Они выбрали ночь

Джинкс кивнул.

Действительно, он частенько слышал от старожил полицейского отдела о неуловимом Филсе, который был настоящим виртуозом своего дела, обладая при этом и достаточно острым сознанием. Поговаривали, что четырехпалый, некоторое время возглавлял Отрешенных. Однако подобные слухи не имели под собой никаких фактов, но неоспоримо было одно — Филс пользовался непререкаемым авторитетом.

— Прежний глава воров постановил оставить Невила в гильдии, и дать возможность парню самому раскрыться, освоив хитрые азы профессии. Но брат так и не успел этого сделать... — на глазах Люси возникли слезы.

Могучий неугомонный ветер, заблудившись среди пушистых крон, заставил деревья закружиться в хороводе. Шелест листвы, будто шум моря, привлек внимание девушки. И ее лицо зарделось. Глаза блеснули, словно среди изумрудных вершин, она угадала черты покойного брата.

— Люси, прошу прощения, — заметив взгляд девушки, осторожно произнес Джинкс. — Не сочтите меня, излишне назойливым, но все же хотелось услышать ваши мысли по поводу смерти вашего брата.

— Да-да, конечно. — Девушка осторожно смахнула с лица, серый налет печали. — Я действительно наговорила вам много лишнего. Хотя нет. Не слушайте меня. Все это очень важно. И в первую очередь для вашего расследования.

Инспектор напряг слух.

— В ту роковую ночь, когда мой брат оказался в неурочное время в этом злосчастном месте, ему повстречалась сама смерть. Слышите меня, инспектор. Сама смерть. И поверьте мне — это не отчаянье и не помешательство. Я вполне отдаю отчет своим словам.

Констебль отстранился, не зная, что ответить. И в этот самый миг, девушка сама приблизилась к нему и, буравя его острым взглядом, вкрадчиво произнесла:

— Тогда пойдемте со мной. Я все покажу. Вы согласны?!

Не раздумывая, Джинкс кивнул. Внутренний голос протестовал, но констебль откинул прочь все весомые сомнения.

5

Весь сегодняшний день состоял из череды немыслимых противоречий. Совершая один необдуманный поступок за другим, Джинкс все сильнее тонул в круговороте стремительных и нелогичных по своей природе событий.

Находясь в паре шагов от повторного визита в дом Шрама, инспектор решил избрать совсем иной путь. И выбор был продиктован отнюдь не трезвым рассудком, а благодаря тревожному покалыванию юного сердца.

Остановившись возле небольшого кирпичного дома с почерневшей черепичной крышей, Люси еще раз посмотрела на констебля, и повторила свой вопрос:

— Вы готовы узнать правду, инспектор?

Мистер Форсберг покосился на пьяную компанию молодых кутил, прогуливающихся вдоль заброшенных складов и орущих похабные песенки. Квартал Отрешенных всегда производил на инспектора неизгладимое впечатление — одновременно пугая и завораживая. Однако сегодня здешние улицы были настолько пустынны, что констеблю почудилось, будто те, кто вершил судьбу ночных кварталов — специально затаились в предвкушении узнать одну из страшных тайн Прентвиля.

— Идемте, — расценив реакцию инспектора как очередное согласие, девушка подошла к двери и постучалась.

Констебль следил за движениями Люси, отчетливо понимая, что с каждой новой секундой, его сердце наполняется трепетной заботой. И объяснение этому было проще некуда. Она действительно нравилась мистеру Форсбергу — и дело было не в обворожительном цвете глаз, миленьком курносом носике или приятных пухлых губках. Констебль испытывал иные более сильные по своей природе чувства.

Люси оказалась интересной собеседницей, способной искренне сострадать, и открыто говорить о своих чувствах, не стыдясь излишних эмоций. Разве мог он представить, что обычная помощница, служившая в одной из гильдий Отрешенных, заинтересует его куда больше, чем самолюбивые и напыщенные аристократки с которыми он знакомился на многочисленных дядюшкиных приемах. Нет, те разодетые красотки, были вовсе не интересны ему. Разряженные куклы — не более того. А вот Люси — она виделась констеблю совсем другой, прекрасной и таинственной. И в этом была главная причина, его душевного не спокойствия.

