Они выбрали ночь

Замершая на башенных часах стрелка показывала ровно десять часов...

3

Эта дрянная кукла, внезапно ожившая на глазах Шрама, знала Прентвиль не хуже Ночных провожатых, которые словно слепые кроты, неутомимо бродили по мрачным улицам города, позвякивая тусклыми фонарями.

Убийца едва поспевал за Ру-ру, мысленно выстраивал в одну цепочку события вчерашнего дня — картина выходила отнюдь не утешительная. Размеренное существование потрепанного жизнью кукольного мастера изменилось, когда ночную тишину нарушил женский визг. Все полетело в тартарары, завертевшись волчком. Сам того не желая, Шрам совершал один неразумный поступок за другим: перешел дорогу бессмертной, сунулся к главе Отрешенных, а теперь шагал следом за собственным воображением.

Заскрипев зубами, мастер поморщился, ругая себя за несдержанность. В свете последних событий стоило вести себя более осмотрительно. Сейчас Прентвиль больше напоминал шахматную доску, на которой в скором времени должна начаться игра между бессмертными. А на кону этой дуэли, будут стоять обычные человеческие жизни.

Мысленно проклиная и олисийцев и дорианцев — оба клана демонов — убийца сплюнул и ускорил шаг.

Ему была чужда людская слепота: они ведь не замечают очевидных вещей. Считают, что за незримой гранью смерти существует только пустота и ничего больше. И все ТАМ определено и предельно ясно, словно теченье, по которому можно плыть. Как же они ошибаются!

Скривившись от навязчивых мыслей, будто от неспелой сливы, Шрам припомнил свою последнюю встречу с бессмертной. Ее мертвый взгляд. По коже побежал мороз.

— Сюда, да живей ты, поторапливайся. Увалень! У нас совсем мало времени, — прикрикнула кукла и призывно махнула маленькой шарнирной ручкой.

Они миновали Угрюмый мост, и попали в узкий каменный проулок, где дома почти касались друг дружку своими кирпичными боками. Над головой на толстенных веревках болтались гирлянды чистого белья. На землю то и дело падали огромные мыльные капли.

— Не припомню этого места, — озираясь, прошептал Шрам.

— О, ты еще много чего не видел в своей однообразной жизни, мастер сухих поленьев, — хихикнул Ру-ру.

Переулок показался убийце бесконечным. Они все шли и шли по узкой прямой дорожке, а впереди виднелись лишь тряпичные преграды, мерно покачивающиеся на ветру.

Где-то справа скрипнули ставни, и Шрам машинально поднял голову, обомлев. В одном из окон мелькнуло серое безжизненное лицо. Только цвет кожи был не главным — у того, кто скрылся за ставнем, не было глаз, а кожа сморщилась, будто у сухофрукт.

— Где мы? — не удержавшись, мастер тревожно покосился на куклу.

— В Принтвиле, — нисколько не удивившись такой реакции, ответил Ру-ру.

— В Прентвиле?

— Нет! В Принтвили! И не задавай лишних вопросов. Еще слишком рано! Поспешим! — деловито заявила игрушка.

Шрам не стал возражать. Он уже шагнул следом за собственным мороком. И не собирался поворачивать. Да и к чему? Пока его больной разум не развеет возникшую иллюзию, бороться с этим бесполезно.

Та дорога, что была хорошо знакома Ру-ру, оказалась совершенно неизвестна Шраму. Он будто шагал по чужому городу — без людей и посторонних звуков, где не было ни единого запаха. Но следующий шаг все изменил. Мастера охватила целая палитра ярких и насыщенных ароматов. Теперь незнакомый город, стал пахнуть лавандой и оливковым маслом, но вскоре приятные запахи сменились гнилью и отвратительным смрадом нечистот.

— Куда ты меня привел?! — откашлявшись, поинтересовался Шрам.

— Еще не привел, — сухо ответил Ру-ру за поворотом.

Убийца прижался к стене и протиснулся следом за куклой.

Небольшая площадка, окруженная заброшенными домами, родила в памяти Шрама события вчерашней ночи. Сюда его привел ворон и здесь же он очутился вновь, по воле собственного сознания.

