— "Ригведу". — Она как будто смутилась. — Мы ее проходили в колледже. Я не любила древнюю литературу, у меня по гуманитарному блоку был средний балл. Думала, это скука, архаика — гимны забытым богам, сотворение мира из тела первочеловека, который почему-то был прежде всего мира... сплошные нелепости. "Когда Пурушу расчленили, на сколько частей разделили его?"

Протянув руку над столом, она провела указательным пальцем по экрану, выделив фрагмент, потом мизинцем стукнула на "перевод":

— "Луна родилась из мысли, из глаз возникло солнце, из уст — Индра и Агни, из дыхания возник ветер. Из пупа возникло воздушное пространство, из головы развилось небо, из ног — земля, стороны света — из уха. Так они устроили миры..." — нас это заставляли учить наизусть! На языке оригинала звучит не так нелепо, даже поэтично. Теперь мне захотелось перечитать. Наша учительница была бы рада, она со мной намучилась.

— Аруна, вы не вернетесь на Землю?

— Не знаю.

* * *

В "Горной Луне" появилось вино с Земли. Белое, полусладкое, название и Сергей, и Зося видели впервые, но какая разница? Важно, что оно (с высокой долей вероятности) сделано из винограда. Снова был вечер, и граница между тускнеющим золотым и темнеющим лиловым стояла точно над их столиком.

— Жалко, что нарушителем оказалась девочка, — сказала Зося. — Я хотела, чтобы этот, ну, такой... — она очень похоже изобразила сладкую улыбку Эрвина, взмахом пальца обозначив эспаньолку.

— Чем он тебе не угодил?

— Ты еще спрашиваешь!..

— Не буду, не буду, пани. Он тоже свое получит.

— А, хорошо. Но девочку мне очень жаль. Что она сделала, ты не можешь рассказать?

— Не могу. Хотя... Слишком умная даже для Сэнгера.

— О, это серьезно. Всегда знала, что женщине слишком умной быть плохо, — Зося очаровательно приподняла брови. — Не знала, что за это сажают в тюрьму.

— Это как выйдет, шановная пани. Некоторые могут отвертеться. За тебя!

Прозвенело стекло, на веранде зажегся автоматический фонарь. Отступил в сумерки вид за парапетом — огоньки в окнах домов, живые кристаллы теплиц, механическое шевеление промышленной зоны, черная вертикальная черта Столбов.

— Ты грустный. Твой Картер недоволен?

— Он всегда недоволен, но именно сейчас — не мной. Это ты меня спасла.

— Вот еще, глупости! Тогда что же?

— Так, строчка привязалась, вертится в голове. "Луна родилась из мысли..."

— Из мысли? Странно, да. А дальше не помнишь?

— Не-а. — Он взял ее руку, другой рукой поднял бокал, отхлебнул вина, пахнущего виноградной шкуркой. Озноб понемногу проходил. Сидишь за столиком с девушкой, вокруг темнеет и пахнет цветами, и вы оба внутри стеклянной капли на каменной серой шкуре Луны. Как детский "секретик" с золотой фольгой, зарытый на пустыре.

— Знаешь, это все хорошо — все эти мономолекулярные полимеры, фотонакопители и гелий, — сказал он, старательно выговаривая длинные слова. — Но материал, из которого делается новый мир, — это человек. Другого подходящего материала в мироздании нет. Понимаешь?

— Понимаю, — с готовностью ответила Зося. — Ты больше не пьешь, или налить еще?

— Еще.

Дело об украденной трилогии

Все способы хищения информации, описанные в рассказе, являются вымышленными. Все совпадения случайны.

— Человечек с Луны упал с вышины... — Сергей Островски приподнялся на низком диване и метнул дротик в мишень, висящую на стене. Шестьдесят очков — моторные навыки окончательно вернулись, мышцы привыкли к земной силе тяжести. Стрелок под рукой больше не было, но вставать не хотелось. — Человечек с Луны... упал с вышины...