Когда девушка решила постучать в маленькую железную дверь — усыпанную клепками, будто оспинами — раздалось несколько щелчков.

Инспектор отстранил Люси, заслонив ее собой. При этом он совсем позабыл, что его костюм представителя закона, остался в саквояже под присмотром дядюшки Чарли, хозяина гостиницы 'Милая встреча'. Для свободного нахождения в квартале Отрешенных, инспектору пришлось надеть куда более скромный наряд распорядителя, который носили служители с Южной верфи. Серые матерчатые штаны и такая же свободная рубаха схожего цвета, в одну секунду, изменили констебля до неузнаваемости. Поэтому, когда дверь открылась, и непохожий на самого себя мистер Форсберг по привычке решил узнать все сразу о хозяевах здешней лачуги, он едва удержался от подобных вопросов.

— А...мммм... — вырвалось у него.

-Что вы хотели, мистер невежа, — проблеяла невысокая пожилая содержанка, лицо которой напомнило Джинксу сухую сливу.

— Тетушка Лайла, — внезапно раздался крик из-за спины констебля.

Вытаращив глаза, инспектор уставился на то, как Люси обнимает женщину, словно та была ее самым близким другом.

— Ох, милочка, сколько мы не видели друг дружку, — запричитала содержанка. — Наверное, целую вечность!

— Видимо так, — согласилась Люси.

— А этот невежа? — внезапно поинтересовалась женщина, кивнув на мистера Форсберга, при этом ее лицо исказила недовольная гримаса.

— Это мой друг. Он мне очень помогает. — Люси притянула констебля к себе и, взяв его за руку, осторожно положила голову на плечо.

В ту же секунду инспектор ощутил, как сердце готово вырваться наружу. Его переполняло странное волнение, которого раньше он никогда не испытывал.

Внутри дом оказался светлым и даже весьма радужным, в отличие от внешней мрачности. Холл украшали пасторальные пейзажи, изображенные на многочисленных картинах, а стены отображали фигурки голубей устремленных в небо.

Джинкс чувствовал в своей руке, нежную ладонь Люси, спрятанную в коричневую замшевую перчатку, и понимал, что еще секунда и его сердце вырвется наружу и расколется в дребезги.

Женщина вела их в самую глубь помещения, о чем-то эмоционально рассказывая, постоянно жестикулируя руками. Но констебль ее не слушал. Голова была полна сумбура и разных романтичных мыслей. Он мнил себя: то смелым рыцарем, готовым уберечь свою даму сердца — прекрасную Люси — от грозного дракона, то спокойным и рассудительным родителем, защищающим свою жену и детей от любой опасности.

— А что же ваш кавалер все время молчит? — внезапный вопрос заставил инспектора отвлечься от мечтаний и вернуться в реальный мир.

— Это не вежливо... Спроси у нее что-нибудь? — не разжимая губ и стараясь при этом улыбаться, прошептала Люси.

— Хм, ммм... — растерялся было Джинкс, а затем, собравшись, медленно произнес: — Скажите, вам не страшновато в здешних кварталах?

— Нам?! — миссис Лайла Би всплеснула руками. — Да нам беда не беда. Они нас не трогают, а мы их.

— Нашел что спросить?! — сдвинула брови Люси, пытаясь изобразить недовольство.

— Первое что пришло в голову. — Констебль растеряно пожал плечами, понимая, что сердечный набат достиг своего апогея. Девушка впервые за их встречу обратилась к нему на 'ты'.

Поднявшись на второй этаж и подойдя к узкой деревянной двери, женщина осторожно постучалась и ласково пропела:

— Милый муженек, ты не занят? Пришла наша малышка, Люси. Очень хочет поговорить.