— Мы в квартале Отрешенных?

— Тихо, — цыкнула кукла и стала осторожно обходить периметр, расставив руки в стороны.

Отойдя в сторону и не став мешать собственной иллюзии, убийца присел у стены и стал безучастно жонглировать камешками.

Тем временем Ру-ру дошагал до стены, развернулся и, изобразив канатоходца, стал медленно, шаг за шагом, двигаться в противоположном направлении.

— Знаешь, — между делом произнесла кукла. — Врагов надобно выбирать тщательнее, чем друзей. И немного подумав, добавила: — Если конечно хочешь победить... — и, заметив удивленный взгляд убийцы, противно захихикала.

— У меня нет врагов, кроме самого себя. — Шрам нахмурил лоб. Спорить с собственным внутренним голосом, становилось все сложнее.

— Тогда надобно их обязательно завести. Иначе жизнь станет слишком скучной. — Последнее слово осталось за Ру-ру.

Мастер сощурился и внимательно посмотрел на свое детище, пытаясь угадать: шутит оно или нет. И убедившись, что кукла говорит абсолютно серьезно, произнес:

— Ты явно издеваешься!

— Ну что ты, — Ру-ру прижал руки к груди и с видом наивной монашки продолжил: — Я говорю абсолютно серьезно. Ты слишком долго мастерил свои никчемные игрушки, пора вспомнить твое истинное ремесло. Иначе я пришел бы к другому проклятому. Разве не так?

— Мне все равно. Таким как я всегда и все без разницы.

— Не желаешь избавиться от тяжкого бремени? — удивился Ру-ру.

— Отстань! Меня устраивает моя жизнь, — нахмурив лоб, зло отмахнулся Шрам.

Тем временем кукла дошла до стены, задумчиво почесала подбородок и, подняв с земли камень, острой гранью нацарапала на одном из кирпичей несколько цифр, вверх ногами.

— Все дело в том, что ты не веришь в меня, — как бы промежду прочим заметила кукла.

— А ты сам-то веришь в себя?! — укоризненно прошипел Шрам. — Я прогулялся по незнакомым закоулкам города вслед за ожившей игрушкой. А теперь сижу здесь — бессмысленно разговаривая самим с собой. Я слышал такие истории не меньше сотни. И заешь где? В 'Безнадеге'. В доме для умалишенных!

Ру-ру замер, забыв о своем занятии, обернулся и пронзил создателя острым взглядом.

— Скажи, знаешь ли ты, куда уходят люди после смерти? Кто встречает ваши души ТАМ, где заканчивается обычная грань реальности? И чем те, кто распоряжаются вашими судьбами лучше вас?! Ты хочешь это знать?

Последние слова заставили Шрама вздрогнуть. И после недолгой паузы, требовательно поинтересовался:

— Где мы, словоохотливая деревяшка? Отвечай!

— Это портал в серый город. Там, где обитают души тех, кто раньше населял Прентвиль. Больше объяснить нет времени. Скоро состоится пари!

После этих слов Ру-ру беспокойно забегал по периметру. На кирпичах появились еще несколько надписей, множество непонятных цифр. Затем, кукла стала рисовать. Шарнирная рука выводила на песке неведомые узоры, символы и знаки.

Внимательно следя за его движениями, Шрам невольно поймал себя на мысли, что начинает верить собственным глазам.

— Скажи...

— Причем здесь демоны? Дорианцы? — докончила фразу прозорливая кукла. — Они истинное зло нашего и вашего мира!

— И что с того?

— Что с того? — переспросил Ру-ру. — Открой глаза душегуб, тебя обрекли на вечные мучения. И ты готов с этим мириться? Лично я, нет!

— А ты предлагаешь мне вступить в схватку с бессмертными? Отнять силами свою душу? Или заплатить сполна, раз и навсегда погасив долг? — Шрам едва удержался от ругательства, подумав, что ошибся и скорее всего, просто сходит с ума от собственных ведений. Видимо тяжесть грехов стала слишком тяжелой ношей и надломила его окончательно. Иначе собственный разум никогда бы не предложил ему столь безумную идею.

