполнения, перехожу к следующим реформам. Обсуждаю с думой новые планы и издаю указы о введении поземельной повинности вместо подушной подати, всемерной поддержке ремесел, создании мануфактур в переработке продукции села, ткацких, кузнечных, в литейном производстве, деревообработке. Особо придаю значение развитию как внутренней торговли, так и с другими странами, в том числе с выходом в перспективе на Балтику, купцы станут основной силой, способной поднять экономику страны.

Ряд указов связаны с селом — восстановление и подъем среднего Поволжья и черноземного центра, основных районов товарного хлеба, повсеместное введение трехполья, плугов и других производительных орудий сельского труда. Предоставляются земельные наделы, ссуды и другие средства служилым и другим вольным людям, желающим осесть на землю и заняться сельским производством. Такое же право дается черносошным (свободным) и казенным крестьянам при условии переселения в дальние осваиваемые районы (Сибирь, Алтай, юг страны, в бывшем Диком поле). Крепостным крестьянам я дал право собственного выкупа или перехода к другому землевладельцу, включая государство, выплатившему выкуп, сумма которого установлена в указе. Этим указом отменил соборное уложение Василия Шуйского, закрепощающее крестьян за собственником, как вредное для страны, вызывающее смуту среди закабаленных и препятствующее перемещению рабочих рук на осваиваемые земли.

Реформы внедрялись трудно, прежде всего непониманием самого народа, что они же ему дают, да и присущей всему населению приверженности старым порядкам — нашими отцами и дедами заведено, не нам их ломать. Пришлось самыми простыми, очевидными примерами и доводами убеждать простой люд в нужности перемен, заинтересовывать их льготами и послаблениями. Иногда приходилось принуждать особо тугодумных или нерешительных идти в общем деле, в чем ретивые служивые перебирали, вызывая недовольство людей. Также не просто было преодолеть неспешность ведения дел службами и управами, даже после чистки от самых негодных. Понадобилось устанавливать на всех уровнях управления конкретные сроки исполнения, наказывать нерадивых, пока не произошел сдвиг к лучшему. И все же, при всех трудностях, реформы позволили стране уже в следующем, 1612 году, выправить бедственное положение, уйти от края нищеты и разрухи.

Кроме того на казне благотворно сказалась секуляризация монастырей, которую я провел зимой с согласия патриарха и большей части иерархов церкви. К государству вернулись огромные земельные площади, монастырские крестьяне, денежные и другие средства, также уменьшилось количество самих монастырей, их перевели в крупные. Серьезного сопротивления монастырского братства мы не встретили, все же обет нестяжания, даваемый монахами, прямо предписывает им неимущее состояние. Но в монастырском руководстве, утратившем влияние в мирской среде, возникли крамольные мысли, объединившие их с другими недовольными нашими реформами, особенно среди остатков боярства и поместного дворянства, потерявшими какие-то льготы, а также бесконтрольную власть над своим крестьянством.

Осенью 1612 года наши противники предприняли попытку государственного переворота в Москве, нескольких городах центральной и западной части России. Они организовали тайные общества, рекрутировали своих сторонников среди бояр и дворян, бывших чинов приказов и служилых людей, оказавшихся ненужными новой власти, привлекли даже разбойных любителей чужого добра и гуляющих казаков, готовых за плату зарезать родного отца, вооружили их и запланировали согласованное, одновременное выступление в крупных городах. Наша Управа государственной безопасности под началом Семена Ододурова с самого начала заговора отслеживала действия смутьянов, в их ряды внедрили своих доносчиков, но дали возможность созреть мятежу, чтобы потом одним ударом уничтожить всех недовольных.

В ночь накануне дня мятежа усиленные войсками отряды безопасности совершили налет на схроны и базы заговорщиков, окружили и уничтожили преступные банды, арестовали вожаков и их подельников. Следователи Управы оперативно устроили допрос задержанных, по их признаниям последовали новые аресты злоумышленников. В течении нескольких суток была нейтрализована вся сеть заговора, опутавшая почти половину городов страны, счет задержанных и уничтоженных бунтовщиков перевалил за пять тысяч и продолжал расти. Среди них оказались не только бояре и дворяне, но и представители других сословий, духовенства, даже чины Управ, войсковые командиры, пользовавшиеся доверием новой власти и предавшие ее. Следствие велось два месяца, затем его материалы передали в земские суды по обвинению заговорщиков в государственной измене.

Глава 8

Прошла жаркая по запалу событий осень, пришла зима, время успокоения природы и людских страстей. Остались позади тревоги, схватка с тайными врагами, суды и приговоры. Жизнь стала налаживаться, входить в мирное русло. Главное, что можно подытожить из минувших событий, и страна, и мы, правящие ею, вышли из испытаний окрепшими, невзгоды не ослабили нас, напротив, теперь с большей отдачей можно поднимать страну, вести людей к лучшей доле. На какое-то время устранили тех, кто вязал нам руки, вставлял палки в колеса. Позже объявятся новые обиженные, отверженные и бузотеры, любители жить припеваючи за счет других. Пока же этот балласт сметен, появилась возможность ускорить наш путь к могуществу страны, ее воссозданию и прирастанию, заставить окружающий мир считаться с нами.

Но это в будущем, сейчас отдыхаю душой, снимаю напряжение двух последних лет, с начала царствования. Почти отстранился от текущих государственных дел, мои помощники-сподвижники справляются сами. Спокойно осмысливаю пройденный этап, самый важный в моем становлении как государя великой страны. Что-то переоцениваю, свежим взглядом нахожу упущенные возможности и ошибки, но в целом доволен, почти все запланированное удалось реализовать.

Много времени уделяю своей семье — матушке, жене и малышу, почти весь день с ними. Матушка с прошлого года обитает в своих хоромах, у нее образовался круг приближенных дам, устраивает им посиделки и приемы, часто сама выезжает к ним. В мои дела не вмешивается, иногда обиняком протежирует родных своих подруг. Я по возможности иду ей навстречу, но не в ущерб интересам службы. Матушка прекрасно понимает меня и попусту не беспокоит, старается прежде сама разобраться. Каждый день навещаю ее, она радуется моему приходу, старается угостить чем-то особым, а после мы ведем душевные разговоры о родных, общих знакомых, о происходящих событиях. У матушки острый ум и наблюдательный глаз, замечает в будничном какие-то важные приметы, беседы с ней всегда интересны мне.

Сашенька снова на сносях, к весне должна родить. Двигается величаво как пава, ушла порывистость, стремление бежать куда-то по первому позыву. К ней приходит жизненная мудрость, продумывает свои действия, только потом приступает к ним. Но открытость души, ласка и забота об окружающих остались как и прежде, рядом с ней ощущается добрая аура, становится светлее и радостнее. Может быть, Сашенька уступает матушке умом и волей, но люди больше тянутся к ней, она, как солнышко, притягивает своей добротой и вниманием. На улице, в храмах увечные и другие страждущие всегда обращаются к ней за милостыней, Сашенька никому не отказывает, уделяет каждому толику. Я разрешил жене покидать свои хоромы когда ей заблагорассудится, она каждый день с прислужницами и компаньонками навещает храмы, иногда выходит в город по хозяйственным и другим заботам.