Легенда о Шоколадном демоне

Наташа тоже встала, Коля с трудом приподнялся и схватился за голову. Друзья подняли его, и все трое подошли ближе. Сторож и кухарка полулежали, прислонившись к одному из растрескавшихся лучей монумента. Теперь было отчётливо видно, что раса, к которой они принадлежали, далека от русского народа, а ещё они как будто постарели лет на сто. И продолжали стареть. Кожа сморщивалась и обвисала прямо на глазах. Ребята невольно почувствовали жалость.

— Вы заключили сделку бессмертия с ягглахтотепом на этом камне, когда принесли дираонских шоффутов,— кивнула девочка.— Вроде небольшого дополнения к алаонскому приговору.

— Да,— отозвалась старуха.— Давно это было. Алленхаур был едва жив в своём подземелье. Мы не могли его освободить, да как-то не очень и хотели. Зато в обмен на долгую жизнь дали ему очередное перерождение. Нашли ведь в своё время диких каменных пластунов на Чёрных скалах. Трепач бывал, небось.

— А теперь старичок решил, видно, что пора и честь знать,— продолжил Ерофеич.— Я так и понял, когда увидал эту штуку,— он глянул на секиру в руках паренька.— Хитрые были алаонцы — только их лезвие разрубит печать, но только в человеческих руках. А какой живой человек мимо голодного ягглахтотепа пройдёт? Ну да он их всё равно перехитрил. Это ведь он, чертяка, меня за язык дёрнул, про камень-то ляпнуть. Да и вас, небось, на тайник навёл...— Старик с трудом дотянулся морщинистой рукой до руки супруги.— Ну что, жёнка, пора и нам с тобой Великой Матери поклон отдать. А вы, ребятки, ступайте. Да не серчайте особо на Алленхаура-то нашего. Он, почитай, последний тут остался.

Наташа отвела фонарик Трепача вниз, и все трое медленно направилась обратно к "голове" ягглахтотепа. Тот тоже не подавал признаков жизни. И прежде бесформенный, теперь он и вовсе больше смахивал на груду ломаных палок. Щупальца лежали плетьми, дымка над "волосами" развеялась, жизнесфера погасла.

— Так это он, выходит, всё продумал заранее? — нарушил молчание экскурсовод.— Выходит, хотел, чтоб мы нашли секиру Атуана? Ну и что ему это дало?

— Свободу,— ответила Наташа.— Пусть даже уйдя в мир иной, всё-таки он сломал свои кандалы.

— Грустно всё как-то закончилось.

— Ничего ещё не закончилось,— внезапно раздался уверенный голос, и темноту пронзил луч мощного фонаря.

Все обернулись. Стоявший в дверях директор осветил сначала разбитый алтарь, потом поверженного ягглахтотепа и, поставив фонарь, подошёл ближе. В другой руке он держал небольшой, но внушающий уважение пистолет.

— Вижу, вы тут неплохо справились без меня. Даже освоили секиру Атуана. Похвально, похвально. Только всё-таки спички детям не игрушка — лучше отдайте её мне.

— С мягким знаком! — вышел вперёд Трепач.— Мы её не для того, дяденька, добывали. К тому же она помощнее твоей пушки будет, так что нечего нас на пушку брать.

— А я и не спорю. Только неужели у вас хватит духу зарубить меня ею? Попробуйте,— и директор шагнул вперёд, опустив оружие.

— И попробуем...— уже менее уверенно отозвался гид. Коля направил остриё на противника, но было видно, что после недавнего применения реликвии его сил едва хватает, чтобы держать её и держаться на ногах самому. Начальник сделал ещё шаг и, усмехнувшись, протянул руку.

— Хорошо,— внезапно кивнул паренёк, поднимая лезвие и упирая другой конец в землю.— Ваша взяла. Я отдам вам эту штуку, только мне нужны кой-какие гарантии.

— Отпустить вас с миром? Можно попробовать, если Трепач ещё не забыл нашего последнего разговора, и действительно вернёт свои письма.

— Да, письма, конечно. Но я вообще-то про другое. Я тоже хочу в штат.

