Они выбрали ночь

Шрам прислушался к словам и ужаснулся. Заутробный голос монотонно повторял одну и ту же фразу, словно заученную молитву. Язык был незнаком мастеру, но он отчетливо осознавал, что раньше уже слышал непонятные слова.

— О, скоро ты ответишь за свои прегрешения! Еще как ответишь! — злорадствовала кукла.

— Отправляйся в преисподнюю! — не выдержал Шрам.

В ответ Ру-ру разразился желчным смехом.

Мастер ничего не ответил. Он слишком устал от загадок, угроз, собственных воспоминаний, а главное — от проклятия 'дарованного' ему неведомым демоном.

Он и сам хотел поскорее расстаться с жизнью, поскорее оставив свое земное существование. И неважно от чьей руки он погибнет — живые, мертвые — для него сейчас все было едино.

Тем временем сэр Заговорщик перешел на крик. Он взывал к несуществующим небесам, раскинув руки в стороны, словно птица, готовящаяся к полету.

Шрам попытался различить отдельные фразы, но услышал лишь звон и сильные набаты. Возможно, ему просто почудилось — где-то вдалеке протяжными звуками отзывался колол.

— Скоро ты все поймешь! Ты узнаешь, что такое вечные муки! А мы обретем желанную свободу! — продолжал издеваться Ру-ру.

— Поскорее бы. — На измученном лице мастера возникла надменная ухмылка.

Сквозь непроглядную пелену песка показались росчерки бирюзовых молний. Вспыхивая и затухая, они будто пульсирующие артерии вытянулись над островом, заключив его в свои сети.

— Раскаивайся! Но это тебе уже не поможет, — выкрикнул последнюю фразу Ру-ру, в тот момент, когда раздался невероятный грохот.

Шрама откинуло в сторону, и он покатился вниз. Толчки повторились еще несколько раз.

Перевернувшись на бок и поджав под себя колени, убийце удалось принять прежнюю позу. Щурясь, он попытался найти в непроглядной занавесе фантомы отступников.

В один миг напряжение резко исчезло, и песочный туман мгновенно растворился в пустоте.

На холме у сухого, застывшего в нелепой позе дерева, стоял человек. Его невероятно белый костюм, непроизвольно гармонировал с темной корой.

Слегка прихрамывая, светловолосый гость стал спускаться вниз по каменным ступеням.

Шрам видел, как нервно дернулся сэр Заговорщик, а Куттер тяжело дыша, неумело попятился назад. Он успел заметить даже неловкое движение куклы, заставившее Ру-ру оступиться и упасть на плоский камень.

Не зная, чем грозит ему эта встреча — мастер несказанно радовался, что этот странный пришелец сбил спесь с его одержимых пленителей.

— Доброй бесконечности, друзья, — приблизившись, практически пропел гость. — Никак не ожидал вас здесь увидеть.

Сэр бунтовщик осклабился и стал похож на молодого волчонка, готового броситься на случайного обидчика.

— Ну-ну, не стоит, — успокоил его Гарпий. — Свободные души не должны столь рьяно проявлять свои эмоции. Здесь это недопустимо.

Слегка прихрамывая, демон дня прошел между заговорщиком и куклой, презрительно осмотрев Куттера, хмыкнул и бросил взгляд на Шрама.

От этой мимолетной встречи, мастер ощутил, как кровь стынет в жилах. Он вспомнил эти черные, бездонные глаза. Вспомнил и ужаснулся. Сейчас он вновь столкнулся с тем, кто приговорил его до конца лет искупать свои бесконечные грехи. Он опять встретил вершителя его судьбы!

Дрожащими руками сэр Заговорщик попытался нащупать во внутреннем кармане пенсне.

— Вы меня и без того прекрасно видите, мистер бунтарь, — язвительно заметил Гарпий, одарив фантома хищным взглядом. Его трость с головой орла, жадно впилась в ногу мертвеца, и Шрам разглядел легкое сияние. Заговорщик взвыл.

— Раввввв, — кукла вцепилась в ногу демона, но тот непринужденно откинул нападавшего в сторону.