Играешь сам с собой в дартс (неизменно выигрывая), бормочешь детский стишок, и чтобы предпринять простое действие, необходимо время — собраться с силами. "За рубашкой в комод полезешь, и день потерян". Сергей не помнил, когда в последний раз надевал рубашку, давно уже обходился одноразовыми футболками. Когда приходит такая полоса, лучше всего, чтобы раздался сигнал вифона и тебе назначили срочную встречу. Чтобы не было времени раздумывать, так ли мне это надо, а пришлось бы вскочить и побежать... О да, наконец-то.

— Островски.

— Серж, привет. Это Дон, помнишь меня?

— Тебя не забудешь! Привет, Дон, — Сергей зашарил по рабочему столу, включая видеокамеру и вытаскивая вертикальный экран.

— Я видел в Сети, что ты вернулся.

— Да, еще в июле. Деньги у меня на счету, теперь не торопясь ищу новую работу.

— Как жизнь на Луне?

— Неописуемо. Как сам?

— Честно говоря, плохо. — И в самом деле, Дон был бледен, говорил не своим каким-то, придушенным голосом, да и глядел тоскливо. — Серж, прости, что так сразу, но у меня к тебе громадная просьба. Если ты сейчас свободен, ты мог бы меня очень сильно выручить.

— Что у тебя стряслось?

— Это связано с моей работой. Я не могу об этом по открытому каналу, ты же понимаешь, о чем я?

— Ничего я не понимаю. — Дон Барни, насколько помнил Сергей, работал в службе безопасности крупного издательства. Что там могло приключиться такого таинственного, о чем нельзя говорить по вифону? — Марио Камата внезапно скончался?

Дон отшатнулся, будто обжег нос, и уставился в камеру круглыми глазами:

— Ты уже знаешь?!

— Говорю тебе, я ничего не знаю. Просто глупая шутка, извини. А что, он действительно умер?

— Нет, не совсем... то есть не умер... — Дон отер лоб бумажным платком. — Что я говорю? Совсем не умер, с Каматой все в порядке. Это его книга... Серж, я тебя прошу! Коптер за мой счет до меня и обратно, любая жрачка... для тебя, я не буду, — сдавленно договорил он. — Офицер должен оказывать помощь больным, так?

— А что с тобой?

— Отравился какой-то дрянью, — На лице Дона появилась умоляющая ухмылка, почти как раньше, когда они сидели за соседними терминалами перед зачетом по сетевому поиску. — Я бы сам к тебе прилетел, но не могу отойти от сортира дальше чем на пять минут бегом.

— Ох. Мои соболезнования.

— Спасибо. И знаешь что? Это наименьшая из моих проблем.

— Все понял, вылетаю.

Сергей едва успел натянуть чистую футболку, как на вифон отзвонился пилот. Значит, прилетел по экстра-тарифу. Покатают бесплатно над великим городом да еще загадку загадают — жизнь явно идет на лад.

Мир медленно поворачивается под ворчание винта. Облака в жарком голубом небе неподвижны, а внизу появляются и пропадают ослепительные кристаллы зеркальных небоскребов, светло-коричневые старые здания, разделенные темными траншеями улиц, и поблескивают на свету прозрачные трубки овервея — как будто свернутая петлями леска на россыпи камней. В тенистых провалах клубится зелень парков, а у горизонта, за ломаной линией самых далеких крыш, натянуто синее полотно океана. Чудовищный мегаполис — мегалополис, как выражалась одна знакомая Сергея, — занимает площадь, на которой с удобством разместилось бы небольшое европейское государство, и даже "летучее такси" пересекает его не менее чем за полчаса.

...Со стороны это не выглядело как растерянность или депрессия. Утро в Лучшем Городе Мира, в студии дальнего родственника-дауншифтера, пропадающего на тихоокеанском острове. (Стоило ему ехать так далеко, и чем многоквартирный дом не тот же остров?) Окно выходит на запад, и утро заполняет комнату ясным бледным свечением, отраженным от зеркального дома напротив. Стакан апельсинового сока, живого, не синтетического. Пробежка в парке, где листву шевелит ветер, в восемь уже припекает солнце, а иногда льет настоящий дождь. Родные для горожанина запахи: скошенная трава, пицца и жареные сосиски, капли мороженого на горячем асфальте, пот и духи, средневековая вонь мусорных баков и проходов между домами... Гул голосов, шорох колес и двигателей, собачий лай, обрывки уличной музыки... И чириканье воробьев. Там не было птиц.

