Восьмой медальон. Том 2

— А что мне делать, — возразил господин Бертгард, — если никто не желает мне помочь? Если люди, которые смыслят в магии во сто крат лучше меня, ни слова не говорят о магических ритуалах, которые так пригодились бы в поисках убийцы, и делают вид, будто не поняли значения надписи на стене? И как же быть, если вы до сих пор, даже увидев кинжалы, не сказали, что они напитаны магией?!

Поглядев на собеседника, градоначальник не без удовольствия отметил, что лицо того исказилось от гнева.

— Это уж слишком! — сжал кулаки Верховный жрец. — За такие речи... за такие слова...

— Что вы сделаете со мной? — вызывающе спросил господин Бертгард. — Отправите на костёр?

— Нет. Кару для вас пусть выберет король...

— Чудесно! — пожал плечами градоначальник. — Идите к государю. Сомневаюсь, впрочем, что у вас что-нибудь получится. Ни вы, ни мессер Гумберт, похоже, не стремитесь поймать злодея, а Его величество Ланделинд не настолько глуп, чтобы чинить расправу над единственным человеком, способным докопаться до истины и выяснить, кто убил герцога Эстерского и сеньора Хельменфельда.

Взяв со стола магические кинжалы, мужчина резко развернулся и направился к двери, однако у порога его настигло шипение Верховного жреца:

— Кажется, я знаю, кто посвятил вас в тайны тёмной магии. Метр Энгерранд, верно? Мальчишка, который клялся, будто ничего не знает и знать не желает, а на самом деле, похоже, осведомлён обо всём не хуже Гильберта Лотхардского.

Господин Бертгард фыркнул в ответ, а затем вышел из комнаты. Оказавшись на улице, он первым делом встретился взглядом с Энгеррандом. Молодой человек был печален, словно заранее знал, чем окончится беседа с Верховным жрецом. Градоначальник невольно опустил взор, но тотчас гордо выпрямился и вздёрнул подбородок. Неужто он должен чувствовать себя виноватым перед каким-то мальчишкой?

— Вы добились чего-нибудь? — тихо спросил Энгерранд.

— Конечно.

— Это добрая новость, — кивнул молодой человек и умолк.

Некоторое время спутники шагали рядом, не произнося ни слова, но в конце концов градоначальник не вытерпел.

— Я спросил у Жреца про ритуал, — зашептал он, — и мессер Ансберт пришёл в ярость; потребовал объяснить, отчего ни слова не сказал про магический клинок — разъярился пуще прежнего и вновь ничего не ответил. Зато ничуть не удивился, увидев два кинжала. Даже бровью не повёл...

Без труда догадавшись, к чему клонит господин Бертгард, Энгерранд усмехнулся:

— У мессера Ансберта... простите, что рассуждаю об этом с такой лёгкостью... имелась только одна причина желать смерти герцога Эстерского — магический медальон. Я на собственной шкуре убедился, с какой силой Жрец хочет заполучить артефакты, — не знаю, правда, зачем ему это нужно... У барона Хельменфельда медальон был — он погиб. У герцога Эстерского, скорее всего, тоже... Думаю, разумнее всего будет узнать, у кого хранятся остальные пять, пока убийца вновь не взялся за дело...

— Вы правы! — радостно ответил градоначальник. — Я и сам думал об этом!

"Ну, так и займись поисками, — мысленно обратился к нему молодой человек, — а я, пока ты не натворил новых глупостей, попробую выяснить имя владелицы ленты, которую так неосмотрительно обронил барон Хельменфельд. Видимо, дальше ждать нельзя..."

Глава 4

Когда Энгерранд сообщил Жоссу о намерении сходить к метру Гвидо и узнать, возможно ли встретиться с купцом, поставляющим ко двору ткань, слуга чуть не задохнулся от счастья. Значит, он опять увидит прекрасную Жорсанду, а может, и перекинется с девушкой парой-тройкой фраз?..

Впрочем, Жосс не желал, чтобы друзья догадались о его чувствах, поэтому с безразличным — так он, во всяком случае, надеялся — видом спросил:

— Надумал-таки взяться за дело по-настоящему?

