Легенда о Шоколадном демоне

Чудеса не противоречат законам природы.

Они противоречат нашему представлению о законах природы.

Блаженный Иероним

Лагерь отдыха был расположен в действительно живописном месте. С одной стороны в небо поднимались не очень крутые, но довольно высокие горы, поросшие лесом, а с другой до горизонта раскинулась бескрайняя водная гладь. Каждый, впервые увидевший её, без колебаний сказал бы, что это море. Но знающий географию Новой эры человек был в курсе, что Ираптин не зря называется Великой рекой. В этом месте, где от него ответвлялся рукав, именуемый Малым Ираптином, ширина реки превышала десять километров. Но даже такого знатока подобное чудо природы не могло оставить безучастным. Ведь он понимал, что этот гористый мыс — на самом деле южная точка Ираптинского края, рассекающая Великую реку пополам, и от этого как-то невольно захватывало дух.

Не меньше впечатлял сам лагерь. Он представлял собой самый настоящий средневековый замок, разместившийся на крупнейшем из нескольких скалистых островков невдалеке от берега. Это было величественное строение с высокими тонкими башнями, окружающими внутренний дворик. Крепостные стены, украшенные башенками поменьше, подобно корням дерева с побегами разбегались по всему острову. Примечательным было то, что между ним и берегом не виднелось даже намёка на мост. Только широкая терраса спускалась к воде, и к ней были пришвартованы несколько больших лодок.

Именно эта картина, во всей красе освещённая солнцем, предстала Коле, когда они с папой на машине подъезжали к лагерю. Обогнув гору, их грузовичок выехал на побережье, и мальчик невольно привстал с сиденья, разглядывая пейзаж.

— Что, нравится? — усмехнулся из-за руля отец.— А ты ехать не хотел.

— Если нам и тут будут вруливать школьную программу и в принудительном порядке гонять на музейные выставки, а на выходные задавать театральные выступления — кто не выучил роль, тот лох, тогда...

— Не волнуйся. На сей раз это именно лагерь отдыха. Хотя, я слышал, музей в том замке тоже оборудовали, но думаю, по нему тебе больше понравится гулять.

— Ну-ну...

— И ещё (в этом я лично убедился), здесь в буфете подают отличный шоколад. Сроду такого не пробовал.

— Папа, сколько можно напоминать — у меня аллергия на шоколад.

— Да, да, всё время про неё забываю. А вообще странно...

-...для двенадцатилетнего пацана не любить шоколадки. Я это уже слышал.

— Ладно, ладно. Авось тут, на природе да на свежем воздухе вылечишься от своей аллергии.

— Привет-привет, добро пожаловать! Вас приветствует лагерь отдыха Атуриан. Здесь есть всё, чего душа пожелает: солнце, воздух, вода и отличная еда, а я в любое время ваш гид по этой старинной достопримечательности,— загорелый чернявый парень лет под двадцать, первым из флотилии причаливший к берегу, размашисто указал на замок.

Коля и ещё два или три десятка ребят из новоприбывших с некоторым удивлением смотрели на необычного экскурсовода, а тот, всё тем же широким взмахом пригласив их на борт своей и остальных лодок, снова заработал вёслами. Берег с асфальтированной дорогой остался позади, а вместе с ним, казалось, остаётся позади вся Новая эра. Разглядывая выветренную каменную кладку, побитые в былых сражениях зубцы башен и узкие щели бойниц надвигающейся на них крепости, ребята чувствовали, что погружаются в сказку. На всём острове не было видно ни фонарных столбов, ни сетчатых ограждений, никаких новостроек. С берега не тянулся ни один провод, а лодки у причала были оснащены лишь вёслами, за исключением небольшого, но красиво сделанного в старинном стиле парусника. Поднявшись по ступеням террасы, ребята вошли в большие двустворчатые ворота. Изнутри замок впечатлял не меньше. Высокие сводчатые потолки в его широких коридорах поддерживались колоннами, деревянные панели стен украшала сложная резьба и рисунки. Кстати, все внутренние стены, как и отделка внешних либо несущих, были деревянными — дощатыми или сглаженными бревенчатыми, что заставляло каменную готику уступить место жилому уюту.