— Да-да, да-да, конечно-конечно, безусловно-безусловно, секундочку. Одну секундочку, — раздался из закрытой комнаты суетливый голос.

Вскоре в замочной скважине послышалось шуршание, и дверь со скрипом отварилась.

На пороге стоял совсем маленький мужичок, в длинном рабочем халате, фартуке, в плотно прилегающих круглых темных очках, прямо из-под которых торчала густая серо-седая борода.

В нос тут же ударил резкий запах серы, и Джинкс мог поклясться, что такой тяжелый воздух бывает после знатной пальбы из многозарядных пистолетов.

— Проходите, проходите, — затараторил мужичок и, схватившись за руку констебля, стал усердно трясти ее вверх, вниз. — Меня зовут, сэр Элберт Ниц.

— Сэр Элберт? — инспектор вытаращил глаза.

Благородный господин, имеющий рыцарский титул и проживающий в квартале кишмя-кишащем бандитами и прочим отродьем — подобное не могло уложиться в его голове.

— Мистер Джинкс Форсберг, сэр Элберт ээ... — он попытался низко поклониться, но в самый последний момент 'рыцарь' замахал руками, будто тетерев крыльями.

— Не надо, не надо. В моем доме это совершенно ни к чему! Падать ниц передо мной разрешено только членам магистрата. Вы ведь случаем ни член магистрата?! — И не услышав ответа, внезапно загоготал.

Обескуражено поглядывая на излишне эмоционального сэра Элберта, Джинкс никак не мог взять в толк: верить ли этому странному человеку или воспринимать его слова как одну сплошную шутку.

В эту саму минуту хозяин дома переключился на Люси, оставив задумчивого гостя в покое.

— Моя милая, как твои дела? Ужасное потрясение! Как ты держишься? — обняв девушку, он похлопал ее по плечу и предложил пройти в свой кабинет.

Прямо за дверью, мистера Форсберга поджидал еще один сюрприз, поразивший его до глубины души. Длинный коридор, отделявший кабинет сэра Элберта отделявший его от постороннего мира оказался заставлен зеркалами. Десятки близнецов хозяина дома в один миг заскользили по обеим сторонам, искоса посматривая на обескураженных гостей.

Бросив быстрый взгляд на Люси, констебль не сразу смог определить она ли стоит рядом с ним, или это всего лишь ее мимолетное отражение.

Заметив удивление на лице кавалера, сэр Элберт затейливо хихикнул:

— На ночь я закрываю ставни, и мой зеркальный зал окутывает тьма.

— Наверное, жуткое зрелище? — всплеснула руками Люси.

— Что ты, моя дорогая, отнюдь. Так я никогда не чувствую себя одиноким и становлюсь сильнее в разы. Видишь, сколько меня! Да и чужаки запросто могут попасть в мою ловушку как в капкан.

Дотронувшись до одного из зеркал, констебль услышал за спиной недовольно шипение.

— Молодой человек, осторожнее, — погрозил пальцем старик. — Поверхность должна быть идеальной, иначе изображение может исказиться.

Странное место, странные речи сэра Элберта. Мистер Форсберг, не зная как возразить, не стал спорить.

Сама комната сэра Элберта — скрывавшаяся за полчищем зеркал — оказалась огромной лабораторией. Длинные столы здесь покрывала целая армия колб, мензурок и других сложных стеклянных аппаратов, о назначении которых, констебль даже не догадывался.

Над небольшой горелкой на широкой металлической пластине возвышалась горка какого-то иссиня-черного порошка, а под самым потолком витал густой сизый дым.

— Не обращайте внимания. Я сегодня немного заработался, — откашлявшись, затараторил сэр Элберт.

Джинкс крутил головой, совершенно не понимая: какие безумные опыты ставит в своей лаборатории пожилой алхимик.

Старик провел их в соседнюю комнатку, посередине которой стоял огромный дубовый стол, заваленный целой горой бумаг — и как раз это место смело можно было назвать кабинетом. Джинкс втянул носом невероятное сочетание из десятка травяных ароматов: шафран, мелиса, мята, пижма, таволга, зверобой — создавали неподражаемый букет.