— Да, — ответил Энгерранд.

— И правильно! Давно пора! — Умолкнув на несколько секунд, слуга покосился по сторонам, прокашлялся, и лишь затем осторожно спросил: — Когда мы пойдём к метру Гвидо?

— Завтра утром. Незачем откладывать разговор... Надеюсь, метр Гвидо сам проводит меня к этому важному купцу или уж, по крайней мере, расскажет, как его найти.

Слуга встревожился.

— "Меня"? — переспросил он. — Почему ты так говоришь? Мы ведь пойдём вместе? Нельзя отправляться к метру Гвидо одиночку.

— Почему? Разве он — разбойник или убийца? Или ты боишься, что я не найду дорогу? Напрасно...

Жосс сжал кулаки и решительно заявил:

— Метр Гвидо не примет тебя — вот и всё! Думаешь, у него есть время на разговоры с человеком, которого он видел раз в жизни?

В словах этих имелась изрядная доля здравого смысла, поэтому Энгерранд не стал и дальше насмехаться над приятелем.

— Хорошо, — согласно кивнул он. — Готовься. Завтра будешь моим проводником, иначе я непременно затеряюсь в дебрях Везерхарда.

Слуга поспешно отвернулся, чтобы скрыть торжествующую улыбку на своих губах...

Всю ночь Жосс, в душе которого боролись надежда хоть одним глазком увидеть дочь метра Гвидо и страх, что даже в этой крохотной частице счастья ему будет отказано, ворочался на кровати. За окном сверкали молнии, рокотал гром, на землю падали тяжёлые капли дождя, но ближе к рассвету поднялся ветер, разогнал облака — и в комнату хлынули лучи восходящего солнца.

Молодой человек счёл это добрым предзнаменованием. За столом, позабыв свои ночные страхи, он болтал без умолку, не давал никому и слова сказать. Фердинанд и Энгерранд обменивались насмешливыми улыбками, но слуге не было до этого никакого дела. Пусть ухмыляются! Главное, что вскоре он увидит прекрасную купеческую дочь...

Через час друзья подошли к дому метра Гвидо. Хозяин встретил молодых людей у порога, словно был предупреждён об их визите. На лице его читалась такая скорбь, что сердце Жосса едва не выпрыгнуло из груди.

— Что с вами? — спросил Энгерранд. — Надеюсь, не случилось никакого несчастья?

Мужчина ответил со вздохом:

— Как сказать...

— О боги! — внезапно лишившись голоса, пискнул Жосс.

— Не бойтесь! — произнёс купец. — Никто не заболел, не умер — просто всем моим чаяниям пришёл конец... А я-то, болван, размечтался, как мальчишка!

Жосс поднял взгляд к небу и зашептал благодарственную молитву, Энгерранд, напротив, стал мрачен.

— Значит, дела ваши идут не слишком удачно?

— Плохо, очень плохо! — со страдальческим видом вскричал метр Гвидо. — Представьте только, молодые люди, после смерти короля Хильдеберта я отчего-то решил, что метра Вельгарда, этого ненасытного хищника, лишат хотя бы части его привилегий. Ан нет! Юный государь, похоже, наслушался дурных советов, и теперь негодяй Вельгард станет настоящим королём среди торговцев! В сущности, это ещё можно было бы пережить, но среди его друзей по какой-то странной случайности оказались все мои враги... Право, не знаю, как быть!

— Слова ваши приводят меня в отчаяние, — сказал Энгерранд. — Откровенно говоря, я надеялся с вашей помощью добиться встречи с метром Вельгардом и расспросить его об одной вещице...

— Помню! — кивнул купец. — Об атласной ленте.

— ...но поскольку ни с того ни с сего явиться к метру Вельгарду и начать задавать ему вопросы было бы поступком слишком дерзким, я надеялся заручиться вашей поддержкой. Но теперь...

— Не беда! — грустно рассмеялся мужчина. — Я помогу вам... Впрочем, нет. Скорее, вы окажете мне услугу.

— Какую? — удивился молодой человек.