— Ты не псих, — словно прочитав его мысли, прошептала кукла. — А я не часть твоего бреда!

— Разве?! — удивился убийца.

— Чшшшшш, — внезапно шикнул Ру-ру, блеснув рубиновым цветом нарисованных глаз, и разочаровано добавил: — Кажется, не успели.

Четкие контуры знаков, начерченные куклой, стали стремительно меняться, перемешиваясь между собой, словно куча земляных червей, учуявших приближение дождя. Круги превратились в треугольники, многогранники, сгладив круги, вытянулись в длинные линии, а странные иероглифы, которые Ру-ру выводил тщательнее всего, приобрели форму плавных непрерывающихся строк.

Песок закрутился по часовой стрелке, создавая спираль — символ бесконечности. Несколько булыжников вздыбившись, полезли наружу, а земля ушла из-под ног.

— Беги, проклятый! — рявкнула кукла, не отрывая взгляда от изрытой земли.

Почва шевелилась, создавая вид бурлящего котла, и вскоре, наружу показалась длинная когтистая лапа, раздался душераздирающий рев. Шрам и не думал бежать. Его просто распирало от любопытства. Впервые в жизни он чувствовал, что поступает правильно. К нему вернулся вкус к пресной жизни.

Вскоре на поверхности появилась чудовищная морда неведомого существа. Из открытой пасти капала слюна, а огромные фасеточные буркала с интересом взирали на окружающий мир.

— Если не собираешься отправиться в безвременье, беги! — заорал Ру-ру осклабившись и собственным детским рыком привлекая чудовище.

Из-под земли появилось мощное покрытое чешуей тело. Земля сотрясалась от каждого шага, и только истинный безумец решил бы встать на пути у жуткого существа.

Шрам попятился назад и ощутил, что уперся в стену. Его сердце как в былые времена стало колотиться в бешеном ритме — приятное и давно забытое чувство. Тело охватила знакомая дрожь, будто собираешься совершить невероятный поступок.

Скрипнув гнилыми пеньками зубов, бывший убийца мгновенно осмотрелся. Ему было необходимо оружие — хотя, он умел отнимать жизни и голыми руками.

— Сирс, ненавидит живехоньких! — вовсе горло закричала кукла, не сходя с места.

Но, проклятому не было дела до воплей ожившей деревяшки. На мгновение он снова стал прежним, каким был лет пятнадцать назад.

Одним невероятным движением Шрам переместился в противоположную части переулка и выдрал из остова стены небольшой железный прут. Мастеровые ладони крепко обхватили острую ржавую поверхность.

Следующий рык послышался слишком близко. Вовремя отскочив в строну проклятый едва не распрощался с левой рукой. Чудовище, которого кукла нарекла Сирсом, недовольно взвыло.

— Не дождешься! — процедил сквозь зубы Шрам.

Не спеша атаковать, мастер выжидал. Получив некое подобие оружия, он стал охотником, а не жертвой. И количество клыков — не давало твари никакого преимущества.

Выбравшись из земли, Сирс продемонстрировал свое самое мощное оружие. Извивающийся хвост, взмыв ввысь, ударил булавой, разрушив часть северной стены.

В очередной раз, потерпев поражение, тварь, обезумив начала крушить все вокруг. Шрам кожей ощущал смерть, кружившую среди каменных стен. Еще немного. Совсем чуть, — успокаивал себя Шрам. Если Сирс обладает хотя бы неким подобием интеллекта, он очень скоро начнет совершать ошибки. Непоправимые, смертельные ошибки.

Резкое клац, взмах лапы, несколько ударов хвостом и все заново — убийца не собирался изматывать противника. Он искал в безупречной обороне крохотную брешь, одну единственную возможность для выпада.

Кукла, суетившаяся где-то у стены, выкрикивала отдельные фразы, которые ловко терялись среди мрачных стен опустелых домов.