Нет, констебль в очередной раз ошибся. Из лаборатории ученого они попали в гости к настоящему травнику, способного избавить тебя от любой внезапно приключившейся хвори.

— У меня много различных увлечений, мистер Форсберг, — заметив взгляд гостя, пояснил сэр Элберт и предложил им мягкие кресла с вычурными резными ручками, обитые мягкой кожей.

Присев, констебль почувствовал, как приятная усталость растеклась по небу. Запах трав успокаивал и расслаблял.

Люси оказалась рядом и, осторожно посмотрев на инспектора, подмигнула ему.

— Дядюшка, я привела мистера Форсберга к вам не случайно, — сразу же пояснила девушка.

— Ну-ка ну-ка, — старик внимательно вгляделся в глаза молодого человека и, пожевав губами, торжественно произнес. — Неужели передо мной не просто твой друг, а никто иной, как констебль Форсберг собственной персоной.

— Да, дядюшка. Именно он.

Задумавшись, сэр Элберт вскочил со своего места и, засуетившись, стал предлагать инспектору все подряд: от душистого липового чая, до амулетов на темных шнурованных веревках.

Джинкс создавая вид, что ему это очень интересно, любезно отказывался, однако устав натянуто улыбаться, все-таки сделал несколько глотков ароматного чая.

— Скажите, давно вы служите в Ревентвильской окружной полиции? — прекратив бессмысленную беготню, промежду прочим поинтересовался старик.

— Не так что бы очень. Вернее будет заметить, совсем не много, — слегка смутившись, ответил инспектор.

— Вы религиозны? — незамедлительно последовал следующий вопрос.

— Скажем так: я не завожу теологических тем и не способен поддержать утомительные для меня беседы о смысле бытия, — не раздумывая, буркнул констебль.

— Угу, — сэр Элберт задумчиво обхватил подбородок и немного подумав, изрек: — Хорошо, я перефразирую свой вопрос. Во что вы действительно верите, мистер констебль?

На спине инспектора выступил пот. Ему был не приятен этот разговор и тем более подобный вопрос. Не зная чего ожидать от старика, он словно школяр, почему-то невероятно боялся дать неправильный ответ.

— Если вы интересуетесь: верю ли я в жизнь после смерти и бесконечный путь человека. То отвечу: скорее нет, чем да, — немного успокоившись, уклончиво произнес Джинкс.

— Вот как... Забавно, — задумался старик и, сделав глоток чая, вновь поинтересовался: — Но разве в вашей жизни не наступали такие минуты, когда сомнение брало верх над вашим упрямством?

— Простите?

— Я говорю: разве вы не сталкивались с проявлениями чего-то непонятного и необъяснимого, что не поддается вашей железной логике, — пояснил старик.

Заерзав на кресле, Джинкс почувствовал, как злосчастное воронье перо в очередной раз впилось ему под кожу.

В голове незамедлительно стали возникать назойливые мысли, напоминая инспектору: и о его кошмарах, и о ночной встрече Тима с таинственной незнакомкой...

— Понимаете, констебль, — скрестив пальцы, попытался объяснить сэр Элберт. — В вашем нелегком ремесле, порой разгадка преступления кроется совсем близко. И только откинув в сторону все возможные версии, вы выбираете самую невероятную. Так вот именно она и оказывается единственно верной.

— Интересная теория, но я право... — Однако Джинксу так и не дали договорить.

— Именно что интересная, а главное — правильная. Для этого вам достаточно лишь рассмотреть все аспекты дела. И провести глубокий анализ. Но для начала придется поверить!

— Так просто? — с иронией спросил констебль.

— Ну, если вы пересилите себя, то вполне несложно. А главное невероятно эффективно!

Оказавшись возле высокого забитого книгами, стеллажа, старик достал с верхней полки толстый фолиант и сняв темные очки, надел монокль.