— Метр Вельгард, — пояснил метр Гвидо, — любит, когда ему оказывают внимание, и если я преподнесу какой-нибудь подарок, поступок этот, быть может, сослужит мне добрую службу.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Энгерранд. — Я готов хоть сию минуту отправиться на приём к "королю торговцев" и передать ему ваше подношение, да ещё и произнести речь, после которой метр Вельгард станет считать вас вернейшим своим союзником.

Купец улыбнулся:

— Нет, лучше я сам напишу письмо...

Мужчина не стал терять времени понапрасну, и вскоре послание — а вместе с ним и подарок — оказались в руках Энгерранда. Проводив молодых людей до порога, купец окинул их таким взглядом, точно отправлял на смерть, и шепнул:

— Когда всё закончится, пришлите мне весточку. Должен же я знать, как принял вас метр Вельгард...

— Непременно! — заверил его Энгерранд.

Друзья поспешили к жилищу могущественного купца. Энгерранд был задумчив, Жосс печален — он потерял всякую надежду встретиться с Жорсандой.

Дом — или, скорее, дворец — метра Вельгарда высился в самом сердце квартала Знати и выглядел даже внушительнее многих своих "знатных" соседей, однако подойдя поближе, молодые люди увидели, что первый его этаж занимают всевозможные лавчонки, а во внутреннем дворе царит такая страшная суматоха, какую ни за что не встретишь в обиталище аристократа.

Приятели едва смогли пробиться сквозь толпу слуг и работников и добрались до дверей. Там их встретил свирепого вида охранник и спросил, кто они такие и зачем явились в дом метра Вельгарда. Энгерранд с надменным видом назвал своё имя и получил в ответ небрежный кивок.

— Я здесь по просьбе метра Гвидо, — процедил он сквозь зубы. — У него есть важное дело к вашему господину. Суть дела изложена в этом послании.

Привратник наморщил лоб.

— "Метр Гвидо"?.. Хорошо, давайте сюда бумагу. Я передам её господину.

— Ещё чего! Вы полагаете, я доверю столь важное письмо какому-то лакею? Что за глупость!

— Хорошо, — прорычал привратник. — Я доложу о вас господину.

Когда он удалился, Энгерранд пробормотал:

— Странный молодчик... Я-то думал, что торговец и его слуги должны располагать к себе посетителей, а этот, клянусь Авиром, отпугнёт кого угодно! Не хотелось бы встретиться с таким в подворотне...

Прошло десять минут, прежде чем лакей вернулся.

— Господин согласился принять вас, — мрачно сообщил он. — Следуйте за мной.

Слуга провёл гостей через несколько комнат, битком набитых народом, свернул в один коридор, в другой, в третий — и очутился в громадной галерее, залитой солнечными лучами. Вдоль стен стояли прилавки, и возле них толпились сотни покупателей, богато одетых, возбуждённых, алчно разглядывающих товары... Чего там только не было! Дорогие ткани, расписные ковры и портьеры, склянки с редкими благовониями, пузатые кувшины, чаши, вазы, золотые и серебряные блюда, кинжалы, шпаги, пояса, пряжки, шнуры... И книги. Редкое множество книг! На мгновение Энгерранд забыл о цели своего визита — так ему захотелось остановиться возле одного из прилавков и полистать какой-нибудь фолиант...

"Что за чудеса скрываются под крышей этого дома! — подумал молодой человек. — Здесь была куплена атласная лента — сомнений нет никаких..."

— Останься в галерее, — шепнул он Жоссу.

Тот поднял на приятеля взгляд, ошалелый от всего увиденного, и беззвучно ответил:

— Хорошо.

Следуя за провожатым, Энгерранд поднялся на третий этаж, преодолел узкий мрачный коридор, затем ещё один... Слуга остановился возле массивной двери, отворил её — и отшатнулся. В проёме стоял, усмехаясь, молодой мужчина. Лицо его покрывала короткая борода, в глазах поигрывали лукавые искорки.

— Благодарю, — сказал незнакомец и, прошествовав мимо ошарашенного лакея, неторопливо зашагал по коридору.