Упустив одну возможность за другой, Шрам понял, что не сможет выдержать бешеного темпа Сирса, который подобрался совсем близко. Отступив к стене, убийца не почувствовал за спиной привычной твердости камня. Мир вокруг закружился волчком. Создавалось впечатление, что земля уходит из-под ног, вращаясь совсем в другую — неподвластную обычному пониманию — сторону.

— Беги! — прорвав пелену завываний Сирса, послышался голос куклы.

Шрам закусил губу, осознав, что отступать больше некуда. Тварь загнала его как мышку в угол. И не было у этой охоты иного исхода, как только добить беспомощную жертву.

Пригнувшись к земле и нервно размахивая хвостом, Сирс растягивал удовольствие. Фасеточные буркала жадно пожирали попавшего в западню смертного.

Найдя взглядом Ру-ру, Шрам прочитал в его глазах настоящий ужас — рисованные глаза округлились и стали почти бронзовыми.

Подавшись вправо, Шрам услышал протяжный рык, и тварь нервно зацарапала землю когтями.

— Беги! — крик послужил командой.

Атаковать. Другого шанса не будет.

Сирс кинулся вперед, одним прыжком достигнув беззащитного человека. Отклонившись назад, убийца доверился своим инстинктам. Штырь в руке уперся в угол каменной стены. Резкий, хлесткий удар достиг цели намного раньше, чем клыки твари клацнули у шеи жертвы.

Шрам с трудом откинул безжизненное тело Сирса. Из груди убийцы вырвался вздох облегчение, словно вместе со смертью мерзкой твари он освободился от невыносимых мук проклятья.

Ру-ру был рядом.

— Теперь ты поверил? — безучастно произнесла кукла, как ни в чем не бывало, скрестив руки на груди.

Не в силах надышаться, Шрам зеркальным взглядом уставился на Ру-ру.

— Ты ведь мог его уничтожить?

— Мог.

— И сдержался? — кровоточащее плечо сильно заныло.

Кукла кивнула и смачно плюнула на разодранную кожу. Пояснив:

— Когти Сирса содержат яд.

— Бред какой-то, — поморщившись, ответил Шрам.

Видимо, он все-таки ошибся. Сумасшествие отступило, растворившись в мрачной реальности. 'Безнадега' больше не властвовала над его измученным разумом, преподнеся ему последний и самый значимый сюрприз. Слуги иного мира, вырвали бывшего убийцу из каменных лап города, забрав его в свою кошмарную действительность.

Боль, отчаянье, безликий страх — Шрам не стал дорожить подобным багажом, оставив его на утеху бессмертным. Один безумный поступок за другим — свихнувшийся убийца не видел для себя иного выхода.

4

Ноги сами привели мистера Форсберга к стенам старого городского кладбища. Его звали Вчерашним неспроста. Те, кто еще помнил, как Прентвиль поглотили костры сжигаемых трупов, а каратели, скрывая лицо черными повязками, рыскали по улицам, будто крысы, желая обнаружить беспомощных жертв чумы.

Болезнь властвовала в здешних краях не один год — и не было такой семьи, к которой несчастье не постучалось бы в двери. В то время, пораженных болезнью, предавали огню, а пепел развеивали по ветру. И только в последние месяцы, магистрат принял решение оставить прах жителей в стенах родного города. Часть кладбища отгородили, и в назидание потомкам окружили скульптурами изуродованных мужчин и женщин. На этом месте вырос настоящий сосновый парк, но люди чурались здешней красоты, боясь, что болезнь все еще может вернуться к ним, став для горожан настоящим проклятием.

Остановившись у ворот, констебль извлек из кармана огромное черное перо, в очередной раз покрутил в руке, и уже собирался вступить за ворота, когда его внимание привлекла хрупкая женская фигура в длинном темном платье. Он узнал бы ее из тысячи плакальщиц, тех, кто неустанно приходили на кладбище, чтобы помянуть ушедших в неизведанный мир родичей.

— Постойте, подождите, мисс. Мне надо с вами поговорить, — окликнул ее инспектор.

Выскочив на оживленную улочку забвения, он едва успел проследить за черным вязаным платком, скрывавшим лицо плакальщицы.