— В штат? — удивлённо вскинул брови директор.— А не маловат ты для штатного сотрудника?

— Зато мой папа — шофёр-дальнобойщик. И, кстати, неплохой, он бы мог вам пригодиться. Шоколад ваш довезёт с гарантией куда угодно. Только самого его подсаживать не надо — поставьте бутылочку поверх оклада, он вас без всякого зомбирования уважать станет. А там и я подросту, в дело войду.

Лица вытянулись у всех. А потом Трепач нахмурился:

— Ты чего это, матрос Колян, продаться решил?

— Всё лучше, чем пропадать. К тому же, в отличие от некоторых, я не слишком сочувствую всяким хмыридам, хотевшим пустить меня на запчасти. Но вы не волнуйтесь, я и за вас замолвлю словечко,— он снова глянул на директора: — Действительно — Меркулова знает алаонский, умеет на нём читать, а Крафт...где вы ещё такого трепача найдёте. Мы втроём даже разгадали легенду про ягглахтотепа и его устройство, не говоря уж про эту секиру. Можем и вас научить.

Директор какое-то время смотрел на маленького собеседника, а потом неожиданно расхохотался:

— А я погляжу, ты парень не промах. Ну-ка давай, научи, а там и подумаем.

И, под удивлёнными взглядами друзей, тот передал секиру Атуана недавнему врагу.

— Для начала предлагаю "доделать" монстрилу. А то, не ровен час, оживёт ещё.

— Не понимаю...— попятилась Наташа.— И он орудовал Божьим благословением? Может, это оружие им завладело?

— Тогда б он его не отдал.

— Оружие выбирает сильнейшего носителя.

А Коля тем временем деловито начал урок:

— Эта штуковина, не знаю как, даёт выход злобе. Надо представить себе врага, озлобиться на него, собрать, как говорится, всю ненависть в кулак, да и вдарить. Я бы сам это страшилище пришиб, да сил уже нет.

— Ничего,— усмехнулся директор,— у меня есть. Ну-ка подвинься.

— Только чётко представляйте цель. А то если в последний момент передумаете, и шарахнете по нам, на ягглахтотепа зарядов не останется.

— А ты знаешь, как выкрутиться. Мне такие нравятся. Пожалуй, я действительно возьму тебя в штат.

— Зачем вам его убивать? — воскликнула девочка.— Он же последний в этих краях. Да и так, наверно, уже умер.

— Во-первых, "наверно" меня не устраивает. А во-вторых, без его красного глаза я не смогу управлять мелкими.

— Значит, у вас действительно с ним счёты,— кивнул мальчишка, предусмотрительно отступая. Все эти годы вы были вынуждены ублажать эту нечисть, чтоб он, так уж и быть, снабжал вас шоколадками. А, насколько я понял, эта его жизнесфера — главный мотор всей колонии. И она даст куда больше. Давайте, снесите ему башку, как в старые добрые времена! Вспомните, сколько денег на него потратили, и сколько он мог дать, но не захотел! Наташка, Трепач, подвиньтесь-ка лучше, если тоже не хотите получить.

Те послушно отошли, уже с откровенным испугом глядя на бывшего друга.

— Получай! — директор высоко поднял секиру, и её лезвие осветилось странным лиловым мерцанием. Сполох дугой мелькнул в воздухе, с потолка посыпались камни, с пола взметнулась вся пыль, заслоняя видимость. Своды дрогнули, непонятно откуда налетевший ветер закружился по залу, а потом раздался взрыв...

Удар, куда более мощный, чем расколовший алтарь, отбросил ребят к самым стенам. Башня содрогнулась, всех троих припечатало к полу, каждый уже представил, как его погребает многотонная масса рухнувшего здания. Но потом всё стихло. Пыль улеглась, ветер маленьким смерчем свернулся где-то под потолком, а несколько рухнувших оттуда булыжников, кажется, никого не зацепили, хотя боль во всём теле ощущалась, и синяки были гарантированы. Головы подняли все одновременно.

— Что случилось? — огляделась в полной темноте Наташа.

— Кто кого убил? — почесал в затылке Трепач.