— Наш девиз — живём, как в сказке,— не умолкал гид.— Так что можете все представить себя принцами и принцессами, но и поведение чтоб было соответственное. Сами видите, как тут всё красиво, потому убедительная просьба: окна не бить, на стенах не писать, мусор — в урны и с воплями по коридорам желательно не носиться. Для этого у нас предусмотрены пляж и лес.

— Простите,— догнала его девочка лет одиннадцати, прежде с особым интересом оглядывавшая интерьер.— А почему у лагеря такое необычное название? Похоже на алаонское. Да и архитектура с отделкой явно алаонского типа.

Выглядела она явной "ботаничкой" — худенькая, невысокая, в непременных очках и с нерешительными манерами. Однако старший пацан глянул на неё без тени снисходительности или пренебрежения:

— В самую точку,— одобрительно кивнул он.— Это алаонский замок.

— Алаонский? Но ведь алаонцы никогда не пересекали Ираптин.

— А они его и не пересекли,— усмехнулся экскурсовод.— Всё сооружение, как можете видеть, на острове, то есть формально к этому берегу не примыкает. Гулять и набираться культуры вы можете свободно где хотите, но с условиями: без взрослых на лодках не отплывать, по лесу в одиночку не шариться, и после отбоя желательно быть в комнатах. В некоторых секциях ещё идёт ремонт, они отгорожены — делать там нечего и смотреть не на что, всё самое интересное собрано в музее. А кого заинтересуют подробности — я всегда к вашим услугам. Хотя слишком многого не ждите — сами видите, на академика я не тяну. Ну а теперь, как говорит наш шеф-повар, пейзажами сыт не будешь. Попрошу всех в столовую — щас аккурат время обеда.

Столовая представляла собой огромный зал овальной формы в одной из центральных башен. Сводчатый потолок высоты не менее двух этажей поддерживали по периметру колонны, между ними лучами расположились длинные столы, сходящиеся к центру, и их укороченные варианты в расширяющихся промежутках по краям. В середине же высилось двухэтажное сооружение, похожее на сталактит — верхний его ярус, также подпёртый колоннами, был раза в три шире нижнего, грозно громоздясь над головами, но изрядно экономя пространство. В нём, судя по звукам и запахам, размещалась кухня. Пока новенькие с удивлением разглядывали необычную планировку, зал быстро заполнялся. Помимо молодёжи среди обедающих мелькали и взрослые — очевидно, вожатые и уборщики. Неутомимый экскурсовод переквалифицировался в официанта, и теперь мелькал между столами, ловко разнося подносы. Меню не отличалось особым разнообразием, но жаловаться не приходилось ни на качество, ни на количество. По всей длине стола просто ставились блюда с жарким и рыбой, чаны с супом, подносы с хлебом, и каждый мог набирать себе сколько и чего угодно.

— В лучших традициях придворных пиршеств,— комментировал гид.— Накладывайте сколько влезет, но тарелки сдавать пустыми. Не хватит — принесём ещё, останется — не пропадёт.

Десерт же представлял собой горячее какао в больших графинах и шоколадки странной формы — то ли небольшие колбаски, то ли обоюдоострые сосульки разной величины. То и другое было принято на ура, сидящие за столами заметно оживились. Коля же смотрел на угощение с сомнением. Он не мог понять, в каких формах такое отливают — одни палочки были с мизинец, другие с банан, третьи, в руку толщиной, явно разламывали, чтобы уместились на подносе. Тонкие и толстые, прямые и закрученные, они не имели даже плоского основания, словно застыли прямо в воздухе или выросли на дереве.

— Чего глядишь — хватай, пока другие не расхватали,— толкнул паренька сосед, протягивая руку к подносу.

— А откуда такой шоколад берётся?