Энгерранд проводил его задумчивым взглядом.

Придя в себя, слуга проскользнул в комнату. Через несколько секунд до слуха молодого человека донёсся пронзительный голос:

— Пусть войдёт!

Справедливо решив, что слова эти относятся к нему, Энгерранд переступил порог и, преодолев прихожую длиной в несколько шагов, очутился в большой квадратной комнате. Свет едва пробивался сквозь забранное решёткой оконце, стены были обиты серой тканью, в углах клубился сумрак. Посреди помещения высился дубовый стол. За ним восседал метр Вельгард — мужчина лет сорока, с выбивающимися из-под шапочки чёрными, словно смоль, волосами, носом, похожим на клюв хищной птицы, длинным выпирающим вперёд подбородком, высоким лбом. На пришельца он смотрел настороженно, точно волк; верхняя губа при появлении гостя слегка приподнялась, будто купец готов был в любой миг угрожающе оскалить зубы.

— Садитесь, — не ответив на учтивый поклон Энгерранда, сказал купец. — Что нужно от меня метру Гвидо?

"Ого! — подумал молодой человек. — Вот прирождённый делец! Ни единого лишнего слова..."

Поэтому и сам он ничего не ответил, лишь подошёл к столу и положил перед купцом письмо метра Гвидо и небольшой ларец, в котором лежал подарок.

"Король торговцев" пробежал глазами послание, заглянул под крышку ларчика — и одобрительно улыбнулся:

— Вижу, с метром Гвидо можно вести дела. Так ему и передайте... У вас всё?

— Нет, — ответил Энгерранд.

— Что ещё?

— Я хочу показать вам одну вещицу.

— Зачем?

Энгерранд запустил руку в карман, но какое-то предчувствие остановило его.

"Нет, постой! — решил молодой человек. — Если уж ты господину Бертгарду до сих пор не доверился, не стоит быть чересчур откровенным и с метром Вельгардом..."

Вслух он произнёс:

— Я никогда не помел бы потревожить вас, но дело у меня необычайно важное. Уверен, лишь такой человек, как вы, способен мне помочь...

— Да говорите уже! — проворчал купец.

— Некоторое время назад какие-то негодяи убили моего друга. Жестоко, бесчестно, под покровом ночи. Я поклялся найти злодеев, однако попытки мои, несомненно, потерпели бы не удачи, не вмешайся в это дело счастливый случай. Среди вещей моего несчастного товарища я обнаружил весьма дорогую вещицу — одну из тех, что можно купить лишь у вас. Несомненно, принадлежала она женщине, а поскольку приятель мой имел среди дам немалый успех...

— Рассказ ваш — полная чушь, — оборвал молодого человека метр Вельгард. — Любовница была знатной дамой? Значит, вы, простолюдин, дружили с аристократом? Погибни какой-нибудь знатный сеньор, я первым узнал бы об этом, только вот никто на ум не приходит. Разве только сеньор Хельменфельд... Вы рылись в вещах покойника? Чудесно! Даже наёмные убийцы не позволяют себе такого. По правде говоря, мне хочется вышвырнуть вас отсюда...

Купец наградил Энгерранда презрительной усмешкой, которая, как и ожидал молодой человек, оказалась похожа на звериный оскал.

— Но вы ведь даже не спросили, что за вещицу я нашёл!

— А это важно?

— Конечно!

— Тогда скажите.

Энгерранд пристально посмотрел на купца и произнёс:

— Это был кошель.

— Что? — переспросил метр Вельгард. Он, казалось, ожидал совсем других слов.

— Да, кошель, — повторил молодой человек. — Как две капли воды похожий на те, что я видел на прилавках в вашей галерее. Бархатный, расшитый золотом, усыпанный самоцветами... Впрочем, вижу, вопрос свой вы задали из обыкновенного любопытства, а помогать мне не намерены. Значит, и оставаться здесь больше незачем.

Энгерранд покинул комнату. Провожатый ждал у дверей, однако молодой человек даже не посмотрел на в его сторону и стремительно зашагал прочь.

— Куда же вы? — насмешливо прокричал слуга. — Заблудитесь!