— Сейчас посмотрим,— Коля на ощупь подошёл к двери и, найдя фонарь директора, несколькими хлопками вернул его к жизни.

В зале как будто ничего не изменилось. Рядом с обломками алтаря-печати неподвижно лежал ягглахтотеп. Бардака, конечно, прибавилось, но новых разрушений видно не было. А на том месте, где только что стоял директор, в полу зияла широкая растрескавшаяся воронка, из центра которой косо торчала секира Атуана.

— Ага,— удовлетворённо кивнул паренёк,— как я и думал. Не рой другому яму — сам в неё попадёшь, а твоя злоба к тебе же и вернётся.

— Что-то я не догнал,— нахмурился Трепач.— Ты ж, вроде, на его сторону переметнулся.

— И ты поверил? Значит, натурально переметнулся.

Юноша оторопело заморгал.

— Так ты знал, что его на труху порвёт?

— По крайней мере, рассчитывал. Я попросил секиру Атуана вынести справедливое решение и покарать самого виновного. И почему-то совесть меня совершенно не мучает. Надо будет опять зайти в монастырь Отшельника — авось отец Михаил отпустит мне этот грех,— Коля глянул на вытянувшиеся лица друзей и улыбнулся.— А вот от вас почему-то не слышал восторгов по поводу моего освоения секиры. А если б спросили — я бы ответил, что пока вы хранилище разглядывали, я в нише за статуей на стене один чертёж углядел.

— Чертёж? — удивилась Наташа.

— Ну, не знаю, что это для алаонцев — рисунок или надпись — для меня это показалось чертежом. Довольно замудренным, но вполне рабочим,— он выдернул секиру и протёр без того запылённым рукавом.— И, если верить чертежу, то эта реликвия — что-то вроде сверхмощного конденсатора. В её основе какой-то диковинный волокнистый сплав, природная микросхема: накапливает энергию, а потом направляет на указанную цель.

— Магическое алаонское серебро,— кивнула Наташа.

— Вот-вот. Я и подумал, что для каждой машины должен быть ключ зажигания.

— И что же им оказалось? — спросил Трепач.

— Стихия Атуана — разрушительный огонь. Я капнул вот на эту загогулину бензином, поджёг, конденсация пошла, а дальше — дело техники.

— Ну, матрос Колян,— покачал головой Крафт после паузы,— удивил ты меня сегодня два раза подряд. Кажись, прав был гражданин начальник (царство ему небесное) — надо брать тебя в штат. Думаю, мы сработаемся.

— Всё правильно,— подошла ближе девочка.— Я и сама должна была догадаться. Ты начертил огнём символ Атуана, и он оживил реликвию. Но для её использования нужно умение и сила духа. А бездумная злость только к такому и приведёт,— она оглянулась.— Но всё-таки, что с Алленхауром — неужели мы зря его спасали.

Все трое снова приблизились. Трепач осторожно поднял "ивовую прядь". Та представляла собой узкую ленту, составленную из мелких чешуек и, утратив гибкость, лишь печально хрустнула.

— Облом. А вообще я...

Договорить ему не дал резкий толчок. Все отскочили. Мёртвое тело ягглахтотепа снова содрогнулось. Жизнесфера треснула, как пустой стеклянный шар, панцирь-шлем отвалился в сторону, и из-под него вверх взметнулось что-то дымчато-неясное. Свет фонаря заискрился в непонятном зеленоватом тумане, а потом тот развернулся в стороны, открывая глазам людей...

— Ну вот, хоть на человека стал похож...

Возникшее существо в общих чертах напоминало прежнего монстра, и, хотя многократно уступало ему размерами, буквально лучилось новой, свежей силой. Его рост не превышал пяти метров, но блестящие зеленовато-чёрные волосы-ветви стали намного гуще и пышнее, двумя крыльями выбиваясь из-под шлема, тело вытянулось, приобрело более изящный изгиб талии, подчёркнутый щитками-рёбрами. Корни-ходули укоротились и окрепли, уверенно стоя на круглых зубчатых "копытах", а жизнесфера, сжавшаяся до размеров крупного мяча, кипела и переливалась куда более яркой и насыщенной зелёной энергией.