Разумеется, он не просто бездельничал и просаживал заработанные деньги. Он повышал квалификацию, занимался самосовершенствованием. Студия восточных единоборств, курсы полицейского управления по кодифицированной коммуникации, пара мастер-классов для общего развития. Уйма новых знакомств, полезных и бесполезных... впрочем, при его профессии могут ли знакомства быть бесполезными? А по вечерам — клуб с музыкальной программой, домашний вечер с фильмом или книгой, ужин с девушкой, без серьезных намерений, хотя кто может знать заранее... Вот только когда в сизом небе был виден розоватый ломтик луны, он старался сесть спиной к окну. А на вопросы о том, как ему работалось по небесному контракту, отвечал такими скучными шутками, что даже самый тупой собутыльник не переспрашивал.

В общем, звонок Дона пришелся кстати.

* * *

Дон оказался еще толще, чем запомнился, и начал уже лысеть со лба. Зато квартира у него отличная, лучше, чем у кузена Алекса. Из окон виден обширный кусок неба, и барная стойка имеется. Правда, хозяин определенно не в том настроении, чтобы устраивать домашние вечеринки. Сергей уселся в кресло и поднял спинку до упора.

— Слушаю.

— Короче, ты знаешь, что в прошлом году "Долфин Букз" подписал контракт с Марио Каматой на издание его трилогии "Великая река"?

— Дон, я был на Луне, а там ограниченный трафик и вообще не до высокой литературы. Неважно, теперь знаю. Это круто?

— Ну, в общем, да, — раздельно произнес Дон. — Можно сказать и так. Это — очень круто. Возможно, это лучший литературный проект десятилетия.

— Понятно.

— Точнее, предполагалось, что это будет лучший проект. Все было в порядке — фанатские форумы, литературоведение, интервью — вся мировая культура, будь ей пусто, замерла в трепетном ожидании. А потом первую книгу украли. Извини...

Дон вскочил, затоптался на месте, пытаясь сунуть ноги в тапочки, махнул рукой и убежал босиком. Не возвращался минут пять. Потом появился, еще бледнее и несчастнее, чем был, и сразу налил себе минералки.

— В каком смысле — украли? — спросил Сергей.

— В прямом. За неделю до объявленной премьеры электронной книги файл появился сразу на десятке пиратских ресурсов.

— Лихо! Премьера затевалась помпезная?

— Не то слово. Огромные мощности, мгновенный доступ для каждого жителя Земли и околоземного пространства. Одной техники сколько арендовали. Эксклюзивный дизайн портала, эксклюзивное интервью с Каматой, с матерью Каматы, с директором издательства, с нобелевскими лауреатами по литературе... Собственно, почти так все и прошло, только на три дня раньше.

— Почему?

— Чтобы угнаться за этими паразитами. Сам понимаешь, чем больше народу скачает долгожданный шедевр у пиратов, тем меньше доход издательства, который, кстати, уже поделен и частично израсходован. Моего шефа — он курировал защиту проекта, — естественно, уволили, назначили другого. Через полгода готовим к выходу вторую книжку — и та же фигня, ты представляешь?

— Пытаюсь, — честно сказал Сергей. — Много было визгу?

— Я пожалел, что не уволился после первой книги. Сотрудники издательства плюют в нашу сторону при каждой встрече — остались без годовой прибавки (хотя, прямо скажем, социально незащищенными они от этого не стали). Начальство... в грубой форме требует результатов. Знаешь, сейчас ловлю себя на том, что воспринимаю этот понос как везение, вроде как в школу не надо идти... В форумах анекдоты, видеоролики со слепыми дельфинами, в ньюс-порталах аналитические, черт бы их подрал, статьи о смерти издательского дела... И почему я не уволился хоть после второй книги!

