Легенда о Шоколадном демоне

Чудеса не противоречат законам природы.

Они противоречат нашему представлению о законах природы.

Блаженный Иероним

Лагерь отдыха был расположен в действительно живописном месте. С одной стороны в небо поднимались не очень крутые, но довольно высокие горы, поросшие лесом, а с другой до горизонта раскинулась бескрайняя водная гладь. Каждый, впервые увидевший её, без колебаний сказал бы, что это море. Но знающий географию Новой эры человек был в курсе, что Ираптин не зря называется Великой рекой. В этом месте, где от него ответвлялся рукав, именуемый Малым Ираптином, ширина реки превышала десять километров. Но даже такого знатока подобное чудо природы не могло оставить безучастным. Ведь он понимал, что этот гористый мыс — на самом деле южная точка Ираптинского края, рассекающая Великую реку пополам, и от этого как-то невольно захватывало дух.

Не меньше впечатлял сам лагерь. Он представлял собой самый настоящий средневековый замок, разместившийся на крупнейшем из нескольких скалистых островков невдалеке от берега. Это было величественное строение с высокими тонкими башнями, окружающими внутренний дворик. Крепостные стены, украшенные башенками поменьше, подобно корням дерева с побегами разбегались по всему острову. Примечательным было то, что между ним и берегом не виднелось даже намёка на мост. Только широкая терраса спускалась к воде, и к ней были пришвартованы несколько больших лодок.

Именно эта картина, во всей красе освещённая солнцем, предстала Коле, когда они с папой на машине подъезжали к лагерю. Обогнув гору, их грузовичок выехал на побережье, и мальчик невольно привстал с сиденья, разглядывая пейзаж.

— Что, нравится? — усмехнулся из-за руля отец.— А ты ехать не хотел.

— Если нам и тут будут вруливать школьную программу и в принудительном порядке гонять на музейные выставки, а на выходные задавать театральные выступления — кто не выучил роль, тот лох, тогда...

— Не волнуйся. На сей раз это именно лагерь отдыха. Хотя, я слышал, музей в том замке тоже оборудовали, но думаю, по нему тебе больше понравится гулять.

— Ну-ну...

— И ещё (в этом я лично убедился), здесь в буфете подают отличный шоколад. Сроду такого не пробовал.

— Папа, сколько можно напоминать — у меня аллергия на шоколад.

— Да, да, всё время про неё забываю. А вообще странно...

-...для двенадцатилетнего пацана не любить шоколадки. Я это уже слышал.

— Ладно, ладно. Авось тут, на природе да на свежем воздухе вылечишься от своей аллергии.

— Привет-привет, добро пожаловать! Вас приветствует лагерь отдыха Атуриан. Здесь есть всё, чего душа пожелает: солнце, воздух, вода и отличная еда, а я в любое время ваш гид по этой старинной достопримечательности,— загорелый чернявый парень лет под двадцать, первым из флотилии причаливший к берегу, размашисто указал на замок.

Коля и ещё два или три десятка ребят из новоприбывших с некоторым удивлением смотрели на необычного экскурсовода, а тот, всё тем же широким взмахом пригласив их на борт своей и остальных лодок, снова заработал вёслами. Берег с асфальтированной дорогой остался позади, а вместе с ним, казалось, остаётся позади вся Новая эра. Разглядывая выветренную каменную кладку, побитые в былых сражениях зубцы башен и узкие щели бойниц надвигающейся на них крепости, ребята чувствовали, что погружаются в сказку. На всём острове не было видно ни фонарных столбов, ни сетчатых ограждений, никаких новостроек. С берега не тянулся ни один провод, а лодки у причала были оснащены лишь вёслами, за исключением небольшого, но красиво сделанного в старинном стиле парусника. Поднявшись по ступеням террасы, ребята вошли в большие двустворчатые ворота. Изнутри замок впечатлял не меньше. Высокие сводчатые потолки в его широких коридорах поддерживались колоннами, деревянные панели стен украшала сложная резьба и рисунки. Кстати, все внутренние стены, как и отделка внешних либо несущих, были деревянными — дощатыми или сглаженными бревенчатыми, что заставляло каменную готику уступить место жилому уюту.

— Наш девиз — живём, как в сказке,— не умолкал гид.— Так что можете все представить себя принцами и принцессами, но и поведение чтоб было соответственное. Сами видите, как тут всё красиво, потому убедительная просьба: окна не бить, на стенах не писать, мусор — в урны и с воплями по коридорам желательно не носиться. Для этого у нас предусмотрены пляж и лес.

— Простите,— догнала его девочка лет одиннадцати, прежде с особым интересом оглядывавшая интерьер.— А почему у лагеря такое необычное название? Похоже на алаонское. Да и архитектура с отделкой явно алаонского типа.

Выглядела она явной "ботаничкой" — худенькая, невысокая, в непременных очках и с нерешительными манерами. Однако старший пацан глянул на неё без тени снисходительности или пренебрежения:

— В самую точку,— одобрительно кивнул он.— Это алаонский замок.

— Алаонский? Но ведь алаонцы никогда не пересекали Ираптин.

— А они его и не пересекли,— усмехнулся экскурсовод.— Всё сооружение, как можете видеть, на острове, то есть формально к этому берегу не примыкает. Гулять и набираться культуры вы можете свободно где хотите, но с условиями: без взрослых на лодках не отплывать, по лесу в одиночку не шариться, и после отбоя желательно быть в комнатах. В некоторых секциях ещё идёт ремонт, они отгорожены — делать там нечего и смотреть не на что, всё самое интересное собрано в музее. А кого заинтересуют подробности — я всегда к вашим услугам. Хотя слишком многого не ждите — сами видите, на академика я не тяну. Ну а теперь, как говорит наш шеф-повар, пейзажами сыт не будешь. Попрошу всех в столовую — щас аккурат время обеда.

Столовая представляла собой огромный зал овальной формы в одной из центральных башен. Сводчатый потолок высоты не менее двух этажей поддерживали по периметру колонны, между ними лучами расположились длинные столы, сходящиеся к центру, и их укороченные варианты в расширяющихся промежутках по краям. В середине же высилось двухэтажное сооружение, похожее на сталактит — верхний его ярус, также подпёртый колоннами, был раза в три шире нижнего, грозно громоздясь над головами, но изрядно экономя пространство. В нём, судя по звукам и запахам, размещалась кухня. Пока новенькие с удивлением разглядывали необычную планировку, зал быстро заполнялся. Помимо молодёжи среди обедающих мелькали и взрослые — очевидно, вожатые и уборщики. Неутомимый экскурсовод переквалифицировался в официанта, и теперь мелькал между столами, ловко разнося подносы. Меню не отличалось особым разнообразием, но жаловаться не приходилось ни на качество, ни на количество. По всей длине стола просто ставились блюда с жарким и рыбой, чаны с супом, подносы с хлебом, и каждый мог набирать себе сколько и чего угодно.

— В лучших традициях придворных пиршеств,— комментировал гид.— Накладывайте сколько влезет, но тарелки сдавать пустыми. Не хватит — принесём ещё, останется — не пропадёт.

Десерт же представлял собой горячее какао в больших графинах и шоколадки странной формы — то ли небольшие колбаски, то ли обоюдоострые сосульки разной величины. То и другое было принято на ура, сидящие за столами заметно оживились. Коля же смотрел на угощение с сомнением. Он не мог понять, в каких формах такое отливают — одни палочки были с мизинец, другие с банан, третьи, в руку толщиной, явно разламывали, чтобы уместились на подносе. Тонкие и толстые, прямые и закрученные, они не имели даже плоского основания, словно застыли прямо в воздухе или выросли на дереве.

— Чего глядишь — хватай, пока другие не расхватали,— толкнул паренька сосед, протягивая руку к подносу.

— А откуда такой шоколад берётся?

— Его тут и готовят. Это какой-то особый рецепт, его знают только старые смотрители замка.

— Старые смотрители?

— Ага. Они тут жили сами неизвестно сколько лет, продавали сладости в ближайших деревнях, пока в замке не решили лагерь устроить. Теперь вот наладили массовое производство.

— Откуда ж они в этой глуши брали какао?

Но собеседник, откусив полсосульки, счастливо зажмурился и откинулся на спинку скамьи. Похоже, такие мелочи его не интересовали.

Жилые комнаты занимали обширный корпус между двух башен, и частично сами башни — те ярусы, к которым примыкали. Высота потолка превышала шесть метров, но разделялась пополам балкончиком, идущим вдоль бревенчатой стены, отделявшей комнаты от коридора, делая помещение двухэтажным. В другой стене размещались высокие узкие окна, выходящие на склон, засаженный ярусами вековых деревьев, и бескрайнюю водную гладь. К вечеру "смена", которой предстояло провести в лагере июль, полностью собралась, экскурсовод, которого за неумолчную активность прозвали Трепачом, распределил всех по комнатам обоих этажей, после чего построил в коридоре, а сам взобрался на балкон:

— Итак, граждане-господа-товарищи, позвольте напомнить вам наш распорядок. Семь утра — подъём, потом зарядка во дворе, полвосьмого — завтрак, после чего экскурсия. До обеда или до вечера, как повезёт. После обеда — купальный сезон. Весь периметр острова ваш, но за буйки, сами понимаете, могут заплывать те, кому тут надоело. Таким предоставляется выбор — или самим грести до дому, или плыть назад для последующего выселения. Тихий час по желанию, культурные мероприятия вечером тоже. Ужин в восемь, отбой в десять. Прошу заметить — здесь не колония строгого режима. Кому в лом вставать в семь, могут спать до опупения, но экскурсия их ждать не будет, как и завтрак. Таким остаётся перебиться чем-нибудь на кухне, а потом до возвращения остальных шататься по замку. Как я уже говорил, ходить здесь можно везде, кроме закрытых секций, ну а любители высовываться с верхних балконов смогут насладиться долгим свободным полётом, хлопая ушами и крича "я орёл".

Все засмеялись.

— Так, чего ещё забыл добавить. Наш лагерь рассчитан на сто человек. Планировались четыре группы по двадцать пять, но поскольку лагерь работает только второй год и ещё не шибко популярен, то вас тут, если калькулятор трезвый, ровно семьдесят семь. Красивое число, и делится аккурат на три группы, плюс двое лишних. Но не горюйте, пристроим всех, вы только запомните своих вожатых, и не дай вам Бог отстать от них в лесу. Граждане отдыхающие, я закончил, но — об этом потом. А сейчас главная часть моего монолога: — он раскинул руки и повысил голос, — добро пожаловать в лагерь Атуриан, и пусть это лето станет для вас незабываемым!

В первый день, правда, "купального сезона" не было. Всех распределяли в группы по возрасту, знакомили с вожатыми, потом отдыхающие разбирали вещи и обживались в просторных палатах на пять-шесть коек. В каждой из комнат был умывальник, в некоторых — что-то вроде небольшого закрытого очажка-кувшина, встроенного в угол и связанного с другими скрытой хитроумной системой отопительных дымоходов, не работающей в связи с летом. Окно и ещё одна дверь выходили на длинный, узкий общий балкон. Потом старшая группа, вместе с Трепачом, собирали по лесу хворост и, когда стемнело, на большой лесной поляне разожгли высокий костёр — главный атрибут вступительной вечеринки.

Пока старшие пели, танцевали, бренчали на гитарах и слушали магнитофоны, младшая группа собралась в своём уголке поляны, расселась на двух брёвнах и, более-менее освоившись друг с другом, перешла на страшилки. Тут к ним неожиданно подсел Трепач:

— О чём треплемся? Байки у костра — моя любимая часть.

— Скажите, а в этом замке водятся привидения? — спросил кто-то.

— А то как же. Алаонских рио-ланов в белых саванах, правда, до сих пор не видел, но вот недавно вами упомянутые Чёрные Руки и Простыни — этого хоть отбавляй.

— Да ладно вам! — хмыкнула девочка-"ботаничка", назвавшаяся Наташей.— Мы всё-таки не из детского сада.

— Дык я тоже, вроде, не вчера умер, как выражаются опять-таки недавно упомянутые вампиры. И, следуя путём научной логики, пришёл к выводу — самые страшные монстры могут быть вполне объяснимыми. Вот тот же вампир — человекоподобный мутант, крутой, сильный, но с побочными эффектами типа светочувствительности, гемоглобиновой, или ещё там какой недостаточности. Всё просто и понятно. Скелет из могилы вышел — значит кому-то понадобилось его поднять. Оборотень — тут могут быть разные варианты. От безобидного любителя побегать по лесу да повыть на луну, до умника, освоившего древнюю магию-технологию физического перевоплощения. А вот некоторые "детсадовские" пугалки могут оказаться самыми непонятными и необъяснимыми, а стало быть, и самыми жуткими. С Чёрной Рукой, например, недавно махаться довелось — полюбуйтесь:

Юноша закатал рукав футболки, и все, приглядевшись, различили на загорелом плече семь маленьких, почти заживших шрамиков кольцом.

— Это вам Чёрная Рука оставила? — полувосхищённо-полуиспуганно шепнула какая-то другая девочка.

— На руку, честно говоря, ЭТО было слабо похоже, но других сравнений не найду. Да и рассмотреть ту х...пакость особой возможности не было. Как и дать ей толковое объяснение. Впрочем я уже говорил: на академика не тяну. А вас ещё раз предупреждаю — по ночам из комнаты ни ногой.

— Так это было здесь, в замке?

— В лесу возле дороги. Та пакость шурудела в мусорнике. Думал — кошка, а оно...не совсем. Ну, я её малость попинал, оно меня малость пощипало, и мы разошлись почти друзьями, записав боевую ничью. Однако, как я погляжу, в страшилках тоже надо меру знать. Может, вам ещё чего поведать?

— Да,— кивнула Наташа.— Вы обещали рассказать историю замка.

— Обещался — расскажу. Только сначала хотелось бы иметь представление, что вы сами знаете про Алаон.

— Из школьной программы я знаю, что алаонцы, это один из народов средневековья, в начале Новой эры вступавший с нами в войну, а теперь основавший собственное государство на востоке Евразии. Небольшая приморская страна, граничащая с Россией. От себя же могу добавить, что это гордое племя, одно из немногих сопротивлявшихся натиску цивилизации, и единственный средневековый народ, до сих пор сохранивший самобытную культуру.

— О, нестандартный подход,— улыбнулся Трепач.— Уважаю. Заварушка с Алаоном была неслабая, но на дворе уже седьмой век, про неё только учебники истории и помнят. А сейчас многие приходят к выводу, что алаонцы умели и умеют жить красиво. Наш лагерь тому пример. Реставраторы долго трудились, чтобы замок сохранил все средневековые навороты и алаонскую, как ты выразилась, самобытную культуру. Ну а по поводу истории скажу только, что давным-давно тут стоял алаонский клан — что-то вроде микрогородка, населяемого одним родом и умещающегося в таком вот замке. Вырос он из какого-то то ли храма, то ли крепости, поставленной присматривать за Дираоном. Про Дираон, небось, тоже слышали.

— Конечно, слышали,— видя всеобщее внимание, Наташа расхрабрилась: — Величайший город средневековья, чьи развалины так до сих пор и не найдены. Но находился где-то здесь, в Ираптинском крае. И вот уж чем, по-моему, восхищаются незаслуженно. Раз с нами лично не воевал — значит можно восхвалять его технологии, достижения, развитую цивилизацию, а на порядки и обычаи просто закрыть глаза. Алаонцы называли его "кровавая империя Дио", и в этом я с ними согласна.

— Да и не только в этом, как я погляжу,— улыбнулся Трепач.

— Верно! — с вызовом глянула на него девочка.— Я знаю, что помешана на Алаоне, и не стесняюсь ну нисколечко.

Парень кивнул и продолжил:

— Как ты верно подметила, Алаон и Дираон, хоть и рифмовались, но были заклятыми врагами. Друг дружку не трогали, но жить старались наперекор — что было у одних, того ни в коем случае не было у других, а границей им служил Малый Ираптин. Ни те, ни другие к нему даже не подходили. Алаонцы держались востока, а империя Дио угнездилась около большой реки, где-то севернее теперешнего Ираптинска. Потом, когда она накрылась, противоборствующая сторона решила, видно, проследить и, если что, не дать обратно встать на ноги. Во всяком случае, примерно тогда, за две тысячи лет до Новой эры, тут и организовали храм-крепость Атуриан. Причём так организовали, чтоб старую границу всё же не нарушать и реку не переступать. Получилось что-то вроде погранзаставы, собирающей слухи о делишках на северо-западе, и постепенно разросшейся в новый клан.

— А вы уверены, что всё было именно так?

— Так мне рассказали. А что?

— Атуриан означает "страж гробницы". И почему клан так внезапно опустел? Если бы его затронула война, замок был бы разрушен.

— Страж гробницы, говоришь? — прищурился гид.— Вот этого я не знал. Может, имелась в виду погибшая империя, чью "могилку" они сторожили?

— Ну ла-адно,— протянул какой-то паренёк.— Хватит с нас курсов истории. Мы ведь собрались страшилки слушать. Может вы нам что-нибудь расскажете?

— Вам что, Чёрной Руки мало? Ну страшилку, так страшилку. Слушайте: легенда о Шоколадном демоне.

— Шоколадном? — захихикали дети.

— Ага, но не в том смысле, что вы подумали.

И парень начал рассказ. В детском повествовании "страшилка" была бы более чем краткой и стандартной: в одном магазинчике продавались очень вкусные конфеты, но иногда дети, их покупавшие, как водится, не возвращались назад. И когда один мальчик увидел, что его друзья зашли в магазин и не вышли, он позвал милицию. Милиционеры арестовали продавца, сняли с него маску и увидели, что это чёрт, который, с помощью особого заколдованного шоколада в конфетах, делал из покупателей таких же чертей. Однако Трепач оправдал своё имя. Растянув историю без малого на полчаса, он снабдил её напряжёнными моментами, неожиданными поворотами сюжета и страшными тайнами, многие из которых остались нераскрытыми. Казалось, он извлекает идеи на ходу, воодушевлённый вниманием слушателей. Наконец, мафиозно-потусторонняя торговая сеть была разрушена, забытый древний рецепт волшебного лакомства вновь захоронен, а главные герои, предчувствуя, что это ещё далеко не конец, разошлись по домам. Трепач выдержал паузу, позволяя слушателям вернуться в реальность, и сказал:

— А теперь кой-кому пора на боковую. Смотрите, костёр почти догорел, комары всех скоро насмерть загрызут, время самое позднее, а завтра рано вставать. Так что прошу за мной к лодкам, и надеюсь, вам мой бред во сне не примерещится.

Наверное, это и стало первым толчком к недоверию Коли. Остальные дети, правда, тоже до ночи обсуждали историю "шоколадного" демона и клятвенно обещали друг другу не трогать подозрительный десерт. Однако на следующий день, когда на полдник всем снова подали странные шоколадки (теперь, правда, в более скромном количестве, чем на вступительной пирушке), ажиотаж на них нисколько не спал. То же самое было за ужином, и мальчику подумалось, что если шоколад действительно такой качественный и вкусный, то одно питание в лагере должно стоить дороже, чем вся путёвка. И по-прежнему оставалась непонятной форма батончиков.

Однако в остальном на программу заведения грех было жаловаться. В первое утро обе старшие группы ушли с вожатыми в лес, а молодёжь Трепач отвёл на парусник, выдал всем спасательные жилеты и, назначив себя капитаном, а остальных матросами, устроил настоящее дальнее плавание вверх по течению с соблюдением всей древней атрибутики. Двухмачтовое судёнышко не имело ни единого механизма, и детям, как настоящим морякам былых времён, приходилось натягивать канаты и лазить (под тщательным присмотром капитана, конечно) на штормтрапы. Так что первое плавание получилось не особо дальним и довольно неуклюжим, но парень хвалил старательность подопечных, не очень строго журил провинившихся и обещал за этот месяц сделать всех настоящими морскими волками, а самые отличившиеся получили пиратские банданы, серьги и рыжие бороды.

Тихий час действительно был по желанию — ходившие по коридорам вожатые и дежурные не удерживали никого в палатах, лишь призывая к тишине. А после полдника все были отпущены на пляж, где могли купаться до самой темноты под присмотром всё тех же дежурных на лодках. Вечером в центральном дворике замка устроили дискотеку — снова с закосом под старинный бал. Обширная мощёная площадка с высоченным древним дубом посередине оказалась достаточно вместительной. Ночью же все спали, как убитые.

Коля проснулся внезапно. Только что ему, кажется, привиделся кошмар, но, как это часто бывает, мгновенно улетучился из памяти. Мальчик поднял голову и посмотрел на большие настенные часы. Но было темно, луна не светила, только отблески фонаря с центральной площадки, на которую выходило окно и балкон, проникали в комнату, и звёзды жемчужной россыпью ярко полыхали в ночном небе. Рассвет ещё даже не намечался, соседи по комнате спали самым крепким сном. Коля тоже хотел было вернуться в сон, когда внезапно осознал, что его разбудило. Страх! Не последствия плохого сна, а какой-то непонятный, беспричинный ужас, возникший в душе и стремительно нарастающий. Паренёк инстинктивно сжался. Страх, казалось, исходил отовсюду: из-под сводов потолка, из тёмной пасти очага, от самой кровати, лился тихим посвистыванием ночного ветерка, чеканился ритмичным тиканьем часов и такими же размеренно-неторопливыми шагами дежурного в коридоре. Дежурный! Что он там делает в такое время? Если бы его зачем-то позвали, или кто-то другой вышел в коридор, то шёл бы быстро и целеустремлённо. Это же были неторопливые шаги стандартного обхода. Но в глухую ночь? Откуда? Страшная поступь приближалась, и живое детское воображение, подпитанное непонятным страхом, рисовало картины одну ужаснее другой. Вот шаги приблизились к двери и остановились. Коля замер, не дыша. Казалось, ещё секунда, и он сойдёт с ума. И тут кто-то из соседей заворочался в кровати, что-то пробормотав во сне. Следом завозился другой — кажется, и их сон перестал быть безмятежным. Дежурный двинулся дальше, так же неторопливо удаляясь во мрак коридора, и его шаги стихли вдалеке. Коля сам не помнил, как заснул.

На следующее утро "дальнее плавание" ждало другую группу, а младшие, с двумя вожатыми, отправились на экскурсию в лес. Сопровождающие рассказывали по пути историю этого края, который, будучи как бы пересадочной точкой между берегами Ираптина, повидал немало кочевых племён, а леса, некогда тянувшиеся гораздо дальше по берегу, до сих пор скрывают исторические и археологические тайны. Впрочем, внимательно слушала всё это разве что Наташа. Вожатые, хоть и старались не устроить нудную школьную лекцию, всё же не могли сравниться с Трепачом. Мысли же Коли были дальше всех от прогулки — ему не давало покоя ночное происшествие. Хотя это и происшествием назвать нельзя было, однако в душе засела какая-то неясная тревога. Но в конце концов свежий воздух леса сделал своё дело, выветрив неприятные воспоминания, и, добравшись до конечной цели похода — большой прибрежной поляны, мальчик постепенно включился в общие игры. Потом вожатые созвали всех и распаковали багаж. Там, ко всеобщей радости, оказались шампуры, мясо и приправы. Дети соорудили у самой воды очаг, насобирали хвороста, и вскоре над водами Ираптина разнёсся аппетитный запах шашлыков.

Пообедав таким образом на природе, они вернулись в замок как раз к полднику, где их ждал неизменный и не иссякающий шоколадный десерт. Коля, как и вчера, заглянув в трапезный зал (понятие "столовая" казалось по отношению к нему убогим), и не увидев там ничего нового, развернулся на выход. И прямо в дверях столкнулся с Трепачом. Тот, похоже, только что вернулся с парусника и казался уставшим, то есть чуть менее весёлым и энергичным, чем всегда.

— А ты что, не любишь шоколадки? — улыбнулся он.

— Ну, я...— почему-то смутился мальчик.— Не то, чтобы не люблю...просто...

— Надеюсь, это не связано с той дурацкой страшилкой у костра? А то ещё скажут, что я учу детей глупостям,— юноша склонился к собеседнику, заговорщицки заслонившись ладонью.— И уж если ты со сластями не в ладах, то хоть виду не подавай. Узнают хозяева, как к их фирменному блюду относятся — могут очень-очень обидеться.

— Как это? — Коле показалась в последних словах некая двусмысленность.

— Как, как? Они так старались, доставая вам вкуснейший шоколад, да ещё в таких количествах...— Трепач выпрямился, внезапно меняя тему: — Кстати, ты тут не единственный, кто вылетает из-за стола первым с лишней порцией в кармане. У тебя есть единомышленники,— он кивнул на стоящую неподалёку у окна Наташу.— И коль скоро мы тут все освободились преждевременно, почему б мне не выполнить одно обещание, которое ни у кого руки не доходят с меня стребовать.

— Какое?

— А по достопримечательностям пройтиться? — он взял за руку мальчика, махнул девочке, и все трое пошли по коридору к ближайшей лестнице. — Гидом буду — покажу.

— А вы разве не устали после парусника? — подошла ближе Наташа.

— Я не для того на эту сытную работу втирался, чтобы лодыря гонять,— отозвался парень, шагая через ступеньку наверх. — Да и как можно лишний раз по такой музейной редкости не погулять? Вы же только полюбуйтесь...

Полюбоваться действительно было на что. Высоченные башни скрывали в себе массу архитектурных чудес: резные лестницы, узорчатые колонны, парящие балконы, галереи-мостики, проходящие под потолком огромных залов. Всё это покрывали причудливые узоры, кое-где вырезанные на деревянной обшивке, кое-где просто нарисованные цветными красками или выложенные мозаикой на изредка неприкрытых каменных стенах. Прежде упомянутый музей занимал кольцеобразную галерею в другой башне, куда экскурсанты перебрались по мосту-переходу, переброшенному между двумя зданиями на немалой высоте. Проводник достал ключ и открыл дверь. Здесь собрались многочисленные образцы алаонского искусства: картины, нарисованные в красивом, изящном, но каком-то мультипликационном стиле, статуи таких же идеализированных форм — впрочем, не лишённые реалистичности, какие-то совсем уж непонятные скульптуры, объёмистые тома и свитки в застеклённых стеллажах, лоскуты и полоски материи, расшитые широкими стежками разноцветных нитей, что свивались немыслимым, ни разу не повторяющимся орнаментом.

— Вы в курсе, что это алаонская тайнопись? — склонилась над одним из них Наташа.

— Честно признаюсь, иероглифов всяких на своём веку повидал,— ответил гид,— но в этой макрамЕ писанину чью-то угадать — не знаю, кем надо быть. А ты, любительница Алаона, чисто случайно в ней не разбираешься?

— Ну что вы! Это целая отрасль искусства, причём очень сложная, как и вся алаонская культура. Хотя вообще мой папа историк-лингвист, и он, зная мой интерес, кое-какие основы тайнописи мне передавал.

— Ну, кому попало об этом говорить не стоит,— нарочито равнодушно откликнулся Трепач,— а вспомнить папашины уроки советую. Не ровён час... В смысле, есть возможность потренироваться.

Из музея они поднялись на вершину той самой башни. Она, как и остальные, плавно сужалась кверху, и завершающий ярус представлял собой довольно небольшую круглую комнату с потолком, повторяющим закруглённый конус купола. Здесь, как и в нескольких помещениях ниже, ещё велись ремонтные работы — это была одна из закрытых зон, но у Трепача и от неё оказался ключ. Повсюду виднелись следы ремонта, точнее, профилактики — нетленные морёные панели просто снимались со стен (благо, такая возможность была предусмотрена алаонцами), треснувшие укреплялись или заменялись, сами стены, где надо, бетонировались, и обшивка с подведёнными узорами ложилась на место. Стёкол в длинных узких окошках не было, и по помещению свободно гуляли сквозняки. Наташа подняла голову, разглядывая потемневшие стропила круглой деревянной крыши, а Коля подошёл к окну и увидел опоясывающий башню крытый круговой балкон. Похоже, когда-то это был наблюдательный пункт.

— А можно наружу выйти? — кивнул он на одну из трёх узеньких дверей по периметру.

— Хм, вообще-то туда вожатые вас пускать не имеют права. Но, учитывая, что я не вожатый, а вы похожи на сознательных граждан, можно рискнуть,— Трепач отпихнул ногой ящик и открыл временный фанерный притвор.

— Ура!

— Не вожатый? — девочка тоже подошла.— А кто же вы?

— Я просто Трепач. Ну, иногда трёп дополняю участием, как в музее или на корабле.

Ребята вышли на балкон и замерли. Башни алаонского замка насчитывали не менее двух-трёх десятков разнокалиберных этажей, большая часть которых превосходила по высоте стандартные ярусы современных многоэтажек. Кроме того, их дополняла внушительная высота скалистого острова, поэтому высочайшая площадка поднималась над "ватерлинией" весьма изрядно. Высокие перила балкона и низко нависший край купола оставляли довольно узкий проём, пересекаемый резными опорными стойками, в который детям было видно разве что небо, но сами перила представляли собой выпуклую ажурную решётку, сквозь которую тоже можно было обозревать пейзаж. Островок внизу казался крохотной заплаткой на синей глади Ираптина, к которой сходились основания башен. Их шпили торчали тут и там, но ни один не достигал этой высоты. С одной стороны к заплатке острова тянулся широкий язык берега, поднимающийся дальше несколькими горными вершинами с вздыбленной шерстью сосен. По правую руку от него далеко на горизонте, где вода почти соединялась с небом, тянулась едва различимая сквозь неуловимые вроде бы испарения водного простора полоска. Слева же горизонт на предмет чего-либо подобного рассматривать было бесполезно — туда уходила основная масса Великой реки.

— А если обойти балкон и глянуть в другую сторону,— в тон мыслям ребят отозвался Трепач,— то буквально видишь, как весь Ираптин катится прямо тебе навстречу, а ты, подобно ледоколу, сечёшь его на две части. Круто!

— А я вот смотрю сверху на этот "ледокол", и думаю, для чего же его строили? — задумчиво сказала Наташа. — Интересное сочетание замка и крепости — жилое здание и военный объект в одном флаконе.

— Так ведь ясное дело — клан. Город в миниатюре. Плюс ко всему, пограничный — как тут без военных объектов?

— И крепостные стены расположены лучами, чтобы любой нападающий, оказавшись между ними, попал в кольцо.

— Остров-ловушка? Неплохо.

— Остров-ловушка, говорите? — задумалась девочка, глядя на извилистые корешки укреплений.— Как-то странно эти стены расположены.

— А что ты хотела? Скалы — не степь, ровненькую звёздочку не нарисуешь. Приходится считаться с изгибами ландшафта.

— Может быть, может быть.

— Ладно, пойдёмте-ка, братцы,— сказал парень через некоторое время.— Я хоть и не вожатый, но за вас отвечаю головой. Да и купальный сезон пропускать какой резон?

Проделав долгий обратный путь от вершины к основанию, они расстались. Трепач отправился по своим делам, а ребята вышли на берег.

— Так ты тоже не любишь шоколад? — спросил Коля.

— Вообще-то люблю, но после той жуткой истории смотреть на него не могу. Я такая впечатлительная, особенно если дело касается мистики. Он ведь все признаки описал точно, и все совпадают. У меня будто глаза раскрылись — бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и чем он вкуснее, тем она страшнее... Ладно, наверно у меня просто девчачья паранойя. А ты правда убегаешь из-за стола с лишней порцией в кармане?

— Честно говоря, у меня на шоколад аллергия — тошнит меня от него, не знаю, почему. Так что он верно назвал нас единомышленниками.

— Странный тип. И речи у него странные. Я вообще от таких "тинэйджеров" добра ждать не привыкла. Странно, что он нас на чердаке закрыть не попытался.

— Да? А мне показалось, он хочет нас о чём-то предупредить.

— О чём? Прикалывается, наверно. Раз страшилкой напугал, и дальше рад стараться.

— Э, нет, уж приколистов я знаю. Он ведь тоже не притронулся к десерту, по крайней мере, сегодня. И нам по-тихому, но вполне серьёзно даёт понять: что-то тут нечисто, а в лагере что-то затевается.

— Может, у него тоже аллергия, и он старается остальным аппетит испортить?

— Да тут дело даже не в шоколаде. Тут что-то серьёзное, ты верно сказала насчёт мышеловки. И этот Трепач, по-моему, что-то знает или догадывается. Но не хочет говорить прямо — наверно боится за нас.

— Это ты из его намёков расшифровал?

— Ну, папа учит меня разбираться в людях. Он шофёр-дальнобойщик. Говорит — на трассе кого только не встретишь: гаишники, заправщики, ремонтники, просто попутчики. Кто честный человек, кто жулик, а кто в прямом смысле слова бандит с большой дороги.

— И кто же этот Трепач?

— Не знаю. Но он чует тут неладное. И я тоже. Да и ты, как я понял. По-моему, под "единомышленниками" он не наш вкус к шоколаду имел в виду.

— Насчёт неладного, так мне алаонцы не дают покоя. Что могло с ними случиться? Почему клан так внезапно опустел, и чью гробницу должен был охранять? Думаешь, на это намекал Трепач, когда говорил, что могут пригодиться мои знания алаонского?

— Ну, типа этого.

Наташа взяла палочку и принялась что-то чертить на песке.

— Что это?

— Расположение крепостных стен. И по-моему, они складываются в какой-то знак. Если тут башни, тут внутренний двор, а вот тут берег...

— Что?

— Не знаю. Надо будет свериться с книгами. А ты обратил внимание, какие недорогие путёвки в этот лагерь?

— Ага. Как в анекдоте: аттракцион "колесо смерти" находится на испытательном сроке после ремонта — цена билетов снижена вдвое.

— Про "колесо смерти" — это верно. Здесь вообще не место для лагеря.

— Разве?

— Конечно. Глушь, места безлюдные, до ближайшего населённого пункта ехать и ехать, да ещё старый замок, с которого можно запросто свалиться. В таком месте могли бы расположить разве что какой-нибудь водно-спортивный центр. Или там, пансионат для любителей уединения — дорогой, с причалами для частных яхт и собственным транспортом. А тут даже хорошего быстроходного катера на всякий случай нет.

— Надо бы разузнать, что здесь происходит. Но нам не желательно светиться. Трепач намекнул, что хозяева могут быть очень недовольны, даже тем, что мы не любим шоколад. А вот чем это недовольство грозит? И тебе, помнишь, намекал, что не всем стоит говорить о твоём знании алаонского.

— Разузнать я не против, но что мы будем делать, если что-то выведаем.

— Хм, об этом я ещё не подумал...

Этой ночью Коля опять проснулся. Как и вчера, его разбудили непонятные опасения, какая-то сумятица в душе. Стараясь держать себя в руках и не поддаваться панике, мальчик, добросовестно не открывая глаз, перевернулся на другой бок и попытался расслабиться, снова задремать. Но тут где-то неподалёку послышался шорох, совсем непохожий на случайный скрип кровати, и глаза раскрылись сами собой. И увидели такое, что о дальнейшем сне не могло быть и речи — соседняя койка была пуста. В отсветах фонаря со двора вполне различалось откинутое одеяло, подушка и...никого. Коля резко вскочил, оглядывая палату. Так и есть. Ещё две кровати пустовали, один мальчик у окна спокойно спал, а на соседней с ним койке темнело что-то непонятное. В ответ на резкое движение оно тоже зашевелилось и приподнялось. Расширившимися от ужаса глазами Коля различил нечто, отдалённо похожее на метровой длины червя или моллюска, казавшегося в темноте абсолютно чёрным. Тот лежал на груди спящего, поверх одеяла, протянув к его шее и голове несколько длинных отростков, что больше всего напоминало...огромную руку, стиснувшую горло жертвы. Сейчас неведомая тварь приподняла передний конец, длинные гибкие пальцы-щупальца на нём тоже поднялись, повернувшись к нарушителю спокойствия. Мальчишка взвизгнул, вылетел с кровати и кинулся к двери. Оба оставшихся соседа по-прежнему не подавали признаков жизни.

Выскочив в тёмный коридор, беглец едва не врезался в лестницу ко второму ярусу и, обогнув её, помчался к комнате вожатых сразу за жилым корпусом. Свет нигде не горел, за окнами виднелись лишь неясные контуры деревьев на фоне звёзд и слегка мерцающая водная гладь. Перемещение в таких условиях было весьма затруднительным, к тому же тёмные своды коридора казались мальчику кишащим скопищем мерзких чёрных потусторонних тварей, готовых броситься на него.

Однако в комнате вожатых горел свет — светлая полоска виднелась под дверью. Не задаваясь вопросами, Коля подскочил к двери и забарабанил:

— Помогите кто-нибудь!!!

Трое вожатых, сидевшие за столом над какими-то бумагами, ничего не поняли из его сбивчивого рассказа, но, поднявшись, пошли разбираться.

— Так что там случилось? Ты кричал что-то про какую-то чёрную руку...

Коля, немного успокоившийся, решил опустить собственные выводы и Руку не упоминать:

— Не знаю, что это, но на Игоря напала какая-то тварь. И ещё троих нет на месте. Мне сначала подумалось, что она их съела...

Вожатые распахнули дверь палаты и осветили всё фонариками. Коля с опаской заглянул последним, и снова застыл, не в силах поверить открывшемуся зрелищу...

— Ну, все живы, и никто никого не съел.

Пустовала только одна кровать. Остальные пятеро преспокойно спали на своих местах.

— Но...но...я точно видел...

— Может, тебе приснилось?

— Нет, не приснилось! А вдруг то была змея, или из реки что-нибудь выползло.

Вожатые заулыбались, но всё же прошли в комнату, заслоняя фонарики ладонями, чтобы никого не разбудить. Заглянув под все койки и тумбочки, они вернулись обратно.

— Не видно никаких змей. Окна закрыты, и непохоже, чтобы кто-то кроме тебя страдал бессонницей. Ложись-ка ты спать, и не мешай спать другим.

Мальчик долго стоял на пороге, недоверчиво осматривая комнату. Он ожидал какого-нибудь подвоха. Но всё было спокойно — просто оскорбительно спокойно. Небо на востоке уже начало светлеть, появилась возможность рассмотреть всё получше. Все ребята посапывали самым безмятежным образом, и даже у Игоря не обнаружилось ни следов на шее, ни скользких пятен на одеяле, никаких признаков нападения чудовищного слизня.

До самого рассвета лежал Коля в своей кровати, не смея сомкнуть глаз, и только под утро, когда ночным страхам положено отступать, впал в тревожное забытьё. Снилось ему что-то непонятное. Знакомые коридоры замка кипели жизнью. Какие-то люди — высокие, длинноволосые, в странных костюмах, ходили и переговаривались на незнакомом певучем языке. В обширном полутёмном зале, куда больше трапезного, метались под потолком какие-то размытые тени, а в центре лежала каменная плита причудливой формы. Чей-то бесплотный голос из-под неё звал мальчика по имени. Древний лес, окутанный туманом, шелестел листвой. Огромные вековые деревья, поросшие мхом, раскачивались из стороны в сторону, хотя ветра не было, а чтобы растормошить таких великанов, нужен был, как минимум, ураган. Корни утопали в густом тумане, и казалось, что деревья вразвалку бредут куда-то, навстречу непонятному звуку — не то шуму прибоя, не то монотонному песнопению...

Когда мальчишка снова открыл глаза, все койки в палате были пусты и заправлены, а в окно вовсю светило солнце. Похоже, он проспал побудку. Как и говорил Трепач, ни экскурсия, ни завтрак не дожидались опоздавшего, хотя, в условиях самообслуживания, остатки еды в пригодном виде сохранялись в котлах на кухне, так что без своей порции Коля не остался. Но после оказался не у дел. На пляж не пускали дежурные, парусник отсутствовал, остальные лодки виднелись у дальнего берега, похоже, дожидаясь возвращения экскурсантов.

Этот день выдался пустым. И "дальнее плаванье" старшей группы, и поход остальных затянулись почти до самого вечера. Паренёк слонялся по широким гулким коридорам и залам, как нерадивый школьник, которого выставили из класса. И высота потолков только усиливала ощущение гнетущей пустоты. Такими же невесёлыми, и даже тревожными были мысли. Из головы не шло ночное происшествие. Если всё это не было сном, то чем же тогда? Откуда взялась неведомая тварь, куда делась, и что произошло с исчезнувшими ребятами? И наконец, как будут смотреть остальные на ночного буяна? Хотя тогда никто почему-то даже не выглянул на поднятый шум, что тоже казалось странным.

За обедом Коля снова был единственным посетителем столовой, не считая дежурных и уборщиков, потом добросовестно проспал весь тихий час, после которого, наконец, позволяли идти на пляж. Но и быть одиноким купальщиком тоже оказалось не слишком интересно. Когда же вернулся с плаванья парусник, и старшие, отдыхая после нелёгкого дня морских волков и оживлённо обсуждая приключения, заняли прибрежную зону, изгнанник оделся и сам покинул общество.

Подходя к кораблику, увидел капитана, похоже, тоже решившего отдохнуть в одиночестве. Вальяжно раскинувшись среди снастей и тюков, забыв снять бандану с "весёлым Роджером" и грубую кожаную перевязь, Трепач неторопливо пилил походным ножом большую отбивную, действительно напоминая молодого, но матёрого корсара, релаксирующего в таверне после удачного рейда.

— О, привет, матрос Колян! Чего ходишь, как в воду опущенный? Падай, — махнул он рукой, заметив паренька и кивнул на ящик рядом с собой.

Тот, подумав, подошёл и уселся.

— Не забыл, что завтра снова ваша команда отплывает? И у меня на тебя большие надежды — первый раз ты показал себя совсем неплохо.

— Вы уже слышали, что случилось ночью?

— О подвигах твоих? Как же, наслышан. Так ты в натуре видел Чёрную Руку?

— Я видел...что-то, но...

— Получил нагоняй, и теперь не знаешь, стоит ли выкладывать правду по-новой? Брось, это извечная судьба всех, столкнувшихся с невиданным.

— Но ведь я действительно нарушил режим, да ещё по такому дурацкому поводу.

— Режим, говоришь? Да, кое-что ты нарушил — глянул, куда не полагалось. Теперь, наверно, боишься, что Рука и к тебе явится, а помощи попросить не у кого — никто не верит,— парень задумался. Потом поставил тарелку, воткнув нож в отбивную, и повернулся к собеседнику: — Я тебе щас один умный вещь скажу — постарайся запомнить и учти на будущее. Так называемые сказочные звери бывают двух видов: злые и нейтральные. Добрые они только в сказках. В жизни и те, и другие хотят одного — оставаться сказочными. То бишь, чтобы про них все говорили, но никто в них не верил. И уж если они попадаются на глаза людям, то неспроста. Если тебе попался нейтральный — считай, повезло, будь то хоть даже шорох в кустах или тень в небе. Нейтральные потому и нейтральные, что им от нас ничего не надо, то есть надо только, чтоб мы их не трогали. То же самое нам от них мало что светит. Такие если покажутся, то это уже достижение. Значит, ты для них свой, ты достоин был их лицезреть — это надо уметь оценить. И не пытайся убедить в этом всех — напрасное занятие. Выбери тех, кому веришь — им пожалуйста. А для всех сказочные звери, повторяю, должны оставаться сказкой, иначе очутятся самое меньшее в зоопарке.

— А злые?

— Со злыми хужей. Они злые не потому что едят людей на ужин — им другое надо. Раз уж про них все говорят, но никто не верит, значит, можно обернуть это себе на пользу: пусть их боятся. Боятся, значит уважают. Если ты тварь действительно мистическая, то когда тебя уважают и подсознательно в тебя верят — это и есть источник твоей жизни, духовная пища, так сказать. А поскольку официально ты не существуешь, то можно творить что угодно: "доить" этих самых уважателей, кто послабее духом — запугивать, делать своими шестёрками. Пусть тебе молятся, как богу — так и в натуре до божка недолго дорасти, секту создать имени себя. Или даже не себя, а Бога "общепринятого", но молиться все обязаны, как ты им скажешь, и зомбированно выполнять все приказы, распространяя новую "религию" среди мирного населения. Я таких зомбей видал — и не ругаются, вроде, говорят вежливо, Библию через слово цитируют, а поговоришь с ними — как выжатый лимон становишься. Для кого, спрашивается, энергию качают? Ну, до такого, конечно, не всякий чертяка дорастает, а вот пугнуть кого на тёмной дороге, довести до заикания, и слинять, гордо осознавая, что ты ого-го, раз тебя люди боятся — это сколько угодно. Может, и нейтральные живут чем подобным, только им страх не нужен — веры и уважения достаточно.

— Но если бы такое бывало, слухи бы ходили. А насколько я знаю, про нейтральных слухов куда больше.

— Так ведь наши энерговампирюги с умом действуют. Нападают так, чтоб слух не пустить. Кто после знакомства с ними в психушку загремит, кто просто всё забудет, а кому предупреждение останется: "расскажешь другим — смерть тебе". Но вообще ты прав — редкими стали встречи с натуральными демонами. Гораздо больше шансов сейчас нарваться на обычных гопников. Кто-то умный сказал: самые страшные демоны сидят в людях. И я так сам себе думаю — это близко к правде. Наши любители потрясти прохожих на улицах — много они имеют с чужой мелочи? Или весь интерес в самом процессе: унижая других, возвышаешь себя. Про маньяков и наркоторговцев вообще молчу. Как-то начинаешь думать, что именно туда вся мелкая нечисть и переквалифицировалась. Однако вернёмся к нашим баранам. Я знаю, что ты щас спросишь: "Если я не буду бояться, то Рука мне ничего не сделает?" В теории просто, но в натуре попробуй не испугайся, когда на тебя прёт такое. Во-первых, учись быть крутым, как я. Пусть тебя люди зауважают. Наш парусный спорт для этого нехилый способ — там у тебя, как я говорил, есть потенциал. А во-вторых, меньше забивай себе голову, наплюй на эти чёрные руки, смейся со всеми над своим ночным приколом, живи и веселись всем чертям назло. Поверь моему опыту — этим ты оборвёшь канальчик, что они к тебе тянут. А кто волнуется и переживает, тот для них самая хорошая добыча, от такого они и не отстанут.

— Кажется, я понял.

— То-то же. А теперь давай, дуй к остальным и держи хвост пистолетом.

"Если в уличных бандитов повселялись энергетические вампиры, чтобы терроризировать прохожих, то кто же тогда вселился в Трепача? — думал Коля, идя по коридору и чувствуя, как после слов чудаковатого гида у него потеплело на душе и прибавилось уверенности в себе.— И откуда он так много знает? Ведь на учёного действительно не похож"

И остаток дня паренёк был душой компании: рассказывал анекдоты, участвовал в мальчишеских беседах на тему машин и техники (в которых неплохо разбирался), обсуждал завтрашнее плаванье, обещая всем выбиться на должность старшего помощника или, на худой конец, боцмана какого-нибудь. Когда же речь заходила о ночном происшествии, или кто-нибудь бросал колкость на тему внеурочных бодрствований, он с готовностью начинал рассказ о своём поединке с Чёрной Рукой, которую описывал, как огромную, грубую волосатую лапищу с наколками на пальцах, шарившую по тумбочкам. Однако, то в шутку, то между делом, старался узнать у соседей, не происходило ли с ними что-нибудь странное, не снились ли кошмары и не выходил ли кто ночью из палаты.

Вечером же, за ужином, изображая увлечённый делёж шоколадок, заметил, что Наташа, со своей обычной скромной неуверенностью, порывается что-то ему сказать.

— Что такое? — улыбнулся Коля, отходя от стола и протягивая ей батончик.— Опять не досталось? Держи, угощаю,— и незаметно подмигнул.

Та, уловив намёк, без лишних слов цапнула угощение, и оба вышли из трапезной.

— Так ты правда видел Чёрную Руку? — спросила девочка, выйдя на широкий полукруглый балкон одной из башен.

— Конечно! — завёл старую песню герой дня.— Как я ей шваброй врезал — если бы кто видел!

— Я серьёзно,— стушевалась Наташа.— Сейчас нас, по-моему, никто не подслушивает.

— Извини, вжился в образ. Сегодня я получил один совет, и по-моему, совсем неплохой. А насчёт Чёрной Руки, так тут Трепач верно сказал — на руку ЭТО слабо похоже, но других сравнений не найду. Больше смахивало на вот такого вот слизняка, передняя часть широкая, разлапистая, и на ней как раз штук пять щупалец.

— А от него, случайно, не пахло шоколадом?

— Да как-то не принюхивался.

— А то я этой ночью, кажется, тоже что-то такое видела. Проснулась, когда услышала шум в коридоре. Встала, а за окном по балкончику как будто что-то тёмное — шасть. И по всей комнате шоколадом повеяло. Мне ещё подумалось, почему только я проснулась? Остальные девчонки все спали, как убитые.

— Точно все? А то у нас то же самое, даже ещё интересней — у нас кой-кого в кроватях не оказалось. Я сначала даже подумал, что друзья того слизняка их сожрали. Причём никто действительно не помнит, куда ночью вставал, разве что некоторым "снилась какая-то мура".

И Коля, как мог подробно, рассказал всё, что произошло. Собеседница слушала очень внимательно, с интересом и без признаков недоверия. Потом вытащила из кармана шоколадку, понюхала и, героическим усилием отведя от лица, вернула пареньку.

— Забери её. И лучше выбрось. Она так вкусно пахнет, что я не сдержусь. Думаю, если Трепач действительно знает, что здесь творится и намекает нам, то эта его легенда о Шоколадном демоне тоже была намёком. Именно такой запах был у нас в палате. Я думаю, над этим лагерем какое-то проклятье. Оно заманивает детей тем, что они больше всего любят. Мы с тобой шоколадки не ели, потому нас и не зомбировало. Кстати, я просмотрела свои книги. Знаешь, замок действительно расположен в форме символа. Алаонская архитектура часто скрывает в себе подобное. И этот символ — запирающая печать. Атуриан — страж гробницы, и я начинаю догадываться, что за гробницу он стерёг.

— А по-моему, тут замешана "Эпоха". Самые страшные демоны сидят в людях. Эти московские учёные любят разные опыты ставить. И здесь отличное место — глухой уголок, никого нет, можно творить что угодно. Подмешать в шоколад наркотик, да и проводить на нас медицинские эксперименты. И та пакость, что я видел, вполне может быть каким-нибудь мутантом.

Ребята надолго замолчали, провожая задумчивым взглядом большой теплоход, плывущий вдалеке. С этого затерявшегося во времени средневекового замка, скрывающего страшные тайны, корабль Новой эры казался чем-то нереальным — прекрасным и недосягаемым. Для средневековых людей он представился бы сияющим от носа до кормы выходцем из волшебной сказки. А взамен их собственная неоконченная страшилка сама грозила поглотить ребят современной эпохи.

— Я знаю, что делать,— нарушила молчание Наташа.— Если тут действительно постаралась "Эпоха", то нужно раздобыть доказательства и подать на неё в суд.

— А кто нам поверит?

— У моего папы есть несколько хороших знакомых в науке. А там, может, и ещё чьи родители подключатся.

Этой ночью Коля, не уставший за день, сидел допоздна, глядя с общего балкона на небо, двор замка, тёмные мрачные корпуса и башни, потом лёг спать одетым и долго прислушивался к ночным звукам. Но сегодня всё было тихо — ни подозрительных шуршаний, ни пропажи соседей, а подкрадывающийся безотчётный страх мальчик теперь уверенно гнал от себя. И когда он уснул, странных видений тоже не было, разве что чудились многочисленные тихие шаги в коридоре — то ли во сне, то ли сквозь сон.

А наутро их группу снова ждало плавание на паруснике. Разогнав на зарядке во дворе остатки дремоты, Коля со всеми отправился на пристань. Чего скрывать — он тоже с нетерпением дожидался этой экскурсии-испытания. И теперь, следуя совету Трепача, решил забыть невзгоды и оттянуться по полной. Все отличившиеся в прошлый раз нацепили свои регалии, и с готовностью взялись оттачивать полученные мореходные навыки. Погода тоже внесла свой вклад — ветер усилился, стал порывистым, на небе появились тучи. Дождём они пока не грозили, но задачу несколько осложняли. Тем не менее, плавание удалось. Под командованием весёлого капитана и нескольких помощников из старшей группы, парусник вышел далеко на просторы большого Ираптина, где можно было встретить и американское судно.

— А теперь гляньте во-он на ту точечку между гор,— сказал капитан-гид, когда парусник, вдоль берега, возвращался назад.— Это достопримечательность, которую вы не увидите на экскурсиях — монастырь Отшельника. Там монахи день и ночь молятся о спасении наших с вами непутёвых душ. Говорят, у него история не хуже, чем у нашего замка — из средних веков тянется. Тогда здесь стояло святилище вокеторов, к которому разные их племена регулярно приходили почтить Великую Мать — богиню природы. А как нагрянула Новая эра, так наше православие с ихними верованиями как-то переплелось, и получился такой вот природный храм. У кого есть бинокли — спешите видеть.

— А почему мы не увидим его на экскурсиях? — спросил кто-то, разглядывая в бинокль белокаменное золотоверхое здание, уступающее алаонскому замку размерами и высотой, но сверкающее, как звезда.

— Откуда я знаю? Программа не предусматривает. Наверно, чтоб не мешать святым людям нашим мельтешением.

— А как вы думаете,— спросила Наташа,— могут эти святые люди изгнать бесов из жилища?

— Должны, по идее. А вообще, я с ними лично не общался.

— Судя по твоей активности на корабле, вчера ночью тебе опять не давали спать,— подошёл к ней после обеда Коля.

— Да,— отозвалась девочка.— Вчера я полночи дежурила на балконе.

— Я тоже. И что?

— Да ничего. Слышала только, как по нижнему этажу кто-то ходит. Значит, то был ты. А потом вдруг так запахло шоколадом, и на меня сон навалился. Думала, до койки не дойду. Но, кажется, слышала, как в коридоре вожатые о чём-то говорят.

— Посреди ночи? Я не слышал. А ты до скольки дежурила?

— Не знаю. Может, до часу, может, до полвторого.

— Ничего себе! Я в двенадцать отрубился. Но сегодня предлагаю дежурить вместе.

— Вместе? Перекликаться между балконами, что ли, чтоб сон разогнать?

— Ага, так мы не только сон, а всю нечисть разгоним, и наблюдать не за кем будет. У меня идея получше, если ты, конечно, не против.

— Ты уверен, что нас не найдут? — спросила Наташа, глядя сверху на дискотеку старшей группы.

— Не должны — листва густая, дерево высокое. Надо только сидеть потише.

— Может выше поднимемся?

— Нет, тут самые густые ветки. Я из окон смотрел — ствола не видно.

— Как бы только нас искать не начали.

— Да вечерняя проверка на наличие нас в комнатах, вроде, уже была, а я своих так и предупредил: буду гулять по замку, охотиться на Чёрную Руку. Вернусь поздно — если вообще вернусь живым.

— Чтоб тебе не верили, надо говорить правду? Неплохо. Смотрю, у тебя имеется опыт диверсионной деятельности.

— Бывало. А у тебя что за отмазка?

— Ушла на свидание. Этому точно никто не поверит.

Коля тактично промолчал, но про себя отметил, что парочка из них та ещё — ботаничка даже здесь не забыла напялить очки и, должно быть в целях маскировки, зелёную кофточку, не слишком сочетающуюся со спортивными штанами. Да и он сам слабо походил на героя детских романов — низенький, плотный, не то, чтобы склонный к полноте и уже имеющий мускулы, но и до юного богатыря, грозу ночных монстров, явно недотягивающий.

Дискотека закончилась, двор постепенно пустел. Ночь давно уже накрыла остров тёмным покрывалом с бисерными узорами, месяц, хотя и набирающий силу, ещё не настолько подрос, чтобы зваться ночным солнцем, и теперь спешил вдогонку за старшим братом, надеясь до завтра почерпнуть у него ещё немного лучистой энергии. Башни призрачно вырисовывались в темноте, сквозь века глядя узкими тёмными окнами. Только жилой корпус сверкал двумя рядами огней, с балконов обоих этажей слышались разговоры и смех. Чётко различимые силуэты стояли, опираясь на перила, и с куда большим удобством созерцали красоту ночи. Некоторые разглядывали огромный древний дуб посреди двора, должно быть, помнящий всю историю клана, начиная от первого камня фундамента. И ребята невольно съёживались среди его ветвей, опасаясь быть замеченными.

— Представляю, что будет, если нас здесь застукают,— сознание отличницы явно протестовало против такого нарушения правил.— Сначала отчитают, опозорят перед всеми, а потом выселят. Может, ещё и в школу напишут.

— Да, мы тут как раз по статистике лишние, без нас состав всех групп обретёт положенные очертания. Но я больше про другое волнуюсь.

— Верно. Эксперимент ли это "Эпохи", или проклятие, охраняемое алаонцами, ему не понравится, если кто-то станет на пути.

— А ты что-нибудь из детективного набора взяла? — кивнул Коля на сумочку спутницы.— Ну, для сбора доказательств.

— Конечно,— та достала фотоаппарат.— Правда, ночного объектива тут нет — я алаонское искусство рассчитывала при свете снимать, или хотя бы со вспышкой. Так что думаю, от этого будет больше пользы,— фотик снова скрылся, а вместо него последовала миниатюрная цифровая камера.

— Неплохо,— уважительно кивнул паренёк, поправляя рюкзак за плечами.— А у меня только походный набор — ножик, компас, фонарик.

— Зачем? Мы ведь не в походе.

— Папа говорит: бери в дорогу запаску, чтоб она не пригодилась. А как насос забудешь, так на гвоздь и наедешь.

Время тянулось медленней и медленней. Ветки, хотя и широкие, как скамейки, с каждой минутой казались всё менее подходящим сиденьем для ночного дежурства. Приходилось раз за разом менять позу, невольно производя шелест, окна же жилого корпуса, как назло, никак не желали гаснуть, а балконы — пустеть. Ребятам казалось, что бывшие соседи смотрят именно на них, лишь делая вид, что не замечают, чтоб потом всласть похохмить над двумя идиотами. Сейчас Коля с Наташей никем другим себя и не чувствовали. Кроме того, давал себя знать активно проведённый день и, в отличие от не желающих утихомириваться сверстников, ночных шпионов начала одолевать дремота. Оба уже по сто раз успели пожалеть, что затеяли эту авантюру, а все монстры, генетические мутанты московской организации и пахнущие шоколадом кошмарные сны вовсе забылись.

Но вот, наконец, последнее окно палаты погасло, последний дежурный пересёк дворик, собирая в совок воспоминания о дискотеке, замок окончательно окутала тишина и мрак. Теперь, когда появилась возможность безбоязненно двигаться, давая волю затёкшим мускулам, те почему-то решили смилостивиться и отозвали назад почти все жалобы. Осталась только усиливающаяся дремота и пробирающий ночной холодок.

— Держи,— поудобней упёршись о ствол, Коля достал из рюкзака термос и отвинтил крышку.

— Спасибо. А где ты взял кофе? Я здесь, кроме какао из того самого шоколада, других напитков и не видела.

— Ты что, не была на корабле? Трепач же всех угощал растворимым. Только большинство после того какао носами крутили, вот я за всех и выпросил несколько пакетиков.

— Не идёт у меня из головы этот Трепач. С одной стороны, вроде тоже подозревает неладное во всём, а с другой — сам подозрительный. Если это научный заговор или эксперимент, то посторонних людей в штат не должны пускать. А вдруг это его работа — давать намёки, выявлять самых любопытных и недоверчивых, чтобы потом их устранить?

— Как бы там ни было, я собираюсь с утра поговорить с ним по душам. Если он наш — пусть поможет в твоей задумке, а если нет...не убьет же он нас. На репутацию лагеря это плохо повлияет.

— Как ты спокойно об этом говоришь. Будто каждый день разборки с бандитами устраиваешь.

— Ха! Поживи в Ираптинске.

Однако постепенно их разговор иссяк. Сон наваливался на ребят со всё большей настойчивостью, мерное поскрипывание дерева под ночным ветерком убаюкивало, и оба не раз ловили себя, практически в буквальном смысле, клонящимися с ветки на бок. Кофе и бутерброды, припасённые Колей, помогали только в качестве отвлекающего занятия, пока не закончились. Паренёк, усилием воли разлепляя веки, с иронией подумал, что скажут дежурные, найдя утром двух спящих под деревом нарушителей, когда какой-то из персонажей сновидения, уже мелькающего перед глазами, протянул руку и схватил его за плечо.

— А?! — очнулся тот.

— Т-с-с,— приложила палец к губам Наташа, перестав дёргать соратника.— Смотри.

Тот протёр глаза и присмотрелся, куда указывала девочка. Но видел только стены, подсвеченные фонарём, к тому же плохо различимые сквозь ветви.

— Что там? — так же шёпотом спросил он.

— Во-он там, смотри, под большой башней, где закрытая секция.

Сна у юной шпионки не было ни в одном глазу — она, не слишком доверяя своей оптике, глядела куда-то через экранчик камеры, подавшись вперёд с видом репортера или учёного, углядевшего сенсацию. Коля тоже перелез ближе к крайним веткам, стал приглядываться в указанном направлении. И увидел. Высочайшая башня тянула ещё и на звание центральной — она дальше всех выдавалась во внутренний двор и, вместе с большим дубом, составляла линию, делящую его пополам. В ней, помимо чердака, было ещё несколько закрытых секций, включая нижний ярус. Широкая дверь туда была обита древними, но надёжными железными полосами и запиралась на новенький висячий замок. Створки доходили до верха не полностью, образуя довольно широкую зарешеченную фрамугу. Сейчас в темноте этого проёма происходило какое-то шевеление. Наружу прозрачными клубами выкатывался не то дым, не то туман. Потом сквозь прутья просунулось что-то зыбкое и неясное, и в тот же миг на паренька накатил знакомый страх, с одной стороны прогоняя дремоту, а с другой навевая какое-то судорожное оцепенение. Судя по тому, как отпрянула Наташа, она тоже что-то почувствовала.

— Опять этот запах.

И тут до Коли наконец дошло: страх, сжимающий желудок, вызывающий противную ноющую слабость и ощущение неясной гадливости — он повторял все симптомы "шоколадного отравления". Или же реакцию на противно-приторный (с точки зрения аллергика) запах запретного лакомства.

Тем временем вытекающий из закрытой секции туман густел, его становилось всё больше, а следом появилось что-то более материальное. Одна, вторая, третья — с десяток тёмных теней, просочившись сквозь решётку, юрко поползли по стене, змееобразно извиваясь, цепляясь за камни длинными гибкими щупальцами и подтягивая широкий хвост.

— Чёрные Руки...

А тем, казалось, не будет конца. Они всё лезли и лезли — длинные, как змеи, или короткие и плоские, как настоящая ладонь, а то и вовсе круглые, как медузы или грибы на тонких лапках. Некоторые были размером с мышку, но большинство куда крупнее, вплоть до отдельных экземпляров более двух метров длины, вместе с полуметровыми "пальцами". Нарастал и туманный поток. Бледная пелена редела и истаивала вблизи фонаря, но в дальних углах призрачно клубилась в темноте, заполнив уже почти весь двор. Наибольшей же густоты она достигала под балконами жилого помещения и, как живая, тянулась вверх, к этим самым балконам, хотя те располагались примерно на высоте третьего и четвёртого этажа от брусчатки. Туда же двигались некоторые из чёрных тварей, по-хозяйски шлёпаясь со стены на перила и соскальзывая внутрь. Большинство же устремилось куда-то вверх, к крышам, рассредоточившись по всем башням и перемычкам между ними.

— Куда это они? — спросил Коля, силясь разглядеть что-то в темноте.

— Не знаю. По-моему, там выходы печных дымоходов,— Наташа присматривалась через камеру к далёким крышам.— А с башен им навстречу вроде что-то ещё ползёт.

— И вся эта нечисть каждую ночь тусовалась под нашими окнами? Брр! — мальчишка невольно отвернулся и заметил, как главные ворота, ведущие во двор, открываются.— Эге, да тут ещё один тусняк.

Высокие узкие ворота в башне с жилым корпусом стояли открытыми целый день, ночью иногда закрывались, но не запирались, так как внутренний дворик всё равно был огорожен. Сейчас их створка снова приоткрылась, и показалась ещё одна процессия. Впереди шагали несколько вожатых, а следом, будто на экскурсию, тянулась вереница детей. Только здесь их было больше одной группы — человек тридцать или сорок, мальчиков и девочек, младших и старших, слепо, как лунатики, тащились вперёд.

— Ужас! — съёжилась Наташа.

— Куда это они?

Процессия, пройдя мимо дуба, направилась к той самой закрытой секции, откуда недавно расползлись чудовища. Один из вожатых достал ключ, открыл замок, и "экскурсанты" один за другим стали растворяться в мглистой тьме за воротами.

— Айда, посмотрим,— махнул рукой Коля, слезая на нижнюю ветку.

— Ты что?!

— Они же нас не видят. Они ничего не видят,— паренёк спрыгнул на землю и пристроился в хвост колонны.

— Сумасшедший,— не без уважения буркнула девочка, спускаясь следом.

Сомнамбулы действительно ни на что не реагировали, пустыми глазами глядя перед собой. Они даже расступались, освобождая место в строю для новеньких. Те с замиранием сердца переступили порог, прошли по коридору с несколькими поворотами и оказались в большом тёмном зале. Мерцающий далеко впереди фонарик вожатого не позволял разглядеть обстановку, но, похоже, здесь ремонт делать и не собирались. Каменные блоки стен и пола хранили следы времени, запах пыли чувствовался даже сквозь сладкие дурманящие испарения, окутавшие всё. Вопреки ожиданиям, здесь поход не закончился. Пройдя вдоль стены зала, процессия свернула в дверной проём и стала спускаться по узкой лестнице. На входе стояли трое вожатых, пропуская "подопечных". Один светил фонариком. Коля и Наташа придали лицам такое же бездумное выражение, стараясь не ускорять шаг.

— О, — сказал конвоир, мазнув лучом по лицам ребят,— и эти здесь. А я уж думал, с ними могут быть проблемы.

— Всё-таки и они не удержались перед нашим фирменным шоколадом,— усмехнулся другой.

— Конечно, ведь он такой вкусный.

Пропустив колонну, все трое двинулись следом, освещая путь.

— И как мы теперь отсюда вернёмся?! — тихо, как могла, шепнула девочка, покосившись на спутника.

— Без паники. Они же как-то возвращаются,— впрочем, уверенности в его голосе не было.

Туннель спускался ниже и ниже, плавно закругляясь. Тумана в воздухе становилось всё больше, свет фонариков расплывался в нём, словно растворяясь. У Наташи закружилась голова, Коля изо всех сил боролся с тошнотой. В темноте над головами послышался какой-то шорох, ребята осторожно подняли глаза. В отблесках мерцающего тумана на потолке угадывалась тень не менее трёх метров длиной. Она, неторопливо перебирая щупальцами, переползла на середину, поближе к двум подозрительным гостям.

— Тс-с,— цапнула девочка напарника за руку,— ни о чём не думай.

"Легко сказать" — хмыкнул про себя тот. Но, кажется, понял, о чём речь. Тварь, питающаяся духовной энергией, наверняка слышит мысли. Он постарался представить себя спящим, расслабиться духовно и, глядя в одну точку, внушить, что ему нравится запах шоколада. Ведь тот действительно ему нравился когда-то, а связывать аллергию со сладостями стали уже позже.

"Чёрная Ручища" пересекла потолок и вскоре скрылась за поворотом. Стены расступились, впереди замаячило большое пустое пространство, и процессия вышла в какое-то обширное помещение — не то пещеру, не то ещё один подземный зал. Идущие впереди вожатые зачем-то опустили фонарики, освещая лишь каменный пол и проплывающие вдоль него клочья тумана. По бокам входа угадывались могучие колонны, уходящие на неизвестную высоту, где-то впереди, судя по особой гулкости, была вода. Группа рассыпалась вдоль берега и остановилась, замерев неподвижными статуями. Глаза постепенно привыкали к мраку. Напитавшийся светом туман растекался зеленоватыми фосфорическими клубами, позволяя разглядеть ближайшую стену позади и колонны грубых, совсем не алаонских очертаний. Впереди чернела неподвижная вода довольно обширного озера. Дети вперемешку с вожатыми стояли между входом и берегом, неотрывно глядя вперёд. Потом все начали мерно раскачиваться. По пещере разнёсся неясный гул. Нарастая, переливаясь, эхом гуляя под сводами, он постепенно заполнил всё. Казалось, сам подземный мрак ожил, выводя причудливую пульсирующую мелодию тысячами бесплотных голосов. Ребятам стало вдвойне жутко, когда они поняли, что звук исходит от их товарищей.

— Что это? — рискнул шепнуть паренёк.

— Похоже на ритуальные песнопения,— отозвалась Наташа.— Вот только не могу сказать, какого народа и религии. Да и как-то не хочу знать. Давай уйдём. Мне здесь плохо.

— А уж мне-то как плохо...

К приторным испарениям действительно добавилось новое неприятное ощущение, как будто что-то тяжёлое наваливается сверху, сдавливая голову. Потому искатели приключений, осторожно пробираясь между покачивающихся, монотонно поющих фигур, стали двигаться к выходу. Больше всего пугала перспектива попасться на глаза конвоирам с фонариками, но, к счастью, те стояли поодаль, так же сосредоточенно глядя на озеро. Потому ребята рискнули, быстро шмыгнув за ближайшую колонну, из-за которой перебрались в коридор и, отойдя на десяток метров, с облегчением вздохнули. Туман был и здесь, но более редкий, и гнетущее ощущение пропало.

— Бежим,— дёрнула спутника девочка.

— Подожди,— Коля, как ни странно, первым отдышавшийся, глянул обратно в зал.— Они знают, что мы тут. Если мы уйдём посреди церемонии, они могут что-то заподозрить.

— Но не возвращаться же нам туда?

— Хорошо, что здесь ни в чём нет строгого порядка. Попробуем пересидеть. Может быть даже узнаем, какого лешего они тут делают.

— Кажется, вариант с "Эпохой" отпадает.

Коля достал свой фонарик и осветил коридор. Лестница начиналась чуть дальше, а здесь туннель расширялся, и от него отходило три или четыре боковых. Похоже, вокруг центрального зала имелась периферия.

— Туда.

Ребята юркнули в самый узкий отнорок и притаились за уступом. Эти нижние пещеры выглядели грубыми и первобытными. Имели ли они естественное происхождение, или были высечены людьми, но так или иначе, их создавали задолго до прихода алаонцев.

— Кстати, спасибо.

— Что? — обернулась Наташа, уже с интересом разглядывавшая стены.

— Если б не ты, та дрянь на потолке меня бы точно раскусила.

— А ты тоже молодец — быстро сориентировался. Большинство моих знакомых мальчишек стали бы кидать в неё камни и орать матом.

— Да и я бы стал, честно признаться, но недавно Трепач прочитал мне небольшую лекцию на тему сказочных зверей. А как по-твоему, что здесь творится?

— Это похоже на какой-то культ. Причём очень древний. Думаю, подземное озеро было святыней, пока алаонцы не запечатали его. А теперь кто-то пытается это всё возродить. Вот только кто и зачем?

— Ну, кто — понятно. Ты сама видела, кто нас сюда привёл. А зачем... Сила, богатство и власть хорошо катили во все времена. Из той же лекции я понял, что сказочные звери любят, когда их боятся и им поклоняются. И уж если ты им для этого привёл целую толпу шоколадных наркоманов, можно и для себя чего-нибудь попросить.

— Сделка с монстрами? Старая история. Неужели есть ещё дураки, что этим сделкам верят?

— Выходит, есть. Я только не понял, чего все эти монстры расползлись. Им, типа, поклоняться шли, а они дёру.

— А ну-ка, посвети сюда.

— Это тоже алаонская тайнопись? — паренёк направил луч на едва различимые древние рисунки.

— Нет, это работа первобытных людей. Или не совсем первобытных, но точно древнее Дираона.

— Я в этих краях ни про что древнее его и не слышал.

— Я тоже.

Фонарик осветил странные рисунки, для пещерных людей довольно неплохие. Среди многочисленных стилизованных животных, человеческих фигур и деревьев мелькали странные их помеси, словно составленные из частей различных созданий, а также существа, вовсе ни на что не похожие, среди которых узнавались и Чёрные Руки. Тут же виднелись непонятные символы из волнистых линий, палочек, кружков, звёздочек и многогранников.

— Это что, поклонники моря? — присмотрелся паренёк к изображениям рыб, медуз, крабов и лохматых морских звёзд.— Так до моря вроде не близкий свет.

— Может быть, может быть. Только что-то у этих "морских звёзд" слишком много лапок.

— Первобытные люди считать не умели.

— Как раз умели. Здесь всюду по семь лучей, а не по пять, как положено. И Руки эти. Присмотрись — у них по семь пальцев. Что же это за существа?

— Тихо! — Коля выключил фонарик и прислушался.

Пение из большого зала вознеслось в кульминационной точке и оборвалось. Взамен послышался негромкий плеск, словно из воды медленно подняли что-то большое. Разведчики осторожно высунули носы из укрытия. И тут же шарахнулись назад, когда, едва не задевая эти самые носы, по коридору прошла...корова. За ней вторая, третья, четвёртая. Вслед за скотиной двигались пятеро или шестеро рабочих, светя одним фонариком. У двоих были хлысты, но они не погоняли животных. Коровы шли сами, прямо и целеустремлённо, чем-то напоминая людей-лунатиков.

— Блин, они тут ещё и скотоферму устроить хотят? — почесал в затылке мальчик.

— Нет, по-моему, что-то другое,— скривилась Наташа.

Из пещеры послышался чей-то голос, усиленный, и в то же время размытый эхом:

— Пришло время для жертвы. И у нас всегда найдётся для тебя лакомый кусочек. Дела идут хорошо, твой шоколад приносит прибыль и успех. Скоро ты и сам сможешь получить кое-что послаще.

Ребята переглянулись.

— Это что за намёки? — нервно хихикнул Коля.

— Да уж намёк ясен. Я только не поняла, почему они со своим богом в таком фамильярном тоне разговаривают. Как с приятелем. Обычно даже современные секты изъясняются более витиевато.

— Ничего. Зато качество они компенсируют количеством.

— Верно. Многовато для одной жертвы. Я, правда, недавно видела мельком на экскурсии — неподалёку выше по берегу пасётся внушительное стадо, но всё равно...

— А я только сейчас вспомнил — окромя шоколада, в шашлыках и котлетах тоже недостатка нет. Опять-таки не из дешёвых хавчик.

— И мясом они кормят не только нас.

Оба прислушались, брезгливо ожидая чего-нибудь кроваво-мясницкого, но всё было тихо, если не считать тех же неторопливых всплесков. А потом, так же внезапно, все четыре коровы, вместе с пастухами, проследовали обратно. Шагали они медленнее, но выглядели вполне живыми.

— Что-то я не догнал...

— Я, честно говоря, тоже. Слышала, некоторые африканские племена в своих ритуалах используют кровь, но быка при этом не убивают, только делают ему небольшое кровопускание. Может, и эти нашли такой вот экономичный способ окропить алтарь.

— Тогда ты права — совсем они не уважают идола своего.

Вскоре двинулись к выходу и вожатые с "экскурсией". Ребята снова аккуратно встали в строй.

Обратный путь на "автопилоте" был проделан так же успешно. Войдя в жилой корпус, вожатые отправились к себе, а дети двинулись каждый к своей комнате. Женское отделение было на втором ярусе, и Наташа, прежде чем последовать туда, огляделась и сказала:

— Мне теперь нелегко будет смотреть на наш привычный распорядок и делать вид, что ничего не произошло.

— Да, мне тоже. Но надо постараться. Главное, чтобы вожатые не подумали, будто мы их боимся. А остальных и бояться нечего — они не знают ничего.

— Это что тут за тёмные делишки в тёмное время суток, а? — внезапно раздался голос, и на ребят упал луч фонарика.

Оба разом присели. Потом медленно повернулись. Вот так, на финишной прямой, чаще всего и проваливаются казавшиеся успешными миссии. Вожатый опустил фонарик, и ребята узнали...Трепача. Однако его лицо не выражало ни дружелюбия, ни привычного весёлого лукавства, типа "здорово я вас напугал, а?" Внештатный сотрудник лагеря глядел сурово, по-взрослому. Неужели он действительно ждал этого момента, притворяясь другом, чтобы теперь...

— Пойдёмте-ка,— махнул он рукой и, не предполагая возражений, зашагал к комнате дежурных.

Ребята обречённо потащились следом. Однако, не доходя до цели, парень свернул в одну из пустующих палат. Войдя туда, он сел на зачехлённую койку и кивнул спутникам на другую.

— И где же вас носило, хотелось бы знать?

— Скажите лучше, что с нами будет за такое нарушение? — пошёл в контрнаступление Коля.

— Обычно за ночные прогулки объявляют выговор и на пару дней оставляют без сладкого.

Нарушители усмехнулись про себя.

— Но за ТАКОЕ нарушение вас стоило бы исключить. Причём для вашей же пользы.

— Как это?

— А так это. Нашлись, блин, искатели приключений на свои головы. Ну сегодня пронесло, а если бы попались? Будь тут какой призрак с долгой печальной историей, или, там, парочка щербатых ведьм, гремящих по ночам костылями, так пожалуйста, флаг вам в руки и семь футов якоря на шею. А тут, ребяточки мои дорогие, дело уже пахнет керосином, а не шоколадом. Видали, в каком состоянии народ ночами гуляет? Думаете, ихнему экскурсоводу что-то стоит вас такими сделать? Причём на всю жизнь, чтоб и секрет свой похоронить, и детей родителям в целости и сохранности вернуть.

— И что же вы нам предлагаете? — спросила Наташа.

— Я бы предложил всё-таки свалить отсюда. Пусть даже в качестве наказания.

— И оставить всё как есть?

— А вы можете тут что-то исправить? Если так, то предложения принимаются. Но лично я пока выходов не вижу. То, что здесь засело, постарше нас с вами будет. И покруче, как ни обломно это звучит.

— Что же тогда вы здесь делаете? — опять взял слово Коля.

— Я? Хм...— Трепач задумался.— Люди частенько спрашивают меня, на чьей я стороне. Вот и вы, небось, о том же подумали, когда попались. Но я сам по себе. И сам за себя отвечаю. Иногда кое-кто набивается мне помогать, даже называет героем. А я не герой. Я не спешу совать голову в петлю за правое дело, и если надо — рву когти без зазрения совести. И далеко не всегда моё "правое дело" на пользу людям выходит, а мои "помощнички" частенько меня же потом и костерят. А насчёт вопроса, что я делаю здесь — подрабатываю на полставки. И неплохо подрабатываю, надо сказать. Если попутно и хочу разузнать, на чём местный шоколад замешан, то ещё не значит, что попру с веслом против самого Шоколадного демона.

— Шоколадного демона? — прищурился мальчик.— Зачем тогда вы нам о нём рассказали? Зачем намёки делали, что в лагере нечисто? И зачем сейчас это испытание "кто первый струсит"? Как говорит мой папа: когда впереди трудная дорога, нужен в первую очередь надёжный напарник, а потом уже надёжная машина. И сейчас вы ищете именно напарника. Годимся мы на эту роль или нет, не знаю. Опыта в борьбе с Шоколадными демонами у нас действительно маловато, но разобраться, на чём его конфеты замешаны, лично я тоже хотел бы. Если мы вам мешаем, можете нас сдать, но если прошли экзамен, то хватит намёков.

Трепач некоторое время серьёзно смотрел на него, а потом неожиданно расхохотался:

— Неплохо, напарничек — сильно сказал. С тебя будут люди. А сейчас идите по комнатам, да выспитесь хорошенько. Денёк был не из лёгких, и ночка тоже выдалась весёлая. А утром, на свежую голову, поглядим.

Утром искатели приключений проспали побудку вместе с завтраком. Когда они явились в столовую, там уже готовился обед, и попрошайки вместо остаточной порции получили лишь несколько советов по поводу распорядка дня. Но тут их неожиданно выручил Трепач, тоже почему-то оставшийся не у дел. Он пригласил ребят в одну из сторожевых башенок на крепостной стене устроить небольшой пикник, и те сразу согласились.

— А вы почему не на паруснике?

— Да что-то мне сегодня нездоровится. Я так и сказал нашему врачу: прям с утра, говорю, голова кружится, слабость, перед глазами всё плывёт. Может, думаю, грипп какой. А на меня глядя, и другие про своё самочувствие задумались. И представляете, тоже у некоторых такие симптомы вынырнули. Врач давление-температуру смерил — вроде всё на месте. Но, короче, старшая группа поплыла сама. Они старше — сами разберутся, да и вожатые с ними. А мне вот забацали заслуженный выходной. Вам бы тоже в медпункт наведаться.

— Ну уж нет! — поёжились те.— Хватит нам ежедневных "пищевых добавок" и ночных оздоровительных процедур.

— А вот это бросьте. В конце концов, тут лагерь отдыха, и если у вас какая проблема — надо сообщать. Авось они задумаются, правильно ли о людях заботятся. Но это после. А сейчас расскажите, что за ночь выходили.

Услышав всю историю и посмотрев запись, Трепач впал в глубокую задумчивость.

— А вы не видели, кому точно они жертву приносили?

— Нет, не видели,— покачал головой Коля.— Только слышали, как что-то бултыхалось в воде. Судя по звуку — здоровое.

— И никакого алтаря или священного камня на берегу не заметили,— добавила Наташа.— Может быть, само озеро — священное?

— Да, или там обитает какой-то чудик, что верховодит этой чернорукой бандой.

— Кстати, а вы не знаете, что это за существа? Откуда они взялись и что ночами делают? Коля видел, как на его соседей нападали, и я слышала шорохи на балконе. А потом мы оба наблюдали, как они лезут в окна и дымоходы, но только некоторые. И вреда от них пока никакого.

— Я здесь работаю с начала сезона, и кое-что повидал,— ответил гид.— Но не думайте, что я знаю всё. Видел только, как эта нечисть переплывала пролив и уползала в лес — на охоту, видать. Самые способные, думаю, могут от сонных людей духовную подпитку получать. Пока только духовную, но их тут явно становится больше, и я не представляю, что они потом учудят. А ещё их есть два вида: Чёрные Руки и Чёрные Простыни, как я, согласно страшилкам, классифицировал.

— Чёрные Простыни?

— Ага. Только эти вроде безобидные. Их я видел пару раз на крышах. Они оттуда никогда не спускаются. Даже днём, по-моему, где-то там сидят. По моей теории, им положено бояться света, но необъяснимое на то и необъяснимое, что его объяснить нельзя,— юноша снова задумался. Потом глянул на собеседников. Те, так же молча, смотрели на него.— А вы двое, кажись, не робкого десятка. Обычно нормальные люди, встретившись с подобным, паниковать начинают, от каждой тени шарахаются. А чтоб в самое логово демона посреди ночи вместе с чёрной мессой полезть — это вообще не знаю, кем надо быть. Я бы, наверно, забоялся.

— Ну, это вы нам льстите,— засмущалась Наташа.

— Это я вас отчитываю — нечего поперёд батьки в пекло соваться.

— Так что вы предлагаете теперь? — спросил Коля.

— Я предлагаю, если вы ещё не передумали, начать с алаонских писулек. Не может быть, чтоб там не упомянули эту чертовщину.

— Я попробую расшифровать,— кивнула девочка.— Книги в моём чемодане. Но, повторяю, это очень сложно, а я пока не учёная, так что многого не ждите.

— Тащи,— махнул рукой Трепач, поднимаясь с камня.

— Чувствуешь себя таким бесполезным.

— А говорила, что не учёная.

Все трое сидели в музее большой башни. Такого интереса, по словам экскурсовода, это редко посещаемое заведение ещё не знало. Но сейчас самая юная из трио искателей приключений разместилась на широкой резной скамье под окном, в окружении многочисленных книг и брошюр по археологии и средневековой лингвистике, и тщательно просматривала экспонаты, под ответственность Трепача вынутые из витрин. Парни же были автоматически назначены младшими сотрудниками, в чью задачу входило лишь приносить и уносить древние документы. Девочка аккуратно расправляла ветхие письма-вышивки, нанизанные на круглые палочки, подобно свиткам, раскрывала тяжёлые фолианты из гладких полированных листов не то тонкой гибкой фанерки, не то плотного папируса, скреплённых кольцами, как перекидной календарь и испещрённых точно такой же плетёной вязью, и долго изучала это немыслимое художество. Разноцветные линии, штрихи и загогулины, исполненные что нитками, что красками, были похожи, если приложить фантазию, на буквы или иероглифы, которые кто-то, в целях экономии места, сложил друг на друга, а они от долгого лежания провисли и перепутались между собой. Скромную ботаничку словно подменили. Она с сурово-деловым видом рассматривала тайнопись, сверялась с собственной литературой, записывала что-то в блокнотик и не глядя кивала помощникам принести вон то или подать вот это.

— И...как успехи? — осторожно поинтересовался Трепач через полчаса.— Всё понятно?

— Как ни странно, да,— отозвалась исследовательница.— Наверно, это упрощённый вариант изложения, что вполне логично для повседневных записей и почты.

— И о чём там пишут?

— Боюсь, ничего интересного. То есть, конечно, папа мог бы почерпнуть немало об алаонской жизни, но мы ведь другое ищем. И, думается мне, здесь мы этого не найдём. Кто бы ни затевал такой лагерь, не в его интересах выставлять напоказ секретную информацию, даже если её не всякий расшифрует. Да и алаонцы должны были хорошо спрятать самую сокровенную свою тайну.

— Что ж делать?

— Искать в другом месте.

— В каком? Реставраторы, небось, обшарили этот замок сверху донизу, и знают его лучше нас. Если даже они не нашли...

— Может и нашли. Нашли и перепрятали. А может быть просто надо искать там, где реставраторы не работали.

Трепач с Колей только переглянулись.

После обеда ребята всё-таки зашли в медпункт с жалобой на уже известные доктору симптомы, да ещё в усиленной форме, учитывая долгий утренний сон. Доктор предложил им витамины и усиленное питание — уж в продуктах недостатка нет. Поддерживая репутацию больных, и мальчик, и девочка добросовестно проспали весь тихий час (вместе с полдником), потом вяло прогулялись по пляжу и вернулись в замок, незаметно кивнув стоявшему на стене Трепачу. Встреча заранее была назначена в большой башне.

— Ты уверен, что это ведёт куда надо? — спросил паренёк, уже перешедший на "ты" со старшим товарищем.

— Ага, я туда успел слазить,— кивнул тот, шагая по пыльному захламлённому коридору.— Как видите, реставраторы сюда действительно ещё не добрались. А стало быть, подумалось мне, можно найти какую-нибудь трещину в секретную зону. От нижнего-то подвала мне ключи не доверили.

— И как, нашлась трещина?

— А как же. Полюбуйтесь,— он направил фонарик в небольшую сводчатую дверь, за которой обнаружилась такая же маленькая комнатушка неправильной полукруглой формы. Обойдя какие-то древние обломки, кладоискатели увидели у дальней стены похожий на колодец проём в полу, и ржавые железные скобы, спускающиеся в него.

— Это что ж такое? — удивился Коля.

— Похоже, когда-то это был потайной ход,— глянула вниз Наташа.— А может, и не очень потайной,— и первой полезла в тёмный лаз.

Тот вёл в такую же неприметную комнатушку нижнего яруса, в свою очередь выходящую к большому залу, через который проходила ночная процессия.

— Вот оно — центральное помещение Атуриана, первоначальный храм, над которым вырос остальной Дом клана,— кивнула девочка, осматривая купол потолка с гигантскими непонятными разводами, расходящимися от центра, и высящийся посреди всеобщего запустения монолит.

Все трое подошли ближе. Камень казался бесформенным. Его сглаженные бока выдавались во все стороны длинными искривлёнными выступами, похожими на щупальца окаменевшего осьминога. Трепач обошёл вокруг, освещая сооружение со всех сторон. Размеры впечатляли — будучи выше человеческого роста, каменный осьминог раскинулся метров на десять.

— И как эту махину только сюда прикатили? А как в дверь запихивали?

— Её поставили здесь ещё до строительства замка,— Наташа приложила руку к шершавому, иссечённому мелкими трещинами боку.— Это, можно сказать, краеугольный камень. С него началось строительство храма,— она тоже обошла вокруг.— Знакомая форма. Семигранная запирающая печать. Если озеро прямо под нами, то значит оно — и есть та гробница, которую стерегли алаонцы.

— Что-то странновато ведёт себя твоя подружка, не находишь? — шепнул Трепач спутнику.

— Так ведь она попала в родную стихию. Разве ты не мечтал в детстве найти клад?

— Почему в детстве? Я и сейчас бы от такого не отказался. Правда, никаким кладом здесь пока не пахнет, но, как сказал кто-то умный: знания — самое ценное сокровище.

— Кстати, здесь, по-моему, что-то нацарапано,— мальчик присмотрелся к поверхности камня, и ему показалось, что трещинки на ней слишком схожи по ширине и глубине, а их сеть чересчур равномерная.— Эй, Наташ, это тоже надписи?

— Да,— та показалась из-за каменного "щупальца", почти уткнувшись в него носом.— Здесь вся история этого острова. Алаонские архитекторы творили чудеса не потому, что знали, как лучше поставить камни друг на друга, хотя, конечно, и без этого нельзя. Они знали, как направить внутреннюю силу камня, дерева и металла, сфокусировать и распределить её, чтобы строение пережило не просто века, а тысячелетия. Они тщательно подбирали благоприятный момент для начала строительства по расположению звёзд. Их астрологические карты были куда совершеннее наших. Во всяком случае, не хуже, к тому же использовались не только ради научного интереса. И форма отдельных комнат, коридоров, расстановка колонн, а то и планировка всего здания неспроста скрывали в себе те или иные астрологические символы. Современным людям такая архитектура кажется хаотичной, но на самом деле всё выверялось до миллиметра и тщательно ориентировалось по сторонам света и линиям движения планет. Это была магия, технология и религия в одном флаконе. Но это ещё не всё. Алаонские священники умели чувствовать энергетику Земли. Они не верили — они ЗНАЛИ, что каждый холм, овраг, речушка, озеро или участок степи имеют свою ауру — сильную или слабую, но так или иначе влияющую на каждое живое существо, решившее там поселиться. Вот почему если на каком-нибудь пригорке рос, например, шиповник, то он будет там расти несмотря ни на что. Хоть покрой ты всё асфальтом и построй супермаркет — когда он отслужит своё и развалится, на его руинах снова вырастет шиповник. Мы же до сих пор говорим, глядя на какой-нибудь элемент ландшафта: это здесь не к месту. Но уж если удалось подогнать что-то к месту, будь то жилой дом, церковь или просто тыквенная грядка, то никакая стихия не затронет, и никакие преобразования не выживут то, что было задумано и основано.

Коля с Трепачом снова недоумённо переглянулись. Их подруга явно дочиталась до таких сфер, куда простым смертным путь заказан.

— А здесь сказано,— продолжала она,— что священнослужители Атуриана взяли на себя смелость изменить ауру этого места, перенаправить биотоки острова, который в те времена и островом не был. Должно быть, то, что тут творилось, слишком ужаснуло их. Думаю, в этих краях развился культ наподобие дираонского, появились почитатели богов кровавой империи. Здесь написано, что всё началось со схватки. Алаонская армия напала на культ, хотя была бессильна против угнездившегося в пещерах тёмного божества. Битва была лишь отвлекающим манёвром, в то время, как священнослужители отсекли энергетическую пуповину. Не знаю, что они сделали, но остров отделился от суши — то ли вода поднялась, то ли земля опустилась, но крайняя вершина оказалась отрезана и перестала принадлежать Ираптинскому краю, на котором заканчивалась власть алаонского народа.

— Хитро,— хмыкнул гид.— Если гора не идёт к Магомету, он ей ноги приделает. Ха, это я удачно выразился! Можно "приделать ноги" чужому имуществу, но чтоб целой горе... Вот уж действительно с размахом.

— И всё это ты расшифровала, даже не заглянув в учебник? — удивился Коля.

— А ты на стены смотрел? Там же вся история в картинках. На камне, конечно, стиль изложения не упрощённый, но несколько слов я разобрала. Здесь часто упоминается Атуан — это алаонское название Сатурна. Он символизирует с одной стороны разрушительную силу стихии — как правило, огня, а с другой — тайны запредельных сфер, загробного мира и самого времени, сотканного из жизни и смерти.

— И им же назвали храм.

— Да. "Риан" — это страж.

— А Атуан — заведующий памятью и памятниками. В сумме получается сторож гробницы,— кивнул Трепач.— Ясно. С названием разобрались. Но нету там случайно подсказки, как эту нечисть обратно в могилу загнать? И побыстрей бы,— он огляделся,— а то не дежурные, так Чёрные Руки могут заглянуть, кто тут в неурочное время таскается.

— Дайте-ка мне "историю небесных символов",— девочка поправила очки и, достав из кармана свой блокнотик, опять уткнулась в камень.— Эти алаонские понятия попробуй интерпретируй по-нашему. Какая-то непонятная роль выходит у Атуана во всём, что здесь происходило... И не могли бы вы мне посветить?

Парни лишь одновременно вздохнули, следуя новым указаниям.

Только под вечер, когда заканчивался "купальный сезон", и дети с вожатыми начинали активно прочёсывать замок, юную исследовательницу удалось оттащить от заветного камня и незаметно выбраться из закрытой секции. Оставив Наташу в палате расшифровывать сделанные записи, Коля с Трепачом неспешно побрели на пристань.

— Как думаешь,— спросил мальчишка,— будет с этого всего толк?

— Думаю, наша любительница Алаона не успокоится, пока всё не разнюхает. А уж если алаонцы как-то сумели усмирить Шоколадного демона, то должны были оставить подсказку на этот счёт, хотя бы собственным потомкам.

— И, по-твоему, мы сможем такое повторить?

— На каждого демона есть своя управа, надо только её найти.

— Найти-то, может, и можно, но если для этого придётся двигать горы, боюсь, не справимся.

— Да уж. Знать бы, чем они её двигали.

— Я тут вспомнил монастырь Отшельника, что ты нам показывал. Хорошо бы туда сходить — может они чем помогут?

— Неплохо бы. Только самих нас туда не пустят — с экскурсии не удерёшь. Да и, честно говоря, я себя особо религиозным человеком не считаю, так что вряд ли смогу внушить доверие святым людям.

— А можно парусником поблизости причалить?

— Причалить-то немудрено, да только идти всё равно не близкий свет. К тому же кто-нибудь из команды обязательно проболтается, куда мы плавали. Узнают вожатые, как я график нарушаю — хана моему инкогнито.

— Да, думаю неспроста они не пускают нас к монастырю. Может потому, что там могут найти эту самую управу на Шоколадного демона?

— Может быть,— экскурсовод задумался, глядя на свой корабль.— Вот что, твоя это идея — ты и вырывайся. Авось чего и выгорит.

— Как же я от экскурсии отобьюсь?

— Да, тут надо покумекать. Вот что: я завтра изображу служебное рвение после выходного. Снова встану на капитанский мостик, возьму помощников из старшей группы, и тебя, как самого отличившегося из младшей. Дальние плавания они мне доверяют, авось и в этот раз не увяжутся. Я попробую втихаря высадить тебя на том берегу, ну а там уж как карта ляжет.

Коля только молча кивнул.

— Сегодня решается всё!

— С чего такой серьёзный тон, матрос Колян?

— А вот с чего,— паренёк открыл корзину для грибов и вытащил оттуда что-то непонятное, упакованное в большой целлофановый пакет.

— Это что за фигня?

— Эта фигня сегодня ночью вылезла из печки,— отозвалась задумчиво стоящая рядом Наташа.

— И мне пришлось совершить ещё одно нарушение — перелезть с балкона на балкон в женское отделение. Счастье, что там все опять спали беспробудно.

— Так это?..— Трепач присмотрелся. Нечто в пакете напоминало тёмного зеленоватого кальмара, на сей раз не вытянутого, а почти круглого, как блюдце. Явно беспозвоночное, существо всё-таки было достаточно плотным, имело плоскую, чуть более светлую брюшную сторону, покрытую редкими продолговатыми щитками спину и небольшой приплюснутый кальмаровый "хвост". В расширенной передней части, обращенный вниз, располагался венчик из семи длинных, тонких, жёстких щупалец, свёрнутых внутрь. Присосок на них не было, только по кольцу мелких коготков на утолщённых кончиках-бутонах. Похоже, именно такой "отпечаток пальца" достался недавно Трепачу от подобной твари. Между щупалец угадывалось ротовое отверстие, а сверху, на "голове" виднелись несколько бугорков, напоминающих неразвитые глаза. И один развитый — маленький прозрачный шарик, похожий на стеклянный. Позади него виднелась дыра — раной её нельзя было назвать, из-за отсутствия какой бы то ни было крови.

— Как же вы эту гадость пришибли?

— Сначала лаком для волос,— отозвалась девочка.— Меня под утро опять разбудил запах шоколада. Открываю глаза, а из печки какие-то зелёные огоньки мигают. Как будто прямо на меня смотрят и пошевелиться не дают. А потом вылазит вот эта самая дрянь, и ко мне...

— Бегут-бегут по стенке Зелёные Глаза,— совершенно серьёзно прокомментировал экскурсовод, снова рассматривая трофей.— С таким, честно скажу, ещё не сталкивался. Видать, какая-то продвинутая форма с гипнотическим взглядом. Представляю, чего ты натерпелась.

— Мне вспомнились разговоры про сегодняшнюю поездку, про монастырь Отшельника, про святых людей, изгоняющих бесов... Я зажмурилась и начала читать молитву, какую вспомнила.

— Вот это правильно. Сам, честно признаюсь, не то чтобы атеист — скорее, типа, реалист. Но по тем же научным законам душа верующего сильнее.

— Да. Потом опять смотрю, а оно уже на моей тумбочке, записи мои ощупывает. Я схватила, что под руку попалось, да и...

— Пшикнула. Лак для волос — первейшее оружие, если у врага глаза имеются. Понятно. Ну а ты, герой, как там оказался?

— А что я? — стушевался Коля.— Меня тоже под утро этот шоколадный дух разбудил. Только никакой нечисти я не видел, и из наших никто не пропал (а может, просто уже вернулись). Тут слышу, с верхнего балкона грохот какой-то. Я схватил рюкзак, и туда. Смотрю, за Наташей по балкону какая-то дрянь гонится. Я эту дрянь ножиком и пригвоздил. Так оно продолжало дрыгаться. Я его спалить хотел, бензином плеснул — тут оно и распласталось.

— Картина ясна. Про набор юного киллера я тебя спрашивать не буду, но где, скажи на милость, ты бензин взял?

— Папа в дорогу дал бутылочку. И ещё зажигалку, для разведения костра.

— Мне бы такого папу. А вообще ты, кажется, нашёл то самое средство против Шоколадного демона. Вас обоих можно поздравить с открытием. И если подумать — Шоколадный демон ведь из средневековья происходит. С алаонского заключения его вытащили всего пару лет назад, так что естественно он не освоил ещё все прелести цивилизации. И ещё, на будущее, с пожарами в замке поаккуратнее. Ну а сейчас — быстро на борт, отплывать пора.

Сегодня капитан был в ударе, гоняя матросов до седьмого пота, как настоящий пиратский командир. Впрочем, сам он тоже не ленился, и, заряжая всех своей искромётностью, никого не оставил недовольным. Коля и Наташа, тоже попавшие под раздачу, не могли понять, как ему удаётся сохранять самообладание и так лихо играть свою роль после случившегося. Да и впереди наверняка ждало испытание куда более тяжкое, нежели парусный спорт. Двое гостей из младшей группы тоже старались как могли, но вскоре было принято решение о списании их на берег до возвращения судна. Обосновано оно было таким количеством пунктов пиратского кодекса, что никто даже толком не понял — наказание это, или наоборот, важное поручение.

— В общем так, молодые люди,— сказал Трепач, высаживая их в небольшой бухточке у межгорья,— ваша миссия самая трудная и опасная. Мы причалили как можно ближе к монастырю, но до него всё равно не близкий свет топать через лес. К тому же неизвестно, на кого вы по дороге можете нарваться. Волки, медведи — это так, мелочь. Щас меня больше напрягают вожатые и экскурсоводы. Мало ли, какой нюх на потерявшихся и сбежавших дал им Шоколадный демон. Потому вся надежда на твои, Колян, походные навыки, и на твои, Натаха, расшифровки. Не знаю, поверят ли им (и вам) монахи, и не знаю, что они присоветуют, но, как было верно подмечено, сегодня решается всё. Думаю, нечисть заметила пропажу своего агента, и этой ночью начнёт играть по-крупному. Так что постарайтесь выглядеть убедительно и управиться быстро. Корабль будет проплывать здесь в половине третьего и сделает небольшую остановку. Это всё, что я могу, остальное зависит от вас, молодые люди. Потому, как говорится, Бог в помощь.

— Так что ты там хоть понарасшифровывала? — спросил Коля, шагая через лес и поглядывая на компас.

— Похоже, история Алаона в этом краю куда древнее, чем мы сначала подумали. Там написано, что какая-то святыня Атуана находилась в тех пещерах ещё с незапамятных времён. Насколько я поняла, до появления Дираона.

— Давненько. И что ж это за святыня такая?

— Не знаю. Может, святилище — храм ещё более древний, чем Атуриан. А может, какая-нибудь реликвия, спрятанная за Великой рекой. Одно точно — дираонцы ни в коем случае не должны были ей завладеть.

— А Шоколадный демон, выходит, из Дираона?

— Очень похоже. Если алаонская религия основывалась на астрологии и природной энергетике, то империя Дио училась повелевать жизнью и плотью, как они выражались. То есть преобразовывать разные живые существа и создавать всевозможных химер (помнишь рисунки в пещере?) А ещё их интересовала тайна бессмертия, но это отдельная история. Даже дираонские боги представлены во всех легендах, как жуткие потусторонние твари, каких свет не видывал.

— Типа Чёрных Рук? — Коля указал на корзину спутницы, прихваченную с собой.

— Не-ет! Чёрные Руки, как видишь, особым умом не располагают. А вот слугами чего-то постарше, помудрее и пострашнее они вполне могут быть.

— Выходит, у нас тут засел дираонский бог, и мы решили обратиться к Богу православному, чтобы выкурить его.

— Именно.

— Ну надо же. Неужели кто-то надумал искать Бога в этой глуши?

Ребята вздрогнули от неожиданности, услышав негромкий, чуть насмешливый голос неподалёку. Наташа дёрнулась и выронила корзину, а паренёк резко обернулся. Из-за деревьев показался невысокий старичок с длиной белой бородой, в простой грубоватой одежде и тоже с лукошком в руках.

— З-здравствуйте...— только и смогла пробормотать девочка.

— Нечасто в наших краях встретишь гостей,— улыбнулся старичок.— Что же привело вас сюда?

— Мы из Атуриана,— взял слово Коля.— Нам нужна помощь.

— Атуриан, значит,— потеребил бороду незнакомец.— Давно эти леса не слышали его имени. Однако в последние годы он снова начал оживать, принося немалое беспокойство. Хм... Если вы умудрились вырваться оттуда и пришли сюда, значит помощь вам действительно нужна. Пойдёмте-ка,— и резво зашагал вперёд по едва заметной тропке.

— Вы из монастыря Отшельника? — спросил Коля.

— Да, так нас все называют. Я отец Михаил.

Ребята тоже представились, и мальчик догнал проводника:

— В лагере хозяйничают какие-то странные твари. Если вы не обидитесь, мы могли бы показать одну.

— Показать? Это уже интересно.

— Мы с Наташей выяснили, что за ними стоит кто-то посильнее и пострашнее. Он умеет зомбировать людей и...ему приносят какие-то жертвы.

— Даже так. А с чего ты взял, что я сам не из этих людей. То, что ты не видел меня в лагере не значит, что я не могу быть таким же слугой этой силы.

— Я, конечно, не специалист, но на слугу тёмных сил вы не похожи. Не в их правилах носить кресты,— он указал на большой узорчатый серебряный крест на шее проводника.— Да и будь вы от Шоколадного демона, ни за что бы так не сказали, не заманив нас сначала куда надо.

— Ишь ты, какой приметливый,— одобрительно сощурился отец Михаил.— Идём. Посмотрим, что можно сделать с вашим "Шоколадным демоном".

Когда парусник величаво выплыл из-за поворота берега и вошёл в бухту, "разведчики" уже были на прежнем месте, сидя на обрывистом берегу и глядя вдаль.

— Успели-таки? — не дожидаясь швартовки, Трепач с разгону перескочил с борта на этот берег.— Ну как, нашли монастырь Отшельника?

— Не совсем,— улыбнулся Коля.— Оправдались твои слова про гору и Магомета. Одному приходится делать ноги, если у другого плохо с головой.

— Мы взяли южнее, чем надо,— пояснила Наташа,— и чуть не прошли мимо монастыря. Мы бы его, может быть, и заметили, но пришлось бы возвращаться, а это лишнее время. Но нам встретился один из монахов.

— И что, помог?

— Да,— кивнул мальчик.— Дал нам по мешочку заговоренной монастырской земли, да ещё потом проводил до полдороги назад лесными тропами. А настоятели выслушали нашу историю, и сказали, что будут молиться за просветление заблудших душ.

— Это правильно. А теперь давайте уже отгребать отсюдова. Ещё неизвестно, что нас ждёт в лагере.

Когда корабль, с некоторым опозданием, причалил к острову, матросы, усталой но весёлой толпой, двинулись на пляж, намереваясь там умять прихваченный в кухне обед, совместив его, тихий час и купальный сезон одновременно. Юные же разведчики напротив, не торопились на берег. Даже теперь, средь бела дня, древний замок казался им гигантским мрачным чудовищем, оседлавшим остров и таящим в своих недрах неведомое зло, терпеливо ожидая очередных жертв. Трепач никого не торопил, да и сам не торопился. Приведя в порядок и закрепив все снасти, он вытащил из трюма тормозок — пакет ларёчных пирожков и большую бутылку лимонада. Кивнув ребятам присоединяться, он, прежде чем присесть на тюки, глянул в подзорную трубу на весёлых пляжников.

— Вот уж кто сегодня отвёл душу. Теперь, может быть, и не вспомнят о небольших нарушениях маршрута. А вы чего сидите, как неродные — хватайте по паре пирожков, бо по одному мало. Сам покупал. За экологическую чистоту не ручаюсь, зато уж точно не от сомнительных кондитеров.

— А откуда? Неужели вы ещё где-то причаливали?

— Ага. В лучших традициях моряков пристали к берегу затариться пресной водой. Ну, или не совсем пресной,— он налил всем шипучего лимонада.— Попутно кинул в почтовый ящик пару конвертиков. Расскажите лучше, что ваша разведка наразведывала?

— Как ни грустно это признавать, — вздохнула Наташа, — но во всём виноваты алаонцы. Много тысяч лет насчитывает их религия-магия-технология. И не всегда она использовалась во благо. Ещё на заре Дираона здесь было спрятано оружие. Реликвия Атуана страшной силы. Её захоронили тут в качестве стража, чтобы не пустить дираонцев через Великую реку.

— Ату-Риан,— кивнул юноша.

— Да. Страж времени и миров. Его это заслуга, или ещё чья, но Дираон действительно все три тысячелетия не нарушал границ. Как и Алаон. Может иногда путешественники, проповедники или диверсанты туда-сюда переплывали, но массовых выходов не было.

— Понятно. А когда империя Дио приказала долго жить, наши изобретатели вернулись забрать своего стража, да и не поделили. Это ты всё из нацарапанного расшифровала?

— Кое-что рассказали монахи.

— А как по-твоему, эта убойная реликвия ещё тут?

— Одно могу сказать — атомных бомб алаонцы не делали. Даже оружие, по крайней мере необычное, у них основано на магии природных сил. Если оно пять тысяч лет стерегло эту землю, то уже вряд ли захочет куда-то переезжать.

— Захочет? Выходит, оно ещё и думает?

— Жену ты можешь не любить, но грузовик любить обязан,— важно поднял палец Коля.— Очередная мудрость моего папы — даже у машины есть душа.

— Правильно,— кивнула девочка.— И ещё неизвестно, какое мнение у этой души насчёт людей.

— Ну что ж,— Трепач поднялся с места, отряхнув крошки,— пришла пора познакомиться со старичком Атуаном. Если, конечно, вожатые нас раньше не сцапают.

Однако, вопреки опасениям, лагерь встретил засекреченных шпионов вполне обычно. Никто на них не косился, не расспрашивал о нарушениях — то ли устранение "Зелёного Глаза" осталось незамеченным, то ли вожатые не подавали виду, а может и не лезли в дела ночных сообщников. И персонал, и отдыхающие вели себя просто до неприличия безмятежно, словно подвалы замка и не скрывали никаких тайн. Однако и поисками заняться не удалось — слишком много народа ходило по коридорам. Потому договорились встретиться после отбоя и разошлись. Трепач отправился по своим делам, а ребята, после тяжёлого дня и перед очередным ночным бдением, решили отдохнуть на пляже.

— Ох, не нравится мне всё это,— Трепач шёл по коридору и озирался, даже не включая фонарик — луна достаточно ярко светила в окна.

— Почему? — не поняла Наташа.— Мы благополучно выбрались.

— То-то и оно, что чересчур благополучно. Как бы нас там не ждали.

Поход действительно начинался удачно. И в Колиной, и в Наташиной комнате все уснули быстро, должно быть утомлённые долгой экскурсией. Вожатые, как обычно, мимоходом проверили, все ли из младших групп в наличии перед отбоем, наполнили водой умывальники на завтра, и больше не показывались. Даже дискотека старших почему-то не состоялась. Весь лагерь очень быстро погрузился в покой и тишину, потому ночные диверсанты смогли легко выскользнуть в коридор, прихватив всё необходимое. Коля взял рюкзак с "набором юного киллера", Наташа — камеру, несколько учебников и лак для волос, а гид вооружился лишь фонариком и небольшой канистрой бензина, купленной вчера во время второй стоянки, да ещё сунул в карман увесистый гаечный ключ — на всякий пожарный. Широкие пустые коридоры, освещённые призрачным лунным сиянием, гулко отражали шаги, вынуждая всех троих отдавать дань шпионскому жанру — красться. Это привело к нервному напряжению, и даже бывалый Трепач то и дело вздрагивал, заметив колышущуюся занавеску или услышав скрип ветки по стеклу. В заброшенном коридоре большой башни можно было немного расслабиться, мусор и пыль скрадывали эхо. Зато появлялась возможность нарваться на ночного обитателя.

— В котором часу они выползают? — оглянулся на спутников экскурсовод.— Хорошо бы успеть, когда Чёрных Рук уже не будет, а ночная экскурсия ещё не выйдет. Да, кстати, что и где мы вообще должны искать?

— Я бы хотела получше рассмотреть нижние пещеры,— откликнулась Наташа.

— Самое логово. Так я и думал. Только на фига оно тебе? Сама ж говорила — его не алаонцы строили.

— Вот именно. Нам нужно то, что было здесь ещё до Атуриана.

На нижнем ярусе отчётливо ощущался знакомый дурманящий запах, вызывающий у Коли отвращение, у остальных — головокружение. Притушив фонарик, они выглянули в большой зал. Тот весь был заполнен туманом, и в этом тумане копошились тёмные тени. Их можно было увидеть, потому что белёсая муть вокруг не то чтобы светилась, но была странным образом различима, превратив пещерный мрак в нездоровый фосфорический сумрак. Но вскоре этот сумрак пронзили лучи света. Из главного входа показались вожатые, ведущие знакомую "экскурсию". Пройдя вдоль стены, двое или трое снова остановились у лестницы, пропуская детей. Одновременно тем же маршрутом, только встречным курсом, потолком и стенами двигалась другая процессия. Неведомые твари почти сплошным чёрным потоком вытекали из коридора и расползались, пропуская людей. Особенно старательно огибали вожатых с фонарями. Те, в свою очередь, опускали лучи, дабы не беспокоить жутких созданий. Трое друзей с замиранием сердца наблюдали, стараясь унять эмоции, и одновременно гадая, насколько они заметны вне толпы.

— Отвратное зрелище,— покачала головой Наташа, следя за пустыми взглядами однокашников и невозмутимыми лицами проводников.

— Да уж,— поморщился Коля.— И мы должны лезть в это вонючее логово нечисти?

— Именно,— кивнул Трепач,— пока её там нет.

— Надеюсь, монастырское благословение поможет,— паренёк приложил руку к мешочку на поясе.

Так или иначе, на ядовитый туман свячёная земля не влияла. Сладкие дурманящие испарения казались ещё гуще, размывая свет фонарика, пока троица опасливо спускалась по лестнице. И головы кружились у всех, пока Коля не догадался открыть свою бутылочку бензина. Резкий запах горючего щипал нос, но отрезвлял, выветривая из головы шоколадный дурман.

— Так мы не конфетными зомби, а токсикоманами станем,— хмыкнул Трепач, привязывая к руке смоченную бензином тряпочку.

Спустившись, не стали рисковать соваться в зал с озером, а сразу свернули в один из боковых проходов. Здесь ничего особенного не было, кроме ещё усилившегося аромата и сгустившегося тумана, как вода, стлавшегося по полу. Вперёд пространство обозревалось метра на два с половиной, впрочем, прямота коридора вряд ли давала бы больше. На стенах иногда виднелись знакомые первобытные рисунки, но они ясности в дело внести не могли. Вскоре пещера раздвоилась. Нацарапав гаечным ключом на стене большую корявую стрелку, Трепач свернул налево. Однако выбранный коридор, спускаясь, ушёл под воду. Похоже, часть пещер была затоплена. Пришлось возвращаться.

— Как бы нам не заблудиться в этом кишкодроме,— проворчал гид.

— Остров не такой уж большой,— отозвалась девочка.— А вот если то, что мы ищем под водой, или пещера обвалилась, когда он отделялся, тогда хуже.

Что-то мелкое ящеркой прошмыгнуло в мутном сиропе. Все шарахнулись, Трепач споткнулся, Наташа пискнула, Коля провалился ногой в какую-то трещину.

— Опоздавшая, мать её! Полезла своих догонять.

— Как бы она их сюда не позвала.

— Надо спешить.

И они зашагали быстрее. Однако поиски ничего не давали. К тому же сеть пещер оказалась обширнее и сложнее, чем думали. Кое-где коридоры расширялись небольшими комнатами, кое-где сужались или уходили под воду. Иногда на стенах виднелись рисунки, иногда тут и там попадались древние следы кострищ или непонятные каменные сооружения, но никаких намёков на алаонскую библиотеку или сокровищницу не было. Наташа пыталась чертить карту, надеясь отыскать намёк в расположении рукотворных частей пещер, но тоже не могла ничего прояснить. Пару раз коридоры выводили к большому залу с озером, и искатели приключений вынуждены были ретироваться, заслышав песнопение.

— Пора сваливать,— глянул на часы Трепач.— Вышли в полночь, а уже третий час. Так мы до рассвета прошлындаем — засветимся, а чего надо не найдём. А что скажет наша учёная?

— Простите, ничего,— повесила голову девочка.— Того, что я надеялась найти, здесь нет. Это действительно просто пещера, в которой со времён первобытных людей поклонялись этим существам. Может быть, это как-то связано с дираонской религией, но в её тонкостях я как раз не сильна.

— Ну что ж,— улыбнулся гид.— Тогда придётся взять слово скромному внештатному сотруднику. Насчёт дираонской религии. Сознаюсь, это не первая пещера, в какую мне доводится спускаться. Забыл спросить, откуда вы, ребята, родом и хорошо ли знаете те места, но в другом конце Ираптинского края, севернее Ираптинска, где начинается Дайронский лес, можно найти древние развалины — точнее, катакомбы. Мрачное местечко, даже искатели приключений на свои головы и другие части редко туда суются. Что и неудивительно — ведь остались те катакомбы от самого Дираона. А это, я вам скажу, такая вещь, что даже если ты о ней не слышал — всё равно не по себе станет. Короче, налицо поразительное семейное сходство. Катакомбы, конечно, обширнее будут, отделка стен получше и роспись похудожественние. Но общие моменты наблюдаются, да и нечисть разная там тоже водится. В общем, думается мне, дыра эта — прообраз дираонских катакомб, и отсюда их религия вышла.

— Ничего себе!

— Теперь по поводу богов. Если я правильно понял, именовались они просто Древними, так как, согласно легенде, обитали на земле до начала времён, а потом переселились в преисподнюю. И судя из всего здешнего безобразия, то ли переселились не все, то ли парочка "моржей" рискнула обратно выползти, то ли они оттуда как-то связь держали — раз есть люди, в них верящие. И ты, Наташа, говорила, что Чёрные Руки, судя по нестандартному набору конечностей, могут быть слугами или потомками какого-то неведомого вида.

— Самой не верится, — покачала головой та. — Дираонские боги?..

— К тому клонится. И если тут в своё время окопался один из них, то я могу понять опасения алаонцев. Вся дираонская нечисть, начиная с богов, боится солнечного света, но мы, к сожалению, горы двигать не умеем, и сюда солнечного зайчика запустить вряд ли сможем. Потому нам просто позарез нужна та реликвия Атуана.

— А где её искать? — развёл руками Коля.— Тут мы уже всё облазили.

— У меня все ставки были на монастырь Отшельника. Вам там никаких намёков не давали насчёт метода борьбы с демонами?

— Только свячёную землю и некоторое дополнение к истории замка.

— Ну что ж, может быть свячёной земле из такого места тоже найдётся применение. Но теперь, пожалуй, нам пора на выход.

Поблуждав ещё некоторое время, обнаружив часть нацарапанных стрелок, зачастую противоречащих друг другу, они вскоре уловили впереди гулкость большого пустого пространства. И замерли, увидев, что это совсем не тот выход.

— Ё-моё! — только и смог сказать Трепач, глядя с узенького каменного балкончика-уступа на довольно далёкую воду и висящие впереди сталактиты.— Как же нам отсюда спускаться?

Лучи фонариков замелькали по пещере. Похоже, это был другой её край, да ещё верхний уровень. Тумана здесь было меньше, позволяя разглядеть всё. Вдали виднелся берег с проходом в стене и колоннами вдоль неё. Он имел форму полумесяца, дальше вода подбиралась к самым стенам. На этом же краю перед ребятами был отвесный обрыв, да и глубина наверняка достигала максимума, что затрудняло продвижение к выходу. Воду внизу окутывала клубящаяся дымка, отчего казалось, что гладкая поверхность волнуется, готовясь закипеть, как зелье в ведьмином котле.

— Кажется, надо искать другой путь.

И тут все повернули головы на негромкий шелест. Из-за выступа стены, за который уходил балкончик, показалось нечто странное. Наташа попятилась, Трепач сунул руку в карман, Коля охнул. В общих чертах возникшее существо напоминало недавно пойманный Зелёный Глаз, только теперь не менее двух метров ростом. На сей раз в нём было больше от медузы, чем от кальмара — грибообразное тело поддерживали семь тонких жилистых щупалец-ходуль, на которые разделялась выступающая вниз "ножка", вокруг неё свернулись кольцами хлысты поменьше, а по периметру "шляпки" расположились сверкающие и переливающиеся зеленоватым огнём сферы размером с орех. Лишь одна, обращённая к незваным гостям, нарушая лучевую симметрию, была немного больше, и теперь её клубящиеся переливы магическим образом притягивали взгляд.

— Не смотрите на него!..— через силу проговорила девочка, сжимая мешочек на поясе.— Оно нас гипнотизирует...

Трепач поднял канистру, паренёк направил фонарик прямо в "глаз" чудовища. Оно отпрянуло и выпустило в ответ невидимую волну шоколадного запаха. Не того приторного тумана, каким пропахла вся эта пещера, а аромата настолько тонкого и чарующего, что никто не смог противиться этой эйфории. Его нельзя было назвать просто аппетитным — в нём словно смешались все прекрасные запахи мира, все виды радостей и наслаждений, какие только способен испытать человек. Недавние страхи забылись, пещера перестала казаться мрачной, высота обрыва — опасной. Наполнившая тело лёгкость, казалось, позволяла воспарить над камнями. Неведомый хранитель тоже грациозно развернул свои многочисленные нитевидные конечности, чем-то вдруг напомнившие крылья, и протянул их к людям, собираясь увлечь в свободный полёт, но вдруг...

— Извини, но меня этим не проведёшь! — нирвану внезапно пронзил резкий грубый запах бензина. Коля, незаметно вытащив свою бутылочку, плеснул на существо, и оно, беспорядочно замахав щупальцами, шарахнулось назад. Ноги его заплелись в буквальном смысле и, хватая воздух когтистыми ступнями-присосками, чудовище полетело в воду.

Наташа и Трепач глянули на спутника сначала гневно, но потом дурман постепенно отхлынул.

— С-спасибо,— тряхнул головой экскурсовод.— Ещё секунда, и эта зараза б нас придушила.

— Это что, и был Шоколадный демон?

— Может быть,— Наташа приходила в себя медленнее, что, впрочем, не помешало ей сразу начать с рассуждений.— Если Чёрные Руки — зачаточные особи, то этот тянул на взрослого.

Коля, к которому запоздало приходило осознание миновавшей беды, а с ним и невольная дрожь, поразился невозмутимости подруги. Та же на самом деле пыталась бодриться, говоря на отвлечённые темы. Если прежние приключения больше напоминали сложную и опасную игру, то теперь, после встречи с истинной силой противника, страшная реальность грозила паникой. А это первый шаг к поражению, что, при возможностях чудовищ, могло обернуться чем-то хуже смерти. Чтоб не думать об этом, надо было занять голову чем-нибудь другим. Что эта медуза тут делала? Наташа осторожно заглянула за угол.

— А ну-ка, гляньте. Кажется, мы сюда не зря забрели.

— Что это? — парни тоже приблизились, осветив большую круглую плиту на стене, испещренную полустёртыми узорами.— Как для алаонской работы, грубовато.

— Может быть. Но всё-таки...— девочка сдула пыль с древнего камня.— Ничего себе! Да никак это письмена Второй эпохи.

— Какой эпохи?

— Второй, по алаонскому летоисчислению. Сейчас идёт Четвёртая — называть Новую эру Пятой они принципиально не хотят, Третья была в период Дираона — она ещё зовётся Тёмной эпохой. А про Вторую папа только мельком упоминал. Археологи знают о ней очень мало.

— Какая ж тогда Первая была?

— Её вряд ли помнят даже сами алаонцы.

— А это тебе понятно? — кивнул Коля на рисунки.

— Как ни странно, да,— она присмотрелась.— Кажется, это дверь. И за ней святилище Хранителя.

— Какого хранителя?

— Не знаю, но...— девочка переключилась на торчащие сбоку из плиты небольшие металлические пластинки причудливой формы,— догадываюсь.

Она подёргала несколько железок, и те со скрипом поддались. Сверяясь с надписями, Наташа потянула вверх одну, опустила вниз другую, повернула третью и сжала вместе две близко посаженые. За плитой что-то негромко прогудело, и она дрогнула.

— Навались, ребята.

Те снова недоумённо переглянулись, но, послушно упершись в камень, отодвинули его на метр вбок, открывая узкий тёмный проём.

— Ох, Наташка, ты начинаешь меня пугать.

— Мне самой не по себе...

Пока младшие с опаской смотрели на проход в неизвестность, Трепач, светя фонариком, решительно шагнул внутрь.

— Так, чего-то я нашёл. Оно — не оно?

Большая круглая комната или маленький зал выглядел цивилизованней пещер, но до известного алаонского убранства всё же не дотягивал, хотя его стены были так же разукрашены узорчатыми письменами и рисунками. Кроме них в зале не было ничего, только высокая сводчатая ниша в дальнем конце и в ней каменная статуя женщины в полный рост. Издали её вытянутые вперёд руки казались пустыми, но когда искатели приключений подошли ближе, то увидели тонкий серебристый стержень, упирающийся в пол. Почему-то изваяния совершенно не коснулась покрывающая всё остальное вековая пыль — взгляд серо-зелёных малахитовых глаз казался живым, сурово-пристальным, узкое изогнутое лезвие наверху стержня-рукоятки ярко блеснуло в свете фонариков.

— Эт чё такое?..

— Алаонская реликвия Второй эпохи. Если не Первой. Секира Атуана. Коса смерти.

— Что-то эта красавица на Костлявую с косой не тянет. Да и остряк у данного сельскохозяйственного инструмента вбок обычно торчит, а не вперёд.

Пока Коля с Трепачом восторженно-недоумённо разглядывали непредставительное с виду сокровище, девочка начала освещать стены.

— А вот и продолжение истории. Вернее, её начало. С незапамятных времён они обитали на этой земле — наследники Древних, могучая раса, постигшая силы природы, законы зримого и незримого миров. Их тело и разум были близки к растительным — эти создания питались солнечным светом, контролировали до мелочей свои жизненные процессы и неторопливо размышляли о законах бытия. Их сила и способности были настолько велики, что делали ненужными технологии, оружие и даже сотрудничество с себе подобными. Достаточно было собственных частичек, рассылаемых во все стороны. Владея собой, они владели всем миром. Но потом сюда пришли первые люди — странные торопливые существа, наделённые большим потенциалом, но слепые в своих пяти чувствах. Люди сочли их богами и согласились им служить. Так эта раса получила название,— Наташа присмотрелась к сложной загогулине. — Ягглахтотепы. Им не были нужны новые слуги, но их заинтересовала духовная энергетика человека и его способность к познаниям. Как мы забавляемся с низшими животными, проводя на них эксперименты, так ягглахтотепы учили людей мудрости высших материй, принимая взамен духовное подношение в виде обоготворения, поклонения и жертв. Так люди научились управлять живой материей, начиная с шоффутов — свободных частиц ягглахтотепа. Так дала первый росток дираонская цивилизация.

— Дальше можешь не рассказывать,— обернулся Трепач.— Всезнающие мудрецы не учли другой склонности нашего вида — сбрасывать с трона богов, которых перед этим туда же и водрузили. Наши неторопливые мыслители глазом моргнуть не успели, как из экспериментаторов сами превратились в расходный материал.

— Просто, если верить вашим же словам, они нашли богов постарше и посильнее. Это верно, человек всегда стремился к новым достижениям. Так была создана и эта секира. Другой народ из-за Великой реки — то есть пращуры алаонцев, тоже умеющие использовать природные силы — создали эту и другие Небесные реликвии.

— Это тоже на стенах накарябано?

— Да. И если алаонцы писали всё это, значит, они хорошо знали этот народ, может быть даже сотрудничали с ними, прежде чем повраждовать.

— Так и было,— неожиданно раздался голос позади. Все трое подпрыгнули от неожиданности. Потом обернулись. На пороге, у плиты-двери, стоял высокий представительный мужчина в форме вожатого.— Алаонцы многому научились у местных племён и их оракула, а потом сами же и заточили его здесь. Но скоро наш старичок опять войдёт в силу.

— Товарищ директор,— усмехнулся Трепач.— Не ожидал встретить вас в такое время в таком месте.

— Хотел бы ответить тем же, но я от вас как раз ожидал подобного,— директор обвёл взглядом всех троих.— Матрёхин, Меркулова, и ты, Крафт. Думаете, мы не заметили вашей подозрительности?

— Крафт? — удивлённо глянули на экскурсовода Коля и Наташа.

— А сейчас не кажется ли вам, что на сегодня ночных прогулок хватит. Выходите, нам надо кое-что обсудить.

— Зачем? — усмехнулась Наташа.— Нам и здесь хорошо. А вот почему вы не переступаете порог, я догадываюсь. Коля, прихвати секиру — пора бы ей снова познакомиться с Шоколадным демоном.

Тот подскочил к постаменту и довольно легко (хотя и не без робости) вытащил древнее оружие — ладони изваяния смыкались на рукояти неплотно. Двухметровая алебарда была легче, чем казалась, но, взяв её наизготовку, паренёк почувствовал себя куда увереннее. Однако директор только улыбнулся:

— Прихвати, прихвати, Коля. Мы всё не знали, как её добыть — чёртова крышка не открывалась. Так что очень любезно с вашей стороны было раскупорить наконец этот тайник. А сейчас выходите!

И ребята покинули святилище, не сводя фонариков и лезвия с начальника. Тот толкнул плиту, и она с тихим гулом встала на место.

— Беспредельничать будем, товарищ директор? — усмехнулся Трепач.— Позвольте задать один вопрос: вы не от "Эпохи" стоите?

— Нет,— усмехнулся в ответ тот.— У меня всегда был свой бизнес, и я наконец сумел развить его. Открыть летний лагерь именно здесь было очень удачной идеей. А мои шоколадки уже давно приобрели популярность и в других местах. Говорят, дети просто с ума по ним сходят. Так что вы не обидитесь, если я не позволю вам поломать всё то, что так тщательно развивал несколько лет?

— Да чего там, никто не обижается. Надеюсь, и вы не обидитесь, когда сюда нагрянет санитарно-пищевая инспекция и московские биологи. Раз вы не от "Эпохи", значит она может очень сильно расстроиться, что тут такое безобразие без их участия.

— Так вот для чего ты сегодня нарушил график плавания. Решил подстраховаться? Умно, не зря тебе дали такие хорошие рекомендации. Ну а если я тебя отпущу, ты устроишь, чтобы твои письма не дошли до адресатов, так?

— Заметьте — не я это предложил.

— Одного ты не учёл: я бизнесмен со стажем. Договариваться с инспекциями и сбивать со следа конкурентов — моя работа. В крайнем случае, после приветственного угощения они мне всё простят.

— И всё же столько хлопот. Корпорация "Эпоха" — это не конкурирующий ларёк за углом. И бизнесменского гонору у них небось побольше.

— Хм... Кажется, в таком сложном вопросе надо обратиться к кое-кому постарше и поумнее,— он обернулся к озеру. И, словно отвечая, по воде прошла рябь.

— Ага. Теперь, по всем законам жанра, после того, как мы прочитали про ягглахтотепа, пришла пора его увидеть. Хотя нет, по законам жанра сначала встречают непонятно что, а потом уже узнают подробности.

— Если бы ты знал хоть половину, то давно удрал бы отсюда, обещая самому себе забыть всё поскорее. Или ты думал, что умыл бензином настоящего хозяина этих пещер?

Вода внизу закружилась, потом вздулась, и из неё неторопливо поднялось нечто. Неизвестно, какая глубина была здесь, но она не помешала гигантской твари вознестись на уровень балкончика на своих многочисленных щупальцах-ходулях. Ручьи стекали с купола-панциря, размерами не уступающего автомобилю. По бокам тот поднимался изогнутыми зубцами, похожими на рога, а спереди вытягивался и загибался вниз клювом, из-под которого, как из-под сдвинутых бровей, полыхала багряно-алая сфера. Непонятные космы, похожие на безлистые ивовые ветви, свисали из-под "рогов" до самой поверхности, стягиваясь, очевидно, со всей площади водоёма и размывая очертания хозяина стекающим с них туманом. Судя по волнам тут и там, изрядная доля конечностей по-прежнему расстилалась под водой. Уровень озера заметно снизился, обнажив несколько новых камней, и теперь медленно восстанавливался, пополняясь из реки через подземные протоки. Описывать невиданное создание можно было только приблизительно, сравнивая лишь косвенно, так как подобных ему не знала ни наука, ни сказки. Оно сочетало в себе и грацию, и мощь, и царственное величие, и неимоверную древность. Огненная сфера, в которой угадывалась и пристальность всевидящего ока, и биение сердца, затягивала мысли и сознание в свои бескрайние глубины, где таилась память о тех временах, когда планета была юной. Все, включая директора, замерли на месте в благоговейном не то ужасе, не то восторге.

Первым нарушил торжественное молчание Трепач:

— Знакомое лицо. Гаспадын Дырэвний собственной персоной. Думаешь, удивил? Думаешь, я не сталкивался с вашим братом раньше? А ты, начальник, если бы знал хоть десятую часть, предпочёл бы всю оставшуюся жизнь нарезать конфетные фантики маникюрными ножницами, чем лезть в такие сферы.

— Но, тем не менее, я здесь. И я намерен выполнить своё обещание,— он обернулся к ягглахтотепу.— Я обещал тебе кое-что вкуснее и пикантнее говядины — пожалуйста. Свежая молодая энергия, искавшая применения. Она сама пришла к тебе.

Монстр неторопливо приблизил "голову" к карнизу, подняв несколько тонких щупалец с семизубыми присосками на концах. Директор отступил в сторонку, ребята попятились. Трепач же снова усмехнулся и шагнул вперёд, незаметно тронув мешочек на поясе у Коли.

— Что, старичок, решил схарчить три проблемы одним махом? Давний деликатес, свидетелей и вольнодумцев в одном флаконе? А ну-ка, матрос Колян, угости человека...(тьфу, какого, на хрен, человека!) нашей контрабандой.

Говоря, он как бы случайно оказался между пареньком и "глазом" древнего монстра. И Коля, словно очнувшись, вмиг понял, о чём речь. Он схватил мешочек с монастырской землёй и, выскочив вперёд, метнул его прямо в этот клубящийся огненный шар...

"Господи, благослови" — как-то неожиданно даже для себя подумал мальчик.

Секунду ничего не происходило. Снаряд шлёпнулся о сияющую поверхность шара, соскользнул по ней и полетел в воду. А потом ягглахтотеп вздрогнул. Вздрогнул, как дерево под ударом топора, от зубчатой вершины до основания корней-щупалец, скрытых под водой. И вместе с ним как будто содрогнулся весь остров. По поверхности озера раскатились волны и, достигнув берега, словно передались на стены. Не было ни камнепада, ни трещин, но площадка под ногами завибрировала, как палуба корабля, очертания пещеры исказились, как-то неуловимо меняясь.

— Ходу! — экскурсовод подтолкнул друзей, и все трое, проскочив мимо ошеломлённого директора, метнулись к туннелю, когда им в спины что-то ударило. Гигант покачнулся, не без изящества взмахнув щупальцами и "ветвями", с которых во все стороны градом посыпалось что-то мелкое.

— Шоколад! — Коля стряхнул с себя несколько батончиков.

— А чего ты ещё ждал от Шоколадного демона? Бежим, а то я не устою перед халявой такой.

В пещере их ждал сюрприз. Лабиринт, по которому они блуждали несколько часов кряду, исчез. Пара тесных влажных коридоров, один полузатопленный отнорок, небольшой зал с наскальными рисунками, отполированные щупальцами новых обитателей стены и...множество нацарапанных Трепачом стрелочек повсюду. Найти выход отсюда смог бы даже ребёнок, и как можно было принять это за бескрайние катакомбы, никто не мог понять. Но на вопросы не было времени. Выбежав на "молитвенный берег", все застыли, увидев неисчислимое скопище Чёрных Рук всевозможных форм и размеров. Те облепили и пол, и стены, и колонны, и потолок, а чуть поодаль, возле выхода, стояли небольшие деревянные ящики, частично заполненные шоколадками. Вокруг них мелких тварей было больше всего. Ребята замерли на миг, но потом, присмотревшись, заметили, что все "шоффуты" тоже сидят неподвижно, сжавшись на своих местах и не реагируя даже на свет фонариков. Аккуратно переступая через нечисть и косясь на дальний край озера, люди пробрались к выходу и поспешили наверх. Здесь им встретилось также несколько Чёрных Простыней — плоских тварей, похожих на скатов от полуметра до двух в поперечнике, только без намёка на глаза, плавники и вообще какие-либо конечности. От этих ещё сильнее пахло шоколадом, а на стенах виднелись пятна соответствующего цвета жижи, вероятно, и служившей сырьём фирменного лакомства.

Долгожданная свобода встретила путешественников теменью и тишиной замкового двора. Не только окна, но и фонарь на столбе погас. Не желая здесь задерживаться, ребята проскочили через главный холл к выходу из крепости, но тут обнаружилось, что от этих ворот у экскурсовода нет ключа. Немного подумав, свернули туда, где их, по идее, не догадаются искать — в трапезный зал — и нырнули в башенку кухни. Та оказалась ещё обширнее, чем выглядела снаружи, и, найдя укромный уголок среди огромных чанов, широких столов и печей, беглецы смогли передохнуть.

— Так,— первым попытался собраться с мыслями Трепач,— кое-чего мы добились, кое-чего нам чуть не отбили. Надо думать, что дальше делать. С какого вопроса начнём?

— Так на самом деле вас зовут Крафт?

— Хм, неожиданный вопрос, Натаха. Вообще-то я и Крафт, и Трепач, и Юнга, и Поводырь — кто как окрестит. Мой конёк — лезть не в своё дело, но не бросаться в глаза до нужного момента.

— У меня вопрос поинтереснее,— не отрывая глаз от алаонской реликвии, отозвался Коля.— Теперь я верю в силу святынь, но всё-таки, что сталось с Шоколадным демоном, и надолго ли мы его вырубили?

— Вот это ближе к истине. С одной стороны он древний и могучий, а с другой — старый и больной. Все его шестёрки отключились, а вот как насчёт вожатых? Они-то люди, хотя тоже могут быть под его колпаком. Надо проверить.

И в тот же миг со стороны входной двери раздались неторопливые, немного шаркающие шаги. Вздрогнули все, но особенно перепугался Коля. Эти шаги внезапно напомнили ему те, что он слышал за дверью комнаты в первую ночь. Казалось бы, с тех пор мальчишка повидал кое-что пострашнее, однако... Он крепче стиснул секиру и прислушался. А Трепач уже подскочил, осторожно прокрадываясь навстречу незнакомцу между столами. Ребята последовали за ним и увидели высокого тощего старика со свечой в руке, уверенно шагающего от двери к лестнице на второй этаж.

— Кто это? — присмотрелась Наташа.

— Ночной сторож, — Крафт тоже напряжённо пригляделся. Потом оглянулся на Колю: — Спрячь пока свою цацку, а я попробую войти в контакт.

Паренёк кивнул и шмыгнул обратно, сунув реликвию в угол за большим котлом.

— Дождись меня,— погладил он древнее оружие по рукоятке.

— Здравствуйте, Ерофеич,— шагнул тем временем из укрытия Трепач.— А что вы здесь делаете так поздно?

Тот обернулся, поднимая свечу выше и приглядываясь к неожиданному собеседнику. На его лице не отразилось ни испуга, как у застигнутого злоумышленника, ни злорадного триумфа, как если бы он искал нарушителей и наконец нашёл — только лёгкое удивление.

— А, это ты, Трепач. Сам-то что не спишь? Опять чего стряслось?

— Да не так, чтоб очень,— усмехнулся тот,— а неприятности имеются.

— И я вот гляжу, чего-то свет везде погас,— со старческой словоохотливостью пустился тот.— Дай, думаю, пройдусь, узнаю что к чему. А тут смотрю — дежурный сидит. Да не просто сидит, а прям в коридоре к стене привалился и глазом не моргнёт. Я думаю — пьяный, что ли, давай трясти. А он будто каменный. Никак помер. Дай, думаю, жёнке пойду, скажу — она всё-таки в кухне работает, больше сплетен знает. Кстати, ты, Трепач, не в курсе, чего тут за напасть?

— Не знаю, с чего и начать...

— Кому там не спится? — раздался сверху голос.— Кто без меня на кухне хозяйничает? — по лестнице бодро спустилась полная, но энергичная и моложавая старушка, тоже со свечкой в антикварном алаонском подсвечнике.

Видя такое простодушие, ребята вышли вслед за Трепачом и, взаимно перездоровавшись, все пятеро уселись на скамье в трапезном зале. Не теряя времени, экскурсовод рассказал, что именно скрывалось в подвалах Атуриана. Но старики не казались удивлёнными.

— Так вы познакомились со стариной Алленхауром? — только и спросил Ерофеич.

— Кем?!! — в один голос воскликнули ребята.

— Так его когда-то звали в здешних местах. Теперь почти забыли. Но мы никогда не слышали, чтоб он буянил.

— Вы его знаете?! — выпучила глаза Наташа, едва не потеряв очки.

— Конечно,— продолжила старушка.— Алленхаур тут обитает, небось, с тех пор, как Ираптин потёк. Это его земля. И уж коль вы дорогу ему перешли, можно вас только пожалеть.

Паренёк с девочкой вскочили и попятились, Крафт слегка отодвинулся и, окинув взглядом продолжавших дружелюбно улыбаться стариков, спросил:

— А это не вы, часом, смотрители замка, что жили тут раньше?

— Ну да, мы тут без малого всю жизнь живём,— отозвался сторож.— Теперь вот курорт решили затеять, да нас и взяли, куда могли. Мы предупреждали, что нечего хозяина беспокоить, да только кто послушает стариков. Не выгнали, работу дали, и на том спасибо.

— Так это вы готовите фирменный шоколад? — глянул парень на кухарку.

— Не, это директор затеял. Нужно ему было что-то, чтоб детей порадовать. Кажись, неплохая идея.

— Порадовать или зомбировать?

— Чего-чего делать? Выходит, Алленхаур и правда туда дурман кладёт? Нехорошо, но ведь и ему надо чем-то жить.

— Человеческими душами, например! — стиснула кулаки Наташа.— Правильно сделали алаонцы, что засадили его сюда!

— Дык потому он на такую диету и перешёл, что его сюда засадили,— кивнул Ерофеич.— А вы б не лезли не в своё дело — целее б были. Ить знали ж, на кого прёте, а всё равно не отступилися. Сильный в вас дух. Таких они больше всего и любят.

Ребята оглянулись на незаметный кивок старика и увидели, как через дверь в зал вползают чёрные твари. Похоже, они пришли в себя и решили устроить коллективную охоту. Девочка и Трепач метнулись к другому выходу, а Коля — к двери на кухню.

— Куда ты?..— экскурсовод обернулся уже на пороге и, быстро открыв канистру, плеснул бензином в ту сторону. Шоффуты метнулись прочь с ядовитого поля, несколько задёргались и заизвивались на месте, но остальные бросились в погоню ещё быстрее, бесшумными тенями стелясь по полу. Парень подтолкнул спутницу, и оба помчались по коридору к выходу на улицу, надеясь, что сторож не запер его за собой. Старики лишь проводили их улыбками, как внучат, играющих с собачонкой.

— Как думаете, Коля выберется? — спросила на бегу Наташа.

— А я почём знаю,— Крафт ещё раз плеснул поперёк коридора (погоня тут же переместилась на стены и потолок).— По крайней мере, отход я ему зачистил, как мог. И чего он туда вообще ломанулся?

— Так за секирой же Атуана.

— Вот отчаянная голова! Вылитый я в молодости...

Выход из замка действительно оказался не заперт — маленькая калитка в больших воротах была даже чуть приоткрыта. Но только Трепач с Наташей на полном ходу вылетели в неё, как тут же застыли на месте. Небо на востоке уже светлело, обводя тёмные шпили замка эффектным контуром, вода в реке тоже меняла цвет. Впереди к причалу ступенями скатывалась широкая терраса, где-то за ней на дальнем берегу покрывающий гору лес готовился к встрече нового дня. А перед всем этим над плитами высилась гигантская фигура ягглахтотепа. Сейчас он больше всего напоминал древнее корявое дерево, да и высоту имел соответствующую. Десятки мощных узловатых корней раскинулись по всей ширине террасы и склонам за ней, почти до самых стен, поднимающиеся тут и там пасти-присоски разной величины образовали настоящий частокол перед беглецами. Несколько более тонких рук, похожих на молодые побеги, разбросали выжидающе скрученные кончики вокруг широкого корявого тела-пня, стянутого несколькими кольцами рёбер-обручей. Всё это окутывалось туманными прядями-ветвями, развевающимися на ветру подобно полупрозрачным флагам корабля-призрака, или стелющимися по земле ручейками мглы. Багровый глаз под зубчатой короной взирал на людей с высоты пятого или шестого этажа. Сила же, исходящая от исполина, была практически видна, словно ореол окружая его и вселяя трепет в каждое живое создание.

Беглецы попятились, но снова остановились, когда им преградили дорогу шоффуты. Волной вытекая из калитки, они разлились по всему крыльцу. Трепач, не долго думая, обернулся, чертя вокруг бензиновую границу. Чёрные Руки недовольно заклубились, а потом отступили и замерли, позволяя хозяину сделать последний шаг.

— Ну что, подруга дней моих суровых, помирать — так с музыкой! — экскурсовод поднял канистру и, размахнувшись, метнул как можно выше. Снаряд, вращаясь и разбрызгивая вокруг себя горючее, полетел в ягглахтотепа, но тот только поднял навстречу несколько "рук", и бензиновое облако вспыхнуло, мгновенно обратившись в ничто.

— Облом...— криво усмехнулся Трепач.

Чувствуя преимущество, мелкие монстры двинулись вперёд, подталкивая добычу к хозяину, когда на один из балконов ближайшей башни выскочил Коля с секирой Атуана.

— Представляете, я... Ого-го!

Беглецы, беспомощно замершие было, явственно ощутили, как неведомая сила отпускает их, переключаясь на новую цель.

— Тикай, Колян! — обернулся Крафт.

— Ещё чего! — тот воинственно поднял секиру, подходя к самым перилам.— Я щас задам перцу этому любителю сладкого! Один раз я ему уже соли на хвост насыпал, и он оказался не таким крутым, как думали пещерные лохи. А ну, покажи, что ты умеешь, медуза-переросток! Только имей в виду — мне твой шоколадный духан до лампочки...

Между "глазом" ягглахтотепа и балконом внезапно заколебался воздух, словно над горячим асфальтом, и Коля отшатнулся назад. Однако затем, к удивлению друзей, медленно выпрямился, не выпуская длинной рукоятки и не сводя выгнутого лезвия с гигантского противника.

— Мощно, однако... Но всё же не на того напал.

— Ты что, офонарел?! — развернулся к нему Трепач.— Нашёл время героя изображать!

— Нет, я просто научился пользоваться этой штукой.

— Чё?..

А мальчишка, не сводя "прицела" с врага, отвёл секиру назад, как бильярдный кий и, как тем же кием, нанёс короткий быстрый удар. Не было ни вспышек, ни грома, даже колебаний воздуха никто не заметил, но чудовищный исполин, как в прошлый раз, покачнулся и отполз немного назад, волоча за собой многочисленные конечности. Паренёк тоже ссутулился и, тяжело вздохнув, опёрся на перила балкона.

— О-ох... Аккумулятор сдох.

— Коля, сзади! — тоже развернулась Наташа.

Тот оглянулся. Позади, в дверях балкона, стояли сторож с женой. От былого ехидного дружелюбия не осталось и следа. В глазах стариков горел очень недобрый огонёк.

— А вот это ты уже зря,— покачал головой Ерофеич.— Не дело на кого попало острыми железяками махать. Лучше по-хорошему отдай.

И мальчик, не спасовавший перед гигантским монстром, отпрянул назад, натолкнувшись на перила. То ли непонятная усталость давала себя знать, то ли он просто не мог поднять оружие на людей. А те, не переглядываясь, разом шагнули вперёд.

— Хотите цацку? Ловите! — секира Атуана полетела с балкона вниз.

Сторож, экскурсовод и ягглахтотеп одновременно рванулись вперёд. Ерофеич мог только смотреть на падающее оружие, Алленхаур взмахнул "ивовой ветвью", и реликвия, зависнув в воздухе, полетела к нему, но Крафт, в длинном прыжке, перехватил её. Лезвие описало сияющую дугу, и пара протянутых навстречу щупалец упала на мостовую. Пострадавшие конечности отдёрнулись, сворачиваясь, а отсечённые кончики, извиваясь и цепляясь коготками за камни, быстро поползли к остальной массе Чёрных Рук.

— Так вот откуда они берутся...— слова Трепача перекрыл жуткий сдвоенный вопль, какого трудно было ожидать от человека. Тем не менее, именно от людей он и исходил. Старожилы замка, с тем самым скрежещущим визгом, согнулись, словно от какогото спазма. Ягглахтотеп признаков боли не выказывал, но его движения, и прежде не отличавшиеся проворством, ещё больше замедлились, словно в нерешительности.

— Бежим отсюда! — махнула рукой Наташа и метнулась обратно к воротам.

— Нам бы в другую сторону...— предложил Трепач, разгоняя секирой шоффутов.

— За мной! — непререкаемым тоном отозвалась девочка.

— Слушаюсь.

Коля тоже прошмыгнул мимо стариков и покинул балкон. Следуя за проводницей, они пересекли внутренний дворик и вбежали в открытые двери большой башни.

— И чего мы здесь ещё не видели? — спросил Крафт.

— Я, кажется, всё поняла.

— Типа?

— Как вы думаете, почему ягглахтотеп вылез отсюда?

— Мне больше интересно, КАК — такую дуру не во всякую дверь пропихнёшь, а по суше он еле лазит.

— Если его сила позволяет менять расположение коридоров, то это как раз не проблема. Однако раньше он этим не пользовался. Думаю, алаонцы наложили на него заклятие, чтоб он, как те дираонские создания, боялся солнца, и не мог переступить границу острова.

— Ну и?

— Он был заперт в собственном святилище, но когда Коля благословил озеро свячёной землёй с того берега, ему не стало места и тут.

— Потому ты нас сюда и притащила,— кивнул паренёк.

— Класс! — потёр руки Трепач.— Выходит, ему теперь нигде нет места, а это означает полный кирдык.

— Не всё так просто. Ведь Чёрные Руки переплывают реку, а Чёрные Простыни сидят на крышах днём. Кажется, это они делают сладости с помощью фотосинтеза.

— Ты клонишь к тому, что он начал перебарывать своё проклятье?

— Или ему кто-то в этом помог. Вы говорили, что в дираонских святилищах обитает что-то вроде шоффутов — единственная нечисть, что не боится солнца.

— Не помню, чтоб я именно про это трепался, но Чёрные Простыни там в натуре обитают. Их кто-то ещё прозвал каменными пластунами. Только те совсем дикие.

— Думаю, кто-то принёс их сюда, и Алленхаур сроднился с ними.

— Чё за намёк? Как это "сроднился"?

— Вегетативно. В записях пещерного святилища я рассмотрела ещё кое-что про жизнь ягглахтотепов. Они химериды — не цельные существа, а что-то вроде колонии из разных частей. Кажется, таких частей семь. Я насчитала четыре: щупальца-корни, щупальца-листья, щитки и — самое важное — жизнесфера. Всё это со временем меняется, как листья на дереве, а для обновления химериды иногда обмениваются частями друг с другом. Каждый сам по себе раса или подвид в концентрате, а "приток свежей крови" выходит почти буквально. Думаю, тот, кто попросил у ягглахтотепа богатство и власть, принёс ему взамен дираонских каменных пластунов, чтоб они его снабжали, как пчёлы матку. Сначала я думала на директора, а теперь подозреваю этих сторожей.

— Да, как-то странно они отреагировали, когда я ихнему "большому другу" по лапе дал. Они что, тоже с ним сроднились?

— Очень может быть. Ягглахтотеп ведь практически бессмертный, и вполне может поделиться бессмертием с людьми.

— Верно,— послышался знакомый голос со стороны дальней стены.— Пока жив он — живы мы. А пока мы живы, то должны о нём заботиться, разве не так?

Все обернулись. Кухарка, явно придя в себя, необычайно быстро (и минуя вход) догнала беглецов. Рядом с ней стоял и её муж, а позади... Все уже убедились, как велик зал большой башни, но теперь гигантский древний монстр возвышался в нём во весь рост (и во всю ширь). Никто не заметил, ни как он с "помощниками" сюда попал, ни как зал расширился до невероятных размеров. Купол раскинулся чуть ли не до небес, изображённые на нём фрески с историческими картинами выросли до размеров настоящего пейзажа. Все изменения происходили так неуловимо, словно ничего и не менялось, а было таким изначально. И вот уже нет ни стен, ни потолка, не видно валов и башен замка, только дуб, хоть и не такой кряжистый, по-прежнему растёт посреди двора, обернувшегося большой поляной на вершине горы. А перед ним, рядом с ошарашенной троицей, раскинулся широкий каменный постамент, похожий не то на изогнутую семиконечную звезду, не то на осьминога, только заметно подросшего, слегка поменявшего контуры и с совершенно гладкими боками. На верхушке этого постамента торчала причудливая, словно сглаженная и отшлифованная морем статуя то ли вертикально поднятой птицы, то ли человеческой фигуры с раскинутыми руками. Место было незнакомым и знакомым одновременно. Помимо дуба, были и другие признаки острова-лагеря: вот по этому отрогу спускалась к причалу терраса, вон за той раздвоенной вершиной притаился монастырь Отшельника, а по этим скалистым хребтам некогда тянулись крепостные стены Атуриана. Только теперь повсюду вместо воды шумели вековые деревья, а волны Ираптина плескались гораздо дальше, не отделяя вершину от остального горного массива. Да и время то же самое — на западе, над водами Великой реки, гаснут последние звёзды, а на востоке ширится золотая полоса, чётко очерчивая далёкий берег Малого Ираптина, с которого вот-вот должно отчалить в небесный океан дневное светило.

— Да,— продолжила кухарка. Она, как и сторож, осталась неизменной, и в то же время оба сделались какими-то другими. Только сейчас на их лицах стали заметны черты средневековых народов. И речь уже не напоминала говорок доброй бабушки.— Таким когда-то всё и было. У этого алтаря люди приносили жертвы Алленхауру. У этого алтаря он снова получит жертву, в первый раз за это возрождение настоящую жертву. Как мы вам и говорили — зря вы ввязались в это дело. Зря выкуривали его из пещер. Теперь, чтобы вернуть себе это место, он должен сделать вас своей кровью и плотью.

Ягглахтотеп поднял несколько щупалец, и ребят оторвало от земли. Неведомая сила повлекла всех троих по воздуху навстречу гигантскому монстру.

— Ну ты, "коренной обитатель", ты чего творишь, в натуре?! — подёргал локтями Трепач, проверяя на прочность незримую преграду.— Обратно хочешь засесть в своей дыре, чтобы кормить этих дармоедов? Где твоя гордость?

— Не старайся,— откликнулся Ерофеич.— Он тебя не услышит. Пока стоит этот монумент, говорить с ним и направлять его можем только мы.

— И всего-то?! — усмехнулся Коля.— Так это ж не проблема исправить,— он первый кувырком подлетал к огненной жизнесфере Алленхаура, когда, рывком выпрямившись, поднял секиру и широким размахом послал невидимую волну разрушения...нет, не в чудовище, и не в его служителей. Непреодолимый удар косы смерти обрушился на заросший мхом древний камень, и, как тыкву, рассёк его пополам...

Ещё один сдвоенный нечеловеческий вопль перекрылся страшным грохотом — куда более громким, чем могла произвести расколотая глыба. На сей раз содрогнулся не только остров. Волна разошлась по всем окрестным вершинам, спугнув с них стаи птиц, по воде Ираптина до самых дальних берегов, из трещины в небо хлынул поток энергии, расчертив его причудливой молнией, похожей на корону с семью зубцами. Выпав из захвата, беглецы попадали на землю, и тут же пожалели об этом — гора-остров ходила ходуном, словно решила потянуться, выгнуть спину и отряхнуть лесистую шкуру, как зверь после долгого сна. Одновременно сверху посыпались обломки взорванного камня и удушающая волна неведомой силы, напоминающей ураган. Последнее, что бросилось в глаза ребятам, это лучи солнца, перекинувшиеся через реку и осветившие пылающим ореолом неподвижную фигуру ягглахтотепа. Та, в свою очередь, тоже вздрогнула и, медленно накренившись, с шумом падающего дерева рухнула...на плиты зала большой башни.

— Ни фига себе! — первым поднял голову Трепач и, нашарив в темноте фонарик, осветил сначала расколотую, словно десятком динамитных шашек, каменюку, а потом неподвижно распластавшегося чуть ли не по всему залу монстра.— Неужто в этой фиговине и была вся сила Шоколадного демона? Блин, сколько раз мимо ходили! Знал бы, так привёз бы с города вместо бензина чего-нибудь поядрёнее — и проблем никаких.

— Нет, это не в нём была сила Алленхаура,— отозвался тихий скрипучий голос из темноты.— Алтарь Великой Матери, что алаонцы переделали в запирающую печать — в нём была его свобода... И наша жизнь.

Наташа тоже встала, Коля с трудом приподнялся и схватился за голову. Друзья подняли его, и все трое подошли ближе. Сторож и кухарка полулежали, прислонившись к одному из растрескавшихся лучей монумента. Теперь было отчётливо видно, что раса, к которой они принадлежали, далека от русского народа, а ещё они как будто постарели лет на сто. И продолжали стареть. Кожа сморщивалась и обвисала прямо на глазах. Ребята невольно почувствовали жалость.

— Вы заключили сделку бессмертия с ягглахтотепом на этом камне, когда принесли дираонских шоффутов,— кивнула девочка.— Вроде небольшого дополнения к алаонскому приговору.

— Да,— отозвалась старуха.— Давно это было. Алленхаур был едва жив в своём подземелье. Мы не могли его освободить, да как-то не очень и хотели. Зато в обмен на долгую жизнь дали ему очередное перерождение. Нашли ведь в своё время диких каменных пластунов на Чёрных скалах. Трепач бывал, небось.

— А теперь старичок решил, видно, что пора и честь знать,— продолжил Ерофеич.— Я так и понял, когда увидал эту штуку,— он глянул на секиру в руках паренька.— Хитрые были алаонцы — только их лезвие разрубит печать, но только в человеческих руках. А какой живой человек мимо голодного ягглахтотепа пройдёт? Ну да он их всё равно перехитрил. Это ведь он, чертяка, меня за язык дёрнул, про камень-то ляпнуть. Да и вас, небось, на тайник навёл...— Старик с трудом дотянулся морщинистой рукой до руки супруги.— Ну что, жёнка, пора и нам с тобой Великой Матери поклон отдать. А вы, ребятки, ступайте. Да не серчайте особо на Алленхаура-то нашего. Он, почитай, последний тут остался.

Наташа отвела фонарик Трепача вниз, и все трое медленно направилась обратно к "голове" ягглахтотепа. Тот тоже не подавал признаков жизни. И прежде бесформенный, теперь он и вовсе больше смахивал на груду ломаных палок. Щупальца лежали плетьми, дымка над "волосами" развеялась, жизнесфера погасла.

— Так это он, выходит, всё продумал заранее? — нарушил молчание экскурсовод.— Выходит, хотел, чтоб мы нашли секиру Атуана? Ну и что ему это дало?

— Свободу,— ответила Наташа.— Пусть даже уйдя в мир иной, всё-таки он сломал свои кандалы.

— Грустно всё как-то закончилось.

— Ничего ещё не закончилось,— внезапно раздался уверенный голос, и темноту пронзил луч мощного фонаря.

Все обернулись. Стоявший в дверях директор осветил сначала разбитый алтарь, потом поверженного ягглахтотепа и, поставив фонарь, подошёл ближе. В другой руке он держал небольшой, но внушающий уважение пистолет.

— Вижу, вы тут неплохо справились без меня. Даже освоили секиру Атуана. Похвально, похвально. Только всё-таки спички детям не игрушка — лучше отдайте её мне.

— С мягким знаком! — вышел вперёд Трепач.— Мы её не для того, дяденька, добывали. К тому же она помощнее твоей пушки будет, так что нечего нас на пушку брать.

— А я и не спорю. Только неужели у вас хватит духу зарубить меня ею? Попробуйте,— и директор шагнул вперёд, опустив оружие.

— И попробуем...— уже менее уверенно отозвался гид. Коля направил остриё на противника, но было видно, что после недавнего применения реликвии его сил едва хватает, чтобы держать её и держаться на ногах самому. Начальник сделал ещё шаг и, усмехнувшись, протянул руку.

— Хорошо,— внезапно кивнул паренёк, поднимая лезвие и упирая другой конец в землю.— Ваша взяла. Я отдам вам эту штуку, только мне нужны кой-какие гарантии.

— Отпустить вас с миром? Можно попробовать, если Трепач ещё не забыл нашего последнего разговора, и действительно вернёт свои письма.

— Да, письма, конечно. Но я вообще-то про другое. Я тоже хочу в штат.

— В штат? — удивлённо вскинул брови директор.— А не маловат ты для штатного сотрудника?

— Зато мой папа — шофёр-дальнобойщик. И, кстати, неплохой, он бы мог вам пригодиться. Шоколад ваш довезёт с гарантией куда угодно. Только самого его подсаживать не надо — поставьте бутылочку поверх оклада, он вас без всякого зомбирования уважать станет. А там и я подросту, в дело войду.

Лица вытянулись у всех. А потом Трепач нахмурился:

— Ты чего это, матрос Колян, продаться решил?

— Всё лучше, чем пропадать. К тому же, в отличие от некоторых, я не слишком сочувствую всяким хмыридам, хотевшим пустить меня на запчасти. Но вы не волнуйтесь, я и за вас замолвлю словечко,— он снова глянул на директора: — Действительно — Меркулова знает алаонский, умеет на нём читать, а Крафт...где вы ещё такого трепача найдёте. Мы втроём даже разгадали легенду про ягглахтотепа и его устройство, не говоря уж про эту секиру. Можем и вас научить.

Директор какое-то время смотрел на маленького собеседника, а потом неожиданно расхохотался:

— А я погляжу, ты парень не промах. Ну-ка давай, научи, а там и подумаем.

И, под удивлёнными взглядами друзей, тот передал секиру Атуана недавнему врагу.

— Для начала предлагаю "доделать" монстрилу. А то, не ровен час, оживёт ещё.

— Не понимаю...— попятилась Наташа.— И он орудовал Божьим благословением? Может, это оружие им завладело?

— Тогда б он его не отдал.

— Оружие выбирает сильнейшего носителя.

А Коля тем временем деловито начал урок:

— Эта штуковина, не знаю как, даёт выход злобе. Надо представить себе врага, озлобиться на него, собрать, как говорится, всю ненависть в кулак, да и вдарить. Я бы сам это страшилище пришиб, да сил уже нет.

— Ничего,— усмехнулся директор,— у меня есть. Ну-ка подвинься.

— Только чётко представляйте цель. А то если в последний момент передумаете, и шарахнете по нам, на ягглахтотепа зарядов не останется.

— А ты знаешь, как выкрутиться. Мне такие нравятся. Пожалуй, я действительно возьму тебя в штат.

— Зачем вам его убивать? — воскликнула девочка.— Он же последний в этих краях. Да и так, наверно, уже умер.

— Во-первых, "наверно" меня не устраивает. А во-вторых, без его красного глаза я не смогу управлять мелкими.

— Значит, у вас действительно с ним счёты,— кивнул мальчишка, предусмотрительно отступая. Все эти годы вы были вынуждены ублажать эту нечисть, чтоб он, так уж и быть, снабжал вас шоколадками. А, насколько я понял, эта его жизнесфера — главный мотор всей колонии. И она даст куда больше. Давайте, снесите ему башку, как в старые добрые времена! Вспомните, сколько денег на него потратили, и сколько он мог дать, но не захотел! Наташка, Трепач, подвиньтесь-ка лучше, если тоже не хотите получить.

Те послушно отошли, уже с откровенным испугом глядя на бывшего друга.

— Получай! — директор высоко поднял секиру, и её лезвие осветилось странным лиловым мерцанием. Сполох дугой мелькнул в воздухе, с потолка посыпались камни, с пола взметнулась вся пыль, заслоняя видимость. Своды дрогнули, непонятно откуда налетевший ветер закружился по залу, а потом раздался взрыв...

Удар, куда более мощный, чем расколовший алтарь, отбросил ребят к самым стенам. Башня содрогнулась, всех троих припечатало к полу, каждый уже представил, как его погребает многотонная масса рухнувшего здания. Но потом всё стихло. Пыль улеглась, ветер маленьким смерчем свернулся где-то под потолком, а несколько рухнувших оттуда булыжников, кажется, никого не зацепили, хотя боль во всём теле ощущалась, и синяки были гарантированы. Головы подняли все одновременно.

— Что случилось? — огляделась в полной темноте Наташа.

— Кто кого убил? — почесал в затылке Трепач.

— Сейчас посмотрим,— Коля на ощупь подошёл к двери и, найдя фонарь директора, несколькими хлопками вернул его к жизни.

В зале как будто ничего не изменилось. Рядом с обломками алтаря-печати неподвижно лежал ягглахтотеп. Бардака, конечно, прибавилось, но новых разрушений видно не было. А на том месте, где только что стоял директор, в полу зияла широкая растрескавшаяся воронка, из центра которой косо торчала секира Атуана.

— Ага,— удовлетворённо кивнул паренёк,— как я и думал. Не рой другому яму — сам в неё попадёшь, а твоя злоба к тебе же и вернётся.

— Что-то я не догнал,— нахмурился Трепач.— Ты ж, вроде, на его сторону переметнулся.

— И ты поверил? Значит, натурально переметнулся.

Юноша оторопело заморгал.

— Так ты знал, что его на труху порвёт?

— По крайней мере, рассчитывал. Я попросил секиру Атуана вынести справедливое решение и покарать самого виновного. И почему-то совесть меня совершенно не мучает. Надо будет опять зайти в монастырь Отшельника — авось отец Михаил отпустит мне этот грех,— Коля глянул на вытянувшиеся лица друзей и улыбнулся.— А вот от вас почему-то не слышал восторгов по поводу моего освоения секиры. А если б спросили — я бы ответил, что пока вы хранилище разглядывали, я в нише за статуей на стене один чертёж углядел.

— Чертёж? — удивилась Наташа.

— Ну, не знаю, что это для алаонцев — рисунок или надпись — для меня это показалось чертежом. Довольно замудренным, но вполне рабочим,— он выдернул секиру и протёр без того запылённым рукавом.— И, если верить чертежу, то эта реликвия — что-то вроде сверхмощного конденсатора. В её основе какой-то диковинный волокнистый сплав, природная микросхема: накапливает энергию, а потом направляет на указанную цель.

— Магическое алаонское серебро,— кивнула Наташа.

— Вот-вот. Я и подумал, что для каждой машины должен быть ключ зажигания.

— И что же им оказалось? — спросил Трепач.

— Стихия Атуана — разрушительный огонь. Я капнул вот на эту загогулину бензином, поджёг, конденсация пошла, а дальше — дело техники.

— Ну, матрос Колян,— покачал головой Крафт после паузы,— удивил ты меня сегодня два раза подряд. Кажись, прав был гражданин начальник (царство ему небесное) — надо брать тебя в штат. Думаю, мы сработаемся.

— Всё правильно,— подошла ближе девочка.— Я и сама должна была догадаться. Ты начертил огнём символ Атуана, и он оживил реликвию. Но для её использования нужно умение и сила духа. А бездумная злость только к такому и приведёт,— она оглянулась.— Но всё-таки, что с Алленхауром — неужели мы зря его спасали.

Все трое снова приблизились. Трепач осторожно поднял "ивовую прядь". Та представляла собой узкую ленту, составленную из мелких чешуек и, утратив гибкость, лишь печально хрустнула.

— Облом. А вообще я...

Договорить ему не дал резкий толчок. Все отскочили. Мёртвое тело ягглахтотепа снова содрогнулось. Жизнесфера треснула, как пустой стеклянный шар, панцирь-шлем отвалился в сторону, и из-под него вверх взметнулось что-то дымчато-неясное. Свет фонаря заискрился в непонятном зеленоватом тумане, а потом тот развернулся в стороны, открывая глазам людей...

— Ну вот, хоть на человека стал похож...

Возникшее существо в общих чертах напоминало прежнего монстра, и, хотя многократно уступало ему размерами, буквально лучилось новой, свежей силой. Его рост не превышал пяти метров, но блестящие зеленовато-чёрные волосы-ветви стали намного гуще и пышнее, двумя крыльями выбиваясь из-под шлема, тело вытянулось, приобрело более изящный изгиб талии, подчёркнутый щитками-рёбрами. Корни-ходули укоротились и окрепли, уверенно стоя на круглых зубчатых "копытах", а жизнесфера, сжавшаяся до размеров крупного мяча, кипела и переливалась куда более яркой и насыщенной зелёной энергией.

Широко раскинутые крылья отразили луч фонарика, и свет заполнил всё вокруг, так, что ребята даже зажмурились. А открыв глаза, увидели себя на пригорке около одной из крепостных стен. Разлившиеся вокруг лучи восходящего солнца окрасили воду, скалы, лес и замок в розовые и золотые тона. Ягглахтотеп неподвижно стоял, подставив под них свои ветви. Теперь, вместо туманной дымки, их окутывала искристая, разгораясь под рассветным сиянием всё ярче. Но на это сначала никто и не глянул. С того места, где оказались искатели приключений, было отчётливо видно, что остров поднялся из воды, почти как в недавнем видении. Правда, лагерь остался на месте, и гора всё-таки не стала единым целым с материком, но между ней и берегом открылся широкий скалистый мост, а во все стороны вытянулись несколько новых отрогов, покрытых илом и водорослями, присоединяя к основному острову мелкие.

И только Трепач, казалось, утративший возможность удивляться чему-либо, смерил взглядом нового монстра, если того ещё можно было так назвать.

— Ну а теперь, после долгих перипетий, пришла пора взять слово Алленхауру.

И слово действительно последовало. Не поворачиваясь и не прекращая "солнечной ванны", ягглахтотеп направил на людей незримый луч, и тот, безболезненно пронзив мозг, превратился в голос чужого разума:

"Вы наверняка ждёте моей благодарности и обещания служить вам" — этот безмолвный голос не делился на отдельные слова, а изливался неторопливым потоком чистой мысли. Вместо привычных фраз он содержал такую массу бесстрастных впечатлений, глубокомысленных выводов и неведомых понятий существа, воспринимающего мир абсолютно иными, чуждыми человеку способами, что от попытки их осмыслить голова шла кругом и ноги подкашивались. Крафт первым совладал с собой и, через силу улыбнувшись, отозвался:

— Для начала хватит простой благодарности. Не буду переоценивать нашу роль в твоём освобождении, но уж коль скоро мы в нём участвовали, то хотелось бы узнать, за что боролись — услышать твою историю.

"Моя история долгая — многократно дольше любой человеческой жизни. И несмотря на всю поспешную пытливость людского разума, вы не осмыслили бы её, не будь она на всём протяжении связана с вашим народом. Одно время я провёл на восточном берегу Великой реки. В те годы, называемые алаонцами Второй эпохой, я звался Алькадаор Мио-Алленхаур-лан — Оракул клана Алленхаур — это моё полное имя для алаонского племени, хотя по вашим понятиям, скорее должность. На этой должности я принимал участие в создании Небесных реликвий, после чего стал Хранителем одной из них"

— Хранителем?! — удивилась Наташа.

"Целую эпоху я хранил секиру Атуана,— невозмутимо продолжал ягглахтотеп.— Моя сила почти слилась с её силой. И когда, спустя эту эпоху, алаонское племя вернулось сюда, я невольно стал подвластен их воле. Эти люди не желали верить в наш былой союз — они видели во мне не более чем угрозу, сродни веры племени яггов, положившей начало Дираонской империи. Так я был заточён и переродился в ту малоподвижную форму, что вы видели недавно. Подробности и дальнейшее вам известно"

— И теперь, увидев таких выдающихся людей, как мы,— усмехнулся Трепач,— ты понял, что с нашей помощью можно провернуть дельце. Когда мы полезли исследовать пещеры, или ещё когда молодёжь сунулась на твою мессу.

"Раньше, гораздо раньше. Вас действительно можно назвать людьми выдающимися, и я ждал появления таких. Я понял твою суть и цели, когда ты, впервые отведав мой шоколад, стал искать его источник. Ты уже сталкивался с Истинным Древним — нашим прародителем. Видя это, я подтолкнул тебя в нужном направлении и позволил новым владельцам Атуриана принять в коллектив. После ты стал искать себе помощников для дела, и я одобрил твой выбор"

— Так ты руководил каждым нашим шагом? — улыбка экскурсовода слегка увяла — быть чужой марионеткой ему явно нравилось меньше, чем героем дня.

"Не каждым. Я не мог противиться наложенной на меня и моё былое святилище запирающей печати, и потому лишь слегка направлял ваши действия, вселяя уверенность в дела и умы. Иначе человеческий страх не позволил бы сделать то, что вы сделали"

— Так это ты научил меня алаонскому? — спросила Наташа.— И записи, даже в музее, вовсе не были написаны упрощённой манерой, не говоря уж про письмена Второй эпохи.

"В тебе скрыты задатки немалой мудрости. Поместить в такой разум новое знание не составило труда. Дальнейшие изучения и выводы я предоставил тебе"

— И меня ты обучил пользоваться своей машинкой? — поднял секиру Коля.

"Тебя — нет. Как твоё тело отторгало мой шоколад, так и разум оказался довольно устойчивым. На тебя я не строил особых планов, и ты меня несколько удивил, самостоятельно оживив реликвию. Хотя ты даже не подозреваешь о её истинной силе"

— Конечно не подозреваю. Я всё-таки водитель-механик (да и то будущий), а не физик-ядерщик. И моё мнение такое, что лучше ей к физикам-ядерщикам и не попадать.

"Достойный ответ и разумное заключение"

— Нет, ну не ё-моё, а?!

Все обернулись на Трепача.

— Куда же всё катится? Кто ж так истории заканчивает? К мудрому, вечному и всезнающему ягглахтотепу претензий нет, но вы, блин! Кто здесь главный герой — с виду простецкий, а на деле таинственный, загадочный и матёрый? Кому положено раскрыть дело? Я надыбал в фирменном ларьке те шоколадки, я два месяца искал, где их делают, я, в конце концов, уже общался с представителем Древней расы, да и ещё кое с кем в том же роде. А вы — младшие сотрудники, которые должны были оказать неоценимую помощь, и только — обошли меня по всем пунктам! Куда смотрит цензура — это ж не детектив, а чёрт знает что получается. Всё — ухожу в монастырь, благо он рядом. Или сразу сделайте из меня запчасти для химерида, если уж больше ни на что не гожусь...

Коля и Наташа удивлённо смотрели на старшего приятеля, не в силах понять, шутит он или сходит с ума. Алленхаур же, неспешно повернув "голову", оценивающе уставился на экскурсовода полыхающей жизнесферой. Потом в её зелёном пламени замелькали золотистые искры, чем-то неожиданно ассоциирующиеся с улыбкой на лице.

"Странные вы — люди. Такие многоликие и такие противоречивые. Вы не достигли нашей мудрости и долголетия только потому, что сами сжигаете себя эмоциями, конфликтами и душевными порывами. Иногда это приводит к бездумной алчности и жестокости, а иногда приобретает такие забавные формы"

— Спасибо,— буркнул Трепач,— ты умеешь сказать приятное.

Тот, как прежде игнорируя реплики, неторопливо и плавно продолжал свою вескую мыслеречь:

"Не всё шло так, как я задумал, и, пожалуй, сейчас я снова готов отступить от своего плана в пользу твоей идеи"

— Какой идеи? Если ты про запчасти для химерида, так это я сгоряча...

А бывший Шоколадный демон уже поднял зубчатый шлем, "глядя" в сторону замка, от которого длинным чёрным потоком тянулись шоффуты. Ребята отскочили в сторону, Коля поднял секиру, но те, не сбавляя ходу, проследовали мимо. Чёрные Руки, Чёрные Простыни, зеленоглазые медузки, абстрактные создания всевозможного вида и конструкции устремились к хозяину, чтобы, описав круг вокруг него, рассредоточиться по берегу. Одни соскальзывали в воду, исчезая в тёмной глубине, другие перебирались по новому мосту на берег. Ягглахтотеп тоже подошёл к обрыву и на миг остановился:

"Делайте так, как было решено во время последнего плавания, но учтите — в окрестных лесах и водах обитают сказочные существа. И будут они злыми или нейтральными, зависит от новых хозяев Атуриана"

Оттолкнувшись своими многочисленными конечностями и расправив искристо-туманные крылья, он стрельнул высоко в небо, откуда почти без плеска спикировал в воду. Пару раз медузообразно колыхнулись щупальца, мелькнул под волнами зелёный отблеск, и всё стихло.

Солнце поднялось выше, освещая слегка изменившийся пейзаж, рассвет переходил в утро нового погожего дня. Шоффуты покинули остров, люди в замке, похоже, ещё ни о чём не догадывались, а трое друзей стояли на обрывистом берегу, задумчиво глядя вдаль. Глаза Наташи внезапно заблестели, девочка обессилено опустилась на землю и... расплакалась, выплёскивая все накопившиеся переживания, эмоциональные перегрузки, напряжение последних дней, всю смертельную опасность, что довелось пережить за одну ночь, сбрасывая с себя непосильную ответственность и превращаясь из суровой учёной командирши в обыкновенную одиннадцатилетнюю отличницу-скромнягу. Парни удивлённо глянули на неё, потом друг на друга, и так же неожиданно расхохотались, знаменуя счастливую развязку. Наташа недоумённо оглянулась, а те дружно подхватили её под руки, поднимая над собой. Через минуту смеялись все трое.

— Ну, блин,— вздохнул, наконец, Трепач,— у меня что ни дело — то история со многими неожиданностями. Однако, раз уж всё закончилось, пора главным героям перейти к заслуженному отдыху. Июль ведь только начинается, у вас ещё полмесяца сроку.

— Да,— кивнула Наташа,— если лагерь не закроют после таких событий.

— Каких событий? Никто ж ничего не видел.

— Но вожатые. Они ведь, кажется, были под гипнозом. Да и директор пропал.

— Насчёт директора я бы не волновался,— усмехнулся Крафт.— А остальное можно списать не небольшое землетрясение. Достаточно небольшое, чтобы из-за него не переживать. Ну а там — как получится. В конце концов, это место наконец-то очистилось от проклятия и просветлело. Теперь ему по уставу полагается наполниться новой жизнью.

— Так что ж у тебя за идея родилась во время последнего плавания? — спросил Коля.

— Да вот она, собственно, и есть: лагерь средневеково-сказочной тематики с призраками и, может быть, Чёрными Руками и Простынями. К тому же Наташкиному папе и другим историкам есть что тут пообнюхивать. Это ж ему я тогда письмецо отправил — надеялся, что внимание прессы поможет раскрыть дело.

— А говорил, что в "Эпоху".

— И ты поверил? Значит убедительно говорил. Только я не такой дурак, чтоб им это чудо природы уступать.

— И всё-таки... Ой! А где секира?

Все трое заозирались, словно алаонская реликвия могла затеряться между камней.

— Выходит, он её свистнул? — почесал в затылке Трепач.

— Да как ловко. Я ж её из рук не выпускал, а к нему и близко не подходил.

— Зато сам сказал, что этой хреновине не место у людей.

— И то верно. Он её Хранитель — пусть и дальше хранит. А вот твоя профессия меня малость заинтересовала. Ты не врал насчёт сработаемся?

— С чего бы мне врать? Насколько я понял, ты тоже родом с Ираптинска.

— Да.

— И тоже на месте не сидишь.

— Я потомственный шофёр-дальнобойщик.

— Ну тогда нам с тобой по пути,— Крафт протянул руку.— Добро пожаловать на борт, матрос Колян. Нет, старший помощник Николай Матрёхин.

Прошло два года.

Новенький грузовичок затормозил на берегу. Коля и Крафт вылезли из кабины и глянули на замок. Тот за прошедшее время вроде и не изменился, но как-то неуловимо поновел, хотя по-прежнему не блистал никакими атрибутами Новой эры. Даже дорога к нему, проложенная по природному мосту, представляла собой булыжную мостовую, слишком узкую для большой машины. Пройдя по ней, парни разглядели, что замок действительно обновлен: во все окна вставлены стёкла, крыши перекрыты, а над шпилями башен развеваются длинные стяги. Над входными воротами разместилась яркая разноцветная алаонская надпись, похожая на запутанный узор.

— Я смотрю, без нас тут времени не тратили,— огляделся Трепач.

— Это вы?! — из ворот навстречу выскочила Наташа, за два года изрядно вытянувшаяся и даже как будто похорошевшая.

— Привет!

— Вы снова решили подработать у нас? — подбежала она к Крафту.

— Не, у нас с Коляном теперь новое дело. Ездим по всему краю — вот, проезжали мимо, решили проведать.

— Жаль. Такого трепача нам всё равно не хватает. Да вы проходите, проходите.

А вот изнутри замок было просто не узнать. Позолота перил и колонн, роспись стен, ковровые дорожки на лестницах и в коридорах, шторы на окнах — всё блистало умеренной роскошью, и в то же время придавало помещениям уют. Особенно удачно была проведена полная электрификация. Провода не мозолили глаза, а светильники были выполнены в старинном стиле — не стилизованы под свечи или факелы, но изображены в виде многогранных алаонских фонариков, каким и положено освещать подобные замки. Внутренний двор обзавёлся несколькими фонарными столбами разной высоты, и гирляндами, протянутыми между ними и башнями. Древний дуб окружал невысокий плетёный заборчик, а его ствол украшал какой-то затейливый цветной рисунок, подчёркивающий величие дерева-ветерана, и явно придающий ему священный статус.

Причал перекочевал на противоположную сторону, в небольшую бухточку между двух выгнутых отрогов. К трём длинным деревянным пирсам пришвартовалось с десяток лодок, а у отдельной стоянки на волнах покачивался высокий алаонский тримаран.

— И много у вас таких цацек? — прищурился Крафт, оглядывая расписные корпуса ладьи и прикидывая её ширину к ширине причала, явно великоватого для одного судна.

— Четыре штуки. По числу групп. Это "Эвиано" — корабль Жёлтой группы. "Миора", "Аранор" и "Тектуан" сейчас в плавании. У нас ведь теперь почти все экскурсии и прогулки — водные. В этом вся специфика лагеря.

— Что ж вы зимой делать будете?

— А кто сказал, что зимой мы без дела остаёмся? Серьёзные поручения (с серьёзной оплатой), они в любое время года бывают. "Тектуан" с Зелёной группой, к примеру, на срочных грузоперевозках вовсю подрабатывают — кораблик мощный. "Миоре" Синяя группа наоборот, какую-то складную систему соорудила — теперь по любому ручью или болоту пройдут. Для научных экспедиций просто клад. "Эвиано", вон, парусную систему меняют — обещают, что гонять будет похлеще некоторых моторок. А вообще на случай зимы планируем горнолыжный курорт. Папа уже наметил склоны в горах, осталось только выверить новое сооружение по всем алаонским правилам.

— Папа? А не он ли, часом, новый директор?

— Нет, хотя предлагали. Он теперь главный дизайнер. А я, как подрасту, хочу открыть кружок обучения алаонскому.

— Ты на нём по-прежнему, как на родном?

— Да. У Алленхаура гарантия пожизненная.

— Кстати, насчёт Алленхаура. Замок-то построен запирающей печатью на него. А теперь заключённый отсидел, печать — краеугольный камень, в смысле — развалилась, да и сам замок все границы нарушил, когда к Ираптинскому краю перекочевал. Это ж вся энергетика разболтается.

— Да, мы тоже об этом думали. А потом решили рискнуть — перенаправить её снова. И запирающую печать оказалось совсем несложно переделать в символ единения — союз семи. Вы мост видели? А на причал гляньте. А во-он там достраивается новая башенка, смотрящая в сторону Алаона. Это всё линии новой симметрии. Ещё здесь поработали монахи из монастыря Отшельника — освятили всё. Так что замок начинает новую жизнь.

— Союз семи,— задумался Крафт.— Это ведь его олицетворяет собой ягглахтотеп.

— Именно. Только теперь мы зовём его по-алаонски — алькадаор, и это наш символ,— Девочка подняла руку, демонстрируя кольцо — маленький круглый переливающийся изумрудик, поддерживаемый семью крючочками на волнистом ободке. Парни вспомнили, что видели подобное "солнышко" среди надписей над воротами. Да и светильники тут и там, кажется, имели такую форму. — Конечно, подробности о нём мы не всем рассказываем, но про невиданное существо — хранителя замка — уже легенды рождаются. А вот сокровищницу Атуана он запечатал, теперь на месте той двери гладкая стена, да и балкончик исчез. Но мне кажется, что когда секира снова понадобится, то он её вернёт. Ну а пока тут хватает других исторических документов для изучения. А вы напомните потом зайти в сувенирную лавку, да выберем вам по ордену за особые заслуги.

— Откуда ж на это всё деньги взялись? — огляделся Коля.— Неужели опять Алленхаур подсобил?

— Не знаю. Сейчас, как я и говорила, мы на самообеспечении. Лагерь-то спортивный, но туристы на такую красоту глянуть уже приезжают. Ну, мы им устраиваем экскурсии по замку, по лесу и по речке на тримаранах. Тоже платные, разумеется. Так это всё повыгодней шоколада выходит, да и "атурианское чудовище" быстро набирает популярность, хотя описывают его на разные лады — то как Чёрную Руку, то как Чёрную Простыню, а то и вовсе как Чёрного Кальмара,— Наташа подмигнула.— А там, если повезёт, другие проекты развернём. Расширим группы, хотя они уже сдружились, как братства стали, кого попало к себе не пускают... Скорее добавим новые. Кроме того, тут кое-кто предлагает открыть в другом крыле пансионат для писателей, художников, учёных — дорогой, но комфортабельный и с надёжной охраной. В замке-то свободного места ещё ого-го сколько. Да и вдохновение для культурных работников в таком уголке, думаю, найдётся. И изучать есть что — у этой земли и помимо алаонцев богатая история. Папины коллеги уже вовсю пожить тут просятся, даже спонсорство предлагают и авансом места бронируют. Но вот откуда в начале деньги взялись, не представляю. Наверно, действительно помощь свыше.

— Да, и я смотрю, вы ею воспользовались как надо,— улыбнулся Трепач.

— А ты чего лыбишься? — покосился на приятеля паренёк.— Неужели и сюда руку приложил?

— Да я как-то и не ожидал такой отдачи.

— Откуда не ожидал? А ну колись, рожа хитрая!

— Да помните, в том памятном заплыве, я говорил, что ПАРУ конвертиков в почтовый ящик кинул. Так второй чисто по приколу — нацарапал завещание "шоколадного" нашего директора, что все свои средства, в случае чего, он переводит на развитие лагеря. Подпись-то евойную передрал легко, но всё-таки кто ж мог знать, что адвокаты поверят? И что там такие деньжищи окажутся. Знал бы — себя бы наследником записал...

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:

НОВАЯ ЭРА. Вымышленная эпоха, в которой происходит действие. Седьмой век её во многом близок к нашему времени.

СРЕДНИЕ ВЕКА. Период времени, предшествовавший Новой эре. В те времена землю населяли люди, преимущественно далёкие от цивилизации.

ГОД НОВОЙ ЭРЫ насчитывает 360 дней. Разделяется на 12 месяцев по 30 дней, точно соответствующих двенадцати лунным циклам.

ГЕОГРАФИЯ. Внешний облик планеты в Новой эре несколько отличается. Суша разделена на четыре континента: Евразию (обитаема), Африку (частично), Гондвану (необитаема) и Антарктиду, а также океанические острова.

СТРАНЫ И НАРОДЫ Новой эры появились в её начале на юге Евразии. Имеют различные государственные языки, названия, и общую, весьма развитую, технологию, что делает маловероятным происхождение от народов средних веков. Истинное же происхождение Новой эры (вместе с этими языками и названиями) остаётся для учёных загадкой.

ВСЕОБЩИЙ ЯЗЫК. Лёгкое в усвоении наречие, на котором разговаривают между собой представители различных стран. Обязательный предмет во всех школах Новой эры.

ИРАПТИН или Великая река. Протекает через всю Евразию с юга на север. В месте разлива на два рукава её ширина достигает десяти километров. Отделяет страны Америки от Европы и Азии.

ИРАПТИНСКИЙ КРАЙ. Область, отделённая от остальной части России Малым Ираптином. Образовалась в середине Новой эры на прежде необитаемой территории между Россией и Америкой. Имеет весьма скандальную репутацию. Первоначальное население — различные беженцы.

ИРАПТИНСК. Портовый город, официальный центр Ираптинского края. Расположен в западной его части, на берегу левого, большего рукава Великой реки. КОРПОРАЦИЯ 'ЭПОХА' Крупнейшая научная организация, различные отделы которой располагались по всему миру. Была распущена за противозаконные эксперименты и мафиозную деятельность.