— Его тут и готовят. Это какой-то особый рецепт, его знают только старые смотрители замка.

— Старые смотрители?

— Ага. Они тут жили сами неизвестно сколько лет, продавали сладости в ближайших деревнях, пока в замке не решили лагерь устроить. Теперь вот наладили массовое производство.

— Откуда ж они в этой глуши брали какао?

Но собеседник, откусив полсосульки, счастливо зажмурился и откинулся на спинку скамьи. Похоже, такие мелочи его не интересовали.

Жилые комнаты занимали обширный корпус между двух башен, и частично сами башни — те ярусы, к которым примыкали. Высота потолка превышала шесть метров, но разделялась пополам балкончиком, идущим вдоль бревенчатой стены, отделявшей комнаты от коридора, делая помещение двухэтажным. В другой стене размещались высокие узкие окна, выходящие на склон, засаженный ярусами вековых деревьев, и бескрайнюю водную гладь. К вечеру "смена", которой предстояло провести в лагере июль, полностью собралась, экскурсовод, которого за неумолчную активность прозвали Трепачом, распределил всех по комнатам обоих этажей, после чего построил в коридоре, а сам взобрался на балкон:

— Итак, граждане-господа-товарищи, позвольте напомнить вам наш распорядок. Семь утра — подъём, потом зарядка во дворе, полвосьмого — завтрак, после чего экскурсия. До обеда или до вечера, как повезёт. После обеда — купальный сезон. Весь периметр острова ваш, но за буйки, сами понимаете, могут заплывать те, кому тут надоело. Таким предоставляется выбор — или самим грести до дому, или плыть назад для последующего выселения. Тихий час по желанию, культурные мероприятия вечером тоже. Ужин в восемь, отбой в десять. Прошу заметить — здесь не колония строгого режима. Кому в лом вставать в семь, могут спать до опупения, но экскурсия их ждать не будет, как и завтрак. Таким остаётся перебиться чем-нибудь на кухне, а потом до возвращения остальных шататься по замку. Как я уже говорил, ходить здесь можно везде, кроме закрытых секций, ну а любители высовываться с верхних балконов смогут насладиться долгим свободным полётом, хлопая ушами и крича "я орёл".

Все засмеялись.

— Так, чего ещё забыл добавить. Наш лагерь рассчитан на сто человек. Планировались четыре группы по двадцать пять, но поскольку лагерь работает только второй год и ещё не шибко популярен, то вас тут, если калькулятор трезвый, ровно семьдесят семь. Красивое число, и делится аккурат на три группы, плюс двое лишних. Но не горюйте, пристроим всех, вы только запомните своих вожатых, и не дай вам Бог отстать от них в лесу. Граждане отдыхающие, я закончил, но — об этом потом. А сейчас главная часть моего монолога: — он раскинул руки и повысил голос, — добро пожаловать в лагерь Атуриан, и пусть это лето станет для вас незабываемым!

В первый день, правда, "купального сезона" не было. Всех распределяли в группы по возрасту, знакомили с вожатыми, потом отдыхающие разбирали вещи и обживались в просторных палатах на пять-шесть коек. В каждой из комнат был умывальник, в некоторых — что-то вроде небольшого закрытого очажка-кувшина, встроенного в угол и связанного с другими скрытой хитроумной системой отопительных дымоходов, не работающей в связи с летом. Окно и ещё одна дверь выходили на длинный, узкий общий балкон. Потом старшая группа, вместе с Трепачом, собирали по лесу хворост и, когда стемнело, на большой лесной поляне разожгли высокий костёр — главный атрибут вступительной вечеринки.

Пока старшие пели, танцевали, бренчали на гитарах и слушали магнитофоны, младшая группа собралась в своём уголке поляны, расселась на двух брёвнах и, более-менее освоившись друг с другом, перешла на страшилки. Тут к ним неожиданно подсел Трепач:

— О чём треплемся? Байки у костра — моя любимая часть.

— Скажите, а в этом замке водятся привидения? — спросил кто-то.

— А то как же. Алаонских рио-ланов в белых саванах, правда, до сих пор не видел, но вот недавно вами упомянутые Чёрные Руки и Простыни — этого хоть отбавляй.

— Да ладно вам! — хмыкнула девочка-"ботаничка", назвавшаяся Наташей.— Мы всё-таки не из детского сада.

— Дык я тоже, вроде, не вчера умер, как выражаются опять-таки недавно упомянутые вампиры. И, следуя путём научной логики, пришёл к выводу — самые страшные монстры могут быть вполне объяснимыми. Вот тот же вампир — человекоподобный мутант, крутой, сильный, но с побочными эффектами типа светочувствительности, гемоглобиновой, или ещё там какой недостаточности. Всё просто и понятно. Скелет из могилы вышел — значит кому-то понадобилось его поднять. Оборотень — тут могут быть разные варианты. От безобидного любителя побегать по лесу да повыть на луну, до умника, освоившего древнюю магию-технологию физического перевоплощения. А вот некоторые "детсадовские" пугалки могут оказаться самыми непонятными и необъяснимыми, а стало быть, и самыми жуткими. С Чёрной Рукой, например, недавно махаться довелось — полюбуйтесь:

Юноша закатал рукав футболки, и все, приглядевшись, различили на загорелом плече семь маленьких, почти заживших шрамиков кольцом.

— Это вам Чёрная Рука оставила? — полувосхищённо-полуиспуганно шепнула какая-то другая девочка.

— На руку, честно говоря, ЭТО было слабо похоже, но других сравнений не найду. Да и рассмотреть ту х...пакость особой возможности не было. Как и дать ей толковое объяснение. Впрочем я уже говорил: на академика не тяну. А вас ещё раз предупреждаю — по ночам из комнаты ни ногой.

— Так это было здесь, в замке?

— В лесу возле дороги. Та пакость шурудела в мусорнике. Думал — кошка, а оно...не совсем. Ну, я её малость попинал, оно меня малость пощипало, и мы разошлись почти друзьями, записав боевую ничью. Однако, как я погляжу, в страшилках тоже надо меру знать. Может, вам ещё чего поведать?

— Да,— кивнула Наташа.— Вы обещали рассказать историю замка.

— Обещался — расскажу. Только сначала хотелось бы иметь представление, что вы сами знаете про Алаон.

— Из школьной программы я знаю, что алаонцы, это один из народов средневековья, в начале Новой эры вступавший с нами в войну, а теперь основавший собственное государство на востоке Евразии. Небольшая приморская страна, граничащая с Россией. От себя же могу добавить, что это гордое племя, одно из немногих сопротивлявшихся натиску цивилизации, и единственный средневековый народ, до сих пор сохранивший самобытную культуру.

— О, нестандартный подход,— улыбнулся Трепач.— Уважаю. Заварушка с Алаоном была неслабая, но на дворе уже седьмой век, про неё только учебники истории и помнят. А сейчас многие приходят к выводу, что алаонцы умели и умеют жить красиво. Наш лагерь тому пример. Реставраторы долго трудились, чтобы замок сохранил все средневековые навороты и алаонскую, как ты выразилась, самобытную культуру. Ну а по поводу истории скажу только, что давным-давно тут стоял алаонский клан — что-то вроде микрогородка, населяемого одним родом и умещающегося в таком вот замке. Вырос он из какого-то то ли храма, то ли крепости, поставленной присматривать за Дираоном. Про Дираон, небось, тоже слышали.

— Конечно, слышали,— видя всеобщее внимание, Наташа расхрабрилась: — Величайший город средневековья, чьи развалины так до сих пор и не найдены. Но находился где-то здесь, в Ираптинском крае. И вот уж чем, по-моему, восхищаются незаслуженно. Раз с нами лично не воевал — значит можно восхвалять его технологии, достижения, развитую цивилизацию, а на порядки и обычаи просто закрыть глаза. Алаонцы называли его "кровавая империя Дио", и в этом я с ними согласна.