Широко раскинутые крылья отразили луч фонарика, и свет заполнил всё вокруг, так, что ребята даже зажмурились. А открыв глаза, увидели себя на пригорке около одной из крепостных стен. Разлившиеся вокруг лучи восходящего солнца окрасили воду, скалы, лес и замок в розовые и золотые тона. Ягглахтотеп неподвижно стоял, подставив под них свои ветви. Теперь, вместо туманной дымки, их окутывала искристая, разгораясь под рассветным сиянием всё ярче. Но на это сначала никто и не глянул. С того места, где оказались искатели приключений, было отчётливо видно, что остров поднялся из воды, почти как в недавнем видении. Правда, лагерь остался на месте, и гора всё-таки не стала единым целым с материком, но между ней и берегом открылся широкий скалистый мост, а во все стороны вытянулись несколько новых отрогов, покрытых илом и водорослями, присоединяя к основному острову мелкие.

И только Трепач, казалось, утративший возможность удивляться чему-либо, смерил взглядом нового монстра, если того ещё можно было так назвать.

— Ну а теперь, после долгих перипетий, пришла пора взять слово Алленхауру.

И слово действительно последовало. Не поворачиваясь и не прекращая "солнечной ванны", ягглахтотеп направил на людей незримый луч, и тот, безболезненно пронзив мозг, превратился в голос чужого разума:

"Вы наверняка ждёте моей благодарности и обещания служить вам" — этот безмолвный голос не делился на отдельные слова, а изливался неторопливым потоком чистой мысли. Вместо привычных фраз он содержал такую массу бесстрастных впечатлений, глубокомысленных выводов и неведомых понятий существа, воспринимающего мир абсолютно иными, чуждыми человеку способами, что от попытки их осмыслить голова шла кругом и ноги подкашивались. Крафт первым совладал с собой и, через силу улыбнувшись, отозвался:

— Для начала хватит простой благодарности. Не буду переоценивать нашу роль в твоём освобождении, но уж коль скоро мы в нём участвовали, то хотелось бы узнать, за что боролись — услышать твою историю.

"Моя история долгая — многократно дольше любой человеческой жизни. И несмотря на всю поспешную пытливость людского разума, вы не осмыслили бы её, не будь она на всём протяжении связана с вашим народом. Одно время я провёл на восточном берегу Великой реки. В те годы, называемые алаонцами Второй эпохой, я звался Алькадаор Мио-Алленхаур-лан — Оракул клана Алленхаур — это моё полное имя для алаонского племени, хотя по вашим понятиям, скорее должность. На этой должности я принимал участие в создании Небесных реликвий, после чего стал Хранителем одной из них"

— Хранителем?! — удивилась Наташа.

"Целую эпоху я хранил секиру Атуана,— невозмутимо продолжал ягглахтотеп.— Моя сила почти слилась с её силой. И когда, спустя эту эпоху, алаонское племя вернулось сюда, я невольно стал подвластен их воле. Эти люди не желали верить в наш былой союз — они видели во мне не более чем угрозу, сродни веры племени яггов, положившей начало Дираонской империи. Так я был заточён и переродился в ту малоподвижную форму, что вы видели недавно. Подробности и дальнейшее вам известно"

— И теперь, увидев таких выдающихся людей, как мы,— усмехнулся Трепач,— ты понял, что с нашей помощью можно провернуть дельце. Когда мы полезли исследовать пещеры, или ещё когда молодёжь сунулась на твою мессу.

"Раньше, гораздо раньше. Вас действительно можно назвать людьми выдающимися, и я ждал появления таких. Я понял твою суть и цели, когда ты, впервые отведав мой шоколад, стал искать его источник. Ты уже сталкивался с Истинным Древним — нашим прародителем. Видя это, я подтолкнул тебя в нужном направлении и позволил новым владельцам Атуриана принять в коллектив. После ты стал искать себе помощников для дела, и я одобрил твой выбор"

— Так ты руководил каждым нашим шагом? — улыбка экскурсовода слегка увяла — быть чужой марионеткой ему явно нравилось меньше, чем героем дня.