Заточённые души

Мне кажется, стена между мной и Кичем рухнула. Не знаю, когда это произошло, но отрицать сие невозможно. Неприязненный нейтралитет улетучился, как случайно разлитый на рабочий стол алхимика едкий реактив, открыв ворота симпатии. Хорошо, что так вышло. В конце концов, он отличный парень. Есть у него странности, конечно, но у кого их нет?

По дороге я заглянул в конюшню. Даже и не удивился, что Бирюка нет на месте: ему ведь тоже свойственно скучать. Мог бы и подождать нас, для приличия. Хотя, в трактир с этим громадным комком шерсти не зайдёшь. Не говоря уже про то, что любая симпатичная дама не станет слушать твои комплименты, а испуганно посмотрит на волчью морду, медленно повернётся и сбитой походкой отправится прочь мямля по дороге что-то невнятное.

Я полагал, что бедные улицы в полумраке фонарей будут выглядеть зловеще — ничего подобного! Убогие детали скрывал сумрак, оставляя нам саму таинственную и, можно даже сказать, привлекательную сущность. Прохожие встречались крайне редко. У каждого из них мы выведывали дорогу к самому лучшему в округе кабаку. Получали ориентиры и шли в соответствии с ними, не забывая сбиваться с пути, теряться, ходить кругами по одним и тем же улицам. И всё это время я не мог избавиться от чувства, что за нами постоянно кто-то наблюдал. Я нервно озирался по сторонам и, естественно, никого не находил. Нервишки что-то шалят... Завтра нужно будет как следует выспаться.

Охранник говорил, что район полон проституток. Где они? Ни одной по дороге не встретилось. А не помешало бы...

"Седой Дигр" — корявыми буквами зеленела вывеска над входом. Именно на это заведение указывал каждый встречный. У трухлявой двери спал какой-то бродяга, закутавшись в серые лохмотья. Мы перешагнули через него, и вошли внутрь. Кисловатое зловоние дешёвой выпивки, перемешанное с дымом ещё более дешёвого табака, тараном пробило нос. Заслезились глаза. Я оглянулся на Кича: если моё лицо скривлено в такой же гримасе отвращения, то в зеркало смотреть мне совсем не хотелось бы...

Это лучший трактир в округе, как нам сказали. Не хотелось бы мне видеть остальные, в таком случае.

Сквозь туман дыма мы пробрались к ближайшему свободному столику. Столику? Одна большая засмоленная бочка и несколько бочек поменьше, вместо стульев. Что ж, не в новинку и такое.

В воздухе летало что-то большее, чем табачный дым. Напряжение? Я осмотрелся: вроде бы все себе сидят, как сидели. Многие отвернули головы, а некоторые и не скрывал своего назойливого взгляда. Мы им в новинку, что ли? Наша одежда с дороги засаленностью от их лохмотьев мало чем отличается. Чего уставились, кретины? Эх, будь с нами Брок, они бы вели себя не так нагло. Хотя, тут несколько люртов сидят... Думаю, на неприятности нарываться не стоит, а то вмиг хребет переломают.

Из неприятных размышлений вырвал низкий, шипящий голос. Женщина-драг в фиолетовом сарафане поверх красной рубахи глядела вопросительно. Её жёлтый перед шеи над воротником свисал бугристыми складками — признак почтенного возраста у драгов. Она сдержанно поклонилась и представилась Ярлой, хозяйкой "Седого Дигра", тут же отмахнулась от экзотических блюд, названных Кичем из вредности, и предложила жареную баранину, которая просто замечательно идёт под чёрный эль её собственного производства — лучший в округе, между прочим. (Где-то это я такое уже слышал...)

Я согласился с меню по двум причинам: первая — другого выбора у них не было; вторая — платит всё равно Кич, так что мне по барабану.

Чёрные бриллианты глаз красавицы, обворовавшей меня сегодня, всё никак не уходили из головы. Не знаю даже, чего у меня к ней больше: злости или восхищения красотой. Кич с бараниной тоже согласился.