— Потому что не любишь пасовать?

— Потому что идиот. Знал бы, что будет дальше... Короче, я так и не выяснил, кто из руководства меня настолько ненавидит, но месяц назад меня повысили.

Сказано это было с такой обреченностью, что вывод напрашивался.

— За третью книгу отвечаешь ты.

Дон молча кивнул.

— И как ты действовал?

— А-а... Усилить меры безопасности я не мог: некуда усиливать. Подготовка издательского проекта подобного масштаба охраняется так, что следующая стадия — это концлагерь. Одноразовые робы, личные досмотры каждые двадцать минут, обритие всех волос на теле...

— Серьезно, насчет волос?

— Скажем так: я это обдумывал. По традиции все сотрудники, кто непосредственно работает с файлами, живут это время в здании, не выходят в город. Разговоры по вифону прослушиваются, почта просматривается. Даже если человек и не перешлет своей мамочке текст романа, он может случайно выдать спойлер — раскрыть сюжетный ход, сказать, чем кончится, а это почти так же плохо. На входе жесткая проверка, пронести копирующее устройство в сектор С нереально, ни в заднице, ни в зубном протезе. Вынести любым способом — тем более... В общем, не хуже, чем на Луне, я думаю?

— Да, пожалуй. — Сергей вспомнил случай из своей лунной практики. Но там-то была лазейка, хотя... — Что, совсем не выходят все время, пока не состоится премьера?

— Совсем не выходят. В утро премьеры отправляются по домам, вечером ужинают с владельцами издательского дома и журналистами. Все, включая корректоров и компьютерщиков. Традиция.

— И кто эти люди? Много их?

— С десяток. Редактор, художник-иллюстратор, корректоры-верстальщики. Дизайнер и айтишники — кто делает сайт под премьеру, кто отвечает за правильное представление текста во всех форматах, кто защищает от вандализма, чтобы хулиганы не могли плохие слова вписывать, кто от бесплатного копирования — сломают все равно, но пусть хотя бы попотеют, такова позиция начальства... Словом, дюжина человек, плюс-минус два. "Кротом" может быть любой из них. Если не принимать во внимание, что никто из них не мог этого сделать. Просто не мог.

Дон скрючился в кресле, как стручок перца, по-стариковски опершись о подлокотники и свесив голову.

— Кто-то из них участвовал в подготовке всех трех книг?

— Хороший вопрос, — Дон нерадостно оскалился. — Редактор — любимица Каматы, он не будет работать с другим. Менять художника нежелательно, коль скоро он рисовал к первым двум книгам. Кстати, это не какой-нибудь студент арт-колледжа, это, на минуточку, сам Генри Мольвиг. (Сергей не знал, чем знаменит Генри Мольвиг, и Дон безнадежно махнул рукой.) Ладно, неважно. То же касается дизайнера и некоторых программистов: слишком круты. Кого можно было, тех заменили еще после первого раза, но это не помогло.

— Критики, обозреватели, журналисты получили текст?

— До премьеры не получат даже самые именитые.

— Ты не упомянул еще пиар-отдел.

— Решено, что они обойдутся синопсисом и цитатами по выбору редактора.

— М-да... Значит, главные подозреваемые — редактор, художник и кто-то из программистов?

— Или кто-то раз за разом подкупает корректоров либо верстальщиков. Или кто-то в издательстве, не из числа вышеназванных, получил доступ к файлам... У меня теперь в каждом компьютерном устройстве сектора С сидит программка, которая фиксирует любые перемещения файлов, а сами файлы защищены всеми возможными способами... но это дохлый номер, если какая-то сволочь просто фотографирует страницы.

— И такое возможно?

— Возможно. Мы анализировали пиратские тексты и нашли кое-что занятное. Замены букв, вроде ошибок распознавания, — таких ошибок, по идее, не должно было быть, если бы... О черт, извини... — Дон снова рванул с места. Через пару минут из ванной донеслось: — Да, и плотность ошибок была различной, в одних фрагментах больше, чем в других, значит, крали кусками и с разным качеством!