— Зачем же вы пожаловали сюда, безумцы? — любезно поинтересовался оролиейц.

Куттер стал следующим, кто попытался противиться воле демона. Замахнувшись, он в такой позе остался стоять на месте, замерев будто постамент.

— Ворота в недосягаемое? — предположил демон. — Но вам сюда рановато! А может быть вы решили за счет одной черной душонки, пробраться в обетованное?

— Не твое дело! — продолжая завывать, рявкнул сэр Заговорщик.

— А вот тут вы глубоко ошибаетесь. Это как раз мое дело. И это не ваша, а моя душа. И никому не позволено ее трогать!

Шрам сразу понял — разговор идет именно про него. Слова демона не предвещали ему ничего хорошего.

— Поверьте, Высшим начхать на ваши бессмысленные потуги. Земные грехи надобно было отмаливать при жизни. А сейчас интриги бессмысленны, или выражусь иначе — забавны.

Пальцы Заговорщика отчаянно впились в землю и словно слепые кроты стали погружаться в рыхлую поверхность.

— Сгинь, демон! Изыди! Мы все равно добьемся своего! — не сдавался фантом.

Скрипнув зубами, Гарпий вытянул лицо и скривил его так, будто видел перед собой не человеческие образы, а мерзких склизких жуков кишащих в груде отходов.

— Ты слишком вольготно чувствовал себя в моей вотчине, отступник. И моя вина, что я позволил тебе пребывать в Пургатории больше положенного срока. Прощай!

Щелкнув пальцами, демон странно зацокал языком.

Вихрь, окруженный сотней ледяных снежинок, возник вокруг фантома внезапно. Быстро поднявшись из-под земли, он приобрел форму воронки и стал вращаться вокруг Заговорщика с немыслимой скоростью. Он дернулся было вверх, пытаясь встать на ноги, но руки, погрязнув в бурой жиже, не смогли вырваться из внезапно возникших оков. Заговорщик в ужасе закрутил головой и попробовал что-то выкрикнуть, но вместо этого — протяжно замычал. Рот фантома просто-напросто исчез.

Шрам поморщился. Ему казалось, что могущественный гость, никто иной, как сам создатель всего сущего. И при желании он сможет стереть с жизненного холста любую погрешность, которая будет неинтересна его взору.

Вытянув шею, Заговорщик ощущал вокруг себя океан песчинок, которые безвозвратно поглотили время.

Ру-ру единственный кто еще пытался бороться с коварным гостем. Размахнувшись, он сжал кулак и попытался ударить — но был отброшен неведомой силой. Следующая попытка также не увенчалась успехом. Кукла лишь клацнула зубами, но так и не дотянувшись до ноги демона, отлетела в сторону.

— Пошел прочь, щенок!

Деревянный человечек покатился по каменным ступеням — в тех местах, где находились руки и ноги, возникли острые спицы внутренних деталей.

Гарпий подошел к окаменевшей фигуре Куттера. Похлопал застывшего здоровяка по щеке и, обернувшись, уставился на Шрама.

— Теперь — я? — обреченно поинтересовался мастер.

Но демон не услышал вопроса. Его интересовало совсем другое.

— Как ты попал сюда?

Покосившись на Ру-ру, Шрам захотел соврать, но его взгляд оказался красноречивее всяких слов.

— Он привел тебя? Но, как?! — демон был несказанно удивлен.

Шрам ничего не ответил. Его в отличие от собеседника не интересовал этот разговор. С момента их первой встречи — он научился ценить лишь бессонные ночи и желание скорее избавиться от жуткого проклятия.

— Однако, вы все занятные персонажи, — оглядев замершие фигуры бунтовщиков, Гарпий подошел к немому, вросшему в землю фантому и, подхватив тростью один из амулетов, пристально рассмотрел его.

— Вот как, — задумчиво произнес себе под нос оролицей. — И откуда же вы взяли эту любопытную вещичку?

Его вопрос растворился среди холмов летающего острова. Сэр Заговорщик — так и не обрел рот, а Куттер — продолжал оставаться серым камнем. Видимо демону не было необходимости слышать ответ безмолвных мертвецов.