Да ещё и Брок неизвестно куда пропал... Кич заметил мою внезапно нахлынувшую грусть и попытался утешить. Нечего мне переживать из-за Брока — он парень толковый, из любой беды выкарабкается. Да и то, Кич уверен, что дружище Брок ни в какую беду не попадал. Просто забрёл далеко и потерялся. Его обязательно подберёт какой-нибудь караван добрых торговцев. Кич ещё что-то говорил, но я перестал его слушать. Надоело. Эти утешения и выеденного яйца не стоят. В душе, конечно, я пытаюсь заставить себя поверить, что всё с моим другом отлично. Бирюк ведь обыскали всё на многие километры вокруг. Случишь худшее — тело Брока нашлось бы... Но пока я с ним лично не встречусь, когти сомнений и переживаний будут раздирать моё сердце.

Принесли мясо и эль. Запах был вполне приличным, и я без колебаний попробовал кусочек баранины, о чём совсем не пожалел. Баранина была превосходной! Кич сделал смачный глоток эля, прокашлялся и заел. Ещё то гиреново пойло! — сообщил он и отхлебнул ещё раз. Белая плотная пена подрагивала на поверхности чёрной жижи, пачкая усы то и дело прикладывающегося к кружке Кича.

Напиток был горьким, неоправданно крепким и чересчур густоватым, как для эля. С первым глотком я возненавидел это пойло, но с каждым последующим моя ненависть быстро переросла в вечную любовь.

Я хмелел, а вместе с хмелем в душу вливалось спокойствие, расслабленность. И в самом деле, зачем так переживать? Брок ведь за себя постоять умеет. Он техномонстра своим тяжёлым цепом уничтожил. А года два назад он на моих глазах пятерых нахалов из Охотничьего Посёлка раскидал как щенков незрячих. Чтобы с ним что-то плохое случилось? Никогда не поверю! Горе тем, кто на пути его окажется! Я поймал себя на мысли, что таращусь на одиноко сидящего в дальнем углу зала щупа. Нам в школе много раз их рисунки показывали, но чтобы вживую одного увидеть! Сегодня просто счастливый день: и на повозки паровые потаращился, и щупа повидал, о громадных зданиях и как их... тех, что на воздушных рельсах, — я вообще молчу. Членистоногий заметил мой взгляд. Я смутился и поспешно отвернулся, пытаясь залить стыд порядочным глотком чёрного эля.

Но всё-таки щуп не давал мне покоя, пусть я и не глядел на него больше. Слышал, они без воды больше часа не выдерживают. Мы здесь уже гораздо больше времени сидим, а он всё не умирает. Если наберусь смелости, подойду знакомиться, видит Мастук, подойду обязательно!

Кич заказал ещё эля. Да так заказал, что все увидели его туго набитый золотом кошелёк. Кинул на бочку одну золотую монету с изображением древнего короля Картурии, чьё имя давно уже забыто, и приказал угостить всех. Глаза его стали мутнее болота, слова изо рта принялись вылетать всё чаще несвязные и глупые — напился, одним словом.

Я, конечно, намекнул, что себя следует вести более скромно, но сделал это крайне вяло и неубедительно. Так, на всякий случай, чтобы потом не говорили, что не предупреждал. Хмель творил с моей головой чудные вещи, и мне не хотелось их останавливать.

Любителей выпить за чужой счёт нашлось немыслимое количество. Они трупными мухами облепили Кича, принялись знакомиться, льстить, благодарить и всячески задабривать, в надежде получить дополнительную кружечку эля. Откуда-то появились музыканты и принялись играть на странных инструментах что-то дико не соответствующее моим представлениям о музыке, но, нужно отдать должное, мотивчик у них был ненавязчивый, очень неплохо гармонирующий с разыгравшейся попойкой. Их музыка была словно продолжением того сладкого алкогольного звона, который с каждой кружкой начинал слышаться в голове всё громче.

Новые друзья (собутыльники) придвинули свои бочки поближе к нам. А посетители здесь не злые, как показались на первый взгляд. Грязноваты немного, одеты в лохмотья, но отнюдь не воры и бандиты, как ожидалось.

Очередная выпитая кружка сделала своё дело — я окончательно осмелел, взял две новые, с густой, выпирающей за края пеной, кружки и направился к щупу.

Его звали Кальминоок. В разговор он ввязался с охотой, но от эля отказался. Сказал, что на сегодня ему хватит. Хоть я и не видел, чтобы он пил что-то до знакомства со мной, возражать ему не стал то ли из вежливости, то ли из желания выпить уготованный ему эль.

Как выяснилось из непринуждённого разговора, щупы могут находиться на суше столько времени, сколько сами пожелают. Они так же могут дышать воздухом, как и мы. У них есть и жабры, и лёгкие. А то, что я слышал про "не больше часа на суше" — полная ерунда. Эта легенда могла пойти только от щупов, больных врождённым недомоганием лёгких. Просто щупы не сильно любят подниматься на сушу, особенно к поселениям других мыслящих — вот и знают о них остальные всего ничего. А хитрые щупы, наоборот, всё время пополняют свои знания о других расах.

У щупа был странный акцент — никогда такого не слышал. Слова выходили из его дрожащего как желе рта, подобно лопающимся пузырям. У меня невольно перед глазами возник образ: пузырь слова проходит путь по его сложной системе внутренних органов, замедляется в гортани, лезет изо рта и бумц — лопается, освобождая пожёванное слово. Вначале было трудно понимать этот акцент: приходилось часто переспрашивать, но потом привык. Кстати, у него глаза были разного цвета. Один чёрный, другой — синий. Интересно, так у всех щупов или только у него?

Из увлекательной беседы выяснилось, что Кальминоок живёт в Саре уже очень долгое время. Он и не помнит когда точно покинул Подводье: давно это было, очень давно... Щуп долго странствовал по подводным и прибрежным просторам реки Нали, прежде чем осел в этом городе. Почему он покинул своё родное озеро, мне так и не удалось разузнать: стоило только заикнуться на эту тему, как Кальминоок тут же начинал жаловаться на невозможность жизни в местной реке. За последние годы её настолько закидали мусором и отходами производств, что щуп был вынужден перебраться на сушу. Пришлось смириться с тесными стенами кирпичного домика близ помойки, ведь благородный щуп слишком стар, чтобы отправляться на поиски нового обиталища. Но, по большому счёту, на суше жить — не самое страшное в этой жизни...

В общем, гульба тянулась до глубокой ночи. Кальминоок распрощался со мной ещё до полуночи — здоровье уже не то, чтобы до утра не спать. Но скучать мне не пришлось, так как под руку попался люрт, очень похожий на Брока. Разве что лоб у этого люрта оказался ниже, чем нужно, да и рог правый был обломлен на кончике, и хвост крючком загнут... Люрт тихо пил эль, а я изливал ему душу: про пропажу своего друга, про кражу, про ещё что-то там, чего вспомнить наотрез не могу. Он оказался очень благодарным слушателем. Даже ни разу не смутился, когда я по ошибке несколько раз подряд навал его Броком.

Случилось то, чего я так боялся! Ярла объявила, что эль, да и любая другая выпивка — закончились. Раздосадованные этим известием посетители не нашли каких-либо веских причин оставаться с нами. Таверна начала пустеть на глазах.

Собеседник-люрт, что так хорошо послужил заменителем Брока, молча похлопал меня по плечу и направился к выходу. Я достал карманные часы и присвистнул: половина четвёртого ночи (или утра?)! Разбудил спящего лицом в пустой тарелке Кича. Удивлению моему не было предела, ведь рядом лежал его кошелёк. Слегка прохудившийся, не без этого, но лежал! Пока прим спал, а я изливал душу люрту, кошелёк тысячу сотен раз могли украсть. Трущобы Недостойных?! Как по мне, тут живут очень даже достойные мыслящие!

Мы попрощались с хозяйкой и вышли из трактира. Пустынные улицы всё так же скупо заливались светом электрических ламп. Прохладный воздух привёл Кича в себя. Да и мне свежесть после мягко сказать прокуренного зала таверны лишней не оказалась. Это хорошо, конечно, но в какую сторону нужно идти? Как назло, спросить-то не у кого: вокруг ни души. И опять начало липнуть болотной тиной к сердцу неприятное чувство, что за нами кто-то следит.

Так, кажется, сейчас нужно прямо идти. Да, а теперь повернуть налево. Навал досок. Точно помню, проходили здесь. Мусорная куча под фонарём. Не помню что-то. Нужно свернуть. Тёмный перекрёсток — мы с десяток таких проходили, и все как один — тёмные. Пойди теперь, разберись — тот или нет. От Кича толку мало: всё ему здесь знакомо, везде мы проходили. И вообще, по его святому убеждению, в наш постоялый двор все дороги ведут...

Они напали бесшумно. Сразу видно — профессионалы. Кич тут же отрубился. Я увернулся от удара и пнул нападавшего ногой в живот, а потом наотмашь добавил ему в лоб кулаком. В оба удара вложился, как говорится, с душой — враг повалился на землю, словно мешок с ослиным навозом. В глазах вспыхнули разноцветные огни. Невыносимая боль в затылке. Сырая земля холодила щёку. Прежде чем потерять сознание, в голове пронёсся женский голос — злой, полный решимости крик: не смейте их трогать!

Я на самом деле его слышал или во сне?

Глава 6: Караван

— Я и друзья шли в Сар, — басил Брок. — Я в Сар.

— Это долгий путь, — возразил Тис, — Нам без дополнительных припасов его не осилить.

— Я в Сар, — стоял на своём могучий люрт. — Хочешь со мной?

— Ты уж такой хороший охотник? — не уступал крот. — А где ты пресную воду найдёшь? Минимум десять дней пути. Без провизии мы погибнем на радость пустынным падальщикам.

— Ты со мной, Тис? — упрямился Брок.

— Мне всё равно идти некуда, — пожал плечами крот. — Мой дом разрушен, мой единственный сын мёртв...

— Ты, Лимб? — Брок устремил взгляд на драга.

Драг прищурил глаза — обдумывал. Он был не из этих мест, откуда-то с востока — об этом прямо заявляла его ярко-красная кожа с зелёными и жёлтыми полосками и пятнами. Из фона здешних серых и зеленых драгов он более чем выделялся.

Лимб был третьим и последним мыслящим, выжившим на арене "Стадиона Правды". Против него выпустили земного осьминога. Страшное существо тут же пошло в свирепую атаку: в несколько прыжков оно настигло жертву, обхватило не успевшего увернуться драга смертоносными щупальцами и принялось душить. Охранники уже начали готовить следующего раба, как вдруг скользкие щупальца разомкнулись — Лимб умудрился укусить за одно из них. Осьминог попятился назад, повалился на землю, его покрытые присосками щупальца судорожно дрожали, скручивались и выпрямлялись в бешеном предсмертном танце. Лимб отдышался, подобрал с пола кривую саблю и изрубил неспособное сопротивляться злобное существо. Не сделай он этого, осьминог всё равно бы подох в жутких мучениях, ведь слюна драгов полна ядовитых бактерий! Таково наследие от звериных предков — варанов. Многие драги делают всё, чтобы избавиться от этого "дара" и сопутствующего ему запаха. Они неисчислимое количество раз в день полощут рот раствором из мяты и календулы. Тогда бактерии вымываются, не успевают размножиться. Но стоит несколько дней не делать этого, как ядовитая слюна и запах гниющего мяса изо рта не обойдут стороной любого драга.

— Я вольный наёмник, — признался Лимб. — Мои предыдущие наниматели мертвы. Слышал, в Саре много богатых людей. Там с новыми работодателями проблем не возникнет. Я иду с вами.

-Рад ты с нами, — улыбнулся Брок.

— Ещё раз говорю: до Сара слишком далеко, — не унимался Тис. — Вздумай мы идти напрямик, никогда в жизни не дойдём!

— Мне в Сар, — повторился Брок. Его мощные скулы сжались до скрипа в зубах.