— Ладно, с этим мы разберемся чуть позже. — Положив амулет в карман, демон подошел практически вплотную к Шраму.

— Ну, а теперь с тобой. Как поживают твои куклы?

— Вашими молитвами, — хмыкнул Шрам. Внутри не осталось ни капли эмоций, лишь упрямое желание не поддаться страху перед собственной судьбой.

— Я не буду утомлять тебя бесконечными беседами. Твои навыки вновь востребованы. — Гарпий сузил глаза, и мастеру показалось, что в глубине души его собеседник ликует.

И от этой случайной мысли кровь застыла в жилах.

6

В очередной раз старые потертые кости выдали странную, а вернее будет сказать, совершенно не понятную комбинацию. Острокрылая редко прибегала к их помощи, но сейчас у нее не было другого выбора. Сегодняшнее гадание, а главное результат — ни имели никакого объяснения.

Вначале Улула долго вглядывалась в лазурную поверхность Озера предзнаменования, потом, Книга времени так и не начертала на своих страницах ни единой фразы. Доролийка перепробовала тысячи возможных способов — но ничего не помогло. Жертвы не было в мире живых. Двенадцатая душа пропала без вести, будто ее и не существовало вовсе.

Улула долго ходила из стороны в сторону, перебирая в голове всевозможные варианты. Она вспоминала лица тех, кто, лишившись жизни, уже томился в Пургаторие, ожидая своей предрешенной участи. Почти собранная мозаика из человеческих душ, так и не могла приобрести образ единства.

Фатум, коварный и своевольный брат времени играл с острокрылой злую шутку.

— Ну не мог же он провалиться сквозь землю! — убеждала саму себя Улула. — Он не мог покинуть город живых. Это просто не возможно!

Запахнув легкий, шелковый халат, доролийка с жадностью сделала глоток любимого белого вина. Для нее это было спасительной амброзией, способной оживить любого мертвеца и придать ему новых сил. Закусив губу, Улула быстро проскользила по огромному сводчатому залу, арочный вход которого открывал дорогу на широкую мансарду.

Оказавшись у изящного кабинета, ее пальчики стали стремительно перебирать ворох ненужных бумаг.

— Ну, где же она... — шептала острокрылая, явно раздражаясь собственной забывчивости.

Наконец она выхватила маленький лист, покрытый ровным прерывистым подчерком. Ее глаза радостно блеснули.

Подойдя к огромному мраморному камину, Улула смяла бумагу и швырнула ее в камин. Развернувшись, она заскользила по залу и оказалась на большом ромбообразном балконе.

Отсюда открывался замечательный вид.

Лазурный берег моря приятно шумел, лаская берег тихой бухты. И освежающий бриз, доносил до острокрылой чарующий аромат далеких стран, а над самым горизонтом застыл радующий глаз багряный рассвет. Доролийка любила этот образ — здесь ей думалось как нельзя хорошо. Мысли были светлыми и ясными.

Раскинув руки словно крылья, Улула закрыла глаза и запрокинула голову, желая взмыть к небесам, где рождался новый день. Ветер ласкал ее тело, будоража легкий, полупрозрачный халат, обнажая грудь и плечи.

Разгоревшийся в камине огонь начал постепенно менять цвет. Алые лепестки пламени стали зеленовато-голубыми, похожими на языки ядовитых гадюк. По залу поползли шипящие клубы странного сизого дыма. Наполнив покои Улулы, бесцветная пелена потянулась к балкону и в одну секунду окружила демона. Не открывая глаз, острокрылая фыркнула и с жадностью втянула каминный дым.

Мир закружился вокруг нее и скрыл обнаженную фигуру доролийки. К горлу подступил удушающий привкус. Девушка ощутила ту обреченность, что испытывала в тот самый день, когда смерть вырвала ее из привычного мира, лишив единственной надежды на спасение.

Улула очнулась под балдахином в собственных покоях. Взгляд ее был пустым и лишенным всякого смысла. Она осторожно приподнялась и огляделась — в теле не осталось и капли привычной силы, только нервная дрожь. Еще никогда демон не чувствовала себя такой беспомощной.

Рядом стоял Неон. Слуга выглядел более чем обеспокоено.

— Это немыслимо, — устало произнесла острокрылая.

— Вы сильно кричали, госпожа. Я думал Высший...

— Нет. Ничего не говори, — остановила его Улула и тихо добавила: — Оставь меня... Надо побыть одной...

Неон, молча поклонился и покинул покои.

В мертвенной тишине зала острокрылая отчетливо слышала свое прерывистое дыхание и стук в висках. Когда-то, в детстве, она ушла под лед с головой. Ее нить судьбы тогда не оборвалась, дав ей возможность прожить еще двадцать земных лет. Воспоминания давно минувших дней уже давно растворились в сознании девушки, а вот ощущение бесконечного отчаянья и страха, остались навсегда. И сейчас она испытала их вновь.

Мысленно дотянувшись до оролийца, Улула потревожила его, попросив о помощи. Раньше бы она никогда не поступила так — но сейчас у нее не было другого выбора.

Светловолосый откликнулся не сразу — а, коснувшись ее сознания, не стал медлить.

Подняв усталый взгляд, доролийка наградила гостя скромным приветствием.

— Все действительно так плохо? — подойдя к ложу острокрылой, поинтересовался Гарпий.

Улула кивнула, подтвердив самые худшие опасения.

— Двенадцатая жертва исчезла. Ее нет, ни среди живых, ни среди мертвых.

— Но эта новость лишь толика твоих грез? — уточнил демон.

— Да, — согласилась оролийка.

— Рассказывай...

...В ту ночь улица была безлюдна и редкий прохожий, выглянув на свет фонарей, исчезал в полумраке мрачных кварталов. Улула с жадностью изучала булыжную мостовую и крепкие ставни трехэтажных домов — ни малейшего намека на постороннее присутствие.

Внезапно тишину нарушил резкий стук колес и лихой свист возницы. Повозка ворвалась внезапно, будто оказалась здесь прямиком из преисподни. Отчаянно гоня лошадей, извозчик затравлено озирался по сторонам. Хлыст, взлетая вверх, бойко подгонял усталых скакунов.

Неожиданно карета остановилась. Взгляд возницы привлекло что-то, что находилось над самой крышей. Но неведомый занавес скрыл от посторонних взгляд одного из персонажей этой полночной встречи.

Улула обратилась в слух, но так и не смогла различить слов, а главное смысла происходящего. Внезапно возница засипел и повалился на мостовую, застыв в нелепой позе.

Возвращаясь в начало видений и прокручивая их снова и снова, острокрылая изо всех сил пыталась уловить тайный смысл происходящего. Их двенадцатая жертва умирала у нее на глазах, неведомым образом, однако дух так и не покидал тело. Он просто исчезал за внезапной преградой, выстроенной внутри бренного тела неведомой силой.

На последнем вздохе, Улула еще раз взглянула на возницу, заметив лишь детский силуэт, притаившийся в одной из подворотен. Больше сил у доролийки не осталось...

8 глава: Поиски вчерашнего дня.

Корить себя за излишнюю вспыльчивость и неумение соблюдать чувство такта Джинкс мог еще очень долго. Только подобное самобичевание было напрасной тратой времени. Прошлого не вернуть, пускай даже это произошло всего час назад.

Констебль несколько раз обернулся, вглядываясь в мутные окна собственного кабинета — очертание Ла Руфа еще долго маячило в свете тусклых ламп, словно он специально крутился на втором этаже, следя за поведением своего подчиненного.

— Будь ты неладен! — огрызнулся констебль.

Сорвавшись с поводка, будто цепной пес, ему так и не суждено было ощутить вкус свободы. За порогом собственного дома его ждала только опустошенность и оторопь. Он даже не представлял себе куда, а главное, зачем идти дальше, блуждая по ночным улицам города.

Миновав пару кварталов, инспектор остановился. Его не оставляло странное предчувствие, что наставник покинув кабинет, решил проследить за ним и сейчас словно старая ищейка, таращится на